Текст книги "Оцелот выходит на охоту"

Запись двенадцатая

«Член моего МЧ* пятнадцать сантиметров в диаметре. Это много или мало?»

Я прочитал очередное размещённое на «Вале» откровение и чуть не подавился дымом, представив себе несчастного, оснащённого подобным агрегатом. Бедолага вынужденно обречён на вечную дружбу с собственными руками, потому как всунуть это кому-то чревато очень большими проблемами.

У сисястой тупицы, написавшей эту херню, не хватило ума отличить диаметр от длины окружности, и бедный МЧ стал половым гигантом, да что там – монстром. И ладно бы она там одна такая оказалась – это было бы просто смешно, но подобный генитальный гигантизм наблюдался очень часто. Он вызывал у меня неудержимое желание зарегаться и спросить, где же их, таких тупеньких, делают? Чтобы массированный авиаудар вызвать и уничтожить рассадник заразы.

Вот уже добрых два часа я подвергал мозг смертельной опасности – изучал предмет будущей статьи. И чем дальше в форум, тем тупее вопросы. Это что же получается: я был прав, используя женщин только как самок? Или на этом грёбаном сайте тусуются исключительно тонкие тролли, умело изображающие из себя идиоток?

Непонятно только одно – нахуя? Или отсутствие мозга – это нынче модно? Похоже, баб в интернет пускать вредно, он от них тупеет. Стремительно и неудержимо. Я затушил сигарету и тут же выбил из пачки следующую. Живительные инъекции никотина в мозг, чтобы не начать деградировать, не сходя с места.

В самых страшных кошмарах мне не могло подобное привидеться. Я ещё раз убедился в том, что не только человеческая жадность не имеет границ, но и тупость. Нет, среди членоносцев тоже тупиц достаточно… Как там любят говорить на одном из сайтов: «Тупые пёзды бывают обоих полов»? Вот-вот, в точку!

Но здесь на этой долбаной «Вале», помимо вырвиглазного дизайна, концентрация тупопёздности стремительно приближалась к максимуму. И всё это сдабривалось охуевающим количеством скобочек, смайликов и выносящими мозг аватарками. Вопросы… вопросы… вопросы… Один тупее другого.

«А лишиться девственности в четырнадцать лет – нормально?»

Вполне. Только сначала надо лишиться мозга. Судя по остальным вопросам этой же девицы, она на верном пути.

«А моя двенадцатилетняя дочь мастурбирует в ванной. Что делать?»

Радоваться, что она просто дрочит, вместо того чтобы дать первому встречному, залететь и сделать тебя, дуру, бабушкой в тридцать пять лет.

«А мой МЧ отказывается делать мне куни. Что делать?»

Отъебаться. Такие ласки либо даришь добровольно, либо не делаешь этого вообще.

«Как его заставить?»

Никак. Поискать другого МЧ – любителя поработать языком.

«Я считаю, что парень ОБЯЗАН делать девушке куни!»

Да что ты говоришь! А твой МЧ об этом знает? В постели нет, и не может быть обязательной программы. Это же не фигурное катание, блядь!

«Я никогда не буду делать минет парню! Это унизительно!»

Да? А я вот так не думаю. О, да это же тебе кто-то там просто обязан был отлизать? Для него – обязательно, для тебя – унизительно? И чем же твоя «киска» лучше его члена? Как по мне – единохуйственно! Унизительно выставлять на всеобщее обозрение свою тупость.

«Мне семнадцать лет. Я очень хочу замуж за своего МЧ. Я собираюсь забеременеть, чтобы он на мне женился. Как это лучше сделать?»

Для начала – принять пару колёc «антитупина», если такой существует. Навязывать кому-то брак «по залёту» – верный способ испоганить жизнь и не только себе. Я видел, во что превращаются такие браки. И как херово приходится детям, тем самым «залётышам», которые оказываются никому нахуй ненужными.

«Мой МЧ не хочет жениться на мне, а я беременная. Что делать?»

Аборт. И думать головой, а не… Дети должны быть желанными для обоих.

«Меня возбуждает гей-порно. Это нормально?»

Вполне. Меня тоже. Особенно – качественное.

