Текст книги "Инкубатор"

Глава 6
Алекс Дорохов
После бала

– Почему ты решил, что это «стилеты»?

– Я понял их тактику.

– И в чем же тактика?

– Филигранная работа под прикрытием хаотичной резни. Вроде бы бегает и режет всех подряд, а в итоге, между делом уложил всех кого надо.

– А кого надо? Почему ты решил, что погибшие – это именно те, «кто надо»?

– Ну я не знаю… Это разбираться надо. Но тактика прослеживается, это факт.

– Хорошо, допустим, хотя все это очень сомнительно. Допустим, только потому, что это предположение исходит именно от тебя. А ты знаешь, ЧТО ЭТО такое. Итак, ты уверен, что это был «стилет»?

– Абсолютно.

– Хмм… Мне бы твою уверенность… А помимо тактики что-нибудь есть?

– Я видел, как он двигается.

– И как же?

– До этого мы смотрели, как в парке бегает сын хозяина, Веник. Потом я видел человека, похожего на него, когда он еще при свете шел через зал, там, где оркестр, и перекинулся парой слов с доктором.

– «Похожего на него»?

– Да, похожего. Это уже был другой человек. Он двигался иначе и имел немного другие габариты.

– В каком смысле?

– Был немного шире в плечах и сильнее.

– Сильнее? Как ты это определил?

– Не могу сказать… В общем, я чувствую такие вещи.

– Хорошо, примем на веру. Еще что-нибудь?

– Потом, уже без света, когда в зале горела занавеска, я видел, как он крадется, чтобы убить шефа, то есть Владимира Аркадьевича. У него был очень характерный «кошачий шаг». Неподготовленный человек так двигаться не может.

– Но там же было темно! В полумраке может показаться все что угодно.

– Занавеска горела, так что видно было нормально.

– Кстати, когда вы шли через зал, вы все были пьяные, верно?

– Да нет, мы ведь пили хорошее вино и не очень много. Во всяком случае, я был почти трезв.

– Понятно. Еще что-нибудь?

– Он более десяти минут просидел в ледяной воде с минимальным запасом воздуха. Любой неподготовленный человек на его месте должен был погибнуть с вероятностью почти сто процентов.

– Почти?

– Ну, неподготовленного в таком варианте могло спасти только чудо. Сам я этого не видел, но большого запаса воздуха, позволяющего усиленно дышать, там быть не могло. «Карман» если и есть, то минимальный, любой неподготовленный человек если не загнется сразу от шока, то впадает в дикую панику и расходует ресурс с чудовищной скоростью. А ЭТОТ владеет своим организмом на уровне мастера-йога. То есть он дышал тихо, медленно, «через раз».

– Что ж, разумно. Однако нам еще предстоит узнать, на что был способен сынишка нашего гостеприимного хозяина.

– Нет-нет, он не мог! Он просто мальчишка, шалопай…

– А ты помолчи, тебя пока никто не спрашивает. Степан, у тебя все?

– Да, как будто все.

– Хорошо. Вопрос на засыпку… Коллеги интересовались, кто такие «стилеты», когда ты открытым текстом передавал это по рации?

– Нет, никто не спрашивал. Времени не было. Я понимаю, что виноват, но… ситуация была пиковая, мы все могли погибнуть. И я знаю, что ответить, если будут спрашивать.

– Хорошо, надеюсь, что так и есть… Доктор, когда вы шли через зал при свете и ты говорил с этим… ммм… существом, ты не заметил разницы между ним и сыном хозяина дома?

– Честно говоря, не обратил внимания. На мой взгляд, он вел себя как обычно. Голос… даже и не знаю, голос, может быть, немного сыроват, но он сморкался, насколько помню, так что это не показатель.

– То есть ты не подумал, что это другой человек?

– Нет.

– Хорошо. Саша, расскажи нам о своих впечатлениях.

– Ну… Он не узнал меня.

– В какой момент?

– Да вот когда мы шли через зал при свете.

– А до этого вы общались?

– Да, до этого мы познакомились в обеденном зале. У нас даже какие-то отношения завязались, он проявил дружелюбие и явно испытывал ко мне симпатию…

– Я же говорю, он добрый мальчик! Он не мог…

– Молчать.

