Текст книги "Виолетта"

Глава 9

Джефф с усмешкой смотрел на Виолетту, все еще стоявшую с приоткрытым от изумления ртом. Ее взгляд перебегал с его лица на вырез халата.

– Когда уж вы научитесь предупреждать меня, выходя из ванной? – слабым голосом спросила Виолетта.

– Тому виной ваше красноречие. Оно заставило меня забыть обо всем.

– Уверена, дело вовсе не в этом. Я не сказала ничего особенного, – смутилась Виолетта.

Но Джефф был просто удивлен, нет, скорее, поражен услышанным. Конечно, он не ожидал, что Виолетта относится к нему так же, как Клара Рабин, эта эгоистичная дрянь, заставлявшая ради собственных амбиций мужа зарабатывать все больше и больше денег. Упаси Бог! К тому же Джеффу было абсолютно наплевать на то, что думает о нем Клара, и она прекрасно знала об этом. После одной стычки несколькими годами раньше Клара теперь старательно избегала его.

Но Джеффа немало удивило, что Виолетта защищала его. Ему казалось, что она питает к южанам глубокую неприязнь.

– Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь сказал так много. В основном, люди предпочитают или не обращать внимания на мою руку, или делают вид, будто в этом нет ничего особенного. Даже моя семья предпочитает забыть это.

– Очень трудно помнить и забыть одновременное Джефф терпеть не мог загадок.

– Что, черт возьми, это значит? – нетерпеливо спросил он.

Виолетта улыбнулась. «Удивительно, как меняется в зависимости от настроения цвет ее глаз, – подумал Джефф. – И даже не сам цвет, а его оттенки: от темно-синего, почти черного, до светлого, близкого к цвету глубокого горного озера, пронизываемого до самого дна солнечными лучами. Да, мужчине совсем не трудно забыть, что Виолетта – янки, и помнить лишь о том, что она красивая женщина».

– Не могу сказать, что я так же хорошо, как вы, разбираюсь в южных красавицах, но думаю, вам следует приобрести хорошие манеры, прежде чем вы убедите свой образец красоты выйти за вас замуж, – заметила Виолетта. – Вы резкий и грубый, и постоянно богохульствуете, когда вас что-то раздражает.

– Не похоже, чтобы вас это слишком задевало.

– А разве что-нибудь изменится, если я стану возражать?

– Нет, – согласился Джефф.

– Значит, хорошо, что я этого не делаю. Джефф совсем не хотел спорить с Виолеттой. Она уже и так показала себя достойным противником.

– Вы мне все еще не объяснили свое замечание, – напомнил Джефф.

– Вам наверняка не понравится то, что я скажу.

– Понравится.

Виолетта с сомнением посмотрела на него и глубоко вздохнула.

– Ваша ампутированная рука ставит семью в очень сложное положение. Я знаю, поскольку сама испытала подобное. Конечно, невозможно забыть о такой ране, как ваша. Это будет несправедливо и у, бесчеловечно. Забыть по-настоящему, значит забыть , о вашей жертве и отказать в уважении за все сделанное вами. Это также означает не обращать внимания на усилия, которые приходится прикладывать вам, чтобы сделать то, что другим достается гораздо легче. Нельзя не принимать во внимание то усердие, которое привело вас к успеху, те обиды, которые вы терпели от людей, подобных матери Бетти Сью, Рабин. Другими словами, нельзя игнорировать черты характера, которые вы воспитали в себе для преодоления этого.

– Не нужно превращать меня в святого. Виолетта опять рассмеялась. Джефф почувствовал растерянность. Этот смех выбивал почву у него из-под ног. Он не мог думать ни о чем другом, как о ее соблазнительных губах.

– Со святым я вас никогда не спутаю, – наконец сказала Виолетта. – Они слишком слабы, чтобы выжить в этом мире. Здесь выживают только такие, как вы, медведи с отвратительным характером.

Джефф чувствовал, что ему хочется улыбнуться ей в ответ, и не мог понять, почему. Ведь Виолетта не соглашалась с ним, называла медведем с отвратительным характером, а ему все равно хотелось улыбаться. Эта женщина настоящая ведьма. Таких, как она, несколько столетий назад сжигали на кострах. Возможно, вовсе не следовало прекращать эту практику?

