Текст книги "Мой желанный враг"

10

Марк

Появление этой дешевки вывело меня из себя. Конечно, я понимал, что Вик притащит ее с собой, но не предполагал, что так остро отреагирую на это. Наверное, все дело было в том, что я теперь знал о ней все, и мои демоны стремились поставить ее на место, унизить, уничтожить. Они хотели сожрать ее живьем.

Эта мразь выпорхнула из машины, будто какая-то королева. Шикарное платье, стройные ноги, матовая кожа без единого изъяна, длинные, шелковые светлые локоны, струящиеся по оголенным плечам. Болезненный стояк, с которым я проживал последние дни, снова напомнил о себе тупой, тянущей болью.

Эта Полина заводила меня, сводила с ума и отчаянно раздражала. Бесила! Наверное, она думала, что прикроется дорогими тряпками и подарками Вика, и никто не поймет, откуда она и чем прежде занималась? Но я по-прежнему видел в ней лишь замарашку, которая удачно вцепилась в обеспеченного мужика и талантливо дурит ему башку.

И я собирался открыть Вику глаза.

Друг подал ей руку, и мне пришлось нацепить маску, чтобы не выйти из себя раньше времени и поприветствовать их. Я даже открыл перед ней дверь, и девчонка, увидев меня, подобралась, точно затравленный зверек. Мне нравилось, что она все понимает, что боится меня.

Полина шла по залу, оглядываясь по сторонам и едва не шарахаясь от вида здешней роскоши. Мадонна среди блудниц, ей-богу! А ведь какая талантливая игра, какое шикарное представление! Жаль, что всего лишь представление. Девчонка умело разыгрывала робость и кротость, и было в этом что-то неуловимо притягательное, отчего у меня учащался пульс.

– Полина, – не выдержал я того, что она намеренно отводила взгляд в сторону, едва мы сели за стол.

Наклонился вперед.

– Да? – Ее голос прозвучал еле слышно.

Большие янтарные глаза испуганно посмотрели на меня. Эта наигранная, фальшивая невинность сбивала меня с толку.

– Может, расскажешь о себе что-нибудь? А то мы так мало про тебя знаем, – решил поиздеваться я.

Мне срочно требовалась ответная реакция от нее. Хоть какая-нибудь. Я должен был видеть ту лживую мразь, которую она так отчаянно прятала от Вика. Мне нужно было продавить ее, сжать посильнее, чтобы заглушить в себе любые человеческие чувства, которые рождались при взгляде на нее.

– Например? – Ее взгляд скользнул по Воскресенскому, но тот был полностью захвачен торжественной речью ведущего.

Вик шел к этой цели слишком долго и упорно не для того, чтобы в момент триумфа пропустить хотя бы одну деталь. Мне же было плевать на все эти пафосные речи и пускание пыли в глаза присутствующих. Мой интерес был прикован исключительно к моей новой игрушке, которая так старательно строила из себя невинную овцу.

– Например, чем ты жила до встречи с Витей? – Мне нравилось заставлять ее нервничать. Я видел, что от моих слов ее бьет током, и получал удовольствие. – Или с кем?

Она побледнела, заерзала на стуле, задышала тяжело, но совсем некстати Воскресенский соскочил с места:

– Марк, идем на сцену, нас приглашают!

Твою мать! Я был так близко.

Так плотно подобрался к тому, что изводило меня эти несколько дней. Эта лживая деревенщина похотливо извивалась в моих руках в каждом моем сне. Я видел ее грудь сквозь прозрачную, влажную ткань майки и видел ее в тонких, изящных кружевах. Я видел ее ладное, хрупкое и такое красивое тело во сне и наяву – в дорогих тряпках, в обносках и абсолютно обнаженным.

Я бредил ею и ничего не мог с собой поделать.

Даже сейчас, глядя на это платье, я видел не ткань, а торчащие твердые соски под его тканью, и мой член бессовестно наливался кровью. Я представлял, как буду вдавливать ее в матрас, как буду хватать ее упругое, стройное тело, как буду видеть ее распахнутые глаза, слышать ее стоны. И мне безумно хотелось замарать эту Полину собой, чтобы она больше не старалась казаться всем такой чистенькой и непо-рочной.

– Идем! – позвал Вик.

И я едва не ударил кулаком по столу.

