Текст книги "Тридцатник, и только"

Глава десятая

Спустя полчаса после прибытия в жутковатый «Экс» Диг и Дилайла переместились в индийский ресторан на той же улице. С атмосферой мавзолея они почти примирились, отсутствие выбора тоже как-нибудь пережили бы, пустынный стол их мало беспокоил, и даже странноватая официантка стала почти родной.

Но когда она принесла две миски сероватого супа, в котором плавали какие-то ошметки, по виду напоминавшие мозги, и объявила, что это менудо, знаменитый испанский суп из рубца, но уловив их настороженность, поспешила заверить, что в ресторане используют только самый лучший рубец, нежнейший, который извлекают из второй желудочной камеры животного, и что шеф-повар – лучший во всем Лондоне спец по блюдам из требухи в Лондоне – разве они не знали и не по этой причине они сюда пришли? – Диг с Дилайлой сочли за благо дать деру.

Официантка уговаривала их остаться, из кухни появился сам шеф-повар, страшно встревоженный; он принялся соблазнять телячьим суфле из отборнейших желез молочного теленка, клейкой сочностью жаркого из подкопченных свиных ножек и замечательно хрустким хашем из засоленного языка, его коронным блюдом. Он знает, с мольбой вызывал шеф-повар, что многие боятся требухи, но стоит лишь один раз попробовать его творения, и они будут приходить в этот ресторан каждый вечер. Пожалуйста, останьтесь…

Диг с гордостью называл себя любителем кулинарных приключений, но на сей раз он с радостью отпраздновал труса. Они с Дилайлой подхватили пальто, многословно извинились перед официанткой и поваром и с облегчением вывалились на улицу, гримасничая и посмеиваясь над своим бегством.

В индийском ресторане они болтали за горкой хлебных палочек и разнообразнейшим чатни. Диг наслаждался от души. Давненько с ним такого не было: он ужинал в ресторане с девушкой и беседовал с человеком, с которым не виделся двенадцать лет. Прочих своих знакомых он видит по крайней мере раз в неделю. Развлекается же он преимущественно на вечеринках и в барах, где несет околесицу, дурачится и изображет из себя солидного мужчину, кадря юных девиц. Но сегодня было совсем другое дело. Сегодня было серьезно. И особенно.

– А знаешь, Алекс пришел бы в восторг от «Экса», – в новом, непивычном уху Дига хрипловато-напевном голосе Дилайлы угадывались дорогие сигареты, полусказочное богатство, игра в поло и рейды по магазинам Нью-Йорка. – Он обожает требуху, все эти гадкие внутренности: почки, печень, мозги… Слава богу, ему их готовят в одно из его ресторанов, иначе мне пришлось бы этим заниматься самой.

Странно слышать из уст Дилайлы щепетильное словцо «гадкие». Она почти избавилась от простецкого акцента Кентиш-тауна, заменив его «воспитанными» интонациями и правильным произношением, принятым в обществе, весьма далеком от среды, в которой она росла. Ее голос сохранил хрипловатость, напоминавшую скрип гравия под ногами, но приобрел звучность и мягкую северную напевность. Окончания, которые она иногда по старой привычке проглатывала, не портили общего, очень сексуального впечатления.

– Спасибо за вечер, – поблагодарила Дмлайла. – Мне правда очень понравилось.

– Да… не за что! Извини, что так получилось. Просто кошмар!

– Ерунда, все было замечательно. И я ужасно рада тебя видеть. Никогда не знаешь, чего ожидать от людей, с которыми долго не видишься… Неизвестно, осталось ли между вами что-нибудь общее. Я часто вспоминала тебя, мне было интересно, чем ты занимаешься, где живешь.

– Правда? – заволновался Диг. – Я тоже думал о тебе. Часто.

– Неужели? – улыбнулась Дилайла. – И что же ты думал?

– Ну, – посерьезнел Диг, – я скорее беспокоился, очень беспокоился за тебя.

