Текст книги "Человек с одним из многих лиц"

Браун издал хриплый безумный смешок, тут же сменившийся рвотным кашлем. Что-то влажное и горячее брызнуло на лицо Пола. Теперь он видел над собой лишь оскаленную пасть, между неровными, пожелтевшими, замогильными зубами которой сочилась кровь.

Потом дверь резко отворилась, раздались крики и топот.

Руки невидимых ангелов подхватили Брауна и потащили прочь. Последнее, что увидел Пол, было мертвенное лицо старика, отодвинувшееся назад. Повернув голову, он заметил, как рубашка на его плече окрашивается в красный цвет, и… потерял сознание.

Дело в том, что он боялся крови – как человеческой вообще, так и своей в частности.

Глава третья

– На самом деле вам удивительно повезло!

Доктор улыбнулся Полу той теплой обезоруживающей улыбкой, которая была бы уместной в большинстве других случаев. Но сейчас Пол с трудом сдержался, чтобы не ударить его по лицу.

– Да ладно! А вот мне показалось, что меня ударили ножом в плечо. Неужели я ошибся?

Пол решил ограничиться сарказмом. Ему вполне хватило одной жестокой стычки, чтобы затевать следующую. Кроме того, доктор производил впечатление искреннего человека, хоть и немного странноватого. Пол, конечно, всякого ожидал от дежурного хирурга в столь поздний час, но профессиональный энтузиазм, исходивший от медика, действовал ему на нервы. Особенно после того, как Пол узнал, что теперь у него семь швов на правом плече. Чтобы рука заживала, ее плотно забинтовали и надежно зафиксировали на перевязи.

Насколько понял Пол, его доставили на скорой из хосписа Святой Килды в отделение неотложной помощи при больнице Святой Екатерины. Судя по туману в голове, где-то на полпути ему, вероятно, дали сильное обезболивающее.

Двадцатисемилетний доктор Синха был родом из Индии. У себя на родине он получил полную лицензию на медицинскую деятельность, став третьим по успеваемости студентом в своей учебной группе. Тогда же он с честью сдал ирландские клинические экзамены и решил переехать сюда насовсем, поскольку решил, что в Ирландии живут очень дружелюбные люди. Английским языком после международной школы он владел лучше, чем кто-либо другой в этом здании.

Причина, по которой Пол все это знал, заключалась в том, что ему пришлось трижды выслушать терпеливые объяснения доктора Синхи пьяному мужу женщины со сломанной ногой, лежавшей в дальнем конце палаты.

Муженек – судя по всему, адвокат – потратил немало времени на попытки найти выход из сложившейся ситуации. Кажется, у них был запланирован лыжный отпуск, «никак не вязавшийся» со сломанной ногой его жены. С безграничным терпением, заменяющим индусам святость, доктор Синха полностью вошел в положение мужа и согласился, что в данном случае не помешает второе экспертное мнение. Теперь муженек сидел у постели жены в ожидании «настоящего доктора» и, вероятно, надеялся, что им окажется какой-нибудь его одноклассник – чтобы после обмена «тайными рукопожатиями» тот понизил диагноз до «легких синяков».

Наблюдая, как ловко доктор Синха общается с этим порождением Сатаны, Пол, естественно, проникся к Синхе симпатией. Однако оценка, которую добрый доктор дал по поводу его диагноза, качнула чашу весов в противоположную сторону.

– Да, повезло! – повторил доктор Синха. – Видите ли, задняя часть плеча – это действительно прекрасное место для удара ножом. Но если нож обойдет сухожилия вращательной манжеты, что я с удовольствием отмечаю в вашем случае, то вероятность необратимого повреждения весьма невелика.

– О… хорошо.

– Очень-очень хорошо. Но если бы сюда попала пуля, это было бы весьма прискорбно. В этой области проходит большая артерия и важные нервы, контролирующие руку, не говоря уже о суставе, который не восстановит ни один хирург. Такие новости были бы очень плохими.

– Рад слышать, – ответил Пол. – Может, дадите совет, в какую часть тела лучше всего получать пулю? Чисто ради интереса…

Он еще не понял, что доктор Синха совершенно не воспринимал сарказм.