Стиснул зубы и прошествовал за ним. Даже поднимаясь по ступенькам, я все еще видел ее лицо. А когда поднялся на сцену, сразу выхватил ее взглядом из толпы. Девица смотрела на меня гордо, смотрела с вызовом и, очевидно, полагала, что расстояние, разделяющее нас, ее спасет. Но это злило меня только больше.

Кажется, я произнес какую-то речь.

Зал даже разразился смехом. Я улыбался камерам, благодарил сотрудников и коллег, обнимал друга, позируя для фотографий, а в мыслях в это время стучало: «Полина. По-ли-на». Это имя проросло во мне, как сорняк, оно въелось в кожу, стучало в висках и не давало покоя ни днем, ни ночью.

Я ненавидел эту Полину и завидовал им с Виком.

Я злился на него за то, что он встретил ее первым и что сразу бросился строить из себя рыцаря. Мне хотелось доказать ему, что она – как все. И хотелось, чтобы он не приближался к ней, чтобы не касался ее, потому что она – моя.

И я как чертов больной ублюдок не мог думать больше ни о чем, кроме этой потаскухи. И как только она исчезла из поля зрения, извинился перед мужчинами, разогнал этих тупых идиоток, которые пытались вешаться на меня, и пустился по ее следу.

Я слышал ее шаги в конце коридора. Каблучки цокали по каменному полу, и мое дыхание учащалось. Я чувствовал азарт от этой охоты, и моя кровь закипала в венах.

– Подскажите, пожалуйста, – прозвенел ее голосок.

И я вспомнил ее смятение и робость при нашей прошлой встрече, увидел блестящие капельки на дрожащих ресницах, щеки с влажными дорожками от слез, лихорадочно трясущиеся от испуга хрупкие плечи. Вспомнил тот поцелуй, которым я заткнул ее рот, и как она неуклюже сопротивлялась, пытаясь не отвечать мне.

И мне захотелось повторить это немедленно. Ее страх заводил сильнее любых изощренных ласк любой из шлюх, что бывали со мной раньше.

– Дальше по коридору, – сказал ей администратор.

Я притормозил, чтобы дать ей фору, а затем нагнал в несколько шагов и буквально втолкнул в уборную. Девчонка едва не упала, испуганно обернулась и застыла, с ужасом наблюдая, как закрывается дверь – единственный ее путь к спасению.

– Что… – Она стала испуганно отступать.

– Что ж ты бежишь от меня, Полина? – прорычал я, приближаясь.

– Не подходи, я буду кричать. – Ее голос дрожал.

Янтарные глаза потемнели до оттенка аппетитного тирамису. Я был шокирован тем, насколько глубокими и чистыми они казались в этот момент. В паху от напряжения запульсировало, и мне захотелось поставить ее на колени, чтобы стереть эту чистоту в ее взгляде.

– Никто тебя здесь не услышит.

– Помогите! – крикнула она и затряслась, вжимаясь в стену.

– Ох, помогите, помогите, да! – рассмеялся я, нависая над ней.

– Что тебе нужно? – Девчонка выставила перед собой ладони.

Как будто эти крохотные маленькие ладошки могли стать для меня препятствием!

– Догадайся, – ухмыльнулся я.

– Если ты тронешь меня хоть пальцем, я все расскажу ему!

От запаха ее волос у меня пересохло в горле. Волна ледяных мурашек прокатилась по телу.

– Вот так? – оскалился я, проводя пальцем по ее щеке.

Девчонка закрыла глаза и скривила лицо так, будто собиралась разрыдаться. Ее плечи буквально заходили ходуном.

– Смотри мне в глаза, – приказал я. – Так, спрашиваю?

Я обвел пальцем скулу на ее щеке.

– Я все ему расскажу… – всхлипнула она.

– Да? – Я дернул ее на себя и развернул лицом к стене. – Я знаю о тебе больше его и тоже могу рассказать.

– Не надо! – простонала она, пытаясь вырваться.

Но я уже вдавил ее в холодный кафель щекой и прижался грудью к ее спине. Меня выламывало, душило, разрывало на части от запаха ее кожи. И я терял контроль, ощущая под собой жар ее тела.

– Пусти!

– Тогда мы сейчас вместе выйдем и все расскажем Вику, да? – прошептал я, сильнее сжимая ее тело руками.

Полина барахталась, визжала, хныкала, но чем больше она сопротивлялась, тем крепче сжимались тиски моих рук.

