Текст книги "Сердце эфира"

– Как скажешь! Лично я всегда рад тебя видеть. Идем же, а то я голодный.

Лийт согласно кивнул, но перед уходом по привычке проверил папку для корреспонденции.

– Мрак побери, у меня осталось непрочитанное письмо от гранд-арха! – Лассард вскрыл конверт и, оценив количество исписанных страниц, обреченно вздохнул. – Отправляйся на ужин без меня. Займи архессу своей болтовней, чтобы не скучала. А я постараюсь успеть к горячему.

– Не волнуйся! Уж я-то найду, чем развлечь красавицу Эдельвейс, – многозначительно подмигнул эпарх.

– Держи-ка себя в руках! – Вышло несколько резко, но лийт решил сразу осадить Турана. – Для тебя это просто очередная интрижка, а архесса заслуживает большего. И если тебе наплевать на чувства Эдельвейс, то подумай хотя бы о ее отце, ведь он твой друг.

Туран с суровым видом поджал губы. Видать, слова Лассарда задели его за живое. Однако лийт продолжил в том же духе:

– Конечно, я не вправе тебе указывать. И ты волен поступать так, как посчитаешь нужным. Но знай: я категорически против, чтобы ты крутил шуры-муры с архессой Бри-Ланди!

– Спасибо за честность, Лассард. И во избежание дальнейших недоразумений, я кое в чем тебе признаюсь. Архесса мне нравится. Даже больше – я влюблен! И если наши чувства окажутся взаимными, то я буду просить ее руки. Не смотри на меня так! Ты не ослышался: Туран Хейтон действительно настолько втрескался, что готов остепениться.

Лассард уставился на друга, с трудом веря своим ушам. Если бы он не знал Турана много лет, то решил бы, что это какой-то розыгрыш.

– Это в корне меняет дело! – Лассард радостно хлопнул эпарха по плечу. – Поздравляю, дружище!

– Поздравлять еще рано. Архесса пока не ответила мне взаимностью.

– Что-то мне подсказывает, что обязательно ответит, – хитро улыбнулся лийт, вспомнив, как архесса сияла при одном лишь упоминании о Туране.

– Значит, я теперь могу рассчитывать на твою поддержку?

– Разумеется!

Друзья примиряюще обнялись, и Туран поспешил на ужин.

Лассард устало облокотился о стол. Вот все и разрешилось! Ухаживать за Эдельвейс отныне он не сможет. Да и что, собственно говоря, он потерял? У него с архессой все равно ничего не клеилось. А вот у Турана были все шансы стать новым архом.

Главнокомандующий ознакомился с письмом гранд-арха, сделал пометки на завтрашний день и наконец покинул штаб. Подставляя лицо вечернему ветру, он свернул к площадке для перемещений.

У костра сидели маги: один курил трубку, другой помешивал в котелке отвар из ягод, а третий хрипло напевал, покачивая в такт головой. Маленькой джеарнэ с ними не оказалось. Скорее всего, она давно уплетает свой ужин в компании смазливого светоча…

Маги поприветствовали главнокомандующего. И тот, что следил за варевом, внезапно широко улыбнулся.

– Спасибо вам за полукровку! Она нас сегодня очень выручила.

– Способная девица! – подхватил его напарник.

Лассарду почему-то стало приятно от того, что они похвалили Тень.

– Я передам ей при встрече, – кивнул он.

– А чего передавать-то? Вон она лежит! – Маг с курительной трубкой указал на неподвижный силуэт возле дальнего каркаса. И Лассард мысленно порадовался, что в темноте не было видно, как вспыхнуло от непонятного волнения его лицо.

Приблизившись, лийт убедился в том, что это действительно была Тень. Она лежала на боку, подложив под голову руки, и безмятежно спала. Кто-то из магов, видимо, сжалившись над ней, укрыл ее своей курткой.

Как, должно быть, она устала, раз уснула прямо на холодной земле!

И чем Лассард только думал, когда согласился принять ее помощь? Такая работа не каждому опытному магу по зубам, а уж для юной девушки это настоящее испытание на выносливость!

Коря себя, лийт аккуратно поднял Тень на руки. Такая легкая и хрупкая! Сейчас она совсем не походила на пущенную стрелу, скорее это была мягкая и теплая кошечка, которая нежно мурлыкала во сне.

