Текст книги "Ревнитель Правды Божией. Памяти Валерия Павловича Филимонова"

Сам Господь обновлял силы подвижника в его неустанных великих трудах. «Утром войдешь к нему, а на лице его радостная улыбка, и следа нет от вчерашней усталости, переутомления. А ведь к вечеру он порою еле-еле говорил…», – вспоминали близкие батюшки.

Подвиги отца Серафима стали его естественным состоянием, иного он просто не мог для себя помыслить. Единственное, о чем, славя Бога за все, смиренно печалился старец – что не даровал ему Господь разделить гонения и мученичество со многими его духовными чадами и сомолитвенниками. Совсем как преподобный старец Парфений Киево-Печерский, который сокрушался о своей спокойной жизни и нашел утешение от святителя Воронежского Антония: «На что тебе гонения? Ты сам себя гонишь: кто ныне пожелает жить твоею жизнию?!»

В страшные годы богоборчества, когда казалось, что Русская Православная Церковь находится на краю гибели, – на всю Россию воссиял из Вырицы свет праведника Божия.

Тихий и кроткий старец непрестанно молился за братий и сестер, находившихся в заточении; за всех, пребывавших в тяжелых обстояниях; за всех невинноубиенных и почивших. Всемилостивый Бог берег смиренного иеросхимонаха для Церкви и для России как великого печальника и молитвенника за Землю Русскую, как пастыря и наставника малого стада Христова.

Внешне неприметным, но действенным и обширным было его влияние на современников. Молитвы же старца служили поистине златой нитью, соединяющей землю с Небом, низводящей благодать и помощь Божию в души человеческие. Как важно было знать людям, что во всей этой неразберихе и кровавой круговерти существует островок прочной веры, спокойной надежды и нелицемерной Христовой любви! И каким великим мужеством и упованием на милость Божию нужно было обладать, чтоб написать в ту кровавую пору строки, предрекающие Русской Церкви возрождение и славу:

 
Пройдет гроза над Русскою землею,
Народу русскому Господь грехи простит.
И Крест святой Божественной красою
На храмах Божиих вновь ярко заблестит.
И звон колоколов всю нашу Русь Святую
От сна греховного к спасенью пробудит.
Открыты будут вновь обители святые,
И вера в Бога всех соединит.
 

(Иеросхимонах Серафим Вырицкий, около 1939 года)

Когда святого Епифания, епископа Кипрского спросили, довольно ли одного праведника для умилостивления Бога, он отвечал: «Достаточно, ибо Сам Бог сказал: «Аще обрящете единого мужа, творящего суд и ищущего веры, милосерд буду ко всему народу». И вот – в то время, когда с куполов сбрасывали кресты, тысячами разоряли обители и храмы, когда в лагерях и тюрьмах томились десятки тысяч священнослужителей, Господь воздвиг в Вырице храм нерукотворный, живой – чистое сердце отца Серафима.

Живым храмом Святаго Духа по неизреченной милости Божией и по подвигу своему стал преподобный отец наш Серафим Вырицкий. Сам Господь наш Иисус Христос говорит в Евангелии: «кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14: 23).

Преподобный Серафим Вырицкий – в глазах его соработников, чад духовных, и всех, кому Господь даровал с ним встречу – и стал тем светильником, который служением Духа соблюдал заповедь любви к ближнему. На нем исполнилось обетование Господа: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе» (Мк. 9: 1).

Господь явил в отце Серафиме ту самую любовь, которая «долготерпит, милосердствует… не мыслит зла… все покрывает… все переносит» (1 Кор. 13: 4–7). Любовь – это дар вечный: «Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1 Кор. 136 8).

Свято хранил батюшка Серафим завет апостола Павла: «Все у вас да будет с любовью» (1 Кор. 16: 14), и эта любовь буквально притягивала к нему людей. Старец действительно жил любовью ко всем. Во всяком его слове и деле всегда светилась она и неудержимо изливалась на все окружающее.

Одним своим видом отец Серафим вызывал особое доверие к себе и рождал ответную любовь всякого, кто переступал порог его келлии. В народе жила вера в силу его молитв. Земные дела множества людей управлялись как бы сами собой по молитвам старца, но, прежде всего, он заботился о спасении душ человеческих.

