Текст книги "Трава – его изголовье"

Земля задрожала под ногами. Это вселило в меня уверенность, что я поступаю правильно и что надо спешить. Мы должны пожениться немедленно.

Вода зажурчала как-то иначе, и я обернулся. В большом пруду, у самой поверхности проплывал косяк карпов, напоминая мерцающий красно-золотистый ковер. Макото с безмятежным выражением лица бросал корм рыбам.

Красный и золотой мелькали перед глазами, цвета удачи, цвета свадьбы.

Он увидел, что я смотрю на него, и спросил:

– Где ты пропадал? Ты пропустил завтрак.

– Поем позже. – Я встал на ноги и подошел к нему ближе, не в силах скрыть возбуждения. – Приехала госпожа Ширакава. Не мог бы ты сходить за ней и привести в женские комнаты для гостей?

Макото выбросил в воду последние зерна проса.

– Я поручу это Кахеи. Не хочу появляться на глаза, напоминать о боли, что причинил ей.

– Наверное, ты прав. Да, передай Кахеи, пусть доставит ее сюда до полудня.

– Что здесь делает Каэдэ? – спросил Макото, покосившись на меня.

– Она совершает паломничество в храм, чтобы воздать благодарность за свое выздоровление. Но раз уж она здесь, я намерен на ней жениться.

– Вот так, взять и жениться? – безрадостно рассмеялся Макото.

– Почему нет?

– Я мало понимаю в браках, но, по-моему, когда соединяются знатные семьи, такие, как Ширакава или Отори, нужно получить согласие, свое слово должны сказать предводители кланов.

– Я сам предводитель моего клана и возражений не имею, – отмахнулся я.

– Твой случай особый. А кому повинуется госпожа Ширакава? Семья может иметь другие планы.

– У нее нет семьи.

Я начинал кипеть.

– Не глупи, Такео. У любого человека есть семья, особенно у незамужних наследниц крупных поместий.

– У меня есть все права и даже нравственная обязанность на ней жениться, поскольку она была обручена с моим приемным отцом. Шигеру ясно изъявил свою волю, и я должен повиноваться.

– Не сердись, – сдался Макото после паузы. – Я уважаю твои чувства. Я говорю всего лишь то, что скажет тебе любой.

– Каэдэ тоже меня любит!

– Любовь не имеет никакого отношения к браку. Он покачал головой, глядя на меня так, будто я несмышленый ребенок.

– Меня ничто не остановит! Каэдэ здесь. На сей раз я ее не упущу. Она выйдет замуж на этой неделе.

В храме зазвенели колокола. Проходивший по саду старый монах сердито посмотрел на нас. Макото говорил вполголоса, а я едва ли не кричал.

– Мне пора на медитацию, – сказал он. – Присоединяйся и подумай о том, что собрался делать.

– Я уже решил. Обойдетесь без меня! Я сам договорюсь с Кахеи и побеседую с настоятелем.

Обычно я приходил к настоятелю намного раньше для двухчасовой тренировки на мечах. Я поспешил найти братьев Миеси и нагнал их на спуске с горы, по пути к оружейнику.

– Госпожа Ширакава? – переспросил меня Кахеи. – Насколько безопасно к ней приближаться?

– Что? – не понял я.

– Не обижайся, Такео, но всем известно, что она приносит мужчинам смерть.

– Только если они ее возжелают, – возразил Гемба, взглянул на меня и добавил: – Так люди говорят!

– А еще ходит молва, что любой мужчина, взглянувший на нее, обречен. – Кахеи совсем помрачнел. – Ты посылаешь нас на верную смерть.

Мне уже не раз приходилось выслушивать подобный вздор, однако слова братьев еще больше убедили меня в необходимости нашего брака. Каэдэ как-то сказала, что чувствует себя в безопасности только рядом со мной, и я понимал, что она имела в виду. Мне бояться нечего. Все остальные, кто захотел ее, погибли, а я соединился с ней душой и телом и остался жив.

Не объяснишь же такое братьям Миеси.

