Текст книги "Госпожа моего сердца"

Глава 24

Внутри шатра шум толпы становился похожим на ровный гул. Джон стоял на коленях перед Руком, закрепляя его доспехи. Зеленая сталь была начищена, выбоины – выправлены, все приведено в порядок.

Рук был одет в ее цвета. Но выходя на поединок, Рук так еще и не мог понять, кем для него стала Меланта. Он не знал, была ли она его потенциальным убийцей или, напротив, пыталась спасти его. Не говорила о Вулфскаре, чтобы спасти его или отречься от него. Она ли послала Аллегрето, или же тот просто предал ее.

Он не знал, хотела ли она, чтобы он победил и освободил ее, или же умер и освободил ее. Он не знал!

Он тряхнул головой, чтобы выбросить все эти мысли. Он знал, если бы она хотела быть с ним, она говорила бы правду.

Откидная пола распахнулась, и вошел Аллегрето, плотно закрывая ее за собой.

– У меня только минута. Мой отец не должен знать. Флемингу сказали, что ты не выдержишь удара по голове. Осмотрите шлем.

Джон внимательно осмотрел шлем. Он тщательно вытер его, но на поверхности ничего не было заметно. Он заглянул внутрь. Затем вдруг схватил кинжал, вспорол им подкладку и воскликнул:

– Боже мой! Посмотрите, мой господин. Темные голубоватые пластинки. Рук вытряс себе на ладонь несколько штук. Свинец.

Джон ударил мечом по шлему. Сталь прогнулась, она была слишком мягкой, чтобы выдержать даже несильный удар. Он ощупал внутренний слой.

– Вот, мой господин. Это место прощупывается.

В шлеме явно прощупывалась заделанная дыра. Заплата была изготовлена очень искусно. Однако, проводя пальцами по внешней и внутренней поверхности шлема, можно было ощутить легкое изменение толщины слоя металла.

Было уже слишком поздно готовить новый шлем.

– Мне придется одеть большой шлем и кольчугу.

– Мой господин, – Джон встал. – Это слишком. Вы должны обо всем сообщить маршалу.

– Нет, – ответил Рук и посмотрел на Аллегрето.

Молодой человек улыбался, но глаза его оставались спокойными.

– Почему ты помогаешь мне? Аллегрето провел рукой по шесту шатра.

– Ты однажды был добр ко мне. – Он усмехнулся. – Я это помню.

– Кто хочет убить меня?

– Многие. Будь осторожен.

– Твоя любовница? – Голос Рука стал напряженным.

Аллегрето поднял брови.

– Подумай хорошенько, Зеленый Рыцарь. Напряжение, которого Рук даже не замечал раньше, прошло.

– Тогда, значит, это она послала тебя?

– А разве я сам не могу придти? Я пришел из уважения к тебе, Зеленый Рыцарь. Почему же еще? Будь осторожен, – повторил – он и вышел из палатки.

В голове у Рука затрещало: сначала обрушилась резкая боль, затем вспыхнула огненная дуга, потом в уши ударил металлический грохот. Каждый раз, когда он принимал удар, все кончалось болью и звоном в ушах, так что яростные крики, шум и гвалт толпы и даже звук самого удара становились тихими и отдаленными. Зато он ясно слышал в эти мгновения свое дыхание, то, как он с усилием всасывал в себя горячий воздух через дыхательные отверстия в шлеме. Сквозь наступающую темноту он видел тогда своего противника, нанесшего очередной удар, отбить который ему не удалось.

Его большой шлем сдвигался после каждого удара, на мгновение закрывая обзор. Фламандец, правда, ни разу не воспользовался этим. Он раз за разом целился в голову Рука и лишь изредка менял направление атак. Такая тактика делала его тело достаточно открытым для ответного выпада, но он наносил удары сам так часто, что Рук пока и не мечтал о нападении, едва успевая отражать атаки сам.

Если бы шлем не закрывал ему обзор, Рук давно бы уже нанес ответный удар под рукой нападавшего, и тот, несомненно, уже лежал бы на земле. Но теперь Рук не мог позволить себе такого риска, так как тогда он мог бы слишком надолго открыть свою голову, получить более сильный удар, который сдвинет его шлем слишком далеко, и Рук окажется тогда совсем беззащитным – он не успеет восстановить обзор.

