Текст книги "Похититель поцелуев"

Довольно. Я резво шагнул к ней, чтобы Франческа не успела предугадать следующий ход, погрузил руку ей в волосы и набросился на ее губы, чтобы она наконец заткнулась. Второй рукой обернул галстук вокруг ее шеи, дернул к себе и сплелся с ней воедино в медленном страстном поцелуе.

Наши зубы клацали друг о друга, ее язык гнался за моим. Я припер к двери хрупкое тело невесты и довольно ухмыльнулся ей в рот, когда спиной она ударилась о круглые рукоятки. Губы Франчески двигались в такт моим, подтверждая, что она лжет. Я чувствовал, как она трется о мой пах, доказывая, что ей яростно хочется трахаться – ей просто ненавистна идея мне отдаться. Я крепче обхватил ее голову и углубил поцелуй. Франческа ошеломлена, судя по тому, как руками прошлась по моей груди, обхватила ими мое лицо и притянула к себе.

То же самое она проделывала с Анджело на свадьбе. Именно в такой позе я застал их на выходе из уборной. Ее руки на его лице. Одним движением она превратила страстную сцену в интимную. Франческа потянула за галстук, беспомощно простонав мне в рот, и я тут же отстранился.

Наша история не про любовь.

– Уходи, – гаркнул я.

– Но… – захлопала она ресницами.

– Уходи! – Я резко распахнул дверь в ожидании, что она сбежит. – Я изложил свою точку зрения, ты – свою. Я выиграл. Признай поражение и проваливай к чертовой матери, Франческа.

– Почему? – вытаращила она глаза.

Франческа скорее смутилась, чем обиделась, судя по тому, как она крепко обхватила себя руками, пытаясь прикрыть торчащие сквозь рубашку соски. Ее никогда не отвергали. Но пострадали не ее чувства, а гордость.

Потому что ты любишь другого и представляешь его на моем месте.

Я одарил ее язвительной улыбкой, шлепнул по попе и легонько подтолкнул к двери.

– Ты сказала, что я на вкус подлец, ну а ты – жертва. А теперь подбери остатки самоуважения и уходи.

Я хлопнул дверью перед ее носом.

Затем отвернулся.

Схватил стакан с водой, в котором плавал окурок сигареты.

И вышвырнул его в окно.

Глава седьмая

Франческа

Родители не собирались биться за мою свободу.

Озарение должно было снизойти на меня гораздо раньше, но я цеплялась за надежду, как за край утеса. Беспомощная. Глупая. Униженная.

После того как Вулф вышвырнул меня из комнаты, утром я позвонила матери и рассказала о тех сообщениях, что прислал Анджело, а также о событиях вчерашнего вечера. Шею и лицо покрыли розовые неровные пятна. Меня охватил жуткий стыд за легкомысленное поведение, которое я позволила себе вчера. Да, мы обручились и скоро поженимся, но парой назвать нас нельзя. Едва ли. По сути, это был всего лишь поцелуй. Но могу заверить, за этим поцелуем скрывалось намного больше. Больше касаний. Больше сексуального контакта. Больше алчности. Больше чувств, которым не получалось дать определения. Это точно не любовь, но поразительно напоминало симпатию.

Прознав о сообщениях Анджело, мать отчитала меня за то, что я подумывала на них ответить.

– Ты помолвлена, Франческа. Пожалуйста, веди себя как подобает.

Мое лицо залила краска стыда, и я готова была бурно отреагировать на ее слова, но мама подключилась к отцу по второй линии. Вместе они довольно деликатно сообщили, что Анджело приглашен на предстоящую свадьбу вместе с Эмили. Отец добавил, что на свадьбе Бишопа они показались ему чудесной парой. Это был момент истины, когда я поняла, что не только мой отец не планировал требовать моего возвращения домой, но, возможно, я сама этого не желала. Единственная разница между чудовищем, что запер меня в особняке, и монстром, благодаря которому я появилась на свет, заключалась в том, что первый не давал пустых обещаний и не внушал, что ему хоть как-то волнительно за мою судьбу.

