Текст книги "Всадница без головы"

– На какие вопросы мы можем ответить? Первое: зачем Бисеров держал в носке трубку?

Наконец-то! Начальник наорался, и началась работа, Тахир взял на себя смелость отчитаться:

– Сим-карта зарегистрирована на человека, который не проживает в нашем регионе, то есть симка левая.

– Ты хотел сказать – номер левый, не зарегистрированный ни на одно лицо? – внес уточнение на спокойной ноте Черновой.

– Нет, симка. Ее могли вынуть из украденного или утерянного телефона, мог выбросить сам владелец – так часто делают, когда приезжают в город и, чтобы не тратить лишние деньги, покупают симку, а уезжая, выбрасывают. Кажется, все сейчас в курсе: пропал телефон – бегом в полицию писать заявление, чтобы номером не воспользовались преступники и мошенники. Но не все знают, что и выбрасывать симки нельзя по той же причине. Тот, кто находит, а это детки-следопыты, может толкануть ее через интернет, а может отнести оператору связи. Действующая симка с чужим именем – это фактически адрес бывшего владельца, но главное – находка для негодяев, поэтому стоит дороговато. Совершая проступок, преступники держат связь между собой, а настоящему владельцу потом приходится доказывать, что он ни при чем. За это время преступник успешно заметает следы и становится вне зоны досягаемости.

– Вернемся к Бисерову, – сказал Черновой.

– В ночь убийства, примерно когда убивали Вольскую (Бисерова ранили позже), адвокат звонил с этого номера. Соединение длилось пять секунд.

– Пять?! Всего?! – вытаращил глаза Андрей Максимович. – А что можно сказать за пять секунд?

– Например, «помогите», – нашел убедительное слово Тахир.

– Ну, да. А кому звонил?

– На этот раз номер глухой левак, то есть не зарегистрирован ни на одно лицо. Когда с номера не звонят длительное время, он становится свободным и продается заново. Купить его можно на лотке на улице, в переходе, просто с рук на углу магазина, к примеру. Тут уже химичат сами операторы связи, хотят – свободный номер толканут, хотят – оставят за ним старого хозяина, среди операторов связи полно мошенников. Кстати, граждане охотно покупают симки с освободившимися номерами, они дешевле.

– Итак, Бисеров звонил из дома Вольской, по-другому быть не может. А где находился тот, кому он звонил?

– Сегодня-завтра обещали выдать координаты месторасположения, времени прошло немало, операторы говорят, теперь требуется…

– Стоп, – перебил Черновой. – А давайте проверим звонки абсолютно всех фигурантов? За сутки до убийства и сутки после. С координатами местоположения. Займется этой рутинной работой Олежек, но! Слушай меня внимательно. Если тебе начнут вешать лапшу на уши, мол, прошло много времени, вот так сразу нельзя дать сведения и прочее, буром кати и не очень-то следуй правилам хорошего тона. Понял? Молодые засранцы, сидящие на связи, не любят работать даром, эту породу нужно воспитывать.

– Есть, – сказал Олег.

– А Тахир работает по Вольским. А кстати: что мы думаем по поводу покушения на сына Вольской?

Вопрос он задал так, будто что-то уже знал, чем озадачил обоих оперативников, у которых версий не было. Не дождавшись ответа, он указал ладонью на дверь, дескать, вперед. Спускаясь по лестнице на первый этаж, Олег не преминул высказаться по поводу методов Чернового:

– Это что было? Совещание или пахан устроил разборку? Как у тебя хватает выдержки, когда наш дорогой следователь безобразно орет?

– А ты в этот момент думай о чем-нибудь другом, как я, например, – посоветовал Тахир. – Мужику нужно выпустить пар, пусть выпускает, от тебя что, убудет? Не убудет, если немного потерпишь.

