Текст книги "Охотник-убийца. Воспоминания оператора боевого дрона"

Шесть месяцев пролетели в мгновение ока, и вот настал конец 2008 года. Билл и другие благословили этот последний этап обучения: практика в роли оператора. Пришло время поработать с штурмовиками, парнями, которые шли с нами по земле и преследовали цели, на которые мы охотились.

Рокки оказался весьма интеллигентен. Он был хорошо знаком с работой интелей и охотно делился идеями о перспективах некоторых террористических групп.

Затем его тон изменился, став предельно серьезным.

– Ты знаешь, насколько важна твоя работа?

– Что вы имеете в виду, сэр? – спросил я.

– Все, кого ты тут видишь, – Рокки обвел рукой свою команду, – полагаются на тебя.

Операторы были лучшими в этом бизнесе. Это были крутые парни из сил специального назначения – мускулистые, с навороченным оружием, готовые действовать где угодно и когда угодно.

Я кивнул.

– Мы будем рисковать жизнями на основании принятых тобой решений, – Он посмотрел мне в глаза. – Ты выбираешь, кому жить, а кому умереть, потому что ты тот находишь цель… И ты подписываешь ей смертный приговор.

Я никогда по-настоящему не думал об этом с такой точки зрения, пока Рокки не сказал мне это тем днем. Если я и задумывался, то всегда говорил себе, что не я нажимаю на курок. Это кто-то другой.

Но правда заключалась в том, что операторы не оказались бы в доме этого террориста, если бы я их туда не направил.

– Он прав, – сказал Джек, наклоняясь поближе. – Ты понимаешь это? Тебе нужно разумно выбирать плохих парней, на которых ты нацеливаешься. Потому что лучше бы они были достаточно плохими, чтобы это стоило того, чтобы их убили.

* * *

Перед командировкой мне предстояли заключительные учения. Они проходили – сюрприз! – в Хьюстоне. Я не был дома четыре года, и было странно приезжать в знакомый аэропорт и ехать в город со своей командой.

Мы разместились в совершенно чуждом войне месте в городе, в месте, где вы никогда не ожидали нас найти, и работали весь день и ночь. Если бы вы проходили мимо нас в холлах отеля или рыгаловке фаст-фуда, вы бы никогда не узнали, что мы проводили имитацию охоты на террористов в вашем городе. Мы развернули полноценный командный центр в номере отеля, управляя дронами, персоналом разведки и операторами из одной гостиной.

Когда учения завершились, я позвонил старым школьным друзьям. Интересно, как у них дела? Я же их годами не видел.

В тот вечер мы встретились в ресторане в нескольких кварталах от моего отеля, и это было совсем как в старые времена, тусовалась вся компания, парни и девушки.

Все повзрослели. Тим и Брэд устроились на работу в банке, как и планировали еще в школе, Дженни была бухгалтером, а Грег и Стив – юристами. Пара парней только что обручились, с ними были их невесты. Они уже начали поговаривать о том, чтобы завести детей, купить дома. Обсуждали покупку белого штакетника.

– А как насчет тебя, – хотела знать Дженни. – Как дела в армии?

Я просто сказал, что это было здорово, потому что я не мог сказать ничего другого. Я сказал им, что был просто проездом, а затем увел разговор в сторону, как меня и учили.

Часть меня думала, что они все равно не поймут, если я расскажу им, что я на самом деле сделал. Я работал в другом мире. С чего я вообще затеял эту встречу?

Время шло, пиво заканчивалось и я понял, что определенно скучаю по старым денькам. С тех пор, как я бросил колледж, моя жизнь превратилась в мою работу, и в ту ночь я скучал по тем дням, когда все было проще.

Мы все попрощались после полуночи и разошлись. Пока они возвращались в свои новые дома, я направился обратно в операционный центр в отеле, чтобы продолжить работу. До рассвета оставалось еще пять часов.

