Текст книги "Двойной шантаж"

И все же в душе Кэти не было и тени страха – в конце концов, она согласилась стать лазутчицей, прекрасно понимая, на что идет. Опыт ее прошлой жизни подсказывал, что Джон Смит никакой не рыбак и не докер, а переодетый аристократ; оставалось разузнать, откуда он получает ценные для вигов сведения. Кэти мысленно поклялась сделать это во что бы то ни стало – ради своего будущего счастья.

Если он решил за ней следить – пусть следит. Она тоже будет следить за каждым его шагом, по крайней мере, до тех пор, пока не соберет достаточно информации, чтобы купить себе свободу!

4

На следующий день Кэти проснулась рано, еще затемно, от ощущения, что кто-то стоит у изголовья ее кровати. Подчиняясь инстинкту самосохранения, она открыла глаза и тут же изо всех сил ударила кулаком вверх, в склонившуюся над ней неясную тень. Человек охнул и навзничь опрокинулся на пол, увлекая за собой стоявший рядом стул.

– Эй, ты что дерешься? – послышался тонкий голосок. – Больно!

Не обращая внимания на жалобу незваного гостя, Кэти выпрыгнула из постели и стала ощупью искать на столе кресало и кремень, чтобы поскорее зажечь свет. Когда она ночевала под открытым небом, ее часто будили таким образом, что, как правило, не предвещало ей ничего хорошего, поэтому девушка всегда была настороже, но на кухне «Русалки» она никак не ожидала нападения и очень испугалась.

Нащупав наконец кресало и кремень, Кэти зажгла одну из ламп, подняла ее повыше и повернулась к таинственному посетителю, который к этому моменту поднялся с пола и стоял, потирая лодыжку.

Это был всего лишь мальчишка лет девяти-десяти. Кэти никогда его прежде не видела, но по его явному сходству с Молли догадалась, что перед ней сын хозяйки.

– Какая ты, оказывается, нервная, – морщась от боли, сказал он. – Извини, я не хотел тебя напугать.

– А я и не испугалась, – соврала Кэти, не желая признать, что испугалась этого маленького сорванца, – просто не люблю, когда меня будят среди ночи!

Мальчик поднял опрокинутый стул и плюхнулся на него, очевидно, не чувствуя никаких угрызений совести из-за того, что пробрался среди ночи в кухню поглазеть на новую служанку и невольно разбудил ее.

– Меня зовут Дэниэл, я сын здешних хозяев, – сказал он, протягивая девушке руку. – А ты – Кэти, я знаю. Вот мы и познакомились.

– Очень рада, Дэниэл, – улыбнулась она, пожимая протяную руку. – Но откуда тебе известно мое имя? Что-то не припомню, чтобы ты был в пивной вчера вечером…

– Нет, я там был, – возразил мальчик, – и видел, как ты прибежала к нам и попросила спрятать от англичан, а когда тебя увели в заднюю комнату, отец велел мне проследить, взаправду ли уйдут англичане или только притворятся, чтобы устроить засаду. Слушай, – мальчик вдруг понизил голос и наклонился к Кэти, – а ты и впрямь настоящая воровка?

В его голосе слышалось столько неподдельного интереса, что она мгновенно догадалась, зачем Дэниэл пришел ночью к ее кровати: ему не терпелось разузнать об ее ремесле. Как бы то ни было, раз уж оно перестало быть тайной, лгать больше не имеет смысла.

– Да, когда-то мне приходилось воровать, – призналась она.

– Почему «когда-то»? Ты же только вчера обчистила английского капитана! – возразил мальчик и прежде, чем она успела вставить хоть слово, спросил: – Может, покажешь, как ты это делаешь?

Кэти тяжело вздохнула – все мальчишки одинаковые – им кажется, что в воровском ремесле есть что-то увлекательное!

– Думаю, мне не следует этого делать, – благоразумно ответила она. – Твоей маме это наверняка не понравится.

– Ну что ты, – принялся упрашивать Дэниэл. – Мама была бы нисколько не против.

Кэти сильно в этом сомневалась и не собиралась потакать пожеланиям Дэниэла.

«Шалуны всегда так говорят, – подумала Кэти, – и всегда лукавят!»

