Текст книги "Правление волков"

– Но… но почему, ваше величество? – спросила Ханна.

Вопрос был закономерным, но рискованным. Знал ли он, что Ханна – гриш? Играл ли он с ними?

Принц откинулся на подушки, и выражение лукавства пропало с его лица.

– Я был болен всю свою жизнь. С самого детства. Я и не помню, когда не был объектом насмешек или беспокойства. И даже не знаю, что из этого хуже. Другие люди чураются моей слабости. Ты… ты подошла ко мне.

– Болезнь есть болезнь, – сказала Ханна. – Тут нечего боятся.

– Моя кровь была у тебя на руках. На платье. Тебе велели переодеться? – Ханна кивнула. – Ты не испугалась?

– В вашей чашке отвар полыни, да?

Принц заглянул в чашку, которая теперь остывала на столике рядом с ним.

– Он самый.

– Я воспитывалась в монастыре в Гефвалле, но всегда больше интересовалась травами, целительством.

– Тебя учили монашки? Это не похоже на предмет, который одобрила бы мать-хранительница.

– Видите ли, – осторожно начала Ханна, – вышло так, что я, некоторым образом, изучала его сама.

Принц рассмеялся и тут же закашлялся. Нина заметила, как чуть дрогнули пальцы Ханны. Она покачала головой. Нет, это далеко не самая хорошая идея.

Но Ханна просто не могла видеть чьи-то страдания и не откликнуться.

Кашель принца стих, и он длинно, судорожно вздохнул.

– Монастырь в Гефвалле, – продолжил он как ни в чем не бывало. – Я думал, туда отправляют строптивых девиц, чтобы из них выбили весь бунтарский дух и подготовили к роли послушных жен.

– Так и есть.

– Но твой дух им сломить не удалось? – спросил принц, пристально глядя на Ханну.

– Надеюсь.

– И у тебя нет мужа.

– Нет.

– Ты поэтому вернулась в Ледовый Двор? И надела тот роскошный наряд?

– Да.

– А вместо этого к твоим ногам свалился задыхающийся принц.

Нина чуть не подавилась чаем.

– Можешь смеяться, – позволил принц. – Я не стану тебя казнить. – Он склонил голову набок. – У тебя обрезаны волосы. Это знак преданности Джелю, ведь так?

– Так и есть.

– И вы обе молились надо мной. – Его взгляд остановился на Нине. – Ты взяла меня за руку. Некоторых казнили за попытку коснуться руки принца.

– Но это была не я, – набожно заявила Нина. – Дух Джеля руководил мной.

– Так вы истинно верующие?

– А разве вы – нет? – спросила Нина.

– Трудно верить в бога, лишающего меня возможности дышать.

Ханна с Ниной промолчали. Это прозвучало как богохульство, откровенное и неприкрытое, и им явно не стоило отпускать на этот счет замечания. Кто был главным в этой комнате? Джель или принц?

Наконец Расмус сказал:

– Целительство и травничество – не то, чем занимается большинство знатных дам.

Ханна пожала плечами.

– Я не похожа на большинство знатных дам.

Принц оценил расправленные плечи Ханны, упрямую линию подбородка.

– Я это вижу. Если преданность Джелю сделает меня таким же крепким, как вы, девушки, я думаю, стоит все-таки попробовать помолиться. – Он расправил складки одеяла. – Приходите навестить меня снова. Я нахожу ваше присутствие… умиротворяющим.

Потому что Ханна лечит тебя, пока мы болтаем.

– Ступайте, – велел он, взмахнув рукой. – Йоран проводит вас назад в ваши комнаты. Передавай привет отцу.

В его голосе безошибочно чувствовался сарказм. Так, значит, презрение Брума не осталось незамеченным.

Ханна с Ниной поднялись, присели в реверансах и, пятясь, покинули комнату.

– Ты лечила его, – обвиняюще шепнула Нина.

– Дух Джеля руководил тобой? – переспросила Ханна едва слышно. – Бесстыжая.

Йоран вывел их за дверь, но не успели они пройти по коридору и пары шагов, как были остановлены двумя королевскими стражами.

– Мила Яндерсдат, – произнес один. – Вы пойдете с нами.

