Текст книги "Ладья Авалона"

Налюбовавшись, рискнул и Серега, и буквально через несколько минут неуверенных, прерывающихся стенаний контрабас заговорил полно и объемно, точно вторя голосу моря. Улыбаясь своему успеху, Сергей расходился все сильнее, и теперь они играли уже вдвоем, подстроившись друг к другу. Артур присоединился к ним, временами фальшивя, но уже спустя пару часов они всерьез разучивали первое из произведений, обмениваясь рекомендациями и советами, и со стороны казались настоящими профи. Вот только их «многоумные» речи звучали как – «вот когда я пам-пам-трям, ты тут пум-пум и подержи еще, чтобы эта фигня гудела, во, вот так…» Войдя во вкус, они не сразу заметили, как веранда потихоньку наполняется людьми. Многие, изумленно переглядываясь, занимали столики и наслаждались красочным звучанием старинной музыки. Ветер нес цветочные лепестки, налетал свежеющими к вечеру порывами, небо зеленело. Закончив игру, музыкантки со смущением увидели восторженную публику. Раздались апплодисменты. Гвен счастливо глянула на зарозовевшуюся Трисс, прильнувшую к точеному изгибу арфы, а онемевшая Эовин, закусив губу, ловила жадный взгляд загорелого мужчины в бежевой федоре.

– Ну, на этом можно и остановиться, – резюмировал Сергей.

Тогда, изумленно и гордо переглядываясь, музыкантки удалились в свой номер, где привели инструменты в порядок после игры, а затем, спустившись в столовую, приготовили себе плотный ужин из спагетти с пастой и жареных сосисок. Оставалось только навести лоск, и можно было идти в «Ред сейл».

Глава 3

Солнце закатилось за вершину горы, из-за длинного мыса по морю протянулись будто бы две дороги – синяя и зеленая, а в городе стали зажигаться огни. Набережная осветилась мощными белыми прожекторами, возле кафешек, где звучала музыка и пахло шашлыками, деревья были украшены разноцветными гирляндами. По склону горы, повторяя изгибы улиц, ползла длинная золотистая змея огней. В вечернем, быстро сгущающемся сумраке домики казались ласточкиными гнездами, повисшими на уступах. Когда троица подошла к «Ред Сейлу», уже совсем стемнело, и в ярком неоновом освещении здание клуба совершенно преобразилось. Маленькая юркая яхта будто взлетала на гребне волны, взмахнув широким огненно-алым парусом. Внутри умело настроенные светильники с одной стороны создавали легкий полумрак, а с другой, хорошо освещали столики, барная стойка и аквариум мягко светились расслабляющим голубоватым свечением. Где-то в глубине потолка, видимо, скрытые конструкциями, прятались ультрафиолетовые лампы, светившие на стены с фресками, на которых проступали невидимые до того рисунки. Чешуя нарисованных рыб пылала психоделически яркими цветами, будто присыпанная алмазной пылью, кораллы светились кислотно-зелеными, синими, лиловыми, белыми красками, задумчивая русалка, увенчанная короной, печально глядела в глубину синей бездны, где проступал слабо светящийся призрак моряка, а по потолку, полу и стенам бежали, змеясь, прихотливые линии, будто переотраженный волнами свет по морскому дну. На освещенной сцене играла мелодии из легендарных песен пианистка. Сейчас звучала «Nothing else matters», и многие, прервав разговоры, или, откинувшись назад, слушали ее с ободряющими улыбками. Девушки заметили Данилина – он работал в небольшом полуосвещенном уголке над пультом. Решая, что делать и как себя вести, грешники заняли один из еще пустых столиков и стали дожидаться, пока выступление окончится и Данилин освободится. Но их появление не осталось незамеченным. Большая компания ребят студенческого возраста неподалеку часто поглядывала в их сторону, затем они уловили еще и еще заинтересованные взгляды. Артур поежился:

– Нас, часом не забыли предупредить, что это, к примеру, клуб для людей с нетрадиционной ориентацией?

– Нет, милая, не надейся! – хохотнул Сергей. – Это клуб для музыкантов! А ты, между прочим, виолончелистка, не забывай!

– Спасибо, что напомнила, мамаша, – съязвил Артур, против воли расплываясь в улыбке.