* * *

Весь вчерашний день Аля наводила порядок, бедняжке Тосе некогда за своим жильем следить, кругом пылища и даже паутиной заросла квартира, в общем, как всегда: сапожник без сапог. Сегодня с утра она готовила, гладила и собиралась вечером выйти на охоту, правда, уже без прежнего энтузиазма и без прежней уверенности, что у нее все получится. Эта тема не сходила с уст подруг после возвращения Али, а утром Тося предложила:

– Слушай, у меня есть пятьсот тысяч рублей, я же на квартиру коплю. Через неделю заканчивается депозит, давай перечислю на твою карту, ты покажешь, что у тебя куча денег, и от тебя отстанут…

– Не отстанут, – с безнадежным вздохом сказала Аля. – А заподозрят или сразу обвинят, что я украла или что это подлог… Нужны такие аргументы с подлинными документами, которые всех заткнут.

– Тогда работаем по плану?

План раньше казался безупречным, после того, как Аля стала свидетельницей убийства, она уже сомневалась в нем, но других способов осуществить план не пришло в голову. Она приготовила к вечеру платье и туфли (испанский сапог), посетовала про себя, что осталась без машины, Петя так и не перегнал ее… Звонок! Аля взяла со стола трубку – легок на помине:

– Привет, Петя. Что случилось?

– Звонил дядя Андрей, просил, чтобы я привез тебя, он получил твои временные справки.

– Правда?! – едва не запрыгала от радости Аля. – Я собираюсь и мчусь к нему! Ты не парься, я сама доберусь.

– Пока соберешься, я приеду. Кстати, уже еду.

– Не понимаю, при чем здесь ты… ну, раз так хочешь, жду. Миша, Маша! – Дети прибежали, остановившись в дверях и с удивлением глядя на лихорадочные сборы. – Миша, ты прочел книжку?

– Сегодня дочитаю. А ты куда?

– Мне надо на пару часиков уехать, вы побудете одни? (Дети согласно кивнули.) Миша за старшего, надеюсь, здесь будет порядок. Маша, прошу тебя… я же столько времени убирала здесь.

– Не буду, не буду, – заверила девочка, распахнув глазенки. – Я поиграюсь с куколкой, что ты купила.

Аля чмокнула их в щечки и поспешила на выход. Не увидев во дворе Петиной машины, она решительно пересекала двор, решив добраться самостоятельно – так велико было желание получить хоть справки с печатями. И не подумала, что на своих двоих добираться намного дольше, но Петя вовремя приехал, она запрыгнула в салон.

– Как твои мальки? – поинтересовался он.

– Отлично. – Алька выглядела счастливой, впрочем, и трещала, как трещат счастливые люди, – без системы и обо всем сразу. – Боже мой… Сейчас получу справки, и на этом кончится жуткая история. Заберу свою машину! Без колес очень трудно… просто невозможно! Ой, дождик начинается… Обожаю дождь, но теперь он всегда будет мне напоминать ту ночь… А почему мои документы у Андрея Максимовича?

– Здрасьте! – ухмыльнулся Петя. – Запрос ведь делал он на соответствие… или как там называется? Ему и пришли, я так думаю.

– Ой, прости, книжку Миша не прочел, ему чуть-чуть осталось…

– Пусть себе оставит.

– Нет-нет, у нас дома есть весь Жюль Верн.

– М! Так ты домой собираешься?

– Со временем, – уклончиво ответила Аля.

И улыбалась, как блаженная, и любовалась видом за окном, а также мелкими капельками на стекле. Жизнь удивительно преображается, когда встречаешься с удачей, и все, что до этого виделось в темно-сером цвете, окрашивается в радужные тона.

В кабинет Андрея Максимовича Петя постучался, потом приоткрыл дверь и спросил, можно ли войти. Следователь указал на стулья перед его столом, их словно специально поставили для молодых людей, когда те садились, Черновой достал из ящика стола всего один лист, разочаровав Алю, ведь нужны две справки – удостоверяющая личность и водительская. Но главное, он уставился на нее исподлобья, наверно, так смотрят биологи на подопытного кролика или букашку – с интересом исследователя. Под воздействием сканирующего взгляда Аля разволновалась, почуяв недоброе, и напряженно ждала, что будет.

– Запрос сделали, – наконец прервал паузу Черновой. – И на тебя пришла распечатка. Читай.

Она взяла лист, развернула… и не смогла выговорить ни слова, драйв, с каким Аля ехала к следователю, исчез, на смену пришла паника. Озадаченный Петя решил удовлетворить любопытство, забрал лист.

