Текст книги "Звездный порт"

60

Теперь за преступной парочкой следовало уже три стаи кибершпионов. Они взяли людей под такое плотное наблюдение, что капо-ажан получил возможность видеть тех, с кем сражалась его армия, сразу на десятке экранов.

Армия! Войска! Иначе и не скажешь.

Книжник Дж придал кончикам сразу двух своих щупалец форму знака вопроса и, взглянув на них, вынужден был признать, что до настоящей армии этот сброд недотягивает. Нет, недотягивает. Особенно по части дисциплины. Как оказалось, о предстоящем сражении проведали не только туристы, но еще и разные проходимцы из летающего города. Каким образом, хотелось бы знать?

Более того, некоторые из них даже пожелали принять личное участие в представлении, так, словно это не серьезное сражение, а сафари на одной из диких планет.

Кретины! Другого слова не подберешь. Впрочем, это их проблемы, их, а также тех, у кого они застраховали свои никчемные жизни. Его это сейчас не должно интересовать. Хотя, хотя… потом, после того как все закончится, стражи порядка, конечно, проведут расследование, и надо будет им указать виновных в так называемых «беспорядках». Без этого не обойтись.

Вот почему бы виноватыми на этот раз не оказаться некоторым туристам, а также визитерам из летающего города? Почему бы в этот раз не предъявить им счет? Ради разнообразия.

Мысль Книжнику понравилась. Хорошая была мысль. Жаль – неосуществимая. Он знал, что в конечном итоге искать виноватых все равно придется среди обитателей Свалки. Стражи порядка пожелают крови и получат ее, обязательно получат. Ничего не попишешь. Такова жизнь, таковы ее законы.

Впрочем, это все будет потом. А сейчас не пора ли отдать кое-какие дополнительные приказания? Вон та небольшая, но хорошо вооруженная группа, кажется, не успеет на предназначенное для них место. Почему бы их не поторопить?

Еще раз взглянув на экран, расположенный в левом нижнем углу его пульта связи, Книжник нажал нужную кнопку и прорычал:

– Эй вы, там, в отряде Малого, ну-ка поднажмите. Плететесь, как беременные тараканы! Живее, живее, кому говорят! Иначе никаких денег не получите.

Убедившись, что его слова возымели действие и отряд явно прибавил шаг, капо-ажан взглянул на соседний экран и чуть не взвыл от ярости. Три карбианина, три очень сильных стрелка, на которых он возлагал особую надежду, вместо того чтобы занять предназначенную им позицию, уселись прямо на тротуаре и принялись чистить верхние жвальца.

Войдя с ними в контакт, Книжник прошипел:

– Это еще что? Чем вы занимаетесь?

– Ритуальным обменом душистыми запахами, – последовал невозмутимый ответ.

– Может быть, сейчас не самое время для этого?

– Для ритуального обмена любое время подходящее.

– Ах, вот так?

– Это сказано в нашей великой книге, написанной на свитке, сотканном из слюны высшего божества.

Книжник мысленно чертыхнулся. Еще не хватало – влипнуть в религиозный спор. Очень вовремя!

– Значит, вы выходите из игры? – грозно спросил он.

– Нет. После обмена мы сможем двигаться быстрее и окажемся на месте вовремя. Кроме того, увеличение скорости движения поможет нам в битве.

Капо-ажан облегченно вздохнул. Ах, вот как? Ну тогда пусть занимаются своим делом. Пусть увеличивают скорость. Вот только поможет ли это им в схватке с самкой человека? Ох, сомнительно…

Он взглянул на экраны, показывающие Тари, и, не удержавшись, невольно залюбовался ею.

Было в этом что-то от балета, от старинного, доведенного до совершенства танца. И в то же время чувствовалось, что самка вовсе не думает о том, как ее действия выглядят со стороны. Она просто сражалась, билась самым оптимальным образом, всегда оказываясь там, где и должна была, для того чтобы с наименьшими усилиями и с наименьшей тратой времени продвинуться вперед, к заветной цели, к телепортеру в летающий город. Именно эта естественность движений завораживала и делала ее смертельный танец одним из самых красивых зрелищ, которые когда-либо довелось видеть Книжнику.

