Текст книги "Инкубатор"

Выдержав эффектную паузу, «интеллигент» распахнул куртку, сунул руку во внутренний карман и продолжил:

– В связи с этим…

Руслан не дослушал.

Прыгнув к двери, он рывком распахнул ее, вывалился наружу и, заученным движением перекатившись по обочине, что есть прыти помчался к дачному поселку.

* * *

Руслан сидел в трижды разграбленной кем-то даче, закутавшись в ворох старого тряпья и тихонько замерзал. Пуловер и куртку надеть не успел, а когда выпрыгивал, прихватить не догадался. Как-то не до того было.

Многие из «законсервированных» на зиму дач при ближайшем рассмотрении оказались обитаемыми. В некоторых домах наблюдалось изрядное скопление развеселого нерусского люда, как ни странно, вовсю праздновавшего Рождество, повсюду были видны огни, слышалось нестройное пение на разных языках, пахло дымом и жареным мясом, где-то истошно кричала насилуемая женщина, кто-то дрался во тьме, оглашая окрестности ожесточенными воплями и мясистыми шлепками, лениво лаяли собаки, а где-то поблизости в неурочный час сошлись два кота и грозно завывали, деля территорию.

Создавалось такое впечатление, что это вовсе не дачное товарищество, которое, по логике, зимой должно пустовать, а какой-то неблагополучный жилой район.

Впрочем, необитаемых строений здесь тоже хватало.

Взламывать замки и окна у Руслана не было сил. Он нашел пустую дачу с открытой дверью, побродив по загаженным комнатам, наткнулся на кучу разного тряпья, очевидно, притащенного сюда со свалки, зарылся в него и притих, пытаясь согреться.

Терморегуляция не работала. Великолепно тренированный организм отказывался подчиняться знакомым с детства командам.

«Ты в самоволке»…

Из Руслана как будто бы стержень выдернули.

«Стилет» – универсальное оружие Верховной Власти, один из немногих избранных, член небольшого тайного Братства с особыми полномочиями и привилегиями. Осознавать себя в качестве Личности он начинает в Инкубаторе, у него нет родителей, нет иной семьи, кроме Братства.

Что такое «стилет», отвергнутый Братством?

Нет, разумеется, можно убежать куда-нибудь на край Земли, спокойно жить в глухом лесу, добывая себе пищу первобытным способом, всему этому «стилет» обучен, но…

Какой в этом смысл?

«Стилета» с детства воспитывают как инструмент, исполнителя и орудие Верховной Власти. Это высшая цель его жизни, вне этих задач он просто не мыслит свое существование.

День выдался непростым: Полигон, Испытание, довольно утомительная в эмоциональном плане акция, и в завершение – купание в озере. Купание было во всех отношениях трудоемким и буквально высосало последние силы.

Когда у тебя есть четкая нацеленность на результат, ты чувствуешь себя неотъемлемой частью Команды и жизнь твоя наполнена почетным предназначением служения Верховной Власти, можно вынести любые мытарства и выдержать воистину чудовищные нагрузки.

А теперь ты никто.

Ты не нужен Верховным, Братство охотится за тобой, и все что осталось от тебя – это телесная оболочка, которая очень скоро замерзнет насмерть. Потому что внутри ее не осталось ровным счетом ничего, кроме леденящей пустоты и безутешного горя ребенка, отвергнутого своей матерью.

* * *

Мысль о добровольной сдаче пришла слишком поздно.

Проще всего было бы выйти на шоссе, сесть на обочину и ждать старших.

Пусть приедут и убьют.

Побег был глупостью, рефлекторной вспышкой обученного и тренированного существа, по инерции продолжавшего ощущать себя «стилетом».

Но теперь-то все ясно и эту глупость можно исправить.

Старшие наверняка ищут его, однако поселок большой, так что процесс может затянуться на неопределенное время.

В левое предплечье Руслана, как и у любого воспитанника Инкубатора, был вживлен «поводок». Радиус уверенного приема пятнадцать километров, приемник находится в штабном бункере, а есть ли для такого типа устройств носимый пульт, наподобие того, что идут в комплекте с «поводками» для VIP-детенышей, Руслан не знал. Даже если и есть, Инкубатор далеко. Пока привезут да отыщут по сигналу, он успеет замерзнуть.

