Текст книги "Там, где мы есть. Записки вечного еврея"

Для евреев-членов партии было еще одно дополнительное и неприятное испытание – выход из партии. Пройти через этот барьер было трудно: собирались большие партсобрания для обсуждения только одного вопроса – исключение из партии еврея, подавшего документы на выезд заграницу на постоянное место жительства. После многочисленных обвинений и осуждений в предательстве человека с позором выгоняли из партии. Часто всем этим обвинениям подвергались пожилые ветераны Великой Отечественной Войны, которые защищали Советский Союз не в кабинетах партийных комитетов, а в окопах на передовой. У ветеранов войны отбирались все награды, за которые они проливали кровь на фронтах, а сейчас уезжали вслед за детьми и внуками. Для них это была как средневековая инквизиция – слышать от ничтожных партийных клерков слова обвинений в предательстве. Но были и другие собрания, больше похожие на анекдотичные. Я знаю одного бывшего работника торговли, которую перед ее отъездом исключали из партии на партийном собрании торга за ее отъезд. «Когда все собрались, – рассказала она мне, – я попросила слово первой, мне разрешили говорить. И тогда я сказала: „Я уезжаю, и у меня есть на то свои причины, которые никого из вас не касаются. Если только кто-то попробует меня здесь травить и обличать, я обещаю, что напишу письмо в ОБХСС (Отдел Борьбы с Хищениями Социалистической Собственности во времена СССР), где опишу все ваши махинации, и вы будете сидеть все! Исключайте меня из вашей партии, да побыстрей!“». Ее тут же по-тихому исключили, и все сразу разошлись.

Со временем все большее число евреев подавали заявления на отъезд, но при постоянной квоте на число выдаваемых выездных виз все большее число людей садилось «в отказ». Чтобы принудить советское правительство выдавать выездные визы всем евреям, желающим эмигрировать, в американском конгрессе была принята поправка Джексона-Вэника, ограничивающая продажу некоторых товаров в Россию, в дальнейшем получившая название «отпусти мой народ». В 1974 году генсек Брежнев и президент Форд договорились увеличить квоту на отъезд, таким образом дав возможность выехать десяткам тысяч евреев. Тем не менее, большинство из них все еще решало главный еврейский вопрос того времени: ехать или не ехать? Такой вопрос возникал не раз и не два, а много раз в течение последних двух тысяч лет еврейской истории. Он разделял еврейские семьи и даже часто разрушал их по этому принципу. Если родители были разведены, и бывшая жена собиралась эмигрировать с ребенком, она должна была получить разрешение от отца ребенка. Некоторые бывшие мужья использовали это для шантажа и получения денег. Другие соглашались не разводиться до отъезда, чтобы не разрушать семейный план; третьи использовали фальшивые браки только чтобы выехать. Поскольку было много смешаных браков, в ходу была поговорка: еврейская жена это не только заботливый партнер, но и средство передвижения.

Итак, разрешение получено, документы готовы. Что дальше? В отличие от восточноевропейских евреев, собиравшихся в эмиграцию в начале 20-го века, советские евреи изучали английский перед отъездом и совсем не полагались на родственников, обосновавшихся в Америке ранее. В аэропорту Вены, служившим пунктом пересадки, одни выбирали Израиль местом своего назначения как свою историческую родину, другие – Соединенные Штаты как наиболее притягательную страну почти для всех эмигрантов. Тогда их направляли в Рим, где и решалась их судьба. Через несколько месяцев они уже находили себя в Америке.

Как они обосновывались в новом для них мире? Я процитирую Джозефа Рота, известного австрийского журналиста и писателя двадцатых – тридцатых годов, обрисовавшего в 1926 году судьбы предыдущей волны эмигрантов из Восточной Европы начала двадцатого века:

«Многие возвращались обратно. Еще больше оставались на обочине жизни. У евреев Восточной Европы больше не было дома, их могилы находились на каждом кладбище. Многие разбогатели. Многие прославились. Многие внесли выдающийся вклад в другие культуры. Многие потеряли себя и мир. Многие так и остались в гетто, и только их дети смогли покинуть его. Большинство отдали Западу как минимум то, что могли. Некоторые дали ему больше, чем он дал им. Право жить на Западе принадлежит тому, кто способен жертвовать чем-то во имя этого» (Joseph Roth. The Wandering Jews. W. W. Norton &  Company. NY-London, 2001, p. 110).

