Текст книги "Влюбленный опекун"

Глава 12

«Арканум» вернулся в бухту Папеэте пять дней спустя после шторма. Он мог бы возвратиться раньше, поскольку шторм длился не более двух дней, но Гриф провел еще три дня, бесцельно курсируя среди Подветренных островов, придумывая различные причины, по которым он не хотел возвращаться, и спрашивая себя, какого черта его все-таки тянуло назад. Решение наконец было принято, когда наблюдатель сообщил, что видит на горизонте Таити. Гриф притворился, что продолжает дремать в тени рубки, а когда в конце концов открыл глаза, они уже подошли так близко к острову, что было бы нелепо поворачивать в открытое море.

Едва они встали на якорь, как Гриф услышал пронзительный голос, окликнувший его, и, повернувшись, увидел подругу Тесс Майну Фрейзер, взбирающуюся на борт из каноэ.

– Капитан! – приветствовала она его по-французски. – Вы так долго отсутствовали, что я уже не надеялась когда-либо увидеть вас!

Гриф посмотрел мимо нее, ожидая увидеть Тесс, но, как оказалось, островитянка приплыла одна.

– Вы должны поскорее сойти на берег, – продолжила Майна, не давая ему времени на ответ, – и помочь мне. Тете исчезла!

Гриф, сдвинув брови, посмотрел на нее.

– Тете...

– Ну да, леди Тесс, – сказала Майна нетерпеливо. – Мы называем ее Тете. Капитан, она не вернулась домой после шторма.

Грифу потребовалось некоторое время, чтобы осознать, о чем говорит таитянка, затем он почувствовал, как от страха за Тесс кровь застыла в его жилах.

– Вы искали ее? – спросил он и сразу понял глупость своего вопроса. – Я имею в виду – вы знаете, где она может быть?

– Где угодно! – воскликнула Майна, неопределенно махнув рукой. – Она отправила мистера Сидни в горы, и он тоже пока не вернулся, но с ним два проводника. А Тете ушла одна. О, капитан, вы должны помочь мне найти ее. Я пыталась обратиться в полицию, но они французы и плохо знают остров.

Гриф представил Тесс, одинокую и страдающую, в какой-нибудь забытой Богом долине или хуже того... Подавив волнение, он попытался мыслить здраво.

– Куда предположительно она могла пойти? – настойчиво спросил он. – Кто-нибудь видел ее?

Прошло трое суток, а он продолжал повсюду задавать этот вопрос и получал один и тот же ответ: молчание или красноречивое пожимание плечами. Как и предсказывала Майна, местные власти проявили к поискам полное равнодушие. Французы считали, что отсутствие Тесс связано с семейной ссорой, и несколько раз спрашивали у Грифа, почему он так бил свою жену, что она сбежала от него. Узнав, что Тесс не является его женой, они вообще потеряли интерес к этому делу и посоветовали ему найти другую любовницу, поскольку на острове есть много девушек, которые с удовольствием составят ему компанию.

В конце концов Гриф отказался от услуг полиции. Они с Майной организовали собственные поиски и, задействовав его немногочисленных людей, разбрелись по острову.

После трех бесплодных дней и ночей Гриф сидел на шершавом пне старой пальмы в деревушке, название которой он не мог выговорить. Напротив него среди буйной зелени белел остроконечный шпиль церкви, а в кустах шуршал и тихо похрюкивал поросенок. Майна находилась рядом, ведя длинную беседу со стариком, чинившим рыболовные сети. Гриф не понимал ни слова из их разговора, однако знал, что все напрасно: члены его команды возвращались один за другим, так ничего и не обнаружив. Нигде не было даже каких-нибудь намеков на присутствие Тесс, а ведь прошло уже восемь дней после ее исчезновения.

Восемь дней.

Гриф мысленно перебирал все возможные варианты того, что могло с ней случиться. В этом тихом раю он повсюду видел опасности. Тесс могла упасть с утеса, утонуть в прибое, подвернуть ногу в каком-нибудь отдаленном месте и теперь медленно умирать от голода. В прибрежных водах рыскали акулы, а на берегу могли встретиться сбежавшие с проходящего корабля люди, которые были не в ладах с законом и не отличались порядочностью: бунтовщики, беглые рабы, убийцы...

