Текст книги "Долг центуриона"

22

Мы стояли и обозревали зал банка назарунцев, словно генералы место решающей битвы. Собственно, почти так оно и было. Вот только не от нас зависело, состоится битва или нет. Хотя мы для ее успеха сделали все возможное.

Гиперинспектор ткнул пальцем в одного из находившихся в зале мыслящих и сказал:

– Вот этот, его надо переместить в самую дальнюю часть зала. На нем просто крупными буквами написано, что он переодетый охранник.

– Хорошо, – сказал назарунец. – Правда, мне кажется, все наши приготовления...

– А вот об этом не стоит даже думать, – промолвил гиперинспектор. – Придет. Сам бы пришел, окажись на его месте. Шутка ли, в деле...

Я пожал плечами.

На мой взгляд, проще всего было расставить всю эту гвардию вдоль стен и вооружить чем-нибудь получше игольников. Конечно, не стримерами, но уж чем-то помощнее – точно. Все равно невидимка, поскольку он является профи, с первого взгляда поймет, что вся эта куча мыслящих никоим образом не посетители банка, а все, как один, охранники. Проще говоря, любой профи сразу сообразит, что угодил в засаду. Так к чему этот маскарад?

Впрочем, распоряжался здесь в данный момент гиперинспектор, умудрившийся пообещать назарунцу в случае успеха операции нечто ценное. Что именно, я не имел ни малейшего представления. Глава совета мыслящих инопланетного района для успеха дела, похоже, был готов на любой, самый отчаянный шаг, пусть даже и состоявший из поджога собственного банка.

– Маршевич, а ты что скажешь? – спросил Еля Варето. – Как тебе наши приготовления?

– Мое мнение вы уже слышали, – сказал я. – Не нравится мне все это. Не так я себе все это представлял.

– Даже учитывая, что мы воплотили в жизнь твою идею?

– Как, как воплотили? Я-то имел в виду действительно настоящую засаду, а не это... Да невидимка, едва оказавшись в банке, поймет, что к чему, и нападать не станет. Просто, например, положит на счет небольшую сумму и уйдет восвояси.

– Ты ошибаешься, – промолвил гиперинспектор. – Он нападет. И засада будет организована так, как я сказал.

– И все же, – сухо промолвил я. – Гиперинспектор, позвольте заявить вам протест.

– Не принимается, – не моргнув глазом, сообщил Варето. – Помещение банка назарунцев является суверенной территорией их планеты. Здесь приказы центуриона Бриллиантовой не имеют ровно никакой силы. А вот мои приказы, учитывая, кем я являюсь...

– Послушайте, – поспешно сказал назарунец. – Может быть, не стоит возобновлять этот бесполезный спор? Давайте покинем зал и выпьем глика. Может быть, вы предпочитаете более экзотические напитки? Не стесняйтесь. Уверен, мы в состоянии удовлетворить почти любые ваши запросы.

– Хорошо, пусть будет глик, – промолвил гиперинспектор.

– И мне тоже глик, – сказал я.

Немного погодя мы уже сидели в одном из помещений банка и пили глик. Фальшивая стенка, прозрачная только с одной стороны, позволяла нам видеть все происходящее в главном зале банка. Пока в нем все было как всегда. Время от времени в банк заходили какие-то клиенты, но ни один из них не пытался его ограбить.

– Конечно, это не мое дело, – спросил назарунец. – Однако зачем вы поставили возле сейфа четырех охранников?

Гиперинспектор пожал плечами:

– Для того, чтобы они его охраняли. Назарунец почесал лапкой ухо. Это у него было знаком удивления.

– Неужели вы думаете, будто тех, кто сейчас находится в зале, для того, чтобы схватить преступника, не хватит?

– Я ничего не думаю, – отрезал Варето. – Я принимаю все возможные меры, поскольку не имею понятия, с кем нам придется столкнуться. Именно поэтому я пытаюсь учесть любые возможные варианты.