– Глютеус максимус, очевидно. Ягодичная мышца. Выстрел, колотая рана – если будет выбор, каждый раз подставляйте задницу.

Очевидно, доктору доводилось участвовать в очень вежливых перестрелках.

– Когда я говорю «задница», то имею в виду ягодицы, а не…

– Супер, – перебил Пол. – Кажется, я понял.

Лицо Синхи вытянулось, и Пол вдруг почувствовал себя виноватым, словно только что уронил на пол жизнерадостного щенка.

– Простите, – сказал доктор Синха без прежнего энтузиазма. – У меня есть склонность чрезмерно возбуждаться при обсуждении медицинских вопросов. Это приводит к неподобающему поведению у постели больного.

– Ну, я бы так не сказал…

– А другие говорят, – возразил доктор Синха. – Я цитировал отзыв, полученный мною в конце испытательного срока. Наверное, я слишком люблю свою работу, – добавил он обиженно.

Пол еще раз взглянул в сторону надоедливого муженька.

– Подождите немного. Уверен, скоро все образуется.

– На самом деле я хотел спросить у вас кое-что еще, – доктор Синха открепил медицинскую карту Пола от его кровати. – Я немного запутался. Здесь сказано, что ваш противник… – он сделал паузу, отыскивая нужное место в карте, – кашлял кровью вам в лицо?

– Хм… Да.

Желудок Пола скрутило при воспоминании о безумном, похожем на посмертную маску лице Брауна, смотревшем на него сверху.

– Он был ранен?

– Нет! – Пола даже слегка обидел вопрос. – Я не… – пробормотал он. – Я просто защищался.

– Хорошо, я понимаю.

По выражению лица доктора Синхи было ясно, что ничего он не понимал.

– Кажется, у него терминальная стадия рака легких, – припомнил Пол.

– И он ударил вас ножом в плечо?

– Да.

– Но почему он…

Теперь доктор Синха стал раздражать Пола по-настоящему.

– Спросите у него сами!

– Оу… кей, – протянул Синха. – Просто здесь сказано, что он… умер.

– О…

– Здесь сказано, что у него случился обширный инфаркт.

Пол не знал, как отнестись к услышанному. Честно говоря, он вообще не хотел об этом думать. Он еще недостаточно попереживал о себе, чтобы как-то реагировать на эту новую для него информацию.

Доктор Синха смотрел на него странным взглядом беспризорной лани, склонив голову набок, словно Дева Мария. Должно быть, он воспринимал это как возможность потренировать врачебный этикет.

– Наверное, он умер после…

– Да, потому что «до» и «во время» он определенно был жив!

– Вы хорошо его знали?

– Нет, – ответил Пол. – Я его вообще не знал.

Лицо доктора Синхи просветлело.

– О, тогда все не так уж плохо, да?

– В смысле?

– Я хочу сказать, что лучше, если вас пытался убить незнакомец, а не тот, кого вы хорошо знаете.

– Наверное…

Какая интересная точка зрения…

– Кстати, есть еще одна хорошая новость: из хосписа Святой Килды прислали копию последнего анализа крови мистера Брауна и, насколько можно судить, он не носил в себе ничего заразного. Ни СПИДа, ни гепатита, ни эболы, ни…

– Восхитительно!

– Так что вы в полном порядке…

– Если забыть про колотую рану.

– Ну да, ха-ха… Простите, – он даже «ха-ха» произнес бесящим Пола тоном, – только что мы с вами получили довольно тяжелую информацию, а теперь смотри-ка – мы шутим! Это очень-очень хорошо. – Доктор снова улыбнулся Полу. – И это подводит нас к следующему вопросу, который мы должны обсудить. Похоже, возникла проблема с контактными данными, которые вы оставили медсестре во время госпитализации.

– Неужели?

– Такое постоянно случается. Люди находятся в стрессе и…

– Меня ударили ножом.

– Вас ударили ножом. Мы позвонили по номеру, который вы продиктовали, и, судя по всему, нам ответил китайский ресторан под названием «Восточный Дворец» с едой навынос.

– Там не только еда навынос. Недавно они расширились, и теперь у них имеется прекрасная обеденная зона с уютной атмосферой.