Умная мысль пришла слишком поздно, Руслан был уже в таком состоянии, что не мог заставить себя двигаться.

Какая разница, как умирать? «Стилета» учат, что гибель от клинка и пули почетна, а смерть от естественных причин – удел трусов и слабаков, но…

Теперь ты не «стилет», так что тебе, по логике, на все плевать. Теперь ты можешь спокойно замерзнуть насмерть под ворохом грязных тряпок.

Спи спокойно, малыш, ты никому не нужен…

Руслан уже совсем было впал в анабиотический сон, но в какой-то момент дачный поселок наполнился новыми звуками и это его разбудило.

Ревели моторы, раздавались задорные голоса: кто-то азартно кричал и улюлюкал, кто-то вопил от боли и страха, кто-то яростно ругался, кого-то били и куда-то тащили, где-то индивидуально, но по большей части оптом, сволакивая в общую кучу. Похоже, в поселок нагрянули решительные люди, чтобы разнообразить скучный праздник режимно-карантинными мероприятиями и прочими розыскными забавами.

Люди, устроившие облаву, работали добросовестно и обстоятельно, обшаривая каждый дом, так что вскоре дошла очередь и до дачи, где укрылся Руслан.

Самостоятельно двигаться он не мог, или не хотел – вот так сразу и не разберешь, поэтому двое рослых омоновцев ухватили его под руки и поволокли на «фильтр-пункт», устроенный на северо-западной окраине поселка.

Омоновцы вели себя беспечно: «стилет»-Руслан мог бы убить обоих в мгновение ока и забрать их оружие.

Изгой-Руслан не то чтобы не собирался этого делать – он даже не подумал об этом. Ему было абсолютно безразлично, куда его волокут и что с ним будет.

Собственно «фильтр» располагался в омоновском «пазике», в салоне которого на диво трезвый угрюмый полковник вершил скорое правосудие, определяя задержанным степень вины и меру пресечения.

– Так, вот этих – в загон для ФМС. Забирайте… Так, вы трое – пошли вон, чтоб я вас больше не видел. Не успеете удрать за пять минут – расстреляю. Так… Ага, вот этого в наручники – и в «стакан». По-моему, я в Четвертом ориентировку на него видел.

– Да ты че, начальник, какая ориентировка…

«Бац!», «шевели булками, мразь», «ай, не надо, сам пойду!» – и далее по смыслу.

Насчет Руслана бравый полковник соображал целую минуту. Смотрел на ориентировку, лежавшую перед ним, на Руслана, вновь на ориентировку…

– Ну что… В общем-то, похож, но… какой-то он дохлый. Где его верхняя одежда?

– Он так был, – доложил один из омоновцев, дежуривших у автобуса.

– Что значит «так был»? В одной футболке, что ли?

– Так точно. Вот так и доставили.

– А кто доставил?

– Семенюк и Квадрига.

– Вот черти! Так, а ну, давай их по рации… Хотя нет, это потом… – полковник взял ориентировку и показал Руслану. – Скажи-ка, паренек, это ты или нет?

Руслан молчал, не было никакого желания общаться.

– Ты немой, что ли? – нахмурился полковник.

– Разговорить? – с готовностью предложил один из омоновцев, опуская тяжелую ладонь на плечо Руслана и другой рукой привычно хватаясь за рукоять резиновой палки, висевшей в держателе на поясе.

«Семеро – в Руслане непроизвольно включился «стилет», оценивающий обстановку. – Двое у загона. Двое у «автозаков». Двое здесь плюс полковник. Все близко. Если начать прямо отсюда, можно убить всех без единого выстрела за десять секунд. На «зачистке» никто и не услышит».

– Какой там «разговорить», – осадил подчиненного полковник. – Не видишь, домашний пацан, в любой момент загнуться может. Медики у нас где?

– На том конце, там две бабы порезанные, – доложил второй омоновец.

– Так… Сделаем-ка мы вот что…

Полковник позвонил кому-то, сообщил, что нашли человека, похожего на объект ориентировки, так что можно присылать людей, чтоб забрали.