– «Разыскивается…» – прочел он заголовок. – Хм, многообещающее начало. «Разыскивается Славина Алевтина Васильевна…» Что?… Ты похитила детей?!

– Нет! – взревела Аля. – Это мои дети! Мои! Почему там не написано, что Мишка с Машкой мои? Это нечестная бумажка!

Она расплакалась, закрыв лицо руками, а растерявшийся Петя перевел вопросительный взгляд на Андрея Максимовича, мол, что это все значит? Тот начал не с объяснений, а по-отцовски наставлять его:

– Петр, ты хоть интересуйся, что за людей пускаешь к себе жить.

Намек Петя понял, но не принял:

– Она ничего не украла, и, как видите, я тоже жив. Простите, дядя Андрей, как она могла украсть своих детей? Мишка с Машкой называют ее мамой. Абсурдно звучит, знаете ли.

– Да, как?! – вскинулась Аля. – Я просто уехала с ними, понимаете?

– Это не совсем ее дети, – настаивал Черновой. – Девочка и мальчик брат и сестра Алевтины. Правда, родные, но факт не меняет дела.

У Пети челюсть отвисла, он покосился на зареванную Альку, по щекам которой продолжали течь слезы, однако вопреки справедливому возмущению в нем шевельнулась жалость. Девушка казалась отчаянно несчастной, чтобы долбить ее моралью, к тому же он не понимал, почему с родными братом и сестрой нельзя уехать. Тем временем Аля возразила следователю:

– Меняет! Меняет! Их пытались забрать у меня.

– Кто? – выдавил потрясенный Петя, он-то думал, что это ее дети, а она за брата с сестрой воюет.

– Органы опеки! Наши родители погибли, потом бабушка…

Жили прекрасно в собственном доме: мама, папа и Алька, у бабушки была своя квартира. Родители занимались бизнесом, не жировали, нет-нет, но хватало на все: на одежду, хорошую еду, содержание двух машин, на скромный отдых за рубежом. Наступил последний год обучения в школе, Альке светил институт, потом собственный путь в жизни, а родители затосковали – как им жить, ради чего? И тогда решили завести малыша, а получилось двое. В дом пришла радость, малыши стали главной игрушкой и Альки, учившейся в институте, и бабушки, которая постоянно помогала во всем. Все восхищались Мишей с Машей, они росли сказочно красивыми, а мальчик еще и вундеркинд – рано начал говорить, читать, рассуждать.

Но однажды рухнул этот благополучный мир. Два с половиной года назад прыщавая мразь, тощий дегенерат, на которого ни одна девчонка не смотрела, решил показать крутизну и на папином внедорожнике убил обоих родителей. Все, с этого момента началась другая жизнь. Пока ждали вступления в права наследования, рос банковский процент, никто не сообщил, что надо выплачивать займы, за долги забрали дом вместе с бизнесом. По сути, это был махровый грабеж: кому-то приглянулся славненький двухуровневый домик в экологически чистом районе, ну и попутно отняли предприятие родителей. Бабушка ничего не смогла сделать, лишь забрала всех внуков к себе в квартиру из двух маленьких комнат.

Тогда же первый раз хотели отнять детей органы опеки, но тут в бой с бандой опеки вступила бабушка не на жизнь, а на смерть – женщина моложавая, спортивная, получавшая пенсию и зарплату. Она оформила опекунство, правда, с работы пришлось уйти, ведь Аля училась в институте и не могла оставаться с малышами, а в детсад боялись отдать детей – мало ли что взбредет в головы органам опеки, придут и украдут детей, такое случалось. Но бабушка – женщина находчивая, она стала зарабатывать стряпней – ей привозили продукты, из них она готовила по заказу, налогов, разумеется, не платила. А в свободное время перед телевизором вязала троим внукам одежду.

