Текст книги "(Не) настоящий наследник"

Глава 29
Катя

Я ложусь не сразу. Знаю, что все равно не усну. Подхожу то к Матвею, то к Тамерлану. Мальчики спят. За что им так? И ведь это неслучайно! Я уверена. Но как узнать правду? От Ильдара? Расскажет он ли мне? А что если он заберет Тами?

Провожу рукой ему по волосам. Я должна сделать так, чтобы он оставил ребенка здесь, со мной. Если он заберет его, то я точно не успокоюсь. Я уже это знаю. Тамерлан стал мне как сын за это время.

Пока Амир в тюрьме, кто о нем побеспокоится? Я не увидела особой любви от Ильдара. Ольга? Она всего лишь няня. И ей все равно. Это я поняла после нашего последнего разговора.

Я не могу бросить мальчика…

Еще раз подхожу сначала к Матвею, потом к Тамерлану. Мои мальчики.

Вздыхаю и иду на свою кровать. Но едва успеваю лечь, как слышу подозрительный звук. Нет, это не стук в дверь. Кто-то открывает ее. Без стука. Но даже медсестра, когда приходит проверить Матвея, предварительно стучит пару раз.

Я поднимаюсь и вглядываюсь в полумрак комнаты.

– Катерина? – слышу знакомый голос и вздрагиваю от неожиданности. Не может быть.

Быстро встаю с кровати и иду на голос. Да. Это она. София.

– София? – пристально смотрю на нее. – Ты?! Но как?! Что ты тут делаешь? Как ты чувствуешь себя? Подожди…

– Тихо, Катерина, – она пытается успокоить меня. – Тихо.

Аккуратно закрывает за собой дверь.

– Ты одна? – тоже осматривается.

– С мальчиками, – отвечаю я. – София, что случилось? Тебе лучше? Но… почему ты здесь?

– Сейчас, Катерина, сейчас, – тяжело вздыхает и садится на кровать. – Садись, – показывает на место рядом с собой. – Подожди, отдышусь немного, – прикрывает глаза и кладет ладонь на сердце.

– С тобой точно все в порядке? Ты же… ты в больнице была. София?

– Да, была, – она открывает глаза и смотрит на меня. говорит тихо-тихо. – Отпросилась. Написала расписку, чтобы выпустили.

– Но зачем? Это же опасно. София? Зачем?

– Я должна. Катерина, ты же сама все понимаешь. Тамерлан и Матвей в больнице. Ты думаешь, это совпадение? Катя? Ты же не веришь в случайность? Нет.

– Подожди, – беру ее за руку. – Ты что-то знаешь, да? София? Что?

Мы смотрим друг другу в глаза. Долго смотрим. София молчит. Как будто собирается с духом, чтобы рассказать мне.

– Катя, – произносит, наконец. – Его хотели убить.

– Кого? – я почти вскрикиваю, но вовремя осекаюсь. Нельзя будить мальчиков. Оглядываюсь. – Кого, София? Кого хотели убить? – трясу ее руку.

– Тамерлана. Сына Амира. Он мешает.

– Кому? Что ты такое говоришь? Кому он может помешать? Младенец…

– Думаю, брату Амира.

– Что ты говоришь? София… нет, этого не может быть…

Отворачиваюсь и мысли скачут в голове одна за другой. Конечно, я подозревала, что все это не просто так. Но вот эти слова… Я боялась признаться в этом. Боялась. А Матвей?!

– Подожди, – опять поворачиваюсь к ней. – А Матвей? Кому он помешал? Он ведь первым попал в больницу!

– Не знаю, Катя, – вздыхает София. – Я не все ведь знаю. Но я слышала.

– Что?

– Изольда и Ильдар, – теперь уже она берет мою ладонь в свои руки. Смотрит прямо в глаза. – Я слышала их разговор.

– Изольда?

– Да! Она точно как-то связана с Ильдаром. Я в этом уверена. Она ведет с ним себя не так как со старшим братом, с Амиром. Я не знаю, Катя. Но Ильдар сказал, что от наследника надо избавиться любым способом.

Я в ужасе вздрагиваю.

– Это же он про Тамерлана! – шепчет горячо София. – Я уверена! Про него! Больше наследников нет!

