Текст книги "Исконно русская рыбалка: Жизнь и ловля пресноводных рыб"

Осетр немецкий
Acipenser Sturio L

Немецкий осетр, в противоположность всем прочим осетровым рыбам, составляющим исключительную принадлежность России, у нас известен гораздо менее настоящего русского осетра и встречается только в северо-западных губерниях. Настоящее местопребывание его – Балтийское, также Немецкое, Средиземное моря и Атлантический океан, но здесь он уже давно сделался большою редкостью. Во всяком случае он имеет в настоящее время сравнительно ничтожное промышленное значение и даже в Балтийском море, где попадается чаще, нежели в других морях, в настоящее время ловится в небольшом количестве.

Настоящий немецкий осетр резко отличается от русского своим более удлиненным и суженным носом, тупыми и несколько раздвинутыми спинными и брюшными жучками (10–13), большими и сомкнутыми боковыми (27–36) и не отделенными друг от друга головными щитиками; промежутки между жучками покрыты у него не звездчатыми, а зерновидными тупыми костяными чешуйками. Кроме того, немецкий осетр, по-видимому, достигает значительно больших размеров, чем русский, именно 490, даже 550 см и иногда весит более 200 кг. Так, близ Петербурга, в 1851 году был вытащен неводом осетр в 208 кг с небольшим, заключавший в себе до 80 кг икры.

Рис. 199. Немецкий осетр

В Адриатическом море и лагунах Венеции немецкий осетр встречается, по Геккелю, чаще других видов (см. выше) и входит в мае в р. По и прочие небольшие реки. Во Франции он встречается только в Роне, Жиронде и Луаре, иногда в Сене; в Сомме, Мозеле и других реках, где несколько столетий назад он водился в изобилии, его уже нет вовсе, да и вообще он, как видно из слов Бланшара, составляет во Франции такую редкость, что пойманные экземпляры идут или для музеев, или выставляются гастрономическими магазинами как необычайная диковина. В Германии осетр встречается, кажется, только в Эльбе и Рейне, где, однако, случайно доходит до Базеля. С 1886 года осетра в Германии начали, впрочем, разводить искусственно. Весьма значительный лов этих осетров производился некогда в устьях Вислы, но и здесь, по свидетельству Бэра, лов их уменьшился. Большую редкость составляют они также в Немане (откуда будто заходят иногда и в Шару); в Западной Двине и Неве они, по-видимому, не представляют уже исключительного явления, а в последней реке замечаются каждогодно, хотя и в небольшом количестве, идут далее в Ладожское озеро и в реки, в него впадающие, как-то: Волхов, Сясь, Свирь, а в прежнее время, когда Вокша еще была обильна водой, попадались и в устье этой реки. Через р. Свирь осетр проникает в Онежское озеро, но это случается крайне редко. Вероятно, этому препятствуют Свирские пороги, так как известно, что осетр по Волхову поднимается только до порогов и, как уверяли проф. Кесслера тамошние рыбаки, никогда не переходит через них. По словам этого ученого, непосредственно ниже порогов Волхов довольно глубок, имеет очень быстрое течение, так что в этом месте соединяются все условия для метания икры, что действительно и замечается каждогодно в июне. По мнению Кесслера, в пределах Петербургской и Новгородской губ. это единственное место, пригодное для нерестования этой рыбы.

Молодые осетрики резко отличаются от старых. Голова у них относительно короче и тупее, головные щитики отделены небольшими кожистыми промежутками и жучки стоят гуще и бывают острее, почему их называют костушками. Костушки, когда немного подрастут – по Кесслеру, на втором году жизни, – отправляются в море и остаются там, пока половые органы их не достигнут полного развития. В устье Волхова, под Новой Ладогой, костушки наичаще попадаются в сети в июле и августе.