Аля получила диплом и находилась в поисках работы, однако научилась подрабатывать переводами в интернете, еще учась, надо же было как-то помочь бабушке. Особенно пришлось кстати знание итальянского языка, его она освоила самостоятельно, переводила секреты и рецепты кухни с итальянских сайтов. И вдруг удар: сердце прихватило бабушку в очереди к кассе, «скорая» не довезла ее до больницы. Но разве могла Аля расслабиться, ныть в углу, упиваясь своим несчастьем, когда на нее испуганно смотрели Мишка с Машкой? Их нужно кормить, одевать, растить. Аля взяла себя в руки и завертелась. О работе в офисе или школе теперь не могло идти речи, в ее распоряжении остался комп и некоторые клиенты бабушки, оставшиеся довольными и ее стряпней. Алька уже подумывала открыть небольшое кафе столиков на пять-шесть, и чтобы можно было купить на вынос продукцию, которую к мусорной еде нельзя отнести. От мамы и бабушки ей достались украшения, хранившиеся на самый крайний случай, что ж, этот случай наступил. Аля присмотрела помещение, строчила бизнес-план, считала – во что это выльется – и тут опять!

Открыв дверь, по трем сытым рожам, по остановившимся взглядам в безжизненных глазах поняла: опека притащилась. Две тетки с бугристыми фигурами гусениц и мордастый, краснорожий полицай. Без «здрасьте, мы такие-то…» все трое прошли – одна – на кухню, двое: в комнаты, оставляя потеки, ибо на улице стояла слякоть. Аля возмутилась и крикнула им вслед:

– Эй! Вы кто? А убирать за вами кто будет?

Ей не ответили, ведь пришла инквизиция, ей все можно. Поскольку находилась Аля у входной двери, то и выскочила на площадку, позвонила в две квартиры и сразу забежала в свою, оставив открытой дверь, это означало: нужна помощь. Двое соседей (муж и жена средних лет) сообразили, что нужно войти, минутой позже прибежала еще одна соседка. А у Альки шло представление под названием «Забота о подрастающем поколении», тетка с ярко-красными губами, наглая хамка, вещала:

– У вас нет постоянного заработка, вы не можете содержать детей.

– Есть, – перебила Аля. – Есть постоянный заработок, а сейчас я готовлюсь открыть кафе…

– Ой, не могу, – презрительно фыркнула вторая, у них манера опускать ниже плинтуса владельцев детей. – Только кафешек у нас в городе не хватает. Вы слишком молодая, чтобы воспитывать двоих малолетних детей. Вы создаете угрозу их жизни.

– Каким образом? – взвилась Аля. – Это мои брат и сестра…

– Мы изымаем детей, на этом точка. А вы кто?

Увидев здоровенного и высоченного мужика с бицепсами, от которых явно трещали рукава футболки, гусеница почуяла опасность и бросила вопрос соседу, соорудив на физиономии зверское выражение: бойся меня. Сосед не из пугливых, нет, он с ментами воевал на дорогах, хобби у него – изучать законы, и настолько хорошо изучил, что спокойно мог работать юристом. Между прочим, консультации давал знакомым бесплатно из принципа и, на горе хитрецам от юриспруденции, сажал профессионалов в лужу. Главное, получал от процесса пикировки со всякими органами сказочное удовольствие.

– Я сосед, – улыбался он, предвкушая столкновение идеологий (не меньше). – Вам паспорт показать? Лидуся, – обратился к жене, – принеси документы и не забудь наши телефоны. А вы, будьте добры, покажите свои документы.

– Мы из органов опеки, – поставила в известность красноротая тетка.

– А где это видно? – поднял сосед брови. – Не, ну почему я должен верить вам на слово? Может, вы мошенники и пришли обокрасть мою соседку.

Мент выставил удостоверение, сунул прямо в лицо соседу, но тот отомстил – читал вслух почти по слогам, короче, тянул время, действуя на нервы. Пришла жена, сосед показал свой паспорт, тоже не давая в руки, потом потребовал документы, подтверждающие, что троица имеет все права вот так запросто ворваться в чужой дом.

– Лида, снимай, – отдал команду жене, а та и сама догадалась, выставила смартфон, азартно закусив губу, ведь и она боец, как муж.

– Не имеете права! – зарычал мент.

– Почему не имеем? – уверенно говорил сосед. – И давайте в прихожую выйдем, вы напугали детей, видите, они плачут. К тому же здесь чисто, а вы наследили.

С малышами осталась соседка, а вся компания вышла в прихожую, здесь сосед продолжил:

– Итак, покажите, где написано, что не имеем права снимать людей, которые приходят в чужой дом и не хотят представиться? Это называется вторжение в чужую частную собственность и попытка похищения несовершеннолетних детей. Дамочки, ваши удостоверения, или сейчас мы с полным правом вызываем полицию.