Он защищался, используя не только меч, но и щит. Внимательно наблюдая за очередным взмахом фламандца, он несколько раз мигнул, чтобы избавиться от набегавшего на глаз пота. Рук стал отступать, давая возможность чемпиону захватить инициативу и установить свой ритм боя. По мере его отступления вой толпы все усиливался. Фламандец, конечно же, тоже услышал это: он с удвоенной энергией набросился на Рука. Его удары становились все чаще, все сильнее. В голове Рука звучала мелодия, которой его научил Бассинджер. В ней музыку составляли удары – поочередно, его противника и его собственные. Противник задавал ритм – он поддерживал его.

Затем Рук неожиданно нарушил ритм мелодии – он быстро отразил удар и сам ринулся в атаку.

Сноп света перед глазами, глухая боль в ухе – неотвратимый удар без защиты. В тот же момент его меч обрушился на броню противника. Он совсем не услышал своего удара, а только ощутил сотрясение оружия в своей руке и отметил про себя, что противник пропустил свою очередь. Но зато он сам возместил этот пропуск, нанеся еще два страшных удара – сверху вниз, ухватив меч обеими руками.

Он убил своего противника. Он не мог этого видеть сам, но он знал это. Понял по тому, как прошел его меч в сталь доспехов чемпиона, как он, вдруг преодолев сопротивление металла, с силой вошел в тело, наконец, по звуку рухнувшего на землю металла.

Он стоял в совершенной темноте, ничего не видя, кроме узкой полоски света где-то высоко над глазами. Он с трудом старался вдохнуть воздух, почти не поступающий в искореженный шлем. Сейчас он был совсем беззащитным: звон в ушах, полностью потерян обзор. Это состояние потрясло его.

Джон рванулся к нему и уже суетился вокруг его шлема. Он стал лихорадочно стягивать его, но ничего не получалось. Рук быстро наклонил голову, тот ударил сзади по краям, и шлем поддался. Рук даже не услышал удара. Он никак не мог понять, слышит ли он рев толпы, или же это так шумит у него в голове. Когда шлем упал на землю, в легкие хлынул теплый благословенный воздух.

У его ног на затоптанной траве лежал фламандский чемпион. Его оруженосцы и лекарь суетились вокруг распростертого тела, пытаясь что-то сделать, но все было напрасно – чемпион был мертв. Его шлем был прорублен насквозь. Рук выпрямился. Он поднял окровавленный меч и повернулся к трибуне. В одной из лож там находились маршалы. На покрытом гобеленом столе лежали крест и библия, на которых клялись Рук и Флеминг. Рядом с ними, на подиуме, восседал сам король Эдуард. Его лицо покраснело от возбуждения, длинная борода ниспадала на одежды. Леди Алиса стояла позади него, без стеснения положив руку ему на плечо.

Рук с трудом нашел в себе силы произнести: – Я хочу знать, выполнил ли я свой долг, защищая свою честь?

Его собственный голос казался ему странным и удаленным. Когда маршал ответил утвердительно, его голос, казалось, доносился издалека.

Рук отдал меч Джону и подошел к королю. Когда он опустился на колени, боль в голове чуть уменьшилась, и он смог слышать немного лучше. Все было тихо. Он только слышал биение сердца и тяжелое дыхание, и еще шелест страниц Библии. Толпа ожидала.

– Поднимись, рыцарь, – сказал король по-английски. – Ты достойно защищал свою честь перед рыцарским судом с мечом в руках. Это был настоящий бой!

Рук встал. Он поднял глаза. Король улыбался немного по-детски, как говорили о нем, но в этой улыбке был король. Однако улыбка исчезла, когда он посмотрел Руку в лицо.

– Но почему одежда твоя таких цветов? – спросил король сдержанно. – Мы не хотим, чтобы твой герб менялся, Рук. Разве давали мы тебе позволения изменять свой герб?

Он произнес это имя без сомнений и титулов, как будто Рук был его старым другом. По толпе прошло волнение. Ошарашенный, Рук не нашелся что ответить.

– Почему он в зеленом? – Король повернулся к Алисе. – Должен быть лазурный фон и большой черный волк. Где наш герольд?

Пока потрясенный Рук продолжал стоять, не в состоянии что-либо осмыслить, к королю быстро подошел герольд. Люди на трибунах зашумели, пытаясь получше разглядеть все, что сейчас произойдет.