Миссис Ву наверняка этим гордилась, поскольку уже три месяца подряд отвечала на телефонные звонки одной и той же фразой: «Здравствуйте! “Восточный Дворец” теперь включает в себя обеденную зону с уютной атмосферой!» Вряд ли она понимала, что такое «атмосфера», но кто-то наверняка подсказал ей, что так чертовски проще продавать.

– Я уже знаю, – кивнул доктор Синха. – Значит, у вас имеется родственник, работающий в «Восточном Дворце»?

– Ну, не совсем родственник… – вернее, совсем не родственник. – Скажем так: Микки.

– Окей. Микки… А фамилия?

Пол боялся этого вопроса. Ну в самом деле, кто знает фамилию своего постоянного доставщика еды? Конечно, иногда Микки угощался его сигаретами или пугающе дешевым восточноевропейским пивом по ленивым вторникам. Однажды он даже остался досматривать DVD c «Роксаной», но вопрос о фамилии показался Полу слишком личным. А еще Микки сказал, что его ужасно раздражает, когда его принимают за китайца, потому что он не китаец. К сожалению, Пол забыл, откуда он родом, так что происхождение Микки стало еще одной запретной темой.

– Просто Микки.

– Значит, у вас нет родственников, которым мы могли бы о вас сообщить?

– Нет. Ни одного.

Доктор Синха явно ощутил неловкость.

– Что ж, как человек из очень большой семьи, могу сказать, что я вам завидую. Половина моей зарплаты уходит на поздравительные открытки.

– Должно быть, это тяжело.

– Не то слово! – Доктор Синха явно увлекся новой темой. – Семь братьев и сестер, двадцать шесть племянников и племянниц – и это только те, которых я видел. Бац – еще один ребенок. Бац-бац – двойня! Они не умеют останавливаться.

– Ничего себе…

– Значит, я просто напишу здесь: «семьи у пациента нет»?

– Ага.

– А как насчет партнера?

– Нету.

– Окей. Хорошо. Значит, вы совершенно одиноки? – спросил доктор Синха. – Ну, не считая этого Микки?

– Да.

– Превосходно.

– Вы определенно убедили меня, что это так.

Доктор Синха пролистал страницы в блокноте.

– Что ж, думаю, на этом все. Если, конечно, у вас нет ко мне вопросов…

– Нет, – ответил Пол.

Громкий требовательный кашель муженька эхом разнесся по палате. Его «настоящий доктор с другим мнением» так и не появился.

– Абсолютно никаких вопросов? – спросил доктор Синха с некоторой мольбой в глазах.

Пол почувствовал себя обязанным спросить хоть что-нибудь.

– Когда меня отсюда выпишут?

Он вдруг осознал, что действительно хочет знать ответ на этот вопрос. Кажется, Пол начал испытывать сильную неприязнь к больницам.

– Завтра мы осмотрим вас еще раз, и если все будет в порядке, то вы покинете больницу через пару дней, – доктор Синха помедлил. – Но… вы хотите поговорить с Гарди[3]3
  Одно из общепринятых названий полиции Ирландии.


[Закрыть]…

Слово «гарди» он сказал осторожно, «гар-ди» – как человек, не вполне уверенный в его правильном произношении[4]4
  В оригинале это слово пишется Gardaí.


[Закрыть].

– Вообще-то не очень, – ответил Пол.

Ну какой в этом смысл? Да, его ударили ножом, но человек, который это сделал, уже не доступен для полиции – по крайней мере, без применения спиритической доски.

Доктор Синха смутился.

– Простите. Возможно, я что-то напутал. Английский – мой второй язык. Гарди хотят поговорить с вами.

Пол ощутил легкую тошноту. Переживания по поводу ножевого ранения отвлекли его от общей картины. Он вошел в палату, и через пять минут пациент умер – после физического столкновения, в ходе которого вышеупомянутый мертвец ощутил острое желание ударить Пола ножом. Понятно, со стороны это выглядело очень странно. В самом деле, чем больше Пол думал об этой ситуации, тем сложнее ему становилось разглядеть в ней хоть что-то позитивное. Любые проблемы с полицией станут прямым нарушением второго условия. Она очень ясно дала это понять.

Бросив взгляд из палаты, Пол заметил мелькнувшую в конце коридора куртку со светоотражающими вставками.