«Я переспала с подружкой. Я теперь девственница или нет?»

Если она оттрахала тебя бананом, то вряд ли. Хотя мозг у тебя точно девственно чист. От извилин.

«А можно поменять местами яички в мошонке у МЧ? Я проверяла, они же там свободно болтаются и ни к чему не прикреплены»…

Сначала поменяй местами полушария своего мозга, если, конечно, найдёшь. Судя по глубокомысленности вопроса – тут даже поисковая бригада не поможет.

«Когда у меня вырастет клитор? Мой МЧ искал его и так и не нашёл. Он сказал, что расти ему мешает девственная плева».

Твой МЧ – тонкий тролль или такой же дегенерат, как и ты, а клитор у тебя вырастет сразу вслед за мозгом, потому как ты, судя по всему, живой и здравствующий ананцефал. Беспрецедентный случай! Человек, живущий без мозга!

Короче, жизнь на этом сайте била ключом и прямо мне по голове. Решив, что на сегодня достаточно, я закрыл богомерзкую вкладку и потушил сигарету. Я уже примерно представлял будущую статью. Стёб. Жёсткий. На грани фола. Пройтись по канату иронии над пропастью сексизма и не сорваться в неё, чтобы воинствующие феминистки на Серёгу в суд не подали.

Терять это место работы мне категорически не хотелось сразу по нескольким причинам. Одной из них был свой кабинет. Нет, слишком громко сказано – кабинет… Уголок, закуток, каморка, но моё, только моё. И насрать, что помещается здесь только стол с компом, стул и узкий шкаф-пенал для бумаг и прочего хлама. Но зато тут мне никто не мешал, не доставал и не отвлекал.

Выделяя это жизненное пространство, Сергей в первую голову не обо мне пёкся. Он хотел иметь лишнюю возможность остаться со мной наедине в любое время. Похвальное желание. Я бы тоже не прочь повторить кое-что из пройдённого материала, вот только сверху буду я. Давненько я никого не трахал. Непорядок.

После всех этих тупопёздных вопросиков об этом, я и сам невольно начал думать о сексе. Вру. В наглую. Об этом я думаю всегда, как и любой молодой здоровый самец. И вот теперь, вместо планирования статьи, я сижу и прикидываю: универсал мой босс или актив? Хотя какого хрена заморачиваться, если можно будет просто спросить!

Прямота – вот что мне всегда нравилось в отношениях со своими. Отсутствие лишних реверансов и ужимок. Да-да, нет-нет и никаких «может быть», надутых губок и по-коровьи длинных, хлопающих ресничек. А потому я просто спрошу у Сергея прямо в наш следующий раз. В том, что он обязательно будет, я и не сомневался.

Я вздохнул и бросил взгляд на часы – обеденный перерыв. Чудно. Можно потратить с полчаса на ползанье по соцсети. Интересно, насколько больше друзей у меня за это время стало?

Я усмехнулся, увидев, что мою заявку приняли двое из трёх: Соловей и Волк. Лев хранил гордое молчание, ну да не очень-то и хотелось.

Кроме этого Волк успел и спину мою оценить, так и написал в комментарии под снимком: «Красивая спина». Я невольно улыбнулся и ответил: «Спасибо». И удивился, получив почти сразу же предложение перейти в ЛС. Я ответил согласием и через пару минут прочёл:

В: Привет. Не моё дело, но тебе не восемнадцать.

О: Нет. Так заметно?

В: Для меня – да. Если ты и моложе меня, то ненамного.

О: Угадал. Мне двадцать пять. Как я спалился?

В: Спиной.

О: С чего взял, что она – моя? Фейк.

В: Твоя. Но и не только это. Я прочёл твой отзыв и письмо. Рад, что тебе понравились работы, и за опечатки – спасибо, проверял несколько раз и всё же проглядел.

О: Забей. Ты хорошо пишешь.

В: Ты тоже. Хоть и выдаёшь себя за…

О: За кого?

В: За не определившегося в своей ориентации юношу.

О: Но так и было. В мои восемнадцать.

В: Верю. Но теперь-то ты уже разобрался в себе?

О: Вполне. Я действительно би.

В: Я тоже. Ты свободен?

О: Да. Я всегда свободен.

