Текст книги "Энергия мозга. Теория развития всех психических заболеваний, объясняющая их общую причину"

Часть I
Сопоставляя факты

Глава 1
То, что мы делаем, не помогает

По оценкам Всемирной организации здравоохранения, в 2017 году почти 800 миллионов человек на нашей планете страдали от психических расстройств.

Это чуть более 10 % населения, или каждый 10-й человек. Если включить в подсчет наркологические расстройства, то это число возрастает до 970 миллионов человек, или 13 % населения планеты. Наиболее распространенными являются тревожные расстройства, которыми страдают около 3,8 % людей во всем мире, за ними следует депрессия, которой подвержены около 3,4 % мирового населения (1). В Соединенных Штатах уровень этих расстройств выше: примерно 20 %, или каждый пятый человек, имеют диагноз психического или наркологические расстройства.

Указанные цифры дают нам представление о распространенности недуга за определенный годичный период. Однако эти показатели на протяжении всей жизни гораздо выше.

В Соединенных Штатах Америки, согласно полученным данным, около 50 % населения в какой-то момент своей жизни будут попадать под критерии психического расстройства (2). Да, половина всех людей.

Оценить уровень распространения психических заболеваний довольно сложно. Люди часто отрицают свои проблемы с психическим здоровьем перед другими или даже не признаются в этом перед самими собой. Подобные заболевания подвергаются стигматизации практически по всему миру. Хотя общество и добилось значительных успехов в признании таких вещей, как депрессия и тревожные расстройства, «настоящими» болезнями, этот прогресс произошел относительно недавно, и он далеко не повсеместный. Все еще есть люди, которые считают страдающих от этих расстройств просто «нытиками» или «лентяями». С другой стороны, страдающие «настоящими» психотическими расстройствами сталкиваются с другим видом стигматизации: их боятся или считают «безумными». Кроме того, многие называют их эгоцентричными или морально слабыми, а в некоторых странах, например ближневосточных, причисляют к преступникам и могут посадить в тюрьму даже за употребление алкоголя. Негативное отношение варьируется от стыда до откровенной дискриминации, однако стигма любого рода может побудить людей врать о своих симптомах. Таким образом, имеющаяся статистика, скорее всего, недооценивает истинные масштабы распространенности психических расстройств.

Причем какими бы ужасными ни были эти цифры, проблема, похоже, усугубляется.

Самые подробные данные по этим вопросам имеются в Соединенных Штатах, где исследователи отслеживают статистику психического здоровья уже несколько десятилетий. Уровень распространения психических заболеваний неумолимо растет. По данным ЦКЗ (Центра по контролю заболеваний), в 2017 году среди взрослых американцев старше 18 лет уровень психических заболеваний был выше, чем во все годы, за исключением трех лет с 2008 по 2015 год. Следует отметить, что в самой молодой группе (в возрасте от 18 до 25 лет) этот показатель вырос на 40 % в период с 2008 по 2017 год.

Уровень заболеваемости СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности) растет среди детей и подростков, увеличившись на 41 % среди детей в возрасте от 4 до 17 лет в период с 2003 по 2012 год. Этот конкретный диагноз и его тенденция к росту вызывают множество споров. Одни считают, что мы просто стали лучше распознавать расстройство и предоставлять лечение детям, которым оно необходимо для успешного развития. Другие полагают, что мы лечим нормальное поведение – что общество и школы стали ожидать от детей слишком многого, и наши ожидания в отношении способностей детей в определенном возрасте попросту нереалистичны. Третьи заявляют, что у американцев произошло снижение уровня концентрации внимания – вероятно, из-за увеличения времени нахождения перед экраном телевизора, компьютера и других гаджетов, и это снижение внимания ошибочно принимается за СДВГ. Действительно ли подобное расстройство встречается все чаще и чаще, или же тенденция, наблюдаемая в имеющихся данных, объясняется какими-то другими факторами? Эти и иные вопросы мы вскоре подробно рассмотрим. Между тем СДВГ – не единственный диагноз, который ставится американцам с каждым годом все чаще.

