Текст книги "Энергия мозга. Теория развития всех психических заболеваний, объясняющая их общую причину"

У людей с хронической депрессией, кроме повышенного уровня воспаления, были выявлены и изменения в мозге. У части пациентов с депрессией наблюдается уменьшение, или атрофия, определенных участков мозга, которая может прогрессировать с течением времени. Так как подобные изменения часто наблюдаются при нейродегенеративных заболеваниях, некоторые исследователи предполагают, что депрессия также может быть нейродегенеративным заболеванием или представлять собой ранние стадии другого нейродегенеративного заболевания, например болезни Альцгеймера или болезни Паркинсона (3). Другие полагают, что эти изменения могут быть результатом повышенного воспаления, связанного с депрессией. Нам известно, что воспаление в течение длительного периода времени может привести к повреждению тканей. Например, когда колено человека воспаляется из-за артрита, мы знаем, что это может привести к необратимым повреждениям; чем дольше длится воспаление, тем сильнее повреждение. Возможно, нечто подобное происходит и в мозге – воспаление приходит первым и вызывает повреждение этих участков мозга.

Исследования также выявили ряд отличий в работе мозга людей, страдающих депрессией. При сравнении результатов функционального МРТ у пациентов с тяжелой депрессией и без нее, у первых наблюдается снижение активности в одних областях мозга и повышение в других, а также отличия в характере взаимодействий между отдельными областями мозга (4). Между тем, как и в случае с ранее рассмотренными изменениями в мозге, исследования показали наличие лишь относительных различий между группами. К тому же, опять-таки, мы не знаем, являются ли эти изменения причиной депрессии или ее следствием. Может ли какой-то другой процесс вызывать и депрессию, и эти изменения в мозге? Пока мы просто не знаем.

Наконец, еще больше ситуацию усложняет кишечный микробиом. Пищеварительная система человека содержит триллионы микроорганизмов, включая бактерии, вирусы и грибы. Они вырабатывают гормоны, нейромедиаторы и воспалительные молекулы, которые попадают в наш кишечник, а затем всасываются в кровь. Исследования показывают, что эти микробы играют определенную роль в развитии ожирения, диабета, сердечно-сосудистых заболеваний, депрессии, тревожности, аутизма и даже шизофрении (5). Между тем изучение микробиома начали проводить относительно недавно, и мы еще не знаем подробностей о том, какие конкретные микроорганизмы могут приносить пользу, а какие – вред, и вообще кроется ли разгадка просто в присутствии или отсутствии определенных микроорганизмов. Возможно, ключ лежит в балансе между ними. Более того, хотя некоторые исследования на мышах и выявили изменения в симптомах депрессии, опосредованные изменениями в кишечном микробиоме, мы пока не знаем, как использовать эту информацию для эффективного лечения депрессии или большинства других расстройств (6).

Это краткий обзор большого депрессивного расстройства: мы назвали многие факторы риска, рассмотрели некоторые теории о причинах его развития и методах лечения, направленных на эти конкретные причины, а также отдельные биологические изменения, в том числе в мозге людей с этим расстройством. Учитывая все это, как мы можем ответить на вопрос: «Что вызывает большое депрессивное расстройство?»

Биопсихосоциальная модель выглядит логичной – имеются биологические, психологические и социальные факторы, которые могут по-разному сочетаться у разных людей и приводить к развитию большого депрессивного расстройства. Другими словами, у разных людей разные причины его развития. Некоторые исследователи и врачи утверждают, что, должно быть, существуют различные типы депрессии: возможно, один тип вызван социальными стрессорами, а другой – биологическими факторами. Может быть, есть десятки различных типов депрессии – и все они вызваны различными факторами риска. Возможно, определенные факторы отвечают за определенные симптомы, и, если приложить больше усилий по классификации этих симптомов, можно определить эти типы депрессии и лучше понять их причины. К сожалению, судя по всему, это не выход. Клиницисты и исследователи бьются над этим вопросом десятилетиями, и один и тот же набор симптомов продолжает появляться снова и снова в разных категориях, независимо от факторов риска или предполагаемых причин депрессии, будь то биологические, психологические, социальные или какая-то их комбинация. Одно и то же сочетание симптомов было обнаружено у бесчисленного количества людей в бесчисленном разнообразии обстоятельств. На самом деле проявления большого депрессивного расстройства описаны в Библии, исторических текстах, литературе, поэзии и медицинских заметках начиная со времен Гиппократа. Так что же именно ее вызывает? Должен же быть ответ, который бы свел воедино все сведения о различных факторах риска, эффективных методах лечения и изменениях, происходящих в мозге и теле, которые мы наблюдаем снова и снова.

