Текст книги "Анна – королева франков. Том 1"

Часть II

Глава 6

Юность Анны проходила уже в Великом Ярославовом дворе в двухэтажном каменном княжеском дворце. К шестнадцати годам она стала светловолосой красавицей с удивительно нежной светлой кожей.

Ингигерда смотрела на свою дочь, сидящую перед ней на стольце, и любовалась её голубыми, распахнутыми и очень лучистыми глазами на лице, имевшем правильный овал и тонкие гармоничные черты. Её красивые кисти рук, тоненькие изящные пальцы одинаково ловко владели пером, луком, струнами лютни, управляли конем, разве только вышивальной иглы не любили.

Вот сегодня она пришла к матери, чтобы показать книгу, над которой закончила работать.

– Посмотри, матушка – говорила она, – это моя первая книга, которую я не только сама перевела и переписала, но и помогала ее изготавливать.

И она протянула ей «Повесть об Акире Премудром». Ингигерда взяла в руки книгу с прошитым веревками корешком, концы которых были прикреплены к деревяным доскам. Внешнюю сторону доски покрывал темно-синий бархат, украшенный узором из драгоценных камней. Металлические уголки на углах переплетных досок были сделаны из серебра.

– Нравится? – пытаясь побороть волнение, спросила Анна, не сводя с матери своего напряженного взгляда.

– Очень, – ответила Ингигерда, посмотрев на дочь. – Сама узор придумала?

– Да. Я специально выбрала сине-фиолетовую спираль как символ мудрости и сокровенных знаний, а треугольник с небольшими кружочками со стороны вершины как символ человеческого общения. Ведь это книга поучительная.

Ингигерда стала перелистывать пергаментные листы, которые были заполнены текстом, написанным красивым витиеватым почерком.

– Какие перья использовала? – спросила Ингигерда, не отрывая взгляда от книги.

– Гусиные и чернильное гнездо. Железистое чернило сделал для меня Евдоким.

– Красивый у тебя почерк, милая. Вон как аккуратно и ровно всё написала. И с какого же языка ты переводила эту книгу?

– С греческого, матушка. Текст очень увлекательный, поэтому работа над переводом много времени не заняла. Так и хотелось побыстрее узнать, чем история закончится.

– А о чём она?

– Про ассирийского мудреца Акира и его неблагодарного племянника, которого он воспитал как собственного сына.

– А не расскажешь ли ты мне эту историю? – попросила Ингигерда.

И не столько потому, что она ей была интересна, просто ей нравилось наблюдать за подвижным личиком дочери, слушать ее восторженный звонкий голос. Она знала, что Анна тотчас откликнется на ее просьбу, и оказалась права.

Девушка, пересев в кресло, стоявшее напротив матери, стала увлеченно рассказывать, а в конце, как обычно, подвела итог:

– Как видишь, матушка, мудрость Акира, который всегда находил достойный выход из всех трудностей, взяла верх над хитростью, клеветой и коварством Анадана.

– Но так и должно быть, ведь мы живем под зорким оком Господа нашего, – согласилась с дочерью Ингигерда.

– Но это еще не все, – поспешила высказаться до конца Анна. – Очень поучительны наставления Акира о дружбе, справедливости, щедрости и этикете поведения. Они очень многому научили меня. А еще этот мудрец обличал злых жён. Они очень мне не понравились, а потому я решила, что никогда не буду такой.

И, сделав многозначительную паузу, она заговорщески произнесла:

– Матушка, я тебе тайну одну открою. Тебе первой.

Ингигерда, не скрывая нежной материнской улыбки, кивнула головой.

– Я на торжище купила рукописную книгу, написанную на латинице монахом Одо из Мены-на-Луаре, и перевела ее на кириллицу.

– И чем же тебе эта книга приглянулась?