Тень действительно что-то пробормотала про море, прижавшись щекой к груди Лассарда. Ее лицо оказалось так близко, что он мог бы сосчитать все трещинки на ее губах…

Опомнившись, Лассард прекратил любоваться Тенью и поспешил в Восточную башню, согревая девушку под своим плащом.

С каждым шагом он ощущал внутри себя необъяснимую трансформацию…

Вот жар битвы гонит кровь по его венам. А вот сладостный триумф победы звенит в каждой клеточке тела. В честь него звучит песня, награды сыплются со всех сторон. Но главный трофей главнокомандующий держит в своих руках, и он не намерен никому его отдавать: ни врагу, ни правителю, ни даже лучшему другу… Это только его сокровище!

У входных дверей Лассард затормозил. От желания коснуться девичьих губ застучало в висках. И теряя над собой контроль, он склонился к ее рту.

Внезапно девушка резко распахнула глаза, и в них сверкнул испуг и непонимание. Ее тело, которое еще секунду назад так доверчиво прижималось к лийту, напряглось, а затем молнией рвануло из мужских рук и… брякнулось на плиты крыльца!

Не ожидавший такой реакции Лассард кинулся на помощь, но Тень броском перекатилась в сторону и вскочила на ноги, одновременно с этим вытаскивая свой кинжал.

Мужчина замер, поднимая руки в успокаивающем жесте.

– Не пугайтесь, это же я!

Он сделал попытку приблизиться, но Тень испуганно попятилась, словно на месте лийта был жуткий монстр.

– Все в порядке, джеарнэ! Вы в безопасности.

Краем глаза Лассард заметил, что к ним уже вовсю спешили стражники, наведя на полукровку свои арбалеты. К счастью, затуманенный взгляд девушки наконец сфокусировался на лице главнокомандующего.

– Л-л-лийт Гроу? – заплетающимся языком прошептала Тень.

– Все верно. Уберите оружие.

Она, кажется, только сейчас заметила кинжал в стиснутых добела пальцах. Ее рука дрогнула, и клинок выпал, звякнув о камень.

– Хорошо, а теперь… – Лассард так и не договорил, потому что Тень схватилась за горло, будто кто-то невидимый попытался ее задушить.

– О, великий Ташеритон! – простонала она. И прежде чем главнокомандующий успел к ней подскочить, джеарнэ неожиданно исчезла.

***

Эдельвейс снился странный сон, хотя сны всегда странные… Будто она полулежала обнаженная на краю утеса, а внизу вместо ущелья, заполненного туманом, было море. Санои вальяжно разгуливал по глади воды, и издали доносилась солдатская песня о девушке, которая ждала любимого с войны.

Неподалеку от Эдель, на увитых белыми цветами качелях восседал Ташеритон и радостно улыбался.

– Наконец-то мы свободны! – обратился он к ней.

При звуках его бархатного голоса по телу девушки поползли побеги ирнитской гвоздики. Шаловливые тонкие усики ласкали ноги, живот и грудь. Казалось, будто чьи-то теплые чуткие пальцы выводили на ее коже круги и линии, точки и завитки…

Приглядевшись, девушка запоздало заметила, что цветы действительно оставили на ней темные узоры.

«Как же будет трудно их отмыть!» – лениво подумала джеарнэ, все глубже погружаясь в волны блаженства.

Туго обвив ее тело, растения принялись мягко укачивать Эдельвейс. А еще они почему-то пахли лийтом Гроу…

У главнокомандующего Фиама был особенный запах, который Эдельвейс не спутала бы ни с чьим другим. Он пах холодной сталью, горьким порохом, древесными смолами, которыми по праздникам окуривали храм Вечного Сияния, и немного сладким миндалем.

Но у ирнитской гвоздики совсем другой аромат! Сознание зацепилось за это несоответствие, выталкивая полукровку на поверхность сна.

Сквозь дрему Эдельвейс ощутила странный дискомфорт, словно ей чего-то не хватало. Кожу то пощипывало, то щекотало, то припекало. Но все это отошло на второй план, когда Эдель с ужасом обнаружила, что ее кто-то крепко держит!