Русский Осетр
Acipenser guldenstadti brandt

Вид этот, составляющий исключительную принадлежность русской фауны, в общих чертах представляет значительное сходство с немецким осетром, к которому прежде и относился, но тем не менее легко отличается от него своим более коротким и тупым носом и более широким ртом, раздельно стоящими боковыми щитиками и зачаточной нижней губой. В росте наш осетр, по-видимому, значительно уступает немецкому и в настоящее время редко достигает более 80 кг. Впрочем, в прежние времена в Урале, а по Кривошапкину, и в Енисее, изредка попадались в 112–128 кг весом и до 3,5 м длины; средний вес этой рыбы (в Урале) 10–12 кг. В прежние годы осетры достигали еще большей величины.

Рис. 200. Русский осетр

Осетр встречается почти во всех больших русских и сибирских реках. В северных реках Европейской России, несмотря на свою многочисленность в Оби и Енисее, он составляет, однако, большую редкость и заходит случайно. Данилевский, напр., рассказывает, что раз у Усть-Цыльмы, как большая диковина, пойман был обский осетр. Этот обский, или, вернее, сибирский, осетр имеет некоторые отличия от настоящего осетра Каспийского и Черноморского бассейнов и достигает очень большой величины (208 кг). Всего многочисленнее осетр в Волге, по которой поднимается довольно высоко, и в Урале; в реках собственно Черноморского бассейна он уже попадается в гораздо меньшем количестве. По исследованиям проф. Кесслера, осетры изредка встречаются в Волге до Ржева, но уже с Ярославля, даже Рыбинска, мелкие осетрики становятся довольно обыкновенными, что доказывает, что они здесь нерестятся по крайней мере до впадения Шексны. Настоящий лов осетра начинается, впрочем, уже в пределах Нижегородской или, вернее, Казанской губерний, именно до впадения Камы; далее вниз количество его все более и более увеличивается. Это следует приписать отчасти той причине, что в Каму вообще идет гораздо более осетров, нежели в верхнюю Волгу, что рыбаки объясняют более холодной водой и более быстрым течением последней реки.

Несмотря на то что осетр, как и большинство рыб данного семейства, принадлежит к числу проходных рыб, он составляет в открытом море весьма редкое явление и придерживается более устьев рек и пресноводных частей моря; в Каспийском море – в северной его части. Факт этот замечен еще в прошлом столетии Палласом, по словам которого осетр составляет зимой, при ловле белуги в Каспии, такое исключительное явление, что становится собственностью поймавшего.

Тем не менее не подлежит сомнению, что главная масса осетров держится в самом море, хотя и в пресноводной или малосоленой его части. Отсюда, начиная с апреля, он начинает входить в реки для икрометания. Идет он обыкновенно малыми косяками и придерживается, как и в другое время, самых глубоких и быстрых мест реки, бег его тише севрюги, но быстрее, чем у шипа. В Днепре в мае начинается уже обратный ход его, но в Урале и Волге он остается в реке значительно долее, а в Енисее (по Кривошапкину) возвращается вниз к 25 августа. По свидетельству Северцева, осетры, которые здесь малочисленнее белуг, начинают входить в Урал с середины апреля. Ход их зависит, как и у всех проходных рыб, от попутного ветра: при противном ветре они также толпятся у мелей перед устьями и ждут моряны, чтобы вместе с волной войти в реку. Число их особенно увеличивается с половины мая, но осетры, входящие в реку в конце этого месяца и в июне, уже не мечут здесь икры, а остаются зимовать на ятовях и нерестятся уже в следующую весну.