С истинно отеческим вниманием и добротою принимал батюшка каждого посетителя, и все с детской доверчивостью открывали ему самые потаенные уголки своих душ, которые старец и без того прозревал. Во имя Господа любил он всех людей без исключения, особенно грешников. Чем грешнее был человек, который приходил к отцу Серафиму, тем больше батюшка жалел его, слезно за него молился и воздыхал с любовью. Смиренное сердце подвижника необыкновенно скорбело от того, что кому-то, может быть, придется страдать целую вечность! В мягком, бархатном голосе старца было что-то неземное, проникающее в душу. Никто никогда не слышал он него каких-либо укорений или строгих нравоучений, но, вместе с тем, преподобный Серафим обладал удивительной способностью пробуждать человеческую совесть, каким-то неприметным для собеседника образом изменять ход его мыслей от суетного к духовному.

Как когда-то к преподобному Серафиму Саровскому, год за годом, изо дня в день, шли вереницей паломники к отцу Серафиму Вырицкому. В иные дни посетители с раннего утра и до глубокой ночи «осаждали» келлию старца.

Вдохновенно, с полным самоотвержением служил он людям – был отцом и наставником в жизни, врачующим духовные и телесные немощи, руководящим к вечному спасению. Преподобный буквально оживотворял все вокруг. Даже в послевоенные годы, когда обострились многие его тяжелые болезни, он держался всегда бодро и был благодушен ко всем, сохраняя необыкновенное обаяние и благообразность.

В некоторые дни состояние здоровья батюшки ухудшалось настолько, что он даже не мог отвечать на записки, которые передавали через келейницу. Но как только наступало хотя бы небольшое облегчение – подвижник сразу начинал прием страждущих. Обеспокоенные родные пытались оградить старца от излишних встреч, опасаясь за его крайне слабое здоровье, но в ответ подвижник твердо отвечал: «Пока моя рука поднимается для благословения, буду принимать людей…»

«Честна пред Господем смерть преподобных Его…» (Пс. 115: 6).

После кончины благословенного старца открылось два удивительных факта. Прежде всего, оказалось, что его не в чем хоронить – у преподобного была только та одежда, в которую он был непосредственно одет. У батюшки не нашлось никаких запасных одеяний и даже белья, поскольку отец Серафим постоянно раздавал нуждающимся все имевшееся у него и попадавшее к нему от благодетелей. Во-вторых, будучи весьма хрупкой женщиной, его внучка Маргарита одна, без всякой посторонней помощи, перенесла дедушку на руках с ложа во гроб! Великий постник был практически невесомым…

Альманах «Линтула», Книга VIII. СПб,

Константино-Еленинский монастырь. 2017. Стр. 109–116

В 1906 году петербургский купец Василий Николаевич Муравьев приобрел добротный зимний загородный дом в живописном поселке Тярлево, расположенном между Царским Селом и Павловском. В ту пору существовала станция Тярлево Царскосельской железной дороги.

Увенчанный высокой башенкой-шпилем и украшенный ажурными резными орнаментами, 2-х этажный десятикомнатный особняк с обширной верандой и вспомогательными постройками располагался у полноводного Гуммолосаровского ручья на краю Павловского парка неподалеку от Царского Села.

Для своего времени дом был очень хорошо оснащен технически. В нем имелся водопровод и туалетные помещения. С помощью изразцовых печей и каминов в холодное время года отапливались оба этажа здания. Примечательно, что в загородном доме Муравьевых также, как и в городской квартире, имелся телефон – № 23402. Об этом есть запись в книге «Весь Петербург» за 1906 год. Прекрасно организованное торговое дело можно было контролировать по телефону, а в случае необходимости за полчаса легко добраться на поезде до Царскосельского вокзала в центре Петербурга. Еще 10 минут на извозчике, чтобы доехать до Апраксина двора, где находились торговые предприятия Василия Николаевича.

Почему именно в Тярлево находилась загородная резиденция известного петербургского мехоторговца? Дело в том, что в 1904 году сын В. Н. Муравьева – Николай – по решению отца поступает в элитную Императорскую Николаевскую Царскосельскую гимназию, возглавляемую известным поэтом, драматургом и исследователем литературы Иннокентием Федоровичем Анненским. Это было одно из самых передовых и престижных учебных заведений в России, которое славилось высоким уровнем классического образования и прекрасным преподавательским составом. Открылось оно в 1870 году в присутствии Государя Императора Александра II, Наследника Цесаревича Александра Александровича (будущего Государя Императора Александра III) и свиты.

