Текст книги "Невыносимая мисс Пэг"

Глава 8
Странная квартира и загадки спиритуалистов

Гобер смерил нас более чем недовольным взглядом, его чуть взлохмаченные брови нахмурились, он сердито поджал губы:

– Мое имя комиссар Гобер, и я расследую убийство небезызвестной вам мадемуазель Пети. А что вы здесь делаете, позвольте полюбопытствовать?

– То же, что и вы, полагаю, – непринужденно ответил Арман, и я перевела взгляд на него.

Дюваль держался легко и расслабленно, но это только на первый взгляд. Присмотревшись, я поняла, что снаружи он беспечен, а внутри как натянутая струна. Губы хоть и изображали подобие улыбки, а вот глаза стали колючими, выдавая настороженность. Арман не был знаком с комиссаром и осторожно присматривался к нему. Мне вдруг подумалось, что будь здесь его отец или брат, то они вели бы себя совсем по-другому.

– Ваша затея? – посмотрел на меня Гобер.

– Даже если и так, вы не можете запретить мне вести собственное журналистское расследование, – как можно спокойнее, под стать Арману, ответила я.

– Для чего? – Одна бровь комиссара насмешливо взлетела кверху. – Для светской хроники?

Укол попал точно в цель, Гобер знал об этом. Ощутив волну горечи, я сделал вдох, подавляя желание съязвить в ответ. Сейчас препирательства с законом мне совершенно ни к чему.

– Весьма неожиданно увидеть вас вместе после статьи, которую написала мисс Пэг. – А этот вопрос предназначался Арману.

– Мы с мисс Пэг уладили все проблемы между собой, – ответил Арман и невесело усмехнулся. – Вы хотели поговорить со мной о чем-то?

Дюваль смотрел открыто, не юлил, не изворачивался, не льстил. Я с трудом отвела взгляд от его лица.

– По словам мисс Пэг, да и других свидетелей, Кароль Пети в вечер перед смертью была именно с вами, – сказал Гобер, пристально, будто голодный бульдог, всматриваясь в лицо Армана.

Я невольно затаила дыхание. Ощутила легкое движение справа, Тьери шагнул к нам ближе и тоже застыл.

– Судя по тому, что вы здесь, комиссар, могу предположить, что все те же свидетели рассказали вам о времени, когда Кароль покинула мое общество интересующим вас вечером, – спокойным голосом ответил Дюваль.

– Верно, – кивнул Гобер, продолжая буравить своими цепкими глазами лицо моего спутника. – Однако, как и когда вы покинули клуб, вспомнить никто не может.

Слова комиссара прозвучали как гром среди ясного неба. Я бросила быстрый взгляд на Армана, который на миг растерялся, но довольно быстро овладел собой. Мое сердце отчего-то дрогнуло. А ведь я его об этом ни разу не спрашивала. Ни его, ни владельца клуба.

– Расскажете мне, когда вы ушли и куда направились? – спросил комиссар, делая крошечный, но весьма заметный шаг к Арману.

Обстановка накалилась моментально, я почувствовала возникшее между мужчинами напряжение. Как ни странно, Гобер не очень-то и боялся влияния Дювалей. Вероятно, он был из тех, для кого все равны перед лицом закона.

– Я покинул клуб через полчаса после Кароль. Отправился в отель, где проживаю, там и оставался до самого утра – ответил Арман, но былая уверенность будто выветрилась из его голоса.

– Кто-нибудь видел вас?

Этот вопрос тяжело повис в воздухе. Я смотрела только на Армана, который выглядел все так же непоколебимо спокойным. Однако моя уверенность в его невиновности почему-то впервые дрогнула.

– В фойе никого не было, если вы об этом. Ключ от номера я всегда ношу с собой, таковы мои условия в любом отеле. Двери ресторана были открыты, официанты собирали посуду, возможно, кто-то из них заметил меня, но я не могу этого утверждать.

– А в номере?

– Я живу один, – коротко констатировал Дюваль, чуть задрав подбородок, прекрасно понимая, к чему клонит комиссар.

– Значит, алиби на время убийства у вас нет, – не то спросил, не то заключил Гобер.