– Извините… Просто, понимаете…

– Понимаю. Саша, продолжай.

– Ну вот, а буквально спустя полчаса, может, чуть меньше, он прошел мимо, как будто никогда раньше меня не видел.

– Интересно… Возможно, это было вызвано какими-то особыми обстоятельствами?

О да, милорд! Разумеется, это было вызвано особыми обстоятельствами. Этот знойный мудакейро где-то на улице пыхнул «светлячка». Причем так хорошо пыхнул, что побежал всех подряд резать. Где уж тут узнавать недавних знакомых?

Но вам, милорд Серый, я об том не скажу. Во-первых, мне жалко Веню, у которого и без того такой вид, что он сейчас выйдет отсюда и застрелится. Во-вторых, вот эта маленькая никчемная деталь работает против версии Степы. А я не собираюсь подставлять боевого брата. Мы все это обсудим потом, в своем кругу, когда выйдем из этого кабинета.

– Ммм… Не знаю, чем это вызвано, но факт: он прошел мимо и не узнал меня. А вот доктора узнал.

– Да, странно… Еще что-нибудь?

– Он в секунду вырубил нас с Юрой. За себя скажу, что я довольно крепок и обучен, но вырубить меня несложно, если понимаешь в этом толк. Но выключить Юру… это примерно то же самое что подковать блоху. В свое время это пытались сделать такие «рембы», что Веник по сравнению с ними просто ребенок – и ничего у них не вышло. А этот выключил обоих. Буквально в секунду.

– Да, это интересно. Юра?

– Ну, честно говоря, просто получилось неожиданно… Тут, в принципе, любого выключить можно. Просто толкнул сильно…

Точно, мелкий диблоид, так сильно, что до сих пор голова не соображает! Неужели непонятно, что нужно по всем позициям поддерживать Степину версию?

– …а дальше я и не видел, как он двигается и все такое прочее…

– Понятно. Инженер?

– Да, я вас слушаю.

– Это я тебя слушаю. Какие соображения по поводу поломки?

– Эмм… Ну да, генератор был поврежден.

– Это ясно. А как поврежден? На что это было похоже?

– Ну… Это было похоже на поврежденный генератор.

А вот это зря. Я уже понял, что Серый глух к любым проявлениям юмора, кроме своего собственного.

– Ты до сих пор пьян? Нас интересует картина поломки. Это были хаотичные действия или работа специалиста?

– Извините, не сразу понял. Нет, это не работа специалиста. Если бы мне поручили «положить» генератор, я бы сделал все аккуратно, так что не сразу бы нашли неисправность, а когда нашли, ремонтировали бы до утра. А тут было такое впечатление, что кто-то в ярости гвоздал ломом по всему, что под руку подвернется… А починили все за полчаса!

– Понял, спасибо. Доктор, что скажешь?

– Про ярость, вымещенную на генераторе?

– Да нет, с генератором все ясно. Нас интересуют погибшие. Что скажешь насчет ран?

– По-хорошему, надо бы экспертов…

– Мы это уже обсудили, эксперты будут позже. А сейчас меня интересует твое мнение. Скажи, это могло быть случайностью – резал всех подряд, а погибли двое?

– Я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Нужны эксперты. Но, знаете, в жизни всякое бывает. Это могло быть хорошо спланированной акцией, замаскированной под буйство сумасшедшего. Это с таким же успехом могло быть трагической случайностью. Просто кому-то не повезло, вот и все.

– А что скажешь про уход из полыньи?

– Собственно уход никто не видел. Виталик нырнул, затем его труп был обнаружен в извлеченной машине. Очень похоже на мистику, верно?

– Я не верю в мистику.

– И правильно делаете. Если предположить, что там кто-то сидел, очень экономно дышал в «кармане», затем убил Виталика, облачился в его снаряжение, всплыл и тихонько удрал под всеобщий ажиотаж… Невольно напрашивается единственно разумное объяснение: это был прекрасный йог, мастерски владеющий своим организмом. Ни одному из здесь сидящих такое не под силу, но при наличии особых навыков это вполне возможно.