– Нет, даже не проси! – твердо сказала она.

Она нашарила под кроватью свои башмаки, надела их, подошла к висевшему на стене плащу и накинула его на плечи.

– Покажи, ну покажи, пожалуйста, – канючил мальчик.

– Нет, нет и еще раз нет! – воскликнула Кэти, схватила стоявшее на полу возле задней двери ведро и пошла во двор, оставив в кухне надувшегося Дэниэла. Темное небо только-только начало светлеть на востоке, предвещая тусклую зимнюю зарю, легкий морозец пощипывал кожу. Воспользовавшись туалетом, Кэти набрала в ведро колодезной воды и вернулась с ним в кухню. Взяв мехи, она разожгла в очаге сложенный кучкой уголь и водрузила на огонь ведро. Когда вода согрелась, девушка, не обращая ни малейшего внимания на мольбы неунимавшегося Дэниэла, с удовольствием вымыла лицо и руки.

– Слушай, хватит ныть, надоело! – сказала она голосом незабвенной мисс Пруденс. – Не стану я этого делать, и все тут!

– Что именно? – послышался знакомый голос.

Мальчик и девушка разом обернулись – на пороге кухни стоял Джон Смит. Все так же одетый в поношенный матросский бушлат, с темными кругами под глазами, он, по-видимому, провел бессонную ночь вне дома.

Подскочив от радости, мальчик с криком «Джон!» бросился ему на шею.

Как ни странно, его порыв не застал Смита врасплох. Смеясь, он подхватил ребенка и со словами: «Доброе утро, сорванец!» – взвалил его себе на плечо, как куль муки.

Наблюдавшая за ними Кэти осуждающе покачала головой.

– Вы ушли отсюда всего несколько часов назад, и уже опять здесь, – попеняла она Смиту. – Что, совсем не ложились спать?

– Я же обещал не спускать с тебя глаз, куколка, – ухмыльнулся тот, подойдя к ней со счастливым Дэниэлом на плече, потом снял мальчика, поставил на пол и спросил: – Где твой отец, малыш? Мне нужно срочно с ним поговорить.

– Папа с мамой еще спят, но я их сейчас разбужу, – с готовностью ответил Дэниэл и убежал.

Проводив его взглядом, Джон Смит повернулся к Кэти и снова, как накануне, окинул ее изучающим взглядом, от которого ей стало не по себе. Девушка постаралась взять себя в руки, чтобы не выдать своего волнения.

– Я хочу задать тебе один вопрос, – сказал Джон Смит. – Могу я надеться, что ты на него ответишь?

Он стоял очень близко, и Кэти вдруг почувствовала легкое головокружение. Почему присутствие этого человека так ее волнует? В смятении она схватила кочергу и принялась мешать в очаге угли.

– О чем тебя просил Дэниэл?

– Он хочет, чтобы я выучила его ремеслу карманника, – ответила она со вздохом.

– Я нисколько не удивлен. Ты, конечно, отказала?

– Разумеется! Это пришлось бы явно не по душе его матери.

– Еще бы! – рассмеялся Джон Смит, потом чуть помолчал, размышляя, и добавил: – Впрочем, все зависит от того, чьи карманы собирается обчищать юное дарование!

– Вы хотите сказать, что Молли не возражала бы против того, чтобы ее сын стал вором, если он будет красть у тори?

– Именно так! Добрая женщина сочла бы, что ее сын исполняет свой патриотический долг, – снова улыбнулся он, потом смерил ее взглядом: – Послушай, почему бы тебе не продать украденные у Уорта часы, чтобы сменить свои обноски на приличное платье?

Внезапная смена темы разговора удивила Кэти, но, когда она, проследив за взглядом Смита, присмотрелась к тому, во что была одета, его совет показался ей вполне уместным: небрежно залатанная и грязная шерстяная тряпка, служившая Кэти и дневным, и вечерним туалетом, и ночной сорочкой, лишь отдаленно напоминала платье, которым когда-то была. Ее и правда давно пора выбросить, но беда в том, что у Кэти не было часов Уорта: историю с их кражей два дня назад придумали Кэти и Уорт с одобрения виконта Лоудена, конечно, чтобы новоявленная лазутчица могла беспрепятственно проникнуть в логово вигов. И действительно, все прошло как по маслу, ее никто не заподозрил, если не считать этого настырного Джона Смита, который сейчас стоял перед ней, насмешливо разглядывая ее отвратительные лохмотья.