Это было написано более девяноста лет назад про евреев, иммигрировавших в начале двадцатого века, но сказанное характерно и для последующих волн еврейской эмиграции. Поток иммигрантов 1990-х шел своими путями сообразно технологическим и культурным изменениям конца прошлого века, но судьбы людей все так же определялись простыми и объективными концепциями типа «счастлив-несчастлив» и «есть материальный достаток – нет достатка». И люди уезжали, как бы отвечая «да» на шекспировский вопрос «быть или не быть?»

Дополняя мотивы отъезда, должен отметить, что много лет моя национальная идентичность беспокоила меня потому, что было нечто неудобное в момент, когда надо было показывать свой паспорт, где после имени, отчества, фамилии и года рождения в пункте национальность было написано «еврей», а уж произносить это слово было и вовсе неприлично и звучало неприятно, как удар дубинкой. Ну а если ты и по языку и культуре – русский, и только пресловутая запись в твоем паспорте как будто ставит диагноз о твоей неполноценности? Этот штамп может ударить тебя везде – в говорливой очереди за заморскими бананами, когда слышишь о черном ходе с которого «они» получают дефицитную жрачку; в шутке товарища по учебе, который сострил, сказав, что быть евреем – это хорошая специальность; в классном журнале, куда ты боялся, что твои одноклассники однажды заглянут и увидят на последней странице список учеников по их национальностям и тогда начнется…

С конца восьмидесятых годов, когда все ранее труднопреодолимые препятствия в отпущении евреев и не только их из Советского Союза рухнули, миллионы людей мигрировали из этой страны и рассеялись по многим странам. Еврейский людской поток хлынул в развитые страны. Сегодня около семисот тысяч американских граждан и людей, постоянно проживающих в Америке, считают себя евреями и одновременно признают родным русский язык.

Внутри последней большой волны эмиграции, охватившей период с семидесятых по девяностые годы прошлого века, была и суб-волна семидесятых, когда евреи, что уезжали, были презираемы советским народом, а те, что оставались, лишались должностей, мест работы и доверия. Еще бы, если уезжают одни, могут уехать и другие, поэтому лучше принять превентивные меры заранее, а то, не дай бог, обвинят, что пригрели предателей. По приезду в Соединенные Штаты тех советских евреев встречали как мучеников системы. И действительно, оставив свои привычные, обжитые места, они ехали в неизвестность, где не знали, найдется ли им место под солнцем. Они вошли в мир, где небольшая временная государственная помощь, талоны на бесплатные продукты и маленькая (не коммунальная, но платная!) квартирка – то, что они получили сразу по приезду – отнюдь не считались верхом материального благополучия, как это было бы в их бывшей стране. Надо признать, что эти люди, уехав первыми, были более решительны. Те письма, что оставшиеся в Союзе друзья и родственники получали с оказией (напрямую нельзя, рискуешь потерять все) от уехавших, рисовали полусказочный, а к началу восьмидесятых годов уже недоступный мир изобилия, где, тем не менее, живется трудно из-за боязни потерять все с потерей работы.

Эта ситуация изменилась с горбачевской перестройкой, а потом и с падением Союза, когда вместе с появлением первых свобод и прав граждан исчезли или стали недоступны продукты первой небходимости. Тогда пришла очередь менее решительных евреев, а вместе с ней и новой суб-волны эмиграции девяностых. За 10–12 лет несколько сот тысяч новых иммигрантов прибыло из России и других постсоветских республик.

Большая волна эмиграции в девяностых годах, перестройка и политические катаклизмы конца прошлого века способствовали тому, что еврейский вопрос в России стал менее острым; его сменили проблемы других межэтнических отношений. По данным российской переписи 2002 года, число оставшихся в России евреев насчитывает 265 тыс. Человек. Гибель миллионов в Холокосте и эмиграция уменьшила их число в восемнадцать раз! Такого малого числа евреев в России не было за все двести лет совместного сосуществования этих народов. К концу девяностых этот людской поток начал уменьшаться, и к нулевым практически истощился – те, кто хотел, уже покинули Россию.