Улыбка сползла с лица Дилайлы. Потеребив салфетку, она ловко сменила тему:

– А хочешь, я отгадаю все про твою жизнь? Музыкальный бизнес. Квартира в прежнем районе, недалеко от мамочки, да? – поддразнила она, улыбаясь. – И ничего удивительного в том, что ты до сих пор не обзавелся семьей. Ты всегда говорил, что дети исключены, пока тебе не стукнет сорок и ты не станешь хозяином фирмы звукозаписи… Помнишь?

– Помню, – Диг криво улыбнулся, – говорил. Я собирался стать миллионером и отправиться с тобой на тропический остров.

– О да, – рассмеялась Дилайла, – ты об этом мечтал! Я бы валялась целый день на пляже, дожидаясь, пока ты вернешься на яхте. Смешно до колик! – Но Дилайла не засмеялась, она грустно улыбнулась и с внезапной серьезностью заглянула в глаза Дигу: – Нам ведь было хорошо вместе, правда? Мы были непобедимы – Диг и Дилайла! Казалось, все нам по плечу. Мы надеялись изменить мир. Забавно, когда я только пришла в школу Святой Троицы, вокруг меня болтались симпатичные мальчики – Роб Деннис, Марк Барр, Том забыла как его – все старше меня на год, но я наблюдала за тобой и Надин, как выбродите вместе, всегда с учебниками, такие серьезные и таинственные. У тебя были странные волосы, и ты столько знал о музыке, а у Надин была пышная рыжая челка и свитера в дырах, и вы оба выглядели такими крутыми. Я вам завидовала. Хотела быть, как вы. Боготворила землю, по которой вы ступали…

Диг подавился хрустящим хлебцом. Почему его жизнь столь радикально изменилась? Почему, когда он был прыщавым четырнадцатилетним обормотом, женщины вроде Дилайлы «боготворили землю, по которой он ступал», а теперь он докатился до того, что ухлестывает за малолетками, словно жалкий стареющий придурок?

– Помню наше первое свидание. Я жутко нервничала, но ты повел себя очень мило. Ты меня слушал. В те времена я была к этому не привычна. Ты подарил мне уверенность в себе… Как ни странно, но ты сформировал мою жизнь. Я не была бы тем, кем являюсь сегодня, если бы не ты. Разве это не удивительно?

Диг кивнул: удивительно. Очень. Он никогда прежде об этом не думал, но Дилайла права. Родители изводятся, тревожась о том, какой эффект их действия и решения возымеют на развитие отпрысков, но в действительности характер лепится сверстниками. Человека формируют друзья: первый приятель, первая девушка, первая вечеринка, первый день в школе и опыт вне дома. Личность выковывается на игровой площадке.

Дилайла, внезапно осознал Диг, стала частью него самого и не малой частью.

Благосклонность самой красивой девочки в школе, девочки, которую все желали, зависть и уважение мальчишек – все это наполнило его непоколебимой уверенностью в своей привлекательности, несмотря на то, что писаным красавцем его не назовешь. Если бы не Дилайла, он, возможно, закончил бы школу девственником, а потом женился бы на первой же девушке, которая согласилась с ним переспать, женился бы из боязни, что другой такой он не встретит. Уверенность в себе не изменяла ему все последующие годы, и он обязан ею Дилайле.

– Послушай, расскажи мне об Алексе.

– Что именно? – слегка удивилась Дилайла.

– Ну, не знаю. Какой он? Как вы познакомились? И почему пошло наперекосяк?.. Если, конечно, хочешь…

Дилайла кивнула, давая понять, что его любопытство естественно. Она глубоко вздохнула, и нежная улыбка осветила ее лицо:

– Я познакомилась с ним на Цветочном холме. Он тогда учился на менеджера. Я была… Я упала. Он поднял меня и отвез в травмопункт.

– Сильно поранилась?

– Нет… не очень… небольшая царапина, наложили несколько швов. Пустяки.

– Когда это случилось?