– А, понятно, – промолвил назарунец. Я покачал головой.

Не нравилось мне это. Совсем не нравилось. Нет, сама идея была светлая. И запах несуществующей приманки, по которому в ловушку должен был прийти преступник, мы тоже придумали неплохо. Но сама засада...

Какой дурак сунется в настолько явно обозначенный капкан? И все-таки Варето уверен в успехе этого сомнительного предприятия. Почему? Может, он все-таки знает нечто, нам не известное? Что именно?

Я покосился на гиперинспектора.

А тому было плевать на мои сомнения. Он сидел, развалившись в удобном кресле, в одной руке сжимая бокал с гликом, в другой – игольное ружье, и на лице его в данный момент была написана готовность ждать хоть до морковкиного заговения. Как ни странно, но это успокаивало.

Невольно закрадывалась мысль, что, возможно, гиперинспектор прав. А ну как преступник все-таки придет?

– Но откуда он знает, где находится сейф? – не унимался назарунец.

Вот ему было не по себе. Очень не по себе.

Я улыбнулся.

Все-таки за последние полтора года я неплохо изучил Дагай Каача. Можно было поклясться, что он прямо-таки сгорает от азарта.

Получится – не получится. Придет – не придет. Попадется – не попадется.

Ну, ну, большой банкир. Так, значит, кое-какие присущие обычным мыслящим чувства тебе свойственны?

– Он знает, – сказал гиперинспектор. – Поскольку тщательно и долго готовился. Он наверняка в том числе изучил планы всех банков Бриллиантовой.

– Гм... и вы оба думаете, что он попадется на нашу байку о сверхуникальных личинках?

– Попадется, – уверенно сказал гиперинспектор. – Да и Маршевич так считает.

Я не выдержал и сказал:

– А мне кажется, что засаду необходимо организовать совсем по-другому.

Гиперинспектор и ухом не повел.

– Не будем ссориться, – промолвил назарунец. – Вот, выпейте еще глика. И вообще, не нужно отвлекаться. Преступник может появиться в любое мгновение.

Тут он был совершенно прав.

Я глотнул из стакана, удобнее развалился в кресле и продолжил наблюдение за залом.

И все-таки кое-какие мысли мне в голову продолжали лезть. Ну почему необходимо портить такую неплохую идею так отвратительно организованной засадой? А идея...

Она была проста и элегантна. Используя все возможные средства коммуникаций, мы добились того, что всем, кто в данный момент находился в инопланетном районе Бриллиантовой, стало известно о сенсационном приобретении, из тех, которые случаются не чаще одного раза в десять лет, совершенном закупочной конторой, принадлежащей банку назарунцев. Один туземец, буквально несколько часов назад, сдал в нее три личинки, подходящие под классификацию суперуников. Их свойства определены и заверены одним из самых известных мастеров филигранной обработки личинок, кремниидом Прайдером. Подробнее об уникальных свойствах суперличинок будет объявлено на большом аукционе. В том случае, если, конечно, они не будут проданы еще до аукциона одному страстному коллекционеру, пожелавшему остаться инкогнито, готовому немедленно заплатить просто невероятную сумму, о чем в данный момент ведутся переговоры. Пока же личинки находятся в банке назарунцев, под усиленной охраной.

Вот такова была наша иллюзорная приманка, на какую мы в данный момент ловили одну очень хитрую и умную рыбку. Попадется ли она в нее? Это покажет время. А пока...

– Интересно, – спросил я у назарунца. – А что будет, если преступник не попытается до аукциона ограбить твой банк? Ведь личинки на аукционе придется предъявить для всеобщего обозрения. Или хотя бы объявить их свойства. А торг?

– Все очень просто – ответил Дагай Каач. – Если рыбка не клюнет, то на аукционе мы объявим, будто личинки были куплены коллекционером, пожелавшим остаться неизвестным. Такое практикуется. Ну и, конечно, для того, чтобы участникам аукциона не было обидно, мы объявим, что суперуникальные личинки были куплены за такую цену, которая ни одному из них не по карману. Сумма, конечно, будет объявлена во всеуслышанье.