– По-вашему, одинокие люди априори виновны? – вмешался Тьери. – Я тоже провел ту ночь один и тоже был хорошо знаком с Кароль.

Арман сделал легкий жест рукой, словно останавливая друга, который и не пытался скрыть своего негодования.

– А вы?.. – спросил комиссар.

– Тьери Перрен, – представил Арман, – мой друг.

– А вы, мсье Перрен, состояли в близких отношениях с мадемуазель Пети?

– Нет, но…

– Ваш порыв оправдать друга мне вполне понятен, но я буду благодарен, если вы не станете вмешиваться в беседу до тех пор, пока вас не спросят, – довольно спокойно, но твердо сказал Гобер, а потом снова вернулся взглядом к Арману. – Мсье Дюваль, в каких отношениях вы были с Кароль Пети?

– В близких, – ответил мой спутник.

– Насколько близких? – уже немного нетерпеливо уточнил комиссар. – В дружеских или же вы были любовниками?

– Были, – подтвердил он.

– Ее семья об этом знала? – прищурившись, поинтересовался комиссар.

Арман немного удивился такому вопросу, несколько секунд подумал, вероятно не зная точного ответа, и сказал:

– Не думаю. Кароль была не из тех, кто отчитывается перед отцом. По ее словам, Гастон Пети доверял дочери. Несомненно, он знал, что мы иногда проводим время вместе, но, насколько подробно, она никогда не говорила.

Мое внимание привлек Бернард Байо, который во время этой беседы ничего не спрашивал, но постоянно записывал что-то карандашом в крошечный блокнот. Время от времени он поднимал голову на Армана точно так, как сейчас, и в этом его взгляде я отчетливо прочла уже установившееся мнение. Не знаю, как сам Гобер, но его помощник уже осудил Армана. В этот миг я ощутила непонятный страх. А непонятным он был потому, что сама себе не смогла ответить, чего испугалась. Того, что комиссар зациклится на Армане и не станет искать других подозреваемых или того, что Арман может оказаться действительно виновным? Внутри все похолодело от подобного предположения. Я снова посмотрела на Армана. Верю ли я, что он мог изнасиловать и убить Кароль? Но зачем ему это? Тело девушки и так было доступно для него. Судя по взглядам Кароль, которые она бросала на Дюваля, девушка была не из тех, кто мог отказать обаянию мужчины. Одним словом, смысла насиловать Кароль у него не было.

Я попыталась представить, как они ссорятся по какой-либо причине и Кароль отказывает Арману в близости. Скривилась, подумав о том, как он выходит из себя и берет девушку силой. Хорошо, я не настолько знаю Армана, чтобы быть уверенной в нем, когда он охвачен гневом, но даже если он неосторожно убил Кароль, зачем было нести ее в музей Родена? Отвести от себя подозрения? Но Дювалям доступны все возможные средства, чтобы тело исчезло бесследно.

Я даже не заметила, как отвлеклась от беседы, а когда очнулась, то увидела внимательный взгляд Армана, обращенный ко мне. Сердце дрогнуло. Я словно почувствовала, как он разгадал ход моих мыслей, и видела в его глазах горечь от невысказанных обвинений. Но я ведь и не обвиняла! Я лишь размышляла о возможностях…

– Хорошо, – продолжил комиссар, словно откладывая эту тему на потом, но не отбрасывая окончательно, – ваше алиби мы проверим, поговорив с обслуживающим персоналом отеля. Вы знали, куда направилась мадемуазель Пети, оставив клуб?

– На тот момент нет, – дернув плечами, ответил Арман.

– То есть вы отпустили ее одну неведомо куда? – с вызовом спросил комиссар.

– Позвольте объяснить вам, комиссар, – с нажимом ответил Арман и тоже сделал шаг вперед, критично сокращая расстояние между ними.

Я неожиданно для себя самой взяла его за руку, чтобы удержать. Получилось так, будто Дюваль возвысился над Гобером, всей своей фигурой и позой излучая угрозу. Однако мне показалось, что Арман просто не сдержал чувства, одолевавшие его с тех самых пор, как он узнал о смерти Кароль. Вероятно, он и сам винил себя за то, что отпустил ее одну.

