Текст книги "Подвеска с сапфирами"

Не вздумай ему голову морочить

Всю зиму Дарья учила Ирину магическим премудростям.

Даже левитировать.

– Летать мы не можем, а мало ли сорвёшься со скалы или с дерева, тут-то и пригодится способность замедлять падение.

Знаешь, это что-то вроде того, как лист с дерева падает или паутинка с паучком в начале осени на ветру, словно младенец в колыбели, качается. Делаешься лёгкой, почти невесомой. Скорость падения можно менять. Например, вначале быстро, а у самой земли замедлиться.

Я, когда научилась, специально падала быстро, нравилось, что ветер в ушах свистит. Маленькая ещё была, глупая. Игралась с магией, как с куклой. Других-то игрушек всё равно не было.

Она долго рассказывала, как подобное осуществить, а потом велела забраться повыше на сосну у дома.

– Долезешь до макушки – падай. Не бойся, если с первого раза не выйдет. Поймаю тебя.

Как Дарья умудрялась ловить Иру, только ей одной известно, но, похоже, не очень приятное от этого ощущение было, руки потирала, морщилась.

Получилось только с седьмого или восьмого, а может даже и с девятого. Сколько раз девушка летела камнем вниз? Точно этого она сказать не могла, сбилась со счёта.

Зато, когда, наконец-то, плавно опустилась на снег, почувствовала неимоверную гордость. Такую, наверное, испытывают дети, когда впервые едут на велосипеде, не держась за руль, крича при этом маме «смотри, я смог!»

– А подниматься так можно?

– Нет, так быстро не получится, падать завсегда проще, зато можно зависать, чтобы не сорваться. Зависни, переставь руку или ногу, а потом снова. Так по отвесным скалам получится лазить, на которых и зацепиться-то не за что.

– Круто! – восхитилась девушка.

Не поняв этого «круто», Дарья согласилась.

– Да, именно там, где круто, иногда может очень пригодиться это умение.

Ирина поняла, что ляпнула слово, которое здесь не употребляют в том значении, в котором она привыкла, но говорить об этом не стала. Тётушка всегда ругается, если племянница не следит за языком.

– Кстати, вспомнила я кое-что… Тебе нравится Зар?

– Нравится. Хороший мальчишка. А тебе он не нравится? – удивилась вопросу Ира.

– Я не про это. Как парень нравится?

– Как парень? Он же ещё маленький. На пять лет младше меня.

– Не на пять, а на четыре. Ему недавно шестнадцать исполнилось, – поправила её тётушка.

– И что? Всё равно ещё мелкий!

– Он вырастет. Эти четыре года ничего не будут значить, когда ему двадцать исполнится. Только сейчас не вздумай мальчишке голову морочить, он и так на тебя засматривается.

– Глупости!

– Здесь эти глупости наказуемы.

Она рассказала, как обстоят дела для девушек, если они связываются с несовершеннолетними парнями.

– Но я-то не маленькая! – возмутилась Ирина. – И вообще какая-то странная система, штаны носить запрещено, беременеть от парней, если им нет двадцати, тоже запрещено. Почему для парней – штраф, а девушкам нельзя деньгами рассчитаться?

– Законы не нами писаны.

– Эти законы, наверное, писали те, кто запрещает нам наравне с мужчинами штаны носить. При таком раскладе, любой зажмёт, что и не пикнешь, юбку задерёт и не предупредит, есть ему двадцать или только через год исполнится.

– Я тебя предупредила, а отбиться от любого наглеца ты сможешь, не зря драться учила. Только, если сама пошалить надумаешь – помни про наш разговор.

Есть ещё бубнилка. Если её читать, когда тебя пытаются снасильничать, то не сможет наглец ничего сделать, сам, сгорая от стыда, сбежит. Научу на всякий случай. Один только у него недостаток, с магами не работает. Впрочем, тебе всё равно пока нельзя магию использовать.

– Бубнилка?

– Заговор такой. Там слова одни и те же бубнят, потому так и прозвали.

– Меня тут научили, что лучше не драться, а убегать, – вспомнила Ира наставления Зара и улыбнулась.