Абонент, однако, полковника огорчил: судя по реакции последнего, ему сказали, что все заняты и ехать некому. Полковник стал требовать, чтобы нашли некоего Свиридова – он, дескать, в этом здорово заинтересован. Однако абонент и тут выдержал последовательность, Свиридов был где-то на выезде и его телефон не отвечал.

– Я на вас рапорт накатаю! – зло крикнул полковник в трубку. – Совсем оборзели, дармоеды…

Поскольку никто из заинтересованных лиц за Русланом ехать не собирался, полковник отозвал с зачистки один «УАЗ» и минут через пять двое омоновцев повезли Руслана в ближайший ОВД.

Заковать в наручники его так никто и не удосужился.

Руслан-«стилет» в такой ситуации непременно прикончил бы конвой и удрал.

Руслан-изгой об этом даже не подумал.

Ему было все равно.

* * *

В ОВД Руслан два часа просидел в «обезьяннике», коротая время в компании троих пьяных люмпенов, которые, впрочем, были настроены весьма миролюбиво и, заметив, что новичок на вопросы не реагирует, сразу же оставили его в покое.

Здесь Руслан наконец-то согрелся, подремал, немного восстановил силы и уже собрался было задуматься над смыслом дальнейшего существования, но в этот момент приехал дежурный следователь и нашего парня потащили на допрос.

Тут выяснилось, что в ориентировке указано, что он особо опасен и склонен к нападению. В связи с этим двое сотрудников надели на него наручники в положении «руки за спину» и только после этого повели на второй этаж.

Следователь – невысокий толстенький крепыш с выпуклым лбом и живописной лысиной, по всей видимости, был очень толковым парнем и неслабо разбирался в ситуации: он не стал отпускать сотрудников, велел, чтобы они ждали на скамейке в коридоре, а сам поплотнее прикрыл дверь и с ходу приступил к беседе.

– Это ты? – первым делом спросил он, показав Руслану ориентировку.

«Актуальный вопрос, – подумал Руслан. – Интересно, почему они все спрашивают об этом?»

– Так это ты или нет?

– А что, не похож? – Руслан впервые за несколько часов вымолвил слово и сам удивился своему голосу.

Это был голос смертельно больного человека, которого выкинули из клиники, сообщив, что все равно он к утру умрет, так что нечего тут занимать место, можно потихоньку топать на кладбище.

– Похож, – кивнул следователь. – Но… понимаешь, судя по ориентировке, ты матерый рецидивист и безжалостный убийца. Но меня-то не обманешь! Я разбираюсь в людях, это моя работа…

Тут он выскочил из-за стола, обежал его, присел на крышку и, склонившись к Руслану, направил на него обличающий перст:

– Ты не такой. Я же вижу! Ты воспитанный мальчик из хорошей семьи, верно? Просто ты запутался, верно? Угодил в передрягу, верно? Просто, как обычно говорят все запутавшиеся мальчишки, – «так получилось», да?

«Просто меня всю жизнь учили выглядеть добреньким рохлей и домашним мальчиком, – отстраненно подумал Руслан. – И я так преуспел в этом искусстве, что это стало моей «второй кожей».

– А расскажи-ка мне, дружок, что же именно «так получилось»… – следователь сорвался со стола, подбежал к двери, выглянул в коридор, проверяя, не подслушивают ли сотрудники, затем вновь плотно прикрыл дверь, вернулся к Руслану и заговорщицки подмигнул:

– Ты «увел» чьи-то деньги, да? Большие деньги, верно? Ты хакер?