– Отморозок! – прошипела она.

Мои пальцы сжались на ее затылке и стиснули волосы.

– Все верно. – Я зарылся носом в ее волосы и жадно втянул ноздрями воздух. – Может, расскажешь, сколько таких отморозков было у тебя до меня, недотрога?

Девчонка свела ноги, чувствуя, как моя правая рука пробирается ей под юбку. Я слышал ее прерывистое дыхание, жадно впитывал каждый ее всхлип и сильнее прижимался пахом к ее круглой попке.

– Давай, покажи мне, как ты умеешь, – выдохнул я.

Нащупал под тканью платья мягкий бархат ее кожи, скользнул выше и ощутил ладонью тонкое кружево трусиков.

– Нет! – дернулась она. – Убери, не надо…

Но я переместил левую руку, которой держал волосы, на ее грудь и сильно сжал.

– Пусти…

– Сначала покажи мне, как ты умеешь ублажать мужчин, Полина.

Пальцы моей правой руки проникли под ее трусики, скользнули к лобку и коснулись там, где было очень горячо. И влажно – это открытие буквально сорвало мне крышу.

Легкое давление пальцев заставило девчонку выгнуть спину и простонать. Может, это были мольбы о помощи или жалобные всхлипы, я уже не понимал – глаза мне застелил пьяный туман желания.

– Тебе нравится? – спросил я хрипло.

Подушечки моих пальцев скользнули вверх, а затем опустились ниже и нырнули в мягкую глубину. Застыли у самого входа. Это вызвало у девчонки острую реакцию: она забилась, пытаясь вырваться из моих объятий, до предела свела бедра и резко дернулась назад, вынуждая меня убрать руку.

– Скотина! – взвизгнула она.

И в этот момент кто-то постучал в дверь.

– Пусти! – Полина все-таки вырвалась и стала поправлять платье.

Ее лицо щедро покрывал алый румянец.

– Закончим в следующий раз, – тяжело дыша, пообещал я. Посмотрел на собственные пальцы и ухмыльнулся. – Ты ведь хочешь этого, да? Хочешь, девочка?

В дверь снова забарабанили.

– Сволочь! – бросила Полина и метнулась в одну из кабинок.

Щелкнул замок.

Я подошел к двери и повернул замок.

– Что за паника? – улыбнулся девицам, которые тут же распахнули дверь. – Занято, девочки.

– Ой… – Они аж расцвели. – Так женский ведь…

– Да? – удивился я, подмигнул им и вышел.

Мое сердце колотилось в груди громко и звонко, точно набат. Я шел, не чувствуя под собой пола и ощущая лишь пульсирующую боль в паху. Не понимал, кто я и чего хочу от этой Полины. Знал только одно – я ее хочу.

11

Полина

Я чувствовала себя грязной, мое тело горело, будто ошпаренное кипятком. Мне хотелось разрыдаться, побежать в зал и рассказать все Вику, но стоило только представить, как все эти напыщенные индюки, собравшиеся в ресторане, будут смотреть на меня, и от этой мысли сразу пришлось отказаться.

Когда девушки покинули дамскую комнату, я осторожно выбралась из кабинки. Оправила платье, пригладила пальцами волосы и уставилась на свое отражение в зеркале. Зрачки блестели от выступающих слез. Я закрыла глаза и постаралась восстановить дыхание.

Что это? Что было со мной? Холодную кожу все еще болезненно саднило от прикосновения к ней его горячих пальцев. Мне не хотелось слышать низкий голос Загорского, не хотелось чувствовать его руки на себе, реагировать на его жестокие ласки, но когда Марк жадно касался меня там, где не касался ни один мужчина, все мое тело сводило болезненной агонией.

Он играл со мной, точно с игрушкой, и ничего не знал о сочувствии. Он причинял мне боль, а я только сожалела, что не вижу его пугающего взгляда в эту секунду. Мне было интересно, что я там увижу? Мне нужно было видеть его ненависть, чтобы сопротивляться его силе.

Загорский, очевидно, все знал обо мне, но почему-то не пошел к Вику, чтобы сразу ему все рассказать. Значит, он что-то задумал. Но что? Решил шантажировать меня? Но у меня ничего нет, я нищая. Может, он планировал уничтожить меня морально? Тогда этот козел болен, и его приставания – очень странная психологическая игра.