Нина знала, что они не станут отвечать на вопросы. Простые люди не могли допрашивать королевскую стражу.

Она сжала Ханну в быстром объятии.

– Я вернусь, не успеешь оглянуться.

Пока ее вели по коридору, она оглянулась и увидела, что Ханна смотрит ей вслед застывшим от ужаса взглядом. «Я вернусь к тебе», – поклялась она. Оставалось только надеяться, что она сможет сдержать клятву.

Коридор сменился другим, и Нина, следовавшая за стражами, поняла, что оказалась в той части дворца, что была ей совершенно незнакома. Камень стен здесь выглядел древнее и был скорее не белым, а цвета слоновой кости, а когда она посмотрела вверх, то увидела украшавшую стены резьбу в виде гребней, отчего создавалось ощущение, будто идешь внутри грудной клетки громадного чудовища, в туннеле из костей.

Это место было построено, чтобы подавлять, но архитекторы Ледового Двора выбрали не тот мотив. «Смерть – это мой дар, – думала Нина, – и я не боюсь ушедших». Она всегда носила с собой два крохотных осколка кости, спрятанных в рукаве, на случай если ей вдруг потребуются дротики. И пуговицы у нее были костяными. А еще, само собой, были мертвецы. Королей и королев, а также их важнейших приближенных хоронили на Белом острове задолго до того, как вокруг него возвели Ледовый Двор, и Нина слышала их шепот. Армия, ждущая ее приказа.

Стражи остановились у высоких двустворчатых дверей, лишь немного не достававших до потолка. Их украшала фигура скалящегося волка Гримьеров с короной меж остроконечных ушей, подпирающего лапой земной шар. Двери распахнулись, и Нина оказалась в длинном зале, украшенном резными колоннами, похожими на березы. Все вокруг светилось голубым, словно вырезанное из настоящего льда, и Нине на миг показалось, что она в зимнем лесу.

Старый зал для приемов, поняла она, пока они шли к трону с высокой спинкой, вырезанному из алебастра так искусно, что он походил на кружево. Королева Агата восседала на нем в том же самом белом платье, в котором присутствовала на церемонии ранее. Спина ее была выпрямлена, гладкие волосы струились вниз жемчужной волной, а на голове сиял венец с опалами.

Нина понимала, что лучше не заговаривать первой. Она присела в глубоком реверансе, опустив глаза в пол, и застыла в ожидании, чувствуя, как путаются мысли. Зачем ее привели сюда? Что могло понадобиться от нее королеве Гримьер?

Мгновение спустя она услышала, как с глухим стуком захлопнулись двери, и поняла, что осталась наедине с королевой Агатой.

– Ты молилась сегодня над моим сыном.

Нина кивнула, не поднимая глаз.

– Молилась, ваше величество.

– Я, конечно же, знаю Ханну Брум. Но я не знаю девушку, преклонившую колени перед моим сыном и осмелившуюся взять его за руку, произносившую слова Джеля, чтобы облегчить его страдания. Поэтому я спросила у своих советников, кто же ты. – Королева Агата сделала паузу. – И, похоже, это никому не известно.

– Потому что я никто, ваше величество.

– Мила Яндерсдат. Вдова купца, торговавшего рыбой и замороженными продуктами. – Она произнесла эти слова так, словно полагала, что прозвучавшее в них презрение может изменить их смысл. – Молодая женщина простого происхождения, втеревшаяся в доверие семейства Ярла Брума.

– Мне очень посчастливилось, ваше величество.

Нинина легенда создавалась с таким расчетом, чтобы выдержать самую пристальную проверку. Мила Яндерсдат из маленького городка на северном побережье была реальным человеком. И ее муж действительно пропал в море. Но когда Мила сбежала в Новый Зем, чтобы начать там все сначала с симпатичным фермером, агенты Рингсы позаимствовали ее личность для Нины.

– Я отправила людей разузнать, кто такая Мила Яндерсдат, выяснить, как она выглядит, узнать, не затесалась ли в наше окружение шпионка.

При этих словах Нина позволила себе вскинуть голову, изобразив потрясение.

– Шпионка, ваше величество?

Королева поджала губы.

– Талантливая актриса.

– Ваши люди узнают, что я именно та, кем себя называю. У меня нет причин лгать.