На должности директора и педагогов в Царскосельскую гимназию приглашали лучших специалистов в области различных наук, языков и искусств. Причем некоторые из них являлись преподавателями в Царской Семье. Еженедельно директор Императорской гимназии отчитывался о работе учебного заведения перед первыми лицами страны.

В заведении давали углубленные знания по математике, физике, русскому языку и логике, географии, истории и ряду других предметов. В обязательном порядке изучались греческий, латинский, французский, другие иностранные языки и, конечно, Закон Божий.

С момента своего существования царскосельская гимназия была всесословной. Так, в 1899 году в гимназии из 411 учеников 267 были детьми дворян, 60 – купцов, 46 – мещан, 13 – духовенства, 12 – крестьян, 10 – солдат, 3 – иностранных подданных.

Василий Николаевич Муравьев сразу после поступления сына в гимназию становится одним из ее попечителей – действительным членом Общества вспомоществования нуждающимся ученикам. На протяжении более чем 10-ти лет он постоянно общался с людьми, которые принимали активное участие в жизни Императорской Царскосельской гимназии.

В списке членов Общества множество известных имен – прежде всего, лейб-медик Царской Семьи Евгений Сергеевич Боткин, прославленный во святых на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 2016 года как праведный Евгений Боткин врач, страстотерпец (день памяти – 4/17 июля).

Чистейшей души человек, по зову сердца последовавший в ссылку вместе с членами Августейшей Фамилии, принявший вместе с ними мученическую кончину в подвале дома Ипатьева.

Большевики не раз предлагали приближенным покинуть арестованных, но все отказались. Чекист И. Родзинский сообщал: «Вообще, одно время после перевода в Екатеринбург была мысль отделить от них всех, в частности даже дочерям предлагали уехать. Но все отказались. Боткину предлагали. Он заявил, что хочет разделить участь Семьи. И отказался».

В те годы, когда Николай Муравьев учился в Царскосельской гимназии, Евгений Сергеевич Боткин был Председателем ее родительского комитета. В гимназии проходили обучение два его сына в параллельных с Николаем классах.

В число попечителей гимназии входил и князь, генерал-майор, военный моряк, начальник Главного управления Царского Села и Царскосельского дворца Михаил Сергеевич Путятин. Младший сын князя – Александр был особо дружен с сыном Муравьевых – Николаем.

По воспоминаниям семьи Муравьевых эта дружба продолжалась и после окончания гимназии в 1914 году, вплоть до отъезда Александра Путятина в эмиграцию в 1918 году. Известно, что он не раз предлагал Николаю выехать с ним за границу. Николай Васильевич Муравьев от всех предложений покинуть Родину твердо отказывался, желая разделить со всеми ближними судьбу своего народа…

В работе благотворительного Общества при гимназии также участвовали: начальник Главного Управления почт и телеграфов России, действительный статский советник Максимилиан Робертович Мусселиус – в Царскосельской гимназии учились четверо его сыновей; генерал-лейтенант флота, герой русско-турецкой войны, профессор Николаевской морской академии Евгений Иванович Аренс; статский советник, военный врач, доктор медицины Николай Михайлович Пунин, сыновья которого также учились с Николаем Муравьевым; известные предприниматели и меценаты Константин Иванович и Василий Иванович Рукавишниковы и другие выдающиеся деятели своего времени.

Вот такой круг общения был у купца Василия Николаевича Муравьева и его супруги Ольги Ивановны в годы учебы их сына в Императорской Николаевской Царскосельской гимназии! Это, безусловно, была особая среда с неповторимой атмосферой взаимного понимания и общими благородными целями. Единомысленные благочестивые люди, преданные Церкви, Царю и Отечеству, могли только духовно обогащать друг друга. Известно также, что Муравьевы были связанны теплыми дружескими отношениями со многими интеллигентными людьми Санкт-Петербурга и людьми из знатных семей, состоявших в других благотворительных организациях.

В Царскосельское Общество помимо светской элиты входила и духовная элита Царского Села. В первую очередь, настоятель Екатерининского, а затем Феодоровского Государева собора – протоиерей Афанасий Беляев – духовник Царской Семьи, а также настоятели и священнослужители других храмов Царского Села. Дети многих священнослужителей – членов Общества учились в гимназии.

