Текст книги "Темные воды"

17

Сашка в одиночестве гуляла вокруг замка, сидеть в комнате надоело. Пора уезжать, но она все никак не могла решиться. Это словно совершить прыжок с парашютом, шагнуть в бездну, и неизвестно, раскроется ли парашют… Да есть ли у нее он? А бездна – одиночество.

Вечером поднялась на смотровую площадку на башенке. Насколько хватало глаз, высились вокруг горы. Удивительная тишина разлилась в долине, и ни души… Сашка любовалась заходящим солнцем, отражавшемся в воде и искоса освещавшем верхушки гор. Застывшим, неподвижным озером в рамке темного леса. Словно чаша. Сашке вспомнилась бабкина старинная чаша из обожженной глины. Ее нечаянно разбили, когда хоронили бабку. В эту чашу знахарка наливала воду, когда ее просили сделать любовный приворот. В памяти послушно всплыли слова молитв и наговоров, она словно увидела перед собой бабку, читавшую молитвы. И оглянувшись, не слышит ли кто, Сашка стала четко и ясно повторять странные фразы:

– «Род проходит и род приходит, а земля пребывает вовеки.

Восходит солнце и заходит солнце и спешит к месту своему, где оно восходит.

Идет ветер к югу и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои».

Сашка не задумывалась, верит ли она в Бога, есть ли Бог, просто эти слова из Библии запомнились ей и очень нравились.

– «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем», – повторяла она из Экклезиаста. Потом вдруг вдохновенно начала произносить слова заговора:

– «Солнышко низкое, солнце красное, озари водицу своим лучом, согрей ее, дай свою силу; наполни своей силой, налейся и растворись в этой воде».

Заходящее солнце окрасило воду в озере в красный цвет. Сашка все говорила и говорила. Сначала шепотом, а потом громче, ее слова словно стелились по водной глади. Заговор был таким длинным, как это она все запомнила?

– «И пусть сила воды текучей сольется с силой слов моих реченных!

Аминь, аминь, аминь!

Пусть водица эта омоет все члены раба Божия,

Пусть сила моя опоит его душу…»

У нее начала кружиться голова, но Сашка продолжала:

– «Пусть раб Божий видит лишь меня в каждой женщине…

Пусть ложится ночью и встает утром с думой обо мне…

Пусть любовь ко мне поселится в его душе и теле,

Пусть каждый член его страдает обо мне.

И печень, и сердце его заболеют любовью ко мне,

Пусть в паху его разгорится огонь…»

В эти строки полагалось вставлять имя человека, но Сашка произносила эти строки просто так, бездумно, безадресно. Просто уж очень они подходили к этому вечеру, озеру и красным отблескам заходящего солнца.

Никто, никогда еще не наговаривал воды целого озера, а у Сашки это вышло случайно. Слова ее растеклись тонкой пленкой по поверхности и скрепили невидимой сетью гладь воды. Мысль, заключенная в строках старинного заговора, неощутимая и неосязаемая, соединилась с водой, проникла в ее молекулярную структуру и наполнила новым смыслом и силой. И озеро-ловушка замерло в ожидании своей случайной жертвы. Подуй ночью ветер, упади листок с дерева в воду, и все, за ночь бы сеть разрушилась. Но это была удивительно тихая ночь, до утра ничто не коснулось сети. Чтобы сработал заговор, необходимо было отразиться в воде той, для кого он читался. Пока же в воду никто не глянул.

Сашка замолчала, голова у нее вдруг закружилась, словно она и в самом деле наговаривала. Она вспомнила, как бабка тоже жаловалась после этого на головокружение.

В старших классах у девчонок все разговоры были о поклонниках. Была у них в классе одна красавица, еще год назад все мальчишки ходили толпой только следом за нею. Лишь постепенно стали замечать и других девчонок. Но у Сашки и в последнем классе не было ни обожателей, ни подруг, ни друзей. А все из-за сдержанного характера и постоянной занятости в домашней «фармацевтической лаборатории» – некогда ей было прогуливаться в компании сверстников, да и одета была плохо. Она не могла пригласить подруг к себе: их землянка делилась большой печью на две комнатки – в одной жили они с матерью, в другой – бабка. Закуток у печки служил им общей кухней. Дверей не было, висели лишь ситцевые занавески. У крохотного холодильника был такой вид, словно его подобрали на свалке, да и телевизоров таких, какой стоял у них, давно уже никто не видел. Стыдно показывать такую нищету.