Конечно, это было главным решением за всю жизнь – начать все снова, с чистого листа. Для некоторых это было легкое, для других трудное решение. Несмотря на «пятый пункт», многие в России имели интересную работу в науке или искусстве, других креативных областях. Все это предстояло бросить и уехать в неизвестность. Прохождение через трудности приспособления к новой культуре, поиски неизвестно какой работы, выживание и становление – все это еще предстояло пройти. Новые иммигранты столкнулись с большими и малыми трудностями, прежде чем жизнь и работа в новой стране стала стабильной, будь то Америка, Израиль, Австралия, Канада или Германия. Если кто-то преуспел или потерпел неудачу, то это был успех или провал в, прежде всего, приобщении к новой культуре, а уж потом шел материальный фактор. В новой непривычной социальной среде каждый видит то, что ему хочется видеть. Если кто-то хочет видеть хорошее в новом для него обществе, он будет видеть хорошее, но если он или она хочет видеть только депрессивное, они обязательно его увидят. Скажем прямо: не всем следовало уезжать. Я говорю о тех, кто не смог реализовать то, на что рассчитывал в другой стране – таких людей не очень много, но они есть и они недовольны своим положением. Тот, кто более продвинут – ругает самого себя, ну а если менее – тогда все претензии к стране, его принявшей. Не очень умно, но кто-то же должен быть виноват!

Исход евреев из России в двадцатом веке имел место дважды: в начале века и в его конце. Сходство между этими двумя событиями было только в одном: национальной принадлежности исходящих. Все остальное было различным: в начале века это были, говоря образно, ремесленники, портные и сапожники; в конце века – интеллигенция, люди с образованием. Первые бежали от погромов и забитого существования в черте оседлости; вторые – дабы уберечь детей от повторений «дел врачей» и космополитов при любых последующих вождях, пресловутых «процентных норм», негласных запретов на профессии, от ощущения себя гражданами второго сорта, от совковой жизни, а после крушения Союза, в девяностых – от элементарной убогости нищеты, отсутствия работы. Характерные отличия второго исхода от первого: язык общения – русский, а не идиш; большинство новых еврейских эмигрантов образованные профессионалы; они приехали из больших городов, а не из местечек, как это было в первом случае.

Все они образуют русскую общину, – именно русскую по американским понятиям, не еврейскую! – в большинстве своем сконцентрированную в Большом Нью-Йорке, Лос-Анжелесе, Чикаго, Филадельфии и других крупных городах. Идентичность русскоговорящих евреев образована тремя великими культурами: иудейской, славянской и западной. Думаю, что именно эти культуры и совмещаются внутри каждого из них. Каждая имеет свои корни или ростки.

Перед отъездом принято подводить итоги. Чего Россия получила от евреев больше: хорошего или плохого? На весах не взвесить: с одной стороны – огромный вклад в развитие страны, в промышленность, гражданскую и военную индустрию, вклады в выдающиеся открытия в физике, биологии, медицине, других науках, почти вся советская песенная культура, произведения литературы, кинематографии и многое другое, ставшее общерусским, национальным достоянием. С другой стороны, непропорционально большой вклад в революцию 1917 года, без которой, однако, евреи не вышли бы из черты оседлости и возможно, не сделали бы открытий, не написали бы романов. Определенно, цивилизация пришла бы в черту оседлости и без революции, или она (эта черта) все равно была бы отменена, не раньше – так позже. Но это была бы уже другая реальность.

Хочу закончить эту главу стихотворением Риммы Козаковой:

 
Уезжают русские евреи,
Покидают отчий небосвод,
Потому-то душу, видно, греет
Апокалиптический исход.
Уезжают, расставаясь с нами,
С той землей, где их любовь и пот.
Были узы, а теперь узлами,
Словно склад, забит аэропорт.
Уезжают… Не пустить могли ли?
Дождь над Переделкиным дрожит.
А на указателе «К могиле
Пастернака» выведено «жид».
 

Так прощалась страна с неординарной частью своего народа, помогавшей этой стране, потом ею же преследуемой, но своей частью. Вот жила скромная еврейская семья по соседству с кем-то из вас. Так, обычная семья с ребенком, мало чем отличавшаяся от таких же рядовых граждан страны победившего социализма. В какой-то трудный момент семья эта, как и многие другие еврейские семьи, эмигрировала. Через много лет тот ребенок, став взрослым и получив образование, прославил уже совсем не эту, но другую страну, основав принципиально новый глобальный бизнес, во многом изменивший сегодняшний мир. Сделал он это, базируясь на своих новых идеях. Но это уже был успех другой, далекой страны.