– Кароль никогда и ни перед кем не отчитывалась. Ее семья и положение в обществе даровали ей некую свободу, которую она не любила ограничивать. У мадемуазель Пети было множество друзей и весьма переменчивый характер. Она редко сидела долго на одном месте. Мы не любили друг друга в привычном понимании этих слов. Да, порой мы весело проводили время и могли себе позволить интимную близость, но отчета друг перед другом не держали. Никогда не оправдывались и не осуждали поступков друг друга. В тот вечер я был не лучшим компаньоном, ей стало скучно, и Кароль просто сорвалась с места и, как я подумал, решила присоединиться к более веселой компании. Это меня не удивило. Я не держал ее возле себя насильно.

– Ясно, – раздражающе спокойно ответил комиссар. – То есть вы не знаете, зачем она приехала сюда и что делала?

– Нет, не знаю, – ответил Арман и сделал шаг назад.

Я выдохнула от облегчения и сняла свою руку с его предплечья.

– Вы что-нибудь слышали об этом месте? Мадемуазель Пети называла когда-нибудь этот адрес? Возможно, упоминала, что уже бывала здесь.

– Нет, – уже полностью овладев своими эмоциями, ответил Арман. – До сегодняшнего дня я ничего не слышал об этом месте?

– Как вы о нем узнали?

Повисла пауза, и Гобер чуть склонил голову, а потом прошелся по всем нам тяжелым взглядом. Арман молчал, чем вызывал еще большую настороженность в комиссаре.

– Этот адрес узнала я. – Теперь уже я сделала робкий шаг вперед.

– Как?

– Так же, как и вы, комиссар, я не выдаю свои источники, на что имею полное право. – Внутри все сжалось от страха, но я понимала, что стоит только раз обратить взор полиции на Амеди, как он тут же потеряет в этом городе все свое влияние, которое зарабатывал долгие годы. Ему удавалось оставаться в тени, а я не хотела быть той, кто отплатит ему предательством за помощь.

– Вы понимаете, что, скрывая информацию, препятствуете расследованию?

– Мои источники никоим образом не влияют на расследование, – ничуть не испугавшись на этот раз, ответила я.

– Я могу и задержать вас, – сказал комиссар, однако мы оба понимали, что он этого не сделает. Гобер проверял меня на прочность, испытывая удачу.

Некоторое время мы смотрели друг на друга, а потом комиссар отступил и сказал уже для всех:

– Мне совершенно не нравится ваша вовлеченность в это дело, она выглядит довольно подозрительно. Попрошу всех покинуть этот дом и позволить нам делать свою работу. Мсье Дюваль, продиктуйте адрес моему помощнику, чтобы мы проверили ваше алиби и знали, где вас искать, если возникнут новые вопросы. Байо, опросите соседей.

Сказав это, комиссар направился вверх по лестнице, похоже уже точно зная, куда приезжала Кароль. Арман повернулся ко мне и некоторое время смотрел прямо в глаза:

– Что ты об этом думаешь? Твоя интуиция подвела тебя? Я мог убить Кароль?

Что-то в его потрясающих глазах заставило меня замереть и перестать дышать. Никто и никогда не смотрел на меня с такой надеждой. Арман ждал ответа, а я не могла не то только говорить, даже думать не была способна. Сердце трепетно ускорилось, как только Дюваль еще чуть-чуть приблизился, словно настаивая. Тонкий аромат парфюма, смешанный с запахом тела, вскружил голову, я едва удержалась, чтобы не коснуться руки мужчины. Арман продолжал испытывать меня взглядом и ждать. Пришлось приложить руку к груди, прямо над взволнованным сердцем, будто это помогло бы его успокоить, и сделать шаг назад, пытаясь избавиться от наваждения.

– Я все еще думаю, что ты этого не делал.

Дюваль кивнул удовлетворенно и посмотрел на друга. Между ними произошел какой-то немой диалог, после этого Арман двинулся к лестнице, а Тьери остался на месте, наблюдая за Байо, который уже постучал в одну из дверей. Недолго думая, я последовала за Дювалем. Широкая лестница с деревянными перилами на металлическом основании, привела нас к мрачному коридору, где мы увидели всего две двери, одна из них была приоткрыта.