Говорят, из двух зол выбирают меньшее, но я теперь сомневалась, что знаю своего отца. По всей видимости, его привязанность зависела от обстоятельств, а я должна была оправдать все его ожидания.

Вчерашнее унижение вкупе с изменившимся за ночь настроением матери, а также ярое стремление отца угодить Вулфу вынуждали меня взбунтоваться.

– Папа, я уверена, что они чудесная пара. А еще я буду рада увидеться с Анджело и лично от него услышать подробности отношений с Эмили.

Я как бы между делом изучала испачканные в грязи пальцы, словно родители могли меня увидеть, и расхаживала по саду в перерыве между пересадкой редиса и подкормкой его удобрениями. Мисс Стерлинг в соседнем павильоне делала вид, что читает, уткнув нос – такой же толстый, что и стекла в ее очках, – в историческую книгу, но я знала, что она подслушивает. Думаю, на самом деле она вынюхивает при каждом удобном случае, когда кто-нибудь в доме открывает рот, включая уборщиков, садовников и курьеров. Я бы удивилась, узнав, что она не слышала наш поцелуй, а после и ссору, когда Вулф вышвырнул меня из своей комнаты.

Я зарделась даже при мысли о прошлой ночи. Пока я спала, утром сенатор Китон проводил наших гостей на их частный самолет, а вернувшись, еще не покидал своих покоев. Меня вполне бы устроило не видеться с ним до конца недели, месяца и всей своей жизни.

– Что ты хочешь этим сказать? – требовательным тоном спросил отец.

– Ну что же, папа, у меня отличная новость. Мой новоиспеченный жених решил отправить меня в колледж. В Северо-западный университет, представь себе. Я уже там побывала и сегодня заполню бланк заявления. Вулф горячо поддержал мое решение, – произнесла я и с удовольствием отметила, что на тонких губах мисс Стерлинг появилась малозаметная улыбка, хотя ее глаза уже несколько минут смотрели на одну и ту же страницу.

Разумеется, отец прекрасно знал, что Анджело подал заявление в магистратуру туда же. Папа умел сопоставлять факты.

Несколько дней назад я вздохнула и пожаловалась саду, что мне нужны горшки и новая лейка. На следующее же утро новенькие атрибуты ждали меня в сарае. Может, мисс Стерлинг и вправду не в меру любопытна, но точно не так плоха, как мой будущий супруг.

– Он даже поддержал меня в намерении сделать карьеру. Теперь осталось лишь выбрать специальность. Я подумываю стать юристом или копом, – последним предложением я хватанула лишнего. Отец ненавидел юристов и копов сильнее, чем презирал растлителей малолетних и атеистов. Со всей лишенной логики злобой, что кипела в его венах.

Я так долго была марионеткой родителей, что обрывать связь с ними было страшно и непозволительно. Я носила ненавистные мне длинные юбки и платья, потому что они нравились маме и папе. Регулярно присутствовала на воскресной мессе, хотя обычно другие прихожанки моего возраста недолюбливали меня за более дорогую одежду и обувь. Я даже воздерживалась от поцелуев с парнями во имя спокойствия моего сурового семейства. И к чему хорошему это привело? Отец продал меня сенатору. А моя мать, несмотря на глубокую печаль и разочарование, ничем не могла ему возразить. С другой стороны, меня она тоже не стала отговаривать от проторенной ею дорожки.

Она не хотела, чтобы я училась и получила работу.

Она желала, чтобы я стала пленницей, какой была она.

– Это шутка? – Отец чуть не подавился. – Моя дочь не будет работать, – выплюнул он.

– Похоже, твой будущий зять не разделяет твоего мнения, – пропела я, отказавшись на мгновение от ненависти к Вулфу.

– Франческа, у тебя прекрасное воспитание, красота и богатство. Vita mia, ты не рождена для работы. Ты богата и после свадьбы с Китоном станешь еще богаче, – воскликнула мама. До этой минуты я даже не подозревала о материальном состоянии Китонов и не удосужилась поинтересоваться этим у кого-нибудь, и уж тем более у будущего супруга, поскольку деньги интересовали меня в самую последнюю очередь.