По всей вероятности, ход этих рыб представляется в следующем виде: молодые осетрики (костерята), скатившись в море, через несколько (4–5) лет достигают там половой зрелости, входят весной в реку, мечут в низовьях, а затем в скором времени скатываются обратно в море; на следующий год они также входят в реку, но уже не весной, а летом, остаются в нижнем течении, кормятся там и зимуют в глубоких речных ямах; на третий год поднимаются из ям и мечут в более верхних течениях реки. Отсюда, конечно, следует заключить, что все или же большая часть осетров, мечущих икру в Каме, в верхнем течении Волги, пришли сюда не из моря. Но почему здесь осетры мечут ранее, нежели в низовьях, – это объяснить довольно трудно и остается предположить, что икра у осетров, зимующих в реке, развивается быстрее, нежели у таких, которые входят для нереста из моря. В Волге, начиная от Рыбинска до Самары, осетр нерестится почти одновременно с стерлядью или немного позже – в первой половине мая. Это подтверждает как проф. Кесслер, так и акад. Овсянников, которому именно в это время удалось получить зрелые молоки осетра и даже оплодотворить ими икринки стерляди. Между тем, по исследованиям академика Бэра, в низовьях Волги, около Сарепты и Царицына, а также в реке Куре осетр мечет икру не раньше конца июня и даже (?) преимущественно в июле. То же самое замечено О. А. Гриммом и под Саратовом. Однако в Урале и Сефид-руде вся красная рыба, по Бэру же, начинает нереститься в исходе апреля и оканчивает в начале июня, что противоречит высказанному нами предположению о влиянии пресной воды на развитие икры красной рыбы.

Как производится нерест – еще очень мало известно и можно только сказать, что он происходит, как у других осетровых, на глубоких и быстрых местах реки с каменистым или хрящеватым дном. Один рыбак рассказывал Данилевскому, что он вытащил раз сетью камень, весь облитый икрой: икринки имели несколько удлиненную форму с заостренными кончиками и видно было, что рыбки близки к выходу. Он положил камень на мелком месте и несколько часов дожидался, пока рыбки не выскользнули и начали необыкновенно быстро двигаться в воде. Он хотел поймать их горстью, но не мог. Однако рыбки эти, оказавшиеся молодыми осетриками, очень быстро умирали, что, вероятно, зависело от того, что жабры их засорялись илом.

Рис. 201. Dibcelestium sturionis

Нерест осетров весьма непродолжителен – 3–4 дня. Созревание и метание икры происходит весьма быстро, и вся икра делается совершенно зрелой почти одновременно у каждой особи и одновременно же вся выметывается. Это доказывается тем, что как в начале, так и в конце периода метания икры встречаются осетры с вытекающими молоками и икрой.

Молодые осетрики довольно долгое время живут в тех местностях, где выклюнулись из яичек, а затем скатываются в море, где и пребывают до достижения ими половой зрелости – по всей вероятности, пяти лет, даже более. Сколько времени остаются осетрики в реке – достоверно неизвестно; по словам академика Бера, они уходят по достижении одного года, и двухлетки никогда в реке не встречаются; но это навряд ли верно, так как почти везде в реках, где нерестятся осетры, можно встретить большее или меньшее количество молодых осетриков более 30,5 см, которых по причине густоты и шиповатости костяных жучек называют шипами (верхняя Волга), костяками, костеренками, костюшками и костерятами. По всей вероятности, это двухлетки. Замечательно притом, что эти костерята, как показывают рыбаки, держатся вместе с стерлядями, что показывает, однако, что они как будто бы отбились от своих однолеток и что, следовательно, все-таки главная масса молодых осетриков уходит в море, быть может, в ту же осень или, вернее, в весеннее половодье, т. е. не достигнув годового возраста.

Молодые осетрики первое время кормятся, вероятно, мелкими ракообразными, а затем уже раковинами. Последние составляют главную пищу даже взрослых осетров, которые, по-видимому, только достигнув значительного роста, до 1,4 м, начинают глотать других рыб.

Несмотря на чрезвычайную плодовитость осетра, количество его значительно уменьшается с каждым годом, и в верхней Волге, например, он составляет теперь большую редкость. Главным истребителем этой рыбы является человек, так как хищники опасны для нее только первое время. Вероятно, тогда осетр всего чаще делается добычей сомов. К числу врагов осетра следует причислить также и мелкого паразитического рачка – Dibcelestium sturionis, который встречается, впрочем, и на всех осетровых.

Вкус осетра известен каждому. Заметим здесь, что всего вкуснее яловые осетры и притом средней величины. Из молок осетра в Сибири, а также и в южной России добывается жир, употребляемый в пищу.

