Текст книги "Пустыня смерти"

Чадраш наблюдал, как не спеша удалялся Бизоний Горб. Затем он прицелился, поднял ствол ружья немного повыше и выстрелил. Таков был старый, испытанный прием при охоте на бизонов, но сейчас он не сработал. Бизоньего Горба выстрел уже не достал. А оскальпированный Зик Мууди продолжал орать от боли.

– И что же, не найдется никого, кто пошел бы и вернул Зика? – громко спросила Матильда.

Крики юноши тронули ее сердце – она заплакала. Раньше в Сан-Антонио, еще до этого похода, Зик иногда подсаживался к ней и играл на губной гармошке.

– Нужно, чтобы кто-то помог парню, он же серьезно ранен, – крикнула она.

– Матильда, он сам найдет дорогу, когда подойдет поближе, мы выскочим и дотащим его, – сказал майор. – Не надо ему было откалываться от отряда, и молодой Корн, если бы не откололся, остался бы жив.

Майор был очень раздражен тем, что оказался в таком трудном положении. Охотники за скальпами сбежали, двое пленников пропали, один молодой рейнджер убит, второй – тяжело ранен; у Джонни Картиджа в ноге застряла стрела и никто не может вытащить ее; помимо этого, отряд лишился двух лошадей, одного вьючного мула и почти всех боеприпасов. Было от чего прийти в уныние. До сих пор непонятно, с какими силами столкнулся отряд – единственный индеец, который показался открыто, был их вождь Бизоний Горб, и он все утро занимался кровавой охотой, ослабляя боеспособность отряда.

– Что и говорить, веселенькое дельце, – заметил Длинноногий. – Нас окружили, как несмышленых цыплят, а теперь Бизоний Горб отрежет нам поочередно головы.

– Нет, он Зику голову не отрезал. Только волосы, – поправил Боб Баском. По складу своему Боб отличался прагматизмом и не одобрял неточные высказывания и заявления, какими бы ироничными они ни были.

– Сдается мне, что Зику теперь придется зимой ходить все время в шапке, – продолжал подшучивать Длинноногий, – поскольку с него сняли скальп, все женщины станут шарахаться от него.

– Я от него не шарахнусь, он просто несчастный юноша, – возразила Матильда.

Бездействие рейнджеров вызвало у нее раздражение, столь большое, что она сама направилась к Зику, чтобы помочь ему.

– Не ходи, Матти, ни к чему, чтобы и тебя укокошили, – предостерег майор.

Но Матильда не слушала его. Она никогда не любила толстых офицеров, а этот был таким толстым, что с трудом доставал из-под живота свой чирик, когда наносил ей очередные визиты. В любом случае она не терпела, когда военные, толстые ли, худые ли и прочие, пытались давить на нее. Калл и Гас стояли рядом на коленях, крепко удерживая коней за поводья. Оба хорошо видели Зика, лицо и все тело которого покраснели от крови.

– Думаю, он умрет после такого оскальпирования, – предположил Калл.

– Никогда не думал, что у людей столько крови, – сказал Гас. – Считал, что у нас внутри в основном кости.

Калл не согласился с другом, хотя и сам считал так же. После увиденного утром он вывел заключение, что люди представляют собой просто мешок крови, из которого торчат руки и ноги.

– Держись ближе ко мне, – напомнил Гас. – Здесь могут оказаться и другие ползучие гады.

– Я и так прилип к тебе, – ответил Калл, у него перед глазами стояла увиденная лужа крови.

Работая у старого кузнеца, он, случалось, нечаянно резал себе руки пилой или ножом, иногда довольно глубоко. Но то, что он видел несколько минут назад, было совсем иным. Место, где убили Джоша, пропиталось кровью, словно от пролитого кровавого дождя. Оно напомнило ему площадку позади магазинчика мясника из Сан-Антонио, где забивали крупный рогатый скот и коз и подвешивали их, чтобы стекла кровь.