– Очень скоро после того, как мы с тобой расстались. Мне было восемнадцать. Ему двадцать два. Он был высоким и красивым… Вот, взгляни. – Порывшись в сумочке, она, усмехаясь, вынула из бумажника фотографию. – Это Алекс.

Диг внимательно изучил фотографию: черноволосый мужчина в смокинге и бабочке, смахивающий на Пирса Бронсана. Черт. Диг сглотнул и вернул снимок Дилайле.

– Несмотря на то, что мы были такими разными, – продолжала она, спрятав фотографию в сумочку, – и происходили из столь разных семей, между нами мгновенно возник контакт. Он был таким сильным и основательным. А именно это мне тогда и требовалось. – Диг почувствовал, как выражение заинтересованности примерзает к его лицу. – У меня был тогда тяжелый период, и Алекс стал моим лучшим другом. Влюбленности я не испытывала. Потом Алекс закончил университет, и отец предложил ему завести собственное дело в Чешире, предоставил помещение для первого ресторана.

– И ты переехала к нему?

– Не сразу. Мне надо было развязаться кое – с какими делами в Лондоне. Но мы поддерживали связь друг с другом, и когда ресторан открылся, Алекс предложил мне работу и комнату наверху.

– И как оно было?

– Непривычно, – пожала плечами Дилайла. – Прежде я никуда не выезжала из Лондона и никогда по-настоящему не работала. Я была невероятно одинока, а работа тяжелая… Я чуть не вернулась домой. Но возвращаться на самом деле было некуда, кроме того, я не могла предать Алекса. Так что я крепилась. К тому же, я успела его полюбить.

– И вы… как вы существовали друг с другом?

– То есть? Ты имеешь в виду постель? – Диг кивнул. Бестактный вопрос, конечно, но он не сдержался. – Ничего этого не было. Мы были просто друзьями и коллегами. Он был моим боссом. По крайней мере, до моего двадцатого дня рождения. – Дилайла трогательно улыбнулась: она явно дорожила этими воспоминаниями. – Все случилось так неожиданно. Я уже начинала беспокоиться, мне казалось, что для Алекса я нечто вроде домашнего животного; подобрал на улице беспризорную девчонку, чтобы скрасить одиночество, а она к тому же оказалась отличной уборщицей. Этакий вариант «Пигмалиона». Не было и намека на то, что он испытывает ко мне нежные чувства. Но в тот вечер, в день моего рождения, Алекс устроил праздничный обед в ресторане – все мои любимые блюда, свечи, музыка, подарки. Словом, расстарался. И начал говорить, как ему нравится, что я рядом, как я изменила его жизнь к лучшему и как ему легко спится только оттого, что он знает: я там, в комнатушке над рестораном. Назвал меня своей «потерянной половинкой» и сказал, что не представляет жизни без меня… А потом встал на одно колено и преподнес мне маленькую коробочку, в которой лежало вот это, – она указала на камень, сверкавший на ее пальце. – И сделал мне предложение.

– И ты согласилась?

– Не раздумывая. В ту же секунду. Стоило ему спросить: «Ты выйдешь за меня замуж?», и я уже знала, что выйду, что мне это нужно.

– Понятно. И когда вы… э-э.. Ну, ты с Алексом, когда вы в первый раз?…

– Переспали? В первую брачную ночь. До того ничего не было, уж поверь!

– И… как оно было? – Диг старался казаться невозмутимым.

– Что?!.. Ты спрашиваешь?..

– Нет… нет, детали, разумеется, не нужны. Но… вы ждали до свадьбы. А не было ли это ошибкой? Как все прошло?

Дилайла натянуто улыбнулась и принялась вертеть салфетку в руках.

– Сам знаешь, первый блин всегда немножко комом. А для меня, скажем так, секс в последнее время не самое главное. – Она рассмеялась. Диг приподнял брови. – Ты удивляешься? Не стоит. Теперь я не очень сексуальна. Конечно, я работаю над собой… но, в этом направлении еще многое предстоит сделать.