Законоучителями в гимназии были: настоятель гимназической церкви в честь Рождества Пресвятой Богородицы, протоиерей Александр Рождественский и священник Собственного Его Императорского Величества Конвоя Алексий Кибардин, впоследствии – исповедник, последний духовник преподобного Серафима Вырицкого.

Имеются свидетельства о том, что в Павловске и в Царском Селе Василий Николаевич и Ольга Ивановна встречались и беседовали с Государем Императором Николаем II Александровичем.

Известно также, что Помазанник Божий бывал в доме Муравьевых в Тярлево и с большим теплом относился к благочестивым супругам. Об этом впоследствии подробно рассказывала своим внукам Ольга Ивановна Муравьева (в монашестве – монахиня Христина – схимонахиня Серафима).

Семья Муравьевых бывала и на богослужениях в Феодоровском Государевом соборе, который являлся приходом Августейшей Семьи и чинов Собственного Его Императорского Величества Сводного пехотного полка и Собственного Его Величества Конвоя, размещавшихся в Царском Селе. Иные лица допускались на службы в Государев собор только по особым приглашениям.

Впервые опубликовано в шестом издании книги В.П. Филимонова «Святой преподобный Серафим Вырицкий и Русская Голгофа»,

«Сатисъ», СПб. 2019. Стр. 75–78

Подражая своему Небесному учителю (преподобный Серафим Вырицкий принял великую схиму в честь преподобного Серафима Саровского, которому особо молился и стремился подражать в течение всей своей жизни), вырицкий старец принял на себя новый великий подвиг. После переезда в дом на Пильном проспекте он молился в саду на камне перед иконой преподобного Серафима, Саровского чудотворца о спасении России и Русской Православной Церкви (Это была икона, изображавшая Саровского чудотворца коленопреклоненно стоящего перед образом Пресвятой Богородицы «Умиление». Эту икону вырицкий подвижник привез в 1903 году с Саровских торжеств, в которых вместе с супругой принимал участие). Это бывало в те дни, когда несколько улучшалось здоровье тяжело болевшего старца. Первые свидетельства о молении святого Серафима Вырицкого на камне относятся к 1935 году, когда гонители обрушили на Церковь новые страшные удары.

На протяжении почти десяти лет совершал преподобный Серафим Вырицкий свой непостижимый подвиг. Это было воистину мученичество во имя любви к ближним. Со многими горячими слезами умолял Господа подвижник о возрождении Русской Православной Церкви и о спасении всего мира. Это был великий плач о всем человечестве; это была святая скорбь о мире, не ведающем Господа и любви Его. Сердце старца было исполнено невыразимой жалости ко всем заблудшим и погибающим. Для него всякий человек был творением и созданием Божиим. Отец Серафим молился за всех людей – верующих и неверующих, за врагов и гонителей Церкви, желая вечного спасения всем до единого человека. Это была великая молитва покаяния за грехи людские. Такие молитвы удерживают мир от катастрофы…

С началом Великой Отечественной войны преподобный усилил подвиг моления на камне – стал совершать его ежедневно. Вот что рассказали внуки подвижника – Маргарита Николаевна Набоко и Александр Николаевич Муравьев, лично сопровождавшие старца до камня: «В 1941 году дедушке шел уже 76-й год. К тому времени болезнь очень сильно его ослабила и он практически не мог передвигаться без посторонней помощи. В саду, за домом, метрах в пятидесяти, выступал из земли гранитный валун, перед которым росла небольшая яблонька. Вот на этом-то камне и возносил ко Господу свои прошения отец Серафим.

К месту моления его вели под руки, а иногда просто несли. На яблоньке укреплялась икона преподобного Серафима Саровского, а дедушка вставал своими больными коленями на камень и простирал руки к Небу… Чего ему это стоило! Ведь он страдал тяжелейшими хроническими заболеваниями ног, сердца, сосудов и легких. Видимо, Сам Господь помогал ему, но без слез на все это смотреть было невозможно. Неоднократно умоляли мы его оставить этот подвиг – ведь можно было молиться и в келлии, но в этом случае он был безпощаден и к себе, и к нам.