* * *

Я получил приказ на отправку вскоре после поездки в Хьюстон. Высшее руководство наконец-то разрешило мне руководить моей собственной разведывательной группой в городе Мосул на севере Ирака.

Позже пришло известие, что грузовой самолет вылетает через десять часов в Ирак, поэтому я поехал домой и упаковал последние вещи. Я побросал в рюкзак все необходимое – гражданскую одежду, в основном брюки-карго и прочные рубашки, идеально подходящие для условий пустыни, ноутбук «Алиенвар» с 17-дюймовым экраном, наладонники с GPS и некоторые дополнительные гаджеты, достаточно легкие, чтобы выдержать длительный перелет.

Все тяжелое – жесткие диски с собиравшимися годами данными разведки, винтовку и коробки с патронами – я уже отправил несколько дней назад. Все это будет ждать на Той Стороне.

В 3 часа ночи я прикатил в офис и сел в автобус со своей командой разведки и операторами штурмовой группы. Никаких проводов, никакого парада, никаких друзей, машущих на прощание. Так было и будет всегда.

Я так и не позвонил маме в ту ночь, но я думал о ней и о том, будет ли она мной гордиться. Я не хотел ее беспокоить и не мог точно объяснить, куда я направляюсь. Я даже не думал, что она знала, что я направляюсь за границу.

Автобус проскользнул сквозь ночь, и вскоре мы были на посадочной полосе, где прогревался C-17. Мы почти не разговаривали, каждый был наедине с собственными мыслями. Вылет был через час.

Когда самолет набрал крейсерскую высоту, остальные стали похрапывать. Им все это было не впервой. Я закрыть глаза, но сон не шел. В голове промелькнули наставления Билла: «Дроны – ничто, если за ними не стоят правильные парни… Просто будь прав».

Прошло несколько часов, и я решил проглотить снотворное, которое врачи раздавали на борту.

Я задремал под звук двигателей C-17.

Часть 2

Глава 9. Война дронов начинается

Моя команда разведки и операторы в боевой экипировке направилась к вертолетам на взлетно-посадочной полосе аэродрома к северу от Багдада. Время перевалило за полдень, солнце палило нещадно. Когда мы шли вдоль длинной очереди на вылет, мы прошли мимо стоящего в ангаре «Предатора» – блестящего, с обтекаемыми обводами. Я внимательно оглядел его – смешно, я давно работал с этими машинами, пользовался их данными, но воочию видел впервые. Остальные шли дальше как ни в чем ни бывало, как будто видели такие сотни раз.

Летний воздух был обжигающим и хлестким, таким же, как и год назад, когда я покидал Ирак и Садр-Сити. Только сейчас был июль 2009 года, и бушевское «наращивание» начало приносить плоды. Мы добились преимущества и было очевидно, что враг начал проигрывать, но многие высшие руководители остались. Кривая потерь шла вниз, и Багдад становился безопаснее, или, по крайней мере, так казалось. Это вынудило плохих парней и убийц уйти в подполье, в основном в северный Мосул, куда мы и направлялись.

Я был назначен в отряд по перехвату транспортных средств. Следующие четыре месяца мне предстояло перекрывать поток изготовителей бомб, террористов-смертников и лидеров террора, когда они тайком пересекали границы и перемещались между крупными городами. Мы были временной мерой, призванной разорвать связи врага друг с другом через различные безопасные убежища в крупных городах на севере Ирака. Нашей команде были приданы вертолеты «Блэк Хок» и «Литтл Берд» 160-го авиаполка спецопераций. Пилоты были, безусловно, лучшими в мире. Нам нужно было быть такими же быстрыми и мобильными, как враг, и флот позволял нам в любой момент перемещаться куда угодно, куда нам было нужно.