Арман обернулся, услышав мои шаги, хотел было что-то сказать, но потом, словно смирившись, передумал. Выставив руку чуть назад, он немного меня притормозил, прислушиваясь к звукам из квартиры. Дюваль нахмурился, сделал еще один шаг и замер.

– Стой! – громким шепотом сказал он, и я отставила назад поднятую для шага ногу.

Арман чуть склонил голову набок, но теперь он не прислушивался, а… даже не знаю, что именно он делал. Прикрыл глаза и втянул носом воздух, а потом выставил перед лицом ладонь и как будто погладил что-то невидимое. Мне показалось, будто он хотел сделать что-то еще, но обернулся ко мне и не стал.

– Я не могу войти, – вызвав мое крайнее удивление, сказал он, – а ты аккуратно загляни, но постарайся не попадаться на глаза Гоберу. Справишься?

– П-п-попробую, – все еще не понимая, что происходит, ответила я. – А почему ты не можешь?

– Нет времени на вопросы, комиссар не будет там вечно.

Стрельнув в него взглядом, обещающим продолжение этого разговора, я обошла Армана и осторожно проскользнула в квартиру. Сделав шаг внутри, поняла, что туфли выдадут меня, издавая довольно отчетливый стук в тишине, царившей вокруг. Не хотелось бы, чтобы комиссар заметил мое проникновение, особенно после просьбы удалиться из особняка. С легкостью скинула туфли и побрела дальше в одних чулках, прижимая обувь к груди.

Квартира оказалась довольно просторной, с достаточным для освещения количеством окон и высокими потолками. Место, которое я аккуратно рассматривала, тоже скорее походило на студию скульптора, чем на обычные апартаменты. Первая комната была заставлена фигурами обнаженных тел, бюстами, руками со скрюченными будто от боли пальцами. Я поежилась и пошла дальше мимо стеллажей и полок с различными инструментами и материалами. Здесь было довольно чисто, ни следа гипса на полу или столах. Или тут давно не работают, или тщательно убирают, что для людей творческих редкость, на мой взгляд.

Перед следующей комнатой я застыла в нерешительности, поскольку слышала присутствие Гобера. Набравшись смелости, все же заглянула и чуть было не вскрикнула от удивления.

Комиссар с интересом изучал стоявший в центре круглый стол с наброшенной на него скатертью. На столе лежали книги в старых потрепанных переплетах, какие-то листовки со странными картинками, кинжал, а еще стояли свечи, оплавленные почти до основания, какой-то небольшой котел, скорее похожий на декоративную копию, чем на сам предмет обихода. Уже довольно давно я ничего не слышала о спиритизме. Когда-то эта тема будоражила умы многих, но еще до войны она ушла на задний план, словно люди вдоволь насытились ею. Не берусь утверждать, что в этой комнате занимались именно спиритизмом, поскольку никогда не интересовалась этим вопросом, но в моих представлениях все выглядело именно так.

Благодаря тому что Гобер был очень увлечен изучением предметов на столе и чтением листовок, я осталась незамеченной и так же тихо покинула квартиру.

Арман ждал меня у дверей и, как только я вышла, спросил:

– Ну что там?

– Квартира – студия, кто-то пытается подражать таланту Родена и Камиллы Клодель.

– И? – нахмурился Арман.

– И довольно посредственно, хоть я и не эксперт. Когда видишь скульптуры мастеров, дух захватывает от вложенных в них эмоций, которые они с легкостью передают нам, простым обывателям…

– Долли, я не об этом!

Ощутив холодный камень под ногами, я вспомнила о туфлях, поставила их на пол, а потом, опираясь на руку Армана, принялась обуваться. Если мои движения и удивили Армана, то он и виду не подал.

– Насколько я поняла, здесь собирались любители мистики и спиритуалисты. Вся атрибутика налицо, обстановка тоже.

Выровнявшись и оправив платье, я посмотрела на Армана, в котором мои слова вызвали живой интерес.

– И что же Кароль забыла в таком месте, как думаешь? И почему это ты не смог войти?