Страна – это в большей степени народ, чем властные кабинеты. А это значит, что ровно на ту величину, что Россия потеряла в результате массового отъезда евреев, она и стала другой.

II. НЕ СОВСЕМ ОБЫЧНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

Когда ты идешь через глубокие воды

И большие испытания, я буду с тобой.

Когда ты идешь через реки трудностей, ты не утонешь.

Когда ты идешь через огонь преследований,

Ты не сгоришь – пламя не обожжет тебя.

Исайя 43:2

Евреи. Кто они? Откуда пришли? Почему они другие? Почему они сохранились, пройдя через тьму веков, тогда как о других древних цивилизациях теперь можно только читать в учебниках истории? Почему их не любят? Размышляя на эти темы, приходишь к выводу, что есть много необъяснимого в том, что происходило в еврейской истории, в сознании древних и даже совсем не древних евреев, в национальном характере этого этноса, в полифонии совершенно разных, подчас разнонаправленных голосов и дел людей этого народа. Эти вопросы до сих пор озадачивают философов, писателей, политиков, историков, независимо от их отношения к этому народу.

Почему евреи за тысячи лет до других народов создали первую монотеистическую религию, которую другие народы потом использовали как источник и модель для своих религий? В то время, когда другие народы еще поклонялись разным богам, у евреев уже была религия, утверждавшая, что Бог – един, которая дала начало другим авраамическим, т. е. происшедшим от Авраама, первого из иудейских патриархов, религиям – христианству и исламу. Кто был первый антисемит и почему антисемитизм на нашей планете бесконечен во времени и пространстве? Почему среди евреев непропорционально большое количество одаренных людей? Почему относительно небольшой еврейский народ смог сохранить свою идентичность после сотен и тысяч лет и оседлой жизни, и скитаний, преследований, истреблений? Толкований много, объяснений нет – слишком глубоко уходят корни… не на века – на тысячелетия!

И еще одно «почему». У советского диктатора Сталина, так часто прославляемого в современной России, были свои счеты с евреями, когда он начал преследование «безродных космополитов». Человек нерелигиозный, я иногда задумываюсь о той неведомой силе, которая сохранила их – определенно, что-то потустороннее спасло советских евреев от предстоявшей депортации в Сибирь перед тем, как это должно было произойти в 1953. Это была смерть диктатора.

Ответить на эти эпические вопросы, объясняя феномен выживания еврейского народа божественными силами, проще, чем понять, почему на самом деле это происходило именно так. В пределах же атеистического мышления однозначных ответов нет.

Историческая справка 4. Около 2000–1800 г. до н. э. древнееврейские кочевые племена пришли из Месопотамии и осели на земле Канаан, что между Средиземным морем и рекой Иордан. По Библии, часть евреев мигрировала в Египет, где они были порабощены. После четырехсот лет рабства древнееврейский пророк Моисей вывел еврейский народ из Египта. Этот Исход, хотя и не подтвержден археологическими находками, имеет, тем не менее, огромное моральное значение в судьбе еврейского народа. В течение сорока лет скитаний евреи получили Десять Заповедей, сформировались как народ и, в конце концов, осели на землях Канаана.

В 586 г. до н. э. вавилоняне захватили Иерусалим, разрушили Первый Храм и захватили в плен тысячи евреев (вавилонское пленение), которое длилось около пятидесяти лет. Другие, спасаясь от рабства, перешли в Сирию и Месопотамию, некоторые в Египет. Затем Вавилон был завоеван персами. Персидский царь Кир разрешил евреям вернуться в Иерусалим, где они заложили Второй Храм в 536 г. до н. э.

Самая массивная и длительная миграция евреев, известная как рассеяние, происходила в течение нескольких веков. Рассеяние началось с греческого завоевания Иудеи в 301 г. до н. э. и продолжилось после разрушения Второго Храма римлянами в 70 г. н. э. Тысячи и тысячи евреев продолжали мигрировать в страны средиземноморского бассейна, Испанию (дав начало сефардским общинам) и далее в Западную Европу (ашкенази) вплоть до пятого века нашей эры.