Теперь беда стряслась с Зиком, который был здоровым малым всего несколько минут назад, а теперь бредет, пошатываясь, лишившись скальпа. Калл подумал, что если бы Бизоний Горб бежал чуть быстрее, преследуя Гаса, тот сейчас выглядел бы, как Джош или Зик.

В Сан-Антонио многие люди, будь они знаменитыми рейнджерами, воюющими с индейцами, вроде Длинноногого, или фермерами, поставщиками провизии, рассказывали всякие были и небылицы о жестокостях индейцев. Калл знал, что в пограничье между реками Бразос и Пекос индейские воины ведут особенно кровавую и ожесточенную войну. Но выслушивать рассказы об этой войне – это одно, а видеть ее своими глазами – совсем другое. Все знали, что служба рейнджеров полна риска и приключений, но она состояла не только из одних приключений. Шла война не на жизнь, а на смерть, велась жестокая и кровавая бойня. Слушать рассказы о ней и видеть ее своими глазами – совершенно разные веши.

– Теперь нам надо быть все время начеку, – заметил Гас. – Мы не можем возлагать надежды на других и выискивать поросят для охоты. Нужно быть бдительными. Эти проклятые индейцы умеют мастерски маскироваться.

Калл понимал: все так и есть. Чуть раньше он видел, как Джош Корн снимал штаны, чтобы опорожниться, и вокруг ничто не напоминало войну – виднелись лишь чахлые кустики полыни. И все же тот самый горбатый индеец, который гнался за Гасом и чуть было не схватил его, притаился среди тех чахлых кустиков. Но и этого мало – он ухитрился убить Джоша и обезобразить его совершенно бесшумно, без малейшего звука, когда все рейнджеры и Матильда находились всего в нескольких ярдах от них.

До нынешнего утра Калл никогда не чувствовал, что над ним нависла угроза – даже тогда, когда он сидел среди рейнджеров около костра и прислушивался к крикам истязаемого мексиканца. Мексиканец был одинок, а они составляли целый отряд рейнджеров. Никто не осмелился бы подойти к лагерю и потревожить их.

Но теперь это случилось – индеец подкрался к ним на расстояние броска камня и убил Джоша Корна. А потом этот же индеец поймал Зика и оскальпировал его так же быстро, как повар Сэм перерезает горло цыпленку.

Гасу Маккрае очень хотелось, чтобы его расстроенный живот пришел в норму. Он не был доволен тем, как стреляет из ружья – на любое расстояние, – и понимал, что находится в ситуации, когда от него требуется меткость, а этого нелегко добиться, если в животе пучит и дергает. Ему нужно быть здоровым, а он болен

Гаса тяготил и тот факт, что до сих пор он, по сути дела, смог засечь всего одного индейца – Бизоньего Горба. Когда он смотрел на горы, то не видел команчей, пускавших стрелы в рейнджеров; а когда глядел на долину, то не заметил индейца или индейцев, подстреливших коня майора, а затем и лошадь Эзикиела.

Без всякого повода, лишь потому, что Гас чувствовал, как желудочное расстройство у него проходит и понос прекращается, он припомнил разговор Чадраша с майором, где Чадраш сообщил, что несколько сот индейцев готовятся совершить набег на Мексику. Мысль о сотнях команчей, а он лично убедился в том, что может натворить лишь один из них, вряд ли могла утешить. Их и без того малочисленный отряд сократился до десяти рейнджеров, учитывая, что и Зик вскоре умрет, лишившись скальпа. Несколько сотен индейцев сотрут их в порошок. Ну, с тремя-четырьмя они бы еще справились, а может, с меньшим числом. Бизоний Горб мог бы даже один одолеть их, если бы продолжал свое дело.

– Как ты думаешь, сколько их там засело? – спросил Гас Калла, который схватился за дуло своего ружья и сжимал его с такой силой, словно намерился смять.