– И вы уверены, что это не повредит репутации большого аукциона?

– По его правилам, подобные сделки в исключительных случаях возможны. А что касается репутации... Наоборот, это ее увеличит, поскольку появится очередная, передаваемая из уст в уста легенда. Легенда о трех сверхуникальных личинках. А сколько будет пересудов и попыток угадать, какими свойствами они обладали?

Назаруиец хихикнул.

– Кстати, – промолвил гиперинспектор. – Не возникнет ли у вас, банкиров планеты Бриллиантовой, после этого случая желания его повторить, поставить мифотворчество, так сказать, на поток? Насколько я понял, это выгодно. А если какой-то процесс приносит выгоду, то почему бы его не продублировать?

Назарунец хитро улыбнулся:

– Но это будет обман, недопустимый для банкира, способный разрушить его репутацию.

– А сейчас? Ваша репутация не пострадает?

– Ни в коем случае. Сейчас меня об обмане попросило официальное лицо. Сейчас он служит благим целям поимки преступника. Перед лицом закона и собственной совестью я – чист. Так же как и все участвующие в этом обмане. Ну, а если я, вдобавок к доброму делу, еще сумею получить какую-то мизерную выгоду... Разве это плохо?

Гиперинспектор хмыкнул и задумчиво почесал затылок. Я улыбнулся.

А что он хотел, связываясь с банкиром? Ну вот и результат...

В комнате прозвучал короткий резкий звонок. Это означало, что с улицы в банк кто-то зашел. Кто-то... Но нет, это был всего лишь очередной безобидный посетитель. Он проверил какие-то бумаги, снял со своего счета небольшую сумму денег и исчез.

Впрочем, свое дело он сделал. Он напомнил нам троим о том, что мы не сидим в каком-нибудь ресторанчике, а вообще-то поджидаем преступника, который, вероятнее всего, так просто не дастся. Не обойдется без драки, и мы должны быть к ней готовы.

Благодаря этому в комнате надолго воцарилось молчание.

Нарушил его опять назарунец. Взглянув на часы, он сказал:

– До большого аукциона осталось три часа.

– Времени более чем достаточно, – промолвил гиперинспектор. – Преступник, скорее всего, учитывает возможность, что сообщение о трех суперуникумах – ловушка, и может появиться в самый последний момент. Его расчет может быть построен на том, что долгое ожидание нас утомит и мы неизбежно расслабимся.

– Но если он предполагает... – начал было назарунец.

– Нет, нет, – покачал головой Варето. – Он обязан проверить. Он не может улететь с планеты, оставив на ней такое сокровище. Придет, обязательно придет. Тут Маршевич прав. Собственная жадность, вот на чем он споткнется.

– Кто-нибудь появлялся у посадочного бота? – спросил я.

– Нет. Иначе мне бы дали знать. И это – хорошо. Возможно, это дополнительный фактор, благодаря которому преступник появится. Если он не знает, что мы нашли бот, значит, уверен в своем безопасном бегстве с планеты. Хотя этот факт... Мне думается...

Звякнул звонок.

Я взглянул на гиперинспектора и увидел, как тот, чисто машинально, сжал руку на игольнике. Я взглянул в зал и испытал шок.

Их было двое. Один из них был Артаксеркс, специалист по старусам. А вот под руку с ним шла Айбигель.

И я вдруг осознал, что сейчас произойдет.

Время замедлилось без всякого участия симбиота. Выдирая из кобуры «кольт», я вскочил и кинулся в зал. Пробегая мимо гиперинспектора, я успел увидеть, как он что-то говорит в бормоталку. И я знал, что это он отдает какой-то приказ одному из находившихся в зале охранников, а может быть, и им всем.

