Текст книги "Длинная тень ожиданий"

Викентий обхватил подбородок пятерней, нахмурил узкий лобик, короче, соорудил умную физиономию и произнес глубокомысленно:

– Мысль интересная, надо подумать…

– Вот и думай, а я поехала. – Милана допила лимонад, встала. – Тоже буду думать, это полезное занятие, правда, не всегда и не для всех.

Опять намек на него! Да, иначе он ее не воспринимал, любое слово било его прямо в сердце. А Милана, прихватив бутылку минеральной воды, вышла из кафе, по аллеям парка шла к парковке, рассуждая сама с собой:

– Все, все! Кент будет сам по себе, я сама по себе. Господи, Ния, почему ты взяла в мужья дурака и самое глупое – была с ним счастлива? Никогда этого не пойму.

Забравшись в машину, она открыла папку, оттуда достала отпечатанные листы, в списке комиссионных магазинов, ювелирных и антикварных нашла ближайший и поехала на разведку.

* * *

Поздними вечерами, возвращаясь домой, Ксюша старалась идти от остановки на максимальной скорости. Нельзя сказать, будто улицы кишели ночными налетчиками, просто темно, а темнота пугает, хочется быстрее пробежать ее. Летом народ на улицах есть, и неизвестно, что лучше: безлюдье зимой или многолюдье летом, гарантии-то не дашь, что навстречу идет порядочный человек.

А сегодня она нервно оглядывалась и переходила почти на бег, от волнения дыхание сбивалось, Ксюша снова переходила на шаг. Засиделась у подруги, хватилась, когда луна заглянула в окно, можно было остаться на ночь, но ей нравилось в своем уголке засыпать. Когда большую часть сознательной жизни пришлось провести в коллективе, хочется уединения.

На остановке появился молодой мужчина, Ксюша обратила на него внимание потому, что он был в темных очках. Наверняка очки-хамелеоны, меняющие цвет в зависимости от освещения, значит, дорогие. В спальниках такие не носят, хотя некоторые придурки в кредит приобретают дорогие вещи, потом ходят с голым задом, но с одной престижной штуковиной. А у этого парня брендовые вещи не из секонд-хенда, точно по фигуре, как влитые сидят, значит, куплены в бутиках с примеркой. В этом районе нелепо смотрится человек ночью, упакованный дорого, к тому же на остановке, по идее он должен возить свое тело на автомобиле, достойном дорогих тряпок. А он поехал с ней в одном троллейбусе.

Логично было бы, если б этот парень вышел где-то в центре, но, проехав через весь город, вышел в том же спальном районе, где жила Ксюша, кстати, несколько остановок они ехали вместе. Вместе пошли в одну сторону по одним и тем же улицам, Ксюша впереди, он сзади на расстоянии метров десяти, не таился, не прятался, а ее не покидало ощущение, будто идет он точно за ней.

В подъезд она влетела и захлопнула дверь, теперь сюда не войти, нужно иметь «таблетку», без нее не открыть кодовый замок, а «шпион» не живет в доме. Ксюша поднялась на свой этаж, вошла в квартиру и заперлась на все замки. Потом приложила ухо к дверной щели и прислушалась, есть ли шаги на лестнице, лифтов в доме не имеется, так как дом старый, шестиэтажный. В подъезде было тихо, а спокойствие не вернулось, Ксюша, забежав в квартиру, позвонила Бобу:

– Слушай, ты не мог бы приехать ко мне?

– А вдруг твой нагрянет?

– Плевать! Мне кажется, за мной следили!

– Ты серьезно? А ну-ка, ну-ка… Говори, что случилось?

Собственно, рассказывать особо нечего, Ксюша уложилась в минуту, после чего Боб выложил свою версию:

– Может, ты ему просто понравилась.

– Когда нравятся, подходят и знакомятся, а этот сначала ехал со мной в троллейбусе, потом шел за мной. Мне кажется, я его уже видела, но не помню, где и когда, если бы на него посмотреть, когда он без очков… Ты приедешь или нет?

– Приеду через час, раньше не могу.

– Буду ждать.