– Лорд Руадрик из Вулфскара, – произнес король и жестом показал Руку, чтобы тот подошел. – Назовите его герб.

Герольд поклонился:

– Лорд Вулфскар из графства Ланкастеров Панатин может иметь ярко-лазоревый герб с эмблемой черного волка на нем.

– Ну вот! Мы хорошо помним! – Король с триумфом посмотрел на Рука. – Мы повелеваем лорду Руадрику из Вулфскара отказаться от всего этого и носить свой истинный герб.

– Сир, – произнес герольд. – Лорд Руадрик умер в год эпидемии чумы, как и все его люди.

– Нет! – Рук услышал свой голос, еще срывающийся после битвы, но сильный и чистый. Он упал на колени перед королем. – Сир, я поклялся скрывать свое имя до тех пор, пока не докажу, что я достоин его. Но Бог, я не знаю каким образом, ниспослал Вам раскрыть мое имя! Теперь я признаю, что я – Руадрик, сын Руадрика из Вулфскара и моя мать – его жена – Элеонора.

Толпа зашумела. Король был ошеломлен.

– Чем вы можете доказать это? – резко спросила леди Алиса.

Рук не обратил внимания на ее слова. Она была любовницей короля. Он слышал, что она получила неплохую плату от дона Джиана за то, чтобы король позволил ему жениться на Меланте.

– Сир, – сказал он королю. – Мой возлюбленный король, я с радостью покоряюсь вам и возобновляю мой герб Вулфскаров с настоящего дня.

Король кивнул и удовлетворенно улыбнулся.

– Мы довольны. Пусть увидим мы этот герб в бою с нашими врагами, достойный Рук.

Леди Алиса положила свою ладонь на его руку и прошептала что-то ему на ухо. Он нахмурился и покачал головой:

– Нет, дорогая, мы не ошибаемся.

Рук со злостью думал о леди Алисе. Ведь это сам король узнал его. Или перепутал его с его отцом, но это было не меньшим триумфом, чем само посвящение. Он даже не думал, что такое вообще возможно. Пот бежал у него по лбу. Он с трудом сдерживался, чтобы не утереть лицо.

– Ваш приз, – произнес король. Один из его придворных поднес кошелек с монетами.

– Сколько? – прошептал король, когда тот опустился на колени.

Придворный ответил. Король Эдуард нахмурился и кивнул, подзывая Рука.

– Сто марок, – объявил он.

Рук поднялся на подиум, преклонил колено. Он принял столь умеренную плату и поднялся по велению короля. Эдуард встал тоже.

– Хороший бой! Во имя Господа и Святого Георга!

Король сжал лицо Рука в своих ладонях и поцеловал его в губы. Потом он вложил Руку в рукавицу булавку, покрытую бриллиантами, которую снял со своей одежды.

– И вот это – небольшая плата за то, что ты сделал в Ноттингене.

При упоминании о Ноттингеме и королевской признательности, Рук опустил глаза и покачал головой:

– Сир, я не могу принять этого. Там, в Ноттингеме, был мой отец. Это он выбрался из погребов с вами и другими. А я тогда еще не родился.

Король задержал руку на булавке. Он провел пальцами по золоту.

– Еще не родился, – проговорил он. – Не родился.

Он вздохнул.

– Да, это было так давно. Так ты еще не родился тогда?

– Нет, сир. Это мой отец был с вами. Король задумался о чем-то.

– Твой отец. А кто он?

– Руадрик из Вулфскара, сир. Вы звали его Рук, и меня зовут так же.

– Его сын! – Король улыбнулся. – Но ты очень похож на него – лицо и северный акцент. Помнишь?.. – Он тряхнул головой. – Но он умер. Все они мертвы, Монтегю и Бери – лучшие люди.

Он неожиданно схватил Рука за лицо, вдавливая пальцы в его щеки.

– Мое главное воспоминание – в тебе и твоих нуждах. Приказываю тебе, помни об этом.

Он опустил руки и покинул подиум прежде, чем Рук успел сказать слова благодарности. Алиса и свита последовали за ним. Возможно, разум короля был несколько замутнен, но он был в прекрасной физической форме.

