Текст книги "О времени и о себе"

Короче говоря, мы быстро узнали, что кроме лекций, семинаров и лабораторных работ существует ещё много интересного, чему также следует уделять время.

Были у нас в группе и спортсмены. Юра Лужков серьёзно занимался спортивной гимнастикой в спортивной секции института и добился в этом виде спорта больших успехов. Позже поделился сделанным им важным житейским выводом: «Ни в коем случае нельзя выбирать жену ни на пляже, ни в гимнастическом зале».

Я в течение четырех лет был капитаном институтской шахматной команды. Наша команда вошла в первую пятёрку среди всех московских вузов, это был большой успех. За это время один из членов нашей шахматной команды, Володя Либерзон, стал гроссмейстером, другой, Толя Волович, – мастером, а я получил звание кандидата в мастера.

Юра Лужков и Лёня Нисман

В первую пятёрку сильнейших шахматистов института входил перворазрядник Саша Глезер. Он был очень активным, «заводным» парнем, сочинял хорошие стихи, был организатором самых разных дел. Точно не помню, на третьем или на четвёртом курсе, мы с ним организовали так называемый «Шахматный вечер». Естественно, что главным организатором был он, а я был его помощником.

Саша Глезер

Мы договорились, что вечер будет проходить в актовом зале института и что на этот вечер можно будет попасть только по билетам, которые мы, Саша и я, сами сделали. Саша подготовил художественную программу вечера, мы с ним сочинили несколько специально шахматных стихов, договорились с лучшими чтецами, певцами и танцорами нашего института об их выступлениях.

На наш вечер мы с Сашей пригласили лучших шахматистов из соперничающих с нами команд других институтов. Мы бегали по всей Москве и распространяли «входные» билеты.

«Гвоздём» программы было выступление тогдашнего чемпиона Москвы по шахматам, студента Бауманского института мастера спорта Соловьёва и его же сеанс одновременной игры на 15 досках. Вечер прошёл с большим успехом.

Специально к этому вечеру я сочинил стихотворение «Над шахматной доской» и сам читал его.

 
И если сердце съедено тоской,
И если в нём не заживает рана,
Склонись скорей над шахматной доской!
Здесь тот же мир, но только без обмана.
 
 
И если станешь ты не в лад с судьбой,
И если попадёшь в огонь сомнений,
Склонись скорей над шахматной доской!
Здесь тот же мир, но только без мучений.
 
 
А коль захочешь правды ты святой,
Коль станешь полон ты святых желаний,
Склонись скорей над шахматной доской!
Здесь тот же мир, но только без страданий.
 
 
Нет, рано нам ещё трубить отбой.
А чтобы жизнь не стала жуткой басней,
Склонимся мы над шахматной доской!
Здесь тот же мир, но чище и прекрасней!
 
 
О, как непросто обрести покой
И выпрыгнуть из замкнутого круга.
Склонимся же над шахматной доской!
Здесь мир, где мы с тобою – друг для друга.
 

Через много лет это стихотворение стало моим первым стихотворением, переведённым на английский язык. Автор перевода – профессор Евгения Голубева (США).

Автор и переводчик. Оклахома (США)

В 1974 году Александр Глезер и художник Оскар Рабин, основатель группы неофициальных художников «Лианозово», организовали знаменитую «Бульдозерную выставку», уличную выставку картин московских художников-нонконформистов, проходившую на пересечении улиц Островитянова и Профсоюзной. После её разгона Саша Глезер вынужден был уехать из СССР.

Более всего мужскую часть нашей группы привлекал футбол. Играли при любом удобном случае, ибо всегда у кого-нибудь в чемоданчике, с которыми в то время ходили студенты, оказывался маленький детский мячик.

Играли, например, во время военных занятий на Ленинских горах, куда нас периодически вывозили на грузовике «играть в войну». Матч начинался после того, как под предводительством бравого подполковника Козлова мы быстрее намеченного брали в плен «вражеского пулемётчика» Марка Лисагора, затаившегося в кустах с деревянной трещоткой. Так появлялось время для любимой игры. Козлов этого не одобрял, и в подобных случаях у него возникал риторический вопрос: «А кто Родину будет защищать?!». Но был он с нами не очень строг.