Вертушка летела с распахнутыми люками на скорости 160 км/час. Сидеть в проеме над пропастью, мчаться в синих небесах, свесив ноги, и наблюдать за безбрежным океаном пустыни – это, скажу я вам, сильно. Мы чувствовали себя первооткрывателями, направляющимися заявить о правах цивилизации на новую территорию.

Мы приземлились. Нельзя было терять времени. У нас было всего четыре месяца, чтобы как можно сильнее напакостить террористической сети в Мосуле и прилегающих провинциях. Я бросил свою черную спортивную сумку в одном из трейлеров, спрятанных за большими цементными Т-образными барьерами, и направился прямо к «Коробке».

На базе мало кто знал, кто мы такие и какого черта мы делаем в своих белых трейлерах и зачем гоняем туда-сюда черные вертолеты. Наш участок был окружен оцеплением, за которое не было ходу даже другим американским солдатам, не говоря уж о местных. В трейлерах не было окон, они были оборудованы спутниковыми тарелками сверху и заперты в любое время суток. Что касается врага, мы были невидимы. Они понятия не имели, что мы были там – и пусть так и останется.

«Коробка» представляла собой трейлер двойной ширины. Внутри на цементном полу стоял длинный фанерный стол, на четырехметровой стене были подвешены мониторы с плоским экраном. Дрон транслировал изображение пустынного пейзажа. Внутри я чертовски нервничал, но старался сохранять каменное выражение лица. Я долго готовился к этому моменту. Я выпил чашку черного кофе, который подгорал на горячей плите в задней части – и принялся за работу.

* * *

Каждый целеуказатель всегда держит в голове вопрос: с чего вы начинаете охоту?

Поиск террористов, которые потратили свою жизнь, ускользая от американских войск – это искусство, а не наука, и была лишь горстка тех, кто мог успешно выполнять это ночь за ночью. Мы могли бы найти кого угодно, если бы нам предоставили возможность и ресурсы – и наши многомиллионные дроны дали нам возможность сделать это с точностью.

Каждый час, потраченный впустую на дебаты, был бы еще одной минутой, когда у цели была бы возможность адаптироваться к нашей технологии или спланировать свою следующую атаку на ничего не подозревающее население. Нам нужно было идти в ногу с войной, потому что враг не ждал.

Многие дезинформированные люди в международном разведывательном сообществе думали, что у нас в небе есть какой-то Волшебник из страны Оз, который волшебным образом определяет местонахождение парней, на которых мы хотели выследить, – всего лишь нажатием нескольких кнопок.

Это шутка.

Даже в разведывательном сообществе США большинство не понимает, как это работает или как вражеского лидера убирают с поля боя, когда они читают об этом в новостях.

Когда разведывательная группа из сил специального назначения Объединенных Арабских Эмиратов посетила одну из наших команд на военной базе США в рамках обычного обмена информацией с союзниками, они не могли смириться с тем фактом, что в наших группах по наведению на цель было всего около дюжины человек и что мы могли определить местонахождение парня, основываясь на обрывках разведданных, а затем точно определить его для убийства в короткие сроки, в некоторых случаях за часы. Они тратили на это в лучшем случае месяцы – если вообще добирались до цели.

– Где вы берете программное обеспечение, чтобы найти этих парней? – спросил эмиратский офицер. – Мы хотели бы купить такое же.

– Чего? Какое еще программное обеспечение?

– Ну, вы знаете, аналитические программы, которые подсказывают вам, ребята, по каким террористам нанести удар, и точно предсказывает, где они находятся в мире.

Типичный эмиратец. Он думал, что сможет купить все, что захочет, если выложит на стол достаточно денег. До него не доходило, что дело не в волшебных технологиях, а в профессионализме людей, кропотливо работающих руками за кулисами.

Не существовало волшебной формулы для поиска террориста. Всегда была комбинация факторов, и каждая цель была по-своему уникальна. У нас было несколько разведывательных групп, которые работали в разных частях мира, совершая налеты под покровом ночи. Обычно командировка длилось четыре месяца, в зависимости от миссии, но нам казалось, что времени прошло гораздо больше – это всегда казалось дольше, потому что мало кто из нас высыпался.