– Боюсь, что не смогу последовать вашему совету, – проговорила девушка, смело глядя ему в глаза. – Повторяю еще раз: я не брала этих часов.

Джон Смит хотел что-то сказать, но тут в кухню решительно вошла Молли с кувшином в руках, за ней следовал присмиревший Дэниэл.

– Кэти поступила правильно, отказавшись выполнить твою просьбу, сынок, – обернулась она к мальчику.

– Но я только просил показать, как она это делает, хоть разочек, мамочка! – опять принялся ныть Дэниэл.

– Мой сын постоянно что-то у всех выпрашивает, – добродушно объяснила хозяйка, наливая в кувшин горячей воды из согретого Кэти ведра. – Но ты, девонька, ни в коем случае ему не потакай.

– Не беспокойтесь, Молли, – ответила та, – я вовсе не собираюсь учить его воровать.

– А я и не просил учить меня воровать! – возмутился маленький Дэниэл, усевшись за стол. – Мне хотелось только посмотреть, как ты это делаешь!

Кэти отрицательно покачала головой, но уже не так решительно, как раньше: она испытывала жгучее желание блеснуть перед ними своей непревзойденной ловкостью. Искушение было слишком велико. Поставив на место кочергу, она повернулась, чтобы отойти, и неловко наткнулась на Джона Смита, который, как она прекрасно знала, стоял на ее пути.

Якобы случайно она коснулась обеими руками его груди и на мгновение неуловимым движением скользнула под грубую матросскую куртку, ощутив, как от ее прикосновения напряглись его сильные мышцы.

– Ах, извините, я такая неловкая! – пробормотала она, ослепительно улыбаясь.

Ее руки игриво похлопали по его груди, словно девушка изо всех сил старалась загладить свою неловкость. Хотя лицо Смита оставалось бесстрастным, Кэти услышала, что его дыхание участилось: как ни прятал Джон Смит свои чувства, все-таки он был, как и другие мужчины, из плоти и крови, и женские чары не могли оставить его равнодушным!

Убрав руки, она было двинулась прочь, но не прошла и двух шагов, как услышала его требовательный голос:

– Постой-ка, красотка! Сначала верни мне то, что украла!

– О чем вы? – обернулась она, придавая лицу самое невинное выражение, на какое только была способна. – Что вы от меня хотите?

Он протянул к ней руку:

– Отдай шиллинг, который ты стянула из моего кармана!

– Зануда! – пробормотала Кэти, кладя в протянутую руку монету.

– Вот это да! – восхищенно воскликнул Дэни-эл. – Я и не заметил, что Кэти забралась к тебе в карман, Джон! И как только ей удалось?

– Тебе еще рано это знать, сорванец ты этакий! – ухмыльнулся Смит, многозначительно взглянув на Кэти.

Молли расхохоталась, но озадаченный и недовольный молчанием взрослых мальчик продолжал настаивать:

– Ну скажи, как, скажи!

– Хватит канючить! – строго сказал Смит, возвращая шиллинг в карман. – Разве тебе не пора заняться домашними делами? Не теряй времени, иначе опоздаешь в школу.

– В школе сегодня уроков не будет, – вступилась за сына добрая Молли, отходя от очага. – Преподобный Гиллинг заболел – его свалила инфлюэнца. А Дэвид сейчас спустится, подожди немного, – добавила она, взглянув на Смита.

– Скорей бы! Мне уже давно пора в постель, – ответил тот, садясь за стол напротив Дэниэла.

Похоже, Молли не очень удивилась, узнав, что завсегдатай ее пивной еще не ложился, и Кэти, которая внимательно наблюдала за ними обоими, поняла, что хозяйка привыкла к его появлениям в самое неурочное время и таким же неожиданным исчезновениям.

– Пойду-ка посмотрю, чего он копается, – проговорила Молли и повернулась к Кэти: – Милочка, видишь ту корзину с чистым постельным бельем? Ты мне очень помогла бы, если бы его выгладила.