– Так она же о растениях! В ней доступно рассказано о врачевании многих болезней и ран, полученных на полях битв. Если бы ты знала, какой силой обладают самые неприхотливые растения! Монах в своей поэме излагает свойства семидесяти семи растений и кореньев, каждому из которых посвящен отдельный стих, и стремится дать такие средства не только в руки лекаря, но и каждого, кто пожелал бы лечиться и без его помощи.

Первыми он рекомендует лекарства, приготовленные из целого растения или из его цветка, а лекарства, приготовленные из корней, описаны им позже. Например, в одном из стихов дается развернутое описание «очищения» с помощью чемерицы. В другом он пишет, что подогретый напиток из шандры лечит боли в груди. Да что я тебе все сама пересказываю. Лучше послушай, что пишет монах о полыни:

«Рядом участок, побеги рождающий пряной полыни.

Гибкостью веток своих она матери трав подражает.

Цвет ее листьев иной, и другой у полынного стебля

Запах, и горечи больше в глотке от полынного зелья.

Жажды пожар унимает и гонит она лихорадку

Также еще, заслужив одобренье за качество это.

Если же, кроме того, у тебя заболит нестерпимо

Вдруг голова иль совсем истерзает головокруженье,

Силу ее испытай, отварив зеленые листья».

И с каждой новой минутой Анна, восхищаясь, все более открывала матери доступный мир врачевания многих болезней и ран травами.

Ингигерда, любуясь увлеченностью дочери, улыбнулась и протянула к ней руки. Та резво вскочила на ноги, встала перед матерью на колени и прижала голову к ее груди. Ингигерда гладила нежной материнской рукой волосы, расчесанные на пробор и заплетенные в косу.

Как-то незаметно Анна выросла и, сбросив с себя отроческие сарафаны, превратилась в красивую девушку. Вышла не только статью, но и лицом благородна, а взгляд темно-синих глаз привораживал. Но главное – то, что вся она излучала тепло, которое ощущал каждый и которое заставляло его рядом с ней становиться добрее, мягче и душевнее.

Однако, повзрослев, Анна не изменила самой себе. Как и в отрочестве, её необыкновенной глубины глаза могли вмиг загореться озорством и не девичьей удалью. Любо было смотреть, как она с лихостью молодого дружинника вскакивала на резвого скакуна и давала ему полную волю… Жаль, что это случалось лишь тогда, когда батюшка или братья брали ее на охоту. Для девушки большим наслаждением было скакать на быстроногом рысаке за мчащейся сворой собак, пускать стрелу в бегущего оленя или вепря…

Подруги тайно завидовали её легкой и величественной походке, неповторимому повороту головы, когда золотистые локоны вдруг рассыпались по ее плечам, не скованные косами. А когда она горделиво вскидывала подбородок и распрямляла плечи и как бы свысока смотрела на других, многие не забывали отметить, что Анна удивительно походила в этом на свою прабабку – княгиню Ольгу.

Ингигерда очень любила младшенькую, удивляясь её неиссякаемой энергии и живости ума. Ее старшие сестры тоже были образованными: их обучили, как и Анну, латинскому и шведскому языкам, математике, письму, чтению и музыке, но они больше любили женские занятия.

А вот младшая дочь все своё свободное время проводила в библиотеке при Софийском соборе, созданной её отцом Ярославом, который тоже ни дня не проводил без чтения. Если днём не успевал читать, то тратил на него часть ночи. И Анну к нему приучил, которая находила удовольствие в переводах книг с греческого и латыни для этой библиотеки. К тому же еще знала старославянский, писала как кириллицей, так и глаголицей. А ведь в Европе не каждый дворянин знал грамоту, не говоря уже об их дочерях и женах.

Ингигерда не раз говорила своему супругу, что ученость дочку до добра не приведет, но он лишь смеялся в ответ, говоря, что ученость ум точит, что важно для будущей королевы. Он даже не сомневался в том, что подберет ей в мужья европейского короля.

Накануне Анна приходила к ней со свитком, который переписывала для других церквей и монастырей. Его написал Лука Жидята, с которым она была знакома с детства.