Наконец, не выдержав, от одной из компаний откололись две девушки и, робко улыбаясь, приблизились к столику, где сидели грешники.

– Это вы – «Ладья Авалона»? – спросила одна, с короткими русыми волосами.

– Можно автограф? – другая, с двумя бубликами черных кос у висков, застенчиво протянула блокнотик.

– Конечно, – Артур, пожирая девушку глазами, хищно сцапал блокнотик, так что Вика с Сергеем разом наступили ему на обе ноги, напоминая, что, пусть и был у Кривошапкина опыт женской любви, увлекаться не стоит. Все по очереди расписались, а Вика непринужденно улыбнулась:

– Ну, хоть гастрольный тур у нас расписан по дням, мы решили – почему бы в этот раз не заехать сюда? Судя по отзывам на форуме, нас здесь ждали.

– О, да! – закивала девушка, прижимая к груди заветный блокнотик. – Еще как!

– А когда вышла «Плач Эссульт», – подхватила другая, – у нас здесь все просто с ума посходили! Это была, наверное, единственная песня, которую здесь, у нас в «Сейле», крутили.

– Почему? – Вика невольно входила в расположение к девушкам. Да и приятно, черт возьми, когда поклонники и поклонницы не сводят с тебя глаз и ловят каждое твое слово. Как она мечтала об этом, будучи Викой Ермолаевой, и вот, кто бы мог подумать, что мечта отчасти исполнится, пусть и таким странным образом?

– Да вы садитесь! – Артур пододвинул от пустующего соседнего столика стулья, и девушки, не веря своему счастью, сели. Со стороны за ними с интересом наблюдали с десяток заинтригованных глаз. Перехватив жадные взгляды, Сергей шепнул девочкам:

– А чего ваши друзья стесняются? Пусть идут сюда, а то скоро совсем места не останется!

Ахнув, девушка замахала и зашикала друзьям, которые быстренько подтянулись и плотненько сели вокруг столика.

– Ну, давайте знакомиться! – хлопнула в ладоши Вика и протянула ладошку сидящему рядом пареньку. – Трисс!

– Ник, – тот едва осмелился коснуться ее руки и тут же, спохватившись, слегка поцеловал запястье. Вика смущенно улыбнулась и оправила рыжие локоны.

– Тарас, – высокий широкоплечий малый с жизнерадостным лицом улыбнулся во весь рот и поправился. – Наши меня Тристаном зовут.

– Да, мы друг друга больше по ролевому имени знаем, – поддакнула одна из девочек, казавшаяся намного младше остальных. – Вот я, например, Эльза Леони, мою сестру здесь зовут Анж. Это Эредин, а это Халдир[5]5
  Имена персонажей взяты автором из оригинальной кельтской легенды о Тристане и Изольде Белокурой, а так же книг Дж. Р. Р. Толкина и Анждея Сапковского, в свою очередь содержащих фрагменты легенд артуровского цикла.


[Закрыть]…

Она представляла и остальных, но Серега постарался запомнить именно ее. Алиса Леонова, без сомнения, сестра Анжелики Леоновой, занявшей место Данилина на его прежней работе. Может быть, Вика отлично поступила, прошерстив страницы фан-форума и ознакомившись с историей группы, но и он не лыком шит – досконально просмотрел все, что касалось ближайшего окружения Михаила. Пока он прикидывал, как бы завязать разговор непосредственно с Алисой, кто-то поинтересовался:

– Скажите, а «Плач Эссульт» будет на концерте?

– Это какая-то особенная песня? – игриво взмахнула ресницами Вика. – Ним, ты не рассказала, кстати.

Девушка, что попросила автограф, назвавшаяся Нимуэ, пояснила:

– Это местная легенда…, – и сразу заговорили все, прерывая друг друга, а увлеченные грешники только переводили взгляд с одного лица на другое.

– Здесь в горах есть старая башня… – сказал Тристан.

– Очень старая, века тринадцатого, – ввернул Ник.

– Это здоровское место! – воскликнула Алиса, и Сергей склонился в ее сторону и чуть тише, поскольку остальные рассказывали легенду, шепнул:

– Так вы ролевки устраиваете?