– Разумеется, я все выглажу, – ответила девушка.

– Утюги в кладовой, – дала последнее указание Молли и вышла из кухни с кувшином горячей воды в руках.

Проворно принеся из кладовой пару утюгов и подставки для них, Кэти расстелила на столе одеяло, взяла из внушительного размера корзины свежевыстиранную простыню, разложила ее на одеяле и принялась гладить.

– Ну и ловко же ты выудила шиллинг у Джона из кармана, – заметил Дэниэл, глядя на новую служанку с таким восхищением, что она не удержалась, похвасталась:

– Я еще и замки умею вскрывать!

– Правда?! – чуть не задохнулся от восторга мальчик и, когда Кэти кивнула, захохотал: – Вот здорово! С тобой интересно, не то что с другими девчонками. Пожалуйста, покажи, как ты вытащила монету, ну покажи!

– Нет уж, хватит с тебя, Дэниэл! – властно вмешался в их разговор Джон Смит, и мальчик тотчас притих. – Не надо приставать к Кэти с глупыми расспросами, лучше расскажи, чем ты собираешься сегодня заняться, раз у тебя нет уроков.

– Мама сказала, что я могу пойти в типографию к Бенджамину, – послушно начал рассказывать Дэниэл. – Он как-то пообещал научить меня набирать газету, если я подучу грамматику. Я и подучил, так что теперь пусть выполняет свое обещание.

И, довольный собой, он гордо вскинул подбородок.

– Да уж, – ухмыльнулся Джон. – Я уже слышал, что ты вышел в первые ученики по грамматике. И, думаю, об этом знает уже весь Бостон!

Мальчик широко открыл глаза от изумления, а потом его круглая, испещренная веснушками мордашка горестно сморщилась.

– Мама, это все она! – схватившись руками за голову, простонал он. – Хвастается мной на каждом углу. Никакого с ней сладу!

Это было так комично, что Кэти расхохоталась. Гладя белье, она исподтишка наблюдала за хозяйским сыном и Смитом, и ей бросилось в глаза, что мальчик ловит каждое его слово, без пререканий выполняет все требования странного посетителя. Кэти удивилась: ей казалось, что Смит не из тех, кто умеет находить общий язык с детьми. Но потом она пришла к выводу, что мальчик не просто давно и хорошо знает Смита, но и, по-видимому, просто обожает его.

– Расскажи мне что-нибудь, Джон, – попросил Дэниэл, подпирая ладонью подбородок.

– Неужели тебе еще не надоело слушать про чаепитие, малыш? – с досадой вздохнул Смит, откидываясь на спинку стула и вытягивая под столом свои длинные ноги.

– Нет, расскажи мне что-нибудь новенькое! Вытащив карманные часы, Смит посмотрел на них и покачал головой:

– У нас нет на это времени, Дэнни! Если хочешь помочь Бенджамину Идсу с набором свежего номера «Бостонской газеты», то отправляйся в типографию сейчас же. Идс с Гиллом всегда приступают к работе еще до рассвета, так что не мешкай!

Кэти не верила своим ушам – что он говорит, этот липовый Джон Смит?! От изумления она даже перестала гладить, а Дэниэл вскочил на ноги и стремглав выскочил на улицу через черный ход, только дверь хлопнула. Девушка перевела ошеломленный взгляд на виновника этого переполоха и встретилась с проницательными серыми глазами, которые в упор ее рассматривали.

– Чего это ты всполошилась? – усмехнулся Смит. – Что, у меня вдруг выросли рога? Что тебя так взволновало? Какие мысли бродят в твоей хорошенькой головке?

– Что тут непонятного? – воскликнула Кэти. – «Бостонская газета» считается одной из самых радикальных – это известно даже мне, хоть я здесь всего несколько дней!

– Ну и что с того?

– Как может Молли позволить своему сыну работать в типографии, которая печатает газету мятежников? Дэнни еще ребенок, вдруг его сцапают солдаты?

– Губернатор Гейдж пока еще не запретил газеты вигов, – пожал плечами Смит, явно не разделяя негодования девушки.