Арман нахмурился, провел рукой по волосам и будто нехотя ответил:

– Что здесь делала Кароль, не представляю, а войти не смог, потому как я, кажется, главный подозреваемый, для меня это могло быть чревато не самыми приятными последствиями.

Ни на грамм не поверила, не про Кароль, нет, а про препятствия. Арман явно лукавил, что-то скрывая от меня. Почему-то это задело.

– Не веришь? – спросил он, тут же прочитав недоверие на моем лице. Надо сказать, что мне не очень нравилась эта его способность.

– Мы ввязались в это вместе, Арман, и я надеялась, наше… содружество будет основано на доверии, но я, видимо, зря надеялась. Ты что-то скрываешь, принимая меня за дурочку, но я не зря занимаюсь журналистикой. Кое-что тоже умею. Наблюдать за людьми, например. И мои наблюдения показывают, что ты лжешь.

Арман недовольно скривился, а потом как-то уж очень устало выдохнул. Он понимал – я права, но почему-то открываться передо мной не хотел. Хорошо, я ведь не прошу его душу обнажать, но по делу хочу знать все, что ему известно. По-моему, это честно.

– Мне кажется, это не самое подходящее место для подобной беседы. Нам пора исчезнуть с глаз комиссара и его людей.

– Хорошо, – кивнула я, но не сдвинулась с места, – а когда выйдем отсюда, ты расскажешь мне то, о чем умалчиваешь?

Арман неопределенно хмыкнул и мотнул головой, указывая на лестницу, но я так и осталась стоять в ожидании ответа. Тогда он подхватил меня за локоть и буквально потащил за собой.

– Будь уверен, Арман Дюваль, я с тебя живого не слезу, пока ты не поделишься информацией! – возмущенно воскликнула я, пытаясь выдрать свою руку из его хватки. – Я буду рисковать, а ты преспокойно умалчивать от меня что-то важное?!

Мне не было больно, Арман не сжимал локоть излишне крепко, но сам факт того, что меня волокли по лестнице, возмущал до глубины души. Я стукнула обидчика в плечо, но на это он не обратил ни малейшего внимания. Еще несколько ступеней – и уже показался первый этаж, где Байо беседовал с тем самым старичком, что высунулся из двери, когда прибыли мы.

Арман замер на месте и прислушался, продолжая удерживать меня.

– Отпусти! – громко зашипела я. – Арман, я предупреждаю…

Договорить мне не дали, мой спутник притянул меня к себе за талию одной рукой, а другой зажал рот:

– Т-ш-ш-ш, – шикнул он на меня, – дай послушать.

Негодование клокотало во мне и искало выход. Содружество содружеством, но хамство – это уже другое дело. Я попыталась вырваться, но Арман лишь плотнее прижал меня к себе.

– Значит, вы говорите, что девушка прибыла в четверть двенадцатого? – спросил помощник комиссара и записал что-то в свой блокнот. Старичок усиленно закивал в ответ. – А как она уходила, вы, случайно, не видели?

– А как же! Видел!

Услышав эти слова, я перестала сопротивляться и отдирать ладонь Армана от своего лица. Мои пальцы так и остались поверх его руки, когда я полностью обратилась в слух.

– И когда же она ушла? – продолжил расспрашивать Байо.

– В этот раз собрание наверху продлилось недолго. Мы с супругой услышали топот множества ног, потом тишина и спустя еще пару минут снова шаги. Я приоткрыл дверь и увидел эту бедняжку, лицо которой напечатано во всех газетах. Она повернулась, когда моя дверь скрипнула.

– Мадемуазель Пети была одна?

– Нет, с ней был мужчина.

Рука Армана напряглась, а потом, наоборот, расслабилась. Он отпустил меня и шагнул еще на одну ступеньку ниже, словно хотел оказаться еще ближе к старику, чтобы не пропустить ни единого слова. Я шагнула за ним, положила руки на его плечи, чтобы опереться и выглянула из-за широкой спины.

– Как он выглядел? – нащупав новую зацепку в расследовании, воодушевился Байо.