«Я убийца. В ориентировке все правильно сказано, – Руслан подарил следователю растерянный взгляд и кивнул. – Но… ход вашей мысли мне нравится…»

– Ага! – обрадовался следователь. – Расскажи мне, поделись со мной. Рассказывай все! Я помогу тебе. У меня огромные связи, я влиятельный человек, я тебя вытащу. Но ты должен быть предельно откровенен со мной, ты понимаешь, да? Только так, и никак иначе. Прежде чем помогать тебе, я должен знать все до мельчайших подробностей…

«Они ничего не знают, – понял Руслан. – В этой поисковой операции органы используют втемную, на происшествие в усадьбе Голденбергов наложена инфоблокада… Что ж, похоже, здесь идеально подойдет «легенда» № 97…»

У Руслана ни на секунду не шевельнулась мыслишка, что следует «сдаться», объявить, кто он на самом деле, и рассказать о своей реальной задаче. Несмотря на то что Братство отвергло его, он продолжал свято чтить Кодекс Чести – просто так, по инерции, потому что поступать по-другому был не обучен и еще не успел привыкнуть к своему положению изгоя.

Руслан принялся с раскаянием повествовать об украденных тридцати миллионах евро, спрятанных в мешках в трех разных местах.

Следователь слушал с большим воодушевлением, впитывал каждое слово, не спуская с Руслана горящего взгляда, у него разве что слюнка не капала, а так все было в полном ажуре: и ручонки тряслись от вожделения, и потел он, как в бане, и ни разу не усомнился в «легенде», и вообще, так был увлечен происходящим, что забыл подходить к дверям на предмет проверки, не подслушивают ли досужие сотрудники, оставшиеся в коридоре.

А зря.

По истечении десяти минут, когда Руслан уже завершил повествование, дверь распахнулась.

В кабинет по-хозяйски вошли «интеллигент» и «дознаватель». «Интеллигент» поигрывал кольцом с ключами, на котором, в числе прочих, были и ключи от наручников.

– Ну что, что такое?! – яростно возмутился следователь. – Кто пустил?! Вы не видите, я занят?!

«П…ц, малыш, отбегался, – подумал Руслан с вяло шевельнувшимся где-то в глубине души сожалением. – Одно радует: смерть от клинка…»

– Что ты ему рассказал? – деловито уточнил «дознаватель», подходя к следователю и водружая ладонь ему на затылок.

– «Легенда» № 97, – замороженным голосом ответил Руслан.

– То есть очень хочется денег, да? – спросил «дознаватель», ласково гладя в глаза следователю.

– Я… готов поделиться, – внешне «дознаватель» вроде бы ничего не делал, но следователь замер как парализованный и голос его стал хриплым и прерывистым. – Ребята… Я…

«Дознаватель» дернул следователя на себя, легонько ткнув другой ладонью в лоб. Раздался хруст сломанных позвонков, следователь мягко отек на пол, заботливо поддерживаемый сильными руками.

– Малыш, ты зря так сделал, – «интеллигент» подошел к Руслану и отомкнул наручники. – Из-за тебя погибли люди…

Руслан сидел ни жив ни мертв, покорно ожидая Смерти.

Драться с двумя старшими он не собирался: это и в нормальном состоянии было бы просто бессмысленно.

Сейчас это было бессмысленно в кубе, если только к такому положению можно применить степень.

– …Но тут есть и моя вина, – «интеллигент» распахнул куртку и сунул руку во внутренний карман. – Никогда никого не «посвящал» – ты у меня первый. Так что прости, немного напортачил. Давай еще разок: официально ты в «самоволке». Официально, ты понял? Пока все не утрясется. Возвращаться в Инкубатор не надо, ты «вырос». Держи…

Тут он вынул из кармана небольшой изящный стилет, взял его за лезвие и протянул Руслану.

– Что… это… – Руслан не верил своим ушам. – Это…

– Это мой «левый», – смущенно пояснил «интеллигент». – Сам видишь – все экспромтом получилось. Будет время, подгоним тебе нормальную пару, строго под руку.

– То есть – и это все? Больше ничего не будет?!

Руслан, безусловно, имел в виду свое положение изгоя и отношение Братства, но «интеллигент» понял его иначе.

– Ты имеешь в виду ритуал? – «интеллигент» усмехнулся. – Клятва на крови, общий сбор и так далее? Нет никакого ритуала, это все сказки. Просто ты «вырос», получил клинок и стал одним из нас. Добро пожаловать, Брат…

Глава 8
Алекс Дорохов. Расследование

Степа был прав: отбытию Серого аккомпанировал многочисленный хор винтов. Помнится, он говорил о двух парах, но у меня сложилось такое впечатление, что над нами зависла целая эскадрилья боевых вертолетов.