Как целеуказатели, мы должны были быть историками, репортерами и пророками одновременно. Нам не только нужно было понимать цель настолько хорошо, чтобы мы могли рассказать историю жизни врага, но мы также постоянно предоставляли актуальные оценки командирам и другим высокопоставленным лицам в правительстве США и, в конечном счете, предсказывали следующий шаг цели.

Каждая из наших целей заслужила то, что им досталось. На каждого были неопровержимые доказательства того, что он активно участвовал в планировании, одобрении или проведении атак против интересов США. Ни один из них не подумал бы дважды, прежде чем убить американца – мужчину, женщину или ребенка, – если бы ему предоставили такую возможность.

Вы должны понимать кое-что о том, как структурированы террористические сети. Как правило, ячейка Аль-Каиды или Исламского государства состоит из нескольких эмиров: административного, военного, по логистике, по службы безопасности, по шариату (исламскому праву), по средствам массовой информации – и общего эмира над ними. Мне нравились администраторы – у них больше всего информации о ячейке и ее связях. Эмиры-администраторы также намного менее фанатичны, немного скучны, как бухгалтеры – в отличие от военных эмиров, которые предпочтут взорвать себя, чем попасть в плен.

В нашем мире мы разработали и усовершенствовали особую методологию для этого цикла неустанного давления на врага.

Методика была простой по концепции, но сложной в исполнении.

Я всегда искал критически важного игрока в сети, одного эмира, смерть которого могла бы сильнее всего подорвать общую группу.

У каждого террориста была своя уязвимость. В конце концов, эти парни были людьми. Я должен был проникнуться мышлением оператора террористов, думать, как он.

Обычно я начинал с полного имени цели. Имена – это скрытые жемчужины на Ближнем Востоке, которые обычно упускаются из виду другими. Мужчин называют в честь их предков, поэтому второе имя должно быть от его отца, а третье – от деда, поэтому полное имя цели расскажет вам, откуда он был родом.

Единственное, с чем нам приходилось быть осторожными, это с «кунья» – фейковыми именами, которые террористы дают себе, чтобы скрыться от таких как я[20]20
  Это неверно. Кунья – не кличка и не оперативный псевдоним, а арабское традиционное прозвище, которое, в отличие от имени, восходит не к предкам, а к старшему сыну (или, реже, к дочери). Это, разумеется, не отменяет того факта, что джихадисты несомненно знакомы с конспирацией и могли использовать полностью вымышленные имена. – Прим. ред.


[Закрыть]. В кругах джихадистов эти люди используют кунья при разговоре друг с другом, чтобы скрыть свою истинную личность в случае, если их сообщники будут схвачены.

Мы нарисовали полные имена и семьи в качестве основы для нашего поиска. Аналитический инструмент помог мне яснее увидеть внутренние круги, упорядочить мои выводы, обнаружить закономерности и вручную нарисовать быстрые диаграммы о его мире, особенно о том, за кем еще мне, возможно, придется следить, чтобы получить цель, о которой идет речь. Часто нам приходилось отслеживать два или три уровня, например, друга или члена семьи, не подозревающих о незаконной деятельности, просто чтобы добраться до основной цели.

Все названия, которые появились, были затем запущены через передовое программное обеспечение, специально предназначенное для таргетинга, кое-что из разряда «лучшие технологии, которые можно купить за деньги».

Затем мы копаемся в их дерьме – в их машинах, домах, телефонах… во всем. И в то же время мы ищем точки давления (друзья, семья). В этих частях света нет более полезного рычага воздействия, чем семья.

Затем мы начинаем выстраивать паттерны жизни целей – места, которые они посещают, предыдущие места жительства, привычки, которым они следовали, даже если они знали, что Америка охотится за ними. Идя по этим следам мне нужно было найти настоящую «стартовую точку», точку в небе, из которой ударит беспилотник.