– Но если придет твой…

– Он не мой! – рявкнула Ксюша, разозлившись. – И так поздно не приходил никогда. Короче, приезжай, я жду, иначе рассорюсь с тобой.

Поставив ультиматум, она отключилась от связи, села на диван, скрестила руки на груди и принялась ждать. А думала тем временем о том, что немножко устала от того, что все получается не так, как когда-то мечтала, отсюда и настроение дрянь.

* * *

Богдан Аркадьевич читал, он всегда читает по вечерам, да и по ночам тоже, когда одолевает бессонница, явление частое у стариков, но не у него. В семьдесят три года он много работает и отлично спит, бессонница берет его в плен, когда готовится к серьезной работе, а потом его волнует результат, и снова не спит. Вот тогда берет книгу в руки, идет в кабинет, устраивается в кресле и читает, чтение уносит его в другой мир, отвлекает. Сегодня все отлично, но отцу все равно не спится, потому что сын отсутствует, только подумал об этом – и:

– Привет, папа.

– Почему так поздно, Дмитрий Богданович? – не повернув к сыну головы, спросил Богдан Аркадьевич.

Сын кинул жилет на спинку стула, упал в кресло рядом с отцом и, вытянув ноги, снял очки. Молчал. Отцу пришлось кое-что напомнить сыну, при этом он не отчитывал его, не раздражался:

– Час ночи, Дима. Ты разве не знаешь, что твой отец не любит, когда ты поздно возвращаешься.

– Папа, мне тридцать два года, я большой, к тому же мужчина, могу находиться где угодно и сколько хочу. Ты меня понимаешь?

– Намекаешь, что мой сын шляется по девкам?

– Папа… – воздев руки кверху, забасил Дмитрий, правда, с шутливым оттенком. – Что за выражения, папа… Вообще-то я давно в том возрасте, когда и по девкам имею право, как ты некрасиво выражаешься, шляться.

– В таком случае у тебя есть квартира, живи там, а в моем доме я требую выполнения моих правил.

Время от времени подобные перепалки случаются, хотя это вовсе не ссора, а так, легкие взаимные претензии. Дмитрий опять рассмеялся:

– Не-не, папа, не уйду, не мечтай. – Он положил на столик очки, закинул руки за голову. – Мне нравится наш дом, он пахнет прошлым веком, уютный, мирный, как будто здесь защитная сила. Не-а, не уйду.

– Хм! – скептически усмехнулся отец. – Раньше ты так не говорил, причина другая… Ладно, не будем об этом. Что за манера носить темные очки ночью? Это что-то означает?

– Ничего. Просто моя личность не остается в памяти, когда я в темных очках, тем более в вечернее время.

– И все же, сын, где ты был?

– Всего лишь присматривался к одной девушке по имени Ксения.

– Неужели она допоздна шляется?

– Папа, опять? Ей-богу, слышать от тебя вульгарные словечки… это как аномалия в природе.

– О, дружок, я все слова знаю, – ухмыльнулся Богдан Аркадьевич. – Ну и как тебе девушка?

– Ничего особенного, красивенькая пустышка. Трусливая и злющая.

– Ну, трусливая, догадываюсь почему: ты, наверное, напугал ее. А злющая – как ты узнал? Раз присматривался, значит, не познакомился с ней, верно?

– По реакциям, папа, по ее реакциям на людей. Но это долго объяснять.

– Тогда я – спать. – Отец поднялся, но вспомнил: – Не топай, пожалуйста, как слон, в этом доме все давно спят.

– Ты собирался на отдых, когда поедешь?

– Не знаю, пока я в трудах, это долго объяснять, – вернул сыну обидную фразу Богдан Аркадьевич и довольный улыбнулся. – Чуть не забыл, ужин в столовой Нюша оставила для тебя. Придется подогреть, думаю, с этим ты сам справишься. Спокойной ночи.

Богдан Аркадьевич ушел, а Дмитрий взял в руки книжку, которую читал отец, улыбнулся, потому что это роман «Война и мир». Раз в год папа обязательно его перечитывает, особенно когда трудный период позади, когда можно погрузиться в мир страстей истории и философии, а вот Дима эту книжку не дочитал.