Все то время, что они кружили над усадьбой, я ощущал заметный дискомфорт и тревогу. Нет, понятно, что мы под крышей, вертолеты «наши» и нам ничего не угрожает. Но еще свежи были недавние воспоминания… Знаете, когда ты полночи ползаешь на брюхе по промзоне, прячась от «ночных охотников»[3]3
  Вертолет Ми-28Н «Ночной охотник».


[Закрыть] и ежеминутно обмираешь от страха, ожидая что они начнут по тебе «работать»… А в итоге они таки долбят по тебе ракетами и пушками…

Это, скажу я вам, весьма запоминающиеся впечатления. Они надолго западают в душу и даже некоторым образом, независимо от того, хочешь ты этого или нет, корректируют твои рефлексы и мировосприятие. Впоследствии близкое стрекотание любого, даже самого мирного и безобидного вертолета с волшебником на борту и бесплатным кино вызывает у тебя безотчетную тревогу и целый каскад неприятных ассоциаций.

– Провожать не сказал? – спросил Домовитый.

– Нет… – односложно ответил Веня, с интонацией обреченного, только что получившего отказ в прошении о помиловании.

Поскольку провожать никого не приглашали, мы находились в апартаментах Веника, и Серый улетел без нас. Собственно взлета мы не видели (посадочная площадка находилась на другой стороне усадьбы), но, судя по медленно удаляющемуся монотонному гулу винтов, все прошло благополучно.

Вскоре хор винтов окончательно стих вдали. Так уж вышло, что после односложного ответа Вени все сочувственно умолкли и теперь в кабинете стояла гнетущая тишина. Никто не знал, что сказать.

Мы сидели кто где, а Веня стоял у окна, прижавшись лицом к стеклу.

Лица его я не видел, так что не знаю, искал ли он в темном небе огоньки удаляющихся вертолетов, смотрели на беседку-мертвецкую или просто бездумно пялился в рождественскую мглу… Но его скорбная согбенная спина, обращенная к нам, словно бы говорила: «Ну вот и все, ребята. Праздник кончился. Жизнь тоже. Славно погуляли…»

В эту минуту мне было до слез жаль нашего гостеприимного хозяина – вздорного, взбалмошного, вредного человека. Я не знаю, каково это, быть отцом, но хорошо представляю себе, что должен чувствовать человек, который не знает, жив сейчас его ребенок или нет. И которому, вместо сочувствия и поддержки, фактически отдали приказ убить этого проштрафившегося ребенка, коль скоро он будет найден. Причем сделали это публично, не стесняясь присутствующих, потому что они (присутствующие) являются членами Семьи, объединяющей множество кланов, и прекрасно знают, по каким законам эта Семья живет.

Первым, как ни странно, нарушил молчание Степа:

– Ну все, теперь мы одни. Пора приниматься за работу.

Это было необычно. Обычно Степа берет инициативу в свои руки, когда нужно стрелять, драться, догонять или, напротив, убегать. Иными словами, когда нужно действовать быстро и решительно.

– Да-да, конечно, будем работать, – нарочито-бодрым голосом подхватил Домовитый (я бы сказал, елейно-подленьким голоском, но по отношению к шефу это будет бестактно). – У нас полно дел, но… для начала надо немного передохнуть. Сейчас разъедемся по домам, выспимся как следует, а уже завтра… Гхм-кхм… Ну а за это время, глядишь, что-нибудь утрясется и образуется.

Ага, непременно образуется. Найдут труп Веника, Веня застрелится и нам уже ничего не надо будет делать. Доложим потом Серому, и все само собой утрясется.

– Нельзя отдыхать, – убежденно заявил Степа. – Работать надо прямо сейчас. Потом будет поздно.

– Почему поздно? – обескураженно уточнил Домовитый. – Что изменится за эти сутки?

Степа в двух словах объяснил свое видение ситуации: «стилеты» здорово опарафинились – работали в доме, где гостил Верховный. Теперь они будут очень быстро заметать следы по всем направлениям, где может всплыть хотя бы даже незначительный намек на их присутствие в этом деле. Поэтому нам тоже нужно работать прямо сейчас: чем раньше начнем, тем больше шансов хоть что-то найти. Если отложить дело до завтра, шансов не будет.