Стартовых точек на ранней стадии охоты множество. Мы собираем дополнительные данные за пределами семьи цели, просматривая любую информацию, которую мы могли бы почерпнуть из интернет-сайтов, отчетов и баз данных. Локациями может быть что угодно, например, дом дальнего родственника, местные магазины, мечеть, исторические места, связанные с другими членами его ближайшей группы, небольшие деревни, которые мы встретили, с похожими племенными характеристиками или которые имели общее происхождение с ним и его семьей.

Иногда ключом к поиску нашей цели может быть самая простая вещь, которую другие упустили из виду. Офисное здание, в котором он работал много лет до того, как стал экстремистом, кафе, которое, как известно, он часто посещал, мечеть, где он молился. Я также искал ключевые вещи, такие как его образование или отличительные черты, такие как сломанный нос или хромота.

Пока шел этот процесс, приданный моей команде постоянный специалист по электронной разведке, просматривал данные, связанные с целью – любые сообщения, пропагандистские видеоролики в Интернете, все, что он мог откопать. С таким уровнем доступа нас было не остановить. Для каждой цели мы собирали презентацию в PowerPoint, которые подробно описывали все о цели и их действиях – «бейсбольные карточки». Это называлось – вполне официально – «номинацией» на должность цели. Затем эти слайды пройдут по цепочке командования.

Собрав все вместе и получив утверждение миссии, мы начинали охоту. Предстояло следовать за наводками, связями и отношениями, пока не поймаем слом шаблона – необычный обмен между сторонами, поездка в глушь на белом «Бонго», многочисленные остановки на рынках без единой покупки, посетитель дома, который внезапно появился однажды без всякой причины.

Мы заносили такие остановки и местоположения любых взаимодействий на карты, постоянно сверяя каждую остановку с нашей базой данных на предмет любых подозрительных пересечений с другими целями, которые могли использовать эти локации прежде. Мы бы нанесли на карту не только их собственную историю, но и историю данной террористической сети, пометив ее по месту и снабдив перекрестными ссылками на телефонные звонки, текстовые сообщения и электронные письма, относящиеся к любому из них: паттерн цели начинает обретать форму.

Информация была ключом к нашему успеху – большие базы данных, которые мы создавали на протяжении многих лет, включали терабайты досье террористов, отчеты агентов, информацию из открытых источников, допросы и подробные оценки принадлежности деревни к террористическим группам и религиозным сектам.

Основываясь на многолетних данных, содержащихся в моих картах, я мог бы увеличить изображение дома с помощью дрона и сказать вам, кто там жил и проводилась ли ранее операция. Часто террористам нравилось повторно использовать дома других террористов (обычно после того, как их приятели были схвачены или убиты), как будто Америка каким-то образом забыла, где жил кто-либо из этих людей.

Все это происходило в режиме реального времени. Как только мы видели нужных людей, которые находились на расстоянии одного-двух градусов от цели, мы почти неизбежно добрались бы до нашего парня – при условии, что мы провели правильную разведывательную работу, были достаточно терпеливы и не допустили сбоев в преследовании – из-за погоды ли или из-за пробок.

А потом? В девяноста процентах случаев мы захватывали цели. В остальных – сносили их «Хеллфайром». Критерии для убийств были разными. Было много вопросов, которые я задавал себе во время процесса. Что значило убийство этого человека для всей сети или даже для местных властей? Как это могло бы нам помочь? Станет ли от этого хуже? Заслуживала ли цель смерти?

* * *

Нашей первой целью был лидер ИГИ[21]21
  Исламское государство в Ираке – название ИГИЛ до 2013 г. – Прим. ред.