Какой? Впрочем, какая разница? Главное – схватить преступника, прежде чем он начнет действовать. В том, что Артаксеркс – преступник, я теперь не сомневался. Слишком часто он мне попадался на дороге, причем в последний раз возле сада, в котором убили ирмурянина. Артаксеркс был в толпе, и ирыурянин запросто мог передать ему пакет с личинками. И его странное поведение, ничем не обоснованная нелюбовь к стражам порядка...

А вот Айбигель... Но она-то как согласилась? Почему она такая дурочка? С другой стороны, она не знает, что идет под ручку с преступником...

Вбегая в зал, я увидел, что Айбигель и Артаксеркс находятся еще далеко от главной кассы. И почему-то мне казалось, что все произойдет после того, как они ее минуют. Почему? Ну, потому, что это самое удобное место для задуманного Артаксерксом. Схватить девушку, ткнуть ей в бок ствол скримера, прижаться спиной к стене – и дело в шляпе. Можно выдвигать любые требования. Они будут выполнены.

Так вот что он придумал. Он привел с собой заложника. Точнее – заложницу. И судьбе было угодно, чтобы это была Айбигель.

Судьбе?

Впрочем, я еще успею. У меня есть время, которое я сэкономил, не став никому объяснять, что происходит. Его как раз хватит для того, чтобы подбежать и, кинувшись на Артаксеркса, попытаться его сбить с ног еще до того, как они с Айбигель пройдут мимо главной кассы.

Только бы все получилось. Только бы...

Меня перехватили. Один из охранников, коренастый, крепкий крабианин, в тот момент, когда я пробегал мимо него, схватил меня в охапку, так, как строгие матери хватают непослушных детей. И я с разгона рванулся, пытаясь освободиться, но, конечно, это у меня не вышло. И я уже знал, что я вот сейчас сделаю, только потратил лишнюю долю секунды, обдумывая, как лучше уложить схватившего меня охранника: пяткой по ноге или локтем в живот, пытаясь вспомнить, где у крабиан находятся болевые точки. Но тут сзади послышался голос гиперинспектора:

– Беск, все нормально, это – не тот.

Я глядел на подходившего все ближе Артаксеркса и пытался понять почему он «не тот». Вроде бы мои умозаключения были совершенно правильными.

– Это федеральный агент, – сказал гиперинспектор. И тут Артаксеркс не выдержал, помахал мне рукой и улыбнулся. А Айбигель наконец-то меня увидела и тоже улыбнулась.

Я подумал, что жутко опростоволосился, и мне стало стыдно, но кроме стыда я испытал еще и гнев, причем не без причины.

– Отпусти, – сказал я охраннику.

– Отпусти его, – приказал Артаксеркс.

Руки крабианина разжались, и я, подойдя к наконец-то остановившимся Айбигель и Артаксерксу, сказал:

– Ну-ты, знаток старусов, я понимаю, что ты являешься федеральным агентом и должен быть поблизости. Однако девушку-то зачем сюда притащил? Ты понимаешь, что подвергаешь ее опасности? С минуты на минуту здесь может начаться...

Артаксеркс пожал плечами и сообщил:

– Никого я никуда не приводил. Мы встретились у дверей банка.

– Да. Это я сама, – сказала Айбигель. – Мне передали, что ты срочно желаешь меня видеть. Я заскочила в твою резиденцию, и Мараск сообщил, что ты в банке назарунцев.

– Кто тебе это передал? – спросил я.

– Какой-то абориген. Только ленточки у него почему-то были не серые, а разноцветные.

– И ты поверила ему на слово?

Айбигель не успела мне ответить. Как раз в этот момент в банк вошел еще один посетитель, и я повернулся взглянуть на него. Каждый новый посетитель был мне сейчас важнее любых разговоров.

Этот, кстати, тоже оказался знакомцем. Тот самый тианец, с которым в ресторанчике Марноу поссорился ирмурянин. Собственно, с этой ссоры и началось наше знакомство с несчастным торговцем, жертвой шантажа неведомого нам до сих пор преступника.