Внешность Нины перекроили, чтобы она походила на Милу. Этого должно было хватить для сходства по описанию. Но если дознаватели королевы, чтобы подтвердить личность Милы, привезут с собой кого-нибудь из друзей или соседей Милы, это будет уже совсем другое дело.

Долгое мгновение королева сверлила Нину взглядом.

– Мой старший сын не должен был пережить младенчество. Ты знала об этом, Мила Яндерсдат? У меня было три выкидыша, прежде чем удалось родить его. Чудом было то, что он сделал первый вдох, пережил первую ночь, первый год. Я молилась за него каждое утро и каждый вечер и продолжаю делать это с тех самых пор. – Королева побарабанила пальцами по подлокотнику трона. – Возможно, мне не стоит ждать возвращения моих дознавателей. Мой сын уязвим. Ты сама прекрасно это видела сегодня, а я всегда крайне серьезна, когда речь заходит о его безопасности и безопасности моей семьи. Проще всего было бы отправить тебя собирать вещи.

Так чего же ты медлишь? Нина ждала.

– Но, полагаю, его это может слегка расстроить, и… и я хочу знать, что сегодня произошло.

Теперь Нина поняла. Быстрое выздоровление принца не озадачило ни Брума, ни самого принца Расмуса. Но королевой двигала материнская забота, тревога – и надежда.

Она решила допросить Милу Яндерсдат, а не Ханну Брум, так как знала, что Мила беззащитна и не имеет ни имени, ни положения. Если бы Миле хотелось королевских милостей или остаться в Ледовом Дворе и если бы она что-то знала о Ханне или о случившемся, она, вероятнее всего, рассказала бы.

И Нина собиралась сделать именно это.

Впервые услышав голоса мертвых, она шарахалась от них, пыталась их игнорировать. Она слишком погрузилась в свое горе, отчаянно пытаясь удержать тонкую нить, связывающую ее с Матиасом. Смерть тогда была врагом, чудовищем, которое внезапно нападает и забирает все самое дорогое. Она не собиралась с этим мириться. Просто не могла. Но с тех пор ей удалось отпустить Матиаса, хоть ее сердце по-прежнему не могло смириться с тем, что нет никакой лазейки, никакого тайного заклинания, чтобы вернуть его, вернуть потерянную любовь. Нет, она не примирилась со смертью, но они смогли достигнуть некоторого понимания.

Говори. Нина потянулась к своей силе, ощущая ледяной поток смертности, бегущий через всех и вся, позволяя нести ее к освященной земле погоста, который находился в тени Эльдерклока, в паре сотен ярдов отсюда. Кто обратится к Агате Гримьер, королеве Фьерды?

Голос, ответивший на призыв, был громким и ясным – голос сильной души, ушедшей совсем недавно. И ей было что сказать.

– Шесть выкидышей, – сказала Нина.

– Что? – Слово упало как камень, глухим эхом раздавшись в старинном тронном зале.

– У вас было шесть выкидышей, прежде чем вы дали жизнь Расмусу. Не три.

– Кто тебе рассказал об этом? – Голос королевы посуровел, маска спокойствия дала трещину.

Линор Рундхольм, лучшая подруга королевы и первая фрейлина, мертвая и похороненная на кладбище Белого острова.

– Вы потеряли веру в молитвы, – заявила Нина, прикрыв глаза, раскачиваясь, словно вошла в транс. – Поэтому вам из подземелий доставили целительницу-гриша, которая поддерживала вас всю беременность.

– Это ложь.

Это не было ложью. Обо всем этом Нине нашептала Линор. Королева прибегла к тому, что считалось колдовством.

– Вы думаете, что ваш мальчик проклят. – Нина распахнула глаза, уставившись прямо на королеву. – Но это не так.

Тонкие пальцы королевы Агаты вцепились в подлокотники трона, как белые когти.

– Если бы то, что ты говоришь, оказалось правдой, тогда мой поступок был бы ересью. Мой сын был при рождении отмечен демонами, покинут Джелем. Для него не осталось бы никакой надежды, неважно, сколько бы я ни молилась.