– Но он непременно это сделает, – убежденно сказала Кэти, вновь принимаясь за работу. – И тогда мальчика обвинят в измене королю.

– Как сказал однажды один знакомый законник по имени Патрик Генри[9]9
  Патрик Генри – один из лидеров американской революции, выступал с резкой критикой политики Англии по отношению к американским колониям


[Закрыть], – осклабился ее собеседник, – «Если это измена, давайте все станем изменниками!»

– Вы, сэр, как я погляжу, за словом в карман не лезете, – без тени улыбки ответила она.

– По-твоему, это плохо?

– А не боитесь, что вас арестуют? – вопросом на вопрос ответила Кэти.

– Помилуй бог, да за что же? – с искренним, как показалось Кэти, удивлением спросил Смит. – Разговоры о восстании против короля не считаются преступлением, по крайней мере, пока. А если за них начнут наказывать, то и пострадать не жалко, потому что это восстание – дело справедливое.

Кэти презрительно хмыкнула.

– Уверена, так говорят все подстрекатели, – заметила она сурово. – Вы ли, ваш Патрик Генри, Сэмюэл Адамс в своих язвительных статьях или другие писаки из «Бостонской газеты», которую будет набирать Дэнни для Бенджамина Идса, – все вы дудите в одну дуду: «Восстание, долой короля-тирана, свобода и независимость!» Слова, слова, слова – пустая болтовня, в конечном итоге! Кому от них легче?

– Неправда, слова могут изменить мир, – ответил Смит убежденно, улыбаясь горячности, с которой она возражала. – Откуда у тебя в твоем возрасте такой скептический взгляд на мир и на людей? – Он наклонился вперед и, подперев подбородок ладонью, задумчиво добавил: – Как юная девушка может быть такой циничной?

– Я вовсе не циничная, – поправила его Кэти, ставя остывший утюг на огонь. – Просто я вижу жизнь такой, какая она есть, не заблуждаясь на ее счет. И не такая уж я юная, между прочим.

Сняв с огня второй утюг, который уже достаточно нагрелся, она вновь начала гладить.

– Ну разумеется, – с самым серьезным видом поддакнул Смит. – Тебе, наверное, все девятнадцать. Это уже солидный возраст, ясное дело!

Почувствовав, что он ее дразнит, Кэти нахмурилась.

– Мне двадцать, – сердито поправила она собеседника, перестав гладить, – и нечего надо мной издеваться. В этом возрасте, – добавила она тихо, – теряешь все иллюзии…

– Не знаю, не знаю… К примеру, у меня еще сохранились две-три, хотя мне уже за тридцать. Так что не увиливай от прямого ответа, рассказывай, как на духу, откуда у тебя такой цинизм?

Вздохнув, Кэти снова взялась за утюг. Почему Джон Смит так настойчиво ее расспрашивает? Наверное, лучше ему сказать, ведь она хочет от него ответной откровенности – чтобы выведать его секреты, надо поделиться своими, хотя бы отчасти, тогда он будет ей доверять!

– Когда я была еще совсем маленькой, – начала Кэти свой невеселый рассказ, – моя мать стала любовницей одного богатого джентльмена. Мой отец бросил ее задолго до моего рождения, не желая идти под венец, так что у нее просто не было выбора, ведь жизнь очень сурова к слабым, беззащитным женщинам. Вы бы видели, как третировали мою бедную маму снобы-аристократы, среди которых прошло мое детство! Мне этого никогда не забыть! – Она подняла глаза на человека, сидевшего напротив, и с горечью продолжила: – Такая жизнь быстро свела ее в могилу – мама умерла совсем молодой, когда мне было всего десять, а ее покровителю я была не нужна, поэтому он отослал меня в приют. Я прожила там полгода, потом сбежала.

– Неужели ты с тех самых пор живешь одна и сама добываешь себе кусок хлеба? – удивился он с ноткой сочувствия в голосе.

– Не смейте меня жалеть! – яростно накинулась она на него, с размаху опуская тяжелый утюг на подставку. – Я этого терпеть не могу! Да, я жила одна с десяти с половиной лет, сама добывая себе пропитание, и, поверьте, у меня это неплохо получалось! Знаете, чему меня научила жизнь? О, это очень простая истина – что бы ни болтали люди, как бы они ни призывали бороться за свободу, человек без денег и без благородной родословной никогда не будет по-настоящему свободен!