Калл думал про то же, что и его друг. Если вокруг множество команчей, то вряд ли кто из рейнджеров уцелеет, а если кто-то и уцелеет, то лишь по счастливой случайности.

– Я пока никого не видел, кроме одного – того самого, – ответил Калл. – Хотя их должно быть больше. Ведь кто-то стрелял по лошадям.

– Ну, по ним стрелять не трудно, – заметил Гас. – В лошадь может залепить каждый.

– Они стреляли по ним, когда лошади бежали довольно резво, и убили обеих, – не согласился Калл. – Кто сказал, что в них легко попасть?

– Сдается мне, что в горах засела целая банда убийц, – предположил Гас. – Они выпустили по нам целую тучу стрел. Не думаешь ли ты, что они целились в Матильду? Она самая крупная мишень.

Такое замечание явилось, с точки зрения Калла, свидетельством того, что его друг мыслит непрактично. Любой здравомыслящий воин постарался бы подстрелить в первую очередь вооруженного противника, а уж потом заниматься шлюхами.

– Прежде всего индейцы старались вывести из строя Чадраша и Длинноногого, – решил Калл. – Ведь они лучшие воины.

– Если только я обнаружу этих индейцев, преподам им хорошую взбучку, – заявил Гас, сам удивляясь своим словам. Ведь живот у него все еще не прошел. – Сомнительно, чтобы их поблизости было больше пяти-шести человек, – добавил он просто так, чтобы что-то сказать.

Едва он переставал говорить, как его обуревали неприятные мысли, вроде тех, что приходят в голову человеку, лишившемуся скальпа, как лишился его Зик.

– Откуда ты знаешь, что их всего пять-шесть человек? – спросил Калл. – Может, в какой-нибудь лощине их засела целая толпа, и нам их никогда не увидеть.

– Если их большущая толпа, тогда, как мне думается, они бы давно выскочили и перебили нас. Смотри-ка, Матильда уже подходит к Зику, – заметил Калл.

Матильда подошла к изуродованному юноше, который в этот момент опустился на колени и шарил руками по земле, пытаясь отыскать выпавший пистолет.

– Зик, я здесь, – сказала Матильда. – Я пришла, чтобы отвести тебя в лагерь.

– Нет, я должен найти пистолет, – ответил Зик. Его встревожил тот факт, что Матильда пришла, чтобы увести его. – Я должен найти его, потому что тот здоровенный черт может вернуться, – добавил он. – Я должен сделать, как наказывал Длинноногий – приложить пистолет к глазу и выстрелить, прежде чем он будет здесь.

– Он не вернется, Зик, – утешала Матильда, помогая ему подняться с колен. – Если бы он захотел, то прихватил бы тебя с собой.

От одного вида юноши с оскальпированной головой она пришла в замешательство и стала заикаться. Ей не раз доводилось наблюдать убитых или израненных в бою мужчин, но таких, как Зик Мууди с изуродованной головой, пришлось увидеть впервые. Казалось, что вместе с волосами он лишился лица.

– Вставай. Пошли вместе, – настаивала Матильда, помогая ему приподняться.

– Не трогай меня, лучше помоги мне найти пистолет, – бормотал Зик. – Мне не надо уходить, мне нужно убить себя, как учил Длинноногий. Я должен остаться и сделать это.

Матильда подхватила Зика под мышки и потащила его, а когда он встал на ноги, то поневоле кое-как заковылял.

– Там нет пистолета, Зик, – говорила Матильда. – Скоро мы будем вместе со всеми ребятами. Ты не умрешь. А на голове вырастет новая кожа.

– Нет, я не вынесу этого, Матти, – плакал Зик. – Голова горит, будто ее поджаривают на огне. Лучше пристрели меня, Матти. Убей меня сейчас же.