Польщенная вниманием девочка разговорилась:

– Да, мы тут почти все состоим в кружке исторической реконструкции. Я сама хочу поступить на истфак, как Трист, а Ник и Хал – они археологию закончили, пишут диссертации о местных культах и захоронениях! Ну и как-то мы один раз собрались туда, потом другой, и каждый раз там вели себя по-другому. Как-то это место располагало, чтобы там и разговаривать иначе, и манеры сразу менялись. Не знаю, как это описать. Ну и с тех пор мы сговорились приходить туда, устраивать сценки, петь, играть, культурно обогащаться, – она хихикнула. – Ребята постарше нам свои работы читают, Эр из арбалета стрелять научился. А Ним и Тори старинные танцы учат. Тори вообще историю костюма преподает здесь в школе, как прикладной предмет…

– Хотелось бы увидеть это место! – закинул крючок Сергей, и малышка тотчас проглотила наживку, захлопав в ладоши.

– Еще старожилы рассказывали, что в этой башне жила женщина, – тем временем рассказывал Ник. – Ее все по-разному называли, но Хал говорит, что, согласно древним письменам…

– Ну ты прям так сказал, будто я Шампольон![6]6
  Шампольон Жан-Франсуа (1790–1832) французский историк, лингвист, основатель египтологии, первым расшифровал египетские иероглифы.


[Закрыть] – со смешком отмахнулся Халдир, русоволосый молодой человек с проколотым ухом и небольшой косичкой, спускавшейся от виска.

– Хал сказал, – отсмеявшись, продолжил Ник, – что женщину звали Эссуль, и она ждала возвращения своего любимого. Правда, дождалась или нет, никто не в курсе, – Нимуэ захихикала, Тристан поднялся, чтобы принести еще закуски и выпивки и тихонько опрашивал всех.

– Ну, одно время было популярно сравнивать ее с кельтской Изольдой, – кивнул Эредин, поглаживая короткую бородку. – А уже в советское время местные власти решили, что чужестранной героине здесь не место и соединили ее с Ассолью Грина, тем более, фильм такой хороший был…

– Лекс, кстати, свою рыгаловку сначала хотел назвать в память об Эссуль, – поддакнула Нимуэ. – Но никак название не мог придумать. Он и об «Авалоне» думал, но многим это было чуждо и непонятно, тогда он стал думать об «Алых парусах», но как-то слишком романтично, что ли… Ну и остановился он на «Красном парусе», хоть у Каэрдина[7]7
  Каэрдин – сын короля Британского, друг и помощник Тристана, должен был (по аналогии с Тезеем) привезти к умирающему Тристану Изольду на корабле с белым или черным парусом.


[Закрыть] были паруса стандартные черно-белые. Но он сам так сказал – Эссуль ни на одной стороне, и он так же.

– Есть и еще одна трактовочка, – Халдир наклонил голову. – Но это сугубо наша, компанейская, в универе рожденная. Еще до исторической реконструкции мы полюбили Сапека, – отчаянным усилием мозга Вика вспомнила данные из бумаг Светлого, и фамилию того, имя чьей героини носило ее нынешнее тело. – И, если помните, у него в самом начале, в «Мече Предназначения» была девушка-бард Эсси, – Артур покивал, хотя когда-то давно прочитанная книга уже давно выветрилась из памяти. – Ну, вот вам и ответ, – Хал понимающе улыбнулся.

– Поэтому эта песня Белорукой Изольды – она так близко нам всем пришлась, – заключила Нимуэ.

– Слушайте, а давайте покажем им башню? – воскликнула, апплодируя, Алиса, и Сергей постарался сдержать победоносную улыбку.

– А что?

– Почему бы и нет!

– Конечно! Хотите туда пойти, Трисс? – Ник преданно заглядывал Вике в глаза своими прозрачными зелеными глазами, и в них хотелось таять…

– Да, – едва выдохнула она, думая о другом, но тут же спохватилась. – Конечно! Раз так, то мы просто обязаны увидеть это место, правда, Гвен?

Сергей закивал, Артур кинул на него заговорщицкий взгляд и тоже согласно улыбнулся.

– Когда вам будет удобнее? – спросила Алиса.

– Давайте вечером, – предложил Эредин. – Как раз рабочий день кончится, да и у вас, – он слегка кивнул в сторону музыканток, – наверняка с утра будут дела.