– Пожалуйста, закончите свое объяснение, – потребовал Джефф. – Почему люди должны забыть о войне?

– Уверена, эта часть вам не понравится.

– Мне уже не понравилось все, что вы сказали.

– Поймите, вы не можете жить рядом с людьми, заставляя их всю жизнь чувствовать себя виноватыми. Ваша рука была платой за вашу жизнь. Такое могло произойти с кем-то еще. К тому же все могло обернуться и хуже. Вы должны позволить людям забыть о войне, и тогда они начнут обращаться с вами как с обыкновенным человеком.

– Но я все равно не такой, как все, – возразил Джефф, помахав пустым рукавом. – И я не могу этого забыть.

– Вы должны это сделать, а иначе превратитесь еще и в нравственного инвалида, как это произошло с моим братом. Он видел в себе только руины, но упорно не желал замечать то прекрасное, что в нем осталось. Джонас не понимал, что, потеряв часть тела, он не стал другим человеком. Но вы сильный человек. Вы направили свою энергию на работу и сделали из своей жизни что-то стоящее.

Джеффу уже не хотелось улыбаться. Он рассердился на то, что Виолетта так легко расправилась с его недостатком. Разве дано ей понять, каково чувствовать себя неполноценным человеком?! Она не знает, что значит постоянно бороться с такими людьми, как Клара Рабин. Да, ему не нравится свет, но Джефф никому не позволит выкинуть себя оттуда. С рукой или без руки, он такой же человек, как и все остальные.

В то же время Джефф ощущал некоторую неловкость. Виолетта явно воздала ему почестей больше, чем он того заслужил. И все-таки Джефф твердо решил: он никому не позволит забыть, что с ним случилось, ни его семье, ни партнерам по бизнесу, ни посетителям банка. Джефф никому не позволит забыть, что ненавидит янки.

Правда, он не чувствовал ненависти к Виолетте, хотя, признаться, эта женщина несколько раздражала его.

Джефф невольно улыбнулся, сначала ощутив, как напряглись мышцы лица, потом поднялись уголки губ и изменилось настроение. Он не понимал, почему улыбается. Это произошло само собой.

– Вы видите мир в розовом цвете, мисс Гудвин. Виолетта улыбнулась ему в ответ. Лучше бы она этого не делала! Розовый цвет ее губ подстрекал Джеффа изменить собственное представление о мире, а у него накопилось больше, чем следовало, доказательств, что мир темно-серый.

– Не кажется ли вам, что нам пора перестать обращаться друг к другу «мисс» и «мистер»? Понимаю, вы уедете через несколько дней, но предпочитаю, чтобы вы называли меня Виолеттой.

– Меня зовут Джефф. Томас Джефферсон Рандольф. Сами можете догадаться, кто мой тезка.

– Томас Джефферсон! Прекрасно быть названным в честь одного из великих людей в истории нашей страны.

– Это наш дальний родственник, – сказал Джефф и тут же пожалел об этом.

Он и его братья взяли себе за правило никогда не упоминать о том, что отец назвал их в честь президентов. Они также никому не рассказывали о родственных связях с ними. Одни люди не верили в это, другим Рандольфы именно поэтому и нравились.

Виолетта недоверчиво посмотрела на Джеффа.

– Правда?

– Не знаю, зачем я сказал это… Никогда не делал этого раньше. Но раз так, добавлю: генерал Роберт Ли – тоже наш родственник.

Джефф заметил, как из глаз Виолетты сразу ушло тепло, сменившись таким холодным суровым блеском, какой ему только когда-либо приходилось видеть.

– Обычно мы с братьями стараемся не рассказывать о нашей семье. Это приносит больше вреда, чем пользы.

Виолетта силилась улыбнуться, но у нее это получалось с трудом.

– Не волнуйтесь, я вовсе не собираюсь возлагать на вас ответственность за поступки ваших родственников. А теперь, пока девочки еще не встали, вам лучше подняться наверх.