Резко поднявшись, Гриф пересек небольшую лужайку и, взбежав по ступенькам крыльца, вошел в церковь. Внутри было прохладно и пахло цветами, оставленными с прошлого воскресенья на алтаре. Он сел на скамью, бесцельно глядя на побеленные стены. В церкви было тихо, если не считать легкого шума ветра и слабого эха от звонкого голоса Майны снаружи.

Через минуту Гриф сполз со скамьи и опустился на колени на грубый дощатый пол. Он уткнулся лицом в ладони и начал делать то, чего не делал пятнадцать лет. Он стал молиться.

Это была необычная молитва. Она не была даже обращена непосредственно к Богу. Гриф возлагал свои надежды на того, кто мог услышать его, кто мог ответить, кто мог взамен его обещаниям вернуть ему Тесс живой. «Я сделаю все, что угодно, – молился он. – Только пусть она вернется. Не дай ей умереть, испытать страдания или мучиться от страха».

Он молился очень долго и страстно и даже не заметил, как Майна вошла в церковь.

– Рифон, – тихо сказала она, дотрагиваясь до его плеча и произнося его имя на свой манер. – Не беспокойся. Ты найдешь ее. – Когда он наконец поднял голову и встал с колен, Майна улыбнулась ему немного странной улыбкой и добавила: – По-моему, Тете должна быть очень счастлива, оттого что ты так заботишься о ней.

Гриф не знал, что ответить на это.

– Ты узнала что-нибудь? – спросил он.

– Да. – Ее карие глаза неотрывно смотрели на него.

– Ну так говори. – Он не мог понять по выражению ее лица, хорошая это новость или плохая, однако в том, как Майна смотрела на него, было что-то необычное.

– Старик одолжил ей каноэ неделю назад. Он сказал, что она до сих пор не вернула его.

– Неделю назад... – Гриф сжал сиденье скамьи. – После шторма?

Майна немного поколебалась, затем сказала приглушенным голосом:

– Нет, до шторма.

Гриф почувствовал, как кровь отхлынула от его лица.

– Он знает, куда она отправилась?

Майна уставилась в пол, и ее нежелание говорить отозвалось острой болью в сердце Грифа, словно его полоснули ножом.

– Пожалуйста, – произнес он дрожащим голосом, – скажи мне.

Она вздохнула и, откинув назад темные волосы, посмотрела ему в глаза.

– Старик говорит, что она отправилась на Мити-Попоа, это атолл к югу от острова. Он находится не очень далеко, примерно миль двадцать.

– Значит, кто-то поехал туда с ней?

– Нет.

– Нет? Ты хочешь сказать, что она отправилась в двадцатимильное путешествие на весельном каноэ одна перед штормом? Не могу поверить. Вряд ли она смогла бы на такой лодке пересечь даже бухту, не то что двадцать миль в открытом океане.

– Почему нет? – сказала Майна, словно защищаясь. – Например, я могу. А она ведь не знала, что надвигается шторм.

– Не знала? Боже милостивый! – Гриф наконец дал волю своему гневу. – Она может быть безрассудной, но не глупой. Ты уверена, что старик говорит правду?

– Конечно! – воскликнула Майна. – Зачем ему придумывать что-то? Ты не знаешь, Рифон, но Мити-Попоа считается проклятым местом, и если она захотела поехать туда, то могла сделать это только в одиночку. Никто не стал бы сопровождать ее. Должно быть, сейчас она все еще там, без еды и воды!

– Но почему, черт возьми, она отправилась в такое место?

– Наверное, просто хотела собрать редкие образцы растений. Ну да, теперь я вспомнила! Она говорила, что хочет найти там какой-то особый цветок, о котором рассказывал ее отец и который расцветает только после дождей. Вот почему она поехала туда перед штормом. Я уверена, что она все еще там, Рифон!

В энтузиазме Маины было что-то не совсем естественное, и Гриф подумал, что, возможно, она старается поднять его настроение. Это была весьма добросердечная девушка.