Не слушая жалобные причитания юноши, Матильда упорно подталкивала его и тащила к отряду. Когда они приблизились ярдов на пятьдесят, на помощь выскочил Калл. Он всегда охотно помогал другим и много раз делал для Матильды любую работу. От одного вида головы Эзикиела он заметно побледнел. На помощь подоспел Гас Маккрае, но в этот момент Зик потерял сознание от боли. Не слушая его стонов и всхлипываний, все трое быстро потащили его к своим, не обращая внимания на капающую на них кровь. В лагере они положили его около Сэма, который был у них за доктора.

– Боже Всемогущий! – воскликнул Верзила Билл, увидев густо покрытую кровью голову Эзикиела.

Джонни Картиджа стошнило, а Боб Баском отошел в сторонку на трясущихся ногах. Майор Шевалье лишь разок взглянул на окровавленную голову, отвернулся и пошел прочь. Длинноногий и Чадраш переглянулись. Лучше бы Зик покончил жизнь самоубийством, решили они про себя. Теперь, чтобы уцелеть, нужно передвигаться быстро и бесшумно, а оскальпированный юноша станет обузой.

Сэм присел на корточки и стал стирать кровь с головы Зика кусочками мешковины. Запасов воды у них не было – чтобы промыть хорошенько такую рану, требовалась целая бадья воды, а откуда ей взяться.

– Ему надо надеть что-то на голову, – предложил Сэм. – А то налетят на рану разные мухи и слепни.

– Сколько времени нужно ждать, чтобы на голове засохла корка? – спросил майор.

Сэм посмотрел на кровоточащую голову, обтер ее снова куском мешковины и ответил:

– Четыре-пять дней, но за это время он скорее всего умрет.

Чадраш пристально оглядел долину, пытаясь угадать, где затаились команчи и сколько их. Он подумал, что в горах засели трое и, возможно, еще трое укрылись в долине. Ему и в голову не приходило, что обеих лошадей мог убить один и тот же индеец. Майор был твердо уверен, что индейцев все же должно быть больше. На небольшом отроге гор, уходящем на юг, вполне могут укрыться значительные силы команчей. Если их не более семи-восьми (такова обычная численность индейских групп, совершающих набеги), то считай, что рейнджерам повезло. Если бы их было намного больше, они давно разгромили бы рейнджеров, измотанных бешеной скачкой к горам. Здесь их легко могли рассеять и переловить по одному.

– Сомневаюсь, чтобы их насчитывалось более десяти, – предположил Длинноногий. – Если бы их было много, наши лошади унюхали бы их лошадей – они бы тогда взбрыкивали и фыркали.

– Им и десятка не нужно, – заметил Чадраш. – Ведь с ними этот чертов горбун.

Длинноногий в ответ ничего не сказал. Он считал, что может выжить в этих диких местах, как и любой другой, а бояться ему некого; нужно, конечно, принимать меры предосторожности против кое-кого, но таких мало, и Бизоний Горб в их числе. Себя он считал прирожденным жителем прерий, и не было местности между реками Сабин и Пекос, где бы он ни побывал, не изучил ее досконально, а в сторону севера он доходил до самого Арканзаса. Он считал, что великолепно знает эти края и тем не менее не заметил лощины, где Бизоний Горб прятал свою лошадь перед тем, как убить Джоша Корна. Длинноногому никогда не приходилось видеть, как на его глазах снимают скальп с живого человека, хотя он и слышал о немногих случаях, когда оскальпированные оставались в живых и потом рассказывали, как это все произошло. Пустынные районы полны неожиданностей, там тебя могут встретить всякие сюрпризы, о существовании которых прежде и не подозреваешь.

Майор Шевалье с беспокойством смотрел на разведчиков отряда. У него разламывалась голова, и он испытывал нервное возбуждение. Жизнь в боевых условиях давалась ему нелегко из-за тучной комплекции, а стычка с индейцами из племени команчей напугала его до смерти. Половина рейнджеров из его отряда либо блевала, либо передвигалась на ногах еле-еле, а отчего, он не знал – то ли с перепугу, то ли от плохой воды. Он задумался, что же делать дальше, куда двинуться, и в это время заметил, что Матильда снова направилась к кустам Польши, причем так неосмотрительно и беспечно, будто прогуливалась по улицам Сан-Антонио.