– Правильно научили. Так не будет никаких последствий. Ты ведь не знаешь, кто на тебя нападает. Если кто-то из знати, сама ещё и виноватой окажешься.

Ладно, я у тебя спросила, ты – ответила. Теперь работай, есть над чем. Вверх – вниз по этой сосне по двадцать раз утром и вечером, как белочка за орешком. Поняла?

– Поняла, что тут непонятного? – усмехнувшись, ответила Ирина.

Девушка к этому давно привыкла, ведь тётушка всегда требовала идеально оттачивать всё, чему учит. Мало того, она уже на практике выяснила, что все эти умения могут пригодиться в любой момент, поэтому нужно знать наверняка, а не вспоминать «как же оно там было-то…», ведь иногда на то, чтобы подумать времени нет.

«Если бы так детей в школе учили, они бы точно с ума сошли!» – подумала Ира, в очередной раз взбираясь на сосну.

В юбке на неё лазить очень неудобно, только тётушка запретила надевать штаны, хоть здесь никто и не увидит.

– Переодеваться будет некогда, если придётся применить это в жизни.

– Мне же всё равно магией заниматься нельзя нигде, кроме этого места, – говорила ей племянница, поджимая губы.

– Это пока! Всему своё время! Однажды ты избавишься от всех проблем и снимешь амулет, скрывающий твою сущность. Впрочем, решишь остаться в этом мире, выйти замуж и жить, как обычный человек, то и не снимай. Зар, кстати, действительно хороший парнишка: симпатичный, добрый. А что? Вы хорошо рядом смотритесь. Только детям потом такой же амулет смастерить придётся.

– Тётушка, про то, что тебе нравится Зар, я уже поняла. Ты мне лучше про кузнеца расскажи.

Ирина ехидно прищурила глаза, понимая, что этим заденет свою «строгую училку».

– А что про него рассказывать-то? Кузнец как кузнец, ничего особенного. Некогда мне, пора обед готовить.

С этими словами тётушка поспешила уйти.

«Летучий волос»

Ирина с каждым днём становилась всё более дерзкой и непослушной.

Ох, и намучилась Дарья с девчонкой.

Талант к магии у девушки был, но упрямства (его бы, да в мирное русло) и желания баловаться оказалось больше в разы. Прежде с ней такого не случалось.

Ирина, порой, и сама не понимала, что с ней происходит. Дома она была буквально пай-девочка, никогда не создававшая родителям проблем. Прежде и тут подобного не было. Теперь же в неё словно бес вселился.

Одно только то, что племянница вытворила, когда тётушка учила её сливаться с тенями, быть невидимой, даже когда на неё смотрят в упор, уже не соответствовало никаким нормам приличного поведения.

Дарья почти сутки искала Ирину. Чего только не передумала. В это время девушка была рядом и просто посмеивалась над ней.

С одной стороны – хорошо, что ученица превзошла учительницу. С другой – выпороть бы её!

– Ира, что ты творишь?

– Просто пошутила. Ничего же не случилось. Что уже и пошутить нельзя?

А потом тётя изловила её, когда та собралась «сбегать в гости».

Она так и сказала, мол в гости к Зару сбегаю, соскучилась. Сильно нравится он мне.

Вот тут-то Дарья поняла, что племянница всё это делает вовсе не специально.

– Хорошо, попей со мной чая, а то одной не хочется, потом иди, раз собралась, – сказала она. – Посиди пять минут, пока заварю.

Едва Ира выпила травяной чай, как тут же заснула.

Дарья перенесла её на кровать и склонилась, рассматривая волосы девушки.

Она с трудом нашла то, что искала.

Тонкий чёрный волос «рос» в районе темени. Он отличался от остальных, но не бросался в глаза.

– Вот же, паразиты! – проворчала ведьма. – Это явно работа мага. Хитро придумано. Действие замедлили, чтобы изменения в поведении сразу в глаза не бросалось. То, что Ира владеет магической силой, узнать не могли, значит, нужна была именно она сама. Неужто приглянулась какому-то магу?