Я провела ладонями по бедрам и расправила подол платья. Ощущение напряженного мужского естества, упирающегося в меня сзади, врезалось в память унизительным и пугающим воспоминанием. Я пыталась вырваться, а Загорский держал меня мертвой хваткой. Он издевался, выдыхая мне в затылок свои мерзкие фразы. И каждое его слово дразнило, щекотало и сдирало с меня кожу заживо.

Что бы было, если бы в уборную не постучали? Страшно даже думать. Как далеко он бы позволил себе зайти? Изнасиловал бы меня? Или все это было лишь элементом его игры? Чего он добивался?

Я приоткрыла веки и посмотрела на свое лицо.

Безумные, перепуганные глаза, складки тревожных морщин над бровями, пересохшие губы со следами стершейся помады и яркий румянец, распространившийся от щек на шею. Это было не лицо, а гримаса боли и сожаления. И все же я ощущала странный трепет в груди от того, что выстояла в этом раунде схватки. Вряд ли хищник, почуявший кровь, так просто от меня отстанет, но я планировала дать ему бой.

* * *

– Я отправил к тебе водителя, Полина, – сообщил Вик по телефону.

– Но я могла вызвать такси.

– До города путь неблизкий, да и зачем тебе разъезжать с чужими людьми?

– Я вообще могу дождаться тебя, и вечером мы съездим вместе.

– Не теряй времени, лучше съезди сейчас, а вечером мы найдем, чем заняться.

– Уговорил!

Мы попрощались, и я стала собираться.

Хлопковое платье длиной до колена, босоножки, сумочка на тонком ремешке – мой новый гардероб чисто формально носил такое название, потому что сумка со старыми вещами так и лежала за дверью спальни, а подарки от Вика, особенно дорогую одежду, я принимала неохотно. Стеснялась и чувствовала неловкость из-за того, что ему приходилось тратиться на меня.

Вчера мне стоило огромных усилий отсидеть весь банкет за столом с Виком, Марком и их партнерами. Наверное, не очень вежливо было не принимать участия в разговорах и обсуждениях, но я сослалась на головную боль. Все мои старания были направлены на то, чтобы не смотреть в глаза Загорскому. Я буквально считала минуты до окончания мероприятия, и, слава богу, Вик почувствовал мое настроение гораздо раньше и просто предложил уехать оттуда.

Я заплела волосы в косу, убрала мобильный в сумочку и спустилась вниз. Дав указания бригаде строителей, вышла на улицу. В ожидании машины еще раз обошла сад и представила, как все здесь зацветет уже к будущему году. Нет, сад и клумбы во дворе будут прекрасны уже совсем скоро, но следующей весной, когда зацветут еще и многолетники, будет просто сказочно.

Наконец подъехал автомобиль. Водитель оказался приятным и вежливым молодым человеком. Его звали Артем, и он всю дорогу пытался поднять мне настроение шутками и байками из собственной жизни.

– Может, мне стоит пойти с вами, чтобы помочь нести что-то тяжелое? – предложил он, когда мы подъехали к крупному строительному торговому центру.

– Нет, Артем, не стоит. На габарит я оформлю доставку, а с собой понесу только мелочь, и то, если что-то приглянется. Сегодня меня интересуют цветы и кустарники, я вычитала, что у них тут целое крыло отведено под цветочный рынок.

– Ну, хорошо. Если что, наберите меня. – Он отыскал карточку в бардачке и протянул мне.

– Конечно, – улыбнулась я, сунув визитку в сумочку.

Вышла из машины, вошла в здание и растворилась в многообразии растений, посадочных материалов, декоративных кустарников и семян. Озеленение участка захватывало меня не меньше создания нового интерьера. В отличие от красок, материалов, покрытий и аксессуаров, которыми полнился строительный рынок, здесь все было живым и буквально дышало: каждый листик, каждый лепесток, каждая веточка – все тянулось к свету.

Меня выдернуло из реальности на целых полтора часа. Я ходила меж рядов, смотрела, трогала, интересовалась, читала брошюрки, искала нужные мне растения, много спрашивала, записывала и даже приобрела кое-что.

Мы договорились с поставщиком, что рассаду привезут прямо на участок, а с собой я забрала семена, инструменты и несколько контейнеров.

– Я помогу, – раздался чей-то голос, когда продавец протянула мне мои покупки вместе с чеком.