– Я буду учиться. Если только… – Идея была безумной, но попробовать стоило.

Я хитро улыбнулась и встретилась взглядом с сидящей в другом конце сада мисс Стерлинг. Она едва заметно кивнула в ответ.

– Что? – гаркнул отец.

– Если только не объяснишь, почему отдал меня Вулфу. Тогда я еще раз подумаю.

В основном потому, что тогда у меня будет полное представление о случившемся. Я сильно сомневалась, что в создавшейся ситуации смогу изменить свою судьбу, но хотела знать, куда втянул меня отец, и понять, получится ли вырваться на свободу.

Отец хмыкнул, и его леденящий душу тон покоробил меня:

– Я не стану обсуждать свои дела с женщинами, и уж тем более с собственной дочерью.

– Что плохого в том, чтобы быть женщиной, папа?

Да ты сам вел себя как девчонка в день, когда отдал меня Вулфу Китону.

– У нас разные задачи, – отрезал он.

– И моя задача – рожать детей и быть красивой?

– Твоя задача – сохранить наследие своей семьи, оставив тяжелую работу тем, кто в ней нуждается.

– Похоже, ты не уважаешь меня как равную, – прошипела я, прижав плечом телефон к уху, и вонзила лопатку в землю, параллельно с этим вытирая лоб.

– Потому что ты мне не ровня, моя дорогая Фрэнки.

С этими словами он повесил трубку.

В тот день я посадила двадцать горшков с цветами. Потом вернулась в свою комнату, приняла душ и принялась заполнять заявление в университет. Я решила, что моими ведущими специальностями будут политология и юриспруденция. Справедливости ради, я всегда полагала, что моим призванием станет садоводство, но, поскольку отец бесконечно приводил меня в бешенство, будет приятно ткнуть его носом в мое решение. Потому что долгие годы он заставлял меня изучать то, что вряд ли бы вызывало интерес. Я вела себя как мстительная малявка, но добилась права на образование, и это поднимало мне настроение.

Я склонилась над своим дубовым столом, когда атмосфера в комнате вдруг изменилась. Даже голову поднимать не пришлось, чтобы понять, в чем дело.

Мой жених пришел проведать свою плененную невесту.

– Завтра у тебя первая примерка платья. Иди спать.

Краем глаза я заметила, что он не в костюме. Его загорелое, поджарое и мускулистое тело облегала белая футболка с треугольным вырезом, а на узких бедрах низко висели темные джинсы. Китон вовсе не походил на сенатора, вел себя не как политик, и меня выбивало из колеи, что никак не удавалось уложить его на лопатки.

– Я заполняю заявление, – ответила я, вновь чувствуя, как румянец заливает лицо и шею.

Почему всякий раз, когда Вулф обращал на меня взгляд, казалось, будто он опустил меня в горючее? И как это прекратить?

– Зря только время тратишь.

Я вскинула голову и подарила ему взгляд, которого он ждал.

– Ты дал обещание, – прорычала я.

– И я его выполню. – Вулф отошел от двери и неторопливо приблизился ко мне. – Тебе не нужно заполнять заявление. Мои работники уже это сделали. Ты вот-вот станешь Китон.

– А Китоны слишком претенциозны, чтобы самостоятельно заполнять бланки? – Я едва сдерживалась, чтобы не сорваться на него.

Он подхватил документы со стола, смял их и бросил в мусорное ведро возле стола.

– Тебя примут, даже если нарисуешь в заявлении члены разных размеров и форм.

Я вскочила со стула и отпрыгнула от Вулфа как можно дальше. Не могу рисковать еще одним поцелуем. Губы и так покалывает всякий раз, как я вспоминаю его отказ.

– Да что ты себе позволяешь! – заорала я.

– Кажется, ты часто задаешься этим вопросом. Может, сменишь пластинку?

Вулф просунул руку в передний карман джинсов, а другой взял со стола мой телефон, со спокойным безразличием пощелкав по экрану большим пальцем. Родители запрещали мне устанавливать пароль. Когда мама вернула мне мобильный, я как-то забыла установить защиту от посягательства на личное пространство, учитывая, что этого права меня все равно лишили.