Молился отец Серафим столько, насколько хватало сил – иногда час, иногда два, а порою и несколько часов кряду. Отдавал себя всецело, без остатка – это был воистину вопль к Богу! Верим, что молитвами таких подвижников выстояла Россия и был спасен Петербург. Помним, что дедушка говорил нам: «Один молитвенник за страну может спасти все города и веси…» Не взирая на холод и зной, ветер и дождь, настойчиво требовал батюшка помочь добраться ему до камня, не взирая на многие тяжкие болезни, продолжал он свой непостижимый подвиг. Так изо дня в день, в течение всех долгих изнурительных военных лет…» Воистину, «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Флп. 4, 13).

И достигали Престола Божия молитвы незабвенного старца – Любовь отзывалась на любовь! Сколько душ человеческих спасли те молитвы, известно только Господу. Несомненно было одно: они незримой нитью соединяли землю с Небом и преклоняли Бога на милость, тайным образом изменяя ход многих важнейших событий.

Известно, что в самой Вырице, как и было предсказано старцем, не пострадал ни один жилой дом и не погиб ни один человек. Молился батюшка и о спасении вырицкого храма, и здесь уместно описать удивительный случай, о котором знают многие старожилы Вырицы. Чудеса, которые порою являет Господь, бывают весьма простыми и в то же время совершенно непостижимыми…

…В первых числах сентября 1941 года немцы наступали на станцию Вырица и вели ее интенсивный обстрел. Кто-то из командиров нашей армии решил, что в качестве объекта наводки используется высокий купол храма и приказал взорвать его. Для этого со станции была послана команда подрывников, в которую вошли лейтенант и несколько бойцов. Когда подвода со смертоносным грузом прибыла к храму, лейтенант приказал бойцам подождать его у ворот, сославшись на то, что должен ознакомиться с объектом подрыва. Офицер вошел в ограду, а затем и в храм, который в общей суматохе не был заперт…

Через некоторое время солдаты услышали звук одиночного револьверного выстрела и бросились к храму. Лейтенант лежал бездыханным, рядом валялся его револьвер. Бойцов охватила паника и, не выполнив приказа, они бежали из храма. Тем временем началось отступление наших войск, и о взрыве забыли. Так вырицкая церковь в честь Казанской иконы Пресвятой Богородицы всеблагим Промыслом Божиим была сохранена от уничтожения…

И еще чудо – немцы, заняв Вырицу, расквартировали в ней часть, состоящую из… православных. Известно, что Румыния была союзницей Германии, но о том, что вырицкая команда будет состоять из румын, уроженцев восточной ее части, где исповедуется Православие, да еще говорящих по-русски, вряд ли кто мог предположить. Осенью 1941 года, по многочисленным просьбам благочестивых жителей Вырицы, храм был открыт, в нем начались регулярные богослужения.

Истосковавшиеся по церковной жизни люди заполнили храм (он был закрыт богоборцами в 1938 году, но, слава Богу, не разорен). Поначалу прихожане косились на солдат в немецкой форме, но видя, как последние молятся и соблюдают чин службы, постепенно привыкли. Невозможное людям возможно Богу – это был единственный православный храм, который действовал во фронтовой полосе, причем, по ту сторону фронта!

В нем, 24 сентября 1943 года, по благословению преподобного, монахиня Христина (Муравьева) – в миру – супруга старца, приняла великую схиму с именем Серафима. В последние годы она очень серьезно болела. Однажды преподобный сказал ей: «Пора, матушка, ни война, ни болезнь не ждут, дни лукавы суть». После этого был назначен день пострига…

А сам вырицкий подвижник продолжал неустанно взывать о спасении России и Православной Церкви к своему Небесному покровителю, Пресвятой Владычице нашей и Самому Господу Богу.

Моление на камне – это его высший молитвенный подвиг. Сущность этого делания раскрыта в житии преподобного отца нашего Серафима Саровского: «Когда в сердце есть умиление, то и Бог бывает с нами». В этих словах старца высказался дух его моления. Он молился с умилением, и молитвы его были так близки к Богу, что он ощущал в себе присутствие Божие и укреплялся благодатным даром сего чувства.