В: Одиночка?

О: Да.

В: Извини. Должен бежать. Спишемся.

О: Ок.

Он ушёл в офф, а я перечитал наш диалог и невольно усмехнулся. Как же быстро он меня раскусил! Слёту прямо. А это значит, что в его уме я не ошибся, и это радовало, потому как ничто меня так не раздражает, как человеческая тупость.

Я не хочу сказать, что сам гениален, но… Тупиц я не выношу, а недалёкие парни бесят меня куда больше девушек. Чёрт, я всё же сексист в какой-то мере! Я считаю, что самец должен быть умнее и сильнее самки во всех отношениях. Недаром же у братьев наших меньших вожаками бывают исключительно самцы. Слонов не предлагать! Исключения только подтверждают правила.

Так вот, если стопроцентную блондинку я могу хотя бы трахнуть, то с таким же блондином даже этого делать не буду. Не люблю дурачков и всё тут. Блядь, недаром говорят, что важнейшая эрогенная зона у человека – мозг. Так что первым тестом на хотя бы временную совместимость, у меня был тест на наличие мозга у собеседника. Волк прошёл его успешно.

А ещё, у его страницы, страницы Соловья и моей собственной была одна общая черта: минимум информации о себе. Кроме того, отсутствовали «живые» фотографии, да оно и понятно.

Открыто признаваться в бисексуальности может и круто, но это способно здорово испоганить жизнь, потому все мы и прячемся под никами и фейковыми картинками. Зачем делать жизнь и вовсе невыносимой? Она и без того молоком и мёдом не течёт, чаще другие, куда менее приятные на вкус и запах субстанции источает. Короче, страницы в соцсети сказали мне не намного больше, чем профили на сайте, и стиль общения был точно таким же.

***

От задумчивого созерцания монитора меня отвлёк стук в дверь. Я мигом закрыл свою страницу, вернул пакостную «Валю» и только потом бросил:

– Войдите.

– Отдыхаешь? – Сергей появился на пороге комнаты с чашкой кофе в руках. – Это тебе, – он поставил её передо мной, увидел «Валю» и скривился. – Паскудство, да?

– Полное, – согласился я, отпивая из чашки, – моему мозгу нанесён серьёзный ущерб. Ты это специально?

– В смысле? – изогнул бровь он, присаживаясь на край стола.

– Хочешь женоненавистника из меня сделать? – я посмотрел ему в глаза и заметил серебристо-голубое мерцание, причиной которого был явно не кофе.

– Ни Боже мой! Просто хочу, чтобы ты понял, с чем мне приходится иметь дело. Если долго по этому кошмару ползать, можно по фазе сдвинуться или бабой стать.

– А ты не хочешь? – я отставил чашку, положил руку ему на колено и скользнул к паху. В причине, побудившей Сергея принести кофе, я теперь был уверен на все двести.

– Что именно? – тихо спросил он, не делая попыток меня остановить. – Сойти с ума? Нет. Стать женщиной – тоже. Меня устраивает то, что есть.

– Это? – я сжал его член сквозь ткань брюк.

– И это тоже. Запри дверь, – выдохнул Сергей хрипло и отрывисто.

– При одном условии, – я продолжал его ласкать, не двигаясь с места.

– При каком? – он облизнул губы и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Я сверху.

– Только… не спеши, – не стал возражать Сергей. – Я редко бываю снизу.

Тратить время на слова и дальше я не стал. Быстро запер изнутри дверь своего логова, а потом трахнул босса прямо на столе. Сергей не соврал – снизу он действительно бывал нечасто, но именно такой горяче-крышесносной узости мне и не хватало. Как выяснилось – не хватало давно, потому что кончил я первым, в какой-то момент попросту утратив контроль над телом.

Потом я развернул его к себе и коснулся губами набухшего, нетерпеливо подрагивающего члена. Сергей застонал громко и благодарно, хватая меня за волосы и дёргая на себя. Сумасшедший темп, резкие толчки, хриплое дыхание и его вскрик, и наш поцелуй, как последняя точка.

– В следующий раз кофе принесёшь ты, – сказал он, приводя себя в порядок.

– Сдаётся мне, это работа секретарши… – допил я остывший кофе.