Сбросив ядовитые щупальца сновидения, она изо всех сил дернулась на свободу. И уже в полете поняла, что больше не чувствует магию эфира! Тело показалось ей тяжелым и неуклюжим. И в результате она распласталась у чьих-то ног!

Не дожидаясь, когда ее снова схватят, Эдель откатилась на безопасное расстояние и прыжком поднялась на ноги. Рукоять кинжала привычно скользнула в ладонь.

Ее взгляд лихорадочно метался, ища источник опасности: инкуба, посмевшего похитить ее, или чистильщика… Но она увидела лишь Лассарда, который пытался ее утихомирить, и бегущих к ней стражников с оружием наизготове.

– Лийт Гроу? – При виде главнокомандующего Эдель растерялась еще сильнее.

Почему он только что держал ее на руках?

Как она очутилась на крыльце Восточной башни в окружении арбалетчиков?

Но больше всего ее мучили другие два вопроса: почему она по-прежнему ощущает странный зуд на коже и что случилось с Санои?!

Лассард попросил ее убрать оружие, и она послушно опустила кинжал. Точнее, выронила из-за нахлынувшей на нее слабости. Эдель схватилась за горло, пытаясь унять тошноту и легкое головокружение. И хотя никто ее не касался, она опять ощутила в районе живота и груди теплые лучики, растекающиеся по коже. И в этот момент ее озарила внезапная догадка.

– О, великий Ташеритон! – взмолилась она, изо всех сил надеясь, что ее предположение окажется неверным.

«Это слишком нелепо, чтобы быть правдой! Однако я должна все проверить и как можно скорее!» – мысленно решила Эдель и, не тратя время на объяснения с лийтом, перенеслась в спальню.

Нэи и светочей в комнате не оказалось, и архесса, предварительно заперев дверь, на негнущихся ногах подошла к зеркалу.

«Только не это! Только не это!» – твердила она, срывая с себя одежду.

К сожалению, ее худшие опасения подтвердились: на груди, бедрах и животе пестрели узоры, напоминающие татуировки, которые обычно делали себе кантарийцы. Но то, что покрывало ее кожу, у ирнитов называлось мереями…

Еще будучи маленькой девочкой, Эдельвейс случайно заметила на предплечье матери странный рисунок, напоминающий след от мужской руки, который она сначала приняла за синяк. Вот тогда-то Солфира, с трудом подбирая понятные ребенку слова, поведала ей про мереи.

Рисунки на коже демона появлялись в том случае, когда он встречал максимально совместимого с ним партнера. То есть мереи служили своеобразными маячками, чтобы ирниты не прошли мимо своей пары.

Однако истинное предназначение мерей заключалось в другом. После интимной близости между партнерами устанавливалась особая связь, которая позволяла им чувствовать друг друга даже после смерти. Если кто-то из партнеров умирал, то оставшийся в живых демон мог отыскать свою вторую половину среди эфиров и вернуть к прежней жизни, совершив ритуал призыва. Именно так ирниты возрождались, именно так они получали возможность жить вечно.

В реальности, конечно, случалось всякое, но все же появление мерей ирниты воспринимали как великую благодать. И в данный момент такая «благодать» украсила кожу Эдельвейс! Только в отличие от большинства своих сородичей джеарнэ не испытывала по этому поводу ни малейшей радости.

Во-первых, ее мереи появились из-за человека. Но разве известно хоть одно упоминание о том, чтобы кантариец вернул с того света ирнитку? Нет! И вряд ли такое когда-нибудь случится. У людей нет мерей, они не могут перенестись в Ирн и не могут провести ритуал призыва.

Во-вторых, почему из всех мужчин Кантара ее парой оказался лийт Гроу?! Лийт, который, по всей видимости, был увлечен Нэей. Лийт, который вызывал у джеарнэ самые противоречивые эмоции.

Что за издевка судьбы? У Эдельвейс больше шансов создать пару с Хранителем миррата, чем с Лассардом Гроу!

И наконец, ее совершенно не устраивала реакция Санои. Он до сих пор не отвечал на ее зов, чего с ним раньше никогда не случалось!

А вдруг его магия вообще не восстановится? Что Эдель тогда делать?!

Нет, паника ей сейчас ни к чему! Надо успокоиться и немного подождать.