Если бы они недавно не говорили про Зара, а Ирина тогда не дала бы ясно понять, что считает его ещё ребёнком, Дарья, может быть, и поверила бы. Но так быстро мнение измениться не могло. Значит, это был план выманить девчонку в деревню, создав иллюзию влюблённости. Для этого использовали так называемый «летучий волос».

Выдёргивали его у одного из влюблённых друг в друга новобрачных (выбор зависел от того, для кого использовали эту магию, нужен был волос противоположного пола), когда те занимались интимом в первую ночь после свадьбы. Потом с заговором пускали по ветру, называя точное имя цели.

Нужно было время, пока эта дрянь найдёт человека, на которого сделано заклятье, пока приживётся в районе темени, как родной, чтобы навеянные магией мысли показались ему собственными.

Первый признак – непослушание. А уж когда магия подействует окончательно и человек, ослеплённый чувствами (ставшими сильнее в разы), побежит к тому, кто ему когда-то был хоть немного небезразличен, то можно брать его тёпленьким, обещая помочь встретиться (вместе сбежать, пожениться или что-то ещё) с тем, «о ком он мечтает».

Дальше всё просто. Нужно лишь выдернуть летучий волос, одновременно напоив человека приворотным зельем, только уже к тому, кто оплатил заказ (если это был не сам маг) и всё.

Королевы сбегали под воздействием такого заклинания прямо из постели мужа в стан врага, а что уж говорить про Ирину, которая впервые столкнулась с подобной магией.

Дарья ловким движением вырвала проблему с корнем и бросила в огонь.

«Нужно научить девочку, как защищаться от таких вещей», – подумала тётушка.

Она поняла, что теперь нужно внимательнее следить за Ириной, поскольку даже без магии та не в безопасности. Она слишком хорошенькая, даже то, что её кожа немного загрубела от жизни в лесу, девочку не портит, а выглядит она лет на шестнадцать-семнадцать, так что богатые коллекционеры женских прелестей вполне могут покуситься.

Если бы Ира действительно влюбилась в Зара, заклинание летучего волоса никогда бы не сработало, настоящую любовь трудно магией перебороть. Значит, впрямь, считает парня ещё ребёнком. Оно даже к лучшему, глупостей не натворят.

«До лета ей ничто не угрожает. Вряд ли какой-то богатенький ловелас в лес потащится, чтобы искать приключений на свой драгоценный зад. До лета есть время, как спасаться от такой магии, я её научу. Заодно и тому, что нельзя пить и есть то, что предлагают незнакомцы», – подумала Дарья, немного успокоившись.

Когда она на следующий день начала говорить про это Ирине, та расхохоталась.

– Не брать ничего у незнакомых дяденек и тётенек? Вы шутите? – сквозь смех произнесла девушка.

– Не шучу. Через еду и питьё можно накладывать заклятья, добавлять в них зелья…

– Я не про это. Там, где я раньше жила, такому учат, когда ребёнок хоть немного соображать начинает. «Нельзя брать конфетку у чужого человека на улице, нельзя идти за посторонним, который предлагает показать котёночка или щеночка!»

Именно так говорят детям мамы.

Вы меня этому не поздновато ли учить начали?

– У тебя там были очень мудрые родители, – только и смогла ответить ей тётушка.

Как только ты его дотащила? А главное, зачем?

С утра в этот обычный снежный день всё шло своим чередом, впрочем, как обычно.

Никто не ожидал того, что должно было случиться после обеда.

Отправив племянницу проверить капканы, Дарья и подумать не могла, что через четверть часа та притащит в дом совершенно голого и замёрзшего парня.

– Только этого не хватало! Так скоро из нашего дома проходной двор получится, – возмущённо шептала тётушка, пока девушка укладывала молодого человека на кровать. – Здоровущий какой. Как только ты его дотащила? А главное, зачем?

– На еловых ветках, волоком. Положила на них свой полушубок, чтобы иглы не кололись и тащила. Надо его укрыть потеплее и тёплый чай в рот влить. Он совсем замёрз. Только не пойму, как этот парень оказался в лесу, да ещё и нагишом.