Джефф недоумевал, почему упоминание о его родственных связях с Робертом Ли вызвало такую реакцию. Нет, здесь что-то было не так, что-то тщательно скрываемое, о чем она не хотела ему говорить. Судя по всему, Виолетта очень рассердилась.

Виолетта пошла прочь, но потом снова вернулась.

– Приходите в часовню.

– Нет.

– Если это из-за руки, то самое время помириться с создателем.

– А если нет?

– Вам следует прийти в церковь. У вас накопилось слишком много злости. Вы никогда не будете счастливы, пока не избавитесь от нее.

– И вы думаете, что мое посещение церкви поможет мне в этом?

– Возможно. Во всяком случае, мне это помогло.

Сказав это, Виолетта повернулась и начала стучать в каждую дверь.

– Девочки, время вставать! Мы должны быть в часовне ровно через час!

Джефф хотел узнать, что она имела в виду, но Виолетта уже занялась своими делами, и он стал подниматься по лестнице, решив расспросить ее попозже, вечером. Она пыталась убедить его, будто у нее все в порядке, но на самом деле ее тоже что-то беспокоило. Джеффу не хотелось бы видеть в глазах Виолетты ту же мрачную злобу, с которой он сам так долго жил. Уж ему-то было хорошо известно, во что она превращает людей.

Эсси просунула голову в дверь и сообщила:

– Мисс Гудвин просила узнать, пойдете ли вы с нами в часовню.

Нахмурившись, Джефф неохотно оторвался от записей и показал на несколько стопок бумаг перед собой.

– У меня очень много работы.

– Мой папа приехал. Он прислал записку. – Эсси показала Джеффу листок. – Он уже здесь.

– Тогда я тебе не нужен, – сказал Джефф, собираясь вернуться к работе.

– Папа будет далеко. Мы же отправимся на балкон, а это высоко. Я боюсь балконов.

– Ты можешь держать за руку мисс Гудвин, – заметил Джефф, однако Эсси не двинулась с места. – Тебе нужно одеваться, а то опоздаешь.

– Я уже одета, – возразила Эсси и покружилась, демонстрируя платье.

Да, нужно более внимательно следить за своей речью, подумал Джефф. Если он сделает столь неосторожное замечание принаряженной женщине, она может разозлиться и порвать на клочки все его бумаги.

– Ты выглядишь просто замечательно, – проговорил Джефф, заглаживая оплошность. – Папа наверняка будет тобой гордиться.

– Он и завтра приедет.

– Ты мне уже говорила об этом. Ну, а теперь ступай, а то опоздаешь.

– Ты уверен, что не хочешь идти? – тут же прозвучал другой детский голос.

Теперь это была Аурелия. Рядом с сестрой стояла и Джульетта.

– А вы двое что здесь делаете?

– Мы пришли узнать, собираешься ли ты в часовню.

– Я уже передал мисс Гудвин, что нет.

Обе девочки выглядели очень довольными.

– Хорошо!

Джефф вдруг почувствовал себя неуютно.

– Почему это хорошо? – подозрительно спросил он.

– Мы тоже не хотим идти в часовню. Мисс Гуд-вин разрешила нам остаться с тобой.

Шантаж! Виолетта рассчитала все верно: с этими двумя бесенятами у него не будет ни минуты покоя.

– Бетти Сью тоже не хочет идти.

Прекрасно! Если эти трое будут предоставлены себе целый час, может начаться настоящая война, в которую со временем окажутся вовлечены все женщины Денвера. Джефф отложил ручку.

– Скажите мисс Гудвин, что через несколько минут я оденусь и буду готов отправиться в часовню. Можете также передать ей следующее: когда я последний раз был в церкви, шантаж не одобрялся христианской религией, если не сказать, запрещался.

– Мисс Гудвин не упоминала о шантаже, – сказала Джульетта.

– Не сомневаюсь.

– А что такое шантаж? – спросила Эсси.

– Шантажировать – значит заставлять людей делать то, чего они не хотят, – объяснил Джефф.

– С детьми это происходит постоянно, – вздохнула Аурелия, полностью разочаровавшись в столь таинственном слове.

– Можно я побуду с вами, пока вы оденетесь? – попросила Эсси.