Мужчина оттеснил меня и перехватил пакеты.

Я замерла, глядя на Загорского снизу вверх.

– Ты расплатилась? – улыбнулся он мне. Надо же, сама вежливость. Затем повернулся к продавцу: – Или сколько мы вам должны?

– Девушка все оплатила, – ответила она.

– Вот и славненько. – Подхватив мои пакеты, Марк отошел от прилавка и кивнул мне в сторону выхода. – Ну что, пойдем?

– Что все это значит? – тихо спросила я.

Эта его вежливость и учтивость пугали меня еще сильнее агрессии.

– Это значит, что я пришел тебе помочь. Могу я побыть джентльменом? – Черные глаза чудовища хитро сверкнули.

– Как ты тут оказался? – Я огляделась по сторонам, ища подвох.

– Давай не будем стоять в толпе и выберемся на свежий воздух, ладно? – поторопил он меня.

– Я никуда не пойду, – решительно сказала я.

– Не упирайся. Вик ждет нас, поэтому давай не будем заставлять его ждать. – Мужчина очаровательно улыбнулся и пристально посмотрел в мои глаза.

– Вик? Он здесь?

– Нет, но я отпустил твоего водителя, и мы сейчас вместе поедем к Воскресенскому.

– Зачем? – У меня похолодело внутри.

– Поговорим. – Он пожал плечами. – Разговор давно назрел, не так ли? – Загорский подтолкнул меня к выходу. – Ну идем, идем.

Я не хотела, чтобы он касался меня, заставляя идти, поэтому пошла сама. Ладно, чему быть, того не миновать. По сути, я никого не убивала, не грабила. Максимум плохого, что может случиться, это то, что Вик отвернется от меня. Вернусь в свой город и как-нибудь переживу.

– Моя машина там, – подбадривал меня Загорский.

Его прищур и загадочные улыбочки действовали на меня устрашающе. Я шла к его автомобилю, как на эшафот.

Марк забросил мои покупки в багажник и открыл мне пассажирскую дверь:

– Прошу.

Я села и пристегнулась.

Мужчина сел за руль, и от меня не укрылся голодный взгляд, которым он скользнул по моим ногам. Я тут же поправила подол платья, прикрыв колени.

– И где он? – спросила я, когда мы отъехали.

– Кто?

– Вик, – напомнила я, вцепившись в свою сумочку.

– Ах, Вик. В офисе, – бросив на меня хитрый взгляд, ответил Марк.

Я ерзала на сиденье, как на иголках. Даже манера вождения у Загорского была самодовольной и развязной: он ехал очень быстро, постоянно лез на рожон, обгонял, сигналил, а в кресле сидел, небрежно развалившись. Правда, руль держал уверенно, и взгляда от дороги практически не отводил.

– Где мы? – нахмурилась я, разглядывая элитную высотку, возле которой притормозил его внедорожник.

– Я здесь живу.

Он вышел, обошел машину и открыл мне дверь.

– Ты ведь сказал, что Вик в офисе…

– Нет, он здесь. – Загорский обаятельно улыбнулся и протянул мне руку.

– Я никуда не пойду, – заупрямилась я, ощущая окутывающую меня волну страха.

– Мы просто поговорим, и все. Ну же? Этот момент неизбежен. – Он вытянул свою ладонь. – Полина.

В его глазах не было неприязни и ненависти, и я сдалась.

Вложила свою ладонь в его, выбралась из машины и поспешила высвободить руку. Кожа, опаленная этим простым прикосновением, горела, как от ожога.

– Идем, – мотнул головой Марк.

– Я хочу позвонить Вику, – хрипло проговорила я.

– Через минуту ты увидишь его, идем! – Загорский снова схватил меня за руку и потащил за собой.

Теперь уже грубее и нетерпеливее. Мне едва удавалось поспевать за ним.

– Ты обманываешь меня, да? – Я пыталась упираться. – Вика там нет?

– Добрый день! – улыбнулся он консьержке и охраннику и без тени смущения втащил меня в холл.

– Ты знаешь, что он с тобой сделает, если ты тронешь меня хоть пальцем? – Вырваться никак не получалось. – Знаешь, что я с тобой сделаю?

Консьержка поспешила отвернуться к окну, чтобы не видеть, как меня тащат мимо ее рабочего места.