* * *

Возвращался из загородного дома Викентий в бешенстве и пару раз едва не попал в аварию. Долго он не мог решиться посетить загородный дом, последний раз был там во время дождя с водолазами, да и то не расхаживал по дому, даже на кухню не заходил, Милана готовила чай. А до того воскресного дня, когда искал в зарослях могилу Нии, только во двор заходил, лопату брал в подсобке. И все. С тех пор ни ногой туда, суеверия одолевали. Впрочем, не только. Загородный дом стоит обособленно, в советское время считалось высшим шиком приобрести участок в лесной глуши, куда ни дойти, ни проехать.

Дед жены был партийным функционером, не бедным по тем временам, такие же ребята тоже получили участки, инфраструктуру наладили: провели газ и воду, проложили дорогу в непроходимые джунгли и так далее. Со временем дорога сильно разбилась, однако энтузиастов больше не находилось тратить деньги на ремонт. Отец Агнии перестроил дом, позже и новшества в него вмонтировал, как пример – автономную канализацию, возвел ограду, но как показывает практика, никакая ограда не защитит от проникновения чужих. Как раз о проникновении чужих и речь, отчего Викентий взбесился.

Приехал в загородный дом, тут-то и начались приключения. Сначала он не мог попасть в дом, потом нашел способ, как туда проникнуть, но его ждала новая неудача. Пометавшись по дому, выбрался из него и поехал в город, точнее, к Милане, которая все эти дни доставала его по телефону: «Ты почему не проверил, на месте ключи или нет? Привези сумку Нии, она в прихожей, если ты помнишь». Мерзавка не сказала, зачем ей сумка жены, хотел посмотреть, может, там нечто интересное, но… и тут его ждала неудача.

Въехав в город, он позвонил ей, выяснил, что Милана дома. Конечно! На нее же пашут другие, при этом она считает это нормальным, а когда на него пашут в клубе, он трутень, эксплуататор, не мужик. Ладно, сейчас покажет Язве Георгиевне, кто есть она! Покажет, покажет. На чистую воду выведет воровку. Подъезжая к ее дому, он постарался обуздать гнев, так как в гневе несет языком все, чему научился в промзоне, будучи еще ребенком. Иногда это полезно, но не в данном случае.

– Чего такой взъерошенный? – спросила Милана, пропустив его в квартиру, но он кинул ей встречный вопрос:

– Дома есть кто?

– Я одна, а что?

– Что ж, тогда слушай, – заметался по прихожей Викентий, поставив руки на пояс. – Ключей от квартиры я не привез. Их нет. И от загородного дома нет.

– Может, пройдем в комнату? – предложила Милана.

Молча и решительно он прошел в гостиную, уселся в кресло, демонстративно закинув ногу на ногу, и нервно постукивал пальцами по подлокотникам. Милана невольно подумала про него – клоун, затем, устроившись в кресле напротив, предложила:

– А теперь подробней о ключах.

Он шумно втянул носом воздух, все же кислород помогает укротить экспрессивную натуру, и кратко рассказал:

– Я приехал, залез в тайник, где ключи от дома лежат. Ты прекрасно знаешь, что они там все время лежат, в этом есть смысл: не потеряешь и не забудешь. Так вот, в тайнике ключей не было.

– Как не было? Ты же при мне их положил туда…

– Вот именно! При тебе я положил их в тайник. Это было в понедельник, когда в доме делала обыск полиция, а потом в нашей квартире. В воскресенье водолазы искали в пруду труп Нии, а в понедельник…

– Рассказываешь, будто я там не была.

– Больше я туда не приезжал. Ни разу.

– Получается, кто-то еще видел, куда ты спрятал ключи.

– Все ушли к машинам, мы уходили последними, а тайник находится вне зоны видимости, никто не мог видеть, он же в сарае…

– В подсобном помещении, – перебила Милана.

И тут она его поправила! Постоянно поправляет, указывает, намекает обязательно с подтекстом, генерируя желчь в промышленном масштабе.