Вот только сидеть сложа руки Эдель не умела. Она торопливо оделась и открыла портал, ведущий в Вектонский лес.

Судя по свету в слюдяном окошке хижины, Рейф как раз находился дома.

В железную трубу на крыше полетело несколько шишек, разгоняя ночную тишину. Затем Эдельвейс прицелилась в окно, но тут над крыльцом зажглись магические фонарики и на пороге показался хозяин дома.

Рейф скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что его отнюдь не радует появление незваной гостьи, однако Эдель не обратила на это ни малейшего внимания. Она без лишних церемоний задрала тунику, обнажая верхнюю часть живота.

– Вот, полюбуйся! – воскликнула джеарнэ, еле сдерживая рвущиеся из горла всхлипы. – У меня все тело в мереях.

Рейф скользнул по коже девушки равнодушным взглядом и вопросительно приподнял бровь.

– Надеюсь, не из-за меня?

– Очень смешно! Вместо того чтобы издеваться, лучше помоги от них избавиться.

– Совсем рехнулась? – искренне удивился отшельник.

– Следи за языком, иначе у тебя его не будет! – Эдель сердито одернула тунику.

– Никто в здравом уме не станет избавляться от мерей, архесса. Тебе, считай, крупно повезло: не каждому ирниту удается встретить свою пару…

– Да уж, повезло так повезло! Он – кантариец, с которым у меня нет ничего общего. Ни-че-го-шеньки!

– Сочувствую. – При этом в голосе Рейфа не было слышно и капли жалости.

– Пожалуйста, найди способ удалить мереи! А я клянусь, что навсегда забуду дорогу к твоему дому. – И Эдельвейс умоляюще сжала ладони, с надеждой глядя на отшельника.

– Звучит заманчиво, однако, ты слишком высокого мнения о моих скромных способностях. Это мереи, а не болезнь – от них не бывает лекарств.

– Но должен же быть хоть какой-то способ? Должен!

– Обычно мереи появляются, когда партнер находится рядом. Значит, тебе просто надо держаться от кантарийца как можно дальше.

– Думаешь, этого будет достаточно? – Эдельвейс недоверчиво покосилась на свой живот.

– Есть еще один вариант: нет партнера – нет мерей. – И Рейф выразительно провел ребром ладони по шее.

– Вот спасибо, что подсказал! – гневно топнула ногой архесса.

– Так значит, теперь мы в расчете?

– Еще чего! Сомневаюсь, что от твоих советов есть хоть какой-то толк.

– Между прочим, когда то же самое случилось с твоей матерью, она предпочла довериться судьбе. И за это Ирн даровал ей другой путь к бессмертию.

– А разве существует другой путь к вечной жизни? – насторожилась Эдельвейс.

– Представь себе, да.

– И в чем он заключается? Скажи! Ну же! Ты же знаешь, что я не отстану. – В подтверждение своих слов девушка изо всех сил вцепилась в балахон отшельника.

– Она родила тебя, мелкая надоеда! – простонал Рейф, закатывая глаза от досады. – Солфира обрела возможность продолжить жизнь в потомстве. Ни одна ирнитка до нее не была способна на такое.

С этими словами Рейф отцепил от себя архессу и оставил ее одну. Огни над крыльцом погасли, давая понять, что Эдельвейс пора уходить.

Вернувшись в Фиамскую крепость, девушка закрылась в ванной. Прокручивая в голове слова Рейфа, она не могла понять, что общего между ее рождением и бессмертием Солфиры? Но мысль о матери немного ее утешила. Вот с кем стоит обсудить мереи: уж Солфира наверняка поймет ее лучше, чем кто-либо другой!

Эдель сбросила одежду прямо на пол и забралась в заполненный чан для мытья. Стоило ей очутиться в воде, как Санои внутри встрепенулся и полукровка облегченно улыбнулась.

С ним все в порядке! Стало быть, она зря переживала.

Второй приятный сюрприз ожидал ее в тот момент, когда она вылезла из чана и принялась вытираться. Все мереи бесследно исчезли!

ГЛАВА 7

Как только магия эфира вернулась, Эдельвейс почувствовала зверский голод. И хотя присутствие на ужине означало неизбежную встречу с лийтом Гроу, архесса поняла, что ради еды готова рискнуть. К тому же мереи так вовремя пропали – грех не воспользоваться ситуацией!

