Текст книги "Жертва"

Глава 14

Равнодушный к банковским карточкам своих «клиентов» хакер, японец Якио Мийямоту, никогда не задерживал на них внимание дольше обычного. Для него это только инструмент по добыванию денег, а цифры и буквы на картах – ключ к счетам держателей этих карт.

И в тот день, получив от Махмуда обычную банковскую карточку, каких он перевидел множество, Якио не придал ей особого значения, а когда увидел на счёте цифру всего в пятьсот евро, и вовсе потерял интерес. Рисковать из-за таких маленьких денег смысла не имело, поэтому он небрежно закинул пластик в ящик стола и вскоре полностью забыл о нём.

Но сегодня, когда, наконец, переборов лень, Якио решился навести порядок в своих документах и в картотеке, взгляд его наткнулся именно на ту карточку. «Sandra Banin». Имя Sandra ему ни о чём не говорило, но вот фамилия… Какая знакомая фамилия «Banin»!

Что за чёрт… Банин… Банин… «Ник?.. Хотя… Нет. Не бывает таких совпадений. Мало ли людей на свете по фамилии Банин?»

Любимый сиамский кот одним неслышным прыжком оказался на столе возле компьютера, замурлыкал и потёрся мордой о руку японца. Кот недавно досыта поел и собирался занять привычное место. Здесь он обычно устраивался спать.

«А, Банни, малыш… Пришёл?» – Якио ласково почесал кота за ушком. Тот муркнул в ответ, прищурившись.

Проникновенно глядя ясными глазами прямо в душу, Банни неспешно, словно обдумывая нечто очень важное, прошёлся по клавиатуре и преспокойно устроился на ней. Когда японец попытался отодвинуть его, кот игриво оттолкнул его руку мягкими лапками, одновременно с любовью нежно покусывая пальцы хозяина.

– Ну ладно, ладно… лежи пока, малыш. Мне сейчас не нужно работать, – согласился Якио, наслаждаясь обществом кота.

Через некоторое время тот, кротко взглянув на Якио, неспешно приподнялся, потянулся, сладко зевнул, медленно сошёл с клавиатуры, уютно свернулся в кремово-шоколадный клубочек рядом и приготовился ко сну.

С этим котом была связана целая история. Котёнком он носил другое имя – Фуджико.

Фуджико-Банни…

Якио закрыл глаза. Ник… Никита Банин. Нью-Йорк…

Надпись «Nikita Banin», чёрным по белому, бейджик на груди зелёного спецкостюма ветврача… и визитная карточка ветеринарной клиники «Happy Pet Ltd. Со.» «Сочтёмся когда-нибудь», – вспомнились Якио его слова.

«М-да… Неужели мир настолько тесен… Где Нью-Йорк, а где Хургада… – усмехнулся Якио. – Или всё же случайное совпадение?»

* * *

2001-й… Шёл последний год того счастливого времени, когда Якио жил в США. Он работал по контракту программистом в одной из IT-компаний, офис которой располагался в самом сердце мегаполиса, на Уолл-стрит.

Время пролетело незаметно. Срок визы истекал, и японец собирался покинуть так полюбившийся ему город небоскрёбов. Он с грустью стал настраиваться на возвращение к себе на родину, в Такацуки.

Последний день в Нью-Йорке… Город был одет в багряные тона осени, погода стояла прекрасная: тёплая и безветренная.

Якио заканчивал заниматься сборами, оставались последние штрихи. Фуджико, в ту пору ещё молодой кот, грелся в лучах осеннего солнца, развалившись в мягком кресле на балконе и щурясь от удовольствия, и лишь изредка следил за действиями хозяина.

В какой-то момент, бросив взгляд в ту сторону, Якио обомлел… Кот, ещё недавно мирно дремавший, теперь балансировал по перилам над пропастью в шесть этажей, с азартом в ярко-голубых глазах охотясь за порхающей вокруг него бабочкой.

Ещё мгновение и, устремившись за ней, он попытался развернуться, но, не удержав равновесия, сорвался с перил и скрылся за ними. Якио, забыв обо всём на свете, бросился на балкон, но было слишком поздно.

Похолодев, японец перегнулся через перила в надежде на то, что коту удастся зацепиться за выступ балконных перегородок или за перила, и он сможет удержаться на них. Но кота уже не было видно.

Якио выскочил из квартиры, даже не закрыв за собой дверь, бросился к лифту. Вихрь мыслей пронёсся в его голове…

И что у кошек девять жизней…

И что они умеют управлять своим телом в полёте…

И что мягко падают сразу на все четыре лапы… и многое другое.