– Ты должен поехать туда и забрать ее. – Взяв Грифа за руку, Майна вывела его из церкви. – Старик сказал, что Тете взяла с собой воды и еды всего на несколько дней. Наверное, у нее какие-то проблемы, иначе она давно бы вернулась назад.

– Это мы скоро узнаем; лишь бы она действительно оказалась там, – мрачно заметил Гриф.

С каждой новой подробностью относительно Тесс у него возникало все больше опасений, что она могла погибнуть, а тут еще ужасные мысли об акулах, о жутких волнах во время шторма, которые могли достигать высоты в двадцать футов и более.

– Я соберу команду, и завтра мы отправимся туда на корабле, – решительно сказал он.

– О нет! – воскликнула Майна. – Туда нельзя подойти на корабле. Там нет места для стоянки, и даже на баркасе невозможно проникнуть к атоллу. Говорят, что и на каноэ очень трудно пробраться сквозь рифы. Правда, никто из островитян не захочет поехать туда, но... У этого старика дед был священником на Мити-Попоа. Думаю, если ему предложить немного денег, он сможет доставить тебя туда.

Гриф взглянул на морщинистого таитянина, который продолжал спокойно чинить сети.

– Хорошо, сколько будет достаточно?

– Пять франков.

– Полагаю, ты это уже обсудила с ним?

– О да. Я знала, что ты захочешь поехать.

Гриф заколебался. Он вовсе не хотел появиться на этом чертовом атолле и обнаружить, что Тесс там нет. Однако, так или иначе, выбора у него не было.

Он повернулся к Майне.

– Скажи, что он получит свои пять франков. Скажи также, что я хочу отправиться к этому атоллу немедленно.

Мити-Попоа был хорошо знаком Тесс. Белый песок, тенистые кокосовые рощи, тихие чистые воды лагуны – все это служило своеобразным укрытием для нее и Майны в юные годы. Лагуна казалась достаточно большой, но сам по себе островок был крошечным, так что мало кто из таитян посещал его, предпочитая для отдыха и развлечений более обширную группу атоллов к северу от Таити.

Тесс устроила свое убежище в центре островка, где густой кустарник обеспечивал ей защиту от постоянно дующих ветров. После шторма часто шли дожди, и она дополнительно укрыла свою небольшую парусиновую палатку слоем пальмовых листьев, так что внутри было совершенно сухо. Дождевую воду она собирала в оловянную посудину и имела достаточный запас сушеной рыбы, бананов, плодов хлебного дерева, чтобы благополучно существовать в течение определенного времени. Сначала Тесс вволю ела, ничего не делала и только ждала, бродя по искристому побережью, однако через неделю она уже иначе взглянула на сложившуюся ситуацию и начала более рационально расходовать сушеную рыбу, а также пользоваться сетью и крючками, которые захватила с собой, чтобы пополнить запасы, бродя по мелководью лагуны. Ей помогали навыки, которые она приобрела много лет назад. После значительных усилий Тесс поймала в сети угря и еще всякую мелочь.

Эта деятельность отвлекала ее от мысли, что, возможно, никто так и не приедет за ней. После полудня она, устав от хождения по воде с поднятой до пояса юбкой, укрывалась от солнца в тени кокосовой рощи и тогда начинала осознавать, что эта ее выходка была глупейшей из всего того, что она вытворяла когда-либо. Ей оставалось надеяться только на то, что Майна приедет за ней, прежде чем она действительно будет вынуждена утолять жажду кокосовым молочком и питаться мелкой рыбешкой.

Надев чулки и ботинки, Тесс целый час занималась чисткой и разделыванием угря, чтобы замариновать его в винном уксусе, а потом уныло сидела в тени на берегу, чувствуя себя Робинзоном Крузо и размышляя, вернется ли она когда-нибудь опять к цивилизации. Все же Тесс, как могла, старалась сохранять бдительность, но усталость, равномерный шум прибоя в рифах и шелест пальмовых листьев убаюкали ее, и она уснула.