«Надеюсь, я успею хотя бы к десерту», – подумала Эдель, доставая из гардеробной строгое и темное платье с длинными рукавами, глухим воротником и подолом в пол. Потом, немного подумав, она приготовила для себя перчатки.

Было бы уместно, она бы еще и лисью маску нацепила! А то вдруг мереи в самый неподходящий момент выскочат на щеке или на лбу?..

Быстро одевшись, Эдельвейс спустилась в обеденный зал, по которому плыл умопомрачительный запах жаркого, смешиваясь с парами вин и духами Нэи.

Сегодня все сидели за обычным столом, на обычных стульях. И никаких экзотических танцев и ковров с подушками. Скукота!

Эдель замерла на пару секунд в проеме дверей, оценивая обстановку. Первым делом она отыскала глазами Лассарда. Как и полагалось хозяину, он занимал место во главе стола прямо напротив Нэи.

«Главное, сесть от него подальше, – напомнила себе джеарнэ. – Вот только как определить, насколько дальше?»

Эпарх Хейтон тоже присутствовал на ужине, сидя по правую руку от Нэи. Слева от лжеархессы по удачному стечению обстоятельств пустовало кресло, и Эдель поспешила его занять.

Слуги тут же поставили перед ней холодные закуски, сырный суп, блюдо с остатками жаркого, и она сделала вид, будто полностью поглощена едой. В принципе, так оно и было, но Эдель при этом не забывала прислушиваться к собственным ощущениям. Судя по тому, что мереи себя никак не проявляли, того расстояния, которое было между ней и Лассардом, вполне хватало.

– У вас глаза другого цвета!

Эдельвейс не сразу поняла, что эта фраза была адресована ей. Она оторвалась от тарелки и недоуменно посмотрела на Турана, который задумчиво перекатывал в руке ножку бокала.

– Мне помнится, десять лет назад они были ярко-голубыми.

– Все верно, – кивнула Эдель, вновь сосредотачиваясь на соусе и тушеных овощах. – Знаете ли, девушки любят экспериментировать со своей внешностью.

– Вы действительно помните, какой у нее был цвет глаз? – вмешалась Нэя.

– Я никогда не жаловался на плохую память, архесса.

– А что еще вы запомнили про Тень? – Нэя подперла кулачком щеку, как ребенок, который приготовился слушать интересную сказку.

И Туран решил ее не разочаровывать.

– Когда я учился в Гриззитоле, меня отправили на дежурство в лазарет. Там лечились курсанты, у которых не было ничего серьезного: вывих, мозоль, царапины да легкие ушибы. Но выли они, как плакальщицы у погребального костра! Поэтому, когда через несколько лет я увидел избитую до полусмерти девочку, которая героически терпела всю боль, обрушившуюся на нее, я проникся к ней глубоким уважением. У нее даже хватило сил улыбаться мне после всего, что с ней приключилось! Чтобы подбодрить голубоглазую полукровку, я специально выкроил время для визита в Гриззитоль. Но там выяснилось, что она загадочным образом исчезла. Теперь-то я понимаю, куда и почему она пропала… Что с вами, архесса?

Эдельвейс покосилась на Нэю, глаза которой покраснели от подступающих слез.

Нашла время распускать нюни! Эдель осторожно пихнула ее ногой под столом, и Нэя, опомнившись, промокнула уголки глаз салфеткой.

– То, что вы рассказали, так трогательно, эпарх Хейтон! Между прочим, Тень часто о вас вспоминала.

Под столом в джеарнэ уперся носок нэиной туфли.

Эдель чуть не поперхнулась вином и, еле сдерживая себя, чтобы не дать Нэе сдачи, выдавила кривую улыбку, больше похожую на оскал.

– О, конечно! Вспоминала каждый день, – сквозь зубы подтвердила джеарнэ.

– Тень как-то призналась мне, что вы показались ей самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. А ваше сочувствие стало для нее лучшим лекарством, – не успокаивалась Нэя.

И на этот раз при ее словах поперхнулась не только Эдель, но и Адер с Лассардом. А Туран смущенно приподнял брови.