– Понятно, – с озабоченным видом кивнул Домовитый. – Что ж, начнем прямо сейчас…

Замечательно! Обратите внимание, какое несгибаемое упорство. Серый публично высек Степу за «стилетов», а он как ни в чем не бывало продолжает настаивать на своей версии.

– То есть ты думаешь, что Верховный ошибается? – осторожно уточнил Ольшанский.

– Нет, я так не думаю, – Степа мудро ушел от прямого ответа. – Скорее всего, проблема возникла при прохождении информации от «земли» до «верха». На каком-то этапе что-то перепутали, переврали – сами знаете, как это бывает. Отсюда и некорректная оценка обстановки…

Никто из присутствующих спорить со Степой не стал, а причина такой вящей покладистости лежала на поверхности.

Вернее, стояла она, эта причина. Вон там у окна торчит живой надгробный памятник в формате «скорбящий папа». Если кто-то сейчас решительно скажет «Степа, ты не прав!» – то тем самым подтвердит версию «сумасшедший Веник». Со всеми вытекающими…

Нет, так дальше дело не пойдет. Если мы хотим чего-то добиться, нам нужно срочно избавиться от Вени и как можно скорее покинуть этот дом, чтобы устранить давление на следствие.

– Как вообще могло такое получиться, что «стилеты» работали в доме, где гостит Верховный? – спросил доктор.

Ну вот, Степина непоколебимая уверенность начинает потихоньку приносить результаты. Самый умный из нас – доктор, всерьез полагает, что Степина версия имеет право на существование.

Домовитый пожал плечами: то ли не хотел раскачивать опасную тему, то ли в самом деле был не силен в отношениях между «стилетами» и Верховным. Остальные скромно промолчали.

– Это могло быть в том случае, если один Верховный решал свои вопросы… и не знал, что здесь гостит другой Верховный, – предположил Степа.

Час от часу не легче. Это что же, выходит, Верховный у нас не один? А сколько их вообще, интересно знать?!

– Ну, если так, то, по логике, возможен и второй вариант, – добавил Ольшанский. – Если взять за основу, что они живые люди… Гхм…

– Какой вариант? – уточнил Домовитый.

– «Терки» между Верховными, – тихо сказал Ольшанский и зачем-то воровато осмотрелся, словно ляпнул что-то крамольное. – Ну, вы понимаете, о чем я…

– А вот это нехорошо, – озабоченно покачал головой доктор. – Если это просто недоразумение, разберутся, люди свои. А вот если второй вариант…

– И что? – Спартак пожал плечами. – Нас это как-то коснется?

– Возможно, и коснется, – кивнул доктор. – Видите ли, коллеги, каждый из вас может с легкостью припомнить новейшую историю нашей страны…

Тут доктор, слегка подпустив туману, в метафорах изложил свое видение этого опасного вопроса. Не буду вас травить цитатами, метафоры доктора зачастую непросты и витиеваты, а просто перескажу суть, как я ее понял. Так уж сложилось, что Верховные индивидуально друг с другом разбираться не могут. Они привлекают к этому делу целую толпу народа. Нет, не потому что вредные от рождения, а просто так получается. Масштаб у них такой. И когда между ними происходят какие-то конфликты, то страну (или страны – у других тоже есть свои Верховные, и они тесно контактируют с нашими) в буквальном смысле лихорадит. Танки лупят по парламенту, рушатся рынки, разоряются крупнейшие транснациональные корпорации, взрываются города, возникают неожиданные природные катаклизмы типа землетрясений и цунами (и зачастую не только в отдельно взятой стране), вспыхивают войны, в которых гибнут десятки и сотни тысяч людей, свергаются правительства, и так далее и в том же духе, и еще целый ряд всяческих неприятностей, которые по большей части наносят ущерб простым гражданам, далеким от всех этих «верховных» хитросплетений.

В общем, «семейные размолвки» Верховных обходятся стране (а то и миру, это уж как повезет) очень дорого. Поэтому дай Бог, чтобы мы сейчас не были свидетелями начала одной из таких «размолвок».