[Закрыть], которого мы назвали «Усамой». Я думал о нем на протяжении всего полета в Ирак. Он был административным эмиром провинции Салах эд-Дин, которая занимала территорию площадью девять тысяч квадратных миль на севере страны – размером примерно с Нью-Джерси. Его обязанности, в сочетании со стратегической важностью этой провинции для ИГИ, означали, что Усама был несколько отстранен от вершины пищевой цепочки и управлял финансовой документацией группы. Он многое знал как о самих членах многочисленных террористических ячеек, действующих по всему северу Ирака, так и о их финансах и доходах. Он изо дня в день проводил время с командирами, он знал всю их ежедневную рутину. Мы должны были знать все, что знал он.

Во рту держался вкус дрянного кофе, я давал инструкции Джейку, тактическому диспетчеру, который сидел рядом со мной, передавая мои слова в системный чат для оператора камеры и пилота «Предатора» в Штатах. Вместе с нами работали еще четверо: мой заместитель, собирающий разведданные в режиме реального времени, радист, который был на связи с другими агентствами, задействованными в охоте, а также три офицера электронной разведки, перехватывающие емейлы, звонки и СМСки с гаджетов наших целей.

В течение нескольких дней мы использовали сменяющийся флот «Предаторов» и других воздушных судов для обследования представляющих интерес районов – маленьких деревень и крупных городов недалеко от Мосула. Команда, работавшая до нас, сделала то же самое во время своей командировки и передала мне все, что она успела накопить за месяцы работы. Усама был, что называется «подкованным в оперативной безопасности» – он прекрасно знал, что мы идем по его следам и можем снять его с доски в любой момент. Он сделал все, что мог, чтобы свести к минимуму наши возможности отслеживать его. Но еще на раннем этапе я усвоил одно: террористы, которых я отслеживал, в конечном итоге оступались. И вот тогда они были наши.

Усама был хорош: он не оставил особого следа на земле, а его многолетний опыт конспирации сделал его достойным призраком для охоты нашей команды. Мы получали известия о его присутствии от источников, мельком замечавших, как он однажды прогуливался по местному рынку в Мосуле; ходили слухи о его появлении на подпольной встрече ИГИ в южном коридоре города на следующий день. С каждым новым открытием точки, размещенные на наших картах, начинали приобретать форму и рассказывать историю; тем не менее, он слишком быстро снова скрывался в тени, чтобы построить какой-либо регулярный паттерн жизни.

Прошла, наверное, неделя, прежде чем мы обнаружили слом поведения. Изучив старые файлы разведки, мы заметили, что Усама каждую неделю ездил из южного Мосула в город Байджи, чтобы собирать и распределять деньги членам своей сплоченной группы в ИГИ.

Маленький город был жизненно важен для его вымогательства, в ходе которого миллионы долларов были выкачаны из нефтеперерабатывающего завода в Байджи.

От Мосула до Байджи вела пыльная дорога протяженностью около 110 миль – я решил, что Усама будет наиболее уязвим в пути, потому что это выведет его из зоны комфорта в Мосуле, где руководство ИГИ создало безопасное убежище, набив карманы местных силовиков и запугав население. Держать ИГИ в узде в то время в этом районе могли только американские войска, иракским силам безопасности просто нельзя было доверять.

Мы выяснили, что Усама ездил в Байджи раз в неделю в один и тот же день и время утром, но мы все еще не знали, куда в городе он направлялся или с кем встречался.

Мы углубились в старые файлы на партнеров Усамы и членов его семьи. В Байджи мы вскоре обнаружили три дома, где могли жить некоторые старые партнеры. Это было немного, но уже что-то. С этим можно было начинать охоту.

* * *

– Увеличение единица, – сказал я по радио.

Камера дрона показывала панораму пыльного пейзажа через электронно-оптический дневной телеобъектив и остановилась на городе Байджи. Мы получили известие, что прибыл Усама.

Я месяцами разыгрывал этот момент, мечтал стать частью чего-то подобного, сокрушить врага.

Где же он?

– Увеличение вдвое.

