Книга: Воскресение - Лев Толстой

Чем закончится этот новый период его жизни, покажет будущее.

Таков конец романа. Большая часть романа посвящена описанию судопроизводства, положению осужденных в тюрьмах, на пересыльных пунктах, многочисленным историям каторжан, их проблемам. Скучновато. Хотя понимаешь: надо полнее и аргументирование раскрыть образ героя. Этот материал полезнее историкам и юристам. И писателю, и его современникам несомненно было интересно обсудить способы передачи земли крестьянам. И тем более ни к чему нам критика религии и церкви, в наше-то время. Дело совести. Хочешь - веруй, не хочешь - не веруй. Есть такая потребность - молись. В общем, такое противоречивое чувство. Талант талантом, а жизнь жизнью.

Сюжетная линия с Катей Масловой, вероятно, существующая лишь для того, чтобы эти «декреты о земле» облечь в форму романа, — более-менее сильная и острая вначале, чем дальше в лес, тем более слабеет и, если честно, мне совсем по барабану, чем она завершится. Нехлюдов ее бросит? добьется снятия обвинения? поедет за ней в Сибирь? Плевать, все едино.

Сейчас пойдут совсем уж придирки, поэтому сразу скажу, что хоть сама я так не могу и не смогу, но и хавать подобное (и от кого!) тоже не очень приятно. Погнали!

Для начала надо отметить, что Толстой на всем протяжении первой половины романа (да и дальше, скорее всего) нелепейшим образом повторяется, говорит об одном и том же по несколько раз — и то ли от старости, то ли от безудержного желания «научить», получше, понадежнее вдолбить свои истины в голову случайному читателю.

Ну, а теперь — стилистика (или как там это у вас называется?).

Я, очевидно, вполне уверена, что так писать не стоит:

«...секциях, и подсекциях, о которых она была, очевидно, вполне уверена, что все знали, а о которых Нехлюдов никогда не слыхивал.»

Тут же, сразу же, следующее предложение:

«Она рассказывала ему, очевидно вполне уверенная, что...»

А вот лица с лицами:

«Такие же лица были и у запыленных с черными лицами ломовых извозчиков, трясущихся на своих дрогах.»

Потом разваливающийся, разрушающийся и опять разрушающийся (дом) в одной маааленькой главе.

Ну и самая забористая дурь:

«...и он почувствовал себя теперь таким, каким он был не только тогда, но и во все лучшие минуты своей жизни. Он не только вспомнил, но почувствовал себя таким, каким он был тогда, когда он четырнадцатилетним мальчиком...»

И почти тут же: мало того, что опять

«...почувствовал себя таким, каким он был,

так еще и:

когда они с Николенькой Иртеневым(!) решали, что будут всегда поддерживать друг друга...»

Ок, пусть у Николеньки и выпал из фамилии мягкий знак, но что это? Флешбек из «Детства. Отрочества. Юности»? Пасхалка от Льва Николаича для его верных поклонников и (по)читателей? Неожиданная встреча двух альтер-эго писателя?

И это не все. Далее оказывается, что Николенька Иртенев — умер!! Щито?

Ну и напоследок — таинственная и леденящая душу история о склянке с ядом.

«...по списку вещественных доказательств недостает склянки.»

Окей, склянки нет.

«...вещественные доказательства, состоящие из огромных размеров, очевидно надевавшегося на толстейший указательный палец, кольца с розеткой из брильянтов и фильтра, в котором был исследован яд.»

Склянки все еще нет.

«...поочередно посмотрели на кольцо, склянку и фильтр.»

Опа-на, а вот и склянка, сурприиз!

Уф, это было ужасно.

В центре романа Дмитрий Неклюдов. Обычный прожигатель жизни на первый взгляд. Но происходит это не так, как у всех. Дмитрий раньше был чист и непорочен, любим тетушками. Повзрослев, понял, что вокруг все не такие, как он, что над ним открыто смеются.  И решил походить на остальных. И вот однажды на суде в качестве одного из  присяжных, он видит свою первую любовь. Она обвиняется в убийстве и краже. Он понимает, что своими руками сгубил жизнь этой девушки (Катюши Масловой). И с той поры душа его просыпается. Он начинает ходатайствовать за Катю, ходит к ней в тюрьму. Там, в тюрьме, знакомится с другими осужденными и хлопочет за них. И вот уж он рассуждает о ненужности наказания, о губительности душ тюрьмами.

То, что я пересказала сюжет, вовсе не дает понятия о самой книге! Ее надо читать. Надо читать все умозаключения, к которым приходит герой. Читать надо с карандашом. Столько мудрости. Столько интересных наблюдений. Эта книга ценна не сюжетом, а  языком Толстого!