Он подумал, что по-настоящему оценить его красоту сможет не каждый. Для этого нужно много понимать в искусстве драки не на жизнь, а насмерть, обладать необходимым опытом. Впрочем, Книжник может и ошибаться. Настоящая красота распознается и без необходимой подготовки.

Капо-ажан перевел взгляд на экраны, расположенные справа от него, и, не удержавшись, выругался так замысловато, как уже давно выражался, да еще и на родном языке, что придавало ругательству и вовсе запредельно извращенный смысл.

Причиной этому послужила стычка, разгоревшаяся между двумя командами охотников, явно за место для засады. Кретины, не могли все решить миром? И если сейчас не вмешаться, они перебьют друг друга.

Он вмешался и прикрикнул, и привел такие доводы, что драчуны, вмиг забыв о раздорах, тотчас заключили перемирие. А потом стоило только слегка пораскинуть мозгами, как место, удобное для засады, нашлось для каждого.

Убедившись, что инцидент исчерпан, Книжник окинул внимательным взглядом все экраны, которые демонстрировали передвижение его войск, и удостоверился, что пока его вмешательства не требуется. Ну и слава богу. А то он уже начал было подозревать, что у него началась та самая полоса невезения, при которой любой, даже самый лучший полководец, имея огромное преимущество, неизбежно проигрывает. Нет, кажется, ничего страшного, все снова пошло как надо.

Чисто машинально капо-ажан попытался прикинуть, как стоило расставить свое войско, и снова пришел к убеждению, что лучших вариантов распределения сил не было. Не было и все. Откуда ему знать, где появятся эти двое? Дара предвидения у него нет. Значит, следовало рассредоточить охотников по всей территории с таким расчетом, чтобы их можно было перемещать и выставлять перед противником по мере его продвижения к телепортеру.

Вот они и перемещаются. Им бы еще немного дисциплины… и может, стоило что-нибудь сделать с постоянно путающимися под ногами одиночками… Впрочем, идеал, как известно, недостижим. Так что будем довольствоваться имеющимся.

Книжник Дж все-таки не удержался, снова взглянул на экраны, которые показывали сражающуюся самку. И снова залюбовался, и настолько увлекся этим зрелищем, что даже подумал о том, какая из нее могла бы получиться великолепная телохранительница. Тот, кого она возьмется охранять, может ничего не бояться. А это – мечта любого власть имущего.

Интересно, во сколько могли бы оцениваться ее услуги? Даже страшно представить. Но это бессмысленные рассуждения, поскольку в телохранители она не пойдет. Нет, не пойдет. А куда пойдет? Какова цель ее движения? Где она приобрела свои необычайные свойства, от кого убегает и почему этот кто-то нанял в погоню за ней такого охотника?

Книжник подумал, что почти наверняка никогда этого не узнает. Да и зачем? Есть знания, убивающие любого, кто к ним прикоснулся. И вообще лучше подумать о чем-то другом. Например, о ее спутнике, об этом сопровождающем. Тоже умеет драться. Сразу видно, что он в этом деле профессионал, но до самки ему далеко. Да, профи, но у него нет ее таланта все делать без ошибок. Именно поэтому сопровождающий сейчас на ее фоне выглядит бледно, можно сказать, почти незаметен. А ведь у него, вполне возможно, тоже есть какие-то скрытые таланты.

Да нет, решил Книжник, тут он переборщил. Ему пока хватает и охотника за наградами. Этот действительно осознанно идет по следам самки, А сопровождающий, можно поспорить, появился у нее случайно. Если б дело обстояло иначе, охотник обязан был бы об этом предупредить. Таким образом…

Охотник за наградами, озабоченно подумал Книжник, если он я в самом деле собирается выйти на арену, пора бы ему это сделать. Или он действительно смылся?