– Вы… э-э.. вы спите вместе? – Дигу было неловко расспрашивать Дилайлу о ее личной жизни, но образ асексуальной одинокой женщины, который она обрисовала, никак не вязался с его воспоминаниями о ней.

– После дождичка в четверг, – в ее шутке слышалась горечь.

– А?

– По особым случаям. Мы спим друг с другом по особым случаям: годовщины, дни рождения и прочее.

– И тебе хватает?

Дилайла пожала плечами:

– Более чем!

– А что Алекс?

– Он не возражает. Он больше предпочитает работать или играть в гольф.

Наступило молчание. Диг не знал, что сказать. Какое расточительство, какое безумное расточительство обращаться подобным образом с красивой женщиной в самом расцвете ее сексуальности! И как можно спать с Дилайлой Лилли в одной постели и не желать каждую ночь заниматься с ней любовью до полного самозабвения? Этот Алекс – оголтелый педик. Иного объяснения быть не может. Либо н втихоря трахает официантку.

– И ты от него ушла?

– Хм, – Дилайла вдруг приуныла. – Видимо.

Диг собрался с силами и задал самый жгучий вопрос:

– Почему?

Впервые за весь вечер на Дилайлу напала скованность, а в движениях появилась неловкость.

– Не хотелось бы об этом говорить, – промямлила она. – Это… очень личное.

– Ладно, хорошо. Нет проблем. Но можно задать еще один вопрос? – Дилайла настороженно кивнула. – Ты вернулась в Лондон навсегда? У тебя с Алексом все кончено? Или нет? – Он посмотрел на нее в упор, надеясь, что пристальный взгляд не выдаст, как важно для него знать ответ. – Ты останешься в Лондоне? – Господи, Дилайла, думал он, скажи, что останешься, пожалуйста, скажи.

Дилайла слегка сжалась и откашлялась:

– Я пока не решила, не уверена.

– Понятно, – вздохнул Диг.

– Я… мне нужно кое с чем разобраться здесь, в Лондоне, привести мысли в порядок. Все зависит от того, насколько мне это удастся.

– А.. с чем разобраться?

Дилайла опять поежилась. Помолчав, она взглянула на Дига.

– С чувствами. – Она широко раскрыла глаза и криво улыбнулась.

Она явно что-то скрывала, и Диг не знал, в каком русле продолжать беседу. Дилайле все больше становилось не по себе, ему же меньше всего на свете хотелось ее смутить. Он оставит ее по покое… по крайней мере, на время.

– А как твои дела? – бодрым тоном начала Дилайла, переключая внимание на Дига. – Как тебе живется?

– Живется, – улыбнулся Диг. – И даже активно. Но далеко не идеально.

– Подружка есть?

– О нет, этого мне не надо, – торопливо бросил он, словно Дилайла предложила ему дорогую зубную щетку или беременную морскую свинку.

– Никакой большой любви с тех пор, как… как… ну ты понимаешь?

– С тех пор как мы расстались?

– Да.

– Нет, – ответил Диг. – Ничего подобного. – Этот печальный факт, который он вдруг осознал, заставил его грустно рассмеяться.

– Не может быть! Никого за десять лет? Почему?

– Не знаю, – он пожал плечами и резко выдохнул, надув щеки. – Наверное, я не хотел большой любви, она была мне не нужна.

– Ты меня удивляешь. Я всегда считала, что верность – твое достоинство.