– Эй, Матильда! Не ходи никуда, мы не на бульваре, – громко предупредил он.

– Я пошла подбирать Джоша, – ответила Матильда. – Я не намерена бросать его на съедение диким зверям. Желательно, чтобы кто-нибудь выкопал могилу, пока я хожу, а когда принесу Джоша, уложим его туда.

Не прошла она и двадцати ярдов, как из-за отрога гор выскочили девять команчей во главе с Бизоньим Горбом.

Майор Шевалье вспомнил, что его бинокль остался в сумке на убитом коне.

Увидев индейцев, некоторые рейнджеры подняли ружья и приготовились открыть огонь, но Длинноногий прикрикнул на них, чтобы не стреляли.

– С такого расстояния вы даже до той проклятой горы не дострелите, а уж до индейцев и подавно, – пояснил он. – К тому же они уходят.

И в самом деле, небольшая группа индейцев, возглавляемая Бизоньим Горбом, потихоньку потянулась вдоль позиции рейнджеров. Они направлялись на восток и явно не спешили, медленно ехали, держа курс на реку Пекос. В это время Матильда, разыскивая труп Джоша Корна, находилась ярдах в ста от рейнджеров, она не обращала внимания на команчей, а те нарочито не замечали ее.

Калл и Гас стояли рядом и наблюдали. Раньше им никогда не доводилось видеть группу индейцев верхом на лошадях. Собственно говоря, в Сан-Антонио проживали несколько городских индейцев, вечно находившихся «под мухой». Изредка попадался какой-нибудь индеец, отличный от них, один вид которого говорил, что он горазд на отчаянные поступки.

Но даже такие неуправляемые были ничто по сравнению с теми, которых теперь видели Калл и Гас: группа воинственных команчей спокойно и неторопливо проезжала на лошадях по своей земле. Они разительно отличались от всех тех индейцев, каких видели когда-либо молодые рейнджеры. Это были дикари, но дикари многоопытные и знающие, как воевать. Бизоний Горб вез труп убитого Джоша на спине своей резвой малорослой лошадки, придерживая его одной рукой. А Зика Мууди он оскальпировал, даже не слезая с лошади. Это были дикие индейцы, и земля, по которой они сейчас проезжали, была их землей. Их порядки и обычаи отличались от порядков и обычаев белых людей, и мыслили они совершенно не так, как белые. Картина неспешного отъезда команчей поразила Калла и Гаса, надолго оставшись в их памяти. Оба они не проронили ни слова, пока индейцы не скрылись из виду.

– А я рад, что их оказалось немного, – сказал наконец Гас. – Окажись их больше, сомневаюсь, чтобы мы их одолели.

– Да что тут говорить, нипочем бы не одолели, – согласился Калл.

Как раз в ту минуту, когда он произносил эти слова, Бизоний Горб остановился и, высоко подняв в руке два скальпа, еще раз громко прокричал боевой клич, эхом прокатившийся по горам позади рейнджеров.

Гас, Калл и большинство рейнджеров подняли на всякий случай ружья, а кто-то даже выстрелил, хотя вождь команчей и находился вне досягаемости пуль.

– Если бы мы вели бой не на живот, а на смерть, думается, все же смогли бы одолеть их, – сказал Гас. – Если уж на то пошло – жизнь или смерть, я ни за что не дал бы себя убить.

– Если бы вопрос стоял о жизни или смерти, мы бы все погибли, – не согласился с ним Калл.

Все увиденное им этим утром лишило его прежней уверенности в том, что рейнджеры – это боеспособные силы. Может, его отряд и неплохо сражался бы с мексиканцами или даже с отрядами белых. Но увидев, как воюют команчи – а все, что он видел, не говоря уже об оскальпировании Зика Мууди, промелькнуло перед ним, как копье, брошенное Бизоньим Горбом, – он понял не только умом, но и всеми фибрами своей души, что при настоящем нападении на них команчей рейнджеры не выстояли бы. Ну, может Длинноногий и Чадраш, будучи следопытами прерий, и уцелели. Но все остальные были бы обречены.