– Да, у нас с утра репетиция, – отозвался Сергей. – Но после обеда вполне можно и пойти.

– Ну тогда договорились!

Музыка смолкла, миниатюрная пианистка раскланивалась, улыбаясь публике. Артур заметил, как вслед за ней из своего угла вышел Данилин. Извинившись, он выбрался из-за столика и двинулся было за ним, но в темноте коридора налетел на ту самую пианистку. Ойкнув, девушка отшатнулась в сторону, но, разглядев в упавшем свете лампы лицо Эовин, тихо взвизгнула:

– О, вы же Эовин из «Ладьи Авалона! Правда?

– Да, мы даем здесь выступление в пятницу, – Артуру не терпелось отделаться от нее и нагнать Данилина, но та вместо того, чтобы отступить в сторонку, только шире распахнула глаза:

– А я Ирина. Ирина Христенко, – словно переключили реле, Артур быстро перевел взгляд на веснушчатое круглое лицо пианистки. Христенко, друг Данилина, который требует с него выплаты долга. Пожалуй, стоит переговорить с этой Ириной.

– Вы здорово играете, – сдержанно похвалил он ее. Ее навязчивое внимание и незатейливая внешность не пробуждали в нем никакого желания идти на сближение. Разумеется, ей далеко до той белокурой Изольды, встреченной в сиротском приюте, но долетевший до его ноздрей сладкий запах женского тела все-таки раздразнил Артура. Почему ему так тяжело дается контролировать себя с женщинами?

– Да что вы, – выдохнула Ирина. – Я так… немножечко умею только. Обычно я только подыгрываю, когда выступает какая-нибудь группа или солист, но Леша пошел мне навстречу и разрешил дать несколько выступлений мне одной.

– Почему не раньше? – притворно изумился Артур. – Вам давно стоило выступить. По-моему, на благосклонность публики вы сегодня не жаловались?

Ирина таяла от его слов и жарко дышала, и смущенно теребила папку с нотами, как первокурсница в консерватории, и возбужденно поглядывала из-под ресниц… Боги, почему они как нарочно соблазняют, липнут? Или он стал еще притягательнее и неотразимей в женском облике?

– Да нет, если бы не было причины, я бы никогда не рискнула, – зашептала она. – Просто очень нужны деньги… Мы с мужем хотим купить квартиру, и нам совсем чуть-чуть не хватает… Господи, да зачем я это вам рассказываю? Дура какая! Я так волнуюсь, – извиняющимся голосом прошептала она и собралась было улизнуть, но Артур удержал ее за руку и, легонько поглаживая запястье, раздевающим взглядом заглядывая в глаза, улыбнулся:

– Ты просто устала. Это нервное. Я знаю, после концертов такое часто бывает. Нужно просто сбросить напряжение! Пойдем, глотнем чего-нибудь, и ты сразу соберешься с силами.

– Ну и что там с квартирой? – спросил он, усаживаясь напротив Ирины возле барной стойки. – Может, чем помочь? У меня есть связи.

Девушка поперхнулась от неожиданности колой, которую ей подали.

– Нет-нет, что вы! – запротестовала она поспешно тем жалобным взволнованным голосом, какой обычно бывает у таких стеснительных и неуверенных людей. – Я просто очень беспокоюсь… Что поделать – это такой серьезный шаг. Мы же с Сашей почти всю жизнь прожили то у моих родственников, то у его, то в общежитии снимали угол. Да сами понимаете – какая жизнь у чужих под боком? Тем более, мы уже не дети, хочется уже своего, свободы, уверенности… – она шмыгнула глазами по сторонам и доверительно поделилась. – Мы с Сашей так хотим ребеночка! Но мы решили, что, пока у нас не будет своего жилья, даже думать об этом не будем. А теперь вот такой шанс – можно купить квартиру, небольшую, но в хорошем месте и всего за один миллион! Конечно, можно и дешевле, но… – Артур подавил улыбку – бедная провинциалочка небось слыхом не слыхивала о ценах на жилье в крупных городах, доходивших до пяти-десяти миллионов за убогую конуру.

– По-моему, вполне достижимо, – согласился он, чтобы поддержать разговор. – И что вас останавливает?