– Кем?

– Нагишом. Голый значит.

– Так и говори, а то…

– Дарья, пожалуйста, не сейчас. Не надо меня за слова ругать. Помоги лучше. И всё-таки интересно, как же этого человека сюда занесло?

Тётушка слегка приоткрыла пальцами сомкнутые веки того, кто лежал на кровати, и отпрянула от него.

– Он не человек! – воскликнула женщина.

– А кто же тогда? – удивилась Ира.

– Это перевёртыш. Не ясно только, почему обратился так далеко от их поселения? Давай его унесём подальше, пока он не очнулся, положим где-нибудь под ёлочкой и быстренько заметём следы.

– Ты с ума сошла? Ему же помощь нужна. Он же погибнет.

– Вот и хорошо, – со злостью ответила Дарья.

Она до сих пор не могла простить перевёртышам смерть матери.

– Ира, эти твари очень выносливые, как дикие звери. Отлежится немного и оклемается. Зря ты его подобрала. Теперь он дорогу к нашему дому знает. Придётся ставить магический барьер от его сородичей.

В этот момент парень приоткрыл глаза и прошептал:

– Пить.

– Ну во-о-от… – разочарованно произнесла тётушка, – не успели.

Выпив несколько глотков тёплого травяного чая, Иринин найдёныш уселся в кровати, совершенно не стесняясь своей наготы.

От неожиданности девушка сделала несколько шагов в сторону.

– Как я здесь оказался? – глядя исподлобья спросил он. – Кто вы?

– Мы охотницы, живём здесь, – как можно спокойнее ответила Дарья, стараясь не делать резких движений. – Ты замерзал в лесу. Тебя подобрала моя дочь. Она никогда не видела никого из вашей расы, поэтому, прошу, постарайся не пугать девушку, она не желала тебе зла.

Перевёртыш вскочил с кровати и подбежал к Ирине. Его глаза горели зелёным огнём, как у дикого зверя. Он обнюхал Ирину, как собака кость, и облизнулся. Словно не был минуту назад в состоянии едва дышащей ледышки.

Тётушка уже приготовилась воспользоваться магией, но парень вдруг широко улыбнулся, показав острые зубы, и заявил:

– Красивая и пахнешь вкусно. Не бойся, я не кусаюсь!

Потом, помедлив секунду, добавил:

– Сегодня.

Забрав из ослабших рук девушки кружку с оставшимся чаем, которую она, растерявшись, почти выронила (не самое приятное ощущение, когда перед тобой стоит довольно-таки крупный и совершенно голый молодой мужчина и обнюхивает с ног до головы), перевёртыш допил его парой глотков.

После чего прорычал:

– Спасибо.

Потом резко повернулся к Дарье.

– Что будете делать? Я теперь знаю дорогу к этому дому. Вы же понимаете, что в полнолуние вам нужно уходить отсюда. Хорошо, что луна только начала расти.

Молодой человек, а точнее не совсем человек, снова подошёл к Ире, теперь мягко, так, как крадутся кошки к добыче, наклонившись очень близко к её лицу и, почти касаясь своими губами её губ, заглянул в глаза, сверкая зеленью своих глаз.

– Ты нравишься мне, не хочу навредить, – прошептал он.

Тётушка уже окончательно пришла в себя и возмущённо прикрикнула:

– Эй, ты! Гляжу, ожил? Немедленно накинь на себя что-нибудь. Негоже перед юной девицей голышом крутиться.

Перевёртыш тихо зарычал, но послушался, набросив на себя одеяло.

– Порычи мне тут ещё! Ты у меня дома, значит, тут мои правила! Особенно, учитывая тот факт, что тебя спасли от мороза. Почему голым щеголял, не обернулся?

– Ядовитой стрелой ранили, пока окончательно яд не выйдет, не получится. Время надо.

– Как домой пойдёшь? Не голым же по сугробам. Учти, до полнолуния мы тебя здесь не оставим.

– Может, восстановиться успею. Или наловлю зайцев, если не попадётся кто-то покрупнее, обмотаюсь шкурами, – ответил парень, не спуская глаз с Ирины.