Нине стало почти жаль эту женщину, отчаявшуюся мать, желающую всего лишь дать здоровую жизнь ребенку. Но как только Расмус был рожден, а затем и отнят от груди, она отправила целительницу, помогавшую ей, на смерть. Она не могла позволить кому-нибудь узнать о том, что сделала. Знала лишь Линор, ее ближайшая подруга, настолько дорогая, что королева запретила ей отправляться вслед за мужем на фронт. «Ты нужна мне здесь», – заявила тогда Агата, а пожелание королевы было равно приказу. Муж Линор погиб на поле боя, а Линор многие годы провела на Белом острове, обхаживая эгоистичную королеву и ее больного сына, и горе ее превращалось в злость.

– Когда я была маленькой девочкой, – начала Нина, – я свалилась в реку. Была середина зимы. Я должна была замерзнуть. Должна была утонуть. Но когда родители нашли меня на берегу двумя милями ниже того места, где я упала, я оказалась целой и невредимой, щеки мои были розовыми и сердце билось ровно. Сам Джель благословил меня. Я была отмечена даром ясновидения. С тех самых пор я узнала много вещей, знать которые просто не могла. И я точно уверена в одном – ваш сын не проклят.

– Так почему он страдает? – В голосе королевы слышалась мольба, все ее высокомерие смыло отчаянием.

Отличный вопрос. Но Нина была к нему готова. Будучи гришом, она научилась использовать мертвых и как информаторов, и как оружие. Будучи шпионом, она могла использовать таким же образом живых. Иногда им требовался всего лишь хороший толчок. Она нашла те слова, которые королева хотела услышать, не из-за того, что ей нашептала мертвая фрейлина, а из-за того, в чем сама нуждалась, когда умер Матиас, из-за сильнейшей потребности поверить, что у ее страданий есть причина.

– У всего этого есть цель, – выдала она обещание, предсказание. – И у ваших страданий тоже. Джель говорил через воды сегодня. Ваш сын поправится, станет сильным и достигнет величия.

Королева судорожно, длинно всхлипнула. Нина поняла, что она отчаянно старается сдержать слезы.

– Оставь меня, – велела она дрогнувшим голосом.

Нина присела в реверансе и попятилась прочь из зала. Прежде чем двери захлопнулись, она услышала звуки, похожие на рыдания, и увидела, как королева рухнула на колени, обхватив голову руками.

11. Зоя

Николай с Зоей молчали, спускаясь вниз по лестнице, погруженной в унылый сумрак по сравнению с залитой светом тюрьмой Дарклинга.

Снаружи царила луна, низко висящая над горизонтом, и ее свет разбавлял темноту ночи голубыми пятнами. Белый гравий дорожки, ведущей к Большому дворцу, сиял ярко, как россыпь звезд. Они не проронили ни слова, пока не добрались до гостиной Николая и не закрыли дверь.

– Он забавный, – сказал Николай, наливая бренди в стакан. – Я и забыл, какой он забавный.

Она взяла предложенный ей стакан.

– Алина должна решить сама.

– Ты знаешь, какое решение она примет, когда узнает, что на кону.

Зоя сделала большой глоток и двинулась прямиком к камину. Она поставила стакан на полку сверху. Тепло огня дарило уют, и зверь внутри нее словно бы вздохнул от удовольствия.

– Нельзя снова заставлять ее геройствовать.

– Он хочет разговора, а не реванша.

– Ты в этом уверен?

– Ты носишь часы, что я подарил.

Зоя посмотрела на маленького серебряного дракона.

– Лучше бы ты дал мне повышение.

– Нам это не по карману.

– Тогда блестящую медаль. Или симпатичное поместье.

– Как только война закончится, сама выберешь.

Зоя снова пригубила бренди.

– Выбираю дачу под Удовой.

– Это же дом моих предков!

– Что, уже берешь назад свое предложение?

– Конечно, нет. В ней жарковато летом и адски холодно зимой. Тебе оно надо?

– Мне нравится вид.

– Да из этой дачи всего вида, что разрушенная мельница и замшелый городишко.

– Я знаю, – сказала она. Она могла остановиться на этом. И должна была. Но почему-то продолжила: – Я там выросла.

Николай изо всех сил постарался скрыть удивление, но Зоя слишком хорошо его знала. Она никогда прежде не заговаривала о своем детстве.