Если так, то это скверно и подготовленный капо-ажаном маленький сюрприз пропадет даром. Неужели люк в животе троянского коня так и не откроется?

Впрочем, какое-то время есть. Все еще может получиться самым лучшим образом. Отчаиваться рано. Ей-ей, рано.

61

Идеальная засада.

Старый Хрес, единый в трех телах, был мастером на такие штуки. Причем искусству засады он научился не где-нибудь, а верой и правдой отслужив двадцать лет в войсках Герцога Восемнадцатипланетного, знаменитого Совернака, при этом получил высочайшее одобрение за битву возле двойной черной звезды и к сему моменту вполне мог дослужиться до орденштурмбаннгриммейстера.

Не хухры-мухры, между прочим, а пансион по высшему разряду, увеселения по полной сетке и весьма и весьма обеспеченная старость. Всю эту радость подкосили под корень две пагубные привычки. Первая выражалась в чрезмерной любви к хмельному корню мыльника, вторая состояла в обыкновении резать правду-матку в глаза. Причем если первая для служивого мыслящего была более или менее простительной, то вторую никто терпеть не собирался, Особенно в войсках герцога Совернака, особенно от единого в трех телах. Правда-матка, произносимая синхронно тремя ртами, – совершенно непереносима.

В общем, его в конце концов выперли, официально за первую пагубную страсть, но на самом деле, конечно же, за вторую. После этого было множество самых разнообразных событий, по большей части не очень приятных, после которых Хрес оказался на Свалке. Что было вполне закономерно, но Хрес признавать это упорно не желал.

На Свалке он нашел дом, здесь сумел прижиться, стал своим. Тут, понятное дело, никого правдой-маткой или злоупотреблением хмельными напитками не удивишь. Этим в той или иной степени грешили едва ли не все обитатели Свалки. Мыслящий, наделенный философским взглядом на жизнь, оказавшись на его месте, вполне возможно, мог почувствовать себя по-настоящему счастливым. Вот только Хрес, единый в трех телах, к подобным глупостям, вроде тихой спокойной жизни, относился с презрением. Его жгла, его донимала несбыточная мечта вернуть былое положение и достаток. Именно поэтому, услышав о намечающейся заварушке, он вообразил, что, сорвав в ней главный приз, сделает первый шаг к возрождению.

Причем от него требуется всего лишь в полной мере проявить знания и умения, приобретенные за двадцать лет и на данный момент, несмотря на все скитания, еще не забытые. Искусство устраивать засады, необычные, смертельные, беспроигрышные. А если ты еще и един в трех лицах, если у тебя три тела и ты можешь напасть одновременно с трех сторон, то у врага просто нет никаких шансов. Надо всего лишь придумать хорошую засаду, а потом дождаться нужного момента.

Хрес именно так и поступил. Он сидел в засаде, ждал, когда можно будет напасть, и потихоньку прикидывал, как использует выигрыш. А еще он пытался сообразить, каким будет его второй шаг. Что он сделает для восстановления своего статуса после того, как разбогатеет?

Ну а кто мешает ему на этом остановиться? Или все же имеет смысл пойти дальше? Можно, например, подать апелляцию о своем восстановлении в войсках герцога Совернака, причем с обязательным возвращением звания и содержания. Теперь, когда у него появятся деньги, это станет вполне достижимым.

В общем, Хрес сидел в засаде и размышлял на разные, приятные для него темы. Он не подозревал, что в данном случае его знания и умения не стоят выеденного яйца. Весь смысл засады в возможности неожиданного нападения. А о какой неожиданности может быть речь, если противником является мыслящий, способный просчитывать будущее?

62

Перекат, прыжок и удар.

Волчонок со всего маха саданул прикладом дебристера некое массивное, передвигающееся на шести конечностях создание. Целился он шестиногу в основание шеи и попал, да так удачно, что противник, захрипев, стал заваливаться на бок.