Милану неврастеник раздражал не меньше, впрочем, она глубоко убеждена: низкий интеллект сопровождается психопатическими явлениями, чем ниже уровень, тем больше эпатажных всплесков. Стало быть, реагировать на бракованное создание – себя не уважать. Но отвлеклась! Милана тряхнула головой и сосредоточилась на словах Викентия, который ничего не заметил, и немудрено, он весь в собственных переживаниях:

– Про себя я решил, что обязательно проникну в дом, стал осматриваться… искать, как войти… и нашел. Через полуподвальное помещение, практически это подвал под всем домом…

О, сейчас начнет долго рассказывать, какие помещения под домом и для чего они. Милана прервала Викентия:

– Бытовка: стирка, уборка, комната-холодильник с едой.

– Не перебивай! – вскипел он, недовольный, что его перебивают, даже вскочил с места. – И не поправляй меня всякий раз, не сбивай с мысли.

Войдя в раж, он начал мерить гостиную шагами, будто в поисках утерянной вещи, то есть вертел головой по сторонам, будто что-то искал. Милана оставила без внимания эмоциональный всплеск, надо же узнать, чего он психует:

– Итак, ты через цокольный этаж попал в дом и…

– Да. (О чудо, он все же угомонился.) Два окна там, где мы ставим машины, не заменили на новые, оставили обычные деревяшки, причем старье трухлявое. Я просто выдавил одно и влез в кладовую. Из принципа влез, посмотреть, что внутри изменилось, оттуда поднялся наверх.

– И? – подгоняла его Милана, он же держал паузы, как артист.

– Там явно кто-то побывал, потому что я искал сумочку Нии… Помнишь, как я звонил ей, ты меня надоумила позвонить ей?

– У меня отличная память, – вставила Милана.

– И мы услышали звонок ее телефона. Телефон лежал в сумке… ну, такая… из крокодила. Потом смартфон забрали менты…

– Стоп, – подняла она ладони. – У Нии два телефона. Один для друзей и родных, второй для работы.

– Второй остался в сумке.

– Почему же ты не отдал ментам второй телефон?

– Да забыл про него, забыл тогда! У меня в голове помутилось!

– Сумку привез?

– Нет! – заорал Викентий и плюхнулся в кресло.

На этот раз Милана смолчала, до нее дошло: в этой поездке что-то случилось, будет лучше, если свой язык, который действует на мужа Нии раздражающе, подержать за зубами. Для верности она губу закусила.

– Сумку не нашел, – продолжил Викентий. – А она была там.

– Подожди, а почему менты ее не нашли? Кстати, в сумке еще и документы могли лежать, Ния регулярно работала дома.

– Сумка стояла на шкафчике для обуви! Она прямоугольная и плоская. А шкаф неплотно к стене прилегает. Когда я вытащил звонивший смартфон, то так торопился, что от моей неловкости сумка упала за обувной шкаф. Я не стал доставать, а потом просто забыл про нее! А менты не заметили.

Милане нужна была пауза, чтобы элементарно переварить сказанное. Кент ее порядочно утомил своими гримасами, выкриками, загадочными интонациями, обещающими нечто такое… Но пока ничего «такого» она не услышала, а потому набралась терпения, изображая внимание к его тирадам.

– Поскольку сумка не могла уйти сама, значит, ее кто-то вынес… то есть забрал… то есть украл. И последнее. Я решил уехать, но! Представь, не смог открыть дверь и выйти наружу! Изнутри открыть не смог!

– Ничего не понимаю, – произнесла Милана. – Замок заел?

– Нет.

А это уже интересно, хотя и неправдоподобно, Милана задала еще один логический и уточняющий вопрос:

– Я так понимаю, ты вышел тем же путем, а с замком-то что?

– Ага-ага, тем же путем я и вышел, через подсобное помещение, выбитое окно замаскировал ветками, но это не главное. Потому что! Замок новый! Очень хитрый замок, я не смог открыть его изнутри, как ни старался. Нет, я понимаю, когда снаружи не открыть, а изнутри… жесть!

Ну, вот, высказался (не до конца, ударный аргумент Викентий приберег), откинулся на спинку кресла и уставился на Милану с видом победителя, что хозяйке показалось странно. Она задумалась, и надолго, мыслей не высказывала. Викентий нетерпеливый, не выдержал длинной паузы:

– Представь, никто не видел, как некий чел, и не один, меняет не просто замок, а дверь и коробку!