В поле зрения попал ряд глинобитных и каменных домов, камера приблизилась. Дом номер один: двухэтажный из серого бетона. Согласно информации, которую я обнаружил в старых файлах, когда-то им владел двоюродный брат Усамы.

Это была наша первая отправная точка. План состоял в том, чтобы быстро облететь на дроне все три потенциально интересных дома, и поискать что-то, выбивающееся за рамки нормального.

Там не было переднего двора, только маленький покосившийся забор, отделяющий его от пустой пыльной улицы. Беспилотник пошел по кругу, что позволило нам увидеть каждый угол этого места, даже через оконные проемы.

Там никого не было.

– Двигайся дальше, – сказал я.

– Роджер.

У нас было не так много времени. Усама пробудет в Байджи всего около трех часов, прежде чем вернуться в Мосул. Зная, каким параноиком он был, нам повезет, если мы вообще что-нибудь найдем.

Второй дом представлял собой небольшой жилой комплекс в деловом рыночном центре. Дом первой жены Усамы. Но было слишком людно, чтобы что-то разглядеть, пока беспилотник облетал дом. Белье висело на большинстве окон, поэтому было практически невозможно хорошо рассмотреть помещение. Движение было затруднено, и сотни людей двигались по улице.

– Сухая дыра, – сказал я.

Мы ни за что не нашли бы там Усаму. Дохлый номер.

Я поборол гложущее чувство, что мы, возможно, облажались, и приказал перейти к осмотру третьего дома.

– Набирай высоту, – скомандовал я. Третьим домом, расположенным в тихом местечке за городом, владел парень, подозреваемый в связях с ИГИ. В этом была своя опасность: если мы будем держать беспилотник слишком низко, кто-нибудь может его услышать.

Дом был похож по размеру на первый, за исключением того, что он был окружен бетонными стенами высотой в десять футов, которые окружали грязный двор. В северо-западном углу была установлена спутниковая антенна, и я мог видеть собаку, медленно прогуливающуюся по маленьким ступенькам, ведущим к подъездной дорожке.

Увеличив изображение, мы смогли разглядеть белый универсал, припаркованный недалеко от входной двери, его колеса все еще утопали в грязи. Несколько дней назад прошел сильный дождь, превративший грязь в густую жижу.

Мы продолжили делать снимки дома, сосредоточив внимание на окнах, входах и скрытых зонах, чтобы при необходимости обратиться к ним позже.

– Переключись на инфракрасный режим.

Изображение стало более четким, белое на черном, как рентгеновский снимок. Это было типично и позволяло видеть разные виды цели с датчика дрона, даже если все еще был дневной свет. Это также помогло мне лучше рассмотреть то, на что мы смотрели, когда пронеслись сильные песчаные бури.

Насколько мы могли судить, в доме не было никакого движения. Но меня больше интересовал универсал. Если Усама просто приезжал для своей еженедельной финансовой поездки, это могла быть его машина.

Я мог сказать, что двигатель автомобиля был горячим: он был черным и медленно пульсировал на фоне белого корпуса. Скорее всего, он все еще был включен. Когда беспилотник облетел вокруг, мы увидели, что внутри кто-то был.

Это была наша лучшая зацепка на данный момент, хотя ее все еще было немного. Ни в одном из наших файлов не указано, на какой машине он ездил.

– Что ты собираешься делать? – спросил Джейк.

– Если машина уедет, следуйте за ней.

Я снова начал просматривать старые файлы на Усаму. Возможно, я упустил ключевой элемент паззла, что угодно.

Воцарилась сосредоточенная тишина, нарушаемая только шумом вентиляторов сервера и случайными постукиваниями по клавиатуре. Внезапно зазвонил телефон.

Это был аналитик из другой нашей команды беспилотников, которая находилась недалеко от Тикрита.

– Я знаю этот универсал, – сказал он.