– Вот тут я мало что могу сказать. Видел только со спины. Высокий, темноволосый, атлетически сложенный. Это, пожалуй, все. Он вел девушку так, будто она не могла идти сама. Когда мадемуазель обернулась, мне показалось, будто она пьяна или что-то вроде того. Странный у нее был взгляд. Но ведь от этих безбожников всего можно ожидать.

– В котором часу это было?

– Когда я закрыл дверь, часы пробили полночь.

– Нам очень повезло, что вы так поздно не спите, – хмыкнул Байо.

– Кости ломило, в ту ночь же дождь шел, а у меня всегда кости ломит, когда дождь или ветер.

– Понимаю… понимаю, – посочувствовал помощник комиссара. – А вот, скажем, если увидите того мужчину еще раз, сможете узнать?

– Нет, скорее всего, нет, – с сожалением покачал головой старик. – Я и девицу не узнал бы спустя несколько дней, если бы не увидел ее лицо в утренних газетах.

– А прежде вы ее здесь не видели?

– Нет, не видел, но утверждать, что она не приходила, тоже не могу.

Некоторое время Бернард Байо держал старика в дверях, записывая его показания и уточняя подробности, а потом убрал книжечку во внутренний карман и распрощался:

– Благодарю вас, мсье Атталь. Вы нам очень помогли. Если возникнут новые вопросы, мы заглянем к вам еще.

Старик кивнул и закрыл дверь. Арман хмуро повернулся ко мне, а потом взял за руку и начал медленно спускаться. Первым нас заметил Тьери, который снова молча кивнул другу и направился к помощнику комиссара, чтобы отвлечь на себя его внимание.

– Вы все еще здесь? – удивился Байо и завертел головой, к тому времени мы уже успели немного отойти от лестницы.

– Уходим, – будто сдаваясь, поднял руки Тьери, и мы действительно покинули парадную дома номер девятнадцать.

Идти к машине я не торопилась, вдохнув влажного воздуха, принесенного с берега Сены, я перешла дорогу и устремила взгляд в воду. Знала, что мужчины последовали за мной, поэтому не оборачиваясь сказала:

– Значит, убили Кароль не здесь. Судя по всему, из особняка вывел ее убийца. – От этих слов самой стало жутко.

Я зябко обняла себя руками. Внутри было такое чувство, что я уже столкнулась с монстром лицом к лицу. Мы лишь тень его уловили, а на душе было скверно, как от личной встречи. Как будто после посещения этого дома я ощутила реальность происходящего, словно сама прикоснулась к убийце.

– И она пошла с ним, – задумчиво пробормотал Арман.

– Не забывай, что она была словно не в себе, – уточнил Тьери. – Старик же сказал, что она будто пьяна была.

– Думаешь, ее опоили? – с какой-то странной надеждой в голосе, спросил Арман.

– Возможно, – с горечью пожал плечами его друг.

Некоторое время мы просто смотрели на воду, погруженные в свои собственные мысли и переживания. Все трое были так или иначе связаны с Кароль. Арман любил ее, по-своему, но все же любил. Тьери, вероятно, знал, как друга, ну а я… Что я?.. Я нашла ее тело.

Снова поежилась, вспомнив, бледную кожу и кровь. Кровь была свежей, насколько я могла судить. Она все еще стекала с израненного тела Кароль. Но на земле ее было немного. Я, конечно, не медик, не могу знать определенно, но разве при такой ране крови не должно быть больше? На миг в голову пришла мысль, что девушка оказалась в музее Родена как раз перед моим появлением. Сердце замерло от страха, и снова в голове закружился вопрос, что это за машинка и как она попала ко мне? Почему именно ко мне?

Машинка! От ужаса я схватилась за первое, что попало под руку, чтобы устоять на ногах. По спине пробежал холодок, и я повернулась к Арману, чью руку в отчаянии стискивала.

– Едем ко мне! Срочно!

Больше я ничего сказать не смогла, просто кинулась к автомобилю. Стоило нам тронуться с места, как страх овладел мною полностью. В голове звучал мерный стук клавиш, и по мере приближения к бульвару Монпарнас он становился все громче. Волосы шевелились на затылке, когда думала о том, что напечатало мое жуткое наследство.