– Я вчера её уволил, достала, слишком громко стучала по клавишам.

– Так заставил бы ногти обрезать, – усмехнулся я, застёгивая ремень брюк.

– У неё были нарощенные, и она очень хотела влезть ко мне в штаны. А насчёт любовниц у нас с женой договора не было, – подмигнул мне Сергей.

– Ясно, но кофе я тебе не принесу. Мне обзор писать надо об этой ёбаной «Вале». Сам приказал.

– Хорошо. Тогда принесёшь его. Завтра вечером, часам к восьми, – он встал и направился к двери.

– Как скажешь, босс, – отсалютовал я, провожая его взглядом.

Потом я выбросил в мусорное ведро серебристую упаковку от уже покоящегося среди скомканных бумаг презерватива. Прежде чем вернуться к работе, я открыл окно и закурил, испытывая от каждой затяжки особое посторгазменное удовольствие. Вот теперь я был абсолютно доволен новым местом работы.

Запись тринадцатая

Если бы какая-то блядь в очередной раз выкрутила в нашем подъезде лампочку, я, возможно, его бы не заметил. Но с недавних пор старший по дому рьяно взялся за свои обязанности, и лампочки были на месте, а потому не увидеть лежащего около батареи парня я не мог. Никогда на зрение не жаловался, слава Богу.

Я бросил на незнакомца взгляд и презрительно скривился: какого хрена так нажираться? Чтобы потом валяться в подъездах чужих домов, как мешок тряпок, измазанных грязью и кровью?

Кровь. Именно эта мысль заставила меня сначала замедлить шаги, а потом развернуться и, вместо того, чтобы подниматься дальше, начать спускаться вниз. Блядь, вся песочного цвета футболка парня была заляпана кровью.

Не так давно я уже такое видел, даже на камеру снимал. Кино со смертельным финалом. Тогда я не вмешался, но сейчас… Кроме меня и этого парня тут нет никого, никто не увидит моей слабости. Треклятой бреши в броне, пробитой смертью матери.

Я подошёл к парню и присел на корточки, решив, что хотя бы посмотрю, что с ним такое. Тут же мне в нос ударил запах перегара. Длинные пепельные волосы были измазаны и склеены кровью. Разорванная в нескольких местах футболка тоже щедро полита красным, на обнажившемся плече – багрово-синие отпечатки чьих-то пальцев. Ремень брюк расстёгнут, равно как и ширинка, но мочой от парня не несёт. Дыхание тяжёлое, хрипло-отрывистое, похоже на глубокий пьяный полусон-полуобморок.

Я положил руку на плечо спящего «красавца» и потряс, одновременно разворачивая к себе лицом. Рассечённая бровь, наливающийся синевой фингал под правым глазом, отпечаток зубов на нижней губе и значительно усилившийся запах перегара.

– Слышишь, брат, – я потряс его сильнее, – ты масть попутал. Это не твоя койка, а подъезд. Поднимайся, пока ментов не вызвали.

В ответ он попытался сбросить мою руку и что-то промычал.

– Вставай, мать твою! – я несильно шлёпнул его по щеке.

– Что? – глаза медленно открылись, вернее, глаз, тот, что без фонаря. Мутный такой, непонятного цвета. – Отъебись, – разлепились губы.

– Очнись, говорю! – усмехнулся я. – Сейчас старший ментов вызовет. Ты что, в обезьянник хочешь?

– Нахуя? – наконец глаз уставился на меня: серо-зелёный, хмельной.

– Потому что ты бухой, грязный, в кровище и валяешься в чужом подъезде.

– Блядь, – он попытался сесть, зашипел сквозь зубы и схватил меня за плечо, оставляя на белой рубашке кроваво-грязный отпечаток. – А что я здесь делаю?

– Ты у меня спрашиваешь? Давай, подрывайся и вали домой.

– К тебе? – попробовал улыбнуться он, убирая руку.

– К себе, – я поднялся и отступил на шаг.

– Облом, чувак, придётся к тебе, нет у меня дома, – вздохнул паренёк, медленно поднимаясь.