– Там полицейский? – спросил он.

– Да, – ответил доктор Синха. – И между прочим, я, как и весь персонал, очень доволен его присутствием. Чуть раньше он любезно помог нам успокоить человека, принявшего слишком много метамфетамина.

Пол провел пальцами по волосам, задержав руку на затылке, как делал всегда, когда испытывал стресс.

– Господи, это очень-очень-очень плохо.

Доктор Синха ободряюще похлопал Пола по руке.

– Не волнуйтесь, мистер Малкроун. Я уверен, что все будет нормально.

– Ага, – ответил Пол. – Ведь до этого все шло именно так…

Глава четвертая

Пол точно знал, где его нет.

В настоящий момент его не было в офисе адвокатской конторы «Гриви и Ко», хотя сам Шейн Гриви сидел напротив за столом и читал большую книгу в кожаном переплете. Гриви, как всегда, выглядел лет на сорок. Он был лысоват, худоват, с вечно дежурной, но далеко не счастливой улыбкой. Он скалился так, как скалятся работники «на минималке» в рекламных поролоновых костюмах, исполняющие волю вышестоящего начальства. Вообще-то, если подумать, это была не адвокатская контора «Гриви и Ко». Пол отметил, что подсознание каким-то образом облагородило обстановку, наполнив офис мебелью из красного дерева с мягкой кожей, и даже поставило в угол внушительные напольные часы. В реальности контора представляла собой пару убогих комнатенок в Филсборо[5]5
  Филсборо – один из городских районов Дублина.


[Закрыть] – прямо над магазином диванов, недавно закрывшимся после трехлетней распродажи.

Этот сон был одним из двух, которые Пол всегда помнил, и оба этих сна повторялись часто. Правда, конкретно этот ему нравился больше. Конечно, странно было осознавать, что он спит, причем с полным ощущением, что все это происходит на самом деле. Но понимание не означало, что он мог проснуться. Казалось, у него не было иного выбора, кроме как сидеть здесь почти каждую ночь и видеть это снова и снова.

Гриви оторвал взгляд от книги в кожаном переплете и многозначительно кашлянул, явно недовольный тем, что ему не уделили должного внимания. Книга была еще одним подкинутым подсознанием предметом. Настоящее завещание Фиделмы состояло лишь из нескольких стандартных листков формата А4.

Гриви продолжил чтение:

– «…мою собственность любой природы и вида, где бы она ни находилась, включая дом в Ричмонд-Гарденс, мои накопительные счета и пакеты акций я завещаю Донегольскому ослиному заповеднику».

В этот момент осел, сидевший за правым плечом Гриви, как обычно, зловеще зарычал. Пол не знал, умеют ли настоящие ослы рычать, но будь он проклят, если станет проверять свои кошмары на правдоподобие!

– «Тем не менее до того, как вышеуказанное дарение вступит в силу, я предусматриваю следующее материальное обеспечение для моего внучатого племянника Пола Малкроуна…»

Пол, как всегда, посмотрел на свою двоюродную бабушку Фиделму, сидевшую верхом на осле. Что бы ни говорил или делал Пол, она только молчала. На ее лице было одно и то же неодобрительное выражение: «Откуда так воняет?» В реальной жизни она ни разу не говорила с ним напрямую. Впервые Пол увидел ее в шестилетнем возрасте, когда тревожно вертелся позади матери, занятый невероятно важным поручением – присматривать за большим синим чемоданом. Фиделма вначале спорила с его мамой, а потом хлопнула перед ними дверью. Пол ничего не понял. Он стал жаловаться и хныкать от холода, пока не заплакала уже мать…

В следующий раз (и он же последний) Пол встретился с Фиделмой через неделю после того, как ему исполнилось двенадцать лет. День рождения состоялся накануне похорон мамы, поэтому никто о нем не вспомнил. На стене комнаты, в которую его привели, было нарисовано большое дерево. Пол смотрел на него, пока Фиделма читала проповедь о распутном поведении «юнцов» двум сконфуженным и оттого мрачнеющим на глазах социальным работникам. А потом она вышла, проигнорировав, как обычно, Пола. Открыв дверь, мужчина из социальной службы выкрикнул вслед Фиделме грубое слово, и после этого Пол больше его не встречал.