– Что ты делаешь? – Мой голос звучал пугающе спокойно и вместе с тем удивленно.

Вулф не сводил взгляда с телефона.

– Валяй. Спроси еще раз. Как я посмел, да?

Я была так потрясена, что не сразу удалось подобрать слова. Этот человек – дикарь в костюме. Он при каждом удобном случае провоцировал и издевался надо мной. Мой отец был несговорчивым придурком, но этот мужчина… этот мужчина… Он дьявол, который каждую ночь возвращался ко мне в кошмарах. Он был геенной огненной за райской грубой личиной. Огонь, который манил своим видом, но прикосновением убивал.

– Сейчас же отдай мне телефон.

Я протянула ладонь, но Вулф пренебрежительно отмахнулся и продолжил читать сообщения. Сообщения от Анджело.

– Не смей! – Я бросилась на него и потянулась, чтобы выхватить телефон, но Китон поднял руку, другой схватил меня за талию, перехватил и прижал обе мои руки к низу своего живота поверх футболки.

– Одно движение – и ты увидишь, что со мной делает твой гнев. Дружеский намек: он будоражит меня, но тебе будет неловко узнать, как это происходит.

С одной стороны, мне хотелось бросить ему вызов, чтобы он отпустил мои руки. Я никогда не трогала мужские гениталии, и подобная перспектива меня взволновала. Моя жизнь и так превратилась в кавардак, и моя нравственность – последнее, за что я цеплялась. И прямо скажем, пальцы уже устали.

Я сдвинула руки из принципа, и Вулф ухмыльнулся, продолжая крепко сжимать мои запястья и читать сообщения, но не выполнил своего обещания опустить мои руки на свой пенис.

– Будешь отвечать своему ненаглядному? – непринужденно спросил Китон.

– Не твое дело.

– Ты станешь моей женой. Все, что касается тебя, – мое дело. Особенно голубоглазые мальчишки с улыбками, которые не внушают мне доверия.

Вулф отпустил мои руки, засунул телефон к себе в карман и наклонил голову, взирая на меня с презрением. Я чуть не заплакала. После вчерашнего унижения он не только не извинился, но дважды за сегодня поиздевался надо мной, выбросив заявление в мусор и прочитав все мои сообщения.

Он конфисковал телефон, словно я была его дочерью.

– Мой телефон, Вулф. Отдай. – Я шагнула назад. Мне так захотелось нанести ему телесные повреждения, что стало больно дышать. А он лишь молча и спокойно смотрел на меня.

– Только если удалишь из контактов номер Бандини.

– Он друг детства.

– Чисто из любопытства: ты со всеми друзьями детства трахаешься?

Я одарила его приторной улыбкой:

– Боишься, что я сбегу и снова займусь сексом с Анджело?

Вулф высунул кончик языка и зловеще облизнул нижнюю губу.

– Я? Нет. А ему стоило бы бояться. Во всяком случае, если не хочет лишиться члена.

– Говоришь как бандит, а не как будущий президент. – Я гордо вздернула подбородок.

– Обе должности предполагают безграничную власть, но по-разному. Ты удивишься, сколько у них общего.

– Перестань оправдывать свои поступки, – бросила я.

– А ты перестань бороться с судьбой. Этим ты никак не поможешь своему отцу. Даже он хочет, чтобы ты подчинилась.

– А ты-то откуда знаешь?

– Сегодня утром загорелось одно из его владений на Великолепной миле. Пятьдесят килограммов наркотиков прямиком из Европы – пуф! – исчезли. Он не может связаться со страховой компанией, пока не спрячет улики, а к тому времени они поймут, что он нарушил целостность картины. Твой отец только что потерял несколько миллионов.

– Это твоих рук дело, – сощурив глаза, обвинила я, на что Вулф пожал плечами:

– Наркотики убивают.

– Ты сделал это, чтобы они велели мне отступить, – сказала я.