Загорский подтащил меня к лифту и толкнул в кабину. Войдя следом, он ударил кулаком по одной из кнопок, а когда створки дверей закрылись, подошел вплотную и прижал меня к стене.

Я смотрела на него безотрывно. Чудовище было настолько же красиво, насколько и ужасно. Его взгляд ласкал и причинял боль.

– А ты знаешь, что с тобой сделаю я? – усмехнулся он.

12

Марк

«По-ли-на» – я в очередной раз произносил это имя про себя во время совещания. Оно сластило на языке, как нежное, воздушное суфле. Его хотелось придавить к небу и медленно перетирать языком, наслаждаясь вкусом.

Полина.

Я чуть было не произнес его вслух, откинувшись в кресле и представив ее маленькое идеальное тельце под своим. Эти ее нежные пальчики, тонкую талию, мягкие волосы…

Меня скручивало от желания всякий раз, когда я проматывал в голове эту постыдную сцену в туалете. Раздирало изнутри, когда представлял, как буду гладить ее упругие бедра, сжимать их пальцами, разводить в стороны и врываться в нее одним грубым толчком. У меня даже в горле пересыхало. Вот дрянь!

Похоже, я реально подсел на нее.

– Марк, ты слышишь? Что ты думаешь по этому поводу? – с трудом достучался до меня Вик.

Я нехотя поднял взгляд на собравшихся.

– Ничего я не думаю. Если вы хотите всадить бабки в убыточное производство и просрать их на хер, то пожалуйста. Но я против, о чем и сообщил вам еще вчера.

Воскресенский устало выдохнул:

– Тогда мы ждем от тебя предложений, Марк.

– Я уже сказал, что мне нужно все обсчитать и как следует подумать. – Встал с кресла и направился к выходу из конференц-зала. – Наедине с собой.

Прежде чем шарахнуть дверью, услышал, как Вик оправдывает меня перед собравшимися:

– Все нормально. Значит, Загорский готовится выдать нам гениальную идею. Давайте сейчас направим все наши усилия на…

Я спешил свалить из офиса, потому что мне не давала покоя информация о том, что Вик отправил водителя сопровождать эту дрянь на ее чертов шопинг.

Я уже выходил за рамки, думая об этой Полине днем и ночью, так что позвонить Артему и узнать, где он находится, не было для меня чем-то удивительным. Но вот теперь и вот сейчас, когда я притащил девчонку к себе в лофт и свирепел от того, что изнываю от желания трахнуть ее, – вот это да, это было полнейшей потерей контроля с моей стороны.

– Что ты делаешь? – Она пыталась ухватиться за поручень в лифте. – Я никуда не пойду!

Паника, написанная на ее лице, возбуждала меня еще сильнее.

– Пойдешь. – Я сдавил ее пальцы, вынудив отпустить поручень. Подхватил девицу под локоть и выволок из кабины лифта.

– Пусти!

– Отпускаю, – прорычал я, повернув ключ в замочной скважине и втолкнув ее в двери своего жилища.

Полина сделала несколько шагов, испуганно огляделась, а затем ринулась обратно к двери, но на ее пути встал я.

– Позволь. – Аккуратно снял сумочку с ее плеча и швырнул на пол. – Вот так. Замечательно. – Она попятилась, но я приказал ей остановиться жестом ладони. – Нет, ты не будешь бегать и устраивать мне представлений. Ты сейчас сядешь, Полина, и мы мило побеседуем. – Указал на диван.

Она смотрела на меня, тяжело дыша, и явно размышляла, как ей стоит поступить. Я стиснул челюсти, ожидая от нее любых фокусов и готовясь к рывку, но девчонка вдруг решила повиноваться. Она села на край дивана и сложила дрожащие руки на коленях.

– Молодец. Так лучше. Я люблю, когда мои гости расслаблены. – Снял пиджак, повесил его на стул, медленно закатал рукава рубашки до локтей и подошел ближе. – Выпьешь чего-нибудь?

– Нет, – выдохнула она.

Она так сильно сжала пальцы, что костяшки побелели.

– Мне просто хочется поухаживать за тобой, Полина.

– Нет! – нервно бросила она. – Скажи, зачем ты притащил меня сюда?

Ее ресницы трепетали, щеки покрывались розовым румянцем, а губы дрожали. Если бы я не знал о ней некоторых грязных подробностей, то и не поверил бы, что вся эта невинность – хорошо срежиссированный спектакль.

