Текст книги "Новая жизнь"

– Сложно объяснить. Это как найти какой-то компромат на близкого человека. Ты ему верил, думал, что он все правильно делает, что он… Да… А потом вдруг бац и компромат. Ты узнал, что он убийца, насильник, педофил, ну или еще там кто-то. Так вот это то же самое, только обо мне самом. Оказывается, можно делать плохие вещи, даже если ты их не делал своими руками.

– А это плохие вещи? Вы ведь думали…

– Да, именно! Тогда это казалось таким естественным. Ну, такой выход из положения. Я думал, ну а что, мы идем к цели. И раз мы в бизнесе, нельзя заработать с чистыми руками.

– Ну а теперь? Что-то изменилось?

– Всё. Всё встало с ног на голову.

– Почему?

– Почему?.. Потому что я побывал на другой стороне. Я попал в шкуру тех, которые мешали нам идти к цели.

– И вы по-иному оценили ситуацию.

– Да.

– А знаете, одна из заповедей гласит о том, что не желай другим того, что не желаешь себе.

– Да, что-то слышал такое, но не вникал. Да и с какой стати? С чего вдруг я бы стал думать об этом?.. Я считал, что все эти религиозные басни не для жизни. Больше для рассуждений там каких-нибудь, проповедей. А паства выслушала и забыла, пошла делать свои дела.

– Вы правы, так и происходит. Почти всегда. К сожалению.

– Вы считаете, я чудовище?

– Нет. Вы просто человек. Со своим внутренним миром.

– Что же мне делать, доктор? Неужели это не кончится?

– Все кончается. Ваше сознание успокоится. Вы свое отстрадаете. Надо терпеть.

Этот разговор состоялся после длительной агонии, в которой он оказался из-за истории с бугаями из полиции. Она была самой мучительной и страшной. Быть может, потому что расправа над этим человеком, в роли которого он был, длилась время. Это совсем иное, не то, как пуля в затылок – тоже хорошего мало, но там, по крайней мере, хотя бы не издеваются. Тогда он потерял счет времени: день и ночь наслаивались друг на друга. У него было ощущение, что он уже и не выходит из сна, он застрял в нем. Как тот человек, только он в отличие от него не просыпался, это была его реальность. А попал он туда благодаря ему и его приятелям.

Кто был этот человек? Конечно, как обычно он не имел понятия. Да и какая теперь разница? Он владел, скорее всего, какой-нибудь землей или активами, которые мешали слиянию, а идти на сделку, вернее, отказаться от всего он не хотел. Поэтому его подставили через полицию и уголовку. Делали иногда и так.

Он не запоминал и не держал в голове имен тех, кого они убрали с дороги тем или иным способом. Зачем? Проблема решена и можно двигаться дальше. В этом заключалась его жизнь. Нельзя сказать, что они уж совсем шли по трупам и головам, но несколько таких дел у них все же было. И здесь он на собственной шкуре это увидел и прочувствовал. Что ж, приятного мало. Но оказавшись в этой истории, он думал, что просто сойдет с ума. Это был ад.

Запах вонючего курева проедал глаза, в его легких был только он. В голове гудел колокольный звон. На губах он чувствовал приторный вкус собственной крови. Он не представлял, сколько времени его избивали, знал только, что долго. Было странно, что он вообще еще жив. В его мутных глазах качались тени его мучителей.

– Подпишу… я… все подпишу, – кое-как свистящим шепотом произнес он.

– Что? Что ты сказал? – пробасил один. – Слышь, Колян, он все подпишет. Куда ж ты денешься?.. Только, мил человек, тебе это уже не поможет. Ты нас мурыжил, ну и мы тебя тоже будем мурыжить. Понял?

Туман медленно надвигался на него, закрывая его глаза. Но он еще мог слышать звуки и даже слова.

– Эй-эй, давай слушай, что тебе говорят!

– Ну ты, урод! Я еще не закончил! Открой свои зенки!

– Колян, неси воды. Надо привести его в чувство.

«Так я… А что тут у него?.. Бумаги теперь кто подпишет?.. Черт! Мы его передержали!.. Говорил я тебе… Заткнись!..»

Он очнулся на полу своей комнаты в клинике. Над ним склонились Марта и Михаил. Но он видел их не ясно, как в тумане. Он изо всех сил старался концентрироваться на этой картине, чтобы не упасть обратно в сон и не оказаться снова в лапах бугаев.