– Что? Входную дверь заменили?

– Именно! Монтаж сложный, а сначала надо демонтировать весь дверной набор. И так аккуратненько заменили, что я не понял сначала.

На данную информацию хватило бы одного предложения, но Кент размазал на полчаса. По правде говоря, Милана не верила в смену двери, кому и зачем надо менять ее у черта на куличках в чужом доме? Дверь не простая, замок обычным приемом не поменять, надо покупать всю конструкцию – для производителя классно, цена-то заоблачная. Наверно, можно купить отдельно замок, но нет гарантии, что цилиндры войдут в отверстия стены, хотя производитель мог и соврать. Дело в другом, в Викентии. Если врет, то зачем? Выяснить правду легко, стоит поехать туда. Однако он такой нервный, Милана никогда его не видела в таком перевозбужденном состоянии и таким жалким, значит, на самом деле потрясен.

– Как думаешь, что означает смена этой бешеной конструкции? – спросил он так, будто она знает ответ.

– Понятия не имею… – Она выпятила нижнюю губу и с минуту думала. – Странный поступок. Если ты ничего не перепутал, то, несомненно, это указующий перст, намек, что ты не хозяин загородного дома.

– Значит, это тот, кто претендует на загородный дом, да?

– Ну, наверно, так. Остается выяснить, кто это.

Викентий приподнял подбородок, глядя на нее с явным чувством превосходства, после короткой паузы выдал:

– Только ты.

Ого, до чего додумался Кент своими кастрированными извилинами – «только ты»! Слов не произнес (пока), но Милана уже услышала, что замок вместе с дверью в загородном доме поменяла она.

5. Нежданно-негаданно…

После очередного неудачного собеседования Ксюша шагала по тротуарам, негодуя и ругая работодателей, разумеется, про себя, хотя изредка и губами шевелила. Как сговорились! Нет опыта, нет опыта! Осталось в дворники или официанты податься, или еще куда, где мало платят, но как тогда квартиру оплачивать? А Ксюша надеялась перебраться в другое жилье, надеялась послать ко всем чертям с ведьмами «благодетеля» Вика.

Шла мимо парка и решила зайти, там прохлада, нейтральная территория, в это время в парках покой, думается легко, авось и выход найдет. Ксюша купила воды в пластиковой бутылке, нашла подходящую скамейку на пустой аллее в тени, усевшись, с досадой произнесла:

– У меня ничего не получилось, ничего. Я затратила столько сил, но из всех замыслов один диплом на руках, не самый важный пункт, как оказалось.

Горькие слова она запила водой, достала смартфон и уткнулась в него, набрав одно слово в поисковике «работа», теперь все равно какая. Но это обман – все равно какая, хочется такую, которая даст независимость. Итак, предложений полно, особенно тех, которые подходят хотя бы потому, что Ксюша мало чего умеет. Плакать хотелось от безысходности, но она не из плаксивых и слабых девочек, биться будет до конца.

Боковым зрением увидела, как на соседнюю скамейку кто-то присел, какое-то время она еще просматривала объявления, потом кинула смартфон в сумочку и наконец посмотрела в сторону. Метрах в трех от нее сидел… тот самый, следивший за ней, в тех же очках. Сидит, вытянув ноги, руки закинул на спинку скамейки, в сторону Ксюши не смотрит.

Так, пора с ним разобраться.

Она решительно встала, подошла к незнакомцу в очках, села на другом конце скамейки, заговорила с вызовом:

– Привет!

Незнакомец повернул лицо к ней:

– Здравствуй.

– Вы слишком часто встречаетесь мне, город у нас большой, поэтому случайные встречи я исключаю, вы намеренно ходите за мной. Что нужно?

– Меня зовут Дмитрий, – представился он, улыбаясь.

– Не могу сказать, что мне приятно знакомство с вами, не люблю, когда меня преследуют.

– Ты напугана?

«Какой же невоспитанный, – про себя оценила его Ксюша. – Папа с мамой наверняка у него есть, но не научили обращаться на „вы“ к незнакомым людям».