– Твои проблемы, – я развернулся, чтобы уйти, но тут он снова цепко схватил меня за руку:

– Стой! Дай хоть в порядок себя приведу и свалю.

Я окинул его внимательным взглядом – где-то я уже этого парня видел, но тогда он был чище, трезвее и…

– И вообще, ты мне должен, – сплёвывая на пол сгусток крови и вытирая рот тыльной стороной ладони, сказал он.

– Чего? С какого хера? Я тебя первый раз в жизни вижу!

– Второй. Вокзал вспомни. Я из-за тебя тогда чуть не уебался!

И я вспомнил. Тот самый парень, которого я толкнул, вот почему мне показались знакомыми его волосы:

– Но не уебался же. О каком долге речь? – приподнял бровь я.

– Слушай, тебе что, воды жалко? Я заплачу.

– Чем?

– А чем захочешь, – похабненько-перекошенная ухмылка сделала и без того некрасивое сейчас лицо и вовсе страшным. – Могу отсосать, а можешь и трахнуть, но тогда с тебя ещё и футболка.

– Не интересуюсь. Отпусти руку.

– Нихуя, – покачал головой он и добавил совсем по-детски. – Мне реально некуда идти. Не будь мудилой, куда я в таком виде?

Я ещё раз внимательно на него посмотрел, а действительно – куда? И что, я обеднею, если позволю ему умыться и дам старую футболку? Даром. Хоть раз. Как обязательно сделала бы мать. Я открыл рот, чтобы сказать «Пойдём», но тут сверху послышались голоса, один из них принадлежал старшему по дому:

– Да что вы говорите, Валентина Павловна? Неужели в нашем подъезде?

– Да-да! Пьянющий и грязнющий, чистый бомж! – скрипучий голос одной из активисток приподъездно-лавочного движения. – Милицию вызывать надоть!

– Блядь, – процедил я и резко рванул парня на себя, – спрячь морду, мать твою!

Пепельноволосый послушно уткнулся мне в плечо, и я повёл его к себе. Со старшим мы столкнулись, когда я открывал дверь квартиры. Я кивнул «другу человека» и втолкнул незнакомца в квартиру, пока его не успели как следует рассмотреть.

***

– Клёвый кот! – услышал я, запирая дверь. – Как зовут? – парень уже гладил Бегемота по спине, а чёрный подлец громко мурлыкал, подставляясь под ласку.

– Бегемот. А тебя?

– А тебе не похуй?

– Похуй.

– Так какого спрашиваешь? – он скривился. – Меня мутит. Где у тебя туалет?

Я показал рукой на нужную дверь, и парень поспешно за ней скрылся. Вовремя. Чтобы не «наслаждаться» звуковым оформлением, я быстро разулся и пошёл на кухню. Первым делом наполнил миски Бегемота и только потом принялся расстёгивать испачканную рубашку.

Со мной точно происходило что-то не то. Сначала я подобрал кота, теперь притащил в квартиру совершенно незнакомого парня: избитого и не до конца протрезвевшего, блюющего сейчас в моем сортире. Я ли это?

– Говорила мне мама – не мешай водку с пивом! – послышалось за спиной. – А я, долбоеб, не слушал.

Я повернулся к нему, теперь уже не только кроваво-грязному, а и зеленовато-бледному, и сказал:

– Долбоёб. Маму слушать надо.

– Ага. Наверно. В следующей жизни, когда я стану кошкой, – фальшиво пропел он и добавил безо всякого перехода: – У тебя спина красивая.

– Да? Не замечал.

– Я знаю, что говорю. Ой, блядь, снова, – он зажал себе рот ладонью и опять ломанулся к сортиру. Успел, к счастью.

Я пожал плечами, выбросил рубашку в корзину для грязного белья, отыскал в шкафу полотенце, и когда парень появился на пороге, протянул ему махровое полотнище, указал на ванную:

– Иди, ополоснись.

– А ты?

– А я потом.

– Не. Я не смогу волосы промыть, – скривился он, показывая мне руку с опухшими, сбитыми костяшками и, кажется, прокушенным запястьем. – Видишь? Пиздец котёнку.

– Срать не будет в огород, – добавил я, хренея от его непосредственности и какой-то детской наглости. – Иди в ванную, я сейчас.