Проводились матчи и с нашими однокурсниками-геологами во время уборки картофеля в подмосковном колхозе.

Но наиболее яркий матч состоялся гораздо позже, на выезде – в колонии общего режима под городом Салаватом во время производственной практики. Борьба была отчаянной, все болельщики поддерживали не нас, и мы на всякий случай проиграли. Правда, с маленьким счётом, но к большой радости руководства лагеря и его обитателей.

Студенты нашей группы, и я в том числе, активно участвовали в составе факультетской команды в смотрах художественной самодеятельности, на которых нефтемеханический факультет, как правило, занимал первое место. Мы сочиняли тексты для капустников и для набирающего тогда силу КВН. Всё шло, вроде бы, хорошо, но были и весьма серьёзные, я бы сказал, опасные инциденты. Вот один из них:

Второй курс. Самодеятельность нашего нефтемеханического факультета, в которой я уже тоже участвовал, подготовила к празднику небольшую пьеску о старшекурсниках, готовящихся после института ударно трудиться на благо Родины. Для пущей убедительности нужна была патриотическая песня. Её поручили написать мне. Я, конечно, согласился и написал. Получилось очень патриотично. Начиналась песня с очень бодрого и очень, как мне казалось, отвечающего содержанию пьесы куплета:

 
Мы сегодня с институтом расстаёмся.
На работу нас страна зовёт.
Верим, что успехов мы добьёмся
Вместе со страной пойдём вперёд.
 

Я был очень горд собой, потому кончалась песня ещё патриотичней:

 
Мы трудиться будем беззаветно
И отбросим чуждый формализм,
Чтоб скорей приблизить к нам заветный
Полный солнца, счастья, света коммунизм.
 

Как было тогда положено, пьеса должна была пройти цензуру деканата. Её поручили заместителю декана подполковнику Добровольскому. Он вызвал всех трёх авторов пьесы, прочёл её и спросил, кто написал песню. Я гордо признался, ожидая похвалы. После небольшой паузы Добровольский спросил меня: «Откуда ты взял, что у нас есть чуждый формализм?». Я растерялся и не знал, что ответить. А он продолжал: «У нас нет и не может быть никакого формализма. Заруби это себе на носу! Мы тебя взяли недавно на наш факультет, а за такие стихи можем вполне тебя исключить. Хоть сегодня! Ты понял?». Я всё понял и поэтому молчал. От исключения меня спасли отметки в моей зачётной книжке. Там были только пятёрки. Мне сделали устный выговор, но в институте оставили.

Мой брат Володя

Володя и я

Так что было и такое. Недаром многие называли наш институт литературно-музыкально-спортивным с нефтяным уклоном.

21 ноября 1954 произошла трагедия. Умер Вова, мой старший брат. В нашей семье всегда считалось, что я – слабый ребёнок, а он – сильный. И действительно, я часто болел и, кроме шахмат, никаким спортом серьёзно не занимался. А Вова с детства был сильным мальчиком, потом стал сильным юношей. Он профессионально занимался поднятием штанги, добивался хороших результатов.

Для меня он всегда был образцом во многих отношениях. У него было много друзей, и я был счастлив, когда он брал меня в свою компанию, где я мог слушать их беседы и многому у них учиться, ведь Вова был старше меня на пять лет, а некоторые его друзья были старше его.

Он был для меня не только старшим братом, он был для меня старшим другом. Причиной смерти стал инфаркт миокарда, который был следствием его перегрузок в спортивной секции. Ему было всего 23 года. Сказать, что я его помню, значит ничего не сказать. Я вижу его живого, разговариваю с ним, обсуждаю с ним свои дела, спрашиваю его советов.

Но жизнь продолжалась. Два раза в год незаметно подходила пора зачётов и экзаменов. Напоминали о себе не сданные вовремя чертежи, контрольные задания и лабораторные работы. Но и тут мы не унывали. За несколько напряжённых дней и бессонных ночей (сейчас это даже представить себе невозможно) удавалось подойти к началу экзаменационной сессии с заполненными зачётками.