Когда Тесс проснулась, она, испуганно вскочив на ноги, сразу принялась осматривать горизонт и тут же в пятидесяти ярдах от берега заметила парус одинокого каноэ. Двое обнаженных по пояс мужчин спрыгнули в воду и быстро вытащили лодку на песок. Одного из мужчин Тесс не могла распознать, однако другой, с блестящими золотистыми волосами, несомненно, был Грифом.

Тесс замерла. Отчего-то вместо радости ее вдруг охватила паника, и первой ее мыслью было убежать, спрятаться. Но капитан уже заметил ее; он выпрыгнул из каноэ и побежал к ней по пляжу, с трудом вытаскивая ноги из глубокого песка.

Тесс стояла, словно окаменев, не в силах сдвинуться с места.

Приблизившись, Гриф остановился, тяжело дыша и глядя на нее, словно на ожившее привидение.

– Черт возьми, какая же ты ужасная глупышка! – Он грубовато обнял ее.

Гриф так крепко сжимал Тесс, что у нее заныли ребра; тем не менее она смущенно прильнула к нему с чувством радости и вины. Разумеется, ужасно, что она обманула его, и все же...

Она прижалась щекой к его груди, слишком счастливая, чтобы о чем-нибудь думать.

Наконец Гриф ослабил объятия, но не отпустил ее.

– Ты в порядке? – спросил он.

Тесс робко кивнула, не отрывая глаз от его горла, где под загорелой кожей пульсировала жилка. Ей ужасно захотелось коснуться языком прилипших к ней песчинок.

Внезапно Гриф, повернувшись в сторону оставленного каноэ, громко крикнул:

– Эй! Подожди! Какого черта...

Именно таким голосом он часто отдавал команды на борту своего судна. Звук оказался настолько громким, что Тесс непроизвольно попятилась.

Тем временем каноэ направилось к кромке рифов. Легкое суденышко находилось уже почти вне досягаемости, когда сидевший в нем старик махнул рукой и ответил что-то по-таитянски.

– Чертов ублюдок! – с досадой произнес Гриф. – Он таки уплыл!

Тесс негромко кашлянула.

– Он сказал, что вернется.

– Вернется? Тогда куда он поехал?

– Думаю, назад на Таити.

– Что?

– Он сказал, что вернется завтра, – быстро ответила Тесс, стараясь, чтобы волнение не выдало ее.

– Завтра? – Гриф схватил ее за руку. – Но почему, черт возьми, он не забрал нас сегодня?

– М-м... – История о суеверном проклятии, которую придумала Майна, теперь казалась Тесс нелепой. – Может быть, он неправильно понял то, что от него требуется?

– Я не говорил ни слова этому старому колдуну. Твоя подруга Майна разговаривала с ним... – Возбуждение Грифа постепенно улеглось, и он взглянул на Тесс пытливым взглядом. – Как ты добралась сюда?

Тесс вздохнула:

– Разумеется, на каноэ.

– И где оно?

Она махнула рукой вдаль.

– Шторм. Он смыл каноэ и унес в океан. – Тесс явно не умела лгать, ее объяснение показалось неубедительным даже ей самой.

Гриф, очевидно, почувствовал подвох и подозрительно сузил глаза.

– Почему же ты не оттащила его подальше на берег?

– Оно было слишком тяжелым.

Подходящее объяснение, решила Тесс, но, к сожалению, оно прозвучало так же неубедительно, как и предыдущее.

Гриф задумчиво устремил взгляд на горизонт, а затем, после недолгой паузы, небрежно произнес:

– Полагаю, после дождей, редкие цветы наконец распустились.

Тесс сдвинула брови.

– Цветы?

– И много ты их собрала? – Он пристально посмотрел на нее. – Хотелось бы взглянуть.

– Но я не собирала... – Чувствуя, что попалась, Тесс внезапно замолкла.

– Значит, не собирала?

– Дело в том... – поспешно пояснила она, – понимаешь, для сбора цветов не было подходящих условий.

– Странно, но отчего-то я не верю тебе. – Гриф прищурился.

Тесс съежилась.