– А как вы думаете? – вздернула она свой курносый нос. – Если б ночами за вами ходил неизвестный, вы прыгали бы от радости?

Ксюша уже собралась сделать справедливое замечание, что разговаривать в темных очках неуважение к собеседнику, но он соизволил снять их. Глаза у него оказались темными и под цвет волос, взгляд открытый, но она еще и слушала убаюкивающий бархатистый тембр:

– Во-первых, всего два раза ночью, один раз вечером и один раз…

– Не помню четвертого раза, – призналась Ксюша.

– Утром.

– Ого, даже так? – насторожилась она и решила перейти на доступный ему язык общения. – Так что тебе надо?

– Напрасно боишься меня. А такая простая мысль в твою симпатичную головку не приходила, что я тебя оберегал, охранял?

– От кого? – не удержалась от скептицизма Ксюша.

– Ночью девушке опасно находиться на улице одной, верно?

– Значит, ты следил за мной… хм… охранял.

– Специально нет, я живу недалеко.

– По твоим шмоткам не скажешь, что ты живешь в спальнике.

– Ха-ха… узенький у тебя круг. На твоем спальнике жизнь не заканчивается, за ним новый район, город-то растет. Скажи, кто тебя расстроил?

Но Ксюшу жизнь научила кожей чувствовать плохих людей, помимо кожи есть еще и другие сигналы. Истинную натуру человека выдают мимолетный взгляд, улыбка, тональность в речи, да любая мелочь продает пакостную душонку. Нет, Дмитрий не вызывал отрицательных реакций, но и другая мысль ее притормозила: а вдруг он то, что ей нужно на данный момент? И сказала правду:

– Я не прошла собеседование. У меня есть образование, но нет опыта. Не понимаю, зачем приглашать на собеседование, если все мои данные в анкете, меня даже не тестировали на профпригодность. А я так надеялась… теперь у меня осталась куча проблем.

– Наверное, работодателям приятно показать претендентам, что они монархи на своем месте. Слушай, а давай в кафе зайдем? Там кондиционер, кофе, вода любая, еда… Я плачу.

– Ну, раз ты платишь, идем. Только не кофе, без него жарко.

– А кофе с мороженым? Классная штука, мне нравится.

* * *

На какое-то время Милана отключилась, потеряв дар речи, она изучала ошибку природы в кресле. Казалось бы, в этом недоразумении все есть, кроме мозгов, а у мужчины, в ее представлении, ум занимает первые три места на пьедестале, все остальное идет потом. Именно поэтому она выходила замуж и разводилась, выходила и… пока не поняла: в мире совершенства нет.

Тем временем Викентий гневался, ноздри раздувались, смотрел на Милану сурово, брови свел в одну линию, эдак в приступе гнева и убийство жены припишет ее сестре. Милана решила услышать не намек, а конкретное обвинение:

– Не поняла, что я?

Викентий на пару секунд замер, словно не решался переступить барьер, но переступил и сказал то, с чем не поспоришь:

– Только ты знала, где лежат ключи от загородного дома.

– И ты, – напомнила она, не показывая, насколько шокирована его заявлением, точнее, толстым намеком.

– Но ты главный претендент на дом и на имущество Нии, а это мотив называется.

– А ты нет?

– Мы женаты всего три года…

Милана мстительно прищурилась и, оставаясь на том же уровне невозмутимости, бесившем Викентия, отчеканила:

– Ния не писала завещания на мое имя, я бы знала, если б оно было, она собиралась жить долго, это естественно в тридцать-то лет. Раз завещания нет, то: я не родственник первой очереди и не второй тоже, у меня только десять процентов в ее компании, они со мной и останутся. А ты муж, значит, наследник первой очереди, поскольку детьми она не обзавелась, полноправный претендент на все, что принадлежало Нии, ты.

Не без торжества она подметила, как с трудом зашевелились под длинными волосами Кента остатки мозгов, которые он растерял по дороге жизни, а в глазах скакало соображение, чем ему грозит вся эта тирада. Видя его затруднения, Милана не без удовлетворения мстительно добавила:

– Кент, у тебя мотив убойный, тебя с закрытыми глазами можно сажать в следственный изолятор как самого убедительного подозреваемого.