Я хмыкнул.

Еще один федеральный агент? И сколько их сейчас на планете? И зачем они сюда прилетели? Неужели для того, чтобы скопом ловить нашего «неуловимого Джо»?

Пока я все это обдумывал, тианец успел сделать несколько шагов, и я уже хотел повернуться к Айбигель, чтобы продолжить разговор, но вдруг до меня дошло, что атмосфера в зале резко изменилась. Буквально кожей почувствовав, как насторожились прохаживавшиеся по залу охранники, я еще раз взглянул на тианца. А тот шел через зал быстрой уверенной походкой, слегка улыбаясь, словно бы не замечая этой вдруг возникшей атмосферы отчуждения и настороженности.

Кстати, должен был, обязан был, поскольку ее чувствовал даже я, посторонний, совсем не тот, вокруг кого она сгущалась... А он шел как ни в чем не бывало, и это означало, что он либо полный болван, либо...

Четко, словно на параде, все находящиеся в зале охранники выхватили оружие. При этом трое из них, сомкнувшись в шеренгу, перекрыли дверь, путь к бегству.

А тианец все еще шел, все еще улыбался. И в полной, вдруг наступившей тишине четко, опять же словно команда на параде, прозвучал голос гиперинспектора:

– Счастливчик Роудс, приказываю вам остановиться, поднять руки и сдаться правосудию. В противном случае мы вынуждены будем стрелять.

И тут я действительно понял все. Тут до меня дошло, как был убит тот федеральный агент в гостинице Улсана-второго с четвертью, почему на нашу планету заявился аж гиперинспектор, что именно он не договаривал и зачем нужна была эта засада. Единственное, чего я до сих пор не понимал, это на какие такие шансы рассчитывал Еля Варето, устраивая засаду. Как можно пытаться схватить преступника, зная, что шансов на это нет ни малейших. Голый, абсолютный ноль.

Пустота!

Счастливчик Роудс был и в самом деле счастливчиком. Когда-то давно каким-то образом, история о котором умалчивает, он умудрился получить в собственность настоящую царицу личинок и с тех пор является ее владельцем. А владелец царицы личинок получает не только титул, но еще и приобретает удивительные свойства. Если, конечно, ему в руки попался не кто-то вроде Мараска.

Так вот, Счастливчику Роудсу попалась настоящая, полноценная царица личинок. Она давала своему владельцу возможность повелевать удачей. Не абсолютную, конечно, но все-таки достаточную для того, чтобы какой-нибудь федеральный агент, находясь в собственном номере гостиницы, увидев за окном врага, выхватив скример, якобы случайно пальнул из него себе в грудь. Или для того, чтобы заставить загореться семечко, которое это делает раз в несколько поколений, а потом, когда владельцы мастерской по филигранной обработке личинок выйдут на него поглазеть, обчистить принадлежащий им сейф и уйти за мгновение до их возвращения. Достаточную, чтобы вовремя испортить тревожную кнопку и заставить «кольт» дать осечку.

Причем для всех этих штук Счастливчику вовсе не было необходимости находиться рядом с объектом воздействия. Достаточно близко, может быть, в нескольких десятках шагов, но не рядом. И если бы в тот момент, когда там, в переулке, мой «кольт» дал осечку, я вовремя обернулся...

С другой стороны... ну, увидел бы я тианца. Каким образом это могло мне помочь в раскрытии преступления? Вот если бы кто-то вроде гиперинспектора объяснил мне, с кем я имею дело... А в том, что он об этом знал...

Впрочем, так ли сейчас это важно? Сейчас главным является тот факт, что с помощью своего умения Счастливчик может запросто справиться с полутора десятками охранников, одним гиперинспектором и одним центурионом.

Хотя... кто знает? Может, и нет?

Во мне шевельнулась надежда.

Впрочем, проверить ее обоснованность было несложно.