Но он с ужасом осознавал, что это только слова, которые в данный момент лишены смысла.

Казалось, лифта он ждёт вечность. Так и не дождавшись, преодолел скачками все этажи за какие-то секунды и оказался на улице.

Оглянулся вокруг. Кота нигде не было.

– Фуджи!.. Фуджи!.. Кс-кс-кс… Маленький мой… Фуджи… Фуджи-и-и! – звал кота японец, бегая вокруг здания и давясь слезами.

Вдруг он заметил едва уловимое шевеление за решёткой цокольного этажа. Тут же устремился к зарешеченному окошечку, присел на корточки и вгляделся, напрягая зрение.

«Вот он, вот… Вот! О… О… Мой маленький… Мой Фуджи… погоди, погоди… Сейчас, сейчас…» – бросился Якио к парадной дома, рыдая уже от радости.

Вскоре они с дорменом здания, чернокожим пожилым мужчиной, были возле Фуджико. Дормен включил освещение.

Кот лежал в неестественно выгнутой позе с вывернутыми лапами, с приоткрытой пастью, откуда безжизненно свисал язык, зрачки были расширены.

– Умер… Умее-е-ер!!! – возопил Якио и бессильно опустился возле животного.

Но он ошибался. От котёнка исходили слабые хрипы, и он едва подрагивал одной из лап.

– Скорее! – крикнул он дормену, как только заметил это, – врача!

Тот бросился к телефону вызывать неотложную ветеринарную помощь.

Вскоре уже над котом колдовали ветврачи, иногда перебрасываясь односложными репликами. Их было двое: мужчина и женщина.

Якио понимал, что всё плохо.

Капельница, перевязки, уколы… не в силах вымолвить ни слова, затаив дыхание, с пересохшим от волнения горлом, он следил за каждым движением врачей. Полагая, что попытки вернуть кота к жизни тщетны, Якио обречённо прошептал:

– Дружище… усыпляй… усыпляй его, чтобы он не мучился… Усыпляй скорее…

Из глаз его текли слёзы безысходности.

Врач, на секунду отвлекшись от манипуляций над котом, бросил на японца удивлённый взгляд поверх очков и тихо, но твёрдо произнёс:

– Это молодое здоровое животное… есть надежда, что будет жить. А теперь не мешайте. Либо сидите тихо, либо отойдите.

Якио не тронулся с места.

«Будет жить… будет жить!» – вихрем проносилось у него в мозгу. Отчаяние отступило, появилась надежда.

Скоро Фуджи, весь перебинтованный, с наложенными на лапы шинами, походил на диковинную мумию.

Казалось, прошла целая вечность…

Якио увидел, как кот очнулся, сделал робкую попытку мотнуть головой и открыл глаз.

«Неужели успели? Неужели получилось?» На ум опять пришла притча о девяти жизнях кошек. Якио сбивчиво благодарил врачей то по-английски, то по-японски.

Мужчина протянул ему визитную карточку.

– Забираем в клинику. Там есть все условия: аппаратура, искусственное питание, анализы, правильный уход, – спокойно проговорил он. – Меня зовут Никита, можно просто Ник…

Японец держал в руке визитку и с надеждой во взгляде внимал каждому слову врача.

– …Сделаем всё, что в наших силах. Но ничего не гарантирую. Удар был очень сильным, поймите… Много переломов, сломана челюсть, серьёзные повреждения внутренних органов. Падение с такой высоты почти всегда кончается летально… но кот молод, так что надеемся, надеемся…

Якио кивал. Он тихо плакал, сам не зная, от радости или переживаний.

Взглянув на него ободряюще, со словами «Ну-ну… Я же сказал, сделаем всё возможное…» врач осторожно подхватил Фуджико и переложил в специальный отсек машины, и она умчала их в ветклинику.

Якио стоял растерянный, смотрел то на визитку, то вслед отъезжающей машине.

На следующий день сдал билеты. «Не полечу никуда без тебя, малыш… выздоровеешь, тогда и улетим. Вместе», – твёрдо решил он.

Кот шёл на поправку очень тяжело. Его выздоровление растянулось на месяцы.

Якио пренебрёг строгими правилами визового режима США, да так и остался жить нелегалом в Нью-Йорке. Деньги, отложенные на первое время жизни на родине, таяли на глазах. Счета ветклиники, аренда жилья, еда… на работу по специальности без рабочей визы или Green Card устроиться было невозможно.

За лечение питомца нужно было платить регулярно, раз в неделю. День пребывания в таких клиниках стоит баснословно дорого.