– Я принесла тебе, матушка, «Поучение к братии», – заявила дочка, едва войдя в ее малую княжью горницу. – Его написал епископ Новгородский. В нём правила поведения, взятые из библии, которых следует придерживаться христианину. Лука Жидята показал людям, принявшим христианство, как надо и как не надо жить, как важно соблюдать все заповеди Евангелия.

– Здесь немного, всего пятьдесят строк, – сказала Анна, поднимая над головой свиток и умоляюще глядя на мать, – Можно я тебе прочитаю?

Разве могла отказать ей Ингигерда в этом благом порыве? Конечно, нет, поэтому она показала на кресло и внимательно стала слушать, что ей читала дочь.

И таких моментов в их жизни было много.

Переводила Анна вместе с другими учеными писцами и псалтырь, привезенную из Восточной Империи римлян, которая состояла из ста пятидесяти псалмов. Эту трудную работу она выполняла, воодушевленная идеей, что по нему будут обучать грамоте в школах и давать детям учение книжное.

Юная княжна облюбовала себе небольшую комнатку в Софийском соборе, где она переписывала и переводила рукописи не только с греческого, но и латинского языков. Часть переписанных ею книг продавалась богатым церквам и монастырям, а вырученные деньги по ее просьбе раздавали нуждающимся. Для бедных церквей она делала копии Евангелия бесплатно.

Ингигерда слушала дочь и думала о том, что она выросла уверенной, целеустремленной и решительной девушкой, очень умной, любознательной и трудолюбивой. Казалось, она не знала, что такое лень. Не во всем, конечно, а в учености. Но, наряду с этим, ее отличали от сестер отзывчивость и доброта.

– Ну, как? Тебе понравились наставления Жидяты?

– Да, глубокие поучения. Они многих уберегут от грехов и злого поведения. Я рада, что ты, читая подобные тексты, очищаешь душу, чтобы её не коснулась скверна. Но пора бы и вспомнить, что тебе уже семнадцатый год, а ты большую часть времени тратишь на книги.

– Матушка, так ведь я занимаюсь любимым делом. К тому же с батюшкой езжу на конные прогулки и охоту. Вон пять дней назад семь куропаток подстрелила, а до этого двух зайцев. Разве же это не развлечение?

– Дорогая моя, это все не девичьи забавы. Пригласила бы дочек боярских, поиграла бы им сама на лютне или пригласила других музыкантов и скоморохов.

– Да скучно мне с ними, матушка. Они ведь совсем необразованные. Их разговоры для меня не интересны.

– Не все ж ты будешь рукописями заниматься и на охоту ездить. Вот выйдешь замуж, нужно будет знатных дам вокруг себя держать и управлять ими, пример им подавать, свои правила устанавливать.

– Когда это будет… Научусь еще.

Но время пролетело быстро. Анне уже скоро должно было исполниться семнадцать лет, но Ярослав никак не мог подобрать ей королевского супруга. Первая попытка окончились неудачей.

Будучи мудрым политиком, он хотел посредством этого брака ещё больше укрепить силу и могущество Руси. Поэтому, не дожидаясь, пока подрастет дочь, загодя хотел устроить династический союз. Первоначально выбор пал на молодого короля Германии Генриха III, который уже четыре года был вдовым после смерти своей жены Гунхильды Датской от моровой язвы5454
  Эпидемия, вызывающая большую смертность


[Закрыть] и подыскивал себе новую супругу.

Послав к нему своих послов с большими дарами и предложением заключить брак с его младшей дочерью, Ярослав был не готов услышать отказ. Но послы вернулись назад с неутешительной вестью: Генрих III отдал предпочтение Агнессе Пуату, дочери герцога Аквитанского Вильгельма.

Генрих III передал через послов великому князю еще большие дары, тем самым постаравшись смягчить свой отказ, чтобы он не выглядел оскорбительным.