Подготовка к экзаменам обычно проходила коллективно, поскольку полноценные конспекты лекций были далеко не у всех. Собирались у кого-нибудь дома и вслух, по очереди, зачитывали конспекты, стараясь запомнить хотя бы часть. И ведь запоминали! И сдавали!

Время от времени мы поднимали сельское хозяйство страны непосредственно в колхозах, пытаясь догнать и перегнать Америку по мясу и молоку. Результаты – налицо.

Небольшая, но наиболее сознательная наша часть была в первых рядах активистов, осваивавших целинные и залежные земли тогда ещё Чкаловской области.

Пять лет мы, студенты группы, весьма активно занимались своими личными и своими же общественными делами, не забывая при этом уделять время и на «грызню» науки.

Время шло, мы взрослели, многое начинали понимать, и каждая последующая сессия проходила легче и лучше предыдущей.

Мы в колхозе на сельхозработах

На первую производственную практику нашу группу направили, к нашему большому удивлению, на Подольский машиностроительный завод имени Орджоникидзе. Дело в том, что специальность, которой, как мы считали, обучаемся, – автоматизация и контроль процессов переработки нефти и газа – в то время ещё не значилась в перечне специальностей института. Но по традиции предыдущих лет группы нашего факультета с номером шесть специализировались именно в этом направлении. Теперь же где-то кто-то почему-то решил эту традицию отменить, и нам предстояло стать механиками по машинам и оборудованию нефтезаводов. Мы слегка загрустили, но практика началась, и пришлось изучать технологию изготовления теплообменников, колонн и прочей аппаратуры, процессы сварки обечаек с помощью сварочных автоматов и многое другое, не менее полезное, но для нас малоинтересное.

И вот однажды вечером, отменив обычные нехитрые развлечения, в том числе мой сеанс одновременной игры в шахматы вслепую, мы начали составлять коллективные письма министру нефтяной промышленности и министру высшего образования. В течение нескольких вечеров родилась аргументация и логическое обоснование тезиса: «Отстранение нас от автоматизации процессов переработки нефти и газа приведёт к такому регрессу советской нефтяной промышленности, из которого она долго не сможет выбраться».

Похоже, министры изрядно напугались, так как через несколько дней после начала весеннего семестра в новом расписании занятий нашей группы НЗ-53-6 появились дисциплины, каких не было в параллельной группе НЗ-53-1. В следующем семестре таких предметов стало больше, и ещё появились два полных дня в неделю для самостоятельных занятий. Так мы убедились в своих силах и в справедливости пословицы «Под лежачий камень вода не течёт». Даже учиться стали с удовольствием, в группе появилось несколько отличников, «троек» во время сессий не стало.

В том же году, успешно сдав государственный экзамен, мы стали офицерами запаса Советской армии – младшими инженер-лейтенантами службы снабжения горючим и спец-жидкостями (ССГ), несмотря на то, что не были даже в учебных военных лагерях. Ни разу до ухода в отставку, не надевая военной формы, «дослужились» до старших лейтенантов и капитанов.

После четвёртого курса мы, наконец, впервые попали на нефтеперерабатывающий комбинат в городе Салават БАССР (ныне Республика Башкортостан) для прохождения полуторамесячной производственной практики.

Мы впервые увидели, как выглядит нефть, ощутили её незабываемый своеобразный аромат, реально представили всю сложность процессов её переработки и своё будущее участие в них. На противопожарном инструктаже узнали, в том числе, что «пожар есть горение предметов, к сгоранию не предназначенных». Основное же внимание занимали, конечно, измерительные и регулирующие устройства, клапаны, импульсные линии – «всё это наше киповское, родное!», как сказал наш аксакал Слава Антошин. Самое главное, мы поняли, is что не ошиблись в выборе профессии и не напрасно добивались права её получить.

Несмотря на напряжённый учебный процесс, мы находили время и на освоение реки Белой, её живописных берегов, благо погода этому благоприятствовала. Увлекшись, мы как-то пропустили момент, когда заводскую проходную закрыли для ремонта. Придя сдавать зачёт и увидя закрытую проходную, мы растерялись, но нам повезло: наш любимый руководитель практики Владимир Гаврилович Дианов гениально предвидел, что зачёт мы придём сдавать обязательно, причём к закрытой проходной. Он встретил нас и проводил куда надо.