Уровень распространения депрессии у детей, подростков и молодых людей также растет. С 2006 по 2017 год в США он вырос на 68 % среди детей в возрасте от 12 до 17 лет. У людей в возрасте от 18 до 25 лет этот показатель увеличился на 49 %. У взрослых старше 25 лет, предположительно, остается стабильным.

Проблема в том, что бо́льшая часть этой информации получена в результате опросов, а при их проведении важны не только задаваемые вопросы, но и то, как именно они задаются. Хотя результаты мониторинга и указывают на то, что уровень распространения депрессии среди взрослых не растет, многие отчеты свидетельствуют о росте случаев эмоционального выгорания. Выгорание не является официальным психиатрическим диагнозом в DSM-5[2]2
   Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам, пятое издание.


[Закрыть], однако Всемирная организация здравоохранения недавно добавила его в список психических расстройств – МКБ-11[3]3
   Международная классификация болезней, одиннадцатая редакция.


[Закрыть]. Критерии выгорания схожи с критериями депрессии, но основное внимание здесь уделяется стрессу, связанному с работой и рабочей средой. Было много споров о том, является ли выгорание просто связанной с трудовой деятельностью формой депрессии, и на то есть причины: в одном исследовании, посвященном выгоранию врачей, обнаружено, что люди с легкой формой выгорания в 3 раза чаще попадали под критерии большого депрессивного расстройства. У людей с тяжелой формой выгорания эта вероятность была в 46 раз выше (3), что свидетельствует о незначительной разнице между этими диагностическими классификациями, если она вообще есть.

Как и депрессия, выгорание также связано с гораздо более высоким уровнем самоубийств.

Поскольку выгорание еще не является официальным диагнозом в DSM-5, американские агентства не отслеживают уровень распространения этой проблемы. Тем не менее, согласно результатам опроса Gallup 2018 года, 23 % сотрудников сообщили, что часто или всегда испытывают на работе эмоциональное истощение, а еще 44 % – что иногда (4). Это куда более высокие показатели, чем у депрессии.

Уровень суицида растет в большинстве возрастных групп. В 2016 году только в США с собой покончили 45 000 человек. В целом на каждого человека, покончившего с собой, приходится примерно 30 человек, которые пытались это сделать – таким образом, суммарное число попыток самоубийства за год в стране переваливает за один миллион. С 1999 по 2016 год уровень самоубийств вырос в большинстве штатов США, причем в 25 штатах он увеличился на 30 и более процентов. Другая статистика, «Смертность от отчаяния», отражает совокупную смертность в США от алкоголя, наркотиков и самоубийств. Этот показатель увеличился более чем в два раза в период с 1999 по 2017 год.

Тревожные расстройства являются наиболее распространенными психическими отклонениями, однако критерии их диагностики продолжают меняться. Это затрудняет оценку изменений показателей их распространенности с течением времени. Некоторые утверждают, что за последние годы эти показатели не изменились (5), однако ежегодный опрос примерно 40 000 взрослых жителей США свидетельствует о том, что уровень тревожных расстройств растет. Участников опроса спрашивали «Как часто вы чувствовали себя нервным в течение последних 30 дней?» с пятью вариантами ответа от «все время» до «ни разу». С 2008 по 2018 год уровень тревожности вырос на 30 %. В самой молодой группе, в возрасте от 18 до 25 лет, этот показатель вырос на 84 % (6).

Иногда более «распространенные» диагнозы, такие как депрессия и тревога, рассматриваются отдельно от таких психических расстройств, как шизофрения – термин «серьезное психическое заболевание» часто используется специалистами для обозначения расстройств, связанных со значительными нарушениями и потерей дееспособности – например, с психотическими симптомами. Хотя эта категория включает некоторые тяжелые формы депрессии и тревоги, в основном она относится к таким диагнозам, как шизофрения, биполярное расстройство, аутизм и т. п. Так что же насчет этих расстройств? Что с ними происходит? Их показатели тоже растут. С 2008 по 2017 год в США на 21 % увеличилось количество случаев серьезных психических расстройств у людей старше 18 лет. В младшей группе, в возрасте от 18 до 25 лет, уровень серьезных психических заболеваний удвоился за тот же период – менее чем за 10 лет (7).