Китон рассмеялся:

– Солнышко, ты в лучшем случае помеха, но вовсе не стоишь такого риска.

Еле сдержавшись, чтобы не залепить ему пощечину или еще что похуже, я вылетела из комнаты. Гнев тенью следовал за мной. У меня не было машины, чтобы покинуть этот дом, да и идти-то было некуда, но мне захотелось исчезнуть. Я вбежала в беседку, где наконец сдалась и рухнула на колени, заливаясь жгучими слезами.

Я больше не могла это все выносить. Мой отец – тиран, а Вулф пытается уничтожить мою семью и заодно мою жизнь. Это уже чересчур. Я положила голову на прохладную белую скамью и тихонько рыдала, чувствуя, как боевой дух покидает меня.

Спины коснулась ласковая рука. Я боялась обернуться, хоть и знала, что Вулф никогда бы не пошел меня искать и уж тем более пытаться исправить ситуацию.

– Принести тебе перчатки? – это была мисс Стерлинг с голосом мягким, как хлопок.

Я покачала головой.

– Знаешь, Вулф, как и ты, просто сбит с толку и плохо понимает, что происходит. Разница в том, что он годами оттачивал навык скрывать свои чувства.

Я была признательна ей за попытку обелить Китона в моих глазах, но едва ли ее усилия имели успех.

– Я имела удовольствие воспитывать Вулфа. Он всегда был умным мальчиком. Всегда открыто демонстрировал свой гнев, – ее голос звенел, как колокольчики, пока она медленно вырисовывала круги на моей спине.

Так делала мама, когда я была маленькой. Меня не волновало, что там пережил в прошлом Вулф. Я ничем не заслужила подобного обращения, поэтому просто молчала.

– Моя дорогая, тебе нужно переждать шторм. Думаю, обжившись здесь, ты поймешь, что вы реагируете друг на друга так бурно, потому что наконец встретили достойного противника. – Мисс Стерлинг села на скамью и смахнула волосы мне с лица. Я подняла голову и посмотрела на нее.

– Сомневаюсь, что сенатор Китон чего-то боится.

– О, ты будешь удивлена. Думаю, он получил от тебя приличную дозу причин для волнения. И он явно не ожидал, что ты окажешься такой… собой.

– Что это значит?

Мисс Стерлинг задумалась над ответом, и все ее лицо как-то сразу сморщилось. Понимая, что Вулф наверняка нанял эту женщину, потому что был привязан к ней, ведь она его растила, у меня зародилась крохотная надежда, что однажды он проникнется симпатией и ко мне.

Она протянула ко мне руки и, когда я взялась за них, удивила меня тем, что встала и, потянув за собой, обхватила меня руками. Мы были одного роста и телосложения, хотя она была даже худосочней, чем я.

Мисс Стерлинг заговорила мне в волосы:

– Думаю, тебя застало врасплох начало истории вашей любви, но именно потому она будет великой. Вулф Китон возвел стены вокруг своего сердца, но ты уже начала пробиваться сквозь них. Он противится, и ты тоже. Хочешь узнать секрет, как обезоружить Вулфа Китона, мое дорогое дитя?

Я не знала, что ответить на это. Потому что отчасти искренне боялась, что разорву его в клочья, если мне предоставят такую возможность, и не смогу примириться с собой, зная, что намеренно ранила человека.

– Да, – услышала я свой ответ.

– Полюби его. Он будет беззащитен против твоей любви.

С этими словами мисс Стерлинг отстранилась и ступила к стеклянным дверям, исчезнув в громадном особняке. Я сделала глубокий вдох.

Этот человек только что уничтожил здание, в котором мой отец производил наркотики. И почти признался в этом. Даже мой отец рассказывал и доверял мне гораздо меньше. А еще Вулф разрешил мне пойти учиться. И позволил выходить из дома в любое время, когда захочу.

Я бросила взгляд на наручные часы. Два часа ночи. Удивительно, но я пробыла в саду два часа. И эти два часа Вулф наверняка потратил на чтение каждого полученного мной сообщения.