Молитвы преподобного Серафима Вырицкого были также близки и угодны Господу Богу, как и молитвы его Небесного наставника. Небо внимало этим молитвам и отзывалось на них…

С первых дней войны преподобный Серафим открыто говорил о предстоящей победе русского оружия. На сей счет сохранились убедительные свидетельства, записанные со слов профессора Ленинградской Духовной академии протоиерея Ливерия Воронова и протоиерея Иоанна Преображенского. Они, будучи еще молодыми людьми, лето 1941 года, как обычно, проводили в Вырице и, как и многие ленинградцы, выехавшие в отпуска и на дачи, не успели эвакуироваться при стремительном наступлении немецких частей. Будущие священнослужители в то время пели в хоре вырицкого Казанского храма, куда стекалось множество народа. Всем было известно о патриотической деятельности отца Серафима. Сколько людей именно в то тревожное время пришли по молитвам подвижника к покаянию, горячо обратившись к Господу! Ведь старец так вдохновлял их, твердо говоря, что Господь обязательно дарует русскому народу победу, если тот укрепится в вере своих отцов.

…Румынской частью, расквартированной в Вырице, командовали немецкие офицеры. Им донесли о пророчествах отца Серафима, и вскоре в дом на Пильном проспекте, где проживал старец, пожаловали незваные гости. И вновь, как когда-то чекистов, батюшка укротил пришельцев через благодатную помощь Свыше. Преподобный сразу поразил их тем, что заговорил с ними на хорошем немецком языке – ведь в бытность свою купцом он часто посещал Вену и Берлин, сотрудничая с австрийскими и немецкими фирмами. Капитан, который был начальником вырицкой команды, спросил у отца Серафима, скоро ли немецкие части пройдут победным маршем по Дворцовой площади? Старец смиренно ответил, что этого никогда не будет. Немцам придется поспешно уходить, а самому вопрошающему не суждено будет вернуться домой, при отступлении он сложит свою голову под Варшавой.

По рассказам плененных немцами местных жителей, которых оккупанты пытались угнать в Германию, этот немецкий офицер, действительно, погиб в районе польской столицы, а невольники были возвращены на Родину. Пророческие слова отца Серафима подтвердил и румынский офицер, также служивший во время войны в вырицкой команде. В 1980 году он приезжал поклониться могиле старца и, разыскав вспомнивших его местных жителей, поведал о подробностях того отступления.

Между тем, отец Серафим еще в начале войны предсказал ряду жителей Вырицы будущее пленение и последующее благополучное возвращение из неволи. В частности, один из бывших старожилов Вырицы, Леонид Викторович Макаров вспоминал, что старец предсказал это и его семье, отметив, что в дальнейшем они будут жить в большом городе. Время показало истинность слов преподобного Серафима.

Евдокия Васильевна Федорова свидетельствует о том, что вырицкий старец помог ей отыскать мужа – Алексея Федоровича, находившегося в немецком лагере для военнопленных. По молитвам батюшки Серафима и слезной просьбе супруги лагерное начальство неожиданно отпустило домой единственного кормильца семьи.

Молитвенное предстательство преподобного помогло в годы войны великому множеству людей. По рассказам переживших блокаду духовных чад отца Серафима, они буквально ощущали его молитвенную помощь в осажденном городе и необыкновенно укреплялись, особенно, когда находились, казалось бы, в безвыходном положении.

Несмотря на сильное измождение плоти, дух батюшки был бодр и свободен. Он пребывал в непрестанной молитве, пламенея любовью ко Господу и ближним. Этот дух врачевал сердца его чад, принося утешение и рождая надежду. В часы своих молений на камне, «в саду, в тиши ночной», подвижник всем сердцем молил Господа об освобождении северной столицы от вражеской блокады.

Нет никакого сомнения в том, что пламенные сердечные молитвы преподобного Серафима Вырицкого о даровании русскому народу победы над врагом были одним из важнейших голосов в общей соборной молитве Церкви земной и Церкви Небесной. Духовными очами он видел все, что происходило в страждущем городе. «Бедный, бедный Петербург… Мученики… да-да – это мученики…» – сокрушался тогда старец. Молитвенный подвиг преподобного стал великим духовным вкладом в дело освобождения северной столицы от страшных тисков блокады.