Рук поклонился. Он спустился с подиума и сквозь толпу направился к Джиану. Его окружили люди, они приветствовали его. Джон подал ему полотенце. Кто-то подал флягу. Он оглянулся и увидел, что это Аллегрето – его странный спаситель.

Рук остановился и поднес флягу к губам. Меланта все еще была там, рядом со своим любовником. Она смотрела на него, чуть улыбаясь. Он немного отпил и направился к ней, чтобы потребовать возвращения своей жены.

Она коснулась руки Навоны и кивнула в сторону Рука с улыбкой.

Как только она сделала это, его охватил холод. Его пальцы онемели. Он попытался сделать еще шаг, но ноги не слушались его, и он упал на колени, чувствуя холод, который охватил все его тело, смертельный холод.

Вино убило его. Оно остановило его сердце. Как рука убийцы, оно сжало ему горло. Земля закружилась под ногами.

Он почувствовал, что умирает, и потерял сознание.

Принцесса Меланта сидела у окна, глядя в сад. Кара прислуживала ей. На цветном стекле окна были нарисованы два ангела, которые держали послание: «Возлюби Бога, и бойся порока».

– Дорогая, – Джиан появился на пороге. – Умоляю простить меня, я задержался.

Она подала ему руку для поцелуя, не отрывая взгляда от окна. Он отошел, чтобы налить себе вина.

– Однако, это было забавно.

– Так что же они решили? – безразличным тоном спросила Меланта.

– Они два часа решали, защитил ли этот зеленый парень свое слово или нет. Священники, религия. Покинул ли он поле боя до того, как умер, или после? Если бы после, то все было бы иначе! – он усмехнулся и сделал нарочито серьезное лицо, изображая судью. – Ведь не мог же Флеминг убить его без единой раны. Но он все еще был на поле, когда ему стало плохо. Поэтому некоторые предположили, что эти удары по голове и стали причиной смерти. Просто их действие немного задержалось. Будешь ли ты удовлетворена их решением, дорогая?

– Да? – спросила принцесса. Она повернулась к нему.

Кара подумала о том, как принцесса холодна, никаких живых человеческих чувств.

– Так как этот Зеленый Рыцарь не проиграл, значит его дело было правым, он не лгал. – Джиан хитро улыбнулся. – Из этого следует, что лгали вы, но мы опустим это при данных обстоятельствах, как осмотрительно забыл об этом и суд. Они определили, что Бог не дал ему проиграть, но он счел вас неподходящей парой, и вот он мертв. И пусть это станет уроком всем соблазнителям честных женщин.

– Я не останусь здесь больше ни дня. Джиан, мы уезжаем завтра. Все, хватит!

Он не ответил. Он просто ходил по комнате, и его белая бархатная одежда становилась в лучах солнца розовой, когда он подходил к окну.

– Ну, дорогая. За несколько минут ты побыла замужней женщиной и вдовой. И все благодаря моему дорогому мальчику.

Он остановился возле Аллегрето и провел – рукой по его щеке.

– Я прощаю тебе все. Ты хорошо поработал. Когда он умирал, он знал, кто убил его. Он отправился гореть в аду. Я даже не мог и мечтать о большем, мой дорогой мальчик.

Он обнял Аллегрето, а тот, как дитя, уткнулся ему в плечо. На его лице было выражение обожания. Ужасная сцена.

– Как мне отблагодарить тебя? – спросил Джиан, гладя сына по волосам. – Тебе нужна донна Кара? Я видел твои глаза, когда ты смотрел на нее. Но она не достойна тебя, Аллегрето. Я бы нашел тебе другую, но согласишься ли ты?

– Я помолвлена, мой господин, – резко сказала Кара.

Лицо Аллегрето было спрятано на плече отца. Джиан заставил его поднять голову.

– Нужна она тебе?

Кара вздрогнула. Но тут же она взяла себя в руки, так как понимала, что ей нельзя показывать своих чувств и мыслей.

– Я буду иметь то, что захотите вы, мой господин, – сказал Аллегрето. – Я весь – послушание.

Джиан улыбнулся.

– И любовь, – добавил Джиан, касаясь щеки Аллегрето.

Тот посмотрел в глаза отцу.

– И любовь, мой господин.