– Да даже трое из них, и те прикончили бы нас, – произнес Калл. – Что там говорить, горбатый смог бы в одиночку расправиться с нами, если бы только захотел.

Гас Маккрае промолчал. Он здорово испугался, но не хотел этого показать. И не только в данную минуту, но и в будущем. Он опять почувствовал позыв опорожнить кишечник – такое у него теперь случалось нередко, – но снова пойти в кусты не решился. Он боялся отойти от Калла даже на два-три шага. Джош Корн на его глазах отошел всего на несколько шагов – всего несколько – и надо же: Бизоний Горб уже размахивал его скальпом. Размахивал он и скальпом Эзикиела, а Зик ведь был совсем рядом с лагерем. Гас находился очень близко от того места, где схватили Джоша. Хотя он тогда и озирался вокруг, но не заметил даже прячущейся ящерицы, не говоря уже об индейце, а Бизоний Горб тем не менее притаился совсем рядом.

К своему недоумению, Гас вдруг понял, что ноги у него подгибаются. Он даже услышал необычный звук и понял, что это стукнулись друг о друга его колени. Никогда в жизни не приходилось ему испытывать такого – колени у него не сгибались и не стукались никогда. Он огляделся вокруг, испугавшись, не заметил ли кто-нибудь этой его слабости, но по счастью никто ничего не заметил. Все рейнджеры наблюдали за команчами со встревоженным видом – Гас это сразу определил. Разве только Чадраш оставался спокойным, да еще Длинноногий, все остальные тряслись от страха, как и сам Гас. Матильда тоже не испугалась, она была занята – тащила назад тело Джоша Корна.

Гас взглянул на Калла, своего сверстника. Гас ожидал, что тот тоже должен трястись с перепугу, но нет, Калл не трясся, только следил за индейцами. Судя по всему, ему не нравилась сложившаяся ситуация, но он не боялся, смотрел на команчей со спокойным видом, держа ружье наготове.

– Не нравится мне все это, – с каким-то исступлением произнес Гас. Ему не нравилось, что на свете оказались люди, которые напугали его до такой степени, что он боится даже сходить опорожнить свой кишечник. – Жаль, что у нас нет пушки, – продолжал он. – Если бы мы были вооружены получше, они оставили бы нас в покое.

– Мы и так вооружены лучше них, – возразил Калл. – Джоша убили стрелой, а Зика оскальпировали ножом. Они засыпали нас стрелами вон с той горы, а если бы стреляли из ружей, представляю, скольких бы поубивали.

– По крайней мере, одно ружье у них есть, – угрохали же у нас обеих лошадей.

– Да будь у нас с десяток пушек, что толку, – не соглашался Калл. – Мы их даже не обнаружили, как в таком случае мы стреляли бы по ним? Сомневаюсь, чтобы они спокойно стояли и смотрели, как мы заряжаем пушки, наводим и палим по ним. Пока мы проковыряемся со всем этим, они окажутся на полпути в Мексику.

К этому времени команчи отъехали уже на такое Расстояние, что превратились в едва заметное пятнышко.

– Никогда не приходилось видеть людей вроде этих, – произнес Калл. – Я и не знал, как выглядят дикие индейцы. – И добавил: – Эти, видать, команчи.

Гас не понял, что его друг имел в виду. Да, разумеется, это команчи Он не знал, что ответить, поэтому скромно промолчал.

Как только Бизоний Горб и его банда скрылись из виду, рейнджеры вздохнули с облегчением, но только они перевели дух, грохнул выстрел.

– Боже мой, да он же пальнул в себя! – воскликнул Рип Грин.