Практика успешно сочеталась с групповой гастрольно-концертной деятельностью. Творческий коллектив группы выступил в городском клубе в честь открытия в городе трамвайного движения. О наших артистах Вите Виноградове (песня «Трамвайчик»), Олеге Рыбине (песня «О, Лили»), Ире Сасовой и Мише Красотове (дуэт «Тихий вечер» и «Бакинские огни»), Лёне Франгуляне (конферанс и художественное слово) писала местная пресса.

Хитом программы был романс «Не сердись», который с большим чувством спела Августа Михайлова под мой аккомпанемент. Я тогда не знал, кто автор музыки и текста этого романса. Поэтому ведущий концерта Лёня Франгулян объявил, что аккомпанирует автор.

В Салавате проходила производственная практика нашей группы, а в Москве в это же время начинался Всемирный фестиваль молодёжи и студентов.

Уезжая из Москвы в Салават, я взял с собой письмо Шахматной федерации Москвы руководству нашего института о том, что она рекомендует меня, как активиста Федерации и кандидата в мастера по шахматам для участия в шахматном турнире, который будет проведён в рамках Фестиваля. Я привёз это письмо с собой в Салават и показал Дианову. Учитывая, что к тому времени я уже получил зачёт за производственную практику, Владимир Гаврилович разрешил мне досрочно уехать в Москву.

Витя Виноградов

Лёня Франгулян

Миша Красотов

Так я стал участником Фестиваля. Познакомился с молодыми ребятами из многих стран, здорово усилился в английском языке, принял участие в Международном шахматном турнире, в котором участвовал тогда ещё не чемпион СССР и не чемпион мира Михаил Таль.

В первый же день приезда в Москву я познакомился с девушкой из румынской делегации, которая не знала ни одного слова ни по-русски, ни по-английски. Благодаря тому, что в институте, в параллельной группе, учились два румына, с которыми я общался, я немного понимал по-румынски и немного умел говорить. Но этого оказалось мало, и я тут же купил в букинистическом магазине русско-румынский и румынско-русский словари. В результате, я стал, фактически, её переводчиком, а также переводчиком почти всей румынской делегации. При расставании мы подарили друг другу подарки и обещали писать друг другу письма на румынском языке.

Как многие студенты нашего времени, мы пытались писать стихи и посвящали их друг другу. Самыми знаменитыми нашими групповыми поэтами стали Витя Емельянов и Лёня Франгулян. Причём, не каждый в отдельности, а именно вместе, как соавторы, как Ильф и Петров, только не в прозе, а в стихах. Они написали большое, я бы даже сказал, очень большое стихотворение о нашей группе, практически обо всех нас, о том, «кто был кто» в то время.

Нас было в группе в то время тридцать студентов. Про каждого из нас они написали одно четверостишие и ещё несколько общих. Думаю, что все эти четверостишия здесь приводить не стоит. Приведу только некоторые.

 
Задумались мы как-то раз,
С кем учимся и дружим здесь.
Так получился наш рассказ
О группе НЗ-53-6.
 
 
Директор приказом создал её,
Собралась в ней пёстрая смесь,
Но каждый нашёл здесь место своё,
В группе НЗ-53-6.
 
 
Назначил старосту нам деканат —
Лапшенкову Гене выпала честь,
Хоть он этой чести не очень рад —
Работать в НЗ-53-6.
 
 
Вскоре комсорг появился у нас.
Ну что же, приятная весть.
И Инночке С. попадало не раз
За группу НЗ-53-6.
 
 
Мы, как и все, профорга имеем,
Сумевшего к нам в доверие влезть.
Из-за него на марксизме мы преем,
Вся группа НЗ-53-6.
 
 
Юра Лужков – примечательный парень:
Очень уж любит Юра поесть.
Поев, ходит с важной осанкой, как барин,
В группе НЗ-53-6.
 
 
Душа-человек Миша Красотов:
Он в жизнь группы не любит лезть.
Миша и Ира зарылись, как кроты,
В группе НЗ-53-6.
 