– Думаешь, нас таки зацепит? – уточнил Ольшанский.

– Обязательно зацепит, – кивнул доктор.

– Напомню, что даже при ядерном взрыве, если находиться на достаточном удалении и в хорошем укрытии, вполне можно выжить, – сообщил практичный Спартак.

– А в эпицентре выжить можно? – хитро прищурился доктор.

– Не понял, а мы что, в эпицентре? – проснулся Юра.

– А мы, между прочим, получили задачу лично от Верховного, – напомнил доктор. – Провести расследование и доложить. Так что, да, считайте, что мы в эпицентре.

Заметили, какая неприятная формулировка? Я некоторое время трудился помощником начальника штаба по боевой подготовке, так что в теории отчасти разбираюсь, и мне очень не нравится понятие «эпицентр». Хотя бы уже лишь потому, что в этих эпицентрах никто никогда не выживает.

– Если мы закончили с глобальной политикой, может быть, вернемся к нашим делам? – напомнил Степа, демонстративно посмотрев на часы.

– Да, давайте вернемся, – без особого энтузиазма кивнул Домовитый. – Давайте уже составим какой-то план, что ли… Какие там у нас есть направления?

– Направления очень простые, – сказал Степа. – Искать Ивана, Веника и… человека, похожего на Веника.

– Ты думаешь, Веник жив? – замогильным голосом спросил Веня.

– Я уверен в этом, – а и правда, в голосе Степы звучала непоколебимая уверенность.

– Почему ты в этом уверен?

– Потому что «стилеты» не маньяки, – пояснил Степа. – Они просто исполнители. И очень практичные ребята. Док, развей дальше.

– Ну, если не «маньяки»… – живо подключился доктор. – Мне абсолютно не понятен смысл мероприятия, которое мы тут наблюдали, и я даже предположить не могу, во что это все выльется. Но если практичные люди похитили Веника, значит, он им для чего-то нужен, это ведь дважды два.

– Короче, есть большой шанс, что он жив, – завершил Степа. – И мы будем преступниками, если не воспользуемся этим шансом.

Перевожу на общедоступный: и докажем, что Степа прав, и это все-таки «стилеты». И таким образом реабилитируемся перед Серым. На Веника-то нам по большому счету наплевать, в отличие от его папаши. Нет, понятно, что по-человечьи жаль его, и все такое прочее. Но по большому счету…

– Да уж… Знать бы, где его искать, – задумчиво пробормотал Веня, так и не отлипнув от окна. – Полжизни бы отдал…

– Где искать Веника, мы не знаем, – согласился Степа. – Но мы знаем, где искать человека, похожего на Веника. Причем знаем это почти наверняка.

– Да ну! – Веня таки отлип от окна и подошел к нам поближе. – И где же?

– В Инкубаторе, – безапелляционно заявил Юра. – Без вариантов.

Поскольку на лицах всех присутствующих застыл немой вопрос по поводу последней реплики, Степа поспешил уточнить: если Верховному подсунули неверную информацию, тогда человек, похожий на Веника, в самом деле может быть в Инкубаторе. Этот тип слишком юн для действующего «стилета», так что, скорее всего, его позаимствовали на время из Инкубатора. Вернули его обратно или нет – это еще вопрос, но есть вполне реальный шанс, что вернули. А если так, то он там рано или поздно обязательно «засветится».

– Мы можем поинтересоваться, что такое Инкубатор? – осторожно уточнил Домовитый.

Степа внимательно посмотрел на него и пожал плечами. Взгляд его говорил: «в принципе, можете, но… оно вам надо?»

– Ясно… и так обойдемся, – кивнул Домовитый. – То есть нам теперь нужно искать этот Инкубатор?

– Нет, не нужно, – обнадежил Степа. – Мы знаем, где он находится. И… эмм… знаем, как к нему подобраться.

И тут они с Юрой как-то очень странно переглянулись. Как двое отпетых заговорщиков.

– То есть, если нам удастся проникнуть в этот злополучный Инкубатор… – начал было Ольшанский.

– Нет, это не получится, – прервал его Степа.