Возможно ли, что существуют различные процессы, приводящие к одному и тому же набору симптомов у разных людей, совершенно независимые друг от друга? Возможно, но это крайне маловероятно. Наверное, вы слышали о бритве Оккама – это общее правило, известное также как принцип бережливости. Как правило, его интерпретируют следующим образом: самое простое, самое общее объяснение чаще всего оказывается правильным. Например, при прочих равных условиях, если пациент поступает с высокой температурой, болью в шее и головной болью, то маловероятно, что у него болит голова из-за кровоизлияния в мозг, шея – из-за защемления нерва, а температура поднялась из-за инфекции. Скорее всего, у него менингит – один-единственный диагноз, объясняющий все три симптома. Проще говоря, когда мы сталкиваемся с ситуацией, вроде описанной здесь для большого депрессивного расстройства, то единая теория, способная объединить логичным и правдоподобным образом все имеющиеся данные, вероятно, окажется верной. Прежде чем мы углубимся в поиски ответа, давайте немного поразмышляем, почему так важно его найти.

При диагностике болезней мы полагаемся на признаки и симптомы. Люди часто используют только термин «симптомы», однако разница между признаками и симптомами очень важна. Признаки – это объективные показатели болезни, которые могут быть замечены или измерены кем-то другим. Это такие проявления, как судорожный припадок, значение кровяного давления, лабораторные показатели или аномалии, обнаруженные при сканировании мозга. Симптомы – это субъективное восприятие, о котором пациент должен кому-то рассказать. К ним относятся настроение, мысли, ощущение боли или онемения. В психиатрии очень мало признаков. Вместо этого большинство наших диагнозов основывается на симптомах, таких как раздражительность, тревога, страх, депрессия, ненормальные мысли или восприятие, ухудшение памяти. Психические расстройства могут также включать в себя показатели, которые кажутся более «физическими», чем «психическими», например нарушения сна, замедленные движения, усталость и гиперактивность. Некоторые из них можно наблюдать со стороны, однако врачи часто полагаются на их описания самими пациентами, что также позволяет отнести их к категории симптомов, а не признаков. К сожалению, не существует лабораторных анализов, способов сканирования мозга или других объективных тестов, на основании которых можно было бы с точностью диагностировать какое-либо психическое расстройство.

Все диагнозы в этой области основаны на концепции синдромов. Синдром – это совокупность признаков и симптомов, которые обычно проявляются вместе, а причина их возникновения пока неизвестна. Одним из медицинских примеров, появившимся в 1980-х годах, был синдром необычных инфекций и редких видов рака, который мы назвали СПИДом – синдромом приобретенного иммунодефицита. Прежде чем мы узнали о его вирусной природе, СПИД был синдромом, а не болезнью.

Любой диагноз в психиатрии – это синдром. Это заложено в самом определении психического расстройства.

Если психические симптомы вызваны медицинским или неврологическим заболеванием, это само по себе исключает возможность их классификации как психического расстройства. Неврологические заболевания, рак, инфекции и аутоиммунные заболевания – все могут оказывать влияние на мозг. Когда у людей с такими болезнями возникают психические симптомы, им не обязательно диагностируют психическое расстройство. Если пациент страдает от раздражительности, депрессии и потери памяти, а при дальнейшем обследовании выясняется, что эти симптомы являются результатом инфекции или рака, это заболевание и становится его диагнозом, и ему назначают соответствующее лечение у специалиста, не имеющего отношения к психиатрии, даже если наблюдаемые у него психические симптомы неотличимы от симптомов пациента с «обычной» депрессией. Всеми остальными – для кого точная причина так и осталась невыясненной – занимаются психиатры и другие специалисты в области психического здоровья.