Якио нашёл работу за наличные, как и все нелегалы, снял угол в небольшой квартире в обветшалом здании одного из закоулков Бронкса[21]21
  Бронкс – один из районов Нью-Йорка.


[Закрыть], питался от случая к случаю и страшно исхудал. Хоть и работал почти круглосуточно на изнурительных работах, денег катастрофически не хватало. Всё уходило на лечение Фуджико.

Наступил момент, когда японец оказался в безвыходном положении. В этот раз он не смог оплатить счёт. «Лекарства – двести пятьдесят… Лечение – триста… Уход – сто…» – перечитывал Якио документ, в ужасе от того, что заплатить ему нечем. К тому же набежали долги по предыдущим счетам, погашаемые частями, о чём он с превеликим трудом договорился с администрацией клиники. Но, увы, ни этот счёт, ни предыдущие, недоплаченные, ему не осилить.

Если забрать Фуджико из клиники, тот наверняка погибнет… Да и куда его забирать?.. В полуподвальное, тесное и душное помещение, где, кроме него, живут ещё трое?.. В клинике же правильный уход, лечение: ставят капельницы, делают уколы, дают лекарства, берут анализы. «Там Никита…» На него Якио молился как на бога.

Каждую свободную минуту Якио старался проводить возле своего кота. Тот выглядел неважно, хотя улучшение было налицо. Иногда делал попытки подниматься с подстилки и передвигаться самостоятельно. Но вот беда – шага через два-три валился на бок, да так и лежал неподвижно, вывалив язык, и тяжело дышал. Тогда Якио осторожно брал его на руки и, шепча что-то ласковое по-японски, бережно укладывал обратно и гладил, гладил, гладил, не переставая шептать. Кот всё ещё не был способен самостоятельно питаться, и его кормили какой-то жидкой питательной смесью через зонд.

Якио собрался с духом и позвонил в клинику. Ответил Никита. В тот вечер он был на дежурстве. Звонок Якио прозвучал именно тогда, когда он проверял состояние одного из своих самых тяжёлых, почти безнадёжных пациентов. Тот с недавних пор уверенно шёл на поправку, в чём была несомненно заслуга и его, Никиты. «Нужно признать, и хозяин у тебя верный, малыш Фуджи», – думал он, испытывая огромное уважение к японцу.

– Доктор Банин, здравствуйте… Это Якио.

– Привет, Якио.

– Мне нужно вам сказать…

– Слушаю…

– Я не смогу оплатить счёт, нет денег… – выдохнув, честно признался Якио и поспешил добавить, – оплачу часть, конечно… Долларов сто, сто пятьдесят… Но… Как быть дальше… Я не знаю… Ещё по предыдущим счетам должен.

Никита о ситуации японца знал всё: и что тот остался в стране нелегально, и что с работой никак, платят сущие гроши, и что отложил свой отъезд вынужденно из-за случая с котом. Редко встретишь такого хозяина.

Не раздумывая ни секунды, он принял решение:

– Всё понятно. Значит, сделаем так, Якио. Кота я беру к себе и буду выхаживать сам, дома… уже можно. Опасность миновала. Я и в домашних условиях сумею поставить его на ноги. Животное стабильно, уверенно идёт на поправку. Осталось совсем немного… понаблюдать за его состоянием и закончить курс инъекций вместе с лекарственной терапией. Совсем скоро Фуджи сможет самостоятельно питаться, передвигаться… не волнуйся. По моим расчётам, достаточно месяца два, и ты получишь своего кота здоровым.

Сердце Якио затрепетало от радости. Не может быть! Это решало столько проблем! На какое-то время от переполнявших его чувств даже дар речи потерял.

Поборов волнение, он проговорил:

– Я не знаю, как тебя отблагодарить, Ник… Друг…

– Да ничего… Сочтёмся когда-нибудь. Главное, чтобы кот твой поправился, – легко ответил Никита. – Теперь уже это лишь вопрос времени.

На следующий день кота выписали из клиники. Никита из собственных денег погасил оставшийся долг по счетам и продолжил лечение уже у себя дома.

– Друг, я в неоплатном долгу перед тобой! Я сразу же вышлю, как только смогу, – благодарил его тогда Якио и немедленно выполнил обещание… уже после, когда вернулся на родину.

И вот, не прошло и трёх месяцев, как окончательно выздоровевший кот уже у Якио, возлежит на мягкой подстилке дома и ждёт его с работы.