– Конечно нет, глупышка, – сказала Аурелия. – Девочки не должны смотреть, как одеваются мужчины.

– Потому что у тебя может появиться ребеночек, – с видом знатока добавила Джульетта.

– А как?

– Не знаю, но Коринна сказала, что такое произошло с одной ее маминой знакомой. Она говорит, что все так на нее разозлились, что этой леди пришлось даже уехать в другой город.

Джефф решил, что далеко не безопасно находиться в окружении девочек, вполне можно попасть в ловушку. А уж эта была одной из самых глубоких. Страшно подумать, какие бы выводы сделало денверское общество, услышав этот разговор.

– Все трое сию минуту ступайте вниз.

– Вы даже не прочитаете мое письмо? – спросила Эсси.

– Не сейчас. Если я не потороплюсь, могу опоздать к началу службы.

Кроме того, ему следовало решить, как вести себя с Виолеттой. Он не мог оставить без ответа этот явный шантаж.

Виолетта никак не могла отвлечься от мыслей о Джеффе и изо всех сил старалась не смотреть в его сторону каждую минуту. Если не взять себя в руки, все в часовне скоро начнут шептаться о ней. Виолетта бросила взгляд на стоящих внизу людей. Как раз в этот момент мисс Сеттл подняла глаза и побледнела, увидев на балконе Джеффа. Спотыкаясь, она добралась до своего места и с этой минуты постоянно молилась.

Гарольд Браун также присутствовал здесь. Он побледнел, заметив свою дочь, держащую за руку Джеффа Рандольфа. Интересно, сколько денег он одолжил у Джеффа и способен ли их отдать, подумала Виолетта. Но вот в одном она была точно уверена: с этих пор Гарольд Браун станет навещать Эсси регулярно.

Виолетта благодарила Бога, что больше никто из родителей не пришел на службу. Ей придется еще многое им объяснить, иначе все будет понято неправильно. К тому же Бетти Сью и так уже внесла достаточно смуты. Ее мать приезжала в пансионат два раза в неделю: во вторник и в пятницу. Виолетта не сомневалась, что Бетти наверняка написала ей обо всем, что произошло, добавив при этом пару фактов, существующих лишь в ее воображении.

Виолетта пыталась сосредоточиться на службе, но ее взгляд неизменно возвращался к Джеффу. Она вспомнила, с каким хмурым видом он спускался вниз, чтобы отправиться в церковь. Виолетта улыбнулась ему, и выражение его лица сразу смягчилось. Она знала, что он не сердится, но, конечно же, захочет отомстить, поэтому следовало быть начеку. Однако Виолетту больше беспокоило то, что Джефф нравился ей даже со своим неуживчивым характером.

Сейчас речь шла уже не только о простом физическом влечении, которое со временем нисколько не ослабло. Не хотела же Виолетта влюбляться в южанина, а это все-таки произошло. В голове у нее царила полная сумятица.

С одной стороны, она восхищалась Джеффом, а с другой, он был очень вспыльчив, упрям, твердо верил в то, что любая женщина, рожденная за пределами Мейсон-Диксон Лайн, является творением дьявола. Нельзя сказать, что Виолетта мечтала быть такой женщиной, на которой хотел бы жениться Джефф. Признаться, она даже не могла вообразить себе более ничтожное создание, чем южная красавица в представлении Джеффа. Да любая, уважающая себя женщина, пришла бы в негодование при одной мысли об этом.

Но все это казалось не так важно, как то, что Виолетта с некоторых пор перестала контролировать свои чувства.

Она с интересом изучала классический профиль Джеффа. Но ведь женщины влюбляются вовсе не в классический профиль. У нее из головы не выходил образ Джеффа в слишком узких спортивных штанах, поднимающего штангу.

Многие мужчины утверждают, будто ценят в женщине прежде всего ее душу, а не тело, но Виолетта не верила в это. Даже Джефф говорил, что хочет красивую жену. Судя по всему, другие внутренние качества, кроме абсолютного послушания, он считал вовсе не обязательными.