Стерлядь
Acipenser ruthenus L

Несмотря на свою сравнительно небольшую величину, стерлядь составляет едва ли не наиболее замечательный вид из всего семейства осетровых, имеющего у нас такое громадное промысловое значение. Конечно, в этом последнем отношении стерлядь значительно уступает своим родичам, но она имеет высокий интерес потому, что в настоящее время встречается почти во всех реках. Европейской России и Сибири и рыба вполне пресноводная, а не проходная, как осетр, белуга, шип и севрюга; во-вторых, потому что образ жизни, нерест и история развития благодаря наблюдениям Овсянникова, Кноха, Гримма и Пельцама, известны нам гораздо лучше, нежели других осетровых.

Рис. 202. Стерлядь

От всех других рыб рода осетров стерлядь легко отличается как по своей величине, так и по своему удлиненному узкому носу, длинными, бахромистыми усиками, достигающими до рта, двухраздельной нижней губой и соприкасающимися боковыми щитиками. Как сказано, все осетровые рыбы взамен обыкновенной чешуи покрыты костяными щитиками (у рыбаков – жучки), расположенными в 5 продольных рядов, из которых один занимает середину спины, два тянутся по бокам и два по краям брюха; в промежутках между этими щитиками кожа остается или голой, или же покрыта мелкими костяными щитиками разнообразной формы. У стерляди, кроме того, спинные щитики тесно между собой смыкаются; их насчитывается 13–17, и каждый оканчивается позади довольно острым шипом. Боковых щитиков очень много – от 60–70, брюшных 13–15, и последние между собой не соприкасаются.

Цвет стерляди изменяется, смотря по местности, и бывает то желтее, то темнее, но обыкновенно спина у нее серовато-бурая или темно-бурая, брюхо желтовато-белое, плавники серые. Длина носа стерляди тоже подлежит значительным изменениям, и во многих местах рыбаки различают стерлядь остроносую и стерлядь тупоносую; в Твери же первую называют ходовой, а тупоносую – стоялой на том основании, что первая постоянно переходит с места на место, тогда как последняя придерживается определенной местности, почему бывает сытее и желтее. Очень может быть, что тупоносые стерляди – зажиревшие яловые рыбы. Это косвенно доказывается тем, что в озерах-садках стерлядь всегда имеет тупое рыло.

Что касается размеров стерляди, то средняя величина этой рыбы не превышает 53 см (считая всю длину тела), при 0,8–2 кг веса; впрочем, 4—8-килограммовые стерляди не составляют редкости; в нижней Волге, Каме, Оби и Енисее попадается даже двенадцатикилограммовые, а в исключительных случаях 16–16,8-килограммовые стерляди до 1,4 м длиной. В Иртыше стерлядь (вернее, сибирский вариетет ее) достигает даже 32 кг веса. Следует заметить, что, подобно всем другим рыбам, она первые годы растет очень быстро, но, достигнув половой зрелости, растет уже более в толщину, так что только вес ее увеличивается пропорционально годам, хотя и тут много значит время года: перед нерестом стерлядь весит больше, нежели после него, а затем вес опять увеличивается в течение лета; к осени стерляди, долго сидевшие в прорезных садках и исхудалые, иногда даже теряют половину своего первоначального веса.

У нас стерлядь сравнительно с другими видами осетровых имеет весьма обширное распространение, и притом область этой рыбы постепенно расширяется. Первое место по изобилию стерляди занимает Волга со всеми главными и второстепенными притоками, реки бассейна Оби и Енисея, затем реки, впадающие в Черное море и Дон, в Днестре, Днепре, Буге и Дунае; стерлядь, однако, очень редка в Кубани и реке Урале, а в Куре, Рионе и Тереке так же, как и в открытом море, встречается в виде исключения, одиночными особями, хотя замечалась в Бакинском, Красноводском и Кизил-Агачском заливах.