Началось второе представление, его устроил сосед, под названием: «А где это написано? Назовите номер постановления». И еще одно слово, повторено было раз сто – «докажите». Этими простыми фразами он забил всех троих из органов опеки, что бы те ни говорили, как ни обосновывали свое появление и «благородное» желание изъять детей. Самое интересное, кураж трех бандитов постепенно сдувался, потому что вразумительно они не могли ответить ни на один его вопрос, отделывались лишь дежурными фразами.

– Слушайте, дамы, – улыбался сосед, чувствуя себя победителем. – А почему вы не идете в семью на первом этаже в нашем же подъезде? Мать глушит самогон каждый день, кругом грязь, трое детей без присмотра – чем соседи накормят, то и едят. А вас там ни разу не было! Не нравятся? Я понимаю: наследственность хреновая, дети не совсем здоровы, развитие неважное – на них не заработаешь, так, что ли?

– Вы права не имеет обвинять… – взвизгнула красноротая.

– Тогда почему вы пришли в семью, где чистота, порядок, никто не пьет, дети накормлены, одеты, старшая сестра – взрослая девушка? Почему не идете туда, где в вас нуждаются? Молчите? Тогда я смею предположить. Тут красивые, здоровые и умненькие дети, это качественный товар. Короче, попробуйте еще раз заявиться к нашим малышам, выброшу в интернет сегодняшнюю и последующие съемки. Я мастер организовывать скандалы, а на всю Россию прославиться – двумя руками за. Ну, как? Вступаем в войну?

Крику было много, мол, оскорбили при исполнении, клевета, призовем к ответу… Сосед кивал с улыбкой и вытеснял крикунов из квартиры, наступая на них. На прощанье, находясь уже на площадке подъезда, красноротая фурия выкрикнула Але:

– Вам никто не оформит опекунство, детей все равно изымут.

У Альки был шок. Как можно изъять детей, где им хорошо, их любят, о них заботятся? Как только смолкли шаги в подъезде, Аля спросила у соседа:

– Это правда, Мишу с Машей хотят продать?

– Да наверняка, – ответил тот. – В интернете много информации о том, как зарабатывают органы опеки, просвещайся, думаю, девяносто пять процентов на этот счет там правда. Кому-то приглянулись Мишка с Машкой, хорошо, если люди порядочные, а то ведь и педофилы, и садисты, и прочая мразь охотится за детьми. На органы тоже покупают. Это реальность, Алька, с ней ты столкнешься не раз. Замуж тебе надо выйти срочно, но… мало сейчас найдется мужиков, готовых растить чужих детей, своих не очень-то любят. Ладно, девчонка, в случае чего – звони в любое время суток, мы все бросим и примчимся.

После этого случая жизнь Альки превратилась в кошмар что дома, что вне его. Она стала шарахаться от любого шума на улице, боясь, что Мишу с Машей заберут прямо на прогулке, поэтому далеко с ними не уходила, гуляла во дворе и когда там было много народу. В таком состоянии невозможно жить, в конце концов Аля собралась и рано утром (в это время все органы захвата спят) вместе с детьми поехала к подруге, машина осталась от мамы, вторая (бабушкина) стояла в гараже.

История Альки, рассказанная взахлеб с целью вызвать жалость, не нашла отклика в душе Чернового. К сожалению. Глядя в его ничего не выражающие глаза, она понимала: ему до лампочки чьи-то там переживания и судьбы, у него свои правила, от них он не отступит. Словно в подтверждение Черновой произнес:

– Я обязан задержать тебя.

– За что?! – выкрикнули в унисон Аля и Петя.

– На основании распечатки, – пояснил он, указывая глазами на «боевой» листок с портретом Альки. – Будем разбираться…

– А дети? – спросил Петя. – Их куда?

– О них позаботятся, – заверил следователь. – До выяснения всех обстоятельств…

– То есть их отдадут органам опеки, а те, в свою очередь, сдадут в детдом? – взял агрессивный тон Петя, чего Алька от него не ожидала. – Дядя Андрей, хоть представляешь, что с ними будет, когда придут незнакомые люди, заберут их и повезут в неизвестность?