 
Троянский на многое смотрит странно.
И не рискнёт рядом с девушкой сесть.
Как видно, попал он слишком рано
В группу НЗ-53-6.
 
 
Лёнечка Н. – шахматист отличный.
И вы нам поверьте – это не лесть.
Пьёт с большим чувством он рюмку «Столичной»
За группу НЗ-53-6.
 
 
Дружная тройка, каких, правда, мало,
В нашей шестой группе всё-таки есть:
Это Виктория, Ира и Алла.
В них – скромность НЗ-53-6.
 
 
Про всех мы не смогли сказать,
Но замыслы, конечно, есть.
И дальше хочется писать
О группе НЗ-53-6.
 

Вся скромность нашей группы – Ира, Вика, Алла

Не забывала наша группа и о личной жизни. За пять лет учёбы образовались дружбы, которые продолжались долгие-долгие годы. К двум нашим красавицам, Ире Рейтих и Вике Бывших (в последствии Мохначёвой), присоединилась третья – Алла Богоридова. Эту троицу мы и тогда, и потом полушутя и полусерьёзно называли «Вся скромность нашей группы».

Мы отпраздновали четыре внутригрупповые свадьбы. Галя Калыгина вышла замуж за Славу Антошина, Марина Башилова – за Юру Лужкова, Светлана Каганович – за Володю Раутенштейна, Ира Сасова – за Мишу Красотова.

Мы учились у замечательных преподавателей. Благодаря им у нас появилась настоящая жажда знаний. Они были для нас не просто учителями, но друзьями и наставниками. Каждый из них был Личностью. Многим мы старались подражать. Мы помним их до сих пор.

Николай Федорович Пантаев, Владимир Гаврилович Дианов, Ирина Ананьевна Трегубова учили нас нашей будущей специальности.

Калыгина Г. А.

Башилова М. М.

Каганович С. М.

Антошин В. И.

Лужков Ю. М.

Раутенштейн В. Я.

Доцент Николай Фёдорович Пантаев – настоящий пример интеллигентного человека, высококультурный и выдержанный педагог, относившийся уважительно к каждому из нас. Именно благодаря ему мы получили глубокое понимание нашей будущей специальности.

Доцент Владимир Гаврилович Дианов – руководитель лабораторных работ по контрольно-измерительным приборам, руководитель производственной практики и дипломных проектов. Благожелательный и добродушный человек, чем мы нередко злоупотребляли. Он умел быть с нами на равных в любых ситуациях.

Доцент Ирина Ананьевна Трегубова – эксперт в области процессов и аппаратов нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности, дочь профессора, доктора технических наук, основоположника математической теории процессов перегонки и ректификации сложных углеводородных смесей Анания Михайловича Трегубова, исключительно доброжелательный и вежливый человек.

Убелённый сединами профессор Владиславлев и мудрейший из наимудрейших старший преподаватель Давид Яковлевич Перельмитер привили нам настоящую любовь к высшей математике.

Профессор Бернард Борисович Лапук не только преподавал гидравлику, но ещё учил нас риторике и остроумию. Разрешал пользоваться на экзаменах любой литературой, «включая классиков марксизма-ленинизма». Как-то во время занятий в аудитории погас свет, и в наступившей темноте чётко прозвучал чей-то голос: «Темно, как у негра в ж…». Когда свет включили, первое, что сказал Лапук: «Хотелось бы увидеть человека, который успел везде побывать».

Профессор А. Н. Гениев. Большой любитель лошадей и скачек. Не терпел никаких разговоров на лекциях. Нарушителя немедленно удалял, указывая величественным жестом на дверь и громко говорил: «По Беляеву!». Каждый знал, что ответ на экзаменах по учебнику Беляева, а не по его лекциям гарантировал «неуд». Любимая фраза: «На “отлично” сопромат знаю только я, на “хорошо” – старший преподаватель Русецкий. Остальные – на “удовлетворительно”». Как-то во время лекции кто-то увидел, что у него расстегнута ширинка, о чём послали записку. Гениев внимательно её прочитал, посмотрел, так ли это. Затем, не отвернувшись, застегнулся испачканными мелом руками и со словами «Чего в работе не бывает» продолжил лекцию, даже не отряхнув брюк.