Книгу читать надо будучи взрослым. Иначе будете думать только о сюжете.

Роман - результат долголетних раздумий об обществе и насквозь прогнившей государственной системе. "Воскресение" - это роман об буквальном воскрешение человека, об его пробуждение от сна. Главный герой - князь Нехлюдов предстает человеком расслабленным и ленивым, типичным представителем "верхов". Он смотрит на жизнь сквозь розовые очки своего социального класса, сквозь призму своего опыта. Нехлюдов не был таким всегда. Примечательно, мысли о том, что общество развивается не в ту сторону, приходили ему и в университете. Но попав в высший беззаботный поверхностный круг общения, поддался этому искушению и "уснул" на долгие годы. Нехлюдов воспринимал свою жизнь, как само собой понимающейся: ему принадлежат люди, человеческие жизни, он может ими распоряжаться на своё усмотрение, брать силой, по той простой причине, что они его "движемое имущество" . Он знал, что ему положено, но каким образом всё богатство  достаётся, не особо утруждал себя спрашивать.

Но вот жизнь переворачивается с ног на голову. Путём рассуждений и собственноличным столкновением с реальностью, Нехлюдов делает выводы, что:

- его социальный клас живет за счет использования труда широкой обнищалой массы;

- не все преступники рождаются преступниками. Их порождает общество и социальное неравенство;

- судебной системой руководят сытые, недалёкие люди, готовые поддерживать текущий несправедливый правовой аппарат из-за своей выгоды.

Моральное воскрешение Нехлюдова - это призыв Толстого к современникам обратить внимание на социальную несправедливость в стране и не боятся поменять систему. Роман - это такой осторожный намёк на то, что так долго продолжатся не может. Зачинщики уже начали свою подрывную деятельность, внедряются в доведённые до крайности массы. Так как социальные перемены не в интерасах "верхов", то хочется закончить цитатой  Стайнбека:

"В душах людей наливаются и зреют гроздья гнева — тяжелые гроздья, и дозревать им теперь уже недолго".

В романе “Воскресение” словно соединились все герои Ф.М. Достоевского, а Нехлюдов стал двойником Раскольникова, Дмитрия Карамазова и Николая Ставрогина. Нехлюдов от каждого унаследовал не только грехи и осознание падшей души, но испепеляющее чувство раскаяния. Он проделывает титаническую работу над изменением своих мыслей. Я думаю, что Толстой желал, чтобы “Воскресение Нехлюдова” случилось с каждым из нас, ибо спасение русского человека возможно только через исповедь и живое общение с Богом.

Символично: роман начинается именно с весны:

Как ни старались люди, собравшись в одно небольшое место несколько сот тысяч, изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями землю, чтобы ничего не росло на ней, как ни счищали всякую пробивающуюся травку, как ни дымили каменным углем и нефтью, как ни обрезывали деревья и ни выгоняли всех животных и птиц, — весна была весною даже и в городе.

Таким образом, Толстой с весной и воскресением связывает обновление человеческой души, перерождение в сторону света и истины. Весна - это символ воскресение света, в то время как воскресение - это победа человека над грехом и смертью. В одном случается революция природы, в другом революция души. По Толстому ключ к преображению человека таится всецело в нравственном перевоплощении. Жить согласно евангельским заповедям. Известно, что у Толстого было любимое изречение “Царствие божие внутри нас”, он пламенно искал его всю свою жизнь и считал, что это долг каждого христианина перед Богом. В русской литературе прекрасно, то что “грех” не дьявольское клеймо на человека, а тернистая дорога, которая приводит человека к искуплению своих поступков. Мне кажется давно пора осознать формулу нравственного очищения “грех=добродетель”.

Главный герой соблазнив в молодости Катюшу Маслову даже не и мог подозревать, что совершил нечто то, что противоречит моральным канонам природы. Спустя годы он забывает этот “гнусный” поступок и не вспоминает его до судьбоносной встречи с Масловой. Нехлюдов будучи свидетелем присяжных по обвинительному делу Масловой осознает, что только он виноват в том, что Катюша стала проституткой и встала на порочный путь. Его душа просыпается от долгой спячки и грех обретает живую плоть. Он погружаются в бездну всепоглощающей тьмы. Он не может найти покоя и смирения, становится одержимым муками совести. Нехлюдов проходит классический путь раскаяния - преступление, презрение себя, очищение, катарсис, богоискательство, примирение с собой, чтение Евангелие и принятия Бога. Неслучайно эпиграф романа начинается с евангельских строф: “И что ты смотришь на сучок глаза брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? “ И кто из вас без греха, первым брось на нее в камень”. Так и главный герой - он начинает вершить суд над самим собой и через него приходит к искуплению. Нехлюдов бросает свою аристократическую и богемную жизнь и жертвует всем, чтобы спасти Маслову. Его поступок можно расценить двояко - с одной стороны через Маслову очень хочет спастись и искупить вину, с другой стороны он хочет освободить невинную жертву от наказания и соединиться с ней в любви. И Катерина Маслова как старец Тихон угадывает психологический мотив Нехлюдова:

Уйди от меня. Я каторжная, а ты князь, и нечего тебе тут быть, — вскрикнула она, вся преображенная гневом, вырывая у него руку. — Ты мной хочешь спастись, — продолжала она, торопясь высказать все, что поднялось в ее душе. — Ты мной в этой жизни услаждался, мной же хочешь и на том свете спастись! Противен ты мне, и очки твои, и жирная, поганая вся рожа твоя. Уйди, уйди ты! — закричала она, энергическим движением вскочив на ноги.

На что Нехлюдов смиренно возражает:

Я все-таки буду служить тебе.

Через служение он хочет прийти к спасению и принять наказание как единственное избавление от греха. Тут мы видим поистине христианский поступок - несение своего креста вопреки всему и герой уже начинает медленно симпатизировать читателю за то, что он готов забыть себя, раздать свое богатство, и стать вторым Лазарем. В любви к Масловой он находит смысл своего существования и идет к своей цели напролом. Нехлюдов чем-то похож на Ставрогина: он склонен совершать безумные поступки, его любовь к Масловой можно охарактеризовать как вулканическое извержение, а агония страстей часто чередуется бесконечным самоанализом главного героя. История любви Катюши и Нехлюдова весьма прозаична - две души не могут соединиться, ибо их любовь не от мира сего. Мы видим двойную жертву: Нехлюдов готов отдать душу ради спасения Масловой, а Маслова ради счастья Нехлюдова отвергает его любовь и не принимает его жертву.

А дальше Толстой проводит своего читателю через все ужасы российской судебной системы 19 века. Мы видим невинно заключенных людей в тюрьмах, униженных и оскорбленных. Ворами, убийцами, разбойниками, оказываются не люди в тюрьмах, а министры в гладковыбритых бородах, которые вершат судьбы людей. Вот как Толстой видит этот мир:

Нехлюдов видел, что людоедство начинается не в тайге, а в министерствах, комитетах и департаментах и заключается только в тайге; что его зятю, например, да и всем тем судейским и чиновникам, начиная от пристава до министра, не было никакого дела до справедливости или блага народа, о котором они говорили, а что всем нужны были только те рубли, которые им платили за то, чтобы они делали все то, из чего выходит это развращение и страдание. Это было совершенно очевидно.

По Толстому настоящая антропофагия в России 19 века зародилась именно в государственной системе управления и как вирус парализовало все общество. Русская революция медленно началась в чиновничьих кабинетах и завершилась духовным кризисом и ознаменованием атеизма. Роман пропитан философскими и морализаторскими рассуждениями о жизни, вере, любви, добре и зле. В одной главе Толстой рассуждает о природе любви:

С вещами можно обращаться без любви: можно рубить деревья, делать кирпичи, ковать железо без любви; но с людьми нельзя обращаться без любви, так же как нельзя обращаться с пчелами без осторожности. Таково свойство пчел. Если станешь обращаться с ними без осторожности, то им повредишь и себе. То же и с людьми. И это не может быть иначе, потому что взаимная любовь между людьми есть основной закон жизни человеческой. Правда, что человек не может заставить себя любить, как он может заставить себя работать, но из этого не следует, что можно обращаться с людьми без любви, особенно если чего-нибудь требуешь от них. Не чувствуешь любви к людям — сиди смирно, — думал Нехлюдов, обращаясь к себе, — занимайся собой, вещами, чем хочешь, но только не людьми. Как есть можно без вреда и с пользой только тогда, когда хочется есть, так и с людьми можно обращаться с пользой и без вреда только тогда, когда любишь.

Катарсис Нехлюдова похож на раскольниковский сон о конце света. Сон снится Раскольникову, когда он находится на каторге, после всех перенесенных им мук. В какой-то степени Нехлюдове тоже прибывает на каторге вместе с Масловой, он вместе с ней начинает борьбу за свершение справедливости в этом мире:

Он молился, просил Бога помочь ему, вселиться в него и очистить его, а между тем то, о чем он просил, уже совершилось. Бог, живший в нем, проснулся в его сознании. Он почувствовал себя им и потому почувствовал не только свободу, бодрость и радость жизни, но почувствовал все могущество добра. Все, все самое лучшее, что только мог сделать человек, он чувствовал себя теперь способным сделать.