В этом заключается вся суть трудностей, с которыми мы сталкиваемся при достижении прогресса в области охраны психического здоровья. Не зная точной причины, мы в итоге лечим симптомы, а не сами расстройства.

Некоторые методы лечения направлены на устранение первопричины заболевания. Лучший тому пример – инфекционные болезни. Бактериальная инфекция может вызывать множество признаков и симптомов – жар, изменение состава крови, озноб, боль, кашель и усталость, и это лишь некоторые из них. Инфекцию можно полностью вылечить с помощью антибиотика, который уничтожает болезнетворные бактерии в организме. Такое лечение называют болезнь-модифицирующей терапией. В результате достигается полное излечение: после прохождения курса антибиотиков у человека больше не будет инфекции. Вместе с тем в медицине широко используется и другая разновидность терапии: так называемое симптоматическое лечение, направленное на подавление симптомов с целью улучшения самочувствия человека, однако на течение самой болезни при этом никакого влияния не оказывается. Так, людям с бактериальными инфекциями обычно назначают симптоматическое лечение, например парацетамол для снижения температуры. Этот вид терапии позволяет уменьшить страдания, чтобы люди могли нормально жить и работать, однако не устраняет первопричину болезни. В конечном счете, с парацетамолом или без него, либо организм самостоятельно поборет инфекцию, либо человек получит антибиотики, либо инфекция будет прогрессировать и человек умрет. Парацетамол никак не повлияет на конечный исход.

В области психического здоровья большинство применяемых методов лечения носят симптоматический характер. Психиатрические препараты, ЭСТ и ТМС не устраняют первопричину заболевания. У некоторых людей они могут заметно уменьшить наблюдаемые симптомы. У других – перевести болезнь в стадию ремиссии, когда все симптомы полностью проходят. Есть и пациенты вроде Джона, которые могут принимать антидепрессанты или другие лекарства в течение года или двух, а затем счастливо жить без них. Значит ли это, что подобные препараты были болезнь-модифицирующими? В некоторых случаях, как это было с Джоном, такое вполне возможно. Тем не менее, если учесть, насколько часто у большинства людей с психическими расстройствами симптомы сохраняются либо происходят рецидивы болезни, то существующие методы лечения сложно назвать болезнь-модифицирующими.

Что касается психотерапии и социальных вмешательств, существуют люди, считающие, что эти методы лечения направлены на устранение первопричины болезни. В некоторых случаях в этом действительно имеется некая логика. Например, если женщина, находясь в отношениях, подвергается физическому насилию, в результате чего страдает клинической депрессией, для устранения депрессии имеет смысл помочь ей выйти из этих отношений и построить более здоровую личную жизнь. Многие психотерапевты станут утверждать, что первопричиной депрессии у этой женщины было физическое насилие. Вместе с тем известно, что, так как эта женщина столкнулась с насилием и у нее развилась клиническая депрессия, теперь у нее повышенный риск повторного развития депрессии в будущем, даже если она никогда больше не окажется в подобных отношениях. Этот факт доказывает, что депрессия была спровоцирована не только насилием и что устранение этого фактора не способствует окончательному избавлению от первопричины болезни. Почему же пострадавшая остается в группе повышенного риска развития депрессии в будущем? Если бы мы действительно понимали, что именно вызывает психические расстройства, мы бы были в состоянии дать ответ на этот вопрос.

Специалисты в области психического здоровья часто используют для обоснования своих теорий о причинах развития психических заболеваний круговую логику. Так, они могут утверждать, что, если какое-то воздействие помогает облегчить симптомы, в этом, должно быть, и кроется первопричина болезни. Факт, что женщина в приведенном примере пошла на поправку после изменения своей жизненной ситуации, доказывает, что именно эта ситуация стала причиной ее клинической депрессии. Факт, что многие психиатрические препараты помогают облегчить симптомы психического расстройства, подтверждает, что первопричиной психического заболевания является химический дисбаланс. И все же, какими бы логичными ни казались данные рассуждения, это не всегда верно.