– Ты, Петр, сначала подумай, кого защищаешь. – Черновой оставался непробиваем, какой-то мастодонт, а не человек. – Девушка изрядно завралась, познакомилась с твоим другом в ресторане и в тот же вечер приехала к нему. Зачем? Сексом заняться. А дети? Почему она не думала в тот момент о них, что с ними, как они? Где были дети?

К ужасу Альки, со стороны так и выглядит, как говорил следователь: она никчемная, сексуально озабоченная девица, которой пофиг все на свете, кроме своих животных потребностей. От этих мыслей у нее отсутствовал дар речи, слава богу, Петя не сдавался:

– Она жила у меня с мелкими…

– Кстати! – подхватил Андрей Максимович. – Жила у тебя, у незнакомого парня, да еще и малышей притащила. После этого можно доверять ей детей?

– Можно. Я видел, как они ее любят, видел, как Алика любит их, да не всякая мать так заботится о своих детях, как она – этого мало? И вообще, не понимаю, чего вы хотите? Отдать в детдом ребят или кому?

– Это решать не мне, а суду.

– Стоп, дядя Андрей! Выходит, Алику могут посадить за то, что уехала с братом и сестрой?!

– За похищение могут.

Вперившись в человека, заменившего ему отца, Петя завесил паузу, так как не мог поверить в то, что услышал в этом кабинете. Ему чудилось, Андрей Максимович хоть и своеобразный, но достоин уважения с восхищением: справедливый, умный, великодушный, с развитой интуицией, умевший сводить конфликты к нулю, он почти вписывался в идеал мужчины. В данную минуту сидел не Черновой перед ним, а его копия с совершенно незнакомой начинкой, точнее, прямо противоположной тому, что Петя знал о нем. Какая-то дурацкая метаморфоза, человека словно подменили.

– Вы это серьезно, дядя Андрей? – выговорил Петя зло. – Считаете, это нормально – посадить Алику за то, что она спасала от подонков брата и сестру? Посадить за то, что хочет сама растить их? Засунуть ее к ворам и убийцам – нормально? Неужели детям будет лучше с чужими людьми, которых они не знают? А как насчет педофилов и садистов, у нас это явление редкое? И кто же тогда продает детишек в неизвестность, после чего они пропадают бесследно? Не ваши службы, дядя Андрей? И не вы ли закрываете на эти безобразия глаза?

– Вы приняли сторону негодяев, разве не нас с ребятами вы должны защищать? – подключилась и Аля.

– Как я должен вас защитить? – адресовал ей вопрос Черновой.

– Помогите мне оформить опекунство.

– Это не в моей компетенции, дети и ты прописаны не у нас.

Сказал – как отрезал! Петя подскочил со стула, взял за руку Альку и заставил ее подняться, адресуя жестокие слова Андрею Максимовичу:

– Короче, так: если Алику задержат, я устрою здесь дебош, а потом раздую инцидент на всю страну. Вам нужен скандал в вашем месте святой справедливости и законности? Я, конечно, хайпану по полной, уже завтра обо мне разлетится слава по всему городу и не только! Я прославлюсь как герой, защищавший девушку, которая бьется с системой за брата с сестрой. Это будет бомба! Ха-ха! Повысится мой рейтинг, посыплются заказы! Я ничего не потеряю, напротив, приобрету: стану модным. Газеты у нас карманные, зато интернет… в интернете анархия. И помимо моих фото в профиль и анфас выложат фотки с моими работами, мол, вот какой он молодец, талантище, а его прессуют те, кто должен быть стражем порядка. Я буду на коне! А прокуратуру размажут, обвинят во всех смертных грехах и даже в том, что она вырезала младенцев во времена царя Ирода. Вам нужен скандал? Поэтому прошу вас отпустить Алику вместе со мной по-хорошему. Знаете, дядя Андрей, я думал, вы… но вы не тот, за кого я вас принимал. Как жаль, я был дураком.

Молодые люди двинули к выходу, и вдруг Аля остановилась, вскрикнув, потом развернулась к следователю лицом, проговорив скороговоркой:

– Вспомнила! Я вспомнила номер машины с двумя убитыми…