– Это тяжело для него, – сказала Марта. – Боюсь, он не справится.

– Да, наверное, – согласился доктор.

– Это же не последний его сон?

– К сожалению, нет.

– Он не справится.

– Если кто-то захочет разделить с ним этот груз, будет легче. И сейчас и потом в новой жизни.

– А такой человек есть?

Доктор что-то сказал, его слова провалились в расщелину сознания, потому что он начал снова погружаться во тьму. И в этой тьме уже явственно проступил угол прокуренного помещения, смутно стали различаться голоса. Ему надо было зацепиться в теплом и светлом месте, где были Марта и Михаил, где было так безопасно и легко. И тогда он закричал – страшно, натужно, почти завыл.

«По-мо-ги-те!.. А-а-а-а!.. По-мо-ги-те!..»

Он все-таки провалился во тьму, но в какую-то другую. Там не было ни боли, ни ужаса смерти, ни бугаев. Там вообще ничего не было. Не стало и его, он словно растворился в ней без мыслей и сновидений.

Когда он очнулся, все в комнате было на своих местах – кровать, кресло, окно, закрытое портьерами, и он сам, лежащий на своем месте с постели под теплым одеялом. Голова была ясная и свежая. Он чувствовал себя хорошо отдохнувшим и полным сил для нового дня. Что же такое случилось с ним? И куда делись его кошмары?

Вошла Марта. Как же он был рад ее видеть! Она была как гарант того, что с ним не случится ничего плохого. Ну, по крайней мере, в ближайшее время.

– Доброе утро, – сказала она.

– Доброе утро, Марта, – легко отозвался он. – Вы не представляете, как я рад вас видеть.

– Почему же не представляю, представляю, – с улыбкой ответила она.

Он вновь насторожился, подозревая некую подоплеку в ее словах, но то, что она сказала, успокоило его, и он понял, что никто ничего не пытается от него скрыть.

– В прошлый раз вы плохо себя чувствовали, а сейчас вам лучше. Отсюда и радость. Вы бы обрадовались любому человеку в такое светлое утро. Разве нет?

– Пожалуй.

Сны закончились. Теперь он спал сном праведника. Но вероятность их возвращения напрягала его. Он боялся их. Однако они не появлялись, и он стал успокаиваться.

Он стал бывать в парке. Там ему легко дышалось, мысли сами собой текли в его голову. Он сидел на своей скамейке часами и думал-думал-думал. О себе, своей жизни, о том, что делал, говорил, как вел себя с другими людьми, как реагировал на них. Он понимал, что в этом скрыт какой-то очень важный смысл – смысл его жизни. И ему казалось, что перетряхнув всю жизнь до мельчайших деталей, он поймет что-то важное и нужное. Для чего? Этого он не знал. Но это не останавливало его, потому что сам процесс приносил ему удовольствие. Почему? Этого он тоже не знал.

***

Однажды, когда он, сидя у окна, читал книгу, в его комнату заглянула Марта. Ее слова были очень странными, полностью не соответствующими его здешнему существованию. Они сразили его наповал.

– Петр, к вам посетитель.

Он молча смотрел на нее, соображая, что сказать. Это что, насмешка? Никого ведь не было столько времени. И вдруг посетитель?

– Посетитель? – растерянно переспросил он. – Кто?!. Моя жена?

Надо признаться, он даже передернулся от мысли, что это пришла она. Придется терпеть ее с этим ее приторным сладким запахом духов, холодными глазами и мерзкими (всегда!) словами. Черт, неужели она? А он только-только успокоился, начал отдыхать от всего плохого. И вот тебе раз – его жена.

– Нет, это другой человек.

«Слава Богу!..»

– Мне что же, разрешили свидания?

– Вроде того. Ну так идите же, вас ждут.

– А куда идти?

– Я вас провожу.

Они вошли в незнакомую комнату. Он не бывал раньше здесь. Если бы его попросили описать обстановку этого помещения, он бы не смог. Он не смотрел по сторонам. Он вдруг ощутил, что сердце его всколыхнулось и гулко застучало в груди. Он понял, что сейчас здесь происходит что-то очень важное, и оно имеет прямое отношение к нему.

Как только он вошел, его взгляд устремился на силуэт на фоне окна. Это была женщина. Она стояла спиной, но потом вдруг резко обернулась и радостно улыбнулась. Ее лицо вроде бы было ему знакомо, скорее, даже не лицо, а глаза, но он не мог вспомнить, что это была за женщина.