– О? – выдал он слишком беспечно. – Так у тебя там семья?

– Не знаю, – призналась она. – Я не разговаривала с родителями с тех пор, как они пытались продать меня знатному богачу, едва мне исполнилось девять. – Она никогда никому не рассказывала, что произошло в тот день. Она позволила прежней жизни, семье и всем прочим потерям кануть в прошлое. Но в последнее время все труднее становилось держать все в себе, словно оставаться самой собой было тяжело, если никто не знал, кто ты на самом деле.

Николай поставил свой стакан.

– Это не… не… Законы запрещают…

– А кто следит за их исполнением? – мягко спросила Зоя. – Богачи. Которые делают, что пожелают. С властью к человеку не приходит мудрость.

– И я тому пример.

– Ты частенько ведешь себя, как настоящий идиот. Но ты хороший человек, Николай. И хороший король. Я бы не стала служить другому.

– Мне не нравится это слово.

– Служить? Это честное слово. Ты – король, которого я выбрала. – Она сделала еще один глоток и повернулась к огню. Было легче рассказывать о своих тревогах пламени. – В прошлый раз, когда мы пробовали провести обисбайю, ты почти умер. Ты не можешь снова подвергать себя такой опасности. Даже ради Равки.

– Дарклинг тоже будет уязвим. И сейчас самое время попытаться. Мы не знаем, вернутся ли к нему силы и когда это случится, и я не собираюсь позволить ему уничтожить Юрия.

– Вместо этого ты намерен выдворить Дарклинга.

– Но ведь это он захватчик. А монашек все еще там. Ты сама видела.

Зоя смотрела, как пляшут языки пламени, рассыпая искры.

– Ты не должен его недооценивать.

Как многие другие. Как она сама.

– Зоя.

– Что?

– Зоя, взгляни на меня.

Зоя обернулась и ахнула. Руки сами взлетели в боевую позицию, стакан выскользнул из пальцев и разбился об пол.

Николай стоял рядом со столом.

А рядом с ним стоял демон. Казалось, что он парит над полом – пятно тьмы в форме ее короля, с черными, дымом завивающимися на концах крыльями.

– Это… Как?

– Монстр – это я, и я – монстр. Если Дарклинг прав и все это не очередная уловка, обисбайя может быть именно тем, что поможет нам раз и навсегда разобраться с Каньоном. Демон сможет выбраться из меня и навсегда слиться с тьмой.

Демон зашипел, и Зоя отступила назад, едва не угодив ногой в огонь.

– Но это мой демон, а не Дарклинга, – продолжал Николай. Он протянул ей руку, покрытую шрамами под перчаткой. – Не бойся.

Она чувствовала мольбу в его голосе так ясно, словно услышала ее из его уст. Не отворачивайся от меня. Только не ты. Открылось ли в ней снова драконье видение? Или она просто приняла это за отражение собственных желаний? Никому другому она не могла бы позволить увидеть свою слабость, свой страх. Своего зверя.

Зоя встретила взгляд Николая.

– Ты можешь его контролировать?

– Могу.

Она шагнула вперед, затем еще раз, заставляя себя пересечь комнату, пока не остановилась перед ними обоими. Ее разум кричал, что нужно бежать от неправильности, которую она видит, от этой твари, созданной из ничего и стоящей рядом с ее королем.

– Может быть, обисбайя сработает, – сказал Николай, и взгляд его ореховых глаз был спокоен. – Но что, если нет? Что, если демон навсегда останется со мной? И часть меня всегда будет связана с Дарклингом, с его темной силой? Останусь ли я твоим королем? Или ты будешь бояться меня? Начнешь ли ненавидеть меня, как ненавидишь его?

Ответа на это у нее не было. Она всегда предполагала, что рано или поздно они как-нибудь найдут способ избавить Николая от этой твари. Возможно, поэтому она и хотела попробовать обисбайю снова, несмотря на огромную угрозу его жизни. Не ради того, чтобы уничтожить Каньон, а потому, что ей была ненавистна сама мысль о том, что часть силы Дарклинга живет внутри короля.

Теневая тварь подняла лапу, и Зоя сжала кулаки, решительно настроенная стоять до конца. Края фигуры демона расплывались, напоминая густой туман. Его длинные пальцы оканчивались когтями.