Не дойдя до меня шага три, Счастливчик Роудс остановился и, весело улыбнувшись, сказал:

– Полно. Незачем попусту сотрясать воздух. Вам прекрасно известно, что схватить меня вы не в силах, пусть даже здесь будет хоть полк федеральных коммандос. Не стоит и пытаться, иначе все закончится очень плохо. Я пришел узнать о трех суперуникумах – личинках, о которых вы раструбили по всей планете. Они и в самом деле существуют?

– Делаю вам последнее предупреждение, – промолвил гиперинспектор. – После него мы вынуждены будем открыть огонь.

– А я предупреждаю вас, что открывать огонь не стоит, – небрежно сказал Счастливчик Роудс. – Если вы это все-таки сделаете, то результаты вам не понравятся. Так как насчет личинок? Значит, их нет?

– Попробуй их взять, – продолжал блефовать Варето. – Но предупреждаю – тебе это не удастся.

Я понял, что он не уступит. И скорее всего, если Счастливчик не надумает ускользнуть, а решит дать бой, здесь будет очень опасно. Здесь уже очень опасно.

Айбигель!

Я встал, заслонив ее телом от Роудса.

Тот ухмыльнулся и сказал:

– Гиперинспектор, у меня к тебе есть предложение.

– И какое? – спросил Варето.

– Я понимаю, что ты не отступишь, поскольку так тебе повелевает твой долг. Ты должен его исполнить до конца, каким бы он ни был, сколькими бы смертями ни обернулся. Однако прежде чем ты прикажешь своему войску открыть огонь, мне хотелось бы перекинуться парой слов с центурионом. Дашь мне такую возможность?

Все-таки гиперинспектор, очевидно, не утратил какую-то часть здравого смысла, поскольку сказал:

– Хорошо, я подожду.

– Ну, вот и отлично, – промолвил Счастливчик.

– Но потом ты сдашься?

– Я сообщу это тебе после того, как поговорю с центурионом.

Я покачал головой.

А смысл? Говори, не говори, а изменить уже ничего нельзя. Рано или поздно, но Варето отдаст приказ схватить Счастливчика, и вот тогда начнется кошмар. Нельзя схватить того, кому подчиняется судьба, на чьей стороне его величество случай, кто может, например, сделать так, чтобы перепрыгивающий через стену охранник выстрелил наугад и попал точнехонько в того, в кого надо.

Кстати, так вот почему гиперинспектор не предъявил обвинение тому охраннику. Он уже тогда знал, кто является истинным виновником смерти ирмурянина.

Знал. Ну-ну...

Впрочем, на что я так обижаюсь? И какой справедливости я хочу? Гиперинспектор всего лишь выполняет свой долг, так, как его понимает, причем делает это не за страх, а на совесть, рискуя жизнью. Очень рискуя. Кстати, и не только своей.

Вот это меня сейчас тоже волновало.

Айбигель.

– Прежде чем разговаривать с центурионом, – сказал я, – неплохо было бы выяснить, а будет ли он разговаривать с тобой.

– Ну, ты наглец, – промолвил Счастливчик. – А что, не будешь?

– Буду. Однако у меня есть одно условие.

– Какое?

– Девушка тут ни при чем. Давай сначала она отсюда уйдет.

Счастливчик улыбнулся:

– Ничего не выйдет. Никто отсюда не уйдет. Все останутся на своих местах.

Я пожал плечами.

Это тоже его выбор. И наверное, согласно каким-то собственным понятиям о мире, он поступает совершенно логично, абсолютно правильно. Если подумать, то даже можно представить, что им движет. Врагу нельзя давать ни единого шанса, поскольку любой шанс может быть использован тебе во вред. Даже вроде бы безобидная девушка, если ее выпустить из банковского зала, способна вызвать подмогу или еще как-нибудь навредить.

Вот только, не отпустив Айбигель, Счастливчик не оставил никакого выбора для меня. И если раньше до этого я, возможно, предпочел бы не ввязываться в авантюру гиперинспектора, поскольку благополучно она закончиться не может, то теперь...