Старший преподаватель Русецкий. Он же достаточно строгий заместитель декана. Всегда немногословно комментировал наши контрольные работы: «Гонорар – по продукции».

Профессор Гусейн-заде. Строгий, но справедливый. На первой же лекции велел записать, что самый трудный раздел теоретической механики – его имя, Меджид Азизович.

Полковник Турчанинов. Учил премудростям руководства службой снабжения горючим (ССГ) в Советской армии. Его яркие лекции со множеством поучительных историй и примеров доставляли истинное удовольствие. Например: «Взбалтываем тормозную жидкость с этиленгликолем и отстаиваем. Сверху – коньяк, снизу – ликёр».

Доцент Тюхтенев. Провозгласил на первой же лекции: «Я женщин презираю и ненавижу!», чем держал студенток в постоянном страхе. Рассказывали, что в параллельной группе был случай, когда вопреки его требованию к началу экзамена пришли менее пятнадцати человек, и он велел старосте привести недостающих людей. Тот разыскал несколько дрожавших девушек и привёл их в аудиторию. Тюхтенев гневно сверкнул очками: «Староста, я велел Вам людей привести, а Вы кого мне привели?». Однако экзамен прошёл благополучно – «неуды» он ставил редко. К счастью, курс начертательной геометрии продолжался всего один семестр.

Последние наши каникулы запомнились замечательной поездкой в город-герой Ленинград, город Петра, Пушкина, Достоевского, центр истории и культуры нашей страны. Большинство из нас увидели Ленинград впервые и полюбили его навсегда. Удалось побывать везде, где хотели, много бродили по этому чудо-городу, увидели и узнали много интересного.

На случай, если в какой-нибудь музей или на какую-нибудь выставку было трудно попасть, у нас был заготовлен сильный ход. Меня выдавали за румына, выталкивали вперёд, я начинал говорить по-румынски и всех нас пропускали. Однако долго мы никак не могли разрешить спор – параллельна или перпендикулярна река Нева Невскому проспекту.

«Параллельна! – утверждали одни, – если пойти по Литейному проспекту, то можно выйти на берег Невы».

Мы в Ленинграде

«Перпендикулярна! – возражали другие. – Адмиралтейство находится в конце проспекта и стоит на берегу Невы».

Только накануне отъезда удалось внести ясность с помощью карты и транспортира, которые раздобыли у студентов Гидрометеорологического института, в общежитии которого мы остановились. Оказалось, угол между проспектом и рекой составляет ровно 45 градусов! Ничья! Победила дружба – коньяк купили обе спорившие стороны.

Итак, начинался завершающий этап нашей учёбы – дипломное проектирование и распределение на работу. Перед распределением особых волнений не было. Все твердо знали, что из Москвы не уедем, поскольку:

 
Мы не геологи-изгнанники,
И нам грустить расчёта нет.
Ведь мы нефтяники-механики
И из Москвы вам шлём привет.
 

Все москвичи получили назначения на московские предприятия, кроме семейной пары Светланы и Владимира Раутенштейн, которым захотелось поехать в Уфу. Им составил компанию Гена Семенищев. На родину отправился гражданин ЧССР Алоис Голик.

Дипломные работы были успешно защищены, Мы все, вооружённые до зубов специальными знаниями, получили дипломы о высшем образовании. В группе было два диплома с отличием. Их получили бывшие студенты-заочники Марк Лисагор и Лёня Нисман.

Студенческая жизнь группы НЗ-53-6 завершилась в июне 1958 года торжеством в ресторане «Прага».

 
Разошлись пути-дороги летним вечером,
И на каждой был зелёный свет.
Но судьбой уже была намечена
Наша встреча через сорок лет.
 

Начиналась новая жизнь. Мы разъехались, чтобы начать жизнь в новых условиях, в новых коллективах, отдавать знания, полученные в институте, и получать новые знания, необходимые для работы, чтобы сеять разумное, доброе, вечное, а заодно – увеличивать, поднимать, воздвигать, пропагандировать, преподавать, руководить, насаждать, критиковать, бороться, искоренять, выбирать, быть избранными.