Римляне стали преследовать евреев особенно с началом принятия христианства как официальной религии империи в 313 году н. э. Часть евреев переселились в страны Ближнего Востока, другая часть переселилась в страны Европы. Это не было какой-то разовой акцией. Большие общины евреев существовали в Западной Римской и Восточной Византийской империях в раннем средневековье (с шестого по десятый век н. э.). Расцвет евреев также наблюдался в арабской Испании с десятого по двенадцатый век, когда евреи жили среди дружелюбно настроенных арабов (!) в Кордобском Халифате. Это изменилось при крестоносцах в одиннадцатом веке, когда, до похода на Восток против мусульман, первые громили еврейские общины в Западной Европе, заставляя евреев перейти в христианство.

Страны средневековой Европы много раз изгоняли евреев: из Англии (король Эдуард I, в 1290 году), потом Франции (Филипп IV, 1306), Испании (Фердинанд, 1492), Португалии (1498), Германии-Саксонии (1536) и других стран. Римские папы того времени сыграли свою роль в преследовании евреев. Ни Америки, ни Израиля тогда не существовало, где изгнанные евреи могли бы найти укрытие. Враждебная Европа не хотела давать им убежище – везде распространялись слухи, что евреи отравляли колодца и приносили инфекцию «черной смерти», что, разумеется, было полной чушью. За это тысячи ни в чем не повинных евреев были убиты во Франции, Австрии, Швейцарии и Богемии. Их миграция в Центральную Европу продолжалась по мере их изгнания из большинства стран Западной Европы. В пятнадцатом веке Испания и другие западные страны потеряли свою роль в качестве центра европейского еврейства, и это место заняла Польша, где польские короли благосклонно отнеслись к евреям и последние нашли здесь лучшие условия жизни. Однако и здесь через 100–150 лет положение евреев изменилось и даже стало трагическим, когда украинские козаки под предводительством Богдана Хмельницкого восстали против польского господства над ними в 1648 году. Козаки Хмельницкого устроили небывалую кровавую резню, и десятки тысяч польских евреев были убиты и замучены за их поддержку поляков в этой борьбе.

В конце восемнадцатого векаболыпое количество евреев оказалось в границах расширенной России, после того, как императрица Екатерина II получила большие территории Восточной Польши в результате ее раздела между Россией, Пруссией и Австрией. Этот период и начал отсчет времени совместного проживания русского и еврейского народов, длившегося двести лет вплоть до конца двадцатого века. Чтобы быть более точным, следует добавить, что первая крупная волна еврейской эмиграции из России имеламесто в 1890–1916 годах, т. е. после первых ста лет. Никто из тех, кто бежал в ту первую волну, не знал, что они спасли себя и своих детей от наихудшего во всей истории, что еще предстояло пройти евреям Европы – Холокоста.

Трагическая судьба миллионов европейских евреев в годы Холокоста (1930-40-е) явилась причиной новой волны их миграции из стран центральной Европы. В 1945–1947 гг. несколько десятков тысяч из тех, кто выжил, эмигрировали из послевоенной разрушенной Европы: 83 тыс. в Палестину, 40 тыс. в Соединенные Штаты, 7 тыс. в страны Латинской Америки и 3,5 тыс. в Канаду. Причиной большой эмиграции в Палестину из Польши был антисемитский погром в июле 1946 в Кельце, где было убито 42 еврея и два поляка, их защищавших.

В 1948 году, после двухтысячелетнего перерыва, евреи получили возможность строить государство на своей исторической родине, в Израиле. Через семьдесят лет своего существования, еврейское демократическое государство, при небольшом населении и малых размерах, вошло в восьмерку самых влиятельных стран мира.

Какой тайной окружен этот народ, который на протяжении сотен и тысяч лет оставался ненавидимым и обреченным на чужую зависть, истребляемым одними и спасаемым другими, а также независимым, очень активным, с определенными чертами национального характера и культуры, не принимаемыми многими другими культурами?