Таким образом, коренная область распространения этой рыбы захватывает большую половину Европейской России и Сибирь до Енисея с его притоками. Но в настоящее время стерлядь многочисленна и в бассейне Северной Двины, куда перешла из Камы через Екатерининский канал, вероятно, в начале 30-х годов; сначала она появилась в Вычегде, потом вниз от нее, в Двине и, наконец, в Сухоне и Ваге. В пятидесятых годах она водилась здесь уже в весьма значительном количестве, а теперь служит предметом значительной торговли. Этого, однако, нельзя сказать о реках Балтийского бассейна, в которые, несмотря на то, что многие из них соединены каналами с притоками Днепра и Волги, стерлядь проникла, по-видимому, благодаря простым случайностям. Все стерляди, встречающиеся в Неве, Кронштадтском заливе, Волхове, Сяси, Ладожском и Онежском озерах, хотя и замечались там еще в конце прошлого столетия (Паллас), происходят, по-видимому, с разбитых бурей барок, в которых перевозились в Петербург по каналам, и, судя по редкости их, надо полагать, что они не нашли здесь удобных мест и еще не успели размножиться. Впрочем, необходимо заметить, что при незнании способов и времени лова этой рыбы весьма может статься, что она там обыкновеннее, нежели это может показаться с первого взгляда.

Дело в том, что стерлядь по преимуществу обитает в самых глубоких местах реки и притом держится постоянно на дне, так сказать, пресмыкается по дну, ведет очень скрытый образ жизни, а потому очень редко попадает в невода и вообще сети. Только по вечерам или ночам она выходит на мелкие места – в траву и к берегам – и обыскивает все углубления и норки прибережья или же всплывает наверх и робко, точно крадучись, перевертывается вверх брюхом и ловит ртом падающих в воду насекомых, особенно метлу, во время падения которой нередко удается поздно вечером наблюдать этот маневр обыкновенно весьма осторожной рыбы.

Кроме глубины, для нее необходимы еще многие другие условия; свойства дна и воды имеют весьма важное значение для стерляди и обусловливают различия как в цвете, так и вкусе ее. Она, видимо, избегает медленно текущих, иловатых, притом всегда мелких рек и никогда не нерестится там, а заходит туда, как и в озера, только кормиться. Вот почему в Суре, где по вкусу не уступают знаменитым шекснинским, камским и вятским, они, по-видимому, вовсе не размножаются. Стерлядь любит песчаное или хрящеватое дно, чистую, прохладную и быстротечную воду, хотя и избегает самой стрежи, если там проносятся корчи и ил. Как говорят, она имеет какое-то особенное пристрастие к красноватому песку, но не знаем, насколько справедливо это наблюдение (Левшина). Обыкновенно она держится на 18 см (12–24 см) от дна, на чем основана ловля ее переметами и самоловами, но иногда своими брюшными жучками касается земли; в некоторых случаях, например, когда, скатываясь вниз после нереста, заходит на песчаные мели, она нередко совсем зарывается в песок, так что выставляет только нос.

В теплую погоду стерлядь иногда ходит верхом или в полводы и попадается в сети.

Во всякое время года стерлядь ведет более или менее общественный образ жизни и в одиночку встречается довольно редко. Хотя она и не совершает таких больших переходов, как другие осетровые рыбы, в чем ей и нет особенной надобности, так как она круглый год живет в пресной воде, тем не менее, начиная с ранней весны, именно вскрытия реки и до поздней осени, она кочует с одного места на другое и только зимой держится на одном месте. В это время она избирает для своего пребывания самые теплые, а следовательно самые глубокие слои воды, и залегает иногда на глубине 25,2 и более метров; в такие ямы она собирается на зиму из весьма отдаленных местностей и в очень большом количестве, иногда тесными рядами, даже в несколько слоев, и большую часть зимы лежит почти неподвижно, почему, относительно говоря, редко попадается на крючковые самоловные снасти. Притом, очевидно, эти зимние становища стерляди находятся исключительно в нижнем течении рек, и вот почему эта рыба в холодное время года встречается довольно редко в верховьях, где, однако, весной, частью летом, ловится в более или менее значительном количестве.