– Сашка, а что же ты никого не приворожишь? Хоть бы одного поклонника завела, – как-то стали посмеиваться над нею девочки. – К твоей бабке ходят привораживать женихов, что же она тебе никого не присушит?

– Если мне будет надо, я и сама приворожу, – гордо ответила Сашка, а сама задумалась: действительно, можно ли приворожить и чем надо напоить для этого?

Девчонки взглянули на нее с опаской, а ей стало смешно: она была уверена, что никогда не стала бы привораживать жениха, тем не менее бабку как-то при случае расспросила.

– И-и, детка, та приворожить можно. Слово надо знать, та шоб сила была. Коль наговорить хорошенько простую воду, так любую болесть можно и чистой водой вылечить и мужика присушить иль отвадить. Шоб присушить надоть не раз молитву и заговор прочитать над водой – и на вечерней заре, и на утренней. И встать надоть так, шоб на солнышко смотреть. Тут вот у нас ужо как следовать и не наговоришь: соседи построили домину – закрывает солнышко, не видно, як оно встае. А без него не получится. Это надо в поле идтить али на горку какую подняться. Если присушить кого надоть, еще можно разок встать ни свет ни заря. А для лечения кажный раз не набегаешься в поле, лучше травку собрать да отварчик сделать. Заговор, он не всегда ведь одинаково действует, на всех по-разному. А вон Лидушке моей, так ей и заговор читать не надоть, ей тико глянуть разок, и усе, и так сглазит, кого хошь.

– Ты что, баба, она и правда сглазить может? Я думала, это все так, смеются надо мной. Ты же сама говорила, что ни сглазить, ни порчу навести нельзя…

– Люди говорють, шо Лидушка можэ, не знаю… Я – нет, я вот тико травы выучила, вот и лечу ими. Это меня моя мамка, царство ей небесное, научила. Она тоже, як и Лидушка, силу имела, а мне не дал Господь. Господь через раз дае. Жалко, шо тэбе не дал. А Лидушка не схотела силой своей пользоваться, людям не помогае, не хочэ.

– Ты же сказала, она может сглазить?

– Так то сгоряча у нее получается, а шоб лечить, надоть, как я, робыть. И молитвы читать, и заговоры знать, а она их и не учила николы, и травы не знае. А без них тоже не всякую болесть вылечишь, даже и с ее силой.

Вскоре к бабке пришла клиентка с просьбой присушить любимого. Старуха соблазнилась обещанной большой платой и взялась за дело. Такую серьезную ворожбу она готовила тщательно, наговаривала воду и вечером, дома, и специально для этого собралась выйти на рассвете в поле, а Сашку взяла с собой нести котомку. Так внучка получила наглядный урок. И сейчас все подробности обряда всплыли в памяти. Интересно, а можно ли заставить человека влюбиться на некоторое время, а потом опять почитать заговор, чтобы разлюбил? «Наверно, можно», – решила Сашка. Она ошибалась, это было не так просто и однозначно. И бабка ей говорила об этом: «Да присушить легко, а отвадить труднее будет, не каждого и отвадишь…», – но Сашка пропустила эти ее слова мимо ушей.

От воспоминаний о бабке, разумеется, перешла к матери. И теперь торжественная тишина этой ночи показалась ей невыразимо печальной. «Так, с этим пора заканчивать, – оборвала себя Сашка, – хватит думать о прошлом».

И ее мысли приняли совершенно другое направление: надо было решить, куда устраиваться на работу, где найти жилье. В принципе, чего она так боится? Ну, пройдет по улицам любого городка, лучше по окраине, поговорит с бабульками и найдет себе комнатку. Сколько раз вот так даже к ним заглядывали незнакомые люди, искали, не сдает ли кто жилище.

Проснулась очень рано, в доме тихо, все спали. Сашка вышла тихонько на улицу и пошла к озеру. Солнце поднималось из-за гор. И в это мгновение солнечный луч коснулся воды. Она поднялась на валуны, нависающие над водой, и залюбовалась этим рассветом. Озеро отражало ее в полный рост: у озера-ловушки появилась цель. Кто теперь первым окунется в него? Ничего не подозревающая Сашка беззаботно помахала своему отражению.

Появился Антон в одних купальных шортах, с полотенцем через плечо, за ним шел громадный пес.

– Доброе утро!

– Как спалось?

– Нормально.

– Не хочешь поплавать? Вода сейчас хоро-о-о-шая, заранее содрогаюсь.