– Ой, да мы уже почти ее купили! – жалобно воскликнула пианистка и тяжело вздохнула. – Нужно было продать машину, и тогда нам бы хватило. Но потом такая ерунда произошла, – она почесала плечо, не желая продолжать. – Ну и покупка не сорвалась.

– Что за ерунда? – Артур прекрасно понимал, что словами он из нее мало, что сумеет вытащить, поэтому вовсю пользовался непонятным женским магнетизмом, чтобы очарованная дурочка выкладывала свою историю поскорее.

– Да… один друг мужа одолжил у нас машинку, потому что его была в ремонте, да и разбил ее, – выговорила Ирина, и чувствовалось, что она вот-вот заплачет. – Саша просил его вернуть хотя бы часть денег за машину, чтобы нам все-таки хватило на квартиру, но, – она снова глубоко и печально вздохнула, и Артур ласково погладил ее по руке, утешая. – Я понимаю, что у Мишки тоже проблемы. Но они так страшно поругались с Сашей… Миша наотрез отказался возмещать что-либо! Саша очень не хотел с ним ссориться – все-таки друзья детства. Но акция на жилье вот-вот закончится, а потом квартира будет стоить уже дороже, – и она все-таки всхлипнула.

– Слушай, Ириш, не переживай, – как можно нежнее проговорил Артур. – Я, кажется знаю, про кого ты говоришь. Это Михаил Данилин? – она кивнула. – Мы с ним уже сегодня общались, нам с ним еще до выступления работать. Я поговорю с ним, ну не отморозок же он, так подставлять друзей?! – пианистка подняла на него влажные благодарные глаза и улыбнулась. Но вдруг, заметив выходящего из служебного помещения Данилина, она ойкнула и сползла с табурета:

– Я пожалуй, побегу. Не хочу с ним встречаться.

– Ну удачи тебе! – махнул рукой Артур и снова одернул ее. – Эй, Ириш, погоди! А можно где-нибудь еще послушать твою музыку? – Пианистка смущенно оправила волосы:

– Да, у меня есть записи на Ютьюбе. Набери там Христина81. Увидимся!

И она убежала, а Кривошапкин немедленно бросился ловить Данилина. Пересекшись в зале, они улыбнулись друг другу.

– Ну как вам тут? – поинтересовался Данилин, и, заметив толпу у столика, где остались Гвен и Трисс, довольно покивал. – Смотрю, нашли благодарную публику?

– Да, столько внимания, даже неудобно, – шевельнул плечом Артур. – Мы же все-таки люди, а не боги, а они к нам с таким благоговением…

– О, еще что будет на выступлении, – предупредил, шутливо грозя пальцем, Данилин. – Не против, я закажу нам по стаканчику? В горле пересохло. Аппаратура на ладан дышит, постоянно нужно контролировать, чтобы звук шел исправно. А то, прикинь, раз играли барабан и дудук, и… Привет, Гош. Так, ты что будешь?

Артур позволил угостить себя соком, поскольку во время исповеди Христенки вволю накачивался мартини, и вдруг понял, что для хрупкой Эовин доза превысила норму. Может, виолончелистка и вовсе не умела пить, потому что с пары стаканчиков в голове появилась озорная веселость и легкое ощущение нереальности.

– Как тебе номер? – Михаил качнул головой в сторону сцены.

– Неплохо, – сдержанно заметил Артур. – Ей бы заняться по-настоящему музыкой… Я только что с ней говорил-ла, – поправился он в последнюю секунду. Чертов алкоголь путает все карты, но он еще твердо держит себя в руках и, если припрет, то уж с туалетными кабинками не облажается, как тогда.

– Вы, оказывается, давние друзья? – Артур обольстительно улыбнулся, но, похоже, «животный магнетизм» действовал исключительно на теток – Данилин пожал плечами и опустил глаза:

– Да, мы с ее мужем, Сашей, были друзьями с детства. И так глупо разругались недавно.

– А что бы не помириться обратно? – вскинул брови Артур. – Мы с девчонками тоже между собой постоянно ругаемся, но миримся обратно. Друзья же… в смысле, подруги.