– В тебе нежность матери и мой ум. Я поищу для тебя кого-нибудь повыше, а она пусть остается со своим англичанином. Или ты можешь взять ее себе в любовницы. Хотя… Нет, я забыл. Бедный мальчик, он еще ни разу не был с женщиной. Это из-за роли, которую я отвел тебе. Ты с ней справился, леди Меланта говорила мне об этом. Сначала я найду тебе женщину, милый мой, которая научит тебя любви. Тогда и посмотрим, удовлетворит ли тебя наша маленькая крестьянка.

Он отступил, освободившись из объятий Аллегрето, и поцеловал его.

– Как трогательно! – сказала принцесса.

Она встала. На фоне последних лучей заходящего солнца она выглядела темной фигуркой, и лишь золотая сеточка на ее волосах искрилась.

– А где тело?

– В склепе, я полагаю, – сказал Аллегрето.

– Глупец, ты должен знать точно.

– Моя госпожа, я удостоверился, что он мертв, и оставил его с одним врачевателем и рыдающим оруженосцем. Меня не просили проследить за ним до могилы!

– Ты уверен в действии яда? – спросила она. Аллегрето поднял брови.

– Я проткнул его сердце кинжалом. Из разреза не пошла кровь.

Меланта издала странный звук. Кара испугалась за нее, она могла упасть в обморок, а Джиан, увидев это, убьет их обеих в порыве ревности.

Но принцесса просто смотрела некоторое время на Аллегрето, и потом сказала:

– Его нельзя просто бросить в могилу. Его должны похоронить по всем правилам со священником и отпеванием в церкви. И над могилой его будет стоять камень с именем, которое дал ему король.

Она направилась к двери.

– Найди его, Аллегрето. И проследи, чтобы все было сделано. Сегодня же.

Джиан взял ее за руку.

– Моя дорогая, вы уделяете ему столько внимания? – сказал он холодно.

– Он слишком много молился. Я не хочу, чтобы какой-нибудь неприкаянный дух преследовал меня.

Она отняла свою руку.

– Мне все равно, что подумаешь ты или твои люди. И не будем больше об этом.

Он улыбнулся.

– Ты маленький своевольный демон. Я не отпущу тебя.

– Если обнимаешь меня, Джиан, то делай это с любовью. Это дает наилучшие результаты.

– Нет, дорогая. Страх – вот что дает наилучшие результаты.

– Тогда я практически свободна, – сказала она, покидая покои. – Пойдем, Кара, что ты стоишь здесь, как глупая гусыня. Проследи, чтобы Аллегрето выполнил мое приказание.

Она задержалась в дверях.

– И не обращай внимания на все эти разговоры о жене для Аллегрето. Выходи замуж за своего англичанина, и если ты будешь достаточно умна, этот Аллегрето будет бегать вокруг тебя, как Джиан вокруг меня. Тогда мы сможем управлять миром, я тебе обещаю.

Глава 25

Он услышал голоса. Он был в глубоком каменном колодце, эхо голосов и движущиеся тени терялись где-то в вышине.

У него не было тела. Он мог видеть и слышать, но не мог разобрать слов. Казалось, что прошло лишь мгновение – сначала толпы и ликование, потом отравленное вино у него в руках, потом смерть и это место. Он был в ужасе. Он был в аду, за ним охотились демоны, он умер без исповеди. Один из демонов находился совсем рядом. Он был невидим, но стук его зубов доносился отчетливо:

– Двести пятьдесят тысяч, – сказал демон.

Неужели это его приговор? Столько лет? Его охватил страх. Он попытался говорить, сказать, чтобы Изабелла молилась за него, но не мог произнести ни слова. У него не было языка. Он вспомнил, что и молитв здесь тоже не было, а Изабелла мертва, так же как и он. Ее сожгли .

Эхо голосов, стука, скрежета отдавалось в колодце. Потом послышался громкий удар. Этот звук катился прямо на него. Он хотел закричать от ужаса – упрямое чудовище приближалось, чтобы пытать и мучить его плоть двести пятьдесят тысяч лет.

– Он действительно выглядит, как мертвец, – произнесло чудовище на плохом французском. – Удивительный яд. Я бы нашел ему хорошее применение в своем деле.

– Да, залечить своих пациентов до смерти, а потом воскресить!

Вибрирующий голос Аллегрето потряс его. Его фигура пронеслась в воздухе, появилась и исчезла. Он не ожидал, что Аллегрето будет здесь.