– Приведите ее в комнаты для гостей как можно скорей, – резко сказал я. – Убедитесь, что все мужчины остались в гостинице, а Кондо Кичи и Муто Шизука уехали подальше. Каэдэ возьмет с собой только служанку. Проявите к ним крайнее уважение. Передайте, что я зайду около часа Обезьяны.

– Такео по истине бесстрашен, – пробормотал Гемба.

– Госпожа Ширакава скоро станет моей женой. Оба вздрогнули. Братья поняли, что я не шучу, и не стали возражать. Вежливо поклонившись, они молча пошли в сторожку и взяли на помощь пять-шесть мужчин. Как только братья вышли за ворота, они отпустили пару шуток на мой счет – о самке богомола, которая пожирает самца, – не подозревая, что я все слышу. Нагнать бы их и дать урок, но я уже и так опаздывал к настоятелю.

Их смех удалялся вниз по склону, а я поспешил в зал, где проводились занятия. Мацуда был уже там, в одежде священника. Я не успел переодеться после ночной прогулки и предстал перед ним в черном облачении Племени: штаны по колено, короткая куртка и прочные ботинки, удобные для фехтования на мечах, перепрыгивания через стены и бега по крыше.

Мацуде ничуть не мешали длинные одеяния и широкие рукава. После тренировок я обычно обливался потом и еле дышал, а он оставался спокойным и безмятежным, как если бы провел пару часов за молитвой.

Я опустился на колени и извинился за опоздание. Настоятель внимательно посмотрел на меня и молча кивнул головой в сторону деревянной палки.

Я занимался с этим оружием каждый день, и у меня значительно окрепли мышцы запястий и рук, почти прошла травма, которую Акио нанес мне в Инуяме. Палка была темного цвета, почти черная, длинней, чем Ято, и намного тяжелей. Поначалу деревяшка вела себя как упрямый осел, но постепенно я научился управлять ею, а со временем стал орудовать с той же ловкостью, как палочками для еды.

Такая точность была важна, потому что одно неверное движение могло обернуться проломленным черепом или раздробленной ключицей. У нас не так много людей, чтобы убивать или ранить их во время тренировок.

Когда я поднял палку и занял исходное положение, нахлынула волна усталости. Я почти не спал нынешней ночью и не ел с вечера. Силы вернулись, когда я вспомнил о Каэдэ, мысленно увидел ее на веранде. Я понял, как она нужна мне.

Обычно я проигрывал бой Мацуде. Однако сегодня во мне произошла небывалая перемена, словно разрозненные части уроков сплелись в одно целое, жесткий, непримиримый дух вырвался из глубины моей сущности и наполнил руки. Я вдруг осознал, что на сорок лет моложе Мацуды, оценил его возраст и уязвимость, понял, что он в моей власти.

Я прекратил атаку и выронил палку. В этот миг его оружие отыскало незащищенное место и опустилось мне на шею. От удара закружилась голова. К счастью, Мацуда нападал вполсилы.

Его неизменно безмятежные глаза теперь горели искренней злостью.

– Это послужит тебе уроком, – прорычал он. – Во-первых, за опоздание, а во-вторых, чтобы твое мягкое сердце не мешало тебе драться.

Я собирался возразить, но настоятель оборвал меня.

– Не спорь. Впервые ты пробудил во мне надежду на то, что я не зря трачу с тобой время, и сразу же ее разрушил. Почему? Не из жалости же ко мне?

Я покачал головой. Он вздохнул:

– Меня не одурачить. Я видел сочувствие в твоих глазах. В прошлом году ты пришел сюда мальчиком, который восторгался рисунками Сэссю. Таким ты хочешь быть? Художником? Я пригласил тебя вернуться к нам и учиться рисовать. Ты этого хочешь?

Я медлил с ответом, Мацуда ждал.

– Отчасти да, но не сейчас. Сначала я должен выполнить завещание Шигеру.

– Ты уверен? Ты готов отдаться этому делу всем сердцем?

Я уловил в его тоне нешуточную озабоченность и ответил искренне:

– Да, готов.