– «…Он получит в пользование мой дом в Ричмонд-Гарденс, а также ежемесячное пособие в размере пятисот евро. Подчеркиваю, что это временная мера на период поиска им подходящей работы, что, безусловно, является проблемой, учитывая плачевный старт его жизни».

Вот они, четыре слова, определившие дальнейшую судьбу: «плачевный старт его жизни». Эти четыре слова так взбесили Пола, что он решил сломать ей систему. Вместо того чтобы искать работу, он будет вечно жить на пятьсот евро в месяц. И пошла она на хуй! Вместе со своими ослами.

– «…Обеспечение будет предоставлено при соблюдении следующих условий. Первое: он не должен получать никакой другой материальной помощи ни от государства, ни от благотворительных организаций, ни из любого другого источника. Второе: обеспечение будет немедленно отменено, если у него возникнут какие-либо проблемы с полицией».

В этот момент заулюлюкал и запрыгал на стуле еще один обитатель сна, вдруг возникший за правым плечом Гриви. Это был Мартин Браун – по-прежнему в больничной одежде и с кровью, капающей из открытого воющего рта. По неизвестной Полу причине он стучал пальцами по старой печатной машинке, словно делая некие заметки. Его присутствие стало новым и довольно неприятным дополнением. Пол старался не отводить взгляда от осла, поскольку даже во сне от вида крови у него сводило живот. Недовольный тем, что его игнорируют, Браун вскочил со стула и обежал вокруг стола, сгорбившись, как шимпанзе. Он исчез из поля зрения, но костлявые руки обхватили шею Пола. Пол стал отрывать руки от себя, но старик был невероятно силен. Гриви продолжил чтение:

– «…Третье: чтобы развить свои моральные качества, он должен не менее шести часов в неделю заниматься благотворительностью, документально удостоверяя в этом мистера Гриви».

Пол закричал, ощутив вонзившиеся в его правое плечо зубы Брауна. Он стал дергаться, пытаясь высвободиться, а Гриви меж тем продолжал бубнить. Руки Брауна принялись стаскивать его со стула. Пол посмотрел на вечно недовольное лицо Фиделмы.

Чья-то рука легко затрясла его за левое плечо, и он услышал другой голос – более мягкий и далекий.

– Пол? Пол? С тобой все в порядке?

Пол оглянулся и увидел над собой Бриджит Конрой, глядевшую на него с обеспокоенным выражением лица. Это тоже было нечто новенькое.

А потом давление костлявых рук усилилось, и он закричал.

Задыхающийся Пол вздрогнул и проснулся, немедленно увидев над собой участливое лицо Бриджит.

Флуоресцентный свет и запах антисептика. Накрахмаленные простыни, слишком туго натянутые и стеснявшие тело. Он понял, где находится. В больнице. Пол опустил голову на подушку, слушая в ушах стук собственного сердца. Теперь, когда ответ на вопрос «Где?» получен, за ним последовали вопросы «Кто?», «Когда?» и в особенности «Почему?». Пол несколько раз глубоко вдохнул.

– Как себя чувствуешь? – спросила Бриджит.

Придя в себя, Пол вдруг вспомнил, какое чувство должен испытывать к Бриджит, а именно – чувство негодования.

– Супер. Спасибо, что спросила, – ответил он.

– Я очень извиняюсь… – произнесла она.

– За что? За то, что меня чуть не зарезали? Да ладно, не бери в голову. У меня все равно не было других планов на вечер. К тому же мне дали кучу бесплатных наркотиков, так что я еще и в плюсе.

Она попыталась заговорить, но он не закончил. Пол прокручивал этот разговор в голове несколько раз, так что ему было что сказать. Включив внутренний суфлер с заготовленными репликами, он решительно продолжил:

– А может… ты хочешь извиниться, что пришлось брать дополнительные анализы, чтобы узнать, не содержала ли кровь, которой кашляли мне в лицо, какую-нибудь заразу? Или за то, что теперь я стал подозреваемым в убийстве? – голос Пола стал повышаться вместе с растущим внутри негодованием. – За что именно ты собралась просить прощения?