Нужно слушать проповедь священника, написанную точно специально для нее, увещевала себя Виолетта. Но как ни старалась, она не могла простить ни людей, погубивших ее семью, ни тех, кто хотел украсть у нее рудник.

Интересно, какие чувства сейчас испытывает Джефф? Уж он-то лучше, чем она, помнит свои обиды. Наверно, не следовало его принуждать приходить в церковь.

Наконец орган заиграл последний псалом, и Виолетта постаралась собраться с мыслями, сосредоточившись на тексте. Впрочем, с таким же успехом она могла сегодня остаться в своей комнате, поскольку почти не слышала проповеди.

Шум внизу отвлек Джеффа от работы. Он до сих пор был раздражен тем, что потратил столько драгоценного времени на службу в часовне, позволив Виолетте заманить себя туда. К тому же священник не сводил с него глаз. Маленький лицемерный негодяй! Джефф едва не взорвался, но благоразумно решил не думать о нем.

Очередной взрыв визга, топот м детские крики окончательно уничтожили тишину. Последние цифры разом вылетели у Джеффа из головы. Красочно выразившись по этому поводу, он поднялся из-за стола и подошел к окну.

Несмотря на пасмурную погоду, ветра не было. День для прогулки выдался поистине прекрасный. Джефф надеялся, что его служащие воспользуются этим в полной мере, потому что следующую неделю он собирался попросить их работать без отдыха.

Джефф в задумчивости отошел от окна. Прошлой ночью он спал всего четыре часа, но совсем не чувствовал усталости, только раздражение и разочарование. Казалось, его оторвали от чего-то очень важного, что ему очень хотелось сделать. Вот только от чего, Джефф не знал.

Он вышел из комнаты и направился к окну в конце холла. Отсюда, с высоты третьего этажа, Джефф различил свой дом на Четырнадцатой улице. Были видны также несколько домов в новом фешенебельном районе. Особенно выделялась устрашающая громада особняка Филиппа и Клары Рабин. Джефф сумел разглядеть и участок, подготовленный Хорасом Табором для строительства нового дома.

А вот дома Мэдисона не было видно, он находился в конце Бродвея. Именно Ферн в свое время настояла на строительстве дома за городом, чтобы иметь достаточно места для верховой езды, хотя с тех пор, как они переехали в Чикаго, времени на это у нее совсем не оставалось: Ферн или ходила беременная, или ухаживала за-детьми. В результате Мэдисон обнаружил, что сидит на изрядном куске настоящего богатства. За последние годы Денвер заметно разросся, и дом брата волею случая оказался в самом престижном районе. Джеффа всегда удивляло, как все, чего касался Мэдисон, неизменно превращалось в золото.

Внимание Джеффа привлекла прогуливающаяся перед школой семья. Два маленьких мальчика с криком и смехом повисли на руках отца. Женщина спокойно шествовала рядом. Джефф удивился, обнаружив, что хорошо знает этого человека. Он вел с ним дела и не предполагал, что тот так интересуется своей семьей. В бизнесе это был довольно жесткий партнер. Сейчас же этот человек выглядел так, словно ни в чем не мог отказать своей жене и детям.

Эта сцена напомнила Джеффу, как он сам одинок. Интересно, страдала ли Виолетта от одиночества? Правда, ее постоянно окружало предостаточное количество детей. Но, наверняка, это не одно и то же, что иметь своих собственных. Виолетта утверждала, будто не хочет выходить замуж, а собирается помочь женщинам, подобным ей самой. Впрочем, вряд ли это заменит ей семью.

Джефф вдруг обратил внимание на воцарившуюся в доме странную тишину. Он прислушался, но не уловил ни звука. Настроения работать уже как не бывало. Почему в здании стало так тихо? И это после того, как там разыгрывались такие баталии!

Спустившись вниз, Джефф обнаружил второй этаж совершенно пустым. Все двери комнат были открыты, в холл падал свет. На первом этаже тоже оказалось безлюдно. Сначала Джефф решил, что карантин закончился немного раньше. Но нет, в таком случае первым должен был уйти он, а не девочки.

Джефф открыл дверь в комнату на правой стороне холла. Бет накрывала стол для ужина и очень удивилась, увидев его.