– Да одними извинениями тут не отделаешься, – Данилин помял ладонью шею. – Я у них давно денег в долг взял, а теперь и машину разбил, а им тоже деньги нужны – на свое жилье. Деньги, деньги, кругом деньги, – досадливо поморщился он. – Всюду одна проблема – деньги! Если есть деньги – можно купить все! Даже здоровье!

– Друзей не купишь, – как бы ненароком вздохнул Артур. Сок уже не лез в горло, но нужно было как-то изображать светскость и непринужденность. Данилин грустно посмотрел на него:

– Пожалуй, что так.

Артур отставил стакан и чуть наклонился к мужчине, намереваясь заговорить, но внезапный дразнящий аромат мужского одеколона закружил голову, по телу пробежала дрожь. Ну почему? Почему раньше он воспринимал все это как само собой разумеющееся, не ценил этих простых мелочей? Как мучительно будет снова оказаться слепым, пустым, бесчувственным куском материи в этом нелепом шале.

– Слушай, а помоги им хоть как-нибудь, – заставил он себя говорить. – Смотри, Суматохин ей концерты организовал. А ты помоги сделать хорошие записи! Даже просто пригласи ее как-нибудь сыграть, а мне диск передашь – я знаю, кому в Москву стукнуть надо. За девчонку возьмутся, может, раскрутится – и деньги появятся.

Данилин деловито закусил губу:

– Пожалуй, можно. Может, они хоть перестанут на меня злиться… Они думают, я последняя скотина, а я б им все отдал, если б у меня хоть что-то было. А я даже если продам свою тарантайку, все равно не хватит.

– Да не убивайся, – постарался приободрить его Артур и доверительно добавил. – Жизнь – такая классная штука! Глупо звучит, да, но это понимаешь, когда… Знаешь, меня однажды чуть-чуть «КамАЗ» не переехал. Пролетел в последнюю секунду, какая-то малость и уберегла. И вот после этого я сидела и думала – а если бы все? А если потом станешь бесплотным духом, будешь летать, летать, смотреть жадными глазами и думать – какая все была глупость! Жил бы да радовался! Сколько простых, замечательных вещей можно попробовать. А трудности – это временное. Немного веры в себя! Вот что – ты сделай записи, а остальное я беру на себя. Ты классный парень, я хочу тебе помочь! – что-то язык уже совсем стал заплетаться. – Мне правда очень-очень хочется, чтобы вы помирились. Давай! Обещай мне, что вы помиритесь!

Данилин слегка улыбнулся, и было что-то в этой улыбке, как показалось Артуру, обнадеживающее, будто парню только что пришло на ум решение какой-то проблемы. Он хотел было что-то сказать, но вдруг взгляд его скользнул куда-то вбок и лицо приняло озабоченное выражение, а затем к ним подошла миловидная девушка в зеленом платье с блестками и, сложив руки на груди, уставилась на Михаила уничтожающим взглядом.

– Как у тебя только совести хватает, сволочь! – прошипела она ему. – Ведь все знаешь, и не стесняешься! – и, резко наклонившись к опешившей Эовин, она достаточно громко, чтобы слышали ближайшие посетители, шепнула. – Осторожнее с ним, малышка. У этого подонка трипак, только он никому об этом не говорит! – и, цокая каблуками, она горделиво вышла из зала. Ближайшее окружение покосилось на Артура и Данилина. Последний сидел бледный, опустив голову и сжимая в побелевших пальцах стопку. На мигом взмокшем лице читалось страдание, он тяжело дышал. Кто-то неподалеку хихикнул. Оттолкнув стопку, Данилин резко поднялся и быстро ушел в подсобку. Артур растерянно проводил его взглядом, затем посмотрел на свой столик. Вика, Сергей и компания ребят смотрели на него вопросительными взглядами. Подойдя к ним, он молча сел на свое прежнее место.

– Что случилось? – пискнула Нимуэ.

– Какая-то проблема? – пробасил Тристан.

– Да… дура какая-то, – ответил, глядя в стол, Артур. – Обидела человека просто так.

– Короче, от какой-то случайной подружки Михалыч огреб триппер, – вещал Артур, когда они уже вернулись в номер, и грешники потихоньку готовились ко сну. – Ну и, будучи не в курсе, заразил эту девку.

– Бе, я всегда был за безопасный секас! – Сергей уже облачился в зеленую пижаму Гвен и теперь расчесывал волосы перед трюмо в углу.