Зик Мууди исхитрился незаметно вытащить у него из кобуры пистолет и выстрелил в себя. Хлынувшая кровь забрызгала Рипу штаны.

– О Боже, смотрите, – в недоумении произнес Рип. Он нагнулся, взял пригоршню песка и принялся счищать кровь.

Майор Шевалье ощутил, как гора свалилась с его плеч. Везти с собой оскальпированного юношу значило замедлять дальнейший поход, а, по всей видимости, тот все равно умер бы от заражения крови. Джонни Картидж по счастью избежал опасности получить заражение крови – Сэм в конце концов все же вынул у него стрелу из ноги и промыл рану. Джонни вопил во все горло, когда Сэм тащил стрелу, а потом Сэм перевязал рану и теперь Джонни помогал Верзиле Биллу копать могилу для юного Джоша.

– Теперь нужно рыть и другую, – приказал майор.

– Зачем? Они ведь были друзьями – пусть и лежат вместе друг на дружке, – предложил Длинноногий. – Почва здесь больно каменистая, чтобы копать несколько могил.

– Да не несколько, а всего две, – настаивал майор. Он считал, что павший в бою воин заслуживает, по меньшей мере, отдельную могилу.

Матильда, увидев, что сделал Зик, горько заплакала. Она чуть было не выронила мертвое тело Джоша, плечи ее содрогались от рыданий.

– Матти отважна, что и говорить, – с восхищением сказал Чадраш. – Она протащила труп чуть ли не с треть мили.

Во время похорон Матильда плакала. На краткой прощальной церемонии майор прочитал поминальную молитву. Оба юноши приходили к Матильде по нескольку раз – она с теплотой вспоминала их, они были такими свежими и добрыми, правда, недолго, ибо вскоре стали мужчинами. Оба они, как она считала, заслуживали большего, нежели узких могил у подножия горы за рекой Пекос, могил, которые вскоре все забудут.

– Как думаешь, убрался Бизоний Горб? – спросил майор Длинноногого. – Или же просто дурачит нас?

– Да, пока они ушли, – решил Длинноногий. – Не думаю, что нападут на нас опять вскоре. Но как только представится случай нас одурачить, так снова и наскочат.

– А может, их перебьют охотники за скальпами? – предположил Верзила Билл. – Их задача убивать индейцев. Киркер и Глэнтон должны заниматься этим и выполнять свой долг.

– По-моему, нам лучше возвращаться назад, – предложил майор. – Мы и так потеряли двух человек, двух лошадей и мула.

– И боеприпасы, – напомнил Чадраш.

– Да, я должен был привезти и передать их, – подтвердил майор, тяжело вздохнул и, глядя на запад, с сожалением добавил: – Полагаю, что мы разведаем дорогу в другой раз.

Оба разведчика промолчали.

– Ура! Мы поворачиваем назад! – радостно воскликнул Гас, обращаясь к Каллу.

– Если нам позволят, то повернем, – без восторга ответил Калл, оглядывая взором долину и вспоминая Бизоньего Горба.

Расстилавшиеся перед ним прерии казались пустынными, но это было обманчивое впечатление. Там находились люди, которые лучше него знали эту кажущуюся пустынность, они знали ее даже лучше Длинноногого пли Чадраша. Они знали ее и считали своей, Это были люди прерий.

– Я рад, что увидел их, – заявил Калл.

– А я не рад, – произнес Гас. – Зик и Джош погибли, сам я едва уцелел.

– Но я все же рад. что довелось повстречать их, – настаивал Калл.

На закате, когда отряд осторожно двигался на восток, навстречу им попалась старуха команчи, блуждавшая вслепую среди кустов. Правая ноздря ее носа оказалась вырезанной. Мальчика с отрезанным языком нигде не было видно. Когда рейнджеры спросили старуху, что же случилось с ним, она заплакала и махнула рукой на север, в направлении реки Ллано. Черномазый Сэм усадил ее на мула позади себя, и все медленно потянулись к Пекосу.