– Я согласен с тобой, – кивнул Джон, – если речь идет о монархии. А если народ будет сам управлять собой, без короля?

– Без короля? Нет, это невозможно!

– Но почему? – наклонился он к ней через стол, буравя горящими глазами. – Почему ты говоришь «невозможно», даже не задумываясь о том, что мы можем сами выбирать себе правителей? Как ты не понимаешь, Кэти, в этом-то и заключается самое главное! Если мы получим возможность выбирать себе правителей, то люди всех сословий будут жить гораздо лучше, чем сейчас.

Поддавшись силе его убеждения, Кэти представила себе, как хорошо будет без короля, когда у кормила власти вместо чванливых аристократов встанут люди, избранные народом, и в ее сердце зажглась искра надежды, правда, только на мгновение.

– Такого никогда не будет! – сказала она уверенно, сняла со стола выглаженную простыню и аккуратно сложила ее. – Положение в обществе, деньги, воспитание и связи – только это имеет значение в жизни. Короли правят нами потому, что у них самая большая мошна, самое лучшее воспитание и самое высокое положение в обществе, и вы хоть соловьем пойте, но ни за что не убедите меня, что может быть иначе – честнее и справедливей. Кому, как не мне, знать, как несправедлива жизнь к тем, кто не принадлежит к привилегированному классу. Таким, как я, приходится лезть вон из кожи, чтобы не подохнуть с голоду, и так будет всегда!

Она положила на стол отглаженную простыню и вышла из кухни, даже не оглянувшись на Джона Смита, – она презирала его за то, что он поманил ее несбыточной надеждой. Подумать только, он сказал, что народ может управлять собою сам! Что за бредни! Нет, виконт Лоуден – вот единственный человек, который в силах дать ей свободу, и об этом ни в коем случае нельзя забывать!

Прошло уже больше недели с того дня, как Кэти стала служанкой в «Русалке», но пока ей так и не удалось добыть никакой сколько-нибудь ценной информации. Все это время девушка почти не выходила из кухни, без устали моя посуду, отчищая закопченные горшки, поддерживая в очаге огонь, и Джона Смита видела мельком, всего два-три раза. Она понимала, что так продолжаться не может: если и дальше торчать в кухне, того и гляди провалишь секретное задание виконта! На следующий день ей предстояла встреча с капитаном Уортом на Норт-сквер, а что она ему скажет, какими сведениями о тайном противнике блеснет? Кроме того, даже отпроситься на эту встречу у хозяйки под благовидным предлогом будет не так-то просто!

Обо всем этом Кэти размышляла, перемывая очередную стопку грязной посуды, принесенной из зала. Смахнув с тарелки объедки в ведро, девушка с горечью подумала о том, что совсем недавно, когда она работала на ферме Джеймса Уиллоуби в Виргинии, такие отбросы показались бы ей самой желанной пищей – ее хозяин был очень скуп, когда дело касалось кормежки для почти дармовых слуг, зато очень щедр на тумаки и подзатыльники. Слава богу, что теперь он далеко и является Кэти только в кошмарных снах! Но если она не добудет для Лоудена действительно ценной информации, кошмар может стать явью! При воспоминании о прежнем хозяине Кэти задрожала от страха, однако быстро взяла себя в руки. Виконт, конечно, переоценил ее способности, рассчитывая на успех в такой короткий срок, но она верила в удачу…

Надо постараться разнюхать еще что-нибудь! Похоже, что задняя комната таверны служила местом тайных встреч Джона Смита со своими сообщниками. По крайней мере, они собрались там в ту ночь, когда Кэти появилась в «Русалке»: она видела собственными глазами, как в заднюю комнату вошли Смит, Эндрю Фрейзер и еще два человека, плотно прикрыв за собою дверь.