Наступила его очередь держать паузу – длинную, нудную, бессмысленную. Викентий растерян, он не умеет держать лицо, не умеет управлять эмоциями, что для мужчины тоже большой минус. И вскипел, как чайник на плите, а когда Кент кипит, то начинает скакать от стены к стене:

– С ума сошла! Подозреваемого?! Нет, это вообще… То есть я вставил новый замок? А зачем? Чтобы самому не попасть в загородный дом?

Ну-у-у, он проявил просто гигантский скачок в логике и мышлении, прямо от уровня динозавра к шимпанзе сиганул! Есть мозги – целых два квадратных сантиметра. Чувствуя, что Викентий не победит ее даже со своими мощными двумя квадратными сантиметрами, она скрестила на груди руки и безжалостно добивала:

– А если ты врешь? А если ты все подстроил, м?

– Вставил замок с дверью я? – повторил Кент, рыча.

– Да, – невозмутимо ответила Милана.

– Ну ты даешь! А я тебя считал хоть и стервой, но умной. Ошибся. А Нию тоже я? И куда-то дел ее? Куда?

– Вот этого я не знаю. Пока не знаю. Но если желаешь, я разовью мысль и выложу… эти… как их… версии! Хочешь?

– Нет уж, себе выкладывай свои версии, а я больше никаких дел с тобой… никаких!

Он потряс указательным пальцем, засобирался, суетливо подхватил пиджак, сумку… Милана, сидя в кресле, не пожалела его и на этот раз:

– О, вон как заговорил! Великовозрастного мальчика обидели, но когда он оскорбляет, то это, мальчик считает, заслуженно.

– Когда это я тебя оскорбил?

– Вот об этом и речь. Запомни, Кент, иногда нужно думать, прежде чем говорить. Ты доказал сейчас, впрочем, я никогда и не сомневалась, что думать – это не твое.

Викентий зашевелил губами, вероятно, хотел что-то сказать емкое и сильное, однако достойного словесного удара не придумал, поэтому, махнув рукой, ушел, хлопнув дверью. Милана расслабилась, тем не менее потемнела лицом, этот дурак указал ей на реальную опасность, ведь подогнать можно любые факты.

* * *

Гримм спрыгнул с подножки вагона на перрон, осмотрелся. Сумерки уже украшали светившиеся фонари, пассажиры суетились между двух составов, а он, повесив сумку на плечо, размеренным шагом направился к переходу. Гримм приехал и собирался сначала прощупать обстановку, а потому не афишировал свой приезд.

Он легко поднялся по ступенькам, прошел по застекленному переходу и спустился в здание железнодорожного вокзала, здесь было шумно, а шум ему никогда не нравился, как и громкая музыка. Гримм поспешил выйти из здания, подошел к таксистам, спросил, зная, что у них здесь строгая очередность:

– Кто повезет на Колкино?

– Садись в желтую, – выдвинулся из группы мужик.

Колкино – район дач простых смертных, то есть тех, кто «отдыхает» на грядках кверху пятой точкой, пашет там каждый свободный день с утра до вечера, да и каждый свободный час по возможности отдает крестьянскому труду. Когда наступает осень, народ собирает урожай, запихивает его в стеклянные банки, опускает полные ящики в подвалы, а излишки продает на рынке. Это «счастье» почему-то называется дачей.

У Гримма тоже есть личные шесть соток с домом и сараем, где хранятся орудия крестьянского труда, правда, к ним он не прикасается, соседи занимаются его участком, оставляя от урожая и ему немножко. Дом достался от бабушки с дедушкой, кстати, богатый по здешним меркам, потому что выложен из красного кирпича и даже из двух этажей! С балконом. На слух звучит мощно, а глаза видят небольшой теремок, в нем есть крошечная кухня и прихожая, есть целых три маленькие комнаты, одна внизу и две наверху. Но здесь Гримм наслаждается свободой и отдыхает.

Наладив быт, всего-то вытер пыль и прошелся мокрой тряпкой по полам, он любитель чистоты и свежести, Гримм достал консервы из подвала, разложил на столе еду, которую купил по дороге. Наконец приступил к ужину, запивая еду пивком из бутылки. Работал телик, старый, ламповый, но работает, черт возьми. Поев, Гримм решил, что настало время заявить о себе, и позвонил, трубку на другом конце города, а может, вселенной, ответили сразу.