Он наблюдал за трансляцией с дрона моей команды со своего места, в перерывах между преследованием других целей.

– Три месяца назад мы получили фотографии этой машины, – продолжил он. – Мероприятие в Байджи было большой встречей ISI с высшими руководителями в этом районе.

Я воспрянул духом.

– Позже мы узнали, что за рулем был Усама, – сказал он. Но было слишком поздно. К тому времени, как они подтвердили это, машина исчезла.

Я хотел сам увидеть доказательства.

– Можешь прислать мне эти фотографии? – спросил я.

Они пришли по электронной почте, и я заметил отметку времени на фотографии: всего три месяца назад. И белый четырехдверный универсал в нашем текущем виде с беспилотника был тем же самым, что и на старой фотографии.

Я снова посмотрел на экран. Это был Усама.

Ты наш.

Как раз в этот момент белый универсал отъехал от дома.

– Движение динамичное.

– Следуй за ним, – приказал я.

Беспилотник, круживший вокруг дома, изменил курс и перешел к схеме следования на высоте 15 000 футов, призрак в небе.

Машина выехала из района и начала пробираться к главной дороге. Там водитель повернул налево, направляясь обратно на север, в сторону Мосула, именно туда, куда, как я думал, он отправится после выполнения своих поручений на неделю.

Ехать до Мосула ему предстояло два часа. Итак, наше время пошло. Потом он достигнет Мосула, и его снова было бы трудно, если не невозможно, выследить на узких улицах и в толпе.

Я вызвал Макса, командира, который руководил штурмовой группой. Секундой позже он был рядом со мной, уставившись на экраны.

Новичок в подразделении, как и я, Макс хотел сделать себе имя среди других легендарных офицеров, которые пришли до него. Я назвал его Суперменом – он и правда лицом и сложением был вылитый Кларк Кент. Южанин, женат, лет тридцати пяти, губы всегда были впалые, всегда чисто выбрит.

– Ты разглядел водителя? – спросил он, указывая на универсал на экране.

– Нет, но интуиция подсказывает мне, что это Усама. Все говорит за это.

Это была моя оценка, но он должен был принять окончательное решение о том, что делать.

– Поехали, – сказал он. Началась суета. Он связался по рации со своей командой операторов. Время экипироваться – оружие, оптика, жилеты, рации. Он вызвал на пейджер пилотов вертолетов.

Но перед тем, как покинуть «Коробку», он поднял телефонную трубку и перезвонил в штаб. Что за черт? Ему не требовалось никакого разрешения, но он, должно быть, хотел услышать второе мнение.

Старший командир всегда был рядом. Тот еще твердолобый тип. Но он был умен и требователен. Ему не понравилось то, что он услышал.

– Этот парень из разведки новенький, – сказал он, имея в виду меня. – Его еще не тестировали. Слишком рискованно полагаться на его интуицию.

Макс повесил трубку, а я подумал о том, что сказал мой наставник Билл несколько месяцев назад: «Ты можешь говорить и делать все, что хочешь, но будь прав».

Я чувствовал, что должен занять твердую позицию.

– Макс, это Усама, вон в той машине, – сказал я. – Признаки налицо. Ни у кого не было зацепки по этому парню в течение нескольких месяцев. Ты, блядь, его потеряешь.

Я снова просмотрел информацию, связи, которые мы установили, фотографии автомобиля на встрече месяцами ранее. Что вообще знал тот другой командир? Он был на отдельном участке, не очень внимательно следил за тем, что мы делали.

– Часики тикают, – сказал я, когда мы смотрели, как универсал мчится в сторону Мосула.

Все, что я сказал, сработало. Макс перезвонил командиру и сказал ему, что мы только что получили дополнительные разведданные из другого источника, подтверждающие, что Усама был внутри транспортного средства. Это была ложь, он не подчинился прямому приказу, и это означало, что вся тяжесть того, что должно было произойти, лежала на мне.