– Лучше разбудить его. Никогда не думал, что буду участвовать в убийстве.

Теперь это был Джон Марклинг.

Неужели они все тоже мертвы? Он не видел их лиц. У него болел нос. Его удивило, что у него вообще есть нос. Он попытался открыть глаза, чтобы увидеть чудовище. Но глаза у него то были, то пропадали.

Он подумал, что они все – демоны. Демоны, с голосами и лицами людей, которых он знал. Он не стал отвечать, когда они спросили, проснулся ли он. Это дьявол забрал его. Если бы здесь был голос Меланты, он был бы абсолютно уверен, что это был дьявол.

Чудовище прикоснулось к нему, холодное и мокрое. Он попытался отстраниться, но его голова ударилась о камень. Неожиданно он понял, что у него есть голова, потому что она болела. Он никогда не предполагал такого. Он знал, что его умершая душа будет как его тело, чтобы его могли пытать за грехи. Но он не представлял, что оно будет только частями, а не полностью.

Что-то влажное коснулось его лица, на глазах и груди он почувствовал воду. У него была грудная клетка. И сердце. А дьявол говорил голосом женщины:

– Очнитесь, мой господин.

Это была служанка Меланты. Он почти видел ее. Ему стало жаль, что она тоже умерла. Волки, должно быть. Ее съели волки.

– Постарайтесь проснуться, – говорила она. – Вот, выпейте это.

Он отвернулся.

– Дьявол, – прошептал он. – Дьявол.

– Он жив, – сказал Аллегрето. – Ты довольна?

Он не мог ничего понять. Жив! Мертв! Ад и все эти демоны! Он подумал, что самое худшее впереди, так как Меланты еще не было среди них. Но он не сомневался, что она придет и не упустит удовольствия помучить его. Она улыбалась, когда он пил яд, зная, что убивает его.

Аллегрето вернулся с реки и позвал Кару следовать за ним. Она была рада оставить это ужасное место, заброшенное монахами, построившими его, и казалось, оставленного самим Богом. Круглый подвал когда-то использовался для пивоварения, в его центре находился большой колодец с черной водой. Он был широкий, как башня замка. Она поспешила наверх, оставив узнику ведро с водой и горящую свечу. Аллегрето закрыл тяжелую дверь и запер ее.

– Я провожу тебя до ворот. Там тебя ожидает охранник и лошадь.

Она следовала за ним по широкому проходу. У наружной двери он задул свечу. Они вышли.

Полумесяц освещал двор заброшенного монастыря. Строение возвышалось черными и серыми тенями. Она накинула капюшон. Ее шаги эхом отдавались вдали.

Еще полгода назад она была бы до смерти напугана тихой прогулкой в тишине и пустоте. Но сейчас с ней был Аллегрето, и даже привидение не испугало бы ее. Просто – старый монастырь в летнюю ночь, только заброшенный, потому что монахи предпочли другое место.

Он двигался чуть впереди нее, бесшумно свернув в другой проход, в конце которого сиял лунный свет. Затем они шли по заросшей дороге к воротам. Аллегрето подал ей руку, чтобы помочь перебраться через остатки сломанной двери.

Вдруг он остановился, глядя прямо на нее в свете звезд.

– Это правда – то, что ты сказала моему отцу? Она не смотрела ему в лицо. С тех пор, как они покинули Боулэнд, она была в свите принцессы, а он – Джиана. Они постоянно встречались, передавали послания своих хозяев, но не более того. Кара знала, что с ним она в безопасности. Но Гаю предоставили место при принцессе, и Аллегрето мог легко достать его.

– Нет, – сказала она. – Я просто это сказала, чтобы…

Она остановилась.

– Чтобы мой отец не мог заставить тебя. – Его голос изменился. – А я ведь мог сказать ему «да».

– Не будем говорить об этом.

Кара шагнула к воротам. Она внезапно испугалась его, здесь они были одни в пустой темноте.

– Вы помолвлены?

– Нет.

Она сказала это слишком быстро. Это могло защитить Гая, но не ее, если Аллегрето захочет взять ее силой.

– Ты думаешь, я убью его? Я не стану делать этого.

Она остановилась и оглянулась на него. Он стоял на обломках двери, освещенный луной.

– Я просто хотел узнать, поедешь ли ты с нами домой?