В январе 1943 года кольцо фашистских войск, окружавших город на Неве, было прорвано, а в январе 1944 года в результате мощных ударов наших соединений на суше, в воздухе и на море, во взаимодействии с Балтийским флотом – оборона врага была сломлена на трехсоткилометровом участке фронта. В феврале войска противника откатились от города уже на 270 километров. Война все дальше и дальше уходила на Запад…

Полное освобождение города от вражеской блокады торжественно отмечалось молитвой клира и мирян. По благословению митрополита Алексия (Симанского) во всех храмах 23 января 1944 года были отслужены благодарственные молебны. Повсюду оглашалось слово владыки: «Слава в вышних Богу, даровавшему нашим доблестным воинам новую блестящую победу… Эта победа окрылит дух нашего воинства и, как целительный елей утешения, падает на сердце каждого ленинградца, для которого дорога каждая пядь его родной земли» (Журнал Московской Патриархии. 1944. № 2. С.С. 11–12).

Великая Отечественная война стала явным вразумлением Божиим для богоборческих властей. В народе росло ощущение собственной греховности, чувство покаяния и осознание войны как праведного наказания Божия. Святая вера, которую гнали и стремились уничтожить в течение почти 25 лет, вдруг стала великой мобилизующей силой в борьбе против фашизма!

Несравненный вклад в сохранение этой основы основ существования Русского народа внес преподобный Серафим Вырицкий. В истории Церкви не раз случалось, что во времена самых жестоких гонений и опустошительных войн Господь воздвигал в помощь людям Своих особых избранников – хранителей веры и чистоты Православия. Таким избранником Божиим в России 30-х–40-х годов ХХ века стал смиренный вырицкий старец – великий молитвенник и печальник Земли Русской.

Русское духовенство, с честью прошедшее все немыслимые испытания военных лет, вновь показало себя плотью от плоти, костью от кости русского народа. Русские православные иерархи, священники, монашествующие, простые верующие люди, практически все как один кладут души свои во имя спасения Отечества. Священноначалие Русской Православной Церкви в своих посланиях и обращениях к русскому народу находит самые нужные, самые близкие сердцам русских людей слова.

Патриотическая деятельность Церкви, возродившей для широких масс почитание имен святых князей Александра Невского и Димитрия Донского, Козьмы Минина и Димитрия Пожарского, Александра Суворова и Михаила Кутузова, Павла Нахимова и Федора Ушакова, необыкновенно помогла сплочению народа и поддержанию героического духа в тылу и на фронте.

Впервые за годы советской власти ряду священнослужителей были вручены правительственные награды – медали «За оборону Ленинграда». В число награжденных вошли: митрополит Алексий (Симанский), протоиереи Владимир Румянцев, Павел Тарасов, Филофей Поляков, Николай Ломакин, Михаил Славнитский и другие представители духовенства и мирян. Многие клирики города погибли в блокаду, не дождавшись дня освобождения…

Весной 1944 года, вскоре после полного снятия блокады, митрополит Алексий посетил Вырицу. Причем, отец Серафим, прозревая предстоящий визит архиерея, заранее предупредил о нем удивленных домашних. Эта встреча была очень теплой и продолжительной. Полное содержание беседы владыки Алексия с вырицким старцем, безусловно, осталось в тайне. Известно, что тогда иеросхимонах Серафим вновь подтвердил свое пророчество об избрании митрополита Алексия Патриархом Московским и всея Руси, сказанное еще в 1927 году.

В этот раз преподобный Серафим назвал владыке точное время его избрания на предстоящем Поместном Соборе. Увидеться в земной жизни им уже не пришлось, однако, до конца дней своих они почитали друг друга и молились один за другого.

В день памяти благоверных князей Российских, страстотерпцев Бориса и Глеба, 15 мая 1944 года почил о Господе Патриарх Сергий. В соответствии с завещательным распоряжением почившего Патриарха в должность Местоблюстителя Патриаршего престола вступил митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (Симанский). Прежде всего, он призвал верующий народ усилить молитвы о победе русского оружия: «Пусть наших доблестных воинов, освобождающих нашу Русскую землю, осеняет в их победном шествии на запад, на полное разрушение лукавых козней врага, на разгром фашизма, эта молитва и это благословение Церкви…» (Журнал Московской Патриархии. 1944. № 7. С.С. 3–4).

2 февраля 1945 года на Поместном Соборе Русской Православной Церкви Святейшим Патриархом Московским и всея Руси единогласно был избран митрополит Алексий (Симанский). В течение 25 лет предстояло ему совершать служение Первосвятителя Русской Православной Церкви, как и предсказал святой преподобный Серафим Вырицкий.