– Мне подойти? – спросил я.

– Да, можешь подойти. Только не советовал бы тебе пытаться фокусничать. Понимаешь?

Счастливчик ткнул пальцем в одного из охранников, и игольник у того в руках дал очередь. К счастью, ствол его смотрел вверх, и поэтому несколько выпущенных стальных иголок не повредили ни одному находящемуся в зале, а всего лишь изрешетили ближайшую стену, на высоте двух человеческих ростов.

– Вот теперь ты все понял, – сказал мне Счастливчик.

И я кивнул.

Еще бы, как тут не понять?

Подходя к Счастливчику, я еще раз подумал, что затея гиперинспектора была сразу обречена на провал. И тот, видимо, это знал. Иначе зачем бы он вооружил всех охранников не скримерами, а игольниками? Для того, чтобы было меньше жертв? Да, наверное.

Я представил, как вся эта толпа попытается схватить Счастливчика, и тут их оружие начинает стрелять само собой, калеча и убивая тех, кто случайно оказался на линии огня, как пытающиеся схватить Счастливчика охранники будут спотыкаться и падать на ровном месте, калечиться, всего лишь упав на пол, и прочее, прочее... А во всем этом бедламе будет лишь один мыслящий, который ни разу не споткнется и в которого не попадет ни одна стрелка, который будет делать все, что взбредет ему в голову.

Счастливчик.

Кстати, такая же самая картина будет в космопорту, если кто-то попытается не дать преступнику сесть на какой-нибудь космолет. А если к тому же...

Я вдруг понял, что все эти соображения не имеют никакого значения. Вообще никакого, поскольку главным сейчас было другое.

Айбигель.

Ее надо было спасти, каким-то образом вытащить из зала, до того, как в нем начнется мясорубка. Но как это сделать?

Я остановился почти рядом со Счастливчиком, не дойдя до него буквально шага, почти вплотную, и мы посмотрели друг другу в глаза.

Ничего особенного у него в глазах не было. Никакого безумия или некоего маниакального блеска в них не наблюдалось. Обычные спокойные почти человеческие и очень уверенные в себе глаза, в которых, кроме всего прочего, читалась еще и некая застарелая скука.

Ну да, как не заскучать, если тебе никто не может причинить вреда и если все твои желания, пусть даже несбыточные, обязательно по счастливому стечению обстоятельств все же сбываются?

Я вдруг понял, для чего Счастливчику было все это необходимо, все, что он совершил на Бриллиантовой. Деньги? Вряд ли он в них нуждался. С его приобретенными благодаря царице личинок способностями, он мог получить сколько угодно денег в любом ближайшем игорном заведении. А скука... Да, вот это действительно причина. И значит, здесь, на Бриллиантовой, он всего лишь развлекался, лечился от скуки. А на то, что при этом гибли мыслящие, ему было плевать. То есть – абсолютно. Он развлекался, очевидно поставив себе целью остаться неузнанным. Примерно так же, как маленький мальчик, идущий по дорожке, старающийся не наступить на трещины в ее покрытии.

– Ну, – сказал я. – И что ты хотел мне сказать?

– Ничего нового, – сказал Счастливчик. – Просто хочу, чтобы ты подумал над одним предложением.

Я вздохнул.

Курить хотелось просто неимоверно. Только что об этом даже не вспоминалось. А сейчас...

– И предложение это очень простое. Проще некуда. Догадался?

– Возможно, – сказал я.

– Мне скучно, – признался Счастливчик. – А вдвоем... В конце концов, мы одной крови. Неужели ты забыл свое прошлое? Вспомни, тебя так никто и не смог поймать. А дел ты наворочал достаточно.

– И в результате оказался на этой планете, – промолвил я.

– И в результате о тебе услышал я, а оказавшись на Бриллиантовой, подумал о тебе первым делом. Я даю тебе шанс, о котором нельзя и мечтать. Неужели ты хочешь до конца своей жизни торчать на этой планете...