Вот так! Есть, есть у него интуиция, та самая, приобретенная благодаря помощи Дядюшки-волка, проверенная и отточенная во многих драках интуиция настоящего бойца.

Правда, чего она сейчас стоила по сравнению с умением Тари? Такое умение драться не приобретешь никакой тренировкой. Оно возникло у нее благодаря симбионту, странному созданию, произведенному на свет наукой, граничащей с магией. Точно так же и у него был свой симбионт, наделенный другими свойствами. Но почему не такими, как у Тари? Получи Антон возможность так же просчитывать время, они могли бы действовать вместе. Это дало бы им непобедимость, неуязвимость, возможно, они сумели бы стать самыми лучшими бойцами в галактике, возможно, даже сильнее ужасных дроков.

Дроки. Волчонок видел, как они сражаются, и на это стоило посмотреть, но Тари дралась лучше, намного лучше. Она была уникальна. И получи он возможность работать с ней в паре на равных…

Антон бросил взгляд на счетчик зарядов дебристера.

Если ему сейчас придется стрелять, то минуты через две оружие станет бесполезным. А ведь стрелять придется и много. Значит, в ближайшие две минуты он должен либо найти новый магазин для дебристера, либо вооружиться чем-то таким же эффективным.

Второе – скорее всего. Благо оружия от тех, кто пытается им заступить дорогу остается предостаточно, причем самого разнообразного. Есть из чего выбрать.

Он посмотрел на Тари.

Та сражалась, выполняла свою работу. Антон всего лишь следовал за ней. Большой помощи от него пока не требовалось. А раз так… Он был профи, а истинное проявление профессионализма в случае, если тебе повезло работать в паре с более сильным бойцом, – не путаться у него под ногами, а идти сзади и ждать, когда он даст знак, что вот тут надо доделать работенку и вот здесь еще раз. Шестиног, только что отправленный в нокаут, как раз и был одной из таких недоделок, оставленных Тари за недостатком времени для Волчонка, поскольку с такой мелочью мог управиться и он.

Без вопросов. Он справится, и не один раз, как только в этом появится необходимость. Вон двое мыслящих, вооруженные странными, как будто живыми сетями, на них у Тари, возможно, не хватит времени.

Антон изготовился к стрельбе, но не успел нажать на курок, как его напарница, устремившись к другому противнику, словно бы случайно задела высокую башню, сложенную из еще живых огромных плоских, будто чугунные сковороды и таких же тяжелых панцирных жуков. Сделано это было очень даже вовремя, поскольку большая часть жуков упала прямиком на вооруженных сетью мыслящих и погребла их под собой. Судя по тому, что они даже не пытались выбраться из этой кучи вяло шевелящихся гигантских насекомых, без серьезных травм тут не обошлось.

Удостоверившись в этом, Антон кинулся вслед за Тари, и на этот раз его помощь понадобилась. Пара очередей из дебристера, и мыслящий, похожий на гигантского богомола да к тому же вооруженный чем-то похожим на старинную стреляющую ядрами пушку, выронил свое оружие и, с непостижимой скоростью пятясь задом, кинулся наутек. Вот так-то!

Тари даже не обернулась. И это Антона ничуть не задело. Если она не проверяет его действия, значит, уверена, что он все сделает самым наилучшим образом. Впрочем, о чем это он? Знает, совершенно точно знает, что он не подведет. Она же считает время.

А бой продолжался, и Волчонок, в очередной раз высматривая, с какой стороны ждать опасности, мимоходом додумал мысль, пришедшую ему в голову минуту назад.

Вдвоем, бок о бок, они способны на многое. Может, встреча с Тари и в самом деле большая удача? Вдруг именно с ее помощью ему суждено сделать то, ради чего он отправился в космос? Спасти Землю, очистить ее от отходов, спасти вымирающих на ней мыслящих. Совершенно невыполнимая идея. В одиночку. А что если…

Волчонок уловил едва заметный знак Тари и выпустил несколько очередей в сторону спешившей к ним группы вооруженных как попало мыслящих, явно жителей с самой окраины Свалки. Те сейчас же прыснули в стороны, попрятались в арки и за колонны ближайших зданий, благо это был квартал саков, строивших свои дома с большим количеством архитектурных украшений.