«Кто это?.. Откуда я ее знаю?.. Или не знаю?..»

– Ты меня не узнаешь? – сказала она.

И как только он услышал этот голос, он вспомнил ее. Это была Оля. Оля из его молодости.

«Оля?!. Но откуда?!. Откуда она взялась здесь?!.»

– Оля! – он бросился к ней, сам не ожидая от себя такого порыва, обнял и поцеловал, она счастливо засмеялась.

– Ты узнал меня, надо же! А ведь столько лет прошло.

– Да, целая жизнь.

– Это так.

Он ничего не замечал вокруг, не увидел, когда ушла Марта. Он только смотрел на Олю, и ее присутствие несло ему не просто радость, а восторг. Как будто ничего не было – ни жизни, ни мучений здесь, ни постоянной угрозы возвращения этих странных страданий и снов, которые все еще висели над ним, он это чувствовал. Была только Оля – теплый и светлый человек.

Он даже толком не мог понять, изменилась ли она, потому что ее образ почти стерся из его памяти. Он помнил только голос, и как только она заговорила, он сразу же ее узнал.

– Как ты здесь? Откуда? – спросил он ее.

Он увидел, что они сидят на какой-то скамейке. Как они там оказались, он совершенно не помнил.

Она странно посмотрела на него, будто он сказал нечто особенное. Чувствовалось, что она подбирает слова.

– Ну, понимаешь, я…

– Ты тоже в этой клинике лечишься?

Она ухватилась за его слова, как за подсказку.

– Да, точно. Тоже.

Он чувствовал, что что-то здесь не так, но не хотел сейчас в этом разбираться. Ему хотелось поговорить с ней. Он и забыл, как может быть легко и радостно наедине с другим человеком.

– Но скажи, что же случилось с тобой? Почему ты здесь? – расспрашивал он ее, потому что хотел узнать побольше о ней.

Она явно была в замешательстве, не знала, что говорить. Так бывает, когда человек не может сказать правду, а лгать не умеет. И если он начнет врать, то будет выглядеть очень нелепо, так что все поймут его ложь.

– Знаешь, я пока не готова об этом говорить, – сказала она.

– Понимаю, это приносит боль. Уж я-то точно тебя понимаю. Поверь.

– Я знаю.

Он кивнул головой: конечно, она знает, раз она оказалась здесь.

– Расскажи о себе, – улыбнулась она. – Как ты жил? Чего достиг? Кем стал?

Он задумался. Если бы его об этом спросили раньше, он с гордостью бы рассказал о своих успехах. Да что там рассказал, любой бы, кто вошел в его офис, или встретился с ним в ресторане, сразу бы понял, чего он достиг. Но здесь не было ни одного из атрибутов его успеха, поэтому наглядно Оля не могла бы оценить степень его успеха, а что сказать об этом, он не знал. Потому что он и сам теперь не понимал ни себя самого, ни своей жизни, ни своих успехов. В свете того, с чем он столкнулся в клинике, он уже сомневался, добился ли он вообще чего-то в жизни или только все испортил, свернул не туда.

– Ну так что же? Не хочешь говорить?

– Ну, понимаешь, у меня свой бизнес. Работаю.

Больше он не знал, что сказать о себе. Оказалось, что и рассказывать-то особо нечего. Он вдруг понял, что не было в его жизни никаких радостных моментов, о чем бы хотелось вспоминать, а были только заботы о своем престиже и деньгах. Он и не заметил, как деньги стали главной целью его жизни. Только о них были его думы день и ночь. От этой мысли у него перехватило дыхание. Как же он раньше не понял этого? Почему?.. Почему не остановился и не подумал, куда он вообще идет и зачем? Что нужно его душе? Что он хочет? Какова его цель?

– Ты женат? – спросила она и отвела глаза.

Может, ему показалось, но кажется, эта тема была ей неприятна. Неужели, она его помнит до сих пор?.. Наверное, так раз она здесь. Хотя, может быть, это просто случайность, ведь они оказались в одной клинике.

– Да.

– А дети есть?

– Нет. А у тебя?

– У меня сын.

– Ты замужем?

– Нет.

– Но была?

Она чуть помедлила с ответом, словно раздумывала, говорить ли правду, а может быть, это тема была болезненной для нее.

– Нет. Как-то не сложилось, – произнесла, наконец, она.

– Вот и у меня.

– Но ты ведь сказал, что женат.