Ночная прохлада пробирала меня до костей. Я понуро повернула обратно к дому и, подойдя, заметила Вулфа, стоявшего на пороге. Одной рукой он уперся в косяк, преграждая мне путь. Я неторопливо пошла в его сторону, остановившись в полуметре от него.

– Верни мне телефон, – сказала я.

К моему удивлению, Вулф сунул руку в задний карман и метнул телефон мне. Я сжала его в кулаке, еще не оправившись от нашей последней ссоры, но удивительно тронутая тем, что он не лег спать, а дожидался меня. Не стоит забывать, что Вулф вставал в пять утра.

– Ты мешаешь пройти, – прошелестела я, стараясь не клацать зубами.

Он безучастно взглянул на меня:

– Оттолкни меня. Борись за то, чего хочешь, Франческа.

– Думаю, именно это и делает нас врагами. – На моих губах появилась злая улыбка. – Потому что я хочу освободиться от тебя.

Настал его черед самодовольно улыбаться.

– Желать и бороться – два разных действия. Одно пассивное, другое – активное. Разве мы враги, Немезида?

– А кто же еще?

– Союзники. Я прикрою твою спину, а ты – мою.

– После вчерашней ночи я к тебе больше не притронусь.

Он пожал плечами:

– Ты была бы более убедительна, если бы не терлась о меня перед тем, как я вышвырнул тебя из своей спальни. В любом случае ты желанная гостья. Но я не стану облегчать тебе жизнь, пока не дашь слово, что удалишь Бандини из своего телефона и своей жизни.

Я поняла, зачем он так поступает. Вулф мог сам это сделать, но хотел, чтобы инициатива исходила от меня. Он не желал очередной битвы – он желал моей полной капитуляции.

– Анджело всегда будет в моей жизни. Мы вместе выросли. А то, что ты купил меня, не значит, что я стала твоей собственностью, – совершенно спокойно ответила я, хотя на самом деле не собиралась отвечать Анджело. Тем более после известий, что он собирается на второе свидание с этой поганой Эмили.

– Тогда, боюсь, тебе придется проявить характер и побороться со мной.

– Могу я задать вопрос? – Я устало потерла лоб.

– Безусловно. А вот отвечу я или нет, совсем другое дело. – Его ухмылка стала еще язвительнее и нахальнее.

– Чем ты угрожаешь моему отцу? Ясно же, что он ненавидит тебя до глубины души, но все же не потребовал меня вернуть даже после того, как я рассказала о своем поступлении. На его репутацию упадет огромное пятно, когда люди узнают, что я пошла ему наперекор. Должно быть, у тебя на него что-то серьезное, раз он предпочел, чтобы я оказалась в твоей постели, лишь бы ты не распространял о нем информацию.

Я внимательно смотрела ему в лицо, думая, что он сделает мне замечание или принизит мое достоинство, как поступил сегодня мой отец. Но Вулф снова меня удивил.

– Неважно, но эта информация может лишить его всего, ради чего он трудился, не говоря уж о том, что упечет его за решетку до конца его жалкой жизни. Но твой отец не бросал тебя на съедение волкам. Он верит, что я не причиню тебе вреда.

– С его стороны глупо так считать? – Я посмотрела на будущего супруга, заметив, что его мускулистые руки напряглись под рубашкой. Едва заметное движение.

– Я не чудовище.

– Не вешай мне лапшу на уши. Просто скажи, почему? – прошептала я, чувствуя, как становится трудно дышать. – Почему ты так его ненавидишь?

– Это два вопроса. Иди в кровать.

– Отойди.

– Достижения намного дороже, когда на пути есть преграды. Борись, дорогая.

Я нырнула под его руку и, заскочив в дом, бросилась к лестнице, но Вулф легким движением поймал меня за талию и притянул к своей сильной груди. Тыльной стороной ладони он провел по моей спине, и кожа тут же покрылась мурашками. Китон прижался к моему уху губами, горячими и нежными в отличие от их сурового обладателя, чье дыхание щекотало мои волосы:

– Может, я и чудовище. В конце концов, я выхожу играть по ночам. Но и ты, малышка, тоже не так проста.