Они пробыли там несколько часов, притворяясь, что собрались на дружескую вечеринку. Разыгрывать этот спектакль им помогала Молли, то и дело носившая в заднюю комнату подносы, уставленные кружками с элем. Но Кэти не проведешь! На следующее утро она осмотрела землю под окном этой комнаты и обнаружила там лужу замерзшего за ночь эля. Похоже, Джон Смит и его товарищи вовсе не пьянствовали, а передавали друг другу секретную информацию и обсуждали планы мятежа против короля! Если бы ей удалось пробраться тайком в заднюю комнату, можно было бы подслушать их разговоры! Конечно, это еще не улика против Смита, но полученные таким путем сведения помогут раздобыть и улики.

Пожалуй, надо напроситься в помощницы к Молли, которая разносит посетителям эль. Мунро наверняка не станет возражать – первые несколько дней славный трактирщик, как ему и положено, поглядывал на Кэти подозрительно, опасаясь за сохранность своего добра, но, убедившись, что ничего не пропало и даже его драгоценные запасы спиртного остались в целости, он проникся к новой служанке большой симпатией. К тому же она пустила в ход свои чары, и к концу недели простодушный Дэвид был уже полностью в ее руках.

Погрузившись в размышления, Кэти перестала скрести грязную тарелку и уставилась в кухонное окно невидящим взглядом. Странная птица этот Джон Смит – одевается как безработный рыбак, а манеры, весь его облик выдают в нем джентльмена. Как и от кого он получает информацию, которую передает сообщникам в задней комнате «Русалки»? Это надо непременно выяснить, но как? Если начать расспрашивать о Джоне Смите хозяев и посетителей, это обязательно вызовет подозрение.

– Ты что, спишь на ходу, Кэти? – прервал ее размышления удивленный голос Молли. – Я жду чистые тарелки.

– О, простите, – вдрогнув, ответила девушка. – Я просто задумалась. Этого больше не повторится!

– Сполосни-ка и это, милая, – сказала хозяйка, водружая на стол возле Кэти поднос с оловянными кружками. – Бедная девочка, вымыть такую прорву посуды! Кто-кто, а уж я-то знаю, какое это муторное занятие, – немудрено, что ты немного отвлеклась. Ну, и о чем же ты тут мечтаешь, скажи на милость?

– Ни о чем… – пожала плечами Кэти, кладя одну из кружек в тазик с мыльной водой, и вдруг замолчала – ей в голову пришла замечательная мысль о том, как побольше разузнать о загадочном Джоне Смите, не вызывая подозрений: надо прикинуться влюбленной в него. Добрая болтливая Молли наверняка выложит всю его подноготную. – Вообще-то я… гм-м… думала о Джоне Смите, мэм… – умело разыгрывая смущение, добавила Кэти.

– Вот как? Тогда мне понятно, почему у тебя такой мечтательный вид, – хихикнула Молли, взяв полотенце, чтобы вытереть вымытые кружки. – Джон видный мужчина!

– И такой славный, – опустив голову и пряча глаза, как влюбленная дурочка, сказала Кэти.

– Джона Смита можно назвать каким угодно, но уж никак не славным! – расхохоталась хозяйка.

– По крайней мере, мне он показался славным…

– Правда? – переспросила Молли, заглядывая Кэти в глаза.

– Да! Но он всегда выглядит таким грустным и одиноким… У него есть семья?

– Если и есть, то я ничего о ней не знаю, девонька.

– Очень жаль, – пробормотала Кэти, – ведь он и Мунро закадычные друзья.

– Да, они дружат уже много лет, – согласилась Молли.

– И Дэнни его просто боготворит…

– Верно, – ответила добрая женщина со вздохом, – но я не уверена, что это хорошо.

– Почему?

– Джон очень замкнутый человек, он ни с кем не сходится накоротке, а дети ведь очень бесцеремонны – им невдомек, что в дела взрослых им не следует совать свой нос. Джон, например, не любит распространяться о себе.

– Он такой странный и загадочный, – продолжала начатую игру Кэти.

– Можно и так сказать, – ответила Молли и замолчала.

Кэти ждала, что она продолжит разговор, однако пауза затягивалась – хозяйка явно не желала обсуждать щекотливую тему.

Но девушка была не из тех, кто легко сдается.

– А сегодня Джон придет в «Русалку»? – спросила она.