Тётушка, конечно же, это заметила, и это ей очень не понравилось.

– Как звать тебя? – спросила она.

– Кэсс.

– Так вот, Кэсс, не пялься на мою дочь! У вас в стае есть девушки, которые тебе по крови подходят, вот на них и смотри таким взглядом. А об Ирине даже не мечтай! Ты меня понял?

Окончательно пришедший в себя после вынужденной ночёвки голышом под ёлкой, перевёртыш с усмешкой заявил:

– А если я с ней всё-таки… Что будешь делать?

– Пристрелю! – спокойно, но очень твёрдо, ответила Дарья, и прозвучало это более чем убедительно.

Твой запах будоражит кровь

Перевёртыш понял, что тётушка не шутит. Только запах девушки был таким необычным и притягательным, что он не мог ей ничего обещать, потому что и сам не знал, справится ли с собой.

Нагишом ходить больше нельзя, это он уже понял. В присутствии Ирины сразу же было видно, что эта девушка ему очень даже небезразлична.

Дарья, заметив, что Кэсс стал прикрывать обнажённое тело, поняла это по-своему.

– Вот видишь, можешь же вести себя прилично, если захочешь. За вечер сошью тебе штаны и обутки. Спать будешь в сенях. Там стоит сундук, постелю на нём. Много шкур, чтобы укрыться, дать не смогу, мы почти все продали на ярмарке. Но ещё есть большое лоскутное одеяло, набитое птичьим пухом, под ним не должен замёрзнуть.

Только сейчас тебе придётся вымыться, чтобы до вечера высохнуть, иначе всё тобой провоняет.

Мы уходим добывать ужин, а ты бери таз, мыло и горячую воду на печке, холодная вон в том ведре… и чтобы к нашему приходу был чистым. Грязную воду выльешь за дом, как немного обсохнешь.

– Я сам добуду дичь, не было ещё такого, чтобы меня люди кормили, – попытался спорить Кэсс, но Дарья глянула так, что он тут же замолчал.

Когда они вернулись, перевёртыш выглядел очень даже приятно: чистая кожа, блестящие тёмные волосы с лёгким каштановым отливом, запах мыла и мокрой шерсти вместо запаха крови…

Всё говорило о том, что он выполнил требование Дарьи и вымылся.

– Мясо будешь сырое или варёное? – поинтересовалась тётушка. – Я пару зайцев убивать не стала, только оглушила, не знаю, как вы их предпочитаете поедать.

– Кровь выпью сырой, мне для восстановления нужно, а всё остальное, если я в человеческом облике, у нас, как у людей.

Вошла Ирина, сообщив, что шкуры с убитой дичи сняла и отнесла её в ледник, а живая, которую убивать не велели, висит на стене дома.

– Я сейчас вернусь, только сцежу кровь для нашего найдёныша, а то ему лечиться надо, будь он неладен. После поставлю мясо вариться. А ты отдохни. Погрейся.

Дарья не боялась оставлять её наедине с Кэссом. Племянница может за себя постоять. Дома, в крайнем случае, она и магию применить может, здесь её всплеск никто из недоброжелателей не обнаружит.

А об этом свидетеле того, что Ира – ведьма (если девчонке всё-таки придётся использовать свои навыки), она сумеет позаботиться. Ненависть к породе перевёртышей пока ещё не настолько остыла, чтобы спасти незваному гостю жизнь, когда он оплошает и нарушит неписанные, но очень древние, законы гостеприимства.

Едва тётушка вышла, а Ирина сняла обувь, тёплый платок и полушубок, подсев поближе к печке, Кэсс оказался рядом с ней.

Он жадно втянул носом воздух.

– Чего тебе? – спросила девушка, посмотрев на обёрнутого одеялом перевёртыша.

Его плечи и руки были обнажены, лишь всё, что находилось ниже широкой груди, укрывала ткань.

– Ничего. Я только постою рядом.

– Зачем это?

– Тут теплее, – соврал парень.

– Тогда сядь вон там. Нечего стоять надо мной.