– Но зачем? Ты уверена? – мне до сих пор сложно поверить, что за всем этим стоит Ильдар. – Подожди. Он же дядя Тамерлану. Он не мог.

– Ох, Катерина, деньги заставляют людей совершать порой такие поступки… А тут деньги немалые, судя по всему. Амир Каримович очень богатый человек. И из наследников, получается, только Тамерлан. Младенец. От него избавиться очень легко.

– Но это же убийство. Нет, я не верю…

– Это еще доказать надо. Кто его знает, как они планировали убить его? Списали бы на несчастный случай. Ой, катя, я такого повидала в своей жизни. Это ты молодая еще. А я…

В этот момент раздается сигнал какого-то датчика. Мы обе поворачиваемся и я вижу, как мигает красная лента на приборе рядом с кроваткой Матвея. Вскакиваю и бегу туда.

Едва успеваю добежать до кроватки и коснуться лба Матвея, как дверь распахивается и в палату входит медсестра.

– Что случилось? – спрашиваю ее, замечая, как она хмурится. Не отвечает. Что-то крутит в приборах. Приоткрывает веки Матвея и вглядывается в зрачки.

А мальчик мой никак не реагирует. Вообще никак! Рвусь к нему, беру за плечи.

– Матвей! – трясу его.

– Не мешайте! – медсестра пытается отстранить меня, но во мне так велико желание быть рядом с сыном, что я толкаю ее.

– Матвей! – кричу я, ощущая теплые ручейки слез на щеках. – Сынок!

– Вы мешаете! Делаете только хуже. Ничего страшного не происходит. Доктор же здесь. Сейчас я позову его.

Вспоминаю о Софии. Судорожно оглядываюсь в поисках ее. Но нет. Софии нет в палате. Я не вижу ее. Но куда она делась? Успела выйти? Конечно, в такой суматохе я могла и не заметить.

В палату заходит доктор. Сразу же идет к Матвею.

– Что с ним? Доктор? – спрашиваю я.

– Ничего страшного. Такое бывает. Вы чего так разволновались? Состояние удовлетворительное. Как и у второго мальчика.

– Но у моего сына операция недавно была… я думала…

– Не надо слишком много думать. Для этого есть мы. Все в порядке. Успокойтесь. Дать вам успокоительного? Маргарита! – он зовет медсестру. – Дайте Екатерине успокоительного. А то она не уснет.

Потом доктор подходит к Тамерлану. Осматривает и его.

Кроватки мальчиков совсем рядом.

– Вот, – медсестра берет меня за руку, – примите, – протягивает какие-то таблетки.

– Что это? – спрашиваю с подозрением.

– Успокоительное. Легкое. Вам надо успокоиться. Иначе вы можете навредить ребенку. Выпейте или я вынуждена буду просить отселить вас, – смотрит на меня строго.

Есть ли у меня выбор? Нет. Я хочу быть с моим малышом. Здесь.

Поэтому беру из ее рук таблетки и выпиваю одну.

– Лучше две принять, – уточняет медсестра.

И я выпиваю и вторую.

Доктор и медсестра уходят и я замечаю, как София выходит из-за шкафа.

– Ты еще здесь? – спрашиваю удивленно.

– Да, но об этом никто не должен знать, – шепчет. – Я пришла, чтобы помочь тебе, Катя. Хорошо, что у меня тут своячница работает. Она и провела меня к тебе. Ильдар не приходил?

– Нет. Утром должен прийти. Он заберет Тамерлана, – вздыхаю.

– Катя, – София берет меня за руку и прижимает ее к себе, – ты не должна оставлять Тамерлана! – шепчет горячо. – Не должна. О нем больше некому позаботиться. Если он попадет в руки Ильдара и Изольды… бедный малыш. Катя.

– Но что я могу сделать? Ильдар – его дядя, а я всего лишь кормилица.

– Я уверена, Амир Каримович все предусмотрел. Поэтому Ильдар и торопится. Катя, надо быть осторожной.

– Но что я могу? – развожу руками. – Я никто для Тами.

А сама понимаю, что не отдам его. Не знаю, как, но не отдам. Ведь если я дам слабину сейчас, будет ли жив Тами? Господи, какие страшные мысли. Неужели, это в реальности?

– Катя, я пойду, – София отвлекает меня от черных мыслей. – Меня не должны здесь видеть. Я не хочу подставлять Нину. Это своячница моя.