– Ты поведешь за собой много людей, некоторых на смерть. Ты твердо считаешь, что способен на такое? У тебя есть одна слабость, Такео. В тебе слишком много милосердия. Воин должен быть безжалостен, с окаменевшим сердцем. Немало людей погибнет, ты сам заберешь чужие жизни. Вступив на этот путь, ты будешь обязан идти до конца. Нельзя прекращать атаку и ронять оружие, потому что пожалел противника.

Я чувствовал, что краснею.

– Больше этого не повторится. Я не хотел обидеть вас. Простите меня.

– Я прощу тебя, если ты сможешь повторить последнее движение и не остановишься!

Настоятель принял боевую позицию, зафиксировав на мне взгляд. Я никогда не отводил глаз, поскольку он не погружался в сон Кикуты. Я не становился невидимым и не использовал двойника, хотя иногда в пылу сражения чувствовал, что мой образ сам ускользает от меня.

Оружие Мацуды разрезало воздух словно молния. Я перестал думать о чем бы то ни было, кроме противника передо мной, кроме удара его палки, пола под ногами, пространства, в котором мы двигались будто в танце. Дважды я достиг превосходства и ни разу не дрогнул.

Когда мы закончили, даже Мацуда раскраснелся, видимо, из-за весенней погоды. Вытирая пот с лица полотенцем, которое принес Норио, он сказал:

– Никогда не думал, что из тебя получится боец, но ты превзошел мои ожидания. Когда ты сосредоточен, ты не плох, отнюдь не плох.

Мне было нечего ответить на столь высокую похвалу. Он рассмеялся.

– Смотри, не зазнайся. Встретимся после обеда. Надеюсь, ты приготовил урок по стратегии.

– Да, учитель. Но я должен сказать вам одну вещь.

– Это касается госпожи Ширакавы?

– Как вы догадались?

– Я слышал, что она направляется в наш храм. Все готово к приему. Это большая честь для нас. Я встречусь с ней ближе к вечеру.

Мацуда изображал непринужденный разговор о рядовом госте, но я знал его достаточно хорошо: он ничего не делал без определенной цели. Я боялся, что он испытывает те же дурные предчувствия по поводу нашего брака, что и Макото. Рано или поздно я должен сказать ему о моих намерениях. Все это пронеслось в моей голове за долю секунды, и я понял, что если и должен просить у кого-либо разрешения, так это у него.

Я пал на колени и произнес:

– Я хочу жениться на госпоже Ширакаве. Могу я просить вашего согласия на венчание в храме?

– Она приехала с этой целью? У нее есть позволение семьи и клана?

– Нет, она здесь по иным причинам – воздать благодарность за выздоровление от болезни. Шигеру хотел видеть нас мужем и женой, это было одно из его последних желаний, а теперь судьба привела ее сюда, ко мне…

В моем голосе прозвучала нота отчаяния. Настоятель улыбнулся:

– С моей стороны нет никаких препятствий, Такео. Для тебя это единственно правильное решение. Однако она не может выйти замуж без одобрения клана, без согласия господина Араи… Прояви терпение, обратись к нему за разрешением. В прошлом году он поддерживал ваш брак. Есть все основания полагать, что мнение Араи не изменилось.

– Меня в любой момент могут убить! – воскликнул я. – У меня нет времени проявлять терпение! К тому же, есть еще один человек, который хочет на ней жениться.

– Они помолвлены?

– Официально нет. Но, очевидно, он уверен, что добьется своего. Это человек благородных кровей. Его имение лежит рядом с владением Ширакавы.

– Фудзивара, – произнес Мацуда.

– Вы его знаете?

– Разумеется. Все знают, кроме таких невежд, как ты. Весьма подходящий союз. Два имения соединятся. Сын Фудзивары все унаследует, и, что не менее важно, сам он скоро вернется в столицу, и у Араи появится доверенное лицо при дворе.

– Нет! Каэдэ не выйдет замуж за Фудзивару! Она выйдет за меня в самое ближайшее время!

– Тебя раздавят. – Мацуда смотрел в упор.