– Возможно, так и было когда-то… когда было кому хранить верность, если ты понимаешь, о чем я. Но сейчас… не знаю… такое впечатление, что вокруг не осталось ни одной по-настоящему привлекательной женщины, а жизнь слишком коротка, чтобы связываться с человеком, который тебе не нужен. Взять хотя бы Надин. Она меня бесит. Красивая, умная, талантливая и с чувством юмора, но она постоянно связывается с мужчинами, которые… как бы это сказать… недостойны ее. Придурки, поросту говоря. Ее всегда тянет на придурков. Она их жалеет, берет под свое крыло, дает им ключи от своей жизни: входи, чувствуй себя, как дома, клади ноги на стол, вот мои родители, вот моя компания, мои друзья, оставайся на ночь, давай вместе позавтракаем, вот тебе ключ от квартиры. А спустя два-три месяца все заканчивается, потому что она наконец осознает, что не желает больше тратить время на неудачника, и забирает у него свою жизнь обратно, что без скандалов и неприятностей, разумеется, не обходится. Поэтому я считаю, что лучше оставаться свободным, а если увлекаться, то… э-э.. совсем юными женщинами…

Диг осекся, сообразив, что это последнее признание может покоробить Дилайлу, но она, похоже, не заметила. Подавшись к нему, она произнесла:

– Не возражаешь, если я задам тебе очень личный вопрос?

Немедленно воодушевшись, Диг кивнул:

– Пожалуйста, не стесняйся.

Дилайла полила мятным йогуртом хлебец, отправила его в рот и захрустела. Ритмично помахивая ложечкой, она давала понять, что заговорит, как только проглотит. Диг завороженно наблюдал за ее сочными губами. Проглотив наконец, она отхлебнула воды и глянула Дигу прямо в глаза.

– Какие у тебя отношения с Надин?

– Что?

– Ну что между вами происходит? Вы спите вместе?

Диг закашлял, подавшись.:

– Извини… Я и Надин? С чего ты взяла?

– Ну, – Дилайла подцепила помидорную дольку, посыпанную кориандром, и отправила ее в рот, – так мне показалось.

– Да почему?

– Когда я наткнулась на вас, в парке, я сначала подумала, что вы живете вместе, вы смотрелись семейной парой. А потом, когда мы зашли в чайную и разговорились, я сообразила, что вы просто друзья, но Надин вела себя… очень резко, словно сердилась. И мне показалось, что я ей поперек горла, что она не хочет меня видеть. Я никак не могла понять, почему. Кончено, в школе мы не были близкими подругами, но это было так давно, стоит ли теперь вспоминать. Вот я и решила, что она видит во мне угрозу, уж не знаю, по какой причине… Может быть, потому что когда-то между вами что-то было?.. Если я говорю глупости или лезу не в свои дела, ты так и скажи.

– Все в порядке. Между мной и Надин никогда ничего не было. Ничего серьезного. – Диг потер подбородок, ему становилось не по себе. – Мы всегда были просто друзьями.

– Извини, не надо было мне соваться. Меня это совсем не касается.

– Верно. Но ты права. Насчет Надин. В последнее время она ведет себя странно. – И он поведал Дилайле о том, какую агрессивность выказала Надин, когда разговаривала с ним по телефону вчера утром.

– А раньше она так себя не вела?

– Никогда. Именно за это я больше всего ценю Надин. Я всегда знал, от чего она может завестись. Я всегда понимал ее.

– С ней что-нибудь случилось? Проблемы с мужчинами? В семье?

– Она только что покончила с очередным слюнтяем. Но не думаю, что дело в этом. И ей только что предложили фантастический контракт – куча денег и месяц в райском месте. Она должна быть просто счастлива.

– Да? – Дилайла освобождала место на столе для блюд, дымившихся на тележке подоспевшего официанта. – Но счастливой она не выглядит. Отнюдь. И со мной у нее точно проблемы. Вот почему я ушла из чайной столь поспешно, в присутствии Надин я чувствовала себя очень неуютно. – Она зачерпнула ложкой изумрудный шпинат, в котором мерцали кубики панированного сыра, метнула на Дига острый взгляд и выпалила: – Ты никогда не задумывался, а может, она в тебя влюблена?

Диг вытаращил глаза.

– Надин? – насмешливо фыркнул он. – Да ты рехнулась! Она не влюбится в меня, даже если, кроме на земле не останется других мужчин! Она мой друг, и только.