– Я ищу Виол… мисс Гудвин, – пробормотал Джефф, не придумав ничего другого, чтобы объяснить свое присутствие внизу в это время.

– Она напротив, повторяет с девочками уроки. Завтра заканчивается карантин, и они вернутся в классы.

Джефф пересек холл и открыл дверь. Вместо столов в этой комнате стояли парты, за каждой из которых сидела девочка с открытой книгой. Виолетту. Джефф увидел около доски с написанными на ней именами: их было более дюжины.

– Это мистер Рандольф! – воскликнула Эсси. – Вы можете помочь мне по арифметике?

– Мне тоже нужно помочь, – перебила ее Аурелия. – Ведь это мой дядя.

– Проходите, мистер Рандольф, – пригласила ? Виолетта. – Вы как раз вовремя, чтобы помочь нам с уроком по Гражданской войне.

Глава 10

Инстинкт самосохранения подсказал Джеффу единственно верное решение: он должен отойти, чтобы спасти свою жизнь. Шквальный огонь тяжелой артиллерии противника вынудил его ступить на минное поле, которое никому еще не удавалось пересечь живым и невредимый. Но Джефф обладал инстинктом старой военной лошади. Пока его ноздри чувствовали запах боя, он мог избежать опасности и перевести дыхание…

Память услужливо вернула Джеффа в ужасные дни войны. Даже тело его невольно напряглось, а на лбу выступили капли пота. Он опять ощущал запах крови, слышал свист снарядов, видел панику вокруг себя, вдыхал наполнявший воздух запах гари и чувствовал палящий жар орудий.

Словно наяву мелькали перед Джеффом лица убитых и искалеченных солдат, лица друзей, которые принесли в жертву свои молодые жизни. Цвет мужского населения Юга, по сути дела, превратился в кровавые куски мяса, жестокая несправедливость случившегося навсегда застряла в горле Джеффа непроходящей горечью.

– Я сделала свое задание, – произнесла Эсси.

– Мистер Рандольф, возможно, поможет тебе, когда закончит разговор с классом. Не так часто нам представляется случай услышать о войне от человека, который сам участвовал в сражениях. Кстати, он к тому же родственник генерала Роберта Ли. Может, вы объясните, почему генерал делал все возможное для продолжения войны?

Джефф ошеломленно взглянул на Виолетту, не понимая, куда она клонит.

– Наш папа тоже воевал, – встряла Джульетта. – Но он никогда не говорит о войне. У него в офисе даже есть сабля. Правда, папа ничего нам о ней не рассказывает.

– Это сабля его офицера, – объяснила Аурелия.

– Почему бы вам не начать с причин войны? – снова обратилась к Джеффу Виолетта.

Сегодня она так не походила на женщину, с которой он общался все эти дни. Виолетта почему-то держалась холодно и отчужденно, хотя, казалось, у нее не было причин быть столь сердитой и недружелюбной.

– Это вопрос прав штатов, – пожал плечами Джефф. – Южные штаты считали, что имели право решать свою собственную судьбу и больше не захотели оставаться частью Соединенных Штатов. Они почувствовали настоятельную потребность отделиться.

– Что значит «отделиться»? – спросила Эсси.

– Это значит: выйти из Союза и создать собственную страну, – пояснила Виолетта.

– Вы хотите сказать, что Техас, например, тогда будет одной страной, а Колорадо – другой? – поинтересовалась Джульетта.

– Это случилось бы на самом деле, если бы Юг выиграл войну, – кивнула Виолетта. Близнецы переглянулись.

– Я не хочу, чтобы дядя Монти жил в другой стране! – воскликнула Джульетта.

– Вы можете жить, где угодно, и оставаться свободными, – попытался разъяснить ситуацию Джефф. – Отделилась же Мексика.

– Папа не отпустит нас в Мексику, – вздохнула Джульетта. – Он считает, что далеко не безопасно разъезжать дочерям богатых американских ранчеро.

Джефф почувствовал, что ситуация ускользает из-под его контроля, и вопросительно посмотрел на Виолетту. Однако выражение ее лица по-прежнему оставалось неизменным.