Он потянулся к ней, и Зоя усилием воли заставила себя остаться на месте. Он провел костяшками по ее щеке, и она рвано вздохнула. Его прикосновение было холодным. Он был плотным. Имел форму.

Сила. Древняя сущность внутри нее узнала эту тьму, саму основу вселенной. Это был и Николай, и в то же время нет.

– Ты бы все равно остался моим королем, – сказала она, следя, как демон ведет пальцами от щеки к горлу. – Я знаю, кто ты.

Кто сейчас прикасался к ней – монстр или ее король? И была ли теперь разница? В молчании комнаты было слышно потрескивание пламени, тишина ночного дворца окутывала их, заворачивая в плотное покрывало.

Демон подцепил когтями ленту в ее волосах и потянул. Развязавшись, она скользнула на пол. Медленно он убрал лапу. Почудилось ли ей его сожаление?

Существо снова растворилось в теле Николая, словно тень, слившаяся с фигурой хозяина.

У Зои вырвался прерывистый вздох.

– Думаю, мне не помешает еще стаканчик. – Николай протянул ей свой, и она опрокинула в себя остатки бренди. Он пристально следил за ней. Она видела, как он сгибал пальцы, словно сам касался ее. – Как давно ты умеешь… вот так?

– С Каньона.

– Еще, – попросила Зоя, протягивая стакан. Он наполнил его. Она разом опустошила. – И ты правда считаешь, что стоит попытаться найти этих монахов, чтобы вырастить терновый лес?

– Правда.

– Я не знаю, – сказала Зоя. – Эта задумка с Алиной. Мне кажется, он тянет время. Или у него какой-то другой план.

– Я уверен, что так и есть. Но нам нужно найти способ остановить распространение этой заразы. Если бы фьерданцы не дышали нам в спину, если бы не надвигалась эта свадьба, мы бы попытались справиться с этим явлением сами. Мы бы натравили на эту дрянь всех ученых во главе с Давидом. Но Давид не должен отвлекаться от работы над тем, как нам выиграть войну. Поэтому сейчас нам нужен Дарклинг, как я когда-то и подозревал.

– Алина отдала свою силу, чтобы победить его. Скорее всего, она захочет убить нас обоих с особой жестокостью за то, что мы умудрились его вернуть.

Николай грустно усмехнулся.

– Хуже всего то, что я сомневаюсь, что она попалась бы на его уловку. Как только бы она взглянула на Елизавету, сразу бы пошла обратно. Сироты, знаешь ли. Сама проницательность.

Зоя подумывала над еще одним стаканом бренди, но ей не хотелось завтра мучиться похмельем.

– Мы не можем привезти ее сюда, особенно с учетом всех прибывающих гостей. И даже речи быть не может о том, чтобы подпустить его к Керамзину.

– Нам понадобится безопасное место. Уединенное. Со множеством солнечных солдат вокруг.

– Недостаточно. Если Алина согласится, я отвезу его к ней сама. Я найду то, что поможет нам вырастить терновый лес.

Николай помедлил, положив руку на бутылку.

– Свадьба меньше чем через две недели. Я… Ты нужна мне здесь.

Зоя изучала свой пустой стакан, поворачивая его то в одну, то в другую сторону.

– Было бы лучше, если бы я отсутствовала. Слухи о нас… Нет сомнений, что они дошли до королевы Макхи. И мое присутствие все только усложнит. – Но это была лишь часть правды. – Кроме того, кому еще ты можешь доверить отправиться с ним? Сдержать его, если что-то пойдет не так.

– Я мог бы поехать с тобой. Хотя бы часть пути.

– Нет. Нам нужен король, а не искатель приключений. Твоя работа здесь. С принцессой Эри. Поговори с ней. Укрепи связь между вами. Нам необходимо ее доверие.

– Ты говоришь так, словно завоевать ее доверие легко.

– Ее раны могут стать хорошим подспорьем. Преданно сиди у ее постели. Рассказывай истории или попроси Толю выбрать какие-нибудь стихи.

Николай покачал головой.

– Святые свидетели, ты совершенно бессердечна. Она чуть не сгорела заживо.