Страшно подумать, насколько чаще с каждым годом детям диагностируют аутизм: если в 2000 году этот диагноз в США ставился примерно одному ребенку из 150, то в 2014-м аутизмом болел уже каждый 59-й ребенок.

Статистика по биполярному расстройству вызывает не меньшее беспокойство. С середины 1970-х годов до 2000 года уровень распространения заболевания находился в диапазоне от 0,4 до 1,6 %. К началу 2000-х годов этот показатель увеличился до 4–7 % (9). У детей и подростков этот диагноз практически не встречался до 1994 года, однако сейчас он становится все более распространенным в этой возрастной группе.

Такая статистика не укладывается в голове. Количество диагнозов «аутизм» и «биполярное расстройство» не должно расти по экспоненте за такой короткий период времени. В то время как тревога и депрессия могут быть ситуативными, эти расстройства обычно считаются сугубо «биологическими», и многие исследователи полагают, что значительное влияние на их развитие оказывает генетический фактор. А у человечества, очевидно, не было эпидемии генетических мутаций.

Исследователи, клиницисты и общество в целом пытаются понять, что делать с наблюдаемым резким ростом числа психических заболеваний. Хотя единого объяснения не существует, у многих есть свои теории, которые можно разделить на две категории.

Первая категория основана на убеждении, что статистические данные неверны или они означают не то, что мы думаем. Многие люди считают невозможным такой быстрый рост показателей психических расстройств; они полагают, эта статистика – результат того, что врачи и/или пациенты находят «расстройства», которых на самом деле нет. Вот три наиболее известные теории в этой категории.

1. Всему виной фармацевтические компании! Они стремятся продать таблетки как можно большему количеству людей, а чтобы продать препараты, они должны убедить врачей и население в том, что они им нужны. Каждый год тратятся миллиарды долларов на маркетинг, рассылаются образцы врачам, чтобы название продукции было на слуху. Фармацевтические компании покупают рекламу на телевидении, в которой спрашивают, есть ли у зрителя какой-либо из множества расплывчатых симптомов, например «снижение удовольствия от жизни». Если ответ утвердительный, то человеку предлагают «поговорить со своим врачом и узнать, подходит ли ему „препарат X“». Подобная реклама подпитывает склонность к ипохондрии. Обеспокоенные люди затем идут к врачам, выходят оттуда с новым диагнозом и, конечно же, с таблетками для его лечения.

2. Всему виной лень! В наши дни люди не хотят работать. Они также не хотят испытывать дискомфорт или даже думать о нем. Все чаще обычные человеческие эмоции или переживания классифицируются ими как «симптомы». Многие обращаются к психотерапевтам, чтобы их снять. Иногда люди идут к врачу, чтобы пожаловаться на них, и хотят быстрых и легких решений. Врачи перегружены работой и заняты, и для них нет ничего проще, чем выписать очередной рецепт.

3. Всему виной новое поколение детей! Учитывая, что показатели наиболее сильно растут среди детей и молодых взрослых, очевидно, что вина лежит на них – или на их родителях. Родители избаловали молодое поколение, удовлетворяя все прихоти своих ненаглядных. У таких детей и молодежи всегда были проблемы с дисциплиной, силой воли и усидчивостью. Они вечно всем недовольны и не справляются с малейшими нагрузками. Когда они вырастают и родители перестают решать их проблемы, молодые люди не могут справиться с ситуацией самостоятельно. Из-за нервных срывов им официально диагностируют какое-нибудь психическое расстройство. Или же, оказавшись не в состоянии преодолеть трудности в реальном мире, они пытаются возложить вину за свои поражения на «психические заболевания».

Какими бы привлекательными ни были эти теории, они, скорее всего, не могут объяснить наблюдаемую проблему. Если вы сами не страдаете от психических расстройств, у вас нет ребенка с такими недугами и вы не общаетесь с пациентами, которые от них страдают, то запросто можно предположить, что все эти люди – просто любящие пожаловаться нытики, а врачи ищут быстрые решения.