– Это вообще-то не имеет ничего общего с причинами войны, – попытался исправить положение Джефф.

– Ну, а что вы скажете по поводу рабства? – спросила Виолетта.

Она казалась очень напряженной, явно, как и Джефф, изо всех сил стараясь не давать выход своему гневу.

– Разве война началась не из-за того, что землевладельцы хотели сохранить своих рабов и огромные плантации? Разве все разговоры о правах рабов велись не для того, чтобы скрыть истинную причину, из-за которой южане стремились развязать столь кровопролитную затяжную войну?!

Ну вот, наконец, та самая атака, которую Джефф ожидал с момента своего появления в классе. Сейчас Виолетта была его врагом.

– Возможно, это действительно касалось некоторых южан, но большинство из них не имели рабов. У моей семьи, например, их не было, как, впрочем, и плантаций. Мы жили в Техасе, на грязном ранчо. Нам было нечего есть, не хватало денег, чтобы купить оружие для защиты от грабителей и индейцев.

– Девочки, займитесь уроками, – перебила Виолетта. – Обсудим эту тему, когда вы сами познакомитесь с материалом. А мы с мистером Рандольфом продолжим нашу дискуссию в другом месте. Если понадоблюсь, я – в холле.

Она выглядела очень сердитой. Интересно, о чем собиралась поговорить с ним Виолетта с глазу на глаз, подумал Джефф.

– Вам прекрасно известно: Юг начал войну из-за рабов. Другой причины просто не существовало, – заявила Виолетта, как только за ними закрылась дверь.

– Я не стал бы рисковать своей жизнью только ради того, чтобы кто-то мог владеть рабами, – таким же сердитым тоном возразил Джефф.

– А ваша плантация в Вирджинии?

– Мы нанимали рабочих. Все, кто работал у нас, получали плату за свой труд.

– Зачем же вы тогда воевали? – Виолетта казалась несколько смущенной. – Уверена, вы не думаете, что Юг сделался бы богаче, став отдельной страной.

Джефф как раз именно так и думал, но считал, что достичь этой цели можно было другими способами, не начиная войну. В свое время он сказал об этом своему отцу, и его ответ до сих пор звучал в ушах Джеффа: «Ты так считаешь, потому что трус. Ты просто боишься, зная, что не сможешь стать достойным воином. Ты всегда был трусом».

Джефф упорно пытался забыть этот день, старался вычеркнуть из памяти, но и через пятнадцать лет помнил все так, словно это произошло вчера. Он не мог забыть той злости и ненависти, которую испытывал тогда к отцу. Этот негодяй ничуть не заботился о своем сыне, думая только о том, чтобы не пострадало имя семьи. Джефф никогда не мог понять, почему быть мотом, пьяницей, лжецом, бесчестным человеком, который до того довел своих соседей, что они оплатили его долги и выпроводили из Вирджинии, почему все это менее позорно, чем нежелание воевать?!

– Боишься, как бы тебя не убил какой-нибудь янки, – заявил тогда отец и пригрозил: – Учти, если ту не пойдешь воевать, я сам пристрелю тебя.

Джефф несомневался, что он так бы и сделал: отец ведь убил своего лучшего друга.

– Но я действительно считал, что Югу следовало стать независимой страной.

– Вы и сейчас в этом убеждены?

Джефф затруднялся ответить на этот вопрос. С одной стороны, Югу, наверное, было бы лучше умереть, чем оказаться посмешищем в глазах северян, убивших в нем все самое лучшее, самое стоящее. Но как банкир Джефф мог с уверенностью заявить: попытайся Юг выжить в одиночку, его бы ждал полный экономический крах.

– Сердцем я бы хотел, чтобы мы обрели свободу и независимость, а разумом понимаю, насколько это невозможно. Север более развит, но он не станет делиться с нами своим богатством и силой. Северяне нас ненавидят.

– У вас предвзятое мнение, – заметила Виолетта.

– Ну, разумеется, все янки считают так: если что-то не совпадает с их убеждениями, то это предвзятое мнение. Я не нуждаюсь в указаниях, во что и кому мне верить. Но лично я не стал бы развязывать войну только из желания выяснить разницу между нашими убеждениями.