– Мм-да… Интересно. Вениамин?

– Он не мог! Понимаете… Он добрый ласковый мальчишка. Да, он шалопай и лоботряс, но… Он слабый! Его могли бы даже девчонки скрутить, а там здоровые мужики были. И уж точно он ни за что не вылез бы из полыньи.

– Ну да, мог бы и не спрашивать, ты ведь отец…

– Он не мог, клянусь вам! Он и мухи не обидит, не то что…

– Все, помолчи, мы тебя выслушали. Итак, господа хорошие, у вас есть время до шести утра, чтобы выдать предварительный результат. Поскольку я ввел карантин, ни экспертов, ни какой-либо помощи извне не будет. Дознание возглавит господин Ольшанский, все остальные поступают в его полное распоряжение. Я через некоторое время прилягу отдохнуть, если что-то срочное – сообщите секретарю. А теперь все свободны. Работайте…

* * *

Поскольку кабинет хозяина дома был занят, «следственная группа» обосновалась в апартаментах загадочно исчезнувшего Вени-младшего.

Когда речь идет о нормальной среднестатистической семье, «апартаментами» того или иного ребенка называют либо уголок в детской, либо (это в лучшем случае) его комнату.

Апартаменты Вени-младшего занимали целое крыло усадьбы. Здесь было восемь спален по сторонам света, в которых юный лорд ночевал согласно какому-то хитрому лунному циклу, составленному придворным… простите – домашним астрологом; огромный кабинет в два этажа, в отличие от папиного оборудованный в стиле хай-тек и с одной стороны имеющий сплошную стеклянную стену вместо окон; гардероб, квадратов этак на полета; ванная, клозет и зал для приемов, или, если хотите, попросту гостиная, на свободном пространстве которой, не занятом мебелью, можно было запросто разместить баскетбольную площадку.

И знаете, что самое интересное?

Я не ощутил ни малейшего укола зависти. Все эти шикарные помещения показались мне неуютными, холодными, а местами вообще каким-то враждебными. У меня даже возникло мимолетное чувство жалости к юноше, которому приходится жить в этаком некомфортном местечке, и я искренне недоумевал, зачем одному человеку такое избыточное количество жизненного пространства.

В общем, если точнее, «следственная группа» расположилась не во всех апартаментах разом, а в наполовину стеклянном кабинете с «навороченными» компьютерами, дорогущей офисной мебелью и… ощущением патологического отсутствия хотя бы даже намека на минимальный уют, который должен быть в любом жилом помещении.

За стеклянной стеной были видны многочисленные движущиеся огоньки. Несмотря на отличную звукоизоляцию, временами слышался далекий рев моторов. По приказу Серого в окрестностях поселка силами МВД проводились розыскные мероприятия.

– Ну и как, есть шансы, что его найдут? – Спартак устал озираться в поисках алкоголя (дикий случай: в кабинете не было ни одной бутылки) и кивнул за окно.

– Нет, – уверенно ответил Степа.

– Зачем тогда вся эта возня? – Спартак опять показал в окно и ткнул большим пальцем вверх. – Надо было подсказать ТАМ, что это бессмысленно.

– Если ты заметил, ТАМ советов никто не спрашивал, – вмешался Домовитый. – А дурная инициатива снизу всегда наказуема.

Степа молча кивнул, подтверждая мудрость шефа.

– Да пусть ищут, – беспечно заметил доктор. – Там дальше дачное товарищество, глядишь, пару-тройку уголовников отловят, уже хоть какая-то польза.

– Скорее, кучу бомжей и гастарбайтеров, – усмехнулся Ольшанский. – Можно было сразу туда миграционную службу зарядить. Но, в самом деле, пусть ищут. Хуже от этого никому не будет…

По приказу Серого Бенин дворец до утра был посажен на карантин.

«Скорые» завернули обратно, отняв перевязочный материал и часть медикаментов, доступ в усадьбу (из усадьбы) был воспрещен до особого распоряжения.

Помните классику «Легким движением руки брюки превращаются…»?

В нашем случае примерно то же самое было с людьми и профилями. Причем даже рукой шевелить не понадобилось, достаточно было одного слова Верховного, и в обозримой видимости сразу стали происходить чудесные метаморфозы.