– Хватит говорить обо мне в третьем лице, – прорычала Эдельвейс, кромсая вилкой кусок ветчины и представляя вместо него нэин язык. – Поймите меня правильно, я больше не хочу вспоминать о том времени! До встречи с архессой моя жизнь была убогой.

– Ну разумеется, – с пониманием кивнул Туран, и Эдель, бросив предостерегающий взгляд на Нэю, вновь приступила к еде.

– А давайте перед десертом сыграем в карты? – внезапно предложила лжеархесса. – Пара на пару.

– Девочки против мальчиков? – усмехнулся Туран.

– Лучше вы со мной против Тени и лийта Гроу. Согласны?

«Лучше бы тебя оставили в монастыре!» – мысленно взвыла Эдельвейс, пытаясь нащупать под столом ногу Нэи, но та успела отодвинуться на безопасное расстояние. – «Играть в паре с лийтом Гроу? Нет уж, благодарю покорно! Я скорее соглашусь сыграть на раздевание с инкубом».

– Сегодня я пас. – Эдель решительно встала из-за стола, едва не опрокинув стул. – Спасибо за вкусный ужин, но мне пора на боковую.

– Не хочу показаться невежливым, но я тоже вынужден откланяться. – Лассард поднялся со своего места. Его взгляд полоснул по джеарнэ, отчего она тут же покрылась горячими мурашками.

Эдельвейс торопливо шмыгнула в боковую дверь для прислуги. Но стоило ей оказаться в коридоре, как на ее предплечье опустилась тяжелая мужская рука.

Пульс в висках полукровки стал таким громким, что она едва расслышала голос Лассарда.

– Что с вами сегодня стряслось, джеарнэ? Вы всегда просыпаетесь в таком паршивом настроении?

– Да, если я просыпаюсь не в том месте, где уснула! Как я вообще оказалась у вас на руках?

– Не мог же я оставить вас спать под открытым небом! В Фиаме ночевки на улице – скверная затея.

– А нельзя было просто меня разбудить? – Эдельвейс хотела отодвинуться от лийта, но добилась лишь того, что уперлась спиной в каменную колонну.

«А ведь она права», – подумал про себя мужчина.

Он только сейчас осознал, что на тот момент мысль разбудить Тень даже не закралась ему в голову: полукровка так сладко спала, что прерывать ее сон казалось кощунством.

Вслух же он ответил:

– Унести вас было гораздо проще и быстрее, а я, между прочим, спешил.

Эдель с трудом понимала, что он говорил. Все ее внимание сконцентрировалось на груди, которую неумолимо завоевывали мереи. Еще чуть-чуть – и узоры покажутся из-за воротника!

– Вы что-то побледнели, – встревожился Лассард. – Вам нездоровится?

Все! Она определенно пропала! Мереи так и будут появляться всякий раз при приближении Лассарда.

И ухватившись сознанием за последнюю фразу главнокомандующего, Эдельвейс с отчаянием сказала:

– Не хотела вас пугать, но, кажется, я все-таки заболела. У меня лихорадка и эти… как их… спазмы! Простите, но мне лучше лечь в постель. – И мягко оттолкнув от себя лийта Гроу, девушка стремглав бросилась в сторону лестницы.

***

После всех переживаний Эдельвейс уснула, едва коснувшись головой подушки. Уже сквозь сон она слышала, как вернулась Нэя, радостно напевая себе под нос. А утром архессу разбудила Дузу, которая принесла послание от матери.

Гранд-архана сообщила, что этой ночью они обследовали еще два места в Ирне. Морсиуса там не оказалось, зато ирниток поджидали ловушки, устроенные Склифом либо его сообщниками. Две демоницы из шестерки серьезно пострадали, а Солфира отделалась незначительными царапинами.

«Теодор считает, что мы зря рискуем, так как Морсиус, вероятнее всего, спрятан в таком месте, о котором я и не догадываюсь. А я вот думаю, что ловушки Склифа – это верный признак того, что мы на правильном пути. Иначе зачем инкубу чинить нам препятствия?..» – писала Солфира.

Пока Эдельвейс дочитывала письмо, Нэя сонно завозилась под одеялом, почмокала губами и открыла глаза.

– Почему ты вчера убежала с ужина? – спросила она в перерывах между зеванием и потягиванием. – Бросила меня одну!