Но со вскрытием реки стерлядь выходит из своего зимнего оцепенения и, как только начнет прибывать вода, начинается «ход», или «бег», ее. Стремление вверх против течения есть явление, общее всем рыбам, и обусловливается главным образом потребностью быстрого движения против воды, так как увеличившаяся сила течения сносит стоящую на месте рыбу, приисканием мест, удобных для нереста, так отчасти и потому, что муть полой воды мешает свободному дыханию рыбы, плывущей вниз. Это отчасти доказывается тем наблюдением, что стерлядь, да и многие другие рыбы, при случайной, например осенней, прибыли воды снова подымаются вверх по течению. Притом, по свидетельству рыбаков, в половодье подымается и молодая – годовалая и двухгодовалая стерлядь, еще не достигнувшая половой зрелости, которая наступает на третью весну, когда рыба имеет в величину не менее 25 см (рыбачьей меры) или 30,5 см и веса 200 г.

Ход стерляди, обусловливаемый первой вешней прибылью воды, начинается на средней и верхней Волге несколько ранее, нежели в нижней, куда прибылая вода, понятно, приходит гораздо позже. Различие это было бы еще значительнее, если бы стерлядь, зимовавшая в низовьях, не должна была пройти значительное расстояние, прежде чем достигнуть местностей, удобных для нереста. Ход стерляди зависит, как известно, от состояния погоды и времени вскрытия, а кончается, как только вода пойдет на убыль, что опять-таки указывает, что это движение не имеет того исключительного назначения, которое ему обыкновенно приписывается. Вообще «бег» продолжается, по-видимому, несколько более месяца, иногда полтора.

Судя по всему, стерляди подымаются очень большими косяками, почти всегда одинакового возраста и величины, откуда очевидно, что косяки эти тем многочисленнее, чем моложе составляющая их рыба. Особенно многочисленны стаи стерлядей в нижней Волге, где они содержат иногда до 10 000, даже более особей. Во всяком случае стерляди идут правильными вереницами. Это доказывается тем, что нередко значительное количество их попадает и в одинокую вершу. В средней, тем более в верхней Волге количество подымающейся стерляди значительно уменьшается; последние стаи ее редко содержат сотню-другую особей.

Впрочем, многочисленность этой рыбы весьма много зависит от высоты воды. В сильное половодье, когда вообще лов рыбы сильно затрудняется и она имеет более шансов избежать сетей и снастей, расставляемых для ее лова, стерлядь подымается в верховья в большем количестве и успевает выметать икру. Потому сильный разлив рек иногда оказывает гораздо более пользы, нежели многие предохранительные меры для рыболовства, и влияние его простирается на несколько лет, так как увеличивается масса молоди, которая впоследствии, достигнув половой зрелости, по инстинкту, свойственному и не одним рыбам, большей частью возвращается для нереста в те же места, где вывелась. Относительно стерлядей это мнение безусловно разделяется всеми рыбаками.

Сильный разлив рек, по всей вероятности, обусловливает и некоторую аномалию в месте нереста стерляди. Обыкновенно она мечет икру в самом русле реки, но есть некоторые указания, что стерлядь иногда нерестится и на заливных лугах, в образующихся глубоких рытвинах и промоинах, в которых полая вода течет иногда еще с большей скоростью, нежели в русле реки и, так сказать, вводит в заблуждение рыбу. А так как эти весенние протоки находятся на луговой стороне реки и при малой воде не всегда доступны, то, вероятно, отсюда и произошло мнение некоторых рыбаков, что стерлядь один год идет левым берегом (луговым), другой – правым (нагорным). Но нерест ее на лугах все-таки составляет исключительное явление, и он как бы застигает ее врасплох во время обхода ею излучин. Как известно, в излучинах реки самое сильное течение во время водополья бывает не в русле реки, а так как вода течет с наибольшей быстротой в прямом направлении, то, следовательно, главная струя находится на луговой стороне. Этим объясняется весенняя ловля стерлядей вандами исключительно на затопленных местах. Доказательство этому приводит сам Овсянников, который, основываясь на этой ловле вандами, полагает, что стерлядь всегда мечет икру на заливных лугах. Именно оказывается, что в ванды попадает исключительно стерлядь или с недозревшей икрой, которая резорбируется, или же в ванды попадает стерлядь, уже выметавшая.