– София, подожди, – цепляюсь за нее, как за последнюю соломинку. – А как же я? Не оставляй меня.

– Ты справишься, Катя, – уверенно говорит она. – Ты сильная. Я сразу это увидела. Справишься. Тамерлан с тобой и я спокойна. Я постараюсь тоже что-нибудь придумать. Надо бы поговорить с Амиром Каримовичем. Но кто же нас к нему пустит? К нему только Ильдар ходит. А что уж он ему наговорит… Ох, Катя, попали мы в ситуацию… Но ничего! Ты главное мальчиков не бросай. Тамерлана тоже. Один он сейчас. Никому не нужен ведь… Родной дядя, вон, что удумал, – и она всхлипывает. – Пойду. Выгляну в коридор, медсестры нет на посту?

Иду к двери и приоткрываю ее тихонько. Выглядываю.

– Пусто, – говорю Софии и она идет на выход. – София…

– Катя, все будет хорошо. Я буду рядом. Мой телефон у тебя есть. Как вас выпишут, звони.

Мы еще какие-то секунды смотрим друг другу в глаза и потом она убегает.

Я возвращаюсь в палату. В теле появляется какая-то слабость. Сажусь на кровать и чувствую, как веки тяжелеют. Я не в силах их открыть. Проваливаюсь в темноту.

Похоже, я уснула. Наверное, подействовали таблетки, которые медсестра дала.

С трудом открываю глаза, а уже утро. Сажусь, осматриваясь. Хочу пойти к мальчикам, укоряя себя за то, что всю ночь не следила за ними. Но тут дверь открывается и в палате появляется Ильдар. Он заходит без стука, бросает быстрый взгляд на кроватки, потом на меня.

– Собирайся, – цедит вместо приветствия.

– Куда? – я хмурюсь и встаю с кровати. – Что происходит? Где доктор?

– Собирайся, домой поедем. К Амиру домой.

– Я не могу. Я должна быть с мальчиками, – отвечаю решительно. – Ты не можешь…

Ильдар закрывает дверь и идет ко мне. Я отступаю на шаг, боясь злого блеска в его глазах.

– Сейчас ты соберешь свои вещи и мы поедем в дом Амира, – цедит он каждое слово с каждым новым шагом ко мне. – Вместе с детьми.

– Им присмотр нужен! Врачебный! Что ты задумал, Ильдар? Я буду звать на помощь!

– Не Ильдар, а Ильдар Каримович, – усмехается он. – На помощь? А, может, сразу в полицию позвоним? Ты отравила Тамерлана!

Как гром звучит это обвинение. Я даже отшатываюсь от неожиданности. В горле ком и я произношу не своим голосом:

– Что ты говоришь? Ильдар… Каримович… что вы говорите? Я не делала этого…

– Больше некому! Кто был двадцать четыре часа с ребенком? А?! Решила прибрать себе деньги Амира?

– Что за бред? – мотаю головой. – Какие деньги? Что вы говорите?

– Собирайся! Иначе, – Ильдар подходит совсем близко, хватает меня за шею. Стискивает пальцы. Шипит прямо в лицо: – Иначе ты не увидишь больше своего щенка. Поедешь домой сейчас. Вместе с ублюдками. И будешь сидеть там тихо. До возвращения Амира.

– Амира? – хриплю я, вцепившись в его руки, и пытаюсь освободиться.

– Да. Скажи спасибо, что брат велел пока не трогать тебя. Сам хочет все решить. Не поверил, что это ты. Запудрила ему мозги? Поэтому будешь сидеть там и ждать. Будь моя воля… – и его пальцы еще сильнее стискивают мою шею. Я задыхаюсь.

Как спасение в палате появляется доктор. Ильдар сразу же отпускает меня. Я хватаюсь за шею и бегу к доктору.

– Доктор! Что происходит?

– Ничего страшного, – пожимает он плечами и отводит взгляд. – Мы выписываем вас. В нахождении здесь нет необходимости.

– Но как же, доктор? Вы же сами говорили, что отравление. Что нужен присмотр.

– Мальчики уже хорошо себя чувствуют. Мы, конечно, можем оставить тут Матвея, но уже без вас. Ситуация не критичная.

Отвожу взгляд в стену. Нет. Я не готова оставить моего мальчика здесь. Здесь что-то нечисто. И доктор уже не внушает доверия.