Теперь надо прикрыть Тари со спины и следовать за ней, не забывая время от времени постреливать, для того чтобы оборванцы не осмелели. Заниматься ими всерьез нет ни желания, ни времени.

А Тари… Может, ее и в самом деле удастся уговорить помочь со спасением Земли. Она способна подсказать нечто ценное, оказать настоящую помощь.

Вот только это все потом, после того как они окажутся в летающем городе. А сейчас надо глядеть в оба, сейчас отвлекаться нельзя.

63

Хозяина дворецкий презирал.

Причем это было не то возвышенное презрение потомственного слуги к своему потомственному хозяину, что за многие поколения сосуществования достигло уровня настоящего искусства. Нет, испытываемые им эмоции тянули всего лишь на грубое, безыскусное чувство ненависти к мыслящему, ставшему хозяином не по праву рождения, а лишь благодаря капиталу, сколоченному самым сомнительным образом. Кажется, на торговле обмундированием для вечно воюющих планет.

Дворецкий поморщился.

Что может быть хуже хозяина, от которого все еще пахнет гнилыми портянками и сшитыми из негодного материала знаками различия, а он еще пытается корчить из себя аристократа? Нет уж, бревно останется бревном и в орденах, и в лентах. Так, кажется, поется в одной старинной песенке? Вот именно. Бревном… и в орденах и в лентах.

– Ну ты, вобла сушеная, а не пора ли нам приступить к… гм… гм…

– Что изволите?

– Как эта штука называется? Ну поедание всякой травы за пару часов до того, как можно будет слопать что-то и в самом деле стоящее?

Склонившись в учтивом поклоне, дворецкий подсказал:

– Флордник?

– Именно. Ты помнишь, что я приказал тебе посвящать меня во все детали аристократического быта?

– Помню.

– Не забывай и не пренебрегай своими обязанностями. Иначе за что я тебе плачу деньги?

– В таком случае, может быть, вам следует выслушать некоторые мои замечания? Я хотел бы отнестись к вашему приказу со всем возможным вниманием.

– А что? Можно, Но только после этого самого флордника.

– До него еще полчаса. Я бы посоветовал, если вы и в самом деле намерены войти в образ двухпланетного барона, придерживаться распорядка как можно тщательнее. Точность, как известно, вежливость королей.

«Портяночный» двухпланетный барон тяжело вздохнул. Кажется, ему это все не нравилось. А кто сказал, что благородным быть легко?

– Хорошо, пусть так. Я подожду. И значит, у нас есть полчаса. Ты хотел мне еще что-то вякнуть? Говори, я тебя выслушаю.

Узкие губы дворецкого на мгновение сложились в нечто, слегка напоминающее улыбку.

– Прежде всего хочу обратить ваше внимание на то, что мы находимся на балконе…

– И дальше?

– Но это не просто балкон. Вы расположились на нем, желая поучаствовать в некоем развлечении. Я бы сравнил его с сафари. Находите ли вы это сравнение уместным?

– Ну… э… А что об этом сказано в правилах поведения истинного планетного дворянина?

– Данный случай в нем не описан. Я бы назвал его исключительным и по аналогии сравнил со стандартным сафари. Как я понимаю, вы намерены убить людей?

– Охота есть охота. Дичь должна быть убита.

– О, да. Значит, вы намерены этих несчастных людей убить?

– Наповал. Как только увижу. Моя плюющаяся свинцом машинка отправит их в страну теней навсегда. Продавец оружия это гарантировал, а у меня нет повода ему не верить.

«Портяночный» барон улыбнулся. И в улыбке этой было столько тупого, плебейского самодовольства, что дворецкий почувствовал себя почти удовлетворенным. Нет, никогда выскочке даже на волосок не приблизиться к настоящему благородному господину. Никогда.