– Когда у тебя мереи по всему телу, обычно становится не до карт и не до десерта, – заявила Эдельвейс, разрывая письмо на части.

– Так я тебе и поверила, – рассмеялась Нэя. – Шутница!

Она выбралась из постели, сбегала в ванную и занялась привычными утренними процедурами. Закапала в глаза специальный настой, чтобы заменить голубой цвет радужки на желтый. Освежила фиолетовую прядь соком ирнитской гвоздики. А затем позвала светоча Маула, чтобы тот помог ей с прической.

– Кстати, когда ты уже ушла, эпарх Хейтон предложил нам с тобой посетить его замок. – Нэя оглянулась через плечо, но светоч дернул ее за волосы, и ей пришлось с тихим шипением повернуться обратно к зеркалу.

– И ты согласилась? – насторожилась Эдельвейс.

– Конечно! Но о времени мы пока не договорились: я сначала хотела посоветоваться с тобой.

– Тебя и в самом деле нельзя было оставлять одну, – проворчала Эдель. – Я совершенно не хочу в гости к эпарху.

– Но там будет весело! Туран обещал танцы, игры и дегустацию местных вин. – Нэя подала Маулу последнюю шпильку и предвкушающе улыбнулась.

– Сдается мне, тебя прельщают не танцульки с угощениями, а сам хозяин замка, – едко заметила джеарнэ.

Нэя моментально покраснела, выдавая себя с потрохами. Отвернувшись, она принялась деловито рыться в шкатулке с украшениями.

В комнату заглянул Адер, чтобы предупредить о начале завтрака.

– Уже идем, – ответила ему Эдель. Поправив браслеты на руках, она снова обратилась к Нэе: – Я не против того, чтобы немного развеяться. Но мы не в храме и даже не в Перламутровом дворце – нам надо быть осторожнее, особенно тебе! Эпарх Хейтон богат, обаятелен и наделен властью. Он вряд ли испытывает недостаток в женском внимании. Поэтому не обольщайся на его счет. Я не хочу потом собирать по всему Ирну осколки твоего разбитого сердца!

– Успокойся, джеарнэ, я не настолько наивна, как ты обо мне думаешь. – Нэя обиженно поджала губы. Ее радужки уже сменили цвет на желтый, но, в отличие от глаз архессы, они все равно слегка отливали зеленью.

– Отправь записку эпарху, что мы посетим замок через неделю, – буркнула Эдель, выходя из спальни. И тихо добавила: – Если, конечно, к этому сроку мы еще будем в Фиаме.

– А раньше никак? – жалобно донеслось ей вслед.

Эдельвейс не ответила. В данный момент ее меньше всего волновали походы в гости. У нее была более серьезная проблема – мереи от лийта Гроу! И это не считая поисков Морсиуса…

Во время завтрака джеарнэ пришла к выводу, что ей лучше всего отсидеться в покоях, пока она не придумает, как избежать появления мерей. Ну или до тех пор, пока не настанет время покинуть Фиам.

Для начала Эдель рассчитывала поговорить с матерью. Вдруг Солфира знает действенный способ, который поможет архессе контролировать мереи?

Вернувшись в спальню, джеарнэ встала у окна, глядя на море. Она опять вынуждена отказаться от прогулки по берегу!

– Какие планы на сегодня? – раздался за спиной голос Нэи. – Будешь готовиться к Большой Игре, отправишься к морю или займешься порталами?

Из-за последних событий Эдельвейс совсем забыла о Большой Игре, которая должна была состояться через несколько недель. Как только появится возможность, нужно будет возобновить тренировки.

– Сегодня я собираюсь болеть. – Эдель смахнула с кровати клочки разорванного письма.

– Болеть? Что ты такое придумала?

– Так надо, и ты мне в этом поможешь.

– Да объясни ты толком…

– Для всех, кроме тебя и светочей, я больна. Поставь в известность лийта Гроу, что я неважно себя чувствую и мне требуется покой. И кстати, ради меня тебе придется пропустить вечерние посиделки.

– Но к чему этот спектакль?

– Потому что у меня мереи!

– Мереи? – удивленно пискнула Нэя. – Так ты не шутила?