– Я могу позвонить? – спрашиваю у доктора, но отвечает мне Ильдар:

– Нет. Собирайся, Катя. У тебя десять минут. Мальчиков подготовит медсестра.

– Ну, я пойду, – тихо произносит доктор и уходит.

И я понимаю, что я в капкане. Ильдар сделал все возможное, чтобы никто не помог мне. Но Амир знает. Знает и поэтому просил дождаться его. Значит, он верит мне? Он же не думает, что это я отравила Тами?! Да. Я должна дождаться его. И Тамерлана я не могу бросить.

Поэтому молча иду собирать вещи.

В дом Амира меня и мальчиков привозит водитель. Ильдар приезжает на другой машине.

Когда мы подъезжаем к дверям дома, я не могу сдержать не то чтобы радости, но облегчения. Потому что на пороге стоит София. Но я стараюсь не показать своих чувств перед Ильдаром.

– София поможет тебе, – кидает он и опять садится в машину. Визг мотора и он скрывается за воротами.

Я подбегаю к Софии.

– София! Ты тоже здесь? Что происходит? Почему нас забрали из больницы?

– Катенька! У меня плохое предчувствие! – горячо шепчет она, озираясь по сторонам. – Но я боюсь об этом говорить. Меня нашел Ильдар. Сказал, что я должна вернуться. Это воля Амира. И что ты с мальчиками приедешь! Ильдар сказал мне следить за тобой, Катя! Они тебя подозревают? Ужас какой. Не думала, что попаду в такую историю!

– Да, – задумчиво произношу я. – Ильдар сказал, что это я Тами отравила. А Матвея? – поднимаю на нее взгляд. – Кто тогда Матвея отравил? Это все очень странно, София. Очень. И… я боюсь. Очень боюсь…

– Катя, мы вместе. Мне тоже страшно. Но мы хотя бы вдвоем. Пошли в дом.

С Матвеем на руках я захожу в уже знакомую комнату. Все те же две кроватки. Укладываем мальчиков. Но они оба плачут. Никак не могут успокоиться. Я кормлю их и они, вроде, немного затихают.

Мы сидим с Софией и боимся рассказать друг другу о своих предположениях. Отказываемся верить.

В течение дня в комнату никто не заходит. С Изольдой я встречаюсь всего один раз, на кухне. Она сухо здоровается со мной и тут же уходит.

Остаток дня мы сидим с Софией в комнате. Мальчики ведут себя беспокойно. Мне все время кажется, что им не хватает чего-то. Все-таки, рано их из больницы забрали. А что делать, если им хуже станет? Телефоны у нас отобрали. Просить Изольду вызвать врача? А если она откажет?

Голова идет кругом от этих вопросов.

Матвей у меня на руках, но постоянно плачет.

– Ну, тихо-тихо, маленький, – шепчу я, целуя его в лобик. – Все хорошо. Мама рядом.

– Что-то беспокойный, – вздыхает София. – Врача бы вызвать.

– Я сейчас, – решительно встаю, отношу Матвея к кроватке. Провожу по мягким волосам. Сынок плачет. Глаза покраснели. Дышит как-то неравномерно.

Я быстро выскакиваю из комнаты в поисках Изольды.

– Вызовите врача! – кричу ей, найдя ее на кухне. – Срочно! Позвоните доктору! Или дайте мне телефон, я сама наберу!

– Что случилось? – ровным и холодным голосом произносит она.

– Матвею плохо! Нужен врач! Срочно! Слышите?!

– Успокойтесь, Екатерина Валерьевна, – сухо отвечает она. – Дети иногда плачут. Успокоится и уснет.

– Да ему плохо! Нужен врач! Где телефон?!

– У меня нет телефона. Ильдар Каримович забрал.

Я в шоке опускаю руки. Этого не может быть.

– Если что-то срочное, я должна сказать охраннику. И он свяжется с ним, – добавляет Изольда.

– Так свяжитесь! – кричу я. – Это срочное! Быстро!

Сама бегу к входной двери.

– Где охранник? – кричу Изольде.

– Андрей! – зовет она кого-то и из-за угла появляется хмурый мужчина. – Позвоните, пожалуйста, Ильдару Каримовичу.

– Что ему передать?