– В Инкубатор проникнуть нельзя, – компетентно добавил Юра.

– Но как же тогда…

– Там есть полигон, – пояснил Степа. – Есть точка входа. Все это находится в хорошо охраняемой зоне, но… Юра в эту зону залезет без проблем. По территории полигона частенько гуляют разные интересные товарищи. В точке входа такие товарищи тоже появляются регулярно. Если неподалеку от точки входа и полигона грамотно поставить четыре камеры и привлечь хороших специалистов с продвинутым аппаратом… вполне можно организовать мониторинг.

– Да, мы можем это сделать! – ожил Веня. – Я предоставлю лучших в мире специалистов! И лучшую в мире аппаратуру! Я дам вам целую армию секьюрити! Давайте составим план, диктуйте, что нам надо…

* * *

Итак, Степа, Юра, Веня и Петрович засели составлять планы и схемы. Все прочие временно остались не у дел.

– Может, пока вы заняты планированием, мы поищем информацию насчет Веника? – спросил я.

– Ищите, – кивнул Ольшанский. – Хотя, не думаю, что от этого будет толк…

Я спросил у Вени, можно ли воспользоваться одним из компьютеров. Он недовольно пробурчал, что я могу забирать все компьютеры, что здесь есть, и убираться куда угодно, лишь бы только не мешал заниматься делом.

Такой ответ меня вполне устроил. Поскольку я не в курсе, как генерировать сложные оперативно-розыскные алгоритмы, то просто поступил как любой пользователь Сети: включил один из компьютеров, открыл «Гугл» и набрал в поле поиска «Вениамин Голденберг».

– Скорее всего, папа выскочит, – тихо сказал доктор, кивнув в сторону Вени. – Надо бы добавить «джуниор», или «младший».

В самом деле, все запросы на первой странице упирались в «Банкирский Дом Голденбергов». Я добавил «младший» – результат был ровно тот же.

– На мой взгляд, не самая лучшая идея, – усомнился Домовитый.

– Почему?

– У нас тут был карантин, все предупреждены, какое-то время будут молчать, – пояснил Домовитый. – Безусловно, болтливые найдутся и утечка обязательно будет, но… попозже.

– Так нам не событие нужно, – подсказал доктор. – А сам Веник. Профили в соцсетях, любая активность накануне. Может, удастся проследить какие-то намерения и замыслы или посмотреть, с кем он общался…

Ага! То есть версию «Сумасшедший Веник» доктор тоже не отрицает?

– Набери «резня в Рождественскую ночь», – подсказал от «оперативного» стола Ольшанский.

Упс… А как-то совсем без пиетета прозвучало, не находите? Доктор с шефом опасливо покосились на Веню, но банкир даже не обратил внимания на реплику Петровича, поскольку пребывал в своей профессиональной стихии: как раз в этот момент он с упоением составлял смету необходимого оборудования.

Без особой надежды я набрал «резня в…» и отправил запрос.

Первый же результат поиска содержал три ссылки: «Резня в приличном доме», «Похоже, у нас назревает новый мировой порядок» и «Манифест санитарной команды».

Все три ссылки содержали небольшой информационный блок по поводу событий в нашей… пардон, в усадьбе Голденбергов, и в конечном итоге упирались в известный ресурс, на который все кому не лень выкладывают свое видео.

– Однако… – у шефа от удивления вытянулось лицо. – Эт-то что за…

Перейдя на вышеназванный ресурс, я запустил ролик под названием «Манифест санитарной команды».

В общем-то, это был не манифест, а своего рода презентация. Живой-здоровый Веник взахлеб вещал о том, как он славно порезвился в родном доме, по ходу повествования перечислял мотивы и намекал, что это только начало, а в самом ближайшем будущем следует ожидать новых выступлений, гораздо более масштабных и результативных.

Вот вам несколько цитат:

– «…наша прогнившая элита вся поголовно легла под Запад и США…»

– «…грядет эпоха сыновей-патриотов, даешь тотальную зачистку в собственных домах…»

– «…чтобы спасти весь организм, нужно удалить гангрену…»

– «…если в доме чума, поздно делать прививки – надо жечь…»