Эдельвейс раздраженно закатила глаза и поэтому не успела среагировать, когда маленький тайфун опрокинул ее на кровать.

– Великий Ташеритон, какое счастье! – Вопли Нэи едва не оглушили джеарнэ. – Поздравляю! Кто этот счастливчик?

– Слезь с меня!

– Что тут у вас за шум? – В спальню влетел встревоженный Адер.

– Могущественный Ирн благословил джеарнэ!

– Как по мне, так это больше смахивает на проклятие, – прошипела Эдельвейс, скидывая с себя верещащую от восторга Нэю.

– Мереи – это величайший дар всем ирнитам, – возразила лжеархесса.

– Мереи? – насторожился Адер. Лицо светоча моментально посерело и заострилось. – От кого?

– Да, от кого? – Замерла в ожидании ответа Нэя.

– Так я вам и сказала! Не признаюсь даже под пытками.

– Я не припомню в крепости ни одного ирнита, – задумчиво пробормотала Нэя, переглянувшись с Адером. И оба с подозрением уставились на Эдельвейс.

– Потому что у меня мереи из-за кантарийца. Довольны? – не выдержав, воскликнула Эдель.

– О-о-о! – понимающе протянула Нэя. – А он уже знает об этом?

– Нет. И мне бы хотелось сохранить мереи в тайне, пока я не разберусь, что делать дальше.

– И чем ты планируешь заниматься, сидя в башне, точно сказочная архесса?

– Явно не ждать своего арха! Вечером я отправлюсь в Ирн, а пока неси карты и зови остальных светочей. В первой партии раздавать буду я!

***

С утра Лассард успел побывать в пекарне, где он купил сладкий пирог. Зашел в аптеку за снотворным. Заглянул к мастеру, чтобы сдать в ремонт старые часы. Обычный маршрут простого обывателя!

Но выбирая начинку для пирога, обсуждая лекарства для матери и передавая в починку вышедший из строя механизм, лийт Гроу собирал необходимую ему информацию.

Срыв передачи власти привел к различным проблемам: вновь подняли головы чистильщики, ирниты настаивали на праве Склифа стать архом, а кое-где начали звучать призывы к возобновлению Межмировой войны и полной смене правления. Одному богу известно, как Теодор Бри-Ланди умудрялся поддерживать относительный порядок в стране!

В этих условиях Лассарду приходилось быть начеку более, чем обычно. Фиам – военный оплот севера и один из важных стратегических пунктов на карте Кантара. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы здесь возник очаг конфликта.

Агенты лийта Гроу подтверждали, что в Фиаме пока все спокойно, а вот соседней провинции повезло меньше: там произошла стычка между ирнитами и кантарийцами, которая переросла в крупное волнение. Пришлось выслать подкрепление на подмогу местным властям. Лассард и сам бы туда непременно отправился, если бы не архесса…

Лийт заглянул к матери, чтобы передать ей покупки, а затем отвезти ее в дамский клуб, который, по сути, являлся сборищем престарелых сплетниц.

– Жду не дождусь, когда ты объявишь о помолвке с архессой, – заявила матушка Гроу, едва он пересек порог дома. – Надеюсь, цветок уже распустил свои лепестки?

Лассард поморщился, как от зубной боли. Что ж, он знал, что этот разговор неизбежен.

– Не хотел тебя расстраивать, но Эдельвейс променяла меня на Турана.

– Какие бестолковые нынче пошли архессы! – Всплеснула руками матушка Гроу. – Как можно было предпочесть тебе этого смазливого павлина?

– Туран, вообще-то, мой лучший друг. И я за него искренне рад.

– Лучший друг? Друзья себя так не ведут! Архесса еще пожалеет, что с ним связалась. Туран позабавится с ней и бросит, а она будет рыдать по ночам и кусать себе локти.

– Ты невыносима, ма! Оставь свои упреки для кого-нибудь другого. Мне еще надо успеть в пару мест, так что если ты не хочешь добираться до дамского клуба пешком, то поторопись!

Лассард вышел на улицу, злясь на слова матери. Он и сам понимал, что Туран не просто так заслужил славу неисправимого бабника. Но ему хотелось верить, что архесса Эдельвейс действительно способна излечить от порока самую развратную душу Фиама.