– Конечно. Моя сестра.

– А Гай поможет твоей сестре?

– Ты говоришь, как твой отец.

– Отчего же нет? Я его сын. И только Навона сможет похитить твою сестру у Риаты.

– Что это значит? Ты хочешь заставить меня выбирать между Гаем и моей сестрой?

Он поднял голову.

– Значит вы помолвлены.

– Ты поклялся, что Навона поможет моей сестре.

– Вы помолвлены. Помолвлены.

Он сорвался с места, прошел мимо нее к воротам.

Кара шла за ним, чуть вдалеке. Едва заметная тропинка тянулась по заливным лугам наверх, откуда можно было видеть ленту реки, вьющейся внизу в темноте.

– Итак, твой англичанин останется при принцессе, и ты поедешь с нами домой?

Она не ответила, просто шла за ним. Он взобрался на холм и ждал, когда она поднимется тоже.

– Ты должна позаботиться, чтобы он попросил у нее хорошее место. Ты слышала? Она говорила, что едет завтра. Не думаю, что это будет так скоро, но сразу же, как только она сможет затащить отца на корабль, не вызывая подозрений. Мы не можем держать здесь этого Зеленого Рыцаря очень долго.

– Кто освободит его? Мать Мария, что, если кто-то ошибется, и он останется здесь один после того, как мы уедем?

Аллегрето обернулся к ней так неожиданно, что она споткнулась и чуть не упала.

– Этого я не допущу! – сказал он зло. – И если это так важно, то оставайся здесь со своим драгоценным Гаем и проследи сама. Но я не доверил бы вам этого. Вы ключ потеряете или что-то еще забудете. Поэтому я сделаю все сам.

– Ты остаешься здесь?

– Да, я задержусь здесь, а потом догоню вас в Калесе. Думаю, мой отец найдет мне хорошую потаскушку, – ответил он с горечью. – Пусть учит меня любви, чтобы я не мог выползти из постели и отправиться со всеми.

Он взял Кару за руку и, с силой притянув, поставил перед собой.

– Охранник доставит тебя к Меланте. Прощай.

Он ушел прежде, чем она поняла, что это было его последнее «прощай». Она обернулась.

– Прощай, Аллегрето!

Он даже не остановился. Он исчез в темноте.

– Я знаю, ты слышишь меня.

Снова голос Аллегрето. Руку показалось, что все части его тела были теперь на месте. Ему очень хотелось пить. Он задыхался, а тут еще эти демоны. Он попытался поднять руку, но она казалась слишком тяжелой, а другая двигалась не по его воле.

– Открой глаза, зеленый человек, если ты слышишь меня, – сказал демон-Аллегрето.

Он вспомнил, что у него было имя.

– Руадрик, – прошептал он, глядя на Аллегрето и пытаясь увидеть демона за знакомым лицом.

Демон зло усмехнулся.

– Руадрик, если тебе угодно. Послушай меня, Руадрик. Постарайся запомнить. У тебя здесь есть еда и питье. Я вернусь завтра утром. Запоминай. Не теряй голову. Ты меня слышишь?

Рук попытался поднять руку и схватить его, но не смог.

– Закрой глаза, если ты меня слышишь. Рук закрыл глаза. Но когда он снова открыл их, демон уже исчез.Кара говорила

– Он просыпался, моя госпожа.

Меланта откинулась на подушки. Все это время она ждала у окна, ждала, ждала. Ей казалось, что Кара никогда не придет.

Этот яд, который они использовали, мог убить его.

– Он говорил, но бессвязно, моя госпожа, – продолжила Кара. – Аллегрето велел передать, что он еще слаб, но к утру ему будет лучше.

Меланта подняла голову. Ночной воздух дул в окно. Она закрыла ладонями щеки, чтобы охладить их.

– Моя госпожа, – снова заговорила Кара. – Я хотела сказать вам… когда я говорила… когда сказала, что помолвлена… У меня нет права, я не должна была, пока вы здесь. Простите меня!

Ее слова были слишком далеки. Меланта махнула рукой, чтобы Кара ушла.

– Потом. Я не могу сейчас думать об этом.

– Моя госпожа! Пожалуйста! Я не хочу замуж за Аллегрето.

Меланта с трудом пыталась слушать Кару.