Ярослав воспринял отказ достойно, понимая, что король Священной Римской империи руководствовался в своём выборе прежде всего политическими причинами. Поскольку Русь не влияла на расстановку политических сил в Европе, она не была для Генриха III первостепенной. Ему было намного выгоднее завязать дружественные и родственные отношения со знатнейшими франкскими фамилиями, имевшими влияние на франкского короля, а также укрепить свои позиции в пограничной Бургундии, родине Агнесы по матери.

И вновь встал вопрос о супруге для Анны, которая с помощью отца с детства усвоила урок: забудь о чувствах и руководствуйся разумом. Она была мудра не по годам и прекрасна, как утренняя заря. И не только лицом. У неё была лебединая шея, осиная талия, плавная скользящая походка и королевская осанка.

На западе Европы король франков Генрих I из династии Капети́нгов тоже находился в поиске супруги, будучи вдовцом уже более пяти лет. Однако неудачи преследовали его, поскольку необходимой невесты в европейских королевствах для него не было.

А все потому, что их семьи были переплетены родственными союзами, и все принцессы и королевские сестры находились с ним во второй или третьей степени родства. Заключать столь близкие кровные связи запрещала церковь. У Генриха и так было шаткое положение как короля франков, поэтому получить отлучение от церкви по причине кровосмесительства было для него весьма нежелательным.

Слух о дочери великого князя Ярослава достиг и его ушей, но никакой реакции у него не вызвал, поскольку Рутения не отождествлялась у него с тем местом, где можно найти королеву для Франкии. Это был очень далекий неизвестный край, не имевший ничего общего с Европой.

Однако безрезультатные поиски супруги все-таки заставили Генриха посмотреть на Восток, но он продолжал колебаться. Более твердое решение вступить в брак с Анной Киевской пришло после его примирительной встречи с императором Генрихом III в октябре 1048 г. в Ивуа в результате военной кампании в Бургундии. Тогда дочка Ярослава была упомянута как возможная для него невеста, о которой немецкий двор знал в связи с неудачным сватовством в Госларе.

И Генрих, хорошо подумав, склонился к этому предложению с учётом того, что папский престол занимал ставленник императора, а конфликт из-за Лотарингии между ними так и не был улажен.

Вернувшись в Санлис, он решил обсудить вопрос своего брака с архиепископом Реймсским. Поскольку его легитимность как наследника Роберта II была шаткой, тот посоветовал укрепить её через родство с императорами ромеев. Анна же по материнской линии происходила из Македонской династии.

Эту женитьбу архиепископ Ги де Шатильон связывал еще и с внутриполитическими проблемами французского короля, убедив его не заключать брак с представительницей из какого-либо франкского клана, поскольку создать независимую от местной аристократии власть он мог только благодаря союзу с заморской принцессой.

Слух о красоте, мудрости и доброте дочки Ярослава к этому времени все же достиг франкского двора. Король Генрих I наконец возжелал золотоволосую красавицу с голубыми, как бирюза, глазами. Но не потому, что его прельстила красота Анны, а потому, что он, продолжая брачную стратегию Капети́нгов, всеми силами стремился избежать конфликта с папством из-за «кровосмесительного» союза.

Помимо этого, брак с дочерью сильного восточного великого князя Руси был реальным способом реализовать мечту, некогда лелеемую его дедом Гуго Капетом, облагородить род «европейских выскочек» союзом с императорской семьей ромеев.

Генриху уже четвертого мая исполнится сорок один год, а наследника трона всё еще не было. Безопасность страны была под угрозой, как и сам трон для Генриха.

Ему незамедлительно нужно было отправить посольство в Киев, руководствуясь не мудреной политикой противостояния двух империй, а придерживаясь собственных интересов, более ясных и прозрачных.

Династия Капетингов была еще слишком молодой и, естественно, отчаянно нуждалась в наследнике престола, который будет иметь кровных родственников среди европейских монархов, что, по мнению Генриха, придаст ему веса в глазах мятежных вассалов.