Я знал все, что он скажет дальше. И о том, как много у нас впереди интересных дел, и о деньгах, которые потекут к нам рекой, и, конечно, мы будем братьями по духу, мы будем непобедимы. И еще много прочей чепухи. Стандартная, навязшая всем в зубах по историческим объемкам картина обольщения. А гордый герой, весь в белом, конечно...

Он говорил, а я его практически не слушал, думал об Айбигель, неминуемом избиении всех находящихся в зале и о том, как ее, после того как начнется неконтролируемая пальба из игольников, запросто могут убить. Кстати, она может погибнуть, не только напоровшись на очередь. Мало ли что может произойти во время схватки? Да и Счастливчик не походил на того, кто способен оставить в живых хоть одного свидетеля.

И значит, если я намерен что-то предпринять, то это нужно делать сейчас, немедленно, пока Счастливчик не закончил свою речь, пока он еще надеется, что я поверю его бредням, пока не настало время давать ему ответ. Поскольку он тогда будет настороже. А сейчас, пока он токует...

Мне вдруг пришла в голову одна забавная мысль.

Итак, благодаря свойствам, даруемым ему царицей личинок, Счастливчик может управлять удачей, а если точнее, то влиять на то, что называют случайными обстоятельствами, подчинять их себе. И это означает, что вокруг него нет какого-то постоянного, защищающего его от неприятностей поля. Очевидно, он просто способен достаточно быстро переключать свое внимание с одного объекта на другой. Быстро, но не мгновенно. И, будучи настороже, он непобедим, а если застать его врасплох... И вообще... последняя сработавшая тревожная кнопка, то, что там, в ресторане, ирмурянину так и не удалось меня убить, и в мастерской... да, в мастерской он ошибся сейфом... Не значит ли это, что иногда способность владычествовать удачей у Счастливчика все же исчезает? А если так, то у меня все ж таки есть надежда. Мизерная, но есть... И еще... Счастливчик был тианцем, а когда-то давно один старый коммандос показал мне несколько приемов, которые можно применить против тианцев...

– Ну да, а еще есть такое понятие, как долг, – промолвил Счастливчик. – И на крючок с этим названием поймали не одного дурачка. Неужели ты...

А что, если ничего не получится? И я, вместо того чтобы уложить преступника, просто раньше времени спровоцирую побоище?

– В том случае, если соглашусь, – сказал я, – ты позволишь мне отпустить этих мыслящих? Зачем они нам? Все равно никакого вреда они нам сделать не смогут.

Счастливчик зло ухмыльнулся:

– Ну, ты меня совсем за дурачка принимаешь. Нет уж, если ты действительно согласен, то должен будешь, прежде чем покинешь этот зал, доказать мне свою искренность. Знаешь как?

Я кивнул.

Я знал. Чужой кровью, чем же еще? Может быть, всех присутствующих в зале. С помощью способностей Счастливчика это будет нетрудно. Все равно что перерезать цыплят.

– В самом деле, знаешь? – заинтересовался Счастливчик. – И готов?

– В самом деле, – подтвердил я.

Симбиота должно было хватить всего на несколько секунд. Но мне этого было достаточно. Я, резко шагнув вперед, ударил тианца двумя сложенными вместе пальцами в основание шеи, так, как когда-то меня научили.

Так было нужно, и я это сделал. А если уж предстоит драка, то зачем тянуть время, тратить его на бесполезные разговоры? В том же, что разговаривать со Счастливчиком бесполезно, я убедился. И еще... Он не передумает. А раз так...

Я ударил Счастливчика, почти не надеясь на удачу, ударил от отчаяния, поскольку у меня уже не было сил представлять, как очередь из игломета прошивает Айбигель; желая лишь того, чтобы все побыстрее началось и, соответственно, побыстрее кончилось.

И попал. Мой удар достиг цели. А потом Счастливчик, издав странный стонущий звук, резко согнулся и стал падать на пол главного зала банка назарунцев.