Главные места нереста стерляди – не поемные луга, а каменистые гряды, т. е. подводные бугры, сложившиеся из валунов и щебня, вообще глубокие и быстротечные места самого русла, покрытые крупным песком, хрящом, гравием или камнями; сюда прикрепляются многочисленные икринки рыбы так крепко, что их не может смыть и самая сильная струя воды. Быстрота течения составляет необходимое условие, так как иначе яички заносились бы илом. Глубина этих нерестилищ, из коих многие сделались известны благодаря исследованиям Кесслера и других ученых, иногда весьма значительна, тем более, что стерлядь, по-видимому, мечет в самое высокое стояние воды – именно 6,3—21 м. Всего же замечательнее то обстоятельство, что около Васильсурска и Самары эти местности находятся как раз у пароходных пристаней, чем совершенно опровергается мнение, что пароходы распугивают стерлядей.

Наибольшая масса стерлядей, как сказано, нерестится в то время, когда вода достигла самого высокого уровня и остановилась прибывать или даже пошла на убыль (Овсянников), большей частью в первой половине мая. Весь нерест продолжается около двух недель, по приметам рыбаков на верхней Волге (Ярославль) – с цветения черемухи до цветения яблони. В очень раннюю и теплую весну стерляди начинают метать на средней Волге во второй половине апреля и здесь (напр., под Симбирском), надо полагать, стерлядь нерестится всего ранее. На нижней Волге, напротив, начиная с Самары, нерест стерляди кончается всегда несколько позднее; около Сарепты стерлядь нерестится, по изысканиям Бэра, даже в исходе мая и в начале июня.

Как известно, количество самцов гораздо значительнее количества икряников. Это правило относится, впрочем, к большинству наших рыб и имеет особенное значение для рыб, нерестящихся на быстринах, так как большая часть молок уносится водой и не выполняет своего назначения. Притом следует принять в соображение кратковременную жизнь живчиков, которые, по наблюдениям Овсянникова, в большом количестве воды двигаются в течение немногих минут (2–3), а в реке же, вероятно, еще того менее. Но этот избыток самцов объясняет то, почему молошники со зрелыми половыми продуктами встречаются и по окончании нереста, и дает основание предположить, основываясь на более позднем времени нерестования осетров и севрюг, что все помеси стерлядей с этими рыбами произошли из икры последних, оплодотворенной этими запоздавшими молошниками.

По-видимому, самцы всегда имеют относительно меньшую величину и вес, нежели самки. Последние всегда толще, нос у них, по Геккелю, немного длиннее, тоньше и несколько приподнят кверху, лоб площе, но насколько верно это наблюдение немецкого ихтиолога, неизвестно, так как оно еще никем не было проверено.

Самый процесс нереста стерляди вовсе не известен. Оно и понятно, так как в мутной и глубокой воде наблюдения над ним по меньшей мере крайне затруднительны, если не вовсе не возможны. Вероятно, сперва мечет икру самка, и икра эта обливается молоками самцов, что и говорит д-р Кнох, но неизвестно, однако, выскакивают ли они торчмя из воды, как это говорили мне рыбаки на Шексне; это подлежит весьма большому сомнению как по той глубине, на которой они нерестятся, так и потому, что, надо полагать, они освобождаются от половых продуктов скорее посредством трения о камни. К тому же об этом явлении не упоминает ни один из исследователей, которым рыбаки, конечно, не преминули бы прежде всего сообщить об этом факте. Известно достоверно, что стерлядь выпускает икру в несколько приемов.