Виолетта приблизилась к Джеффу на несколько шагов и задумчиво проговорила:

– Вы не похожи на человека, верящего в войну.

– А я и не верю. Это довольно глупый способ решения споров. К тому же результат не имеет ничего общего с тем, кто прав или не прав. В ходе войны лишь выясняется, кто сильнее. Проблемы же остаются, – не удержавшись, Джефф посмотрел на свой пустой рукав. – Ко всему прочему, это еще и бессмысленная потеря людей. Война разрушает так много жизней.

Джефф добровольцем вступил в армию только потому, что отец стыдил его, угрожал расправой обвинял в трусости. Он только не мог понять, почему оказался таким неудачником? Джордж, например, четыре года провоевал без единой царапины и даже дослужился до капитана, хотя и не учился в военной школе. Джеффа же ранили, взяли в плен, его батальон разбили под Геттисбергом…

– Вы же знаете, настоящей причиной войны было все-таки желание сохранить рабство, – сказала Виолетта, прервав его размышления. – Возможно, вы, как и большинство других южан, действительно не имели рабов, но у тех, кто принимал решения, они, наверняка, были.

Виолетта вплотную приблизилась к Джеффу и сердито посмотрела ему в глаза.

– Существовало множество других причин, по которым мы хотели отделиться, – ответил Джефф, раздраженный ее упрямством. – Одна из них состояла в том, что ваши торговцы буквально душили нас.

– Вы оказались бы задушены в любом случае! – всплеснула руками Виолетта, с трудом сдерживая рвущийся наружу гнев. – Ваша жизнь полностью зависела от эксплуатации рабов, необработанных земель и неограниченного рынка хлопка, который вы перенасытили, желая получать все больше и больше денег.

– У нас не существовало монополии на эксплуатацию, – возразил Джефф. – Между прочим, многие янки сделали себе состояние именно на торговле рабами. Когда же ее отменили, вы эксплуатировали бедняков, заставляя их работать в невыносимых условиях. Вы истощили землю, отбирая у нее полезные ископаемые. Если вам так хочется, взгляните, к примеру, что сделали с горами в окрестностях Лидвилла!

– Вы все время ходите вокруг да около, – заметила Виолетта. – Южане были не правы и знали об этом. Они боролись за независимое положение, хотели отделиться от так называемых Штатов, а на деле только развязали войну, которая унесла сотни тысяч прекрасных людей. И ответственность за это я возлагаю в большей степени на Роберта Ли.

Джефф хотел было повернуться и уйти, но потом передумал.

– Как только у вас язык поворачивается назвать самого уважаемого после Линкольна человека виновником этой кровавой войны? – укоризненно сказал он. – Именно потому, что Роберт Ли был очень хорошим солдатом. Недаром же все так восхищались им Но ему следовало воевать за Союз, он ведь служил в Союзной армии.

– Нет, Роберт Ли служил в армии Соединенных Штатов и вышел в отставку еще до того, как она стала Союзной, – возразил Джефф.

– Ну да, конечно, он вышел в отставку, чтобы сражаться за дело, в которое не верил.

Они стояли лицом к лицу и кричали друг на друга.

– Роберт Ли верил в Вирджинию и ее право на отделение, – кипятился Джефф.

– Если бы он командовал Союзной армией, война могла бы закончиться после первой же битвы. В таком случае вы сохранили бы руку, а мой брат остался бы жив.

Ну что еще можно ожидать от женщины, убежденной, будто она что-то знает об истории и о войнах?! Да Виолетта просто-напросто не в силах перешагнуть через свои чувства!

– Даже Роберт Ли не сумел бы остановить войну после первой же битвы, – сказал Джефф. – Слишком велик оказался накал страстей. Войну можно было закончить только таким варварским способом: кровавыми битвами, в которых одна сторона будет раз за разом наносить удары другой, пока та не ослабеет настолько, что уже не сможет подняться. Союзная армия оказалась вдвое сильнее и, обладая неограниченными возможностями, блокировала Юг. На это. ушло четыре года. Поверьте, Ли не смог бы ничего изменить.