– Это я, – сказал. – Ты звонил мне пятьдесят восемь раз, общая сумма чисел – тринадцать, не люблю это число, чертова дюжина не к добру… М, ты волновался? Но я предупреждал, что уеду… Серьезно? А что не так?.. Нет, не ты назначаешь день и час, я сам тебе позвоню и назначу встречу… Когда-когда, – усмехнулся Гримм. – Когда буду готов.

Не слушая возражения, он коснулся смартфона, отключился от связи, затем вообще выключил его и лег на старый диван, пахнущий яблоками и мятой.

* * *

Леха поднял плечи до ушей, уголки губ опустил вниз, глаза вытаращил – вот и вся реакция на рассказ Миланы. Оставаясь в том же положении, он умудрился еще и покачать отрицательно головой, после перевел глаза на Рудакова Ивана, но у того не нашлось утешительных слов для хозяйки дома.

После ухода Викентия, осознав, что она может очутиться в капкане из-за этого дурака, Милана позвала Леху, тот не смог ничего дельного предложить и позвал Рудакова. Она повторила дословно все, что говорил Викентий.

– Эта скотина уже настучала на меня следователю, в понедельник идти к нему на прием! – не дождавшись советов, ворчала Милана. – Намеренно Протасов вызывает через четыре дня, чтобы я тут дуба дала, гадая, какую казнь он мне приготовил. Ваня, скажи, меня посадят за то, чего я не делала? Ваня, как мне быть?

– Ну… – начал он неуверенно, так как одновременно анализировал сказанное. – По идее, вам, миледи, предъявить нечего. Замок? Допустим, вы врезали новый замок, то есть дверную конструкцию вставили…

– Я его не врезала! – пыхнула Милана, нарушив собственное табу на эмоции. – И не вставляла! Я вообще не была в загородном доме с того воскресенья, когда Нию искали в пруду водолазы. Ни разу не была.

– А Кент уверяет, он тоже не менял замка, – сказал Ивану Леха, будто тот не слышал этого.

– В том-то и дело, у вас равные шансы на конструкцию, но! – Иван вдруг улыбнулся. – Поменять входную дверь, поверьте, миледи, преступления в том нет. Вы оба родственники, каждый из вас вправе считать загородный дом своим, другое дело, как посмотрит суд на ваши хотелки. Не парьтесь попусту.

– Зачем же следователь вызывает нас? – распахнула глаза Милана. – То, что Кент настучал, я не сомневаюсь, поэтому поступило «приглашение» по телефону.

– Вызывает, чтобы послушать вас обоих, – сказал Иван. – Так сказать, устраивает очную ставку, хочет интуитивно угадать, кто из вас врет.

– А если никто из них не врет? – подал идею Леха.

– И такой вариант не исключен, – удивил их Рудаков. – Протасов – следователь опытный, значит, все варианты, что на поверхности, анализирует.

– А что под поверхностью? – заинтересовалась Милана.

Рудаков взял паузу на раздумье, почесывая щеку с легкой небритостью, он перебирал в уме все данные по этому делу. Да, имеются серьезные факты: исчезновение сестры Миланы, кровь на подоконнике и на полу, значит, Ния была либо убита, либо ранена. Потом было ограбление сейфа в квартире, точнее, квартиру и сейф открыли, как будто это сделала сама хозяйка, но грабил мужчина. Что еще грабитель унес из кабинета, неизвестно, а муж туда редко заходил. Что еще? Адвокат… по нему работают, пока подозреваемых нет, относится ли его смерть к исчезновению Нии, большой и пока тупиковый вопрос. Но это адвокат Нии, а не посторонний. Наконец, смена входной двери с крутым замком в загородном доме – в этом есть некий смысл. А какой? Без дополнительных улик невозможно установить. Рудаков поймал на себе напряженный взгляд Миланы, извинился:

– Простите, ничего толком сказать не могу. Происшествия как бы не связаны, выглядят автономными…