Авторитет прежней династии Кароли́нгов на протяжении сотен лет подкреплялся международными браками, не говоря уже о том, что вела она свой род от Карла Великого. Чего не скажешь о династии Капетингов, с которой европейские державы не спешили породниться.

Изначально заключенный союз с принцессой Фризской, конечно, должен был послужить сближению Франции со Священной Римской империей, но смерть супруги во время родов оставила Генриха вдовцом и без престолонаследника.

Что касается союза с младшей дочерью великого князя Ярослава, то он позволит Королевству франков вступить в европейский анти-германский альянс, обезопасив свои границы.

Мысли Генриха вернулись к отношениям между своим королевством и Священной Римской империей, которые были весьма непростыми на протяжении трех столетий еще со времен первых Каролингов. И нынешний расклад сил не прибавлял оптимизма как в настоящее время, так и в будущем.

Генрих, используя политику и армию, как и Каролинги, требовал у Генриха III вернуть герцогство Лотарингию, поскольку оно являлось колыбелью Карла Великого и изначально принадлежало франкам по историческому и территориальному праву.

Поэтому он, король франков, не без оснований предвидел в дальнейшем очередной возможный военный конфликт с германцами, и союз с другими сильными соседями-родственниками был ему необходим. И хотя его дед и отец оставили на время притязания на богатые земли Лотарингии, сам он пока не отказался от планов возобновить это противостояние.

Да и жена Генриху срочно была нужна. По этому поводу на аудиенцию к королю прибыли епископ Вальтер в сопровождении Клария Готье помощника сенешаля.

Первым разговор начал епископ. Переглянувшись с придворным, он сказал:

– Ваше высочество, трон до сих пор без наследника. Ваше положение в связи с этим очень шаткое.

– Разве ты не знаешь, что в Европе для меня нет невесты? Или получил разрешение от церкви на родственный брак? – хмуро сдвинув брови, спросил Генрих.

– Конечно, не получил, – замахал испуганно руками от такого предположения епископ Мо. – Но у вас есть еще вариант – младшая дочка Ярослава, великого князя Рутении.5555
  Руси


[Закрыть]

– Не думаю, что этот брак выгоден для него, учитывая мое шаткое положение внутри королевства и небольшой домен. Подозреваю, что получу отказ. Не хочу позориться.

– Ça ne peut pas faire de mal de demander,5656
  За спрос не ударят в нос


[Закрыть] – вступил в разговор Готье. – Ваше сватовство не такое уж и безнадежное. Конечно, отец княжны подыскивал ей более выгодную партию, но ей уже семнадцать, а она до сих пор не замужем. Думаю, на этом сказалось то, что Генрих III отказал великому князю Ярославу и цена на его младшую дочку упала. Поэтому не исключено, что сейчас он будет сговорчивее.

– Вам-то выбирать не приходится, – с огорчением в голосе произнёс епископ. – К тому же в Европе известно о плодовитости киевских невест. Достаточно сказать о ее матери, которая родила Ярославу девять детей, шесть из которых сыновья. К тому же, если верить слухам, княжна Анна настолько красива, что от нее трудно отвести глаза. Особенно притягивает к ней ее ослепительная улыбка. Говорят, что она хорошо воспитана и всегда приветлива.

– Красивая женщина – к беде, – буркнул Генрих. – Я постоянно в военных походах, а её будут пытаться соблазнить все мужчины двора. И кто знает, от кого она рожать мне будет.

– Княжна очень умна, о чем свидетельствует то, что она читает и пишет по-гречески, латыни и, конечно, на славянском языках. Хорошо говорит на шведском, разумеет норвежский и венгерский, – поделился с королем Вальтер. – Я слышал еще и то, что киевская княжна, несмотря на природную мягкость, способна на решительные, даже жесткие поступки, а также твёрдо знает, чего хочет, и весьма целеустремленная.

– Что касается ее нравственности, ваше высочество, то вам не стоит об этом волноваться. Слух о ее религиозности достиг и нашего двора, – подтвердил Кларий Готье. – Все, кто ее видел, утверждают, что с незнакомыми мужчинами Анна сдержанна и даже излишне строга и не отступится от своих моральных принципов.