– Да, женат, но со счастьем как-то не вышло.

– Понимаю. Что ж так бывает. Верно?

– Бывает? Но разве не мы сами себе это устраиваем?

– Мы сами, – согласилась она. – Но мы же думаем, что так будет лучше. Правда?

– Да. А потом выходит… что-то другое…

– Не то, что мы ожидали. Думаю, так бывает у многих. Ты жалеешь о своей жизни сейчас?

– Очень. Особенно сейчас.

– А я нет.

– Но ты ведь сказала, что не была счастлива.

– В личной жизни, да. Но а в остальном нет. У меня отличный сын, хорошая работа, не очень денежная, но зато по душе, я узнала много хороших людей, путешествовала по мере возможностей. Нет, я рада, что я была.

– Была? – удивился он.

– Была. Да, уже была.

– Значит, и я?!

– И ты тоже.

Он был потрясен. Как же так?.. Почему ему никто не сказал?.. Как же он не понял?..

– Так, значит, прошлое больше не вернется?

Она отрицательно покачала головой.

Он радостно рассмеялся:

– А я бы и не хотел этого.

Но уже в следующий миг его сразила страшная мысль: а сны?.. эти страшные сны?.. неужели они снова придут?..

Она поняла, о чем он думает, и легко коснулась его руки.

– Ничего плохого больше не будет.

– Откуда ты знаешь? – удивился он.

– Знаю, – твердо ответила она.

И он понял, что она знает. Откуда-то знает.

– Ты… ты будешь здесь? Ты не уйдешь? – со страхом спросил он.

Где-то в глубине души он знал, чувствовал, что с ней он выберется, справится. И даже, если придут новые страшные сны, он сможет это пережить.

– Я не уйду. Я буду с тобой, – улыбнувшись, тихо ответила она.

– Слава Богу!.. – выдохнул он.

Они помолчали.

– А хочешь, я покажу тебе парк? – спросил он.

– Хочу. Я же здесь ничего не знаю.

– Но ты же сказала…

– Нет, я только что пришла сюда.

– Только что?.. Так, значит, ты здесь из-за меня?!.

Она кивнула головой и покраснела.

– Хорошо, – ответил он и крепко сжал ее руку.

Он ощущал себя очень счастливым. Тепло и нежность переполняли его сердце. Он уже и забыл, что так бывает. Какой-то невидимый поток света обволакивал его всего, согревал и успокаивал. И он знал, что все теперь будет хорошо.

***

Падал мокрый снег. Промозглое небо низко висело над землей. Несколько мужчин зябко ежились у могилы с массивным памятником из черного мрамора.

– Черт, ну и холод, – проворчал один из них, коренастый мужчина в серой кепке. – Ну давай-давай, Колян, разливай! Шевели руками-то! Чай не лето.

Колян вытянул из пакета бутылку коньяка и начал торопливо разливать по пластиковым стаканчикам.

– Да, Толян, ты прав, не лето, – хохотнул мужик в очках.

– Угораздило же нашего другана помереть в такую пору, – отозвался еще один, с массивной печаткой на пальце.

– И не говори, Шустрый, – вздохнул Толян. – Жалко его. Хороший был мужик.

Все поддержали:

– Компанейский.

– Деловой.

– Мужик, что надо.

– Жалко, да.

– Жить бы и жить.

– Ну, вздрогнули? Помянем другана нашего! – сказал Толян и залпом выпил коньяк.

Все выпили. Помолчали.

– Слышь, Толян, а вдова-то сама ведет дела? – поинтересовался тот, что в очках.

– Да ну, сама, – хмыкнул Толян. – Где ей? Новый муж подвязался.

– Ну и как, берешь ты его в дело? – продолжил расспросы мужик.

– Посмотрим, – уклончиво ответил Толян. – Ну что, братаны, еще по одной за Петруху да и в баньку?

Компания оживилась, зашевелилась. Всем надоело торчать на холодном ветру. Выпили по-быстрому и гуськом потопали к машинам, черневшим неподалеку. Задержался лишь Толян.

– Ну, спи, брат, спокойно. Рановато тебе здесь лежать. Ну так что уж. Придем к тебе в следующую годовщину. Не боись, не забудем. Прощай.

Компания расселась по машинам и укатила по своим делам. Наступила тишина. Мокрый снег медленно скрывал следы около могилы, ложился на памятник из черного мрамора, припорашивал имя почившего и дату его смерти – 23 ноября.