Конечно, теперь это был не тот, прежний Фуджико. Его приходилось кормить только жидкой или перемолотой пищей из-за проблем с повреждённой челюстью. Стал кот каким-то тихим, почти не мяукал и двигался медленно. Чаще лежал, чем ходил. Резвился редко и настороженным взглядом внимательных голубых глаз наблюдал за хозяином, когда тот делал всё, чтобы расшевелить его. Сочувственно вздыхал, видя, что из этой затеи ничего не выходит.

Навестить их иногда захаживал Никита. Он тщательно осматривал кота, ласково разговаривал с ним, гладил по шёрстке и, сделав необходимые назначения, покидал своего пациента.

Со временем кот уже выглядел весёлым и довольным жизнью. Однажды, когда Никита в очередной раз наведался к ним, Якио в порыве благодарности воскликнул:

– Он уже совсем здоров, Ник! Теперь у него новое имя… Банни! В честь тебя…

– Ну Банни так Банни… – рассмеялся Никита.

Кот, словно в знак солидарности с любимым хозяином, неслышно подошёл к Никите, нежно потёрся о его ноги, да так и застыл в благодарственной позе, выгнув спину. Прижался всем телом к его ноге и громко мурлыкнул.

– Да-да, я тоже тебя люблю, малыш Банни, – улыбаясь, сказал Никита и наклонился к нему почесать за ушком.

Через месяц Якио с Банни отбыли в Японию.

Но жизнь сложилась иначе, как это обычно и бывает. Вот уже несколько лет он живёт в Хургаде. Всё чаще накатывали воспоминания о прошлом. Ведь если бы не авантюра с серверами одной из ведущих японских корпораций, из-за чего у него начинались серьёзные неприятности с полицией, ноги бы его здесь не было…

В ту пору он просто чудом успел скрыться и вовремя бежать по поддельным документам, готовый лететь ближайшим рейсом хоть куда. Подвернулось направление на Египет, в Хургаду. И вот он здесь… В этом городе легко затеряться, здесь никто никого не ищет и никому ни до кого нет дела. До последнего времени его всё устраивало, хоть он и понимал, что как был здесь чужаком, так навсегда им и останется, несмотря на то, что уже неплохо владел арабским языком и прекрасно разбирался в своеобразном местном менталитете.

Но вот сводящее с ума одиночество… Тяготила изоляция от внешнего мира, где полным ходом шло развитие высоких технологий, без сопричастности к которым Якио чувствовал себя никому не нужным и потерянным. Ещё чуть-чуть, и он начнёт задыхаться от царящей вокруг безграмотности, бездуховности и лени. Якио мечтал покинуть этот курортный город, но должно было пройти какое-то время, а тянулось оно здесь медленнее некуда.

За годы, проведённые здесь, со многим так и не удалось свыкнуться. Хитрость, лицемерие, грязь на улицах, мракобесие в умах и душах людей, безнравственность, алчность и денежный интерес зашкаливали.

Однако с недавних пор в его жизни появилось нечто такое, что крепко, словно цепями, приковало к этому чуждому ему, ненавистному городу, заставляя изворачиваться, ловчить и придумывать способы быстрого обогащения… которые оказывались не всегда законными. А ведь когда-то, давным-давно, он дал себе зарок забыть хакерское прошлое и никогда больше не возвращаться к этому. Но обстоятельства, заставившие его изменить свое решение, оказались гораздо сильнее клятв и обещаний, в одночасье отошедших на второй план, так же, как и всё остальное в его жизни.

Жизнь Якио перевернулась с ног на голову. Он полюбил.

Нагуа, молоденькая египтянка с печальными глазами, появилась в их массажном салоне нежданно-негаданно и, сама не ведая того, в первую же секунду влюбила его в себя.

Миниатюрная, хрупкая, изящная, она всегда была в полностью закрывающем её тело длинном платье – абайе[22]22
  Абайя – мусульманская женская одежда (араб.)


[Закрыть], какие носят мусульманки. Голову элегантно покрывал хиджаб[23]23
  Хиджаб – мусульманский женский головной убор (араб.)


[Закрыть], оставляя открытым лишь милое личико от середины лба до подбородка. Под хиджабом угадывались длинные густые волосы, собранные в высокую прическу. Бездонные тёмные глаза, полные грусти и некой неразгаданной тайны, прямой, чуть с горбинкой нос и пухлые детские губы, упругая грудь и утончённая грация, с которой она двигалась, всё это поразило воображение Якио.

Эта женщина всколыхнула в нём неведомую ранее гамму желаний и чувств. Мучительно сдерживая внезапно охватившую его страсть, Якио сохранял непроницаемое выражение лица и сдержанность. Но не вызывало сомнений: жизнь совершила крутой поворот, и ему никогда уже не стать прежним.