– И не забывайте, мой король, о том, что Анна принадлежит к семье, чей род тесно связан с государствами Европы, – подчеркнул епископ, зная, что этот довод может оказаться решающим. – Сам Ярослав женат на шведской принцессе Ингигерде, старшую дочь Анастасию выдал за короля Унгарии Андраша I, вторую Елизавету за норвежского короля Харальда Сурового, сестру Доброгневу за короля Полонии Казимира, сына Всеволода женил на Марии – дочери ромейского императора Константина IX Мономаха, Изяслава – на Гертруде, дочери польского короля Мешко II Ламберта, Святослава – на дочери маркграфа Луитпольда Бабенберга, родственнице папы Льва IX и императора Генриха III. Как видите, он своими династическими браками опутал Европу, как паук паутиной.

Генрих выслушивал епископа и министра двора, так и не избавившись от недовольства, которое, словно маска, застыло на его лице. Он слушал их молча, не перебивая. Когда понял, что они исчерпали все свои знания о дочке великого князя Рутении, спросил:

– А что собой представляет эта страна?

Кларий Готье растерянно сдвинул плечами и посмотрел на Вальтера в надежде, что тот знает ответ на этот вопрос, поскольку был грамотным и читал латинские и греческие хроники.

Тот покашлял в кулак и, приняв для большей убедительности надлежащий вид, стал объяснять, доставая из памяти полученные в прошлом знания:

– Рутения5757
  Русь


[Закрыть] – огромная территория, которой правит великий князь. По-нашему, король. Геродот называл предками рутенов многочисленный народ будинов,5858
  Коренные жители страны (Скифии) – кочевники.


[Закрыть] имевших светлые волосы и голубые глаза, хотя с не меньшим основанием можно видеть в них германцев, балтов и даже финнов. Никаких точных отождествлений этот народ Рутении пока не имеет.

Зима в тех местах столь сурова, что полгода стоит невыносимая стужа. Там много лесов и зверья всякого. Не меньше полноводных рек. Главный город Рутении – Киев. Он стоит на берегу большой реки Днепр. В северных районах, где выпадает огромное количество снегов, живут так называемые скифы-пахари, которые сеют хлеб не для собственных нужд, а на продажу. Рутены занимаются возделыванием земли, разведением скота, охотой, сбором дикого меда, грибов и ягод.

Однако он утаил от короля, что в той далекой стране живут девы-амазонки, люди с песьими головами и циклопы, сведения о которых он получил, читая пыльные фолианты Реймсской библиотеки.

– Великий князь Ярослав очень богатый, – вставил и свое слово Кларий, – так что породниться с ним для вас, ваше высочество, будет выгодно, поскольку княжна Анна привезет с собой большое приданое, которое пополнит вашу оскудевшую казну. И у вас появятся деньги для новых военных походов. Да и выбора у вас особого нет, так как соседние монархи уже состоят с домом Гуго Капета в кровном родстве.

Но он умолчал том, что король, поддающийся влиянию извне и предпочитающий военное ремесло в ущерб образованности, нуждался в жене волевой, решительной и начитанной.

Генрих на какое-то время задумался, и его собеседники замолчали, понимая, что в настоящий момент решался вопрос о будущем королевства, испытывая гордость за свою сопричастность к этому. Правда, никто из них не знал, что накануне король получил от папы Льва IX послание, где тот напомнил ему об отлучении от церкви его отца Роберта II за то, что тот женился на Берте Бургундской против воли своих епископов и что именно оно, а не их убеждения, стало поводом для организации посольства в Рутению. К тому же свою женитьбу на киевской принцессе он связывал и с внутриполитическими проблемами королевства.