Психиатр превратился в хирурга и весьма качественно заштопал несколько резаных ран. Элитные телохранители с евродипломами мгновенно были низложены до простых сторожей и выставлены парами по периметру вокруг здания на дистанции визуального контакта между постами. А особую группу Следственного комитета буквально за десять секунд укомплектовали такими схожими по профилю должностями, как картограф, разведчик, боец, инженер, финансовый магнат (если кто не понял, это Веня) и директор Службы по надзору за ВГО. То есть собственно следователь в этой следственной группе был один – Петрович. Зато какой следователь!

Да, я не упомянул, но вы, наверное, уже и сами догадались: психиатр в этой группе тоже присутствовал. А куда же без него? Если весь мир вокруг тебя сплошной дурдом, без психиатра – никак.

Прежде чем приступить к совещанию, Ольшанский раздал всем бумагу с карандашами, а на листке хозяина дома что-то написал.

– Нет, – покачал головой Веня, прочтя написанное. – В этом крыле камер нет ни в одном помещении, только в коридоре, на лестнице и в холле.

– А микрофоны? – еле слышно уточнил Петрович.

– И микрофонов нет.

– Точно?

– Точно, точно. Веник – существо свободолюбивое, пылкое и… наблюдательное. Поначалу я пытался его мониторить, но каждый раз это завершалось жутким скандалом, так что в конечном итоге я отказался от этой затеи.

– Что ж, это к лучшему. Тогда начнем работать, – Ольшанский машинально похлопал по карманам и скорчил мученическую гримасу: он страдал без своей неизменной трубки, которую Домовитый запретил брать на прием. – Итак, коллеги, давайте определимся, что мы можем сделать в отпущенное время. А конкретнее – до шести утра.

– Можно пойти перекусить и завалиться спать, – без намека на иронию сказал Юра, пробуя на ощупь свежую повязку на голове. – Говорят, для черепа это полезно.

– Обнадеживающий симптом, – одобрил доктор. – То есть череп потихоньку идет на поправку?

– У нас не так уж много времени, а работы, даже навскидку, намечается немало, – осадил коллег Ольшанский. – Итак, что мы можем сделать до шести утра?

– Надо бы вопрос переформулировать, – поправил аппаратно-продуманный Домовитый. – Не «что мы можем», а «чего от нас ожидает руководство».

– Вряд ли чаяния руководства расходятся с нашими текущими задачами, – сказал Петрович. – А задачи по ситуации примерно такие: попробовать отыскать Веника и Ивана и по возможности отработать Степину версию. Иначе говоря, либо подтвердить ее, либо опровергнуть.

Иван, если кто запамятовал, это надзиратель Вени-младшего. Или нянька, это уж кому как угодно. По итогам беспорядков в усадьбе он пропал без вести при невыясненных обстоятельствах и до сих пор не был найден.

– Итак, коллеги, прошу высказываться по задачам, – предложил Ольшанский. – Определимся по аспектам, выработаем алгоритм – и за дело. Повторюсь, особо затягивать не стоит, у нас не так уж много времени.

– Первым делом надо найти Веника, – привычно затянул Веня. – Все остальное не принципиально. Да, Ивана тоже неплохо бы найти. Может, он что-то знает…

– Безусловно, это важный вопрос, – согласился Домовитый. – Но и Степину версию нужно отрабатывать в обязательном порядке…

– Это потом, это не принципиально! Сначала надо найти Веника!

– Это принципиально, – терпеливо пояснил Домовитый. – Если Степа прав и была подмена, значит, Веник ни при чем. А это все решает. Ты же не хочешь, чтобы все ЭТО повесили на Веника?

– Конечно не хочу! – Веня тяжело вздохнул и сник. – Господи… Ну не мог он, я же чувствую… Он не такой… Он… Да, надо искать этих проклятых «стилетов», тут ты прав…

– Степа, а кто такие «стилеты»? – вкрадчиво спросил я, воспользовавшись подходящим моментом.

Степа нахмурился и одарил меня тяжелым взглядом.