– Я бы не была в этом столь уверена.

– Ты не знаешь Надин. Такого не может быть – никогда! Она не в состоянии воспринимать меня в качестве сексуального партнера. Это немыслимо. И нелепо! Это… это…

– Правда? – подсказала Дилайла.

– Нет! Нет! Ты все неправильно понимаешь. Ты не знаешь Надин, как ее знаю я. Надин не интересуется любовью. Все, что ей нужно, – это громадный мужик с малюсеньким самолюбием, чтобы она могла им помыкать, а потом бросить, когда он ей надоест. Она самый независимый человек на свете. Вряд ли она вообще способна любить. А уж меня тем более.

– Женщины чувствуют такие вещи.

– Ну да, женская интуиция и все такое прочее. Но я знаю Надин, как свои пять пальцев, а то, что ты говоришь, смехотворно. Извини, но это так.

– Ладно, Диг, тебе, конечно, виднее. Но обычно интуиция меня не подводит. И я думаю, она тебя любит. Я поняла это по ее глазам. – Дилайла сухо рассмеялась. – А еще я поняла по ее глазам, что мое появление ей сильно не по вкусу.

– Нет… это не правда.

– Правда. Она видит во мне соперницу.

Диг прикусил язык, чтобы не проболтаться о дурацком пари. По его мнению, если Надин и восприняла появление Дилайлы в штыки, то лишь потому, что боялась проиграть. Она терпеть не может проигрывать. Ни в чем.

– И скажи, – продолжала Дилайла, поставив локти на стол и подавшись к Дигу, – можешь ли ты, положа руку на сердце, поклясться, что за все эти годы своего знакомства с Надин, за все годы, что вы с ней друзья, близкие друзья, ты ни разу не испытывал к ней никаких иных чувств, кроме дружеских? И у тебя ни разу не возникало желания зайти чуть дальше? Никогда не случалось пьяной ночи, когда всякое может произойти? И она тебя никогда не возбуждала, хотя бы самую малость?

– Нет! Господи, никогда! То есть, когда-то что-то намечалось, очень давно, когда мы были совсем молодыми, незадолго до поступления в университет и сразу после того, как мы с тобой… Но потом она встретила в колледже одного фотографа, а я повзрослел… Нет, нет. Ничего и никогда между нами не случалось. А сейчас… Мы так давно дружим, что ничего уже и не может случиться.

– Неужели? Не понимаю, почему. Она очень привлекательная и симпатичная.

– Разумеется. Но она… для меня она просто Надин. Всегда была. И всегда будет. И кроме того, Надин не захочет меня, даже если я в нее влюблюсь.

– Значит, это вранье, – улыбнулась Дилайла. – Про то, что между мужчиной и женщиной не может быть по-настоящему платонической дружбы, и всегда найдется сексуальное подводное течение. Ты смотрел «Когда Гарри встретил Салли»?

– Смотрел. Полная чушь. – Дигу все сильнее не нравилось направление, которое приняла их беседа. Он бы с куда большим удовольствием обсудил последний поход Дилайлы по овощным лавкам или коллекцию солнечных очков Ленардо ди Каприо. Он и Надин? Надо же такое измыслить! Диг почувствовал испарину на лбу. Он не хотел об этом думать. И уж во всяком случае, обсуждать это с Дилайлой.

– … Как бы то ни было, – продолжала она, – мне кажется, что вы бы составили отличную пару. Вам было бы хорошо вместе. Вы всегда понимали друг друга. И вы очень похожи.

Похожи? Он и Надин? Ну, разумеется, похожи. Недаром они такие хорошие друзья. Но это вовсе не значит, что они должны влюбиться друг в друга. И зажить вместе. И вообще, к чему Дилайла затронула эту тему? Какое она имеет отношение к сегодняшнему вечеру – к ним?

– Но, конечно, это не мое дело, и посему я затыкаюсь.

Слава богу, подумал Диг, слава богу.