Он был совершенно не искушён в делах любви. Ещё ни одна женщина так не поражала его воображение. Те из них, которые появлялись время от времени, бесследно исчезали, не оставляя у него ни воспоминаний, ни сожаления от расставания – ничего…

С Нагуа всё сложилось иначе. Ему даже не понадобилось времени, чтобы всё понять о своих чувствах. Сомнений быть не могло: эта женщина создана для него, и если он решится когда-нибудь связать свою жизнь узами брака, то только с ней.

Нагуа работала в салоне уборщицей. Приходила к открытию салона, пока там никого не было, прилежно занималась своим делом, а с приходом хозяина и первых клиентов покидала его незаметно, будто испарялась, и возвращалась после закрытия, когда салон опять пустел.

Молодую женщину, пугливую как лань, казалось, смущало всё на свете. Она старалась оставаться незаметной для всех без исключения. Когда с ней заговаривал кто-нибудь из ранних клиентов или работников салона, она замирала, смущённо потупив взор, отчаянно краснела и стремилась как можно быстрее исчезнуть из поля зрения. Сама ни к кому никогда не обращалась.

Якио не сомневался, что и его она не замечает, и это доводило его до отчаяния. Нагуа была очень тихой, молчаливой и несколько диковатой. Долгое время он думал, что эта прелестная, нежная, как цветок сакуры, женщина немая, и это наполняло его ещё большим трепетом и состраданием. Но однажды довелось случайно услышать её речь. Нагуа, казалось, не говорила, а напевала голосом мелодичным и чувственным, а он стоял неподалёку, скрытый от неё, и втайне ликовал, наслаждаясь магическим кружевом хитросплетений арабской речи из её уст. Когда её голос умолк, он незаметно покинул своё убежище и выскользнул из помещения.

Мысли об этой женщине не покидали Якио с самого первого дня, желание и страсть охватывали всё чаще. Но он умел не спешить. Будет ждать столько, сколько понадобится.

В один прекрасный день что-то подсказало: время пришло. Якио набрался смелости и решился заговорить с Нагуа, специально для этого задержавшись на работе. К тому времени он уже неплохо владел арабским и надеялся, что его поймут, но, тем не менее, изрядно переволновался. Вдруг она испугается или смутится?

Каково же было его удивление, когда Нагуа на его робкое обращение подняла на него свои ясные грустные глаза. Он смутился.

– Как ты смешно разговариваешь по-арабски… – неожиданно прозвенел колокольчиком её ласковый голос.

Якио молчал, взволнованный.

– Ты ведь не египтянин? – не спросила, а пропела она.

– Нет… – проговорил он, не зная, куда деваться от смущения.

Нагуа всё смотрела на него с немым вопросом.

– Я японец… родился в Японии, – сказал Якио, смущаясь ещё больше.

– О! В Японии? – Нагуа почему-то рассмеялась, и грусти на её лице как не бывало.

Теперь она улыбалась, глаза её сияли.

Почему это её рассмешило? Видимо, он запутался в словах и что-то не то ляпнул… «Дурак я… Дурак!» – досадовал Якио.

– Я бы хотела побывать в Японии… – неожиданно произнесла Нагуа. – Там красиво?

Якио тогда серьёзно посмотрел на неё и ответил взволнованно:

– Да… там красиво. Там цветёт сакура, много зелени, цветов. У нас очень хорошо. Хочешь, я отвезу тебя в Японию?

Она смешалась, вспыхнула, но нашла в себе силы чуть слышно прошептать: «Да…» – после чего сразу стала какой-то отчуждённой, во взгляде появилась грусть. Губы её дрогнули, ещё чуть-чуть, и из глаз бы закапали слёзы. Якио в тот момент показалось, будто небо стремительно затягивается чёрными тучами и вот-вот грянет ливень.

Нагуа заспешила куда-то, а вскоре и вовсе исчезла, и он остался наедине со своими мечтами и тающим от любви сердцем. «Нагуа, я увезу тебя в Японию…» – поклялся он тогда.

Постепенно между ними завязалась тихая дружба. Якио уже не чувствовал себя таким одиноким и несчастным, как прежде. Нагуа и всё, что с ней было связано, стало смыслом его существования и… его тайной. Ни одна живая душа в его окружении даже представить не могла, что творится в непроницаемой душе японца, какие там бушуют страсти. А тем временем в нём зрела тайная цель. Ради соединения своей жизни с Нагуа он был готов на многое.