– Нет, если Араи поймет, что я могу поддержать его в борьбе с Племенем. Как только мы поженимся, сразу переберемся в Маруяму. Госпожа Ширакава – законная наследница имений. Это даст мне достаточно сил, чтобы бросить вызов Отори.

– Неплохая стратегия, – согласился он. – Однако ты многим рискуешь, если окончательно настроишь против себя Араи. Было бы не лишним послужить под его предводительством, научиться искусству ведения войны. К тому же нельзя недооценивать Фудзивару. Опрометчивый шаг, несмотря на всю его дерзость, может полностью разрушить твои планы. Мне бы не хотелось, чтобы такое произошло.

Я надеюсь увидеть, как воплотятся в жизнь все желания Шигеру. Стоит ли игра свеч?

– Меня ничто не остановит, – тихо произнес я.

– Ты влюблен. Не позволяй чувствам затуманить разум.

– Это не просто влюбленность. Каэдэ для меня все.

– Мы все склонны так полагать в определенном возрасте, – вздохнул Мацуда. – Поверь мне, все проходит.

– Господин Шигеру и госпожа Маруяма глубоко любили друг друга долгие годы, – возразил я.

– Да, видимо, кровь Отори поражена неким безумием, – фыркнул настоятель, однако его взгляд смягчился и наполнился задумчивостью. – Это действительно так, – наконец произнес он. – Любовь освещала все их планы и надежды. Если бы они поженились и восстановили союз между Срединным и Западным Краем, они свернули бы горы. – Он протянул руку и похлопал меня по плечу. – Их души словно передали вам свой шанс. Не могу отрицать, Маруяма послужит тебе хорошей опорой. По этой причине и во имя усопших, я даю согласие на брак. Можешь начинать приготовления.

– Я никогда не присутствовал на подобных мероприятиях, – признался я, поклонившись до земли в знак благодарности. – Что нужно делать?

– Тебе это скажет женщина, которая ее сопровождает. Надеюсь, я не достиг старческого слабоумия, – добавил он.

Подошло время обеда. Я пошел переодеться и умыться, достал шелковую рубашку с гербом Отори на спине. Платье мне дали, когда я появился в Тераяме после зимнего похода. Ел я рассеянно, едва ощущая вкус пищи, прислушивался, не появилась ли Каэдэ.

Наконец я услышал голос Кахеи. Он вошел и поспешил присоединиться к трапезе.

– Госпожа Ширакава в одной из комнат для гостей, – сообщил он. – Из Хаги прибыло еще пятьдесят человек. Мы разместим их в деревне. Гемба там распоряжается.

– Я загляну в деревню сегодня вечером, – сказал я, переполняясь радостью.

Кахеи остался обедать, а я направился в комнату к письменному столу и достал свитки, которые велел прочесть настоятель. Волнение перед встречей с Каэдэ постепенно прошло, и я погрузился в искусство ведения войны: в рассказы о битвах, победах и поражениях, о стратегии и тактике, о роли Небес и Земли. Настоятель поставил передо мной задачу взять город Ямагата. Теоретически, не более. Ямага-та находилась под контролем Араи, он оставил там наместника, хотя ходили слухи, что Отори собираются вернуть город и собирают армию на южной границе близ Цувано. Мацуде предстояло встретиться с Араи и заключить от моего имени мир, после чего я должен перейти на службу к Араи и с его помощью отвоевать наследие Отори.

Теперь все стало на свои места: если после моей женитьбы на Каэдэ Араи займет враждебную позицию, мне придется штурмовать Ямагату собственными силами. Это добавляло практическую значимость урокам по стратегии.

Я прекрасно знал город, изучил каждую улочку, побывал в замке, исследовал окружающую местность: горы, долины, холмы и реки. Главная моя слабость – малочисленное войско, всего около тысячи воинов. Ямагата – процветающий город, хотя зима выдалась трудной для всех. Если начать наступление ранней весной, как долго замок сможет выдерживать осаду? Помогут ли переговоры там, где бесполезна сила? Какие у меня преимущества над осажденными?