– Ты и твоя подруга затеяли дурацкую интрижку, – продолжал он, и в его голосе ей почудилась угроза. – Вы все спланировали заранее, не так ли? Майна с самого начала знала, где ты, и заставила меня... Ты представляешь, что я мог подумать? – В его голосе звучал металл. – Ты знаешь, что это такое – провести три дня, точнее, семьдесят два часа, на ногах, занимаясь поисками по всему острову? Боже, Тесс, ты даже не представляешь, что я чувствовал, не найдя тебя!

Тесс, не поднимая глаз, молчала.

– Черт тебя возьми! – наконец крикнул Гриф. – Это что, еще один способ надавить на меня? Думаешь, это принесет тебе дополнительную выгоду? Сколько процентов? – Его голос дрожал от гнева. – Видимо, путешествия, устроенного мистером Сидни, оказалось недостаточно и Майна Фрейзер с твоего согласия решила окончательно добить меня? Что ж, у меня есть новость для тебя, Тесс. Ты получишь все сполна. Ты получишь мой корабль, получишь меня, погрязшего в долгах, из которых мне никогда не выбраться. Боже, я едва не сошел с ума, думая, что тебя сожрали акулы. Сидя на корабле, я думал о тебе день и ночь... – Он осекся и посмотрел на Тесс взглядом, от которого у нее закружилась голова.

Разумеется, Тесс понимала, что заслужила эту головомойку. Она ужасно сожалела... и в то же время была безумно рада. Он думал о ней, он беспокоился за нее...

– Хочешь есть? – тихо спросила она.

– Нет.

– А я только что поймала угря.

– Угря? – Если бы она поймала старый башмак, он, наверное, не проявил бы большего отвращения. – Как, черт возьми, ты ухитрилась сделать это?

Тесс осторожно взглянула на него сквозь полуопущенные ресницы.

– Это было нелегко.

– Я ненавижу рыбу.

Тесс с трудом сдержала улыбку.

– Этого хватит на двоих.

К тому времени, когда Тесс закончила мыть оловянные тарелки, стало уже почти темно. Она хлопотала по хозяйству, стараясь сдержать нервную дрожь.

Когда на раскаленные угли костра с шипением упали первые крупные капли начинающегося дождя, Гриф выругался, а Тесс поблагодарила природу за помощь в осуществлении ее плана. Прихватив кухонную утварь, она нырнула внутрь палатки, предоставив Грифу самому принять неизбежное решение.

Он принял его, когда дождь превратился в ливень. Шуршание капель, падающих на тщательно уложенные ветки пальмы, покрывающие палатку, сменилось грохотом, когда у входа в убежище появилась фигура Грифа. Он опустился на колени и выглядел таким намокшим и сердитым в бледном свете масляной лампы, что Тесс захотелось рассмеяться, но вместо этого она лишь молча протянула ему припасенное заранее полотенце. Энергично вытерсв волосы и лицо, Гриф провел полотенцем по обнаженной груди и недовольно посмотрел на лужицу, образовавшуюся под его мокрыми штанами.

Шум дождя был столь сильным, что за ним трудно было что-либо расслышать, поэтому Тесс молча указала на чистое место, застеленное мягким одеялом и потертой парусиной. Укрытие было достаточно большим, и двое могли уместиться в нем, вытянувшись во всю длину.

Когда Гриф сел на парусиновую подстилку, Тесс приступила к осуществлению своего плана. Она тоже села и прикрутила лампу, затем склонилась в полутьме, чтобы развязать шнурки.

Медленно стянув ботинки, она отставила их в сторону; при этом из-под плотного края юбки выглянули ее ступни в белых чулках. Некоторое время она смотрела на них, собираясь с духом. Ее сердце учащенно билось, когда она медленно потянула юбку до подвязки чуть ниже колена. Затем Тесс сняла чулок, и в слабом свете лампы обнажилась гладкая матовая кожа.

Гриф находился достаточно близко и вполне мог прикоснуться к ней, но он, стиснув край мокрой подстилки, лишь с мрачным видом наблюдал, как она снимает другой чулок. Потом Тесс вытянула стройные ноги и тут же поджала их под себя. Края юбки опустились, случайно оставив на обозрение Грифа пару белеющих нежных ступней. Она затаила дыхание.