Приведем пример, наглядно иллюстрирующий некоторые недостатки этой линии рассуждений. Давайте вернемся к инфекции, которая вызывает жар. Если бы мы ничего не знали об инфекциях или причинах возникновения жара и попытались разобраться во всем этом, мы могли бы провести томографию мозга у человека с жаром в поисках подсказок. Угадайте, что бы мы увидели? Мы бы обнаружили гиперактивность гипоталамуса – отдела мозга, который отвечает за возникновение жара. Если бы мы уже знали, что парацетамол помогает снизить жар, мы могли бы провести дополнительную томографию, чтобы исследовать, как парацетамол влияет на мозг, и она удивительным образом показала бы, что препарат снижает чрезмерную активность гипоталамуса! Исходя из этого, можно было бы логически заключить, что причина жара – расстройство мозга, связанное с гипоталамусом. Появилось бы доказательство аномальной мозговой активности у пациента с жаром и того, что парацетамол эту аномальную активность снижает. Между тем заключить, что мы определили причину возникновения жара, нельзя. На самом деле мы лишь определили область мозга, которая участвует в возникновении этого процеса, и доказали, что лечение, понижающее жар, влияет и на эту часть мозга. Проблема в том, что парацетамол не лечит инфекции. Снижение температуры с помощью этого лекарства не изменит течения болезни. Проведя серию томографий, мы установили лишь один аспект реакции организма на инфекцию. Мы стали лучше понимать один из симптомов болезни или один из ее механизмов. Это, безусловно, полезная информация, однако она никак не помогает разобраться с первопричиной жара – инфекцией.

Что вызывает психические расстройства? Чтобы ответить на этот вопрос, важно задуматься, как именно мы его задаем, какие инструменты и принципы используем для изучения проблемы. Когда медики проводят детективную работу, чтобы определить причину той или иной болезни, они часто изучают группы людей с болезнью и без нее в поисках корреляций. Корреляция – это взаимосвязь между двумя вещами, или переменными. Если две переменные коррелируют между собой, это может означать наличие причинно-следственной связи, которую в конечном счете и ищут исследователи. Существует множество типов исследований, направленных на поиск корреляций. Ученые могут проводить сканирование мозга у групп людей с депрессией и без нее и искать различия – упомянутая ранее ассоциация с воспалением является корреляцией, результатом того, что две переменные (депрессия и воспаление) чаще встречаются вместе, что подразумевает наличие взаимосвязи. Один из распространенных методов – эпидемиологическое исследование, в котором оцениваются переменные в больших популяциях людей в поисках корреляции. Например, исследователи могут измерить вес людей, проследить за ними в течение 10 лет и зафиксировать, сколько из них перенесли сердечные приступы за этот период. Затем они изучают частоту сердечных приступов у разных групп людей в зависимости от их исходного веса, чтобы выяснить, коррелирует ли вес с сердечными приступами. Если они обнаруживают, что у тучных людей частота сердечных приступов выше, чем у худых, то делают вывод о наличии корреляции между ожирением и сердечными приступами. Заметьте, я сказал «корреляция». На основании только этого исследования нельзя утверждать, что ожирение вызывает сердечные приступы. Это один из сложных моментов в корреляционных исследованиях. Люди часто неправильно интерпретируют их результаты и, как следствие, делают необоснованные выводы.

Корреляция – это не то же самое, что причинно-следственная связь.