– Ну, можно было и поцелуем передать, тьфу! – пробулькала из приоткрытой ванной Вика, чистившая зубы.

– Бррр, – поежился Сергей. – Нет, я рад, что для нас уже все кончилось.

– Блин, да ты подумай не только о себе! – одернул его Артур, накидывая себе под спину подушки и усаживаясь в кровати. – Михалыч переживает. Сам как бы себя чувствовал? А эта дура еще его при всех унизила!

– Еще бы! Я представляю, как ему стыдно и неприятно, – Вика вышла из ванной и села на свою постель. – Не знаю, что такого – сходить к врачу? Просто сдать анализы и выпить пару-тройку хороших таблеток? Это же само не пройдет.

– Ну, может, он боится, что врач разболтает? – предложил Сергей. – Тут людей не так уж и много, наверняка врачи всех знают.

– Значит, в другой город надо поехать, – упрямо заявила Вика. – Что мы тут это перетираем? Надо это все ему говорить!

– Дельная мысль, – фыркнул Артур, натягивая одеяло на ноги. – Я, между прочим, с ним так удачно по поводу долгов говорил. Оказалось, эта пианистка – жена его друга. А долг они с него требуют, потому что им нужно срочно купить жилье по какой-то акции. А он разбил машину, которую они хотели продать и денег с которой им бы хватило для покупки жилья.

– Ну и че? – отозвался Сергей, откладывая расческу. Вика ласково обвела их обоих взглядом – какие они ухоженные, чистенькие, прямо как настоящие девочки. Не пускают ветры, не рыгают, не ржут над пошлыми шутками и не лапают друг друга за сиськи. Красота!

– Рюкзак через плечо! – испортил впечатление Артур, ковыряя пальцем в ухе. – Я вроде бы, убедил его помириться с другом. Я-то думал, они так конкретно разосрались, а он сам мне говорит, мол, я понимаю, что надо извиниться, я неправ и т. д. Вот только все равно деньги откуда-то достать надо, – недовольно резюмировал он.

– Ну, это тебе раз плюнуть, – отмахнулся Сергей. – Ну а мы с Викусей договорились с ребятами, что они нас отведут завтра к башне. Кагбэ нужды особой нет, конечно, но…

– Мы же должны общаться с фанатами, – сказала Вика. – Тем более, они симпатичные такие.

– И потом, – продолжил Сергей. – Эта малышка Алиса от меня без ума. Я вот думаю, завтра от нее или от ее сестры все-таки попытаться разузнать что-то, что там было на работе.

– А я займусь женой, – добавила Вика. – Надеюсь, до обеда успею.

Выключив свет, они еще долго лежали без сна, молча. Каждый думал о своем, от ближайших конкретных целей все более переходя к своей собственной персоне, к своим заботам и проблемам, к своим грехам и несбывшимся надеждам. Усталые мышцы натруженных за день ног изредка спазматически подергивались, точно намереваясь еще куда-то идти. Волнами накатывала дремотная слабость. В не зашторенные окна сеялся звездный свет, доносилось далекое шуршание моря, треск проезжающих мопедов, голоса идущих мимо людей. Из соседней комнаты время от времени слышался мелодичный звон, будто ночные духи, играясь, задевали в полете струны арфы. И все это вместе в эту минуту казалось невыносимо реальным и бесконечно живым, до каждого листика на деревьях за окном. И, прежде, чем провалиться в сон, Вика, зевая и заворачиваясь в мягкое, пахнущее лавандой одеяло, думала – быть может, это и есть настоящее? И она на самом деле Трисс, арфистка из «Ладьи Авалона». Завтра будет день, в пятницу выступление в «Сейле», а в Бельтайн они дают концерт в Новороссийске, а где-то есть дом, и мама, и парень, что принес ей накануне гастролей охапку синих ирисов. И впереди еще вся жизнь, полная и живая. А это далекое – это сон, глупая мечта хмельной вечеринки. И нет никакой Вики Ермолаевой, никаких непоправимых грехов, никаких заданий, чей смысл сокрыт за картиной с черно-белыми шариками… Шарики, шарики, накатываются белыми брызгами на черный влажный берег, и катятся назад, подпрыгивая и шурша…