Размышляя над этими вопросами, я вдруг вспомнил неприкасаемого Е-Ана. Я обещал послать за ним весной, но до сих пор не был уверен, что мне это необходимо. Остались в памяти голодные, страстные взгляды Е-Ана, глаза лодочника и других неприкасаемых.

– Теперь это ваш человек, – сказал Е-Ан о лодочнике. – Как и все мы.

Что если привлечь в мою армию неприкасаемых? Или крестьян, которые ежедневно приходят молиться к могиле Шигеру? Я не сомневался, что в случае необходимости могу рассчитывать на этих людей. Но ведь сражаться – удел воинов. Я ни разу не читал о битвах, в которых участвовали бы земледельцы. Обычно они не вмешивались в распри, они ненавидели в равной степени обе стороны, а после хладнокровно грабили мертвых.

Как всегда, перед глазами всплыло лицо крестьянина, которого я убил на тайном поле за холмами Мацуэ. Я снова услышал отчаянный крик: «Господин Шигеру!» Больше всего хотелось успокоить его дух. Однако он напомнил мне об отваге и решимости людей его сословия, о человеческих ресурсах, которым ныне не найдено применения.

Все земледельцы клана Отори и территорий, доставшихся клану Тогана, включая Ямагату, хранили верность Шигеру. Они уже пытались восстать после его смерти. Я не сомневался, что они поддержат меня, однако боялся, что эта затея подорвет преданность остальных воинов.

Я вновь обратился к теоретической задаче о Ямагате: если удастся устранить временного правителя, которого Араи посадил в замке, то значительно увеличатся шансы, что город сдастся без длительной осады. Мне нужен наемный убийца, которому можно довериться. Племя признало, что я единственный, кто способен проникнуть в замок Ямагата в одиночку, вот только для главнокомандующего это не лучшее занятие.

Мысли путались – сказывалась бессонная ночь. Интересно, сумею ли я обучить юношей и девушек так же, как это делает Племя? Пусть не все обладают врожденными способностями, но ведь многое зависит и от тренировки. Я понимал, какое огромное преимущество дает сеть шпионов. Нет ли в Племени недовольных, которых можно убедить служить мне? Я временно отбросил эту мысль, но к ней еще суждено было вернуться.

Потеплело, и время потекло медленнее. У ширм жужжали мухи, пробужденные от зимнего сна. Из леса доносилось чириканье первой певчей птицы, в воздухе парили ласточки, щелкали клювами, ловя насекомых. Вокруг гудели звуки храма: шаги, шелест платьев, то громкое, то тихое пение монахов, неожиданный бой колокола.

С юга веял слабый ветерок, напоенный ароматом весны. На этой неделе мы с Каэдэ поженимся.

Жизнь расцветала вокруг, захватывая своей пламенной энергией, а я продолжал осваивать военную тактику.

Мы встретились с Каэдэ вечером, и разговор зашел не о любви, не о предстоящей свадьбе, а о стратегии. Нам незачем было обсуждать чувства, мы понимали друг друга без слов. Счастье предстояло еще завоевать и для этого следовало, объединив наши усилия, действовать предельно быстро.

Когда Макото впервые сообщил мне, что Каэдэ собирает армию, я сразу понял, что приобрел превосходного союзника. Она предложила безотлагательно отправиться в Маруяму, рассказала о своей встрече с Сугитой Харуки прошлой осенью. Сугита ждал вестей, и мы решили послать к нему людей, чтобы сообщить о наших намерениях. Выбор пал на младшего из братьев Миеси – Гембу. Направлять гонца в Инуяму не стали: чем меньше Араи знает о наших планах, тем лучше.

– Шизука сказала, что Араи придет в ярость, если мы поженимся, – предупредила Каэдэ.

Я знал, что, скорее всего, так и будет. Нужно было спокойно все обдумать. Следовало проявить терпение. Возможно, если бы мы обратились к Араи через надежного посредника, например, тетю Кахеи, Мацуду или Сугиту, то он бы перешел на нашу сторону. Однако нас с Каэдэ захватило отчаянное чувство неотложности дела, осознание мимолетности жизни. Поэтому мы поженились уже через несколько дней, в тени деревьев, окружающих могилу Шигеру, в соответствии с его волей, но вопреки обычаям нашего сословия.