Она показала рукой на грубое подобие табурета, стоявшее возле другого края печи.

Кэсс взял его и перенёс поближе к Ирине.

– А там что? Жарко? Чего тебе надо? – с лёгким раздражением спросила девушка.

Она устала, замёрзла, дотемна набродившись по заснеженному лесу, пока он тут отдыхал, поэтому не особо переживала, как оборотень отреагирует на её слова. Слово «оборотень» в этом мире не употребляли, несколько раз Ирина едва сдержалась, чтобы не произнести его по привычке.

– Не сердись. Пообещай, что не разозлишься, если я скажу правду.

Если с Дарьей перевёртыш разговаривал, добавляя к голосу рык, пусть и не слишком явный, но всё же… то с Ирой он общался мягко, заглядывая в глаза, как это делают щенята, выпрашивая похвалу у хозяина.

Цвет глаз у него был интересный. Жёлтый.

«Странно, но прежде мне казалось, что они зелёные?»

Видимо именно по цвету, когда Ира приволокла эту почти замороженную тушу в дом, тётушка поняла, что он перевёртыш.

– Ладно, говори уже, – махнув рукой так, словно отгоняла назойливую муху, ответила, она.

– Запах.

– Что запах? Потом пахну? Так я только что из лесу, устала. Это ты тут мылся и отдыхал.

– Ты не поняла. У тебя особенный запах. Твой пот пахнет… как бы это сказать-то. Какой запах для тебя самый приятный?

Он хотел добавить волнующий, будоражащий кровь, такой, что готов вдыхать этот аромат часами, до головокружения, но промолчал, понимая, что люди ощущают запахи иначе, чем перевёртыши.

– Ну, наверное, запах цветов или мёда. Не знаю, никогда не думала об этом.

– Твой запах для меня, как для тебя запах цветов. Сейчас к нему добавился аромат еловой смолы и крови. Он прекрасен.

Ира, чуть наклонив голову, с сомнением, легко читаемом на её лице, понюхала свою руку в районе подмышки.

От неё сильно несло потом.

«Похоже, у него проблемы с обонянием, это же неприятный запах», – подумала она.

– У наших видов по-разному устроены носы, – поспешил объяснить оборотень. – То, что не очень хорошо для вас, для нас может быть очень приятным. Но пот людей никогда не вызывал во мне такой…

Он едва не сказал «страсти», «возбуждения», но не захотел пугать девчонку.

– Я хочу сказать, что ты пахнешь для меня иначе, не так, как другие люди.

– И что? Теперь ты будешь ходить и обнюхивать меня, как…

Она чуть было не произнесла «маньяк» и «извращенец», но это были запрещённые здесь слова из её мира, а она училась сдерживать свой язык, чтобы случайно не проговориться там, где этого делать нельзя.

– Нет, только пока рядом нет твоей матери. Ух и злая же она у тебя, как жена нашего вожака. Та за малую повинность может порвать на куски.

– Неф… (она чуть не сказала «нефиг», но осеклась) нечего меня обнюхивать, мне это не нравится. И не важно, одни мы или нет.

– Ладно-ладно, не буду, – сказал перевёртыш, втянув в себя воздух.

– Ты… – возмутилась Ира.

– Это было в последний раз! – попытался оправдаться Кэсс, отходя в сторону.

Нет, он отошёл от девушки не потому, что его поведение было ей неприятно, просто услышал, что возвращается Дарья, ведь слух у этих существ намного острее, чем у людей.

– Пей, если это и впрямь, поможет тебе избавиться от яда, – войдя в комнату, тётушка протянула парню большую глиняную кружку, полную ещё тёплой крови, – а я пока поставлю тушиться мясо.

Кэсс взял кружку и выпил залпом её содержимое.

Наверное, с такой жадностью алкоголики пьют вино, а люди в пустыне воду.

После того, как перевёртыш выпил кровь, его глаза загорелись недобрым зелёным огнём, а лицо, которое только что улыбалось, перечеркнула тень ненависти.

Дарья машинально отодвинула Ирину за свою спину и приготовилась произнести заклинание, чтобы уничтожить это чудовище на месте.