– Это отнюдь не праздное любопытство, – поспешно добавил я. – Это как раз по теме. Прежде чем отрабатывать твою версию, хотелось бы знать, с чем мы имеем дело. Хотя бы в общих чертах.

– Это люди, обученные убивать, – сказал Степа. – Достаточно?

– Знаешь, я тоже некоторым образом обучен убивать. Но мы имеем дело не с такими, как я, верно? Нельзя ли немного уточнить?

Степа в затруднении почесал затылок и зачем-то посмотрел под потолок, в противоположный от нас угол. У меня сложилось такое впечатление, что он не принял на веру Венино утверждение о полном отсутствии мониторинга.

– Мы не просим «закрытой» информации, – подсказал доктор. – Принадлежность, задачи, подчинение – мы без всего этого обойдемся. Нам нужны голые параметры. На что способны эти люди? Что от них ожидать? Как строить работу с ними? В общем, сам подумай, что нам может пригодиться.

– Ну… В общем, сложите нас с Юрой и представьте себе, что это один человек.

– Забавный симбиоз, – хмыкнул Домовитый.

– Забавный? Я бы сказал, смертельно опасный, – нахмурился Степа. – Представьте себе, что у этого мутанта четыре руки, четыре ноги и две головы, которые смотрят в разные стороны. Представили? А теперь умножьте все это на… Ну, пожалуй, на три. То есть это примерно полдюжины таких, как я и Юра, действующих слаженно и одновременно. Вот это и будет один «стилет».

Однако… По по-моему, Степина оценка неоправданно завышена. До сих пор я считал его самого эталоном боеспособности. Помните, я называл его боевым роботом? Это была не шутка. Если вы с нами хорошо знакомы, вы знаете, о чем речь. Если нет, ознакомьтесь с материалами дел № 1, 2, 3, и вы поймете, что я имею в виду.

Так вот, по-моему, у нашего робота барахлит программа оценки противника. Я уверен, что таких тварей, которых описал Степа, в природе просто не существует. Полдюжины Степ и Юр в одном человеке? Это бред. Горько это признавать, но, кажется, мы больше не можем безоговорочно доверять Степе как командиру и главному военному эксперту.

– Верится с трудом, – Спартак легкомысленно хмыкнул. – Их что, в лабораториях выводят, типа, как «универсальных солдат»?

– Их в инкубаторе выводят, – совершенно серьезно сказал Юра и хотел было развить мысль, но, получив предупреждающий взгляд Степы, осекся. – Ну… Это я так думаю… Гхм… Это по логике так должно быть.

– Семен, а ты слышал что-нибудь про «стилетов»? – с неподдельным интересом спросил Домовитый.

Вот так новости… И это говорит наш Мистер Осведомленность?!

Босс – птица высокого полета, он по три раза на неделе заходит к Президенту и, напомню, возглавляет службу, которая осуществляет надзор за сверхсекретными объектами страны. До этой минуты я полагал, что на таком уровне просто по определению не может быть никакой «закрытой информации».

А теперь он спрашивает у доктора про «стилетов», и, судя по интонации, это вполне искреннее любопытство. Воистину, сегодня Рождественская ночь, чудеса и странности сыплются как из рога изобилия.

– Про стилетоффф… – задумчивым эхом отозвался доктор, катая карандаш по листку бумаги. – Ммм… До сего момента я полагал, что это не более чем миф и планово сгенерированные страхи элиты.

– Я тоже так думал, – согласился Домовитый. – Но ты видел, как реагировал Верховный?

– Страхи элиты? – заинтересовался Спартак. – Сгенерированные?

– Да, это вполне может быть мифом. Или намеренным вбросом, как это часто бывает. «Стилеты» как Инструмент Контроля. Каким бы ты ни был хитрым и могущественным, но если будешь злоумышлять против Верховной Власти, тебя достанут где угодно, и кара будет беспощадной и неотвратимой.

Степа наградил доктора тревожным взглядом и мрачно потупился. Уй как интересно!

– Да, есть такое, – поддержал Домовитый. – Но… Учитывая тот факт, что многие представители нашего круга в последнее время ведут себя просто омерзительно и не несут за это никакой ответственности… Это в самом деле очень похоже на миф.