Наконец он произнес:

– Хотя о красоте и уме Анны киевской ходят легенды, это интересует меня меньше всего. Главное, что мне нужно от нее, – это мой наследник. К тому же брак с ней поможет мне избежать позора перед церковью и, что не маловажно, заручиться поддержкой этого могущественного государства. Я слышал, что она любимая дочка великого князя.

Что ж, посылайте в Киев гонца с сообщением, что я направляю к великому князю Ярославу свадебное посольство с письмом, в котором прошу Анну стать моей женой, и повозки с богатыми дарами.

Возглавит посольство епископ Рогерий II Шалонский, сын графа Намюрского. Он славен благочестием и тем, что основал аббатство Всех святых в Шалоне Я знаю его умения в дипломатии, поскольку не раз посылал с важной миссией то в Рим, то в Нормандию, то к германскому императору. Его незаурядный ум, знатное происхождение, хозяйская хватка помогли ему успешно вести земные дела, а потому я полностью ему доверяю.

Однако Роже не отличается глубокими познаниями в богословии, а во время переговоров в Киеве надо будет затронуть церковный вопрос о приобретении мощей святого Климента, которые покоятся в одном из их соборов. Поэтому вторым послом в Киев отправитесь вы, епископ Вальтер. Будучи епископом епархии Мо, вы являетесь человеком другого склада, совсем не пригодным к хозяйственным делам, но весьма ученым мужем. Не случайно же за вашу начитанность вы получили прозвище Всезнайки.

– Еще бы! – рассмеялся Готье. – Если умолчать о склонности прелата к чревоугодию, красному вину и другим плотским удовольствиям, то он вполне достойный клирик, изучивший в молодости не только теологию, но и семь свободных искусств.

На лице дородного Вальтера, заканчивавшемся двойным подбородком, засияла улыбка, затронувшая его плотоядные губы, неуклюжий нос и заплывшие жиром глаза, которые светились умом.

– Вы мне завидуете, уважаемый Готье, – беззлобно отреагировал епископ. – Всё, что вы перечислили, свидетельствует о моей любви к жизни.

– А вы, Готье, возьмете на себя все организационные вопросы и подготовите посольство для отъезда, – продолжил король, прервав их беззлобную словесную перепалку. – И найдите в Париже переводчика, чтобы вы могли общаться с рутенами, обеспечьте охрану, коней и повозки. Соберите великому князю самые лучшие боевые мечи, заморские сукна, золотые и серебряные чаши и подсвечники, а также всё, что сочтете нужным, чтобы мой дар ему был достоен моего имени.

– Когда планировать отъезд? – уточнил Кларий Готье.

– Через неделю, максимум две. Не позже. С Роже я сам переговорю. А сейчас идите и займитесь своими делами.

Послы короля франков отправились в Киев в конце марта тысяча сорок девятого года. Они покинули Париж на рассвете, когда над Секваной, так латинисты называли Сену, еще стелился туман и в воздухе стояла ночная сырость.

Сразу же как только они выбрались из городской тесноты на крепостной мост, парижское зловоние сменилось свежестью весеннего утра, а в утренней тишине одни за другими пробуждались и щебетали птицы…

Посольство продвигалось медленно. Его возглавлял, сидя на муле, аскетически тощий епископ Роже. Даже на этом лопоухом четвероногом животном он сидел с таким достоинством, что уже одна посадка без слов указывала на его благородное происхождение.

Старческая синева покрывала его впалые бритые щеки на худом вытянутом лице, на котором выделялся нос с горбинкой и глубокие морщины по обеим сторонам плотно сжатого рта с узкими губами. Он избегал языка простых смертных, стараясь при любой возможности изъясняться на латыни.

За епископом Роже ехал обоз, состоящий из многочисленных повозок с королевскими дарами и припасами на долгий путь. Рядом с ним слева тоже на муле трусил епископ Вальтер, а справа ехал Кларий Готье на лошади. Им шалонский прелат рассказывал о своем благочестивом паломничестве в Рим, откуда вернулся незадолго до того, как они отправились в утомительное и не лишенное опасностей путешествие в Киев.