Разумеется, Гриф ни на йоту не поверил в ее невинную застенчивость, но ему показалось, что Тесс не собирается намеренно мучить его. Однако, когда она вытащила шпильки и тряхнула головой, рассыпав по плечам темные волосы, он не выдержал и отвернулся к стенке палатки. Но и там Тесс продолжала преследовать его, поскольку на полотне четко выделялась ее тень. Она расчесывала волосы ритмичными движениями, и воображение подсказывало ему, что сейчас он сам мог бы поглаживать эти шелковистые локоны.

Внезапно шум дождя стих. Гриф продолжал смотреть на ее тень, которая казалась почти неподвижной, после того как Тесс отложила в сторону щетку для волос. Судя по силуэту, она склонила голову. Дождь прекратился так же быстро, как и начался, и только с листьев еще продолжали со звоном падать капли.

Тесс то сжимала, то разжимала пальцы ступней, и это небольшое бесхитростное движение вызывало у Грифа неистовое желание. Его неумолимо тянуло снова взглянуть на ее обнаженные ноги под юбкой, и он сел, дрожа, тогда как потребность прикоснуться к ней стиснула его горло, словно тисками. Гриф боялся пошевелиться, боялся дышать. Он слышал, как Тесс шуршит своими туалетными принадлежностями. Потом она вздохнула, как ребенок, готовящийся ко сну.

Гриф резко отвернулся и уткнулся лицом в подстилку, моля Бога дать ему силы сохранить самообладание, и его резкое движение напугало Тесс. Она видела, что он наблюдает за ней, опустив веки и стиснув челюсти, и, казалось, ей следовало быть довольной, потому что все шло так, как она хотела. Но вместо этого ее охватил страх. Она забыла, что должно последовать дальше в соответствии с их планом. Все, о чем говорила ей Майна, внезапно вылетело у нее из головы. Она предполагала, что капитан должен поцеловать ее, а потом... что потом?

– Гриф, – тихо произнесла она охрипшим от волнения голосом, – ты собираешься спать?

Он проворчал что-то, но не повернулся к ней; Тесс увидела лишь, как дернулось его плечо. Хотя Гриф лежал спокойно, во всем его теле чувствовалось напряжение, как будто он мог в любое мгновение вскочить и выйти из палатки.

– Пожалуйста. – Пальцы Тесс коснулись его плеча. – Мы можем поговорить?

– Убирайся к дьяволу, – хрипло произнес он.

Тесс облизнула пересохшие губы. Ее попытка воспользоваться представившейся возможностью сближения потерпела неудачу с самого начала. Может быть, ей не хватает смелости? Будучи крайне раздраженным, оттого что оказался в трудном положении на этом островке, Гриф мог не почувствовать ее попыток снова завязать с ним близкие отношения. Очевидно, ситуация требовала более решительных действий.

Тесс провела рукой по его влажному гладкому плечу, потом осторожно притронулась ладонью к спине.

Гриф снова дернулся, и она инстинктивно прижалась к нему, чтобы удержать; однако в этом не было необходимости. Гриф перевернулся на спину и погрузил пальцы в темные ниспадающие волосы Тесс.

– Чего ты хочешь от меня?

Тесс раскрыла губы, не зная, что сказать. Она вдруг смутилась: неужели он действительно не понимает?

– Да говори же!

– Я хочу... – Горло Тесс сжалось, и она почувствовала себя глупой и беспомощной. Однако, когда Гриф собрался снова отвернуться от нее, она взяла его за руку и выпалила, теряя разум: – Я хочу, чтобы ты любил меня! То есть я хотела сказать...

Гриф долго молчал, и Тесс, ожидая ответа, слушала глухие удары своего сердца.

– Чтобы я любил тебя?.. – повторил он, и в его голосе почудилось недоумение, как будто раньше он никогда не слышал таких слов.

Щеки Тесс пылали. Какая глупость! Как она могла обратиться к нему с таким желанием? Опустив голову, Тесс безрассудно переплела пальцы с пальцами Грифа.