– Что нужен врач срочно! – кричу я. – Срочно! Слышите?!

– Катя! – слышу голос из дома. Оборачиваюсь. – Катя! – зовет меня София и прижимает дрожащую руку ко рту.

– Вызовите врача! – кричу я еще раз охраннику и бегу к Софии.

– Что такое?

– Катя, – голос ее дрожит. – Мне кажется…

Отталкиваю ее и бегу в комнату.

– Матвей! – подбегаю к сыночку. Он лежит на большой кровати и не двигается. И в комнате такая поразительная тишина. Пугающая тишина.

Тамерлан тоже молчит. Но он лежит с открытыми глазами. Дрыгает ножками, пытается перевернуться.

А Матвей… Матвей не двигается.

Хватаю его и чуть трясу. Рот приоткрывается, но оттуда не вылетает ни звука. Я начинаю трясти его сильнее. Маленькое тельце дергается, но ручки и ножки безвольно трепыхаются из стороны в сторону.

– Катя! Не надо! – София пытается остановить меня. – Катя!

А у меня в ушах гул. Я слышу ее голос эхом. Голова начинает кружиться. Хватаюсь за спинку кровати. Зажмуриваюсь и трясу головой.

Надо прийти в себя! Надо, Катя!

– Матвей, – шепчу онемевшими губами.

Пытаюсь сильнее вцепиться пальцами, но они не слушаются. Я не могу их сжать!

В мозгу отчаянно стучит: «Сын. Сын. Сын».

Но мое тело словно не принадлежит мне. А потом и воздуха начинает не хватать. Я открываю рот и жадно глотаю воздух. Но все равно задыхаюсь.

Перед глазами пелена. И гул в ушах такой сильный, что я уже ничего не слышу. Только отдельные звуки прорываются сквозь гудящую тишину.

Меня трясет. Пытаюсь повернуть голову и в этот момент пальцы разжимаются и я абсолютно не чувствую тело.

Провал.

Тьма.

Тишина.

Отчаяние.

Бессилие и злость.

Сколько это продолжается? Не знаю. Но выдергивает меня из пустоты детский плач. Даже не плач, а визг. Надрывный визг.

С трудом, но открываю глаза. Взгляд упирается во что-то белое. А еще я понимаю, что лежу. И затылок ноет. Морщусь и опять слух прорезает детский плач. Я пытаюсь встать и повернуться.

Матвей! Сыночек! Это же он!

Немного теплеет на душе.

Значит все позади? А что же было со мной? Что?!

– Ой, Катя, очнулась? – ко мне подходит София. – Ты как?

– Матвей, – шепчу я, делаю шаг к кроватке. – Сынок.

– Я подам, – произносит София.

Я пытаюсь встать и не могу. С волнением наблюдаю, как София несет мне сына. Беру его. Вглядываюсь в лицо. И сердце замирает. Может, еще туман в глазах не рассеялся? Хмурюсь и перевожу взгляд на Софию. А она отводит свой взгляд в сторону. Стоит, мнет руки.

Опять вглядываюсь в младенца.

– София, – произношу хриплым голосом. – Где Матвей? Где мой сын?

А по спине уже холодный пот. И сердце замирает.

– София!

– Катя, – она, наконец, смотрит на меня. – Матвей… он…

– Что?! – говорю громче и опять детский плач. – Где он?! – оглядываюсь.

– Он… его увезли… Катя… Матвей… он умер…

Эти слова звучат словно где-то далеко. Я как будто не слышу их. Это же не правда. Это не может быть правдой.

София приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но я, не дожидаясь, начинаю мотать отчаянно головой.

– Нет! Нет! Нет! – я как будто знаю, что она хочет мне сказать. И я не хочу это слышать! Это неправда! Неправда! Неправда! – Нет! – кричу снова.

Смотрю на младенца у себя на руках и кладу его на кровать рядом. Как будто хочу избавиться. С неприязнью смотрю на него.

– Тихо, Катя, – София прижимает меня к себе и крепко удерживает. Я уворачиваюсь, но вырваться не могу. – Успокойся, Екатерина, – ее голос звучит как набат. – Это ничего не изменит. Матвей умер в машине «скорой». Врачи сказали, отравление на фоне недавно перенесенной операции… У него было мало шансов. Прости, Катя… Прости…

Она говорит еще что-то, но я не слышу. В уши бьют всего два слова: «Матвей умер».