– Это ты про Мишу, что ли? – Веня неожиданно хмыкнул, что явно диссонировало с его мрачным настроением. – Ну так он против Верховных ни разу и не пискнул, а гадит строго в своем кругу, строго по статусу.

– В общем, это вполне могут быть совсем другие «стилеты», – доктор многозначительно посмотрел на Домовитого и покачал зажатым в пальцах карандашом, направив заточенный кончик в потолок. – И нас это вряд ли касается.

– Совершенно верно, – благоразумно закруглил опасную тему Домовитый. – Потому что те «стилеты», если они реально есть, по определению не могут работать в доме, где гостит Верховный. Это… Эмм… Это примерно то же самое, как если бы Юра достал свой ножик и стал бы тыкать им себя в пузо.

– Не дождетесь, – Юра без всякого пиетета предъявил кукиш. – Это вы меня с кем-то перепутали.

– Итак, мы примерно представляем себе, о чем говорит Степа, – резюмировал Ольшанский. – Речь идет о людях, которые опаснее, чем Юра и Степа вместе взятые. Отсюда и будем строить все расчеты. И для удобства предлагаю определиться с терминологией. Коль скоро «стилеты» – понятие спорное и по ряду причин неприемлемое для нашей ситуации, давайте введем привычное понятие «диверсанты».

Все синхронно кивнули. «Диверсанты» – это просто, знакомо, и вполне укладывается в стандарты служебно-боевой деятельности.

– Хорошо, с этим определились, – Ольшанский поставил отметку на своем листке. – Теперь по задачам…

– И чаяниям руководства, – добавил Домовитый.

– Ну так мы вроде бы договорились, что наши задачи и их чаяния совпадают, – напомнил Ольшанский. – Разве нет? Найти Веника и Ивана. Это раз. Доказать, что Степа был прав насчет… эмм… диверсантов. Это два. Или же опровергнуть его версию.

– Петрович, ты так ничего и не понял? – Степа недовольно покачал головой. – По «диверсантам» руководство разберется самостоятельно. Без нас. Им от нас по «диверсантам» ничего не надо. А у нас, я уверен, ничего по ним и не будет. Полный ноль.

– Степа, что за пессимизм? – обескураженно уточнил Ольшанский.

– Я знаю этих «диверсантов», – Степа опять посмотрел под потолок и нервно дернул ртом. – Они… В общем, они не оставляют следов. Никогда. Нам дали время до шести утра, чтобы мы отработали Веника и Ивана. Вы что, боитесь сказать правду? Руководство считает, что Веник сошел с ума, а Иван со своими друзьями его прикрывает. Вот вам и все чаяния.

– Это очень плохая версия! – воскликнул Веня. – Я уверен, что этого просто не может быть!

– Я тоже уверен, – кивнул Степа. – На все сто.

Веня с любовью посмотрел на Степу и озарился мимолетной улыбкой.

Очень трогательно. Не ты ли, дружок, совсем недавно приказывал расстрелять этого парня? А ведь и расстреляли бы, не дай Серый соответствующую команду начальнику твоей СБ.

Остальные красноречиво промолчали.

Похоже, в команде имеет место трагическое расхождение во мнениях. Это не то чтобы интрига, но уже ясно, что работать с таким настроем будет непросто: отсутствие единодушия на старте – это серьезный минус для любого проекта, результат которого во многом зависит от слаженности и четко выдержанного вектора приложения усилий. Немного витиевато получилось, да? Скажу проще: если мы будем работать кто в лес, кто по дрова и каждый будет гнуть свою линию, ничего хорошего из этого не выйдет.

– Да… Думаю… Все согласны с этим, – осторожно подбирая слова, сказал Ольшанский. – Но… Гхм-кхм… В рабочем порядке мы должны отработать и эту версию.

– Не понял… – у Вени задрожали губы – похоже, сейчас опять будет истерика. – Сергей… Ты это серьезно?!

– Мы должны отработать эту версию в первую очередь, – торопливо добавил Ольшанский. – Исключительно для того, чтобы отбраковать ее.