В конце романа мы видим и воскресение Масловой, которая умеет сострадать и несет в себе всю боль человечества, очищение и страдание. Каторга для Масловой становится началом новой жизни и искуплением страшного греха, а для Нехлюдова символом обновления души.

Получается, что Воскресенье – первый роман Льва Николаевича, прочитанный по сознательному выбору взрослого человека. Не буду оригинальным, если скажу, что от творчества автора меня отталкивали 2 фактора: колоссальные объёмы его главных произведений и, конечно, изрядная доля морализаторства в творчестве классика.

Что касается Воскресенья, то эта книжка небольшая в системе моего отсчета, читается она в основном легко, без учёта тех сцен, когда герои пускаются в философские дебри, от которых я максимально далёк. Новодворов, например, очень меня напрягал.

Я заранее знал, что сюжет основан на реальном судебном процессе, о котором рассказал Толстому Анатолий Кони, подав идею для написания романа. Вот поэтому, берясь за Воскресенье, я ожидал получить нечто вроде 12 разгневанных мужчин или хотя бы Американской трагедии, если говорить о литературных произведениях. То есть, я надеялся, что именно судебному процессу будет отведено центральное место в повествовании. Увы, это не так и основная масса событий крутится вокруг духовного очищения двух главных героев.

Поэтому напрашивается парадоксальный вывод. Воскресенье – одно из редких произведений, где начальная часть оказалась наиболее интересной для меня. Именно там был рассказ про преступление и суд, именно там главный герой – Дмитрий Нехлюдов, на мой взгляд, был наиболее естественным и приятным. Однако об этом мы ещё поговорим в концовке рецензии.

Дальше...

Далее возможны спойлеры.

Если отбросить шикарную завязку романа, то остальная его часть – Преступление и наказание по-толстовски. На мой взгляд, Фёдор Михайлович раскрыл эту тему гораздо ярче и глубже, чем Лев Николаевич. Воскресенье всё же скучнее читать было.

Всю суть романа Толстого можно описать примерно так. Представитель образованной интеллигенции спускается в ад, знакомится с каторжниками, понимает, что где-то есть другой мир, в котором всё нельзя делить на черное и белое, ибо жизнь слишком многогранна. После этого слуга закона становится на путь духовного возрождения. В этом ему помогают чувства к жрице любви Катюше Масловой, которую невольно сравниваешь с Соней Мармеладовой. Однако для меня героиня Достоевского гораздо ярче и ей больше веришь. Даже не могу сформулировать, почему так.

Теперь самая сложная часть рецензии – рассказ о концовке и обоснование оценки роману.

Итак, главная претензия к книге – её финал. Читатель и так понимает, к чему приходит Нехлюдов, а Лев Николаевич пускается в объёмное цитирование евангелия и описания принятия всего, что там написано. Зачем? Почему? Я даже пропускал эти вставки, ибо в 21 веке такое читать сложно и грустно. Да, я далек от классической религии хоть и знаю истории морального исцеления благодаря ей, я, скорее, выступил бы за смертную казнь, встань вопрос о её возвращении в России. Не буду объяснять, почему. Я понимаю, что нужно быть толерантным к позициям других и бла бла бла, но зачем так неистово навязывать свою точку зрения читателю??? Фу-фу-фу. Вдвойне иронично, что Льва Николаевича отлучили от церкви…

Вот из-за этого морализаторства и такого раздражающего финала я не могу поставить роману высший балл. Не могу и снизить до трех, ибо с художественной точки зрения книга хороша. В сюжете даже была интрига: мне было интересно, кого из двух кавалеров выберет в итоге Катюша. Очень порадовал второстепенный персонаж – нищенствующий старик - философ, у которого, кажется, даже имени не было. Он во многом спас эту книгу, кажется. Самый живой образ, что ли…

Ещё один огромный плюс романа – после него я окончательно понял, что Толстого мне читать не стоит, а Достоевский гораздо ближе мне по стилю. У Фёдора Михайловича как-то не ощущалось навязывание христианской морали, хотя она была максимально близка автору.

И последнее положительное ощущение от чтения книги - если сравнивать Воскресенье с другими образцами современной литературы, которые шли ко мне в руки за последнее время, то Толстой однозначно лучше. Так что спасибо Льву Николаевичу за эту историю. Я соскучился по классике и буду продолжать читать её до конца года. Впереди последняя книга Саги о Форсайтах, но это будет уже совсем другая рецензия…

Смело начинайте, если захотите покопаться в человеческой душе, посмотреть, как ее кидает то в темноту, то в свет. Лев Николаевич, вы крутой, спасибо