Легко отмахнуться от проблемы, когда она вас не касается. Когда же мы сталкиваемся не просто с печальной статистикой, а с реальными людьми, когда мы становимся свидетелями их страданий, от этих идей не остается и следа.

Если у «хороших родителей» растет ребенок, который в семь лет демонстрирует приступы ярости, не спит по ночам, угрожает убить себя или кого-то другого, то проблема психических расстройств внезапно становится по-настоящему реальной. Подобное поведение не может считаться нормальным. Когда у женщины случаются настолько сильные панические атаки, что она перестает выходить из дома, это не нормально. Когда депрессия не дает человеку встать утром с кровати, это не нормально.

Подобные факты подводят нас ко второй категории теорий о причинах роста уровня распространения психических заболеваний, которая признает реальность приведенной статистики. Люди, выдвигающие эти теории, убеждены в том, что подобные заболевания действительно распространяются с нарастающей скоростью. Они по-разному на это смотрят и предлагают всевозможные объяснения.

1. Это хорошо! Эта статистика позитивна – она отражает более широкое понимание психических расстройств и более эффективное их выявление. В школах и на работе существует множество программ по распознаванию симптомов психических и наркологических расстройств. Проводятся общественные кампании по профилактике самоубийств. Знаменитости рассказывают о своих проблемах с психическим здоровьем, а в средствах массовой информации все чаще освещается тема психического здоровья с целью повышения осведомленности и снижение стигмы. Люди своевременно получают необходимую помощь, проходят диагностику и лечение.

2. Все дело в современном обществе! Мы становимся все более зависимыми от технологий и устройств с экранами. Когда мы сидим и смотрим в телефоны, компьютеры или телевизоры, мы меньше двигаемся и становимся более изолированными. Мы меньше взаимодействуем друг с другом в «реальной жизни», общаясь через социальные сети, вместо того чтобы проводить время вместе или хотя бы общаться по телефону. Люди публикуют только самые «привлекательные» моменты из своей жизни, в связи с чем социальные сети способствуют развитию нереалистичных ожиданий и чувства стыда, а не настоящей связи. Темп жизни тоже стал более быстрым. Все постоянно заняты и перегружены делами – даже дети. Семьи уже не ужинают вместе за одним столом, как это было в «старые добрые времена». Неудивительно, что люди испытывают эмоциональное выгорание и у многих развиваются психические расстройства.

3. Всему виной токсины, химикаты и искусственная еда! Изменилось не только поведение общества, но и физический мир, в котором мы живем. Каждый день человек подвергается воздействию токсинов. Продукты, которые мы едим, наполнены искусственными ингредиентами. Новые химикаты повсюду – на наших газонах, в водопроводе, в средствах личной гигиены, которые используются утром и вечером. Мы окружаем себя несуществующими в природе соединениями и не до конца понимаем их действие. Это приводит к росту числа всевозможных заболеваний, включая рак, ожирение и психические расстройства, хотя мы еще не знаем, как именно это происходит.

Существует еще много теорий из «второй категории», дающих объяснение наблюдаемому росту уровня психических расстройств, однако эти три обсуждаются чаще всего. Ни одна из них не притянута за уши, а рассматриваемые факторы могут играть определенную роль, по крайней мере для некоторых людей или как минимум в отдельных случаях.

Что же касается первого пункта в приведенном ранее списке – утверждения, что сегодняшняя статистика является лишь результатом более эффективного выявления и диагностики болезней, – то имеющиеся данные указывают на рост не только диагностированных случаев болезни. Из года в год проводятся опросы по разным группам населения, независимо от того, есть ли у них официальный диагноз, и их результаты однозначно указывают на рост числа людей с симптомами психических расстройств.