Это же не о моем Матвее. Нет. Нет. Я не верю. Она врет. Матвей должен жить. Должен.

Резко встаю, но София кидается мне на шею.

– Катя! Не надо! Катя! Матвея больше нет. Его забрали.

– Я должна его увидеть, – пытаюсь стянуть ее с себя. – Куда его увезли? Я не верю тебе.

В этот момент комнату прорезает детский крик. Мы обе оборачиваемся.

– Катя, – София подходит к малышу и берет его на руки. – Катя, – идет ко мне. – Это твой сын, – протягивает, но я лишь мотаю головой.

– Это не Матвей.

– Этот малыш нуждается в защите. В твоей защите, Катя. Если ты не поможешь ему… его убьют…

– Что ты говоришь? – я хмурюсь и смотрю на кричащего малыша.

– Ты должна сказать, что это Матвей, Катя, – мне кажется, я брежу. Или это сон. Да! Это страшный сон! И Матвей жив. И София… Она просто бредит. Тоже бредит.

– По документам «скорая» увезла Тамерлана, – говорит она и я понимаю, что это не сон. – Я отдала его документы врачам.

– Почему? – хриплю я и откашливаюсь.

– Катя. Матвея не вернуть. Но Тамерлан… У него еще есть шанс. Ты сама знаешь, что, если ты оставишь его, то Ильдар и Изольда… прости… но я так сделала… ради Тамерлана… он ни в чем не виноват…

– София… – шепчу я, опуская взгляд на малыша. Вспоминаю Матвея. Сердце щемит. В голове опять гул. Нет. Нет, Катя. Я не должна опять потерять сознание. Мой малыш…

– Возьми его, – София протягивает мне Тамерлана.

Я опять смотрю на плачущего мальчика. И у самой слезы текут по щекам. Падают на грудь. И молоко подступает от близости младенца.

– Возьми.

И я протягиваю дрожащие руки. Но не прижимаю маленькое тельце к себе. Просто смотрю на него. И он смотрит. Так смотрит на меня. Тянет ко мне ручки.

– Катя, – София подходит и кладет мне на плечо руку. – Ты должна.

Глава 30
Катя

Слезы застилают мои глаза и немой крик душит меня. Я открываю рот, чтобы кричать, и не могу. Не могу. Как рыба открываю рот и захлебываюсь слезами.

Опять смотрю на малыша. И невольно прижимаю его к груди. Он сразу же начинает тыкать носом, чувствуя молоко, которое начинает сочиться сквозь блузку.

– Матвей, – шепчу как в забытьи.

– Да, Катя, да, – голос Софии. – Матвей. Это твой сын.

Поворачиваюсь и смотрю на нее. Сажусь на диван с младенцем.

– Катя. Тебе надо уходить, – София садится рядом и поправляет одежду на ребенке. – Из этого дома надо уходить. Нельзя здесь оставаться. Я не знаю, что еще задумали эти люди. Это страшные люди. Я слышала, как Ильдар разговаривал со следователем. Он тебя обвиняет в отравлении Тамерлана. Если он узнает, что сын Амира Каримовича умер, то он посадит тебя! Я уверена в этом! Посадит!

– Мне все равно, – равнодушно шепчу я, бездумно качая малыша на руках. Он плачет, а я качаю. Хотя, наверное, именно это ему и не нравится. – Тюрьма так тюрьма.

– Катя! – София хватает меня за плечи и встряхивает. Сильно встряхивает. – Ты что говоришь?! Катя! Очнись! Ради оставшегося в живых Тамерлана! Ради памяти Матвея! Ты должна бороться! Должна! Пройдет время. Амир Каримович выйдет на свободу. И вы вместе с ним найдете настоящего виновника гибели Матвея! Слышишь, Катя? Ты должна! Должна! Ради сына! И ради Тамерлана! С кем он останется, если тебя посадят? Катя! – опять встряхивает меня.

Я поворачиваюсь к ней, часто моргаю, чтобы сбросить пелену слез.

– Матвей, – шепчу тихо. – Мой сынок, – и опять реву.

– Да, Катя! Ты должна найти того, кто убил его! Должна! Сволочи должны получить по заслугам. Но сделать это ты сможешь только с помощью Амира Каримовича. Ты должна его дождаться.