Корреляция необязательно говорит что-либо о причине и следствии. К сожалению, хотя большинство людей знают об этом принципе, они не применяют его должным образом при интерпретации результатов исследований. Если бы исследование, о котором я только что рассказал, было опубликовано сегодня, заголовки газет, скорее всего, гласили бы: «Доказано, что ожирение вызывает сердечные приступы», что еще больше утвердило бы неправильную интерпретацию подобных исследований. Может показаться, что я придираюсь к словам. Вы думаете: «Конечно же, ожирение приводит к сердечным приступам. К чему вы клоните?» На самом деле ожирение само по себе их не вызывает. Это значимый фактор риска сердечных приступов, однако оно не является их прямой причиной. В чем разница? Не у всех людей с ожирением случаются сердечные приступы. Если бы ожирение вызывало их, то они должны были бы случаться у всех тучных людей, причем, скорее всего, случаться часто. Кроме того, сердечные приступы происходят и у не страдающих ожирением. Почему это случается с худыми людьми? Очевидно, что сердечные приступы связаны не только с ожирением. Так что же тогда их вызывает? Правильный ответ может звучать примерно так: «В артериях сердца развивается атеросклероз (утолщение или затвердение стенок), и в какой-то момент их проходимость нарушается, в результате чего часть сердечной мышцы погибает или повреждается из-за недостаточного кровоснабжения». Из-за чего же это происходит? Ожирение действительно является одним из факторов риска, однако есть и другие, такие как наследственность, повышенный уровень холестерина и липидов, высокое кровяное давление, малоподвижный образ жизни, стресс, недосып и курение, то есть целый каскад определенных событий, которые могут происходить на протяжении многих лет. Очень важно понимать весь ход событий, так как он открывает множество вариантов лечения. Если предположить, что причина сердечных приступов – ожирение, и направить все усилия на устранение этого фактора риска, мы не сможем предотвратить сердечные приступы у многих людей. Таким образом, важно, как именно мы определяем причину болезни. Все любят простые ответы. То, как я только что определил причину сердечного приступа, – сложный ответ. Как вы узнаете, подобным образом дело обстоит и с причинами психических болезней.

Корреляции, или взаимосвязи между двумя переменными, могут существовать по нескольким причинам. Наиболее распространенная интерпретация – причинно-следственная связь. Одна переменная является причиной или следствием другой. Иными словами, если A и B коррелируют, это может быть связано с тем, что A вызывает B или B вызывает A. Однако есть и другая возможность – та, которую некоторым людям трудно понять. Корреляции также могут выявить общий механизм или иногда общую первопричину.

Предположим, что мы еще ничего не знаем о вирусе простуды. Известно лишь то, что многие люди приходят к врачу с насморком и болью в горле. У некоторых наблюдаются и другие симптомы, такие как головная боль или усталость. У других есть только один из двух симптомов – насморк или боль в горле, однако у многих, очень многих людей имеются сразу оба. Исследователи замечают наличие корреляции между насморком и болью в горле. Раз есть корреляция, значит, должна быть и взаимосвязь. Только вот какая? Является ли она причинно-следственной? Если да, то что именно является причиной? Многие скажут, что сначала у них начинает болеть горло и только потом развивается насморк. Многие, но не все – на самом деле некоторые станут утверждать обратное. Так что же возникает сначала – боль в горле или насморк? Или же оба симптома являются попросту следствием какого-то неизвестного заболевания, у которого могут быть и другие проявления?

Конечно, это довольно простой пример заражения вирусом простуды, однако когда-то во всем этом потребовалось разобраться впервые. Путаницу могли внести люди, страдающие аллергией, у которых насморк и боль в горле появлялись при высокой концентрации пыльцы в воздухе. У них наблюдались бы те же самые или похожие симптомы, однако причина у них была другая – аллергия, а не вирус простуды. Ученым пришлось бы приложить немало усилий для разделения этих групп пациентов. В конце концов симптомы у них одни и те же: насморк есть насморк, независимо от того, вызван он аллергией или простудой. Облегчить задачу могли бы дополнительные наблюдения: так, исследователи могли бы заметить наличие сезонных закономерностей или то, что от одних людей (больных простудой) симптомы передаются другим, в то время как другие (аллергики) не могут никого заразить. В процессе поиска и объединения закономерностей ученые получают важные подсказки о том, как различить между собой эти две группы людей. В конечном счете им придется дать ответ на важный вопрос: связаны ли как-то между собой насморк и боль в горле у этих двух разных групп? Ведь это в конце концов одни и те же симптомы. Почему?

Ответ заключается в том, что у них имеется общий механизм развития – а именно воспаление. Воспаление – часть процесса заживления тканей и/или борьбы с патогенами, и оно возникает каждый раз, когда наша иммунная система активируется. Независимо от того, защищается ли организм от вируса простуды или аллергена, воспаление вызывает насморк и боль в горле.

Воспаление – это общий механизм или процесс, приводящий к появлению симптомов у обеих групп пациентов, однако он возникает уже как следствие первопричины. Чтобы выяснить эту первопричину, необходимо разобраться, что именно вызывает воспаление.