Теолог, философ и ученый семнадцатого века Блез Паскаль (тот самый, закон гидростатики которого мы изучали на уроках физики в школе) в своем философском труде «Мысли» писал о еврейском народе:

«Этот народ весьма замечателен не только по своей древности, но и по продолжительности своего существования – от времени своего происхождения и до наших дней, потому что, когда народы Греции и Италии, Лакедемона, Афин, Рима и другие, появившиеся гораздо позже, уже давно исчезли, этот народ все еще существует. Несмотря на неоднократные стремления могущественнейших государей стереть его с лица земли, как свидетельствуют их летописцы и как легко предположить по обыкновенному порядку вещей, он сохранился в течение столь многих столетий».

Марк Твен, в эссе «Касательно Евреев», в 1899:

«Египтяне, вавилоняне, персы создавали мировые державы, всей планете торжественно и шумно заявляли о своем могуществе, затем таяли, словно дым, и умирали; греки и римляне наследовали их громкую славу и тоже ушли в небытие; другие народы возникали, на время высоко поднимали пылающий свой факел, но он сгорал, оставляя лишь искорки, а подчас и они сгорали. Евреи видели их всех, и сейчас они такие же, какими были всегда: на протяжении веков не знающие упадка или немощи; никогда, так же, как и теперь, не ослаблялось их влияние, их роль в жизни народов, среди которых жили они, не убывала их энергия, мобильность и острота ума».

Еврейские вопросы чрезвычайно занимали и русских мыслителей и писателей. Далеко не все из них симпатизировали евреям, но иногда и они находили потрясающе точные слова и характеристики в адрес этого народа.

«Что такое еврей? Этот вопрос вовсе не такой странный, каким он может показаться на первый взгляд! Посмотрим же, что это за особое существо, которого все властители и все народы оскорбляли и притесняли, топтали ногами и преследовали, жгли и топили, и который, назло всему этому, все еще живет и здравствует. Что такое еврей, которого никогда не удавалось сманить никакими соблазнами в мире, которые его притеснители и гонители предлагали ему, лишь бы он отрекся от своей религии и отказался от веры отцов… Еврей – символ вечности. Он, которого ни резня, ни пытки не смогли уничтожить; ни огонь, ни меч цивилизации не смогли стереть с лица земли, он, который первым возвестил слова Господа, он, который так долго хранил пророчество и передал его всему остальному человечеству; такой народ не может исчезнуть. Еврей вечен, он – олицетворение вечности».

Эти слова принадлежат Льву Толстому, которого, как известно, никак нельзя было заподозрить в любви к евреям. И действительно, такие могущественные цивилизации как Майя, Древние Египет, Эллада и Римская Империя, давно существуют только в учебниках истории. Еврейская же культура и народ живы после тысяч лет развития, упадка, строительства, войн, пленений, рабства, истребления, разрушения двух Храмов, после столетий рассеяния по миру, повсеместного преследования и, наконец, Холокоста. Евреи сохранили свои этнические черты и отличия и пронесли их через четыре тысячелетия. Возможно, только Китайская цивилизация дошла до нас через тысячелетия, но правомерное сравнение здесь вряд ли возможно с народом, которого во сто крат больше и во столько же крат больше шансов не исчезнуть в истории. Об этом писал и выдающийся русский философ Николай Бердяев:

«Нужно сказать, что со всякой материалистической и позитивно-исторической точки зрения этот народ давно должен был бы перестать существовать. Его существование есть странное, таинственное и чудесное явление, которое указывает, что с судьбой этого народа связаны особые предначертания. Судьба эта не объясняется теми процессами приспособления, которыми пытаются объяснить материалистически судьбы народов. Выживание еврейского народа в истории, его неистребимость, продолжение его существования как одного из самых древних народов мира, в совершенно исключительных условиях, та роковая роль, которую народ этот играет в истории, – всё это указывает на особые мистические основы его исторической судьбы» (Н. А. Бердяев, Смысл истории. Обелиск, Берлин, 1923).

История евреев это не только история их культуры и религии, но и история их миграций и страданий. Поэтому Исход – это фундаментальная концепция в еврейской культуре. В течение тысяч лет существования еврейской цивилизации этот народ поднимался и переходил в новые места бессчетное количество раз.

Чувство общей судьбы у людей, живших в еврейских общинах и гетто разных стран, помогло им сохранить себя как этнос. Это же помогло им сохранить свою религию перед лицом преследований. Помогло, но не было единственной причиной, которой можно было бы объяснить это уникальное во всех отношениях явление, когда маленький по мировым меркам народ сохранился на протяжении тысячелетий. Философы и мыслители искали ответ на вопрос, как и почему это получилось после всего того, что произошло. Ответов до сих пор нет.