В оправдание могу сказать, что мы не получили правильного воспитания. Каэдэ и я избежали по разным причинам строгого послушания, в каком растят детей воинов. Мы были свободны поступать, как нам вздумается, и старейшинам оставалось только подчиниться.

Погода стояла теплая благодаря южным ветрам. В день свадьбы полностью открылись цветки вишни, все вокруг стало розово-белым. Люди Каэдэ присоединились к церемонии, и воин самого высокого чина среди них, Амано Тензо, говорил от имени клана Ширакава.

Служительница обители вывела Каэдэ в красно-белом платье, которое где-то нашла для нее Майами. Невеста выглядела безупречно, словно божественное создание. Я назвался Отори Такео, сказал, что мои предки – Шигеру и клан Отори. Мы обменялись ритуальными чашами вина, трижды по три раза, и когда принесли священные ветви, резкое дуновение ветра сорвало лепестки и окутало нас весенним снегопадом.

Это можно было принять за дурной знак, но ночью после празднества, оставшись наедине, мы забыли о всяких предзнаменованиях. В Инуяме мы занимались любовью в слепом отчаянии, ожидая неминуемой смерти. А теперь, в надежных стенах Тераямы, у нас было достаточно времени исследовать тела, давать и брать удовольствие медленно, к тому же Юки неплохо обучила меня искусству любви.

Мы говорили о том, как жили в разлуке, вспоминали о нашем ребенке. Мы помолились о его душе, вовлеченной в бесконечный цикл рождений и смерти. Я рассказал Каэдэ о посещении Хаги и о побеге через заснеженные горы. Я умолчал о Юки, но и у Каэдэ остались секреты от меня: она лишь вскользь упомянула господина Фудзивару и не стала вдаваться в подробности соглашения, которое они заключили. Фудзивара поставлял ей провизию и вручал крупные суммы денег. Меня это немало беспокоило, поскольку я понимал, что его виды на свадьбу были достаточно определенными. От дурного предчувствия по коже бегали мурашки, но я отбросил всякие мысли, чтобы не омрачать выпавшей мне радости.

Я пробудился на рассвете и увидел ее спящей в моих объятиях. Белоснежная кожа, одновременно теплая и прохладная, напоминала драгоценный шелк. Длинные волосы, благоухающие жасмином, покрывали нас словно шалью. Я всегда сравнивал Каэдэ с недосягаемым цветком высоко в горах, а теперь она была рядом, была моей. Когда я осознал это, мир замер в ночи. Глаза защипало от нахлынувших слез. Небеса смилостивились. Боги простили меня. Они подарили мне Каэдэ.

Несколько дней Небеса продолжали улыбаться нам, даруя солнечную весеннюю погоду. Все в храме радовались: Майами, сияя от восторга, принесла нам чай утром после первой брачной ночи, настоятель продолжал давать мне уроки и безжалостно дразнил, когда я начинал зевать. Десятки людей поднимались в гору, чтобы принести нам подарки и пожелать всего наилучшего, как это сделали бы селяне в Мино.

Только Макото привносил тень сомнения:

– Спеши наслаждаться своим счастьем, – сказал он мне. – Я рад за тебя, поверь, но боюсь, это не долго продлится.

Я и сам знал, научился у Шигеру.

«Смерть приходит нежданно, жизнь перед ней беззащитна, – произнес он в тот день, когда спас меня в Мино. – Никому этого не изменить ни молитвами, ни заклинаниями».

Именно беззащитность жизни придает ей великую ценность. Наше счастье столь огромно благодаря осознанию его мимолетности.

Цветки вишни уже осыпались, дни становились длинней. Осталась позади зима приготовлений: весна уступала дорогу лету, а лето – время года для ведения войн.

Нас ждет пять битв – четыре победы и одно поражение.