***

Когда я закрыл за собой дверь ванной, он уже был полностью раздет и даже не попытался прикрыться. У него оказалось стройное мальчишеское тело, чем-то напомнившее парня с деревом, но не настолько худое и без всяких татуировок и пирсинга. Только на бёдрах, в районе косточек, синяки – такие же пальцы, как и на плече. Я невольно нахмурился, а он проследил мой взгляд и беспечно махнул рукой:

– Забей. Через пару дней пройдёт. На мне как на собаке, – он повернулся ко мне спиной и полез в ванну. Я невольно отметил, что задница у парня отличная, а вслух сказал:

– Так просто?

– А надо сложно? – бросил он, не поворачиваясь, и открыл кран. – Ну, чего стоишь? Кто мне помогать будет?!

Я усмехнулся шире. Подобный экземпляр мне ещё никогда не попадался. Совершенно безбашенный или просто наглый? Забавный. Даже жалко будет выгонять.

Наблюдая, как он подставляет лицо под тёплые струи, я расстегнул, а затем снял брюки и плавки, бросил в корзину и забрался в ванну. Я заметил, как невольно напрягся парнишка, почувствовав меня спиной, и сказал:

– Давай сюда волосы, Рапунцель.

– Сам ты это слово, – буркнул он в ответ, откидывая голову чуть назад.

Вода с его волос и тела лилась почти чёрная, смешанная с кровью, но разве могло быть иначе, учитывая, где я его подобрал? С ролью мойщика волос я справился быстро и весьма успешно. Всего-то пару раз дёрнул сильнее, чем нужно. Он зашипел, обозвал меня криворуким, но тут же добавил:

– Но ты скоро научишься.

– Нахрена? – осведомился я, смывая с волос уже снежно-белую пену. – Я стригусь коротко.

– А я нет, и не буду стричься. У меня офигенно-красивые волосы, да?

– Да, – не стал отрицать очевидное я.

– И задница, – добавил он, – тебе же нравится? Чего умолк?

– С чего взял? – усмехнулся я, невольно скользнув взглядом по вышеупомянутому месту. – Чему тут нравиться? Зад, как зад. Худой слишком.

– Пиздишь, – насмешливо донеслось в ответ. – Тебе нравится.

– Думай, как хочешь. Всё, готово. Домоешься сам.

– Погоди, – он резко обернулся и, как мне показалось, нарочито поскользнулся, налетел на меня, прижался мокрым телом вплотную. – Я же обещал тебе кое-что… В обмен на воду, – его рука поползла к моим бёдрам, но я её перехватил:

– А я сказал – не интересуюсь, – я опёр его о стенку и выбрался из ванной. – Домывайся.

– «Не интересуюсь», – донеслось из ванной издевательское. – С хуя ли у тебя тогда стоит?

– Тебе показалось, – я обмотал бёдра полотенцем. – Я буду на кухне.

Пепельноволосый не соврал, у меня действительно встал, но ничего удивительного в этом не было. Когда рядом абсолютно голый и, несмотря на состояние, симпатичный парень, разве можно остаться равнодушным? Я же не импотент в самом деле!

Но, как бы то ни было, трахать его я не собирался. Я не садист, и все эти синяки на теле меня здорово отрезвляли. Его и так кто-то совсем недавно жёстко отымел. И как бы он ни храбрился, я знал, как ему сейчас херово, и как болит всё тело и снаружи, и внутри.

И как же его всё-таки зовут?

Это мне предстоит выяснить первым делом. Но с другой стороны – зачем мне это знать, если я планирую выдать ему одну из футболок и выпроводить за дверь. В конце концов, кровать у меня одна и предлагать её неизвестно кому я не собираюсь. Я и так сделал для него достаточно.

Так я думал, надев бельё и домашние джинсы и выбирая футболку, которая не будет висеть на пареньке, как на вешалке. Дело в том, что найдёныш был мне по плечо, да и лет ему на вид не больше восемнадцати.

И таскается он, похоже, недолго: кожа ещё не успела стать землисто-серой, а волосы не утратили блеск. Скорее всего, его сейчас родители с фонарями ищут, не похож он на «цветок асфальта», ну ни разу.