Сашка отрицательно помотала головой. Антон швырнул полотенце на валун, рядом с Сашкой, и прыгнул в воду. Все, жертва попала в ловушку. Невидимая сеть моментально стянулась и приникла к нему. Антон плескался, нырял, вода попадала ему в рот, сегодня она показалась особенно вкусной, и он вволю напился. А тончайшая пленка покрыла всю его кожу, наматываясь и прилипая к нему слой за слоем. Выйди он быстро из воды, разотрись полотенцем, и чары бы разрушились, но Антон продолжал плавать и эта информационная пленочка срасталась с его кожей, проникала сквозь нее.

Потом появился Рено.

Стоя на валуне, Сашка наблюдала за братьями, слушала их шутливую пикировку.

– Эй, кацо, почему так долго спишь? – с нарочитым кавказским акцентом громко спросил Антон. – Снимай свою чоха[1]1
  одежда


[Закрыть], лезь в воду, водичка – прелесть, холодная, а вкусная какая!

– А ты зачем, бичо[2]2
  мальчик


[Закрыть], так торопишься? – Рено бросил полотенце и шорты на валун. – И в озере купаться надо, а не пить.

– В нашем озере вода такая, что только ее нужно пить. Но ты, батоно, прости неразумного, если сделал что не так.

– Издеваешься?! Ну, погоди! Сейчас я тебя научу, как старших уважать…

– Ну давай посмотрим, кто кого будет учить. Попробуй, догони…

– Мал ты еще, бичо, тягаться со мной… Сейчас догоню, и ты у меня полозера выпьешь…

Он бросился в воду, поплыл вдогонку за Антоном. Вода, верно, была очень холодная, парни выскочили быстро. Чтобы согреться, принялись в шутку бороться, потом занялись боксом. Оба настороженно кружили по камням, удары наносили редко. Сашка залюбовалась: такие ловкие, сильные… Вышла Клавдия Сергеевна, сразу закричала:

– Опять бокс?! Ну-ка, перестаньте, разве можно на гальке прыгать, покалечитесь. Что такое, как встретятся, так сразу бокс начинается?! Вы прямо как враги…

Но Сашка видела, они бьют осторожно, не в полную силу, и лица у них не злые. Как-то она видела настоящую драку, совсем другое дело…

Она вернулась в дом, ее качало – что это с нею происходит? Люба гремела на кухне посудой, Сашка медленно направилась туда, села у окна и стала наблюдать за кухаркой.

– Ты что, проголодалась, не дождешься завтрака? Дать что-нибудь поскорее?

– Нет, просто делать нечего, посижу немного тут с тобой. Может, вам помочь?

– Сиди, мне веселей, сейчас на завтрак оладьи и кашу… И омлет мальчикам, а потом займусь бисквитом, испеку шарлотку к обеду, на сладкое.

Она разговаривала словно сама с собой. Девочка наслаждаясь покоем. Внутренне она готовилась к новой жизни.

Антон еще баловался с Рено, а выпитая им вода уже путешествовала по его телу и до завтрака часть ее всосалась стенками желудка, остальная продвинулась дальше, в тонкий кишечник и, проходя его, все время понемногу впитывалась, наконец достигла толстого кишечника, здесь-то и были поглощены остатки воды. Ворсинки, покрывающие стенки кишечника, шевелили своими ресничками и интенсивно впитывали воду и информацию, заложенную в ней, передавали ее многочисленным нервным окончаниям. Через какое-то время вода полностью всосалась человеческим организмом и проникла в кровеносную систему, а вместе с нею – информация. Проходя вместе с кровью круг за кругом по телу, она попадала в нервную систему и все больше, и больше действовала на подсознание Антона. Было, привораживали и других парней, но вот купаться в наговоренной воде еще никому не приходилось. Антон, что называется, принял отраву не только внутрь, но и всей кожей.

В этот день еще ничего не было заметно. Словно медленно действующий яд, эта зараза сначала охватила весь организм молодого человека, и только потом стали появляться первые признаки болезни: ночью он проснулся и долго не мог уснуть, неприятно колотилось сердце, во рту пересыхало. Это томление он еще не связывал с Сашкой, так, просто беспричинная бессонница. Всю ночь мучили кошмары: казалось, на него что-то наваливается, душит. На следующий день болезнь усилилась.

18

Большой рыжий кот с белым пятном на глазу, потянулся, посмотрел на Сашку, мяукнул, мягко, неслышно спрыгнул с тумбочки и вышел из комнаты. Что он хотел ей сказать? Сашка села на кровати и позвала: «Кс-кс…» Окончательно проснувшись, огляделась: двери были закрыты, куда же делся кот? Красивый, у ее бабки тоже всегда жил кот, но только черный… Бабка умерла, и ее кот пропал куда-то. Спустилась к Любе на кухню, та опять возилась с завтраком. Сашка посидела с ней, пока все не проснулись, помогла накрыть на стол. Потом вспомнила:

– Тетя Люба, а как зовут кота?