– Пожалуйста, – прошептала она и провела пальцем по его мозолистой ладони.

Это легкое прикосновение вызвало жар во всем теле Грифа, и одновременно с тем в его душу закралось подозрение.

– Я не верю тебе, – хрипло произнес он, моля Бога лишь об одном – чтобы она оставила его в покое. Его напряжение достигло предела, и казалось, что он вот-вот разорвется на тысячи кусочков. – И потом, как же Элиот?

По ее лицу пробежала тень боли, и Тесс попыталась высвободить руку. Однако в этот момент Гриф сомкнул пальцы так сильно, что у нее перехватило дыхание.

– Стивен и я...

– Нет, не продолжай. – Гриф приподнялся и взял ее за плечи. Внезапно его охватила паника в связи с тем, что она может сказать. – Я ничего не хочу знать. – Он зарылся лицом в густую массу черных волос. – Забудь о Стивене. Забудь о нем, – прохрипел он, целуя ее в шею. Он ощущал податливую гибкость ее сильного тела и все больше терял голову. – Я буду любить тебя, Тесс. О Боже... да, я буду любить тебя, если ты хочешь этого.

Он отыскал ее губы и прильнул к ним долгим неистовым поцелуем, потом прижался к ней всем телом, не веря, что все это происходит на самом деле, а все, о чем он мечтал долгими ночами, наконец сбывается.

Его руки скользили по ее рукам, грудям и лицу, ощупывая знакомые черты, и Тесс задвигалась под ним, то ли сопротивляясь, то ли молчаливо соглашаясь, но теперь ему было все равно. Снова начался дождь, и его шум смешался с шумом в ушах Грифа. Он был оглушен и забыл обо всякой осторожности.

Тесс лежала под ним, податливая и изумленная, не понимая, почему так внезапно изменились обстоятельства. Ее дрожащие руки отыскали его твердые мускулистые предплечья и сомкнулись вокруг них. Неожиданно поцелуй причинил ей боль, хотя она помнила, что и прежде Гриф целовал ее так же неистово. Однако это была приятная боль. Тесс с радостью задыхалась в крепких объятиях.

Наконец Гриф оторвался от ее губ, и Тесс, жадно глотнув воздуха, облизнула припухшую нижнюю губу. Его теплое дыхание коснулось чувствительной кожи на ее шее, затем переместилось ниже. Она не сопротивлялась.

Когда его ищущие губы отыскали сосок на ее груди, Тесс шумно втянула воздух, потрясенная этим неожиданным и пугающе интимным прикосновением. В ее плане не был предусмотрен такой внезапный поворот событий, и она уже не могла контролировать дальнейшее. Гриф посасывал ее сосок сквозь грубый материал блузки, нежно оттягивая его, а затем впился поцелуем в нижнюю часть груди, которую тут же сжал рукой.

Тесс уперлась ладонью в его грудь, ощутив влажные завитки волос и горячую кожу, так и не решив, намерена она остановить или поощрить его. Руки Грифа скользнули вниз, лаская ее бедра сквозь плотную юбку, а потом поднялись выше и нащупали нижнюю пуговку блузки.

Охваченная страстным желанием, Тесс вдруг почувствовала слабость. Сейчас, когда его пальцы продвигались вверх, расстегивая блузку, слишком трудно было прислушиваться к предупреждающему внутреннему голосу и слишком легко поддаться искушению. Его губы прижались к обнаженной коже, и Тесс почувствовала влажные прикосновения его языка. При этом его руки начали расстегивать ее юбку.

Внезапно Гриф сел на колени, и Тесс содрогнулась от прикосновения холодного ночного воздуха к ее грудям. Она хотела соединить края расстегнутой блузки, но он остановил ее, сомкнув пальцы на ее запястьях. Шум дождя заполнил все вокруг, и им приходилось обходиться без слов.

Тесс расслабила руки, и Гриф медленно отпустил ее. На лице его не было ни улыбки, ни выражения любви. В слабом свете лампы в пахнущей дождем палатке он внезапно показался Тесс мрачным видением.