– Конечно, я скажу, – улыбнулся я, расстегивая верхние пуговицы рубашки и освобождая горло. – Скажу. – Обошел ее со спины и положил ладони на ее плечи. – Но мне хочется, чтобы ты расслабилась. Ты так напряжена…

Она дернулась, но я не дал ей встать.

Стал мягко массировать плечи, наклоняясь все ниже и ниже и ощущая едкое блаженство от того, что имею над ней власть.

– Так лучше, Полина, – прошептал ей в затылок вкрадчиво. – Так мне нравится.

Запах ее волос пьянил, он сбивал со следа моего внутреннего зверя. Тот становился податливым и ласковым. Аромат ее волос беспощадно затуманивал мой разум.

– Как там поживает муженек? – спросил я, коснувшись ее шелковых прядей кончиком носа.

Полина вздрогнула и попыталась подняться, поэтому мне пришлось сдавить ее плечи пальцами, чтобы усадить обратно на место.

– Ждет, наверное, когда ты вернешься к нему, прихватив Витино бабло, – хрипло прошептал, жадно впитывая в себя дрожь ее тела. – Скажи же мне что-нибудь, Полина.

Она не произнесла ни звука, и ее молчание только усложняло игру.

– Хорошо. – Я отпустил ее плечи, обошел диван и встал перед ней.

Мерзавка сверлила взглядом мою обувь и не поднимала глаз на мое лицо. Она собралась, точно ежик: сжалась, закрылась, выпустила невидимые колючки и спрятала взгляд.

– Не переживай. В чем-то я даже понимаю тебя. – Я опустился перед ней на колени, осторожно взял ее правую ногу, погладил ее от колена вниз и расстегнул замочек на босоножке. – Только… когда же ты собиралась рассказать все Вите?

Я заметил, как она сглотнула.

Наклонил голову, пытаясь заглянуть ей в глаза, но вряд ли эта дрянь меня видела – в ее глазах стояли слезы.

– Не плачь. Не надо слез, Полина. – Снял обувь с ее ног и погладил аккуратные гладкие пяточки. – Я не такой ужасный, как ты могла подумать.

«Возможно, даже хуже. Во мне нет сострадания и сочувствия, и я не верю твоим слезам».

– Хочешь, дам тебе время? – Мне захотелось снова прикоснуться губами к ее аппетитному рту и ощутить ту сладость, которая мне запомнилась.

Полина затравленно посмотрела мне в глаза.

– Я позволю тебе решать самой. – Отпустил ее ступню и осторожно повел пальцами вверх по ее ногам к коленям. – Уехать, не потеряв лицо, или, может, признаться ему в обмане?

Она зажмурилась и сцепила зубы почти до хруста.

– Полина, – я сжал ее колени пальцами. – Посмотри на меня.

Дрожащие влажные веки распахнулись.

– Ты боишься меня? – спросил я.

Ее плечи ходили ходуном.

– Почему я должна тебя бояться? – хрипло произнесла она.

– Ты дрожишь, – улыбнулся я, поглаживая ее колени.

Девчонка снова сглотнула.

– Это от холода.

– Ну, это не проблема. Я согрею тебя. – Мои руки отправились дальше путешествовать по ее телу: сдвинули подол и скользнули вверх по бедрам. Я видел, как дрожат ее кулачки, но не боялся нападения. Мне даже интересно было ощутить боль. Быть может, это отрезвило бы меня. – Давай сыграем в игру?

Полина судорожно вдохнула. Она отважно посмотрела мне в глаза.

– Ты разденешься и покажешь, что умеешь, – продолжил я. – А если мне понравится, я стану добрее. И ласковее. – Мои пальцы остановились, наткнувшись на нежное кружево ее белья.

– Нет.

В паху нарастало напряжение, оно становилось болезненным и практически невыносимым.

– Милая, никто не смеет говорить мне «нет», вот в чем беда. Ты все равно скажешь мне «да» и будешь просить меня тебя трахнуть. Лучше не зли.

– Нет! – Ее руки впились в мои запястья.

– Сначала крутишь передо мной задницей, а потом строишь невинность? Не надо, нет, не кричи. – Мои пальцы больно впились в мякоть ее бедер. – Сейчас ты обслужишь меня так же умело, как своего муженька, а я помогу тебе решить твои финансовые проблемы, идет?