– Какого кота? Здесь нету кошки.

– Я видела… – и осеклась: наверно, кот ей приснился.

Девочка остро ощущала неуместность своего пребывания здесь. В этом чужом доме она была лишняя, не нужная хозяевам и потому старалась как можно меньше обременять их своим присутствием. Она с удовольствием поела бы на кухне, чтобы не сидеть со всеми, но Люба отмахнулась: «Не выдумывай!» Так же, как и вчера, она первая доела завтрак, поднялась из-за стола, извинилась и быстро выскочила из комнаты. Бабушка Софико заметила:

– Интересная девушка, похожа на грузинку, ей бы немного живости, веселья да глаза потемнее, и была бы просто красавица.

Антон равнодушно глянул вслед вышедшей из комнаты Сашки:

– А разве у нее не черные?

– Антон, у нее серые глаза.

– Ну, значит, мне показалось, – он вдруг отчетливо представил ее себе так, как она стояла перед ним вчера утром на берегу озера на валуне, и понял: Сашка красива без всяких оговорок и глаза у нее тогда точно были черные. Его словно волной ударило, оглушило, и он даже не услышал, что сказал о ней Рено:

– А мне кажется, в ней нет ничего интересного. Тощая, угрюмая девчонка, ограниченная и бездарная. Ты, бабо, в каждой девушке видишь потенциальную невесту, вот она тебе и нравится.

– Как у тебя язык поворачивается так говорить о молодой девушке? Она не угрюма, Саша потеряла мать и отца, ее бросила родная бабка, как же ей еще вести себя? Никто не стал бы веселиться на ее месте. Это ты не объективен: в каждой девушке видишь только недостатки. Да, придется самой искать тебе невесту, на тебя больше нельзя надеяться, мой милый, а то ты так и будешь холостяком жить. Ничего, раньше родители сами выбирали невест, и я так сделаю. И попробуй только откажись, у меня время-то ограничено…

– Бабуленька, ты еще молодая, сама красивая, как невеста, перестань говорить о смерти. Давай лучше тебя замуж выдадим! – Рено лукаво подмигнул брату.

– Антон младше тебя, а уж невеста есть.

– Рено, когда же вы переедете в Москву – ремонт квартиры закончил, а все тянешь?

– Вот спросите бабо, когда она решится на переезд, все время находит какие-то отговорки, мама, – Рено до сих пор называл Клавдию Сергеевну мамой, она на самом деле, когда они жили вместе изо всех сил старалась заменить мальчику умершую мать. Он помнил ее отношение и был за него благодарен ей.

Антон пропустил весь этот разговор, с трудом проглотил комок в горле, во рту у него вдруг пересохло. У него было странное чувство, словно его погрузили во что-то: он плохо слышал окружающих, мысли еле-еле шевелились, он не мог понять, что с ним происходит. Вяло обсудил с Рено предстоящие дела: нужно было продолжить разбор отцовских бумаг. Они ушли в кабинет и до обеда работали. Но сегодня Антона словно подменили, он долго вчитывался в каждую строчку и все равно не мог сосредоточиться, Рено практически, все сделал сам.

20

Так же, как и накануне, Сашка отправилась бродить по окрестностям: прошлась вдоль озера, поднялась немного в горы – не думала она, что это так сложно, подниматься вверх. Издали горы казались мягкими, словно покрытыми зеленым бархатом, вблизи оказались усеянными камнями, трава была жесткой, тропинка – скользкой, а идти в гору очень трудно. И хорошо, что не смогла высоко подняться, спускаться вниз оказалось еще труднее. Она успела вернуться с прогулки до обеда, опаздывать ей не хотелось. Люба готовила вкусно и разнообразно, Сашка даже не знала названий многих блюд. Хотя мама носила еду из ресторана, но так вкусно никогда не было. Здесь исключительно свежие продукты, высшего сорта, и подавалось все на красивой посуде, к тому же, Люба создавала настоящие натюрморты на каждой тарелке. Это как-то не вязалось с безграмотной речью Любы и всем ее простым видом. Сашка наслаждалась вкусом, красотой еды и сервировки. Если бы еще не было этих воспоминаний, постоянно тревоживших ее.