«…приписывать status in statu одним лишь гонениям и чувству самосохранения – недостаточно. Да и не хватило бы упорства в самосохранении на сорок веков, надоело бы и сохранять себя такой срок. И сильнейшие цивилизации в мире не достигали и до половины сорока веков и теряли политическую силу и племенной облик. Тут не одно самосохранение стоит главной причиной, а некоторая идея, движущая и влекущая, нечто такое мировое и глубокое, о чем, может быть, человечество еще не в силах произнести своего последнего слова».

Ф. М. Достоевский написал эти, наверное, единственные в его творческом наследии, хорошие слова о еврейском народе. И эти слова отражают объективную загадку народа, которую пока никому не удается объяснить, в том числе и самим евреям. Очень трудно, если вообще возможно, дать простой ответ на этот еврейский вопрос, почему это получилось. Я позволю себе еще раз (в который?) привнести некоторые соображения по поводу этого чуда.

Итак, вопрос: почему относительно немногочисленный еврейский народ не растворился, не исчез в пучине тысячелетий, как это произошло со многими другими древними народами, а сохранился? Для анализа зададим себе еще один вопрос: какой народ будет отстаивать более настойчиво свою непохожесть на соседей – тот, у кого различия с соседями больше или тот, у кого они меньше? Думаю, ответ однозначен: конечно, тот, у кого этих различий больше. Почему? А потому, что потеря непохожести будет означать исчезновение целой культуры, а значит, и самого народа. Как писал классик иудаизма Мордехай Каплан, «Отличаться – означает в первую очередь быть другим по сути и только во вторую – быть непохожим на других внешне… Когда еврейский уклад жизни в опасности (а это на протяжении истории народа было так часто! – Л. П.), нам необходимо сохранить то, что отличает его от нееврейского» (Mordecai M. Kaplan. Judaism as a Civilization. The Reconstruction Press, First Schoken Edition, 1967. p. 177).

Конечно, мне могут возразить: а как же самостийная и незалежная Украина, где и культура и вера очень близки с русской – почему она не хочет вновь воссоединяться с Россией? А дело в том, что Россия в силу очевидных причин – размеры, народонаселение, география – всегда играла роль не просто брата, а старшего брата, надзирающего над младшим. Но кому хочется быть поднадзорным? И это народы-братья, а что уж говорить о разной культуре и вере?

Евреям легче было сохранить самосознание и традиции тогда, когда они мало походили на коренных жителей стран, в которых жили. Если же какая-то часть из них под влиянием тяжелых обстоятельств отказывалась от своей религии, своих традиций, они переставали быть евреями (например, мораны в Испании). Что-то похожее происходило при советской власти: религия перестала играть сколь-либо существенную роль, поскольку все религии преследовались, а традиции и другие различия советские евреи пытались не то чтобы скрыть, но не афишировали (иначе не прожить!) и исполняли роль усредненных советских людей. А сколько еврейских фамилий было сменено на более «благозвучные»! Такое вот стремление к внешней ассимиляции, оно было значительным среди евреев в советские времена. Внутренняя же ассимиляция евреев, назовем это самосознанием, не шла так далеко, как внешняя, за редким исключением. Вот так существовало советское еврейство: запись в паспорте и фамилия иногда могли быть изменены в силу разных обстоятельств или у кого получалось, но семейные традиции, человеческие ценности, стремление получить образование и интеллектуальную работу – все это оставалось, какая бы новая фамилия ни принималась. Различия – в культуре, укладе, самосознании – вот, на мой взгляд, главная, но не единственная причина сохранения этого народа. Есть и другие.

Крепкие связи внутри семьи, отношение к детям как к главному достоянию в жизни, доминирующее отношение к браку как к союзу еврейского мужчины и еврейской женщины, чувство принадлежности к гонимой, а потому особой нации, одна из основных задач которой была и есть – передать следующему поколению свои жизненные ценности. Сейчас в России имеются десятки тысяч детей, покинутых своими биологическими родителями. Сколько вы думаете среди них еврейских детей? Правильно, ни одного!