– И с фактами в руках доложить руководству, что эта версия – полная чушь, – поддержал Домовитый, ткнув карандашом в потолок. – ТАМ ведь в эмоции не верят, им факты подавай. Мы дадим им эти факты.

– Веня, спокойнее, мы все за тебя, – обнадежил доктор. – Мы сообща разрешим это недоразумение.

– Ну… Если так… – Веня судорожно вздохнул и обежал присутствующих настороженным взглядом. – Тогда давайте побыстрее сделаем это.

Включение Вени в следственную группу было большой ошибкой. Чем думал Серый, когда составлял список? Веня будет только мешать нам и ни о какой объективности даже и говорить не стоит, по крайней мере, в части, касающейся версии «сумасшедший Веник».

– Итак, коллеги, прошу высказаться. Нет ли у кого информации, которая пока что не стала общим достоянием?

Да, у меня как раз такая информация была, но я сомневался, стоит ли ее оглашать в присутствии Вени.

Коллеги делиться секретами не спешили. Немного посомневавшись, я все-таки принял решение и поднял руку, как примерный ученик на уроке ботаники.

– Мы тебя слушаем, – поощрительно кивнул Петрович.

И я честно, без утайки, рассказал про «светлячок».

Коллег этот момент чрезвычайно заинтересовал, а Веня ожидаемо впал в депрессию: тотчас же утратил конструктивный настрой и принялся привычно ныть «нет-нет, не может быть… он не такой… он не мог… он добрый мальчик… какой, в ж…, «светлячок»?! Он ни разу в жизни даже травку не пробовал…»

– А что такое «светлячок»? – заинтересовался Домовитый.

– Это «синтетик», совсем недавно изобретенный одним из местных «гениев», – дал справку доктор. – Сильнейший галлюциноген длительного действия, практически не исследован, так что о системных состояниях говорить пока что не приходится: реакция и побочные эффекты могут быть какими угодно. В том числе и… гхм… чрезмерное возбуждение, сопряженное с агрессией и частичной или полной утратой контроля…

– Поклянись, что не врешь! – слезно потребовал Веня, прожигая меня насквозь ненавидящим взглядом. – Поклянись кровью матери, что не оговариваешь моего бедного мальчика! Знаешь, что я с тобой сделаю, если ты врешь?!

О боже… Меня ты тоже прикажешь расстрелять? Я все более склоняюсь к версии «сумасшедший Веник»: похоже, у вас это вполне себе фамильная черта.

– Клянусь кровью матери (а никто ведь не уточнял, чьей именно матери). Если хотите, можете протестировать меня на «полиграфе». Не подумайте, что это издевательство над вашими чувствами, но когда мы шли на аудиенцию и встретили Веника в зале, он был уже под кайфом. Поэтому он и не узнал меня…

– Ты, маленькое мерзкое чудовище! – с ненавистью процедил Веня. – Ты оговорил моего сына в присутствии Верховного!

– Возражаю! – возмутился я. – Как раз таки в присутствии Верховного я про «светлячок» ни слова не сказал, вы не заметили? Я щадил ваши чувства, решил не подставлять вас под удар, поэтому сказал об этом только сейчас.

– Это легко проверить, – Ольшанский черкнул пару строк на своем листке. – Опросим пост на воротах, посмотрим запись. Если Веник выходил, мы это узнаем. Телефоны Веника «накрыты»?

– Да, – немного поколебавшись, ответил Веня.

Замечательно. Это называется «никакого мониторинга»?

– Это хорошо. Алекс упомянул, что Веник с кем-то говорил, перед тем как выйти из усадьбы…

– Ладно, я дам вам этот разговор. Вообще, если надо, можем посмотреть звонки за весь вечер.

– Да, не помешает. Вениамин, держи себя в руках, сейчас я задам неприятный вопрос доктору… Прошу понять правильно, это для того, чтобы сразу отсеять ложную версию…

Тут Петрович без обиняков спросил, может ли нормальный человек, будучи под воздействием психоактивного препарата, наподобие «светлячка», устроить резню, которую мы наблюдали в усадьбе.

Прежде чем выдать вердикт, доктор некоторое время думал – то ли из деликатности, то ли из чувства профессиональной ответственности. Все напряженно ждали.