– Ай! – зажмурилась она, пытаясь содрать с себя мои руки. – Нет у меня никаких проблем! И мужа у меня тоже никакого нет!

– Да? – усмехнулся я. – Тогда, может, покажешь свой паспорт? Знаешь, а ведь навести о тебе справки было совсем не трудно.

– Убери свои лапы! – всхлипнула она, отчаянно колотя своими кулачками по моим ладоням, затем по плечам. – Если ты думаешь, что я одна из твоих шлюх, то ты ошибаешься!

– Ох, нет, нет, – поспешил я успокоить ее, слегка отклоняясь назад от ударов. – Ты особенная. Элитная. Вон как высоко замахнулась, это вам не ночь за пару тысяч с потным жирдяем в дешевой сауне. Наверное, и стоишь дороже своих товарок? Так сколько тебе заплатить?

– Я не продаюсь! – Полина попыталась толкнуть меня ногой в грудь, но меня это только позабавило.

– Я могу дать тебе не только деньги. Тебе понравится.

– Ты просто не способен привлечь женщину! – отчаянно барахтаясь, прорычала она. – Никто не хочет с тобой, поэтому и приходится угрожать!

И вот тут в меня словно бес вселился.

Я одним движением подался вперед, разорвал на ней трусики и навалился сверху.

– Не надо! Пожалуйста, не надо! – визжала она, пока я лихорадочно расстегивал ширинку и приспускал брюки.

В висках колотился адреналин, я не видел ничего, кроме ее молочной кожи, ее покатых бедер, ее мягких губ, в которые мне срочно требовалось впиться губами. С трудом нащупал в кармане резинку, разорвал зубами фольгу, неуклюже раскатал по члену.

– Ну же, – пробормотал я, задыхаясь, и подтянул ее к себе. – Будь послушной. – Прилетающие в лицо удары меня уже не отвлекали, я хотел поскорее оказаться внутри ее. – Тебе понравится больше, чем с твоим грязным муженьком, обещаю.

Я рывком уложил ее пониже и с силой развел ее ноги. Волосы Полины так красиво разметались по подушкам, лицо разрумянилось, но глаза продолжали смотреть на меня с каким-то диким ужасом, и это очень раздражало.

Зачем нужно было строить из себя недотрогу? Какая ей разница, где и с кем? Неужели я так сильно ее пугал?

– Не сопротивляйся, иначе будет больно, – прошептал я ей в лицо.

Сдавил своей тяжестью.

– Убирайся! Не трогай! Пусти!

– Слишком много слов, Полина. У тебя такой сладкий ротик, и он предназначен не только для разговоров.

– Нет! – Она стала хватать ртом воздух, будто ей нечем было дышать.

Мой член дернулся от нетерпения, оказавшись прямо у входа в ее влажную, горячую глубину, меня затрясло от желания обладать ею, но я все еще вынужден был дожидаться, когда она успокоится и посмотрит на меня.

Меня захватило странное, больное ощущение: мне хотелось, чтобы она тоже хотела меня. От этих эмоций у меня взрывались мозги.

– Пусти! – Мерзавка воспользовалась моментом и вцепилась мне в лицо ногтями. Кожу обожгло глубокой царапиной. – Не трогай меня! Пусти! Я девственница!

И только в этот момент я понял, что она воет, захлебывается в рыданиях и фактически скулит, пытаясь вырваться. И только один толчок отделял меня от грязи, в которой я собирался выпачкать ее идеальное тело. А теперь этот жалобный взгляд и крокодильи слезы из огромных, почти бездонных глаз. И мне разом будто перекрыли кислород.

Я не мог этого сделать.

Я хотел, чтобы она сама меня просила. Чтобы хотела МЕНЯ, а не потное, спешное, гнусное соитие на диване, на котором бывал не один десяток продажных девок. Я всегда платил им, но никогда не насиловал, не издевался и не извращался. Я покупал их согласие, их тела и эмоции, которые они разыгрывали передо мной, делая вид, что тоже хотят меня.

А с этой Полиной я стал буквально невменяемым.

Мне постоянно хотелось уколоть ее побольнее, сжать, сдавить, смять, растоптать. Хотелось причинить ей боль за то, что она одним своим взглядом сумела пробраться внутрь меня и вонзить туда свои шипы. Хотелось до хруста в костях, до ломоты в мышцах оказаться внутри ее, пометить ее собой, подчинить своей воле.