Важно, что наблюдается одновременный рост уровня распространения самых разных психических расстройств – аутизма, биполярного расстройства, депрессии, СДВГ и т. д. Почему так происходит? Считается, что биполярное расстройство, СДВГ и депрессия очень сильно отличаются друг от друга и развиваются по разным причинам. Если эти расстройства носят генетический характер, что же происходит с нашими генами? Неужели мы имеем дело с каким-то ужасным токсином, вызывающим все эти многочисленные мутации? Если виной всему стресс нашего стремительно развивающегося современного общества, почему наблюдается рост случаев всех этих расстройств одновременно? Разве дополнительный стресс не должен просто приводить к росту случаев депрессии и тревожности? И стресс уж точно не является причиной аутизма и биполярного расстройства. Или является? Эта статистика вызывает больше вопросов, чем дает ответов.

В довершение ко всему пандемия COVID-19 нанесла дополнительный удар. В июне 2020 года, по оценкам, 40 % взрослого населения США заявили, что страдают от проблем с психическим здоровьем или наркотической зависимости. Одиннадцать процентов опрошенных взрослых признались, что в течение последних 30 дней они задумывались о самоубийстве (10).

Психические расстройства дорого обходятся нашему обществу. В 2010 году финансовый ущерб от них по всему миру составил 2,5 триллиона долларов, а к 2030 году, как ожидается, достигнет 6 триллионов долларов (11). Эти цифры включают стоимость прямых психиатрических услуг (госпитализации, посещения врачей и терапевтов) и рецептурных лекарств. Но есть и другие финансовые затраты, которые труднее измерить, включая снижение производительности труда из-за того, что сотрудники становятся менее сосредоточенными или уходят в отпуск по болезни. От этих потерь страдают работодатели и работники, общество в целом и отдельные люди.

Сегодня депрессия возглавляет список болезней, которые приводят к утрате трудоспособности, опережая сердечно-сосудистые заболевания, рак и инфекции. Психические и наркологические расстройства вносят наибольший вклад в такие показатели, как «количество лет утраты трудоспособности» и «общее бремя болезней» в США (12).

Страдания, которые подобные заболевания причиняют людям, куда важнее связанных с ними финансовых издержек. Психические болезни приводят к несчастью и отчаянию, разрушают человеческие жизни. Они влекут социальную изоляцию, нарушают учебные и карьерные планы, а также ограничивают возможности людей, которым больше не на кого положиться. Как правило, страдает не только сам пациент. Семейная жизнь зачастую превращается в хаос. Развод – распространенное последствие. У родных пациентов могут также развиться свои психические расстройства, такие как тревога или посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР); они могут просто выгореть и бросить страдающего друга или члена семьи ради сохранения собственного здоровья. По меньшей мере половина людей в приютах для бездомных страдает от психических или наркологических расстройств (13). То же самое можно сказать и о тюрьмах (14). Подобные отклонения могут способствовать насилию – не только «школьным стрелкам», которые попадают в заголовки газет, но и домашнему произволу. Психические расстройства могут привести к настолько полной безнадежности, что человек лишает себя жизни.

Между тем у большинства людей психические расстройства не проявляются в столь явном виде, и они страдают в одиночестве. Им стыдно. Они не знают, как справиться со своими симптомами. Более того, зачастую даже не догадываются о наличии у них болезни, не воспринимают свои симптомы как «симптомы». Для них страдания – это просто естественная составляющая жизни. Такие люди могут считать себя слабыми и думать, что им просто нужно по максимуму использовать ту жизнь, которая им досталась.

Представьте женщину – назовем ее Мэри, чей отец был алкоголиком и подвергал ее вербальному и физическому насилию. Он придирался ко всему, что она делала, в результате чего она выросла уверенная в своей глупости и отсутствии у нее достоинств. Она никому не рассказывала об издевательствах своего отца, полагая, что это создаст только еще больше проблем. В старших классах девушка была в депрессии, жила в социальной изоляции и не видела надежды на будущее. Так продолжалось и в ее взрослой жизни. У Мэри были проблемы со сном, она часто вспоминала, как отец кричал на нее, и вздрагивала от любых громких звуков. Ей и в голову не приходило, что все это может считаться «расстройством» и тем более поддаваться лечению. Я повидал множество пациентов вроде Мэри – людей, которые годами страдали подобным образом, прежде чем кто-то не помог им начать лечение. Многие, очень многие вообще так никогда и не обращаются за лечением.