– Я знаю. Но тем не менее тебе следует прислушаться. Дарклинг всегда знал, как использовать окружающих его людей.

– А мы должны быть такими же, как он?

Зоя хрипло рассмеялась.

– Король с демоном внутри. Монах с Дарклингом внутри. Генерал с драконом внутри. Мы теперь все монстры, Николай.

Она поставила стакан и направилась к двери. Пришло время отправляться ко сну.

– Зоя, – окликнул Николай. – На войне тяжело помнить о том, кто ты есть. Давай не забывать о том человеческом, что в нас осталось.

Хотела ли она забыть? Каким это стало бы подарком. Никогда не чувствовать того, что чувствуют люди, никогда не знать горя. Тогда ей не было бы так тяжело уходить из этой комнаты. Закрыть дверь перед тем, что могло бы произойти.

Сказать «прощай».

Ранним утром следующего дня Зоя с Тамарой уселись решать, кого из солнечных солдат ей нужно будет взять с собой, и искать подходящее место для этой проклятой встречи. Сначала выбирали между бывшей военной базой и виноградником, пораженным тленом. Но база находилась неподалеку от города, а виноградник не подходил, потому что Зоя боялась везти Дарклинга в место, хоть как-то связанное с Каньоном. Возможно, этот страх был безосновательным, но она не хотела оставлять даже малейшего шанса тому, что эти мертвые земли могут как-то подстегнуть возвращение силы к Дарклингу. Наконец, остановились на заброшенном санатории между Крибирском и Балакиревом. От Керамзина туда можно было добраться за день – если предположить, что Алина согласится им помочь.

Как только Зоя свернула карту, Тамара положила руку ей на плечо.

– Это правильный выбор.

– А кажется ошибкой.

– Его можно победить, Зоя.

Даже если так и было, доказательств Зоя пока не видела. Даже смерти не удалось побороть Дарклинга.

– Может быть.

– Нам нужно что-то предпринять. Вчера вечером мне донесли, что пятно тлена возникло под Шурой. Оно раскинулось на десять квадратных миль.

– Десять? Значит, оно растет.

– У нас не осталось времени, – сказала Тамара.

Зоя потерла лицо рукой. На сколько же фронтов они смогут биться одновременно?

– Тебя не будет на свадьбе, – продолжила Тамара, и ее губы изогнулись в грустной полуулыбке. – Все изменится, когда ты вернешься.

Зое не хотелось об этом думать.

– Обещай мне, что будешь бдительной. Невозможно предсказать, что может выкинуть Макхи. Или принцесса Эри, если уж на то пошло.

– Это игра, – заявила Тамара и, усмехнувшись, щелкнула пальцами по рукояткам своих топоров. – Но я готова и к хорошей драке.

– Надеюсь, до этого не дойдет.

Тамара пожала плечами.

– Надежду я оставляю в сердце, а вот топор держу в руке.

Зое еще многое хотелось сказать, но все это сводилось к одной невыполнимой просьбе: будьте осторожны.

Зоя выслала вперед разведчиков, чтобы проверили местность вокруг санатория и убедились, что неподалеку есть ровная площадка, где можно посадить дирижабль. Другие приготовления могли подождать. Ей необходимо было поговорить с Женей и Давидом.

Она нашла их в мастерских субстанциалов. Когда Триумвират восстановил Малый дворец после нападения Дарклинга, эти помещения были расширены, чтобы отразить возросшее значение субстанциалов в военных действиях. У Давида был свой собственный кабинет и трое помощников, трактовавших и реализовывавших его планы. Он делил все свое время между этим кабинетом и лабораторией в поместье Крыгина, и Женя частенько работала рядом, перекраивая шпионов, помогая людям избавиться от шрамов, смешивая тонизирующие зелья и яды, если в этом была нужда.

Вот и сейчас Зоя обнаружила ее, уютно устроившуюся на диване у стола Давида, в круге света от его рабочей лампы, охватывающем их обоих. Туфли она скинула, а яркие, бронзовые кудри стянула в узел. В руке у нее было надкушенное яблоко, на коленях – книга, солнце, вышитое на закрывающей глаз повязке, поблескивало. Она походила на прекрасную лихую пиратку, сошедшую со страниц книги и принесшую капельку сверкающего хаоса в упорядоченный мир Давида.