– После всего, что он сделал для тебя? Несчастный Аллегрето. Ты, как кошка, вцепилась коготками ему в сердце.

– Я не хотела, моя госпожа. Он пугает меня. И… я боюсь за Гая.

– Какое трагичное выражение на лице. Гай, Этот англичанин из Торбека. Он ниже тебя. За ним нет ни флорина. Глупая девочка. Даже господин его жил в грязи. Ты можешь поверить мне, я сама видела это.

– Моя госпожа, я люблю его. Меланта усмехнулась.

– Да. Вот что получается, если глупым женщинам разрешают сидеть и глядеть на улицу, не так ли? Мы начинаем мечтать о всяких пустяках и влюбляться во всех проходящих мимо мужчин.

Кара склонила голову.

– Да, моя госпожа.

– Я уже однажды говорила с тобой о любви.

– Да, моя госпожа.

Меланта закрыла окно. В стекле появилось отражение свечей.

– Так что я сказала? Я уже не помню.

– Моя госпожа, вы сказали, что сильная любовь убивает.

– Это правда. – Она снова попыталась охладить лицо ладонями. – Это так.

– Моя госпожа, если вы позволите… Гай мог бы служить в вашей свите по нашему возвращению. ..

– Боже! Неужели ты так заботишься о своем возлюбленном, что стремишься заманить его прямо в берлогу вепря?

Меланта в гнева обернулась и увидела абсолютно невинный взгляд Кары.

– А что Аллегрето? Он будет петь хвалебные пения на вашей свадьбе?

– Моя госпожа, это он предложил, чтобы Гай нашел место у вас, чтобы я могла поехать домой.

Меланта в умилении смотрела на нее. На лице девушки не было ничего, кроме глупого выражения покорности и доверия.

– Не требуй слишком многого от Аллегрето. Нет, если ты хочешь быть с этим англичанином, вы оба останетесь здесь.

Кара поклонилась. Она подошла к постели Меланты и стала переворачивать простыни. Колокола прозвонили заутренню.

– Я пойду в часовню, – сказала Меланта. – Я не могу спать.

Ей хотелось пойти в сад или на луг, но у Джиана везде были осведомители, и она не хотела вызывать их интерес. Она так привыкла ограничивать себя, что серьезно подумывала о монастыре. Все великосветские дамы, ушедшие в монастырь, но сохранившие свои немалые состояния, умиляли ее – актеры без сцены и зрителей. Нет, она все отдаст церкви, и быстрее, и у нее будут видения. Видения о человеке, который когда-то любил ее.

Теперь он ненавидит ее. Она сделала все, чтобы привести его к этому. В мечтах она разговаривала с ним об этом, пыталась объяснить. Да, она отравила его, но только чтобы избавить от мучений. Она держала его взаперти, но это было необходимо для его же безопасности, пока не уедут они с Джианом. И если она отреклась от него, нарушила свою клятву, разбила его сердце, то только для того, чтобы не жить, зная, что он мертв.

Она знала, что не могла убить Джиана. Она думала об этом. Она знала несколько случаев, когда жены убивали своих мужей. Некоторых из них затем живьем закапывали в землю, а другие всего лишь платили штраф. Но Джиан. Его пытались убить лучшие убийцы, и никто не преуспел в этом. Не Джиана. Если бы ее попытка не удалась, то никакого суда и не потребовалось бы, так как она не дожила бы так долго до него. И Аллегрето не стал бы помогать здесь, скорее наоборот.

Если бы попытка удалась – она оказалась бы полностью в их власти. Во власти дьявола.

Она говорила все это Руку. Но это не был разговор. Он никогда не отвечал. Он не понял бы. Не смог. Ее поведение было выше его понимания, так же как и черная глубина любви Аллегрето была непонятна Каре.

Они знали друг друга – она и Аллегрето. Они знали, как близко дьявол подбирался к ним. Ей было почти жаль Аллегрето, который все держался за эту необъяснимую страсть. Если бы он действительно хотел отделаться от Гая, то давно сделал бы это. Хотя его тонкое предложение о возвращении Кары и ее возлюбленного в Италию и скрывало темные намерения или глупую надежду. Ему было не так много лет, этому Аллегрето, чтобы не иметь надежды. Но Меланта не позволит Каре вывести его из равновесия. Она и Гай останутся в Англии, подальше от него.