Для меня же все было очевидно: я сразу вспомнил, как Веник носился по парку и агрессивно дубасил аниматоров. Причем, прошу заметить, дубасил с явным наслаждением. Так и хотелось заявить «виновен», но в связи с присутствием нервного папаши я скромно промолчал.

Доктор проявил деликатность и в итоге ловко перевел стрелки:

– Повторюсь, препарат не исследован. Можно ожидать какой угодно реакции. Мог ли человек под воздействием препаратов такого типа утратить контроль и впасть в буйство? Ответ положительный, но нас больше интересует другой вопрос. С какой эффективностью будет действовать человек, находящийся под воздействием препарата? Думаю, это вопрос к специалистам. Сформулирую: мог ли Веник – юноша средних кондиций и совершенно неподготовленный к такого рода «экстриму», в эйфории носиться как угорелый по всему дому, резать всех подряд и убить при этом двоих сильных мужчин?

Степа не задумываясь заявил, что это маловероятно. Юра с готовностью поддержал:

– Не знаю, как в бассейне, но на «кухоньке» его бы как минимум пару раз вырубили. Там была толпа здоровенных бухих мужиков, это надо просто, ну, очень шустрым быть, чтоб так лихо разобраться с ними. Не уверен, кстати, сам бы я там справился или нет. Тем более впотьмах, да еще в такой уе…щной маске.

Все дружно посмотрели на «вещдоки», аккуратно сложенные на соседнем столе: упакованные в целлофан маску с клювом, балахон и прочие аксессуары.

Веня окатил Степу с Юрой почти осязаемой волной благодарности и неожиданно впал в конструктив:

– А мы можем провести следственный эксперимент?

– Не вопрос, – кивнул Петрович. – Давайте проведем…

* * *

Угадайте, кому поручили играть роль маньяка?

На этот раз никакой «дедовщины» не было, а логику эксперимента Петрович обосновал в два счета: я ближе всех к Венику по параметрам. Примерно такого же сложения, немного сильнее, немного лучше подготовлен.

Очень не хотелось облачаться в страшную маску.

Одно «очко» треснуло (Степа подбил музейным фонарем), снаружи маска была хорошо забрызгана кровью, и вообще, эта дрянная штуковина мне жутко не нравилась. Меня от нее почему-то бросало в дрожь.

– А разве… нам не надо делать экспертизу ДНК? – заботливо напомнил я.

– Не надо, – Петрович был беспощаден. – Я взял материал с балахона, в том месте, где укусила такса. Остальная кровь нас не интересует.

По звонку Вени секьюрити притащили нам фонарь. Публика рассредоточилась по кабинету, мне вручили серебряную ложку для обуви, дали фонарь, нахлобучили маску и выключили свет.

– Работай, маньяк!

На первой же минуте эксперимента выяснилось, что работать (быстро двигаться и орудовать ножом) в таком виде и в таких условиях невероятно трудно.

Во-первых, «очки» сильно затрудняли обзор даже при включенном свете, а в темноте и при скачущем свете фонаря я чувствовал себя почти слепым.

Во-вторых, здорово мешал «клюв». Примерно в половине случаев, когда я кого-то «резал», то задевал жертву «клювом». От этого маска съезжала в разные стороны – в зависимости от вектора сопряжения «клюва» с жертвой – и приходилось ее постоянно поправлять, иначе ничего не было видно.

В-третьих, почти все «жертвы» в процессе контакта успели выписать мне по паре под…опников (pardon, my French), настолько неуклюж я был в этой дурацкой маске и при пляшущем свете фонаря.

По итогам эксперимента были сделаны два вывода:

– тот, кто устроил резню, долго и упорно тренировался в сходных условиях, в момент совершения преступления четко контролировал ситуацию… – и обладал поистине дьявольской ловкостью.

Первый пункт, сами понимаете, исключал внезапное сумасшествие и спонтанное буйство, равно как и яростный берсеркский припадок, вызванный приемом психоактивного вещества.

После эксперимента одухотворенный Веня позвонил начальнику СБ и спросил о результатах поисковых работ (секьюрити метр за метром прочесывали дом в поисках Веника и Ивана).