Чтобы найти причины насморка и боли в горле, ученые также могут рассмотреть их по отдельности. Не у всех людей наблюдаются оба симптома сразу, а у некоторых с обоими симптомами один является доминирующим. Таким образом, можно разделить людей на две группы: тех, у кого преобладает насморк, и тех, кого больше беспокоит боль в горле. В этом есть определенная логика. В конце концов нос и горло – две разные части тела, и эти два симптома лечатся также по-разному. Парацетамол может облегчить боль в горле, однако он никак не поможет с насморком. Наиболее эффективными средствами от насморка являются прежде всего псевдоэфедрин или фенилэфрин – ингредиенты, содержащиеся в «Судафеде» и других лекарствах от простуды и гриппа. Возможно, некоторые препараты эффективно снимают оба симптома у части пациентов – например, антигистаминные средства у аллергиков, однако парацетамол поможет почти всем с больным горлом, а псевдоэфедрин – почти всем, кто страдает от насморка, но они не окажут никакого влияния на второй симптом. Столь кардинальное различие в эффективном лечении может способствовать разделению людей на две группы: с насморком и с болью в горле, и исследователи могли бы выделить два отдельных расстройства: одно с насморком, другое с болью в горле.

Так как эти расстройства лечатся разными методами, их можно рассматривать с точки зрения этих методов лечения. Людей, страдающих от боли в горле, назвать группой с дефицитом парацетамола в организме: горло у них болит, должно быть, потому, что в их организме недостаточно парацетамола, так как исправление этого дефицита, судя по всему, устраняет проблему. Про другую группу можно сказать, что у них псевдоэфедриновая недостаточность, так как эффективность лечения с применением псевдоэфедрина явно указывает на его дисбаланс в организме.

Это звучит нелепо, однако, руководствуясь подобной логикой, мы делаем вывод, что депрессия вызвана дефицитом серотонина, а психоз – переизбытком дофамина. Предположение кажется логичным, пока не подумаешь об этом на примере вируса простуды, с действием которого мы все хорошо знакомы. Тем не менее именно этим мы сегодня в психиатрии и занимаемся. Мы определяем причину тех или иных психических расстройств, отталкиваясь от того, какие именно методы лечения от них помогают. Причем сами расстройства представляют собой просто сочетание симптомов, которое мы решили назвать расстройствами – эти диагностические ярлыки ровным счетом ничего не значат с точки зрения причины и следствия или процессов, которые происходят в мозге и организме в целом.

Вернемся к нашим гипотетическим исследователям. Они выявили два различных расстройства – насморк и боль в горле. У этих расстройств разные симптомы и разные методы лечения, поэтому исследователи чувствуют себя довольно уверенно в системе классификации. Проблема в том, что, хотя и существуют люди, у которых имеется только одно из этих двух расстройств, у многих они присутствуют одновременно. Кроме того, у пациентов, которым диагностировали насморк, впоследствии нередко развивается и боль в горле, и наоборот. Оба симптома – хороший пример двунаправленной связи: при наличии одного из двух расстройств риск развития второго значительно возрастает. Причем неважно, какое из них появляется первым. Двунаправленная связь зачастую означает возможность общего механизма. В случае с насморком и болью в горле, как я уже говорил, в роли такового выступает воспаление. Иногда двунаправленная связь может подразумевать наличие не только общего механизма, но и общей первопричины. В данном конкретном примере мы уже знаем, что имеет место общий механизм (воспаление), однако причины могут быть разными (например, вирус простуды и аллергия).

Учитывая различия в симптомах и лечении, исследователи и клиницисты могли бы выступать за то, чтобы насморк и боль в горле оставались отдельными диагнозами, однако как только будет определен общий механизм или первопричина обоих расстройств, ситуация должна поменяться. Почему? Вернемся к бритве Оккама – принципу бережливости. Если в медицине существует более простое объяснение чего-либо, это объяснение с большей вероятностью окажется верным. В данном случае объяснение, согласно которому вирус простуды (первопричина) вызывает оба расстройства, гораздо проще, чем предположение, что у людей одновременно развиваются оба гипотетических расстройства; насморк из-за дефицита парацетамола в организме и боль в горле из-за псевдоэфедриновой недостаточности. Того факта, что аллергия (другая первопричина) может вызывать оба этих расстройства, также было бы достаточно, чтобы изменить подход к диагностике на основании этих симптомов. Ну и конечно, выявление общего механизма (воспаление) особенно полезно, так как позволило бы разработать более эффективные методы лечения и объяснило бы, почему симптомы двух различных заболеваний, вызванных разными первопричинами – вирусом простуды и аллергией – могут быть одинаковыми.