– Да, – сказала хозяйка, – и на сей раз немного раньше обычного. Я обещала приготовить его любимые рыбные котлеты. Джон… – Молли запнулась: видимо, хотела что-то добавить, но передумала и сказала только: – …Обожает рыбные котлеты по моему рецепту.

– Вот и хорошо! – обрадованно заметила Кэти. – Пусть хоть раз поест как следует, по-домашнему. Все эти его приходы и уходы ни свет ни заря – он наверняка питается как придется и очень мало спит.

Лицо Молли прибрело озабоченное выражение.

– Ты слишком много о нем думаешь, – заметила она с тревогой. – Ты что, всерьез в него влюбилась? Сейчас же выброси его из головы! Джон, конечно, мужчина красивый, но он не из тех, кого можно на себе женить, заруби себе на носу!

– Что вы, да у меня этого и в мыслях не было. Я только беспокоюсь о его здоровье! – принялась разубеждать ее Кэти с таким жаром, что простодушная Молли окончательно уверилась в прямо противоположном. – И потом, он такой загадочный, что поневоле возбуждает любопытство!

– Вот-вот, а любопытство, как тебе, должно быть, известно, сгубило кошку. Вот что я тебе скажу, девонька: такие, как Джон Смит, совершенно не годятся в мужья. Многие девицы увивались вокруг него, и ничего путного у них не вышло. Вот тебе мой совет: если не хочешь остаться с разбитым сердцем, найди себе хорошего, надежного парня, а не вертопраха, который приходит и уходит, когда ему вздумается!

Надеясь, что ей удалось наставить на путь истинный глупую девчонку, добрая женщина откинулась на спинку стула и добавила:

– Что-то я с тобой заболталась. Пожалуй, пора вернуться в зал. Кстати, завтра поутру мне придется идти на рынок за продуктами, так что сегодня вечером мы с тобой составим список покупок. Ох и не люблю я ходить на рынок! Совершенно не умею торговаться, а тут еще нехватка продуктов из-за Портового указа, и цены растут не по дням, а по часам – просто ужас!

У Кэти перехватило дыхание от радости – само провидение посылало ей возможность отправиться завтра на Норт-сквер для встречи с Уортом.

– Почему же вы ходите на рынок, если так его не любите? – спросила она у хозяйки с самым невинным видом.

– А что делать? Кто согласится сделать это за меня?

– Я могла бы сходить на Норт-сквер вместо вас.

– Вот как? – удивленно подняла брови хозяйка и рассмеялась. – С какой это стати мне посылать за продуктами для пивной девушку, которая обожает таскать у людей из карманов часы и деньги?

– Я куплю все, что нужно, по гораздо более выгодной цене, мэм, вот с какой стати. Я умею торговаться, как никто! – заявила Кэти.

– Откуда такая самоуверенность? – раздался позади них знакомый мужской голос.

Обе женщины обернулись – это был тот, о ком они только что говорили, – Джон Смит. Он стоял, непринужденно прислонившись к дверному косяку со скрещенными на груди руками, и с холодным интересом смотрел на девушку. Прежде чем Кэти успела ответить, он насмешливо добавил:

– Впрочем, ясно, откуда – дает себя знать богатый опыт. Знаешь, Молли, эта особа права: она заставит торговцев сбавить цены, потому что может заговорить зубы и вскружить голову самому королю Георгу. Так что отпусти ее на рынок, но ни в коем случае не доверяй ей денег, иначе не дождешься ни денег, ни продуктов, ни новой помощницы!

От холодного огонька в его глазах Кэти захотелось съежиться. Этот странный человек, всегда появлявшийся, как чертик из коробочки, смотрел на нее так, словно знал про нее абсолютно все, в том числе и все до одной уловки из ее обширнейшего арсенала. «Проклятие, – подумала девушка с дрожью, каждой клеточкой ощущая исходившие от Смита флюиды опасности, – неужели он догадывается, что я за ним шпионю? Нет, не может быть! На самом деле ему ничего обо мне не известно, он только делает вид, что знает о моей тайне».

Но как Кэти себя ни уговаривала, в душе она понимала, что очень рискует. Если Смит и впрямь задался целью во что бы то ни стало выяснить, кто она такая, это могло поставить под угрозу не только ее задание, но и саму жизнь.