После обеда прихватила учебник химии, позвала Бонни и спустилась к озеру, села на валун и, не открывая книги, загляделась на темные воды, а пес сидел рядом. День был пасмурным, и от этого вода в озере казалась еще темнее. И на душе у нее стало так же пасмурно. Вскоре она услышала шаги. Вдоль озера медленно, словно нехотя, брел Антон. Он то и дело останавливался, поднимал и бросал в воду гладкие камешки.

– Не правда ли, красивая и мрачная картина – наше озеро в такую погоду? Я не помешал тебе? – спросил он.

– Нет…

– Что ты читаешь? – Он увидел книгу на коленях Сашки.

– Это учебник.

– Готовишься? А куда ты хочешь поступать?

– Теперь уже никуда…

– А куда хотела?

– Хотела в мед, в Москве.

– Твоя мама, наверно, была врачом?

– Нет, мама работала на кухне в ресторане.

– А почему тогда именно в мед?

Он просто лез к ней в душу, а Сашке вообще не хотелось разговаривать.

– Просто мне нравится лечить людей.

– Откуда ты знаешь, нравится или нет? Для этого надо попробовать, поработать с больными. Многие бросают вуз после первой практики в больнице. Насмотрятся на всех этих больных – стоны, жалобы, запах тяжелый – и уходят из меда. У меня друг бросил, поступал-поступал два года подряд, а учиться не стал. А еще – морг, тоже не каждый перенесет.

– Я бы не бросила.

– А документы до какого числа принимают?

– Еще четыре дня. Но теперь я не буду поступать. Это я просто по привычке взяла химию, привыкла все время что-нибудь повторять, – она захлопнула книгу, помолчала. – А отчего вода кажется такой темной в этом озере? Я зачерпнула – в ладонях она прозрачная… – Сашке хотелось перевести разговор на другую тему.

– Дно все поросло, растения темно-зеленые, почти черные, да и глубина большая, вот и кажется озеро черным. Хочешь, пойдем пройдемся, я тебе речку покажу.

– Далеко?

– Да нет, рядом, но если не знаешь, не найдешь. Маленькая речушка, но быстрая и ледяная – горная ведь!

Сашка встала и Бонни тоже.

– Слушай, а ты ему понравилась, ходит следом за тобой.

– Я его позвала с собой. Лежит один, никому не нужный, а тут мы с ним вдвоем, да, Бонни?

Пес уныло смотрел на нее.

Речка была мелкая, по колено в самом глубоком месте, дно каменистое, сплошь крупные валуны и мелкая галька. Там, где они спустились к воде, речушка широко разлилась, едва покрывая крупную гальку. Сашка сняла свои шлепки, зашла в воду и потихоньку пошла к стремнине. Было очень скользко.

– Осторожно, упадешь!

В самом деле, там, где глубина реки увеличивалась до колен, идти стало труднее, сильные упругие струи сбивали с ног. Сашка тут же потеряла равновесие, чуть не упала. Взмахивая руками, она поспешила выбраться на берег. Ноги заломило от холодной воды. Они еще немного побродили по берегу, Антон показал ей заросли ежевики и орешника. Девчонка впервые попробовала темные кислые ягоды, сорвала несколько орешков, сросшихся пучками по три-четыре штуки. Они тоже были еще незрелыми.

Когда вечером, перед ужином, Клавдия Сергеевна заговорила с Антоном об отъезде, он произнес, не глядя на мать:

– А как быть с этой девочкой?

– Раз Рено не продает сразу этот дом, она может пожить здесь с Любой.

– Что делать девочке в этой глуши? Ей же надо учиться… Может быть, возьмем ее в Москву? Если поступит, поселится в общежитии.

– А если нет? Тогда что? Будет жить у нас? Нет, Антон, доброта должна быть разумной. Мы ее абсолютно не знаем, совершенно дикая, почти не разговаривает. Бабка у нее ненормальная, и отец явно вел криминальную жизнь. Мы с Софико пытались с ней поговорить – отмалчивается. Девочка безусловно не нашего круга, из глухой провинции, для нее и этот дачный поселок – цивилизация. Вон, как на все смотрит, словно нормальных людей впервые встретила. Уверена, компьютер ни разу не видела и уж точно не знает, с какой стороны подойти к нему. А как Люба рассказывала о телевизоре, помнишь? Похоже, для нее и телевизор – новинка. А если она не поступит, как ты ее будешь потом выгонять? Наверняка не поступит, какие там знания в глуши…

Он ничего не ответил, мать все правильно сказала, но… его тянуло к Сашке.