Между тем одна и та же первопричина может вызывать разные симптомы у разных людей… особенно когда в игру вступают уже существующие слабости организма. Грипп – отличный тому пример. Люди, зараженные этим вирусом, обычно испытывают предсказуемый набор признаков и симптомов – жар, боли в мышцах, вялость и так далее. Однако, несмотря на то что у всех одна и та же болезнь, у разных пациентов симптомы могут проявляться по-разному. А у людей с хроническими болезнями эти различия могут еще больше усиливаться. Здоровому 20-летнему человеку грипп, скорее всего, просто подпортит выходные, и, провалявшись пару дней с жаром в постели, он быстро восстановится. С другой стороны, у ребенка с астмой может развиться тяжелое воспаление дыхательных путей, в результате чего он окажется в больнице под аппаратом искусственной вентиляции легких. У больного 80-летнего старика грипп и вовсе способен привести к разрушительным последствиям, повреждениям органов и даже смерти. Причина страданий у этих людей одна – заражение вирусом гриппа, однако последствия кардинально отличаются.

Теперь вы, вероятно, начали понимать, почему вопрос о причинах психических заболеваний имеет такое большое значение и почему на него так трудно ответить. Мы, работники психиатрии, имеем дело с синдромами, которые определяются симптомами и симптоматическим лечением. Если рассматривать аналогию с инфекционными болезнями, то на данный момент мы лечим их парацетамолом.

Наша задача – понять физиологические механизмы, которые лежат в основе психических расстройств, чтобы разработать новые, эффективные методы лечения, а в идеале и вовсе научиться предотвращать развитие этих расстройств.

Корреляционные исследования по определению не могут доказать наличие причинно-следственной связи. Они в состоянии лишь предположить ее наличие или хотя бы дать какие-то подсказки, однако для надежного доказательства причинно-следственной связи требуется нечто большее, например рандомизированное контролируемое исследование. Так, чтобы доказать, что вирус простуды вызывает насморк, исследователи могли бы собрать группу здоровых людей, подвергнув половину из них воздействию вируса простуды, закапав его им в нос, а другой половине дать плацебо (закапать в нос обычную воду). После этого в течение пяти дней они могли бы наблюдать за тем, у скольких людей в каждой группе появится насморк. Если вирус простуды вызывает насморк, то у группы, подвергшейся его воздействию, недуг должен развиваться гораздо чаще, чем у тех, кому дали плацебо. На самом деле такие исследования проводились, и эта причинно-следственная связь была официально установлена.

Одна из сложностей в доказательстве причинно-следственной связи серьезного или опасного для жизни расстройства у людей заключается в неэтичности рандомизированных контролируемых исследований, которые нужно было бы для этого провести. Даже при наличии правдоподобной теории о причине возникновения рака или какого-то психического расстройства было бы негуманно подвергать людей воздействию этого фактора с целью окончательного подтверждения теории. Что же можно сделать в подобной ситуации? Иногда исследователям разрешают проводить эквивалентные эксперименты на животных. В области психического здоровья это может сыграть определенную роль, однако имеются определенные ограничения, связанные с природой психических расстройств. Другой альтернативой может стать разработка научной теории о процессах, которые происходят в мозге и организме в целом – каскаде событий, который в конечном счете приводит к психическому заболеванию, подобно рассмотренным ранее событиям, вызвавшим сердечный приступ. Установив эту цепочку, исследователи могут изучать людей, уже подверженных тем или иным факторам риска, и искать доказательства того, что этот каскад событий происходит у них. Как вы вскоре узнаете, подобные исследования уже проводились и все доказательства были получены – просто пока никто не собрал их воедино. Именно этому и посвящена данная книга.