Взяв за руки, Гриф приподнял ее, как будто у нее уже не осталось сил. Он не ошибся: силы действительно оставили Тесс, когда она осознала, что дело не обойдется простым флиртом. Он прикасался теперь к ней так, словно она принадлежала ему.

Когда Гриф приложил руки к ее талии под блузкой, а потом Переместил их вверх, Тесс откинула голову назад. Его ладони обхватили ее округлости, и Гриф, склонившись к ним, начал ласкать языком возбужденные соски. Тесс застонала, но ее стон заглушил шум дождя, а блузка, соскользнув с ее плеч, повисла на руках. Все это было похоже на сон, на языческий ритуал. Гриф молча ласкал ее медленными движениями. Тесс чувствовала его мужскую твердость, его напряжение, его желание, которое явно проявлялось в оттопырившихся штанах. Ее собственная страсть ощущалась по тому, как горячо и влажно стало у нее между бедер.

Сжав голову Грифа, Тесс притянула ее к себе, целуя с ответным неистовым желанием. Она охотно приняла его язык, лаская своим языком, пока он вдруг с диким рычанием не опрокинул ее навзничь.

Сам Гриф при этом повалился рядом на спину и начал поспешно стягивать штаны. Тесс с удивлением наблюдала за ним.

Загорелый, с золотистой, как у льва, гривой, Гриф вытянулся рядом с ней во весь рост, упершись своим напряженным древком в ее бедро. Он поцеловал груди Тесс, затем высвободил ее руки из блузки, окончательно расстегнул юбку и встал на колени, чтобы приподнять Тесс и избавить ее от мешающей одежды. Его движения были очень нежными. Тесс ощущала себя юной, доверчивой и смиренной, желающей, чтобы ею руководили. Ее охватило радостное чувство, когда Гриф продолжил ласки; она поняла, что должна принадлежать ему сейчас и навсегда.

О, как невыносимо долго она ждала этого момента! Закрыв глаза, она сдерживала слезы, чтобы Гриф не увидел их. Обхватив ладонями ее ягодицы, Гриф привлек ее к себе, соединив их тела. Когда же он навис над ней, ноги Тесс легко раздвинулись и она выгнулась навстречу ему.

Ощутив боль, Тесс закусила губу и закрыла глаза, стойко держась при первом болезненном толчке. Гриф без колебаний преодолел преграду, и Тесс была рада, ощутив, помимо боли, что он заполнил ее и слился с ней, глубоко проникая при каждом толчке. Гриф тяжело дышал возле ее уха, и его дыхание заглушало даже шум дождя. Слегка приподнявшись над ней, , он оперся на локти, и Тесс захотелось поцеловать его. Она приподняла голову и коснулась губами его горла – единственное, до чего смогла дотянуться.

Сжав ее плечи, Гриф начал проникать в нее судорожными толчками все сильнее и глубже., грубо впиваясь пальцами в кожу. Внезапно его тело напряглось, содрогнулось... один раз, второй... Затем из груди вырвался вздох облегчения.

Тесс долго лежала под ним, не шевелясь и прислушиваясь к тому, как его дыхание приходит в норму. Свет лампы почти погас, и их окружила тьма. Сердце Тесс продолжало учащенно биться, наполняя радостью тело.

Она подняла руку, коснулась его волос и улыбнулась, почувствовав, что Гриф повернул голову, открывая ей доступ к теплой влажной коже за ухом. Тесс испытывала необычайное удовлетворение, и даже болезненное ощущение между ног не могло умалить ее радости. Гриф давил на нее своим весом, но ей это было приятно. Она могла держать его на себе сколь угодно долго, если бы он захотел...

Как бы в ответ на ее мысли Гриф пошевелился, соскользнул на бок и перевернулся на спину, продолжая обнимать ее, а Тесс положила голову ему на плечо. Шум дождя делал бессмысленной попытку заговорить – да и о чем можно было говорить сейчас? Она принадлежала ему, любила его, и это главное. Для Тесс сейчас не существовало ничего, кроме этого дождя и теплого тела Грифа, прижимающегося к ней во влажной темноте.