– Вечный город, – делился он своими впечатлениями, – произвел на меня тягостное впечатление своими обветшалыми церквами и заросшими плющом руинами. Они выглядели абсолютно заброшенными, так как я не видел там ни одного человека, кроме пастухов в широкополых соломенных шляпах и прыгающих коз с дьявольскими глазами.

В Латеранском дворце обитает папа. Я услышал о его непотребствах в римских тавернах. О них много рассказывали простолюдины, насмехаясь над преподобным. Эти рассказы сначала смутили меня, потом вызвали недовольство, но, поразмыслив, я пришел к выводу, что в каждом человеке живут две натуры: одна из них божественная, а другая животная. Пока в нём преобладает вторая, но не теряю веры в то, что со временем первая все же превозможет вторую.

Словоизлияния епископа прервал сеньор Госселан де Шони, который вместе со своим отрядом сопровождал посольство и обязан был защищать епископов и помощника сенешаля от разбойников, которых много развелось на европейских дорогах. Он был рыцарем в полном смысле этого слова. Среднего роста, широкоплечий, с красноватым, обветренным лицом и потерявший стройность, Госсклан был в отличие от остальных светловолосым и зеленоглазым. И хотя ему недавно перевалило за сорок, он не ленился в воинских упражнениях, что позволило ему сохранить подвижность и ловкость.

Обладание рыцарским званием сформировало в нём чувство превосходства над людьми, которые были ниже его по статусу. Взгляд его большей частью был надменным. Он никогда не утруждал себя никакими рассуждениями и умственной работой.

Наслышанный о богатых на зверье киевских лесах, Госселан рассчитывал поохотиться в них на славу, а потому подъехал к переводчику Никодиму, чтобы узнать, на каких зверей охотятся в Рутении. Тот охотно объяснил:

– Поскольку большая часть страны покрыта лесами, охотятся в основном на оленей, лосей и вепрей, но князья отдают предпочтение лисам, енотам и бобрам. В степях рутены ловят диких коней, которых приручают и используют как в хозяйстве, так и военных походах.

– А что это за зверь – бобер?

– Водоплавающее животное с ценным мехом. Живет в реках.

– А еще на кого охотятся?

– На выдр и соболей, поскольку их меха пользуются спросом в Царьграде. Ими великий князь Ярослав собирает дань с покоренных племен.

– А его сыновья? На кого они охотятся?

– На медведей. Однако забавой считается охота на туров.

– На кого? – переспросил Шони.

– На первобытных диких быков, охота на которых требует от человека большой отваги, поэтому князья стараются как можно чаще предаваться этой забаве.

Госселан от внутреннего напряжения даже сглотнул, представив себя убивающим тура. Ему неимоверно хотелось, чтобы заморские рутены убедились в прославленной храбрости франкского рыцаря.

Посольство вместе со своим обозом, составлявшим, помимо тех, кто ехал верхом на мулах и лошадях, многочисленные повозки с припасами на долгий путь, медленно продвигалось по Европе. Их сопровождали рыцари в длинных кожаных панцирях с медными бляхами и в таких же штанах ниже колен, в кованых шлемах с прямыми наносниками, а также оруженосцы и конюхи.

Эта дорога, хотя и не самая ближняя, была весьма проторенной и безопасной, наиболее удобной и многолюдной, поскольку по ней шли торговые караваны на восток и на запад. Они везли на восток знаменитые франкские мечи, вино, серебряные изделия, фландрские сукна, а с востока в Европу перец, пряности, греческие миткали и русские меха. По этой дороге иногда гнали табуны длинногривых унгарских коней.

Когда посольство добралось до Регенсбурга, заболел опасной лихорадкой епископ Роже, поэтому пришлось воспользоваться гостеприимством приора монастыря св. Эммерама и подождать выздоровления епископа. Через семь дней послы, чтобы возместить потерянное время, вынуждены были с поспешностью снова двинуться в путь, заменив на берегу Истра вьючных животных ладьями.