– В таком случае договорились. Вы находитесь на сафари.

– Ближе к делу, старая вобла.

У дворецкого появилось желание еще раз поморщиться, но он сдержался. Его подобные оскорбления не задевают. Он выше их.

– Находясь на сафари, – сообщил дворецкий, – надлежит вести себя в достаточной степени раскованно, но при этом не следует забывать, что вас могут увидеть.

– Кто меня может увидеть? Этот балкон так расположен, что мы на нем никому не видны. Ну а те, на кого я собрался поохотиться, они так далеко, что не обратят на нас никакого внимания. И вообще, для того чтобы нас увидеть, они должны обладать просто невероятным зрением. Смекаешь, к чему это я?

– К тому, что эта охота лично для вас совершенно неопасна?

– И к этому тоже.

– Какое тогда в ней удовольствие?

– В том, чтобы подстрелить редкую дичь, такую, какую никто взять не может, – усмехнувшись, объяснил «Портяночный». – Я покинул летающий город и окунулся в местную клоаку только ради этого.

– Ваше желание – закон. – Дворецкий слегка пожал плечами.

– Вот именно, а я желаю, чтобы меня приняли в клуб «Серебряный охотник». Претендующему на членство в нем необходимо подстрелить нечто очень редкое и очень опасное. Между прочим, членство в этом клубе откроет мне двери в высшее общество.

Как бы не так, подумал дворецкий, как бы не так. Впрочем, это не помешало ему сказать:

– Не сомневаюсь, что вам это удастся. Но все-таки хотел бы заметить, что настоящий планетный дворянин соблюдает известные правила даже тогда, когда его никто не видит. Это не просто привычка, это образ жизни.

– Гм… Обязательно?

– Да, обязательно. И еще мне бы хотелось напомнить, что, обзывая своих слуг разными неудобопроизносимыми именами, вы тем самым опускаетесь на их уровень. А это для настоящего…

– Ну-ка не зуди! Кажется, я вижу цель. Не зуди под руку.

Сохраняя приличествующее ситуации достоинство, дворецкий взглянул в направлении, откуда должна была появиться дичь.

Все верно, парочка людей и в самом деле двигалась по улице, на которую им за некоторую плату указал один из аборигенов. Шли люди, надо сказать, вполне уверенно, не было в их движениях никакой нервозности, словно они считали себя не дичью, а охотниками.

Угу, любопытно…

А «Портяночный» барон уже целился в них из блестящего, новенького, очень дорогого дальнобойного карабина, снабженного одной из самых совершенных систем прицеливания, благодаря которой даже никудышный стрелок мог за километр снять любую движущуюся мишень размером с мелкую монету. Причем от владельца карабина требовалось всего лишь в нужный момент нажать на курок.

Любой настоящий охотник такое оружие отверг бы с негодованием. А этот… впрочем, это его дело.

– Сейчас я их, гаденышей, – бормотал хозяин, целясь в дичь. – Вот еще немного. Вот сейчас… Слышь ты, таракан приморенный, сделай все-таки мне что-нибудь почавкать. Черт с ними, с правилами. Их мы будем соблюдать в другой раз. А сейчас, после такой удачной охоты… Ну вот, сейчас…

Хорошо, раз этот плебей не желает принимать пищу, как положено, а просто хочет жрать, он свое получит.

Сокрушенно покачав головой, дворецкий двинулся к стоявшему в глубине балкона портативному и очень дорогому синтезатору пищи последней модели. Как раз в этот момент луч бликера, сверкнувший с той стороны, где была «дичь», поразил его хозяина в грудь.

«Портяночный» барон захрипел, выронил карабин и умер. Обнаружив, что остался без работодателя, дворецкий покачал головой и ощутил что-то вроде удовлетворения. К нему примешивалась крохотная доля сожаления о том, что ему теперь придется искать нового хозяина. Испытывать более сильные чувства ему не позволяло воспитание.