– Погоди, – ладонью стираю слезы. – Ты сказала, что Ильдар еще не знает… – и запинаюсь. Господи, как же сложно это произнести. Как же сложно.

– Его еще нет здесь. Только Изольда. Но я думаю, она ему уже сообщила и он едет сюда. Поэтому, Катя, надо торопиться. Тебе нельзя тут оставаться. Тебе и Тамерлану. Нельзя.

– Матвей, – опять шепчу я и вглядываюсь в лицо малыша на моих руках.

– Да, да, Матвей. Конечно, Матвей, – кивает София. – Собирайся, Катя. Бери только документы.

– Мы уходим? – спрашиваю я.

– Ты с сыном уходишь. Ты.

– А Изольда? Она разрешит?

– Это моя проблема.

– Что… что ты имеешь в виду?

– Катя, вот, документы, – протягивает мне папку. Это документы Матвея. Его документы, – кивает на малыша на моих руках. – Ты должна уехать. Уехать так, чтобы тебя не нашли. Пока Амир Каримович не выйдет и не сможет помочь тебе. Ты должна его дождаться. Слышишь?

– А Матвей? – губы мои дрожат и я опять чувствую подступающие слезы. – Я хочу похоронить моего мальчика.

Моргаю и слезы градом текут по щекам.

– Потом, Катя. Все потом. Ты потом сходишь на его могилку. Когда все устаканится. Нельзя сейчас выдать себя. Нельзя. Ты помнишь, да? Ради памяти сына и ради Тамерлана. Ты должна быть сильной, Катя. Должна. Матвей всегда будет в твоем сердце. Это главное.

Вдруг дверь в комнату распахивается и входит Изольда. Злой взгляд падает на нас с Софией.

– Добилась своего? – скрипит ненавистный голос.

Я хмурюсь, прижимая Тамерлана к себе.

– Скоро Ильдар приедет, – продолжает Изольда. – Сиди здесь. Теперь ты за все ответишь! За все!

Я смотрю на Софию, а та сильнее сжимает губы.

– Она не должна здесь сидеть, – София встает. – Катя хочет уйти. С сыном уйти. Она больше не нужна здесь.

Изольда громко смеется.

– Уйти?! После всего, что она натворила?! Она будет отвечать! – зло цедит. – Отвечать по закону! Сиди здесь! Ильдар приедет и решит, что с тобой делать! Убила младенца! И твой выродок не будет жить! – ее взгляд падает на мальчика у меня на руках.

Я сильнее сжимаю его.

И тут Изольда идет ко мне.

– Проститутка! – шипит она. Я вся сжимаюсь, видя, что она приближается. – Ты должна была кормить младенца, а не раздвигать ноги перед хозяином! Неблагодарная тварь! Ты воспользовалась…

Я зажмуриваюсь, лицом утыкаясь в маленькое дрожащее от страха тельце. И в этот момент слышу глухой удар. Потом короткий вскрик и грохот.

Открываю глаза – Изольда лежит на полу с закрытыми глазами. Я испуганно перевожу взгляд на Софию. И замечаю у нее в руке статуэтку.

Я тоже вскрикиваю.

– Катя, уходи! – горячо шепчет София, наклоняясь и щупая пульс на тонкой шее Изольды. – Жива. Скоро очухается. Уходи, Катя!

Она подбегает ко мне и толкает в дверь.

– Погоди, – заводит меня за шкаф в холле возле входной двери, открывает эту самую дверь и кричит:

– Помогите! Изольде Игоревне плохо! Быстрее!

До меня доносится топот шагов.

– Что такое? – грубый голос охранника.

– Изольда… Игоревна, – голос Софии дрожит. – Она… там…

Опять топот. Потом меня кто-то дергает из моего укрытия.

– Беги, Катя! – София толкает меня в спину на выход. – Там, – показывает рукой направление, – дорога. Останови машину и уезжай. Деньги в пакете с документами. Уезжай, Катя! И из города уезжай! Слышишь? Если хочешь жить и найти виновников!

– А ты? – шепчу я, хватаясь за ее рукав. – Ты?!

– Потом, Катя. Потом мы обязательно встретимся, – чуть улыбается. – Все хорошо будет. Уходи! – опять толкает и оглядывается наверх. – Уходи!