Икра, подобно икре всех осетровых рыб, отличается (зрелая) своей несколько продолговатой формой и темным цветом, относительно мельче, чем у осетра, севрюги и белуги, и, по-видимому, малочисленнее, чем у последних, хотя, впрочем, никто не вычислил приблизительно этого количества. Вероятно, у крупных самок оно достигает до ста тысяч, если не более. Цвет икры, по наблюдениям Пельцама, согласуется с цветом стерляди, и чем темнее последняя (т. е. менее изнурена), тем лучше развивается. Развитие икры совершается весьма быстро, значительно быстрее, нежели предполагает Овсянников, основываясь на своих опытах искусственного оплодотворения; не на 8-й день, а гораздо скорее – через 4 дня. Интересно наблюдение Пельцама, что особенно быстро развивается икра во время грозы.

Выклюнувшиеся стерлядки первое время держатся в хряще, если не до самой осени, как предполагает проф. Кесслер, то все-таки весьма продолжительное время. Стерлядки могут выходить в иловатые – самые кормные – места реки, только когда совсем окрепнут, по прошествии двух или более месяцев. По наблюдениям Середы, молодая стерлядь от 17–23 см в низовьях Днепра выходит вечером жировать выше каменистых гряд, и мальки некоторое время упорно держатся места своего рождения, но поздней осенью поднимаются кверху в большем или меньшем количестве. По приметам рыбаков, когда осенью идет много мелкой чечуги, в эту осень и зиму будет плохой улов другой рыбы.

Самостоятельное питание молодых рыбок, как показали наблюдения Овсянникова, начинается через две недели после их выхода, как только они лишатся желточного пузыря. В аквариуме их кормили циклопами, дафниями и другими мелкими ракообразными, также мелкими личинками насекомых; по всей вероятности, стерляжьи мальки питаются на каменистых грядах личинками мошек. Кесслер вообще полагает, что первоначальную пищу их составляют инфузории и микроскопические ракообразные. Во всяком случае осенью ловятся уже стерляди, достигнувшие величины 4,5 см; вероятно, в год они достигают величины 9—12 см, в два – 17–22 см, перед нерестом на 3-ю весну – 26 или 30 см.

Что же касается взрослых стерлядей, то они, едва успев выметать икру, лишь только вода тронулась на убыль, входят из русла на пойму и начинают быстро откармливаться – «нагуливаться», по выражению рыбаков. Дело в том, что не только во время своего «бега», но, по-видимому, и перед началом хода, тем более зимой, стерлядь ничего не ест; истощенная и исхудалая, она жадно бросается в затоны, заливные озера, к берегам рек и островов, где под нависшим ракитником, в камышах и тростниках к тому времени, т. е. во второй половине мая, кишат мириады мелких организмов. Но главную пищу их весной, во время нагула, составляют личинки двукрылых насекомых, преимущественно комаров и мошек. Стерляди до того набивают ими после нереста свои желудки, что они кажутся икряными; в 25-сантиметровых рыбах Гримм насчитывал иногда до 35 000 личинок комаров. Личинки мошек (Simulia), которые держатся на быстринах, под камнями, где ползают подобно пиявкам, составляют, вероятно, главный корм молодых стерлядок. Немалое значение имеет для стерляди метла (поденка), особенно на Шексне, Суре, а также на Иртыше, вообще в таких реках, где это насекомое падает большими массами. В Иртыше, по словам Мельникова, постоянную пищу стерляди составляют какие-то желтоватые червячки, длиной в 1,5 см и толщиной в 2 мм, которых она отыскивает под камнями при помощи своего хрящеватого носа. В озерах и прудах стерлядь питается едва ли не исключительно личинками мотыля; по крайней мере московские живорыбные торговцы пускают стерлядей для нагула только в озера и пруды, изобилующие мотылем. Вероятно, также она кормится икрой других рыб; осенью главную пищу ее составляют черви и личинки насекомых, но вряд ли она ест мелких рыбок, которых ей и не поймать.