– Ну… за это все… – голос Бриджит дрогнул, глаза стали наполняться слезами.

– Не смей! – перебил он, укоризненно вытянув палец.

– Что?

– Даже не думай об этом, черт тебя дери!

– О чем?

В голосе Бриджит послышалась легкая нотка раздражения. Она прижала костяшки пальцев к уголку глаза.

– Ты поняла, – ответил Пол. – Не вздумай плакать! Я имею полное право на злость. Не смей его меня лишать!

Бриджит покивала в знак согласия.

– И не поддакивай. И не изображай понимание. Из-за тебя я мог умереть! Так что стой, где стоишь, не плачь и терпи трепку языком, которую ты, черт возьми, заслужила!

Он никогда в жизни не произносил ничего подобного. И теперь, когда нелепая фраза сорвалась с губ Пола, маленький внутренний редактор, сидевший в глубине его мозга, оторвался от газеты и усмехнулся. Откуда, черт возьми, это взялось?

Бриджит, вытиравшая слезу уголком салфетки с левого глаза, приподняла правую бровь, словно в легком удивлении от странного выбора слов. Почему-то он разозлился еще больше.

– И не смей… НЕ СМЕЙ смеяться над моими словами!

Бриджит энергично помотала головой, стараясь подавить непрошеную нервную улыбку.

– Прекрати! Прекрати немедленно!

Теперь голос Пола стал почти умоляющим. Он чувствовал, что разговор все дальше и дальше отклоняется от намеченного им курса.

С губ Бриджит сорвался смешок. Она зажала рот левой рукой и приподняла правую в извиняющемся жесте.

– Не будь такой инфантильной!

Бриджит закивала, зажмурив глаза. Из уголков ее глаз потекли слезы совсем другого рода.

Глубоко вдохнув через нос, Бриджит убрала руку ото рта.

– Прости, прости… – сказала она. – Сегодня была долгая ночь, и я… Окей, все, я успокоилась. Можешь продолжать.

Она выдохнула, размяла шею и поболтала руками, словно расслабив тело для прыжка в длину.

– Ну ладно… – сказал Пол. – На чем я остановился?

– Ты хотел наказать меня языком.

Она рухнула в кресло позади себя и уткнулась лицом в матрас у его ног, когда ее тело охватили судороги неконтролируемого смеха.

– Не…

Да и черт с ней! Невольно Пол рассмеялся тоже. Бриджит посмотрела на него, и когда глаза их встретились, смех усилился многократно. Вся серьезность ситуации вылилась в волну истерики, понятной лишь тому, кого затянуло в ее водоворот. Бриджит пробрало настолько, что она уже хваталась за грудь, не в силах дышать.

Занавеска у изножья кровати сдвинулась в сторону, и в бокс просунулась голова доктора Синхи. На губах его бродила та неуверенная улыбка, с какой люди, слишком поздно присоединившиеся к веселью других, пытаются понять, что происходит.

– Все в порядке, мистер Малкроун? – спросил он.

– Да, спасибо, доктор, – проговорил Пол сквозь смех. – Это сестра Конрой… Из-за нее меня чуть не зарезали.

Бриджит, будучи не в силах вымолвить ни слова, весело помахала Синхе рукой.

Сбитый с толку коллективным безумием доктор переводил взгляд с одной на другого.

– Окей… ладно. Рад, что вам полегчало, – сказал он. – Но не могли бы вы немножечко потише? Вы мешаете другим пациентам.

Пол поднял обе руки, извиняясь. Внезапная боль в правом плече помогла осушить неконтролируемый прилив смеха до тоненького ручейка.

Бриджит тем временем прижала ладони к лицу, превратив хохот в свистящее прерывистое дыхание.

– Отлично, спасибо, – сказал доктор Синха, затем слегка покачал головой и исчез, не забыв задернуть за собой занавеску.

Наконец оба успокоились, и глаза Пола встретились с глазами Бриджит.

– Мне действительно очень жаль. Прости, – сказала она.

– За что?

– За все, – она помедлила. – Особенно за удар ножом.

– Прекрасно. Что ж, я уже думаю о разных способах, которыми ты можешь загладить передо мной вину. Предлагаю для начала подвезти меня домой, как ты обещала.