– Что читаешь? – поинтересовалась Зоя, устраиваясь рядом с Жениными ногами в ярких чулках.

– Керчийская книга о распознавании ядов. Пришлось заказывать отдельный перевод на равкианский.

– Полезная?

– Посмотрим. Описанные случаи прелестно кровавы. Все остальное – большей частью нотации о вероломстве женщин и опасностях нашего времени, но можно почерпнуть несколько идей.

– Насчет ядов?

– И лекарств. Это зачастую одно и то же. Дело только в дозе. – Женя нахмурилась. – Что-то случилось?

– Дарклинг хочет видеть Алину.

Женя отложила яблоко в сторону.

– Разве мы теперь исполняем его желания?

– Он заявил, что знает, как остановить разрастание Каньона.

– И мы ему верим?

– Я не знаю. Он говорит, что нужно повторить обисбайю.

Беспокойство во взгляде Жени казалось Зое совершенно разумным.

– Тот обряд, что чуть не убил Николая.

– Он самый. Но чтобы провести его, потребуется снова вырастить древний терновый лес. По крайней мере, таковы его слова. Что ты об этом думаешь, Давид?

– Хм-м?

Женя захлопнула лежащую на коленях книгу.

– Зоя хотела узнать, стоит ли позволить нашему злейшему врагу попробовать еще раз убить короля, чтобы, возможно, успокоить Каньон. Может это сработать?

Давид отложил ручку и снова взял ее. Его пальцы были в чернильных пятнах.

– Возможно. – Он на мгновение задумался. – Каньон появился в результате неудачных экспериментов по воскрешению, когда Морозов пытался вернуть животных из мертвых, чтобы сделать из них усилители. Ему это удалось с оленем и морским хлыстом.

А затем и с собственным ребенком. Алина рассказала им эту историю, правду, прячущуюся за этими легендами. Илья Морозов, Костяной кузнец, намеревался сделать третий усилитель из жар-птицы. Вместо этого им оказалась его дочь, девочка, которую он воскресил из мертвых и напоил своей силой. Эта сила через ее потомков перешла к следопыту – Алининому следопыту, Мальену Оретцеву, – который тоже погиб и был воскрешен в песках Каньона.

– Вы помните Юрия? – спросила Зоя. – Дарклинг хочет использовать обряд, чтобы вытеснить из тела то, что еще осталось от монашка, и поглотить демона короля. Он полагает, что это поможет ему вернуть силу.

Своего рода теневая игра в наперстки. Зою выводила из себя сама мысль об этом.

Женя сжала кулаки, сминая ткань своего кафтана.

– И мы ему это позволим?

Зоя замялась. Ей хотелось дотронуться до Жени, утешающе обнять ее. Вместо этого она сказала:

– Ты же знаешь, что я бы ни за что не позволила подобному случиться. Николай уверен, что сможет предотвратить это.

– Риск слишком велик. Неужели это на самом деле остановит разрастание Каньона?

Давид уже некоторое время сидел, уставившись в пространство и постукивая пальцами по губам. Рот его уже был испачкан в чернилах.

– Это было бы своего рода возвращение к изначальному порядку вещей, но…

– Но? – уточнила Женя.

– Трудно сказать. Я читал заметки об исследовании, проведенном Толей и Юрием. Там в основном религия, сказки о святых и очень мало фактов. Но есть и некая закономерность, что-то, чего я не могу до конца понять.

– Что за закономерность? – спросила Зоя.

– Малая наука зиждется на принципах сдерживания силы в узде и укрепления связи гришей с основой творения в сердце мира. Каньон стал их нарушением, разрывом в ткани вселенной. Этот разрыв так до конца и не закрылся, и я не уверен, что обисбайи для этого будет достаточно. Но старые истории о святых и происхождении силы гришей связаны между собой.

Зоя скрестила руки на груди.

– Так, значит, все, что мне может сказать величайший ум Второй армии, это: «Полагаю, стоит попробовать»?

Давид задумался.

– Да.

Зоя не знала, зачем она снова и снова старается найти подтверждение.

– Если сведения Дарклинга верны, нам потребуется сильный фабрикатор, чтобы помочь вырастить терновый лес, когда мы добудем семена.