Текст книги "Наука мудрости"

Томас Гилович, Ли Росс
Наука мудрости. Как обратить себе на пользу важнейшие открытия социальной психологии

Посвящается Ричарду Нисбетту

THOMAS GILOVICH and LEE ROSS

The Wisest One in the Room

How You Can Benefit from Social Psychology’s Most Powerful Insights

An Imprint of Simon & Schuster

© 2015 by Thomas Gilovich and Lee Ross

© ООО «Индивидуум Принт», 2019

Предисловие научного редактора русского издания

«Переводим мы любовь с итальянского», – написал в советские пуританские времена бард Юрий Кукин. С любовью положение явно изменилось, а вот за знаниями по социальной психологии по-прежнему обращаемся за рубеж и переводим с «американского»: там много книг, не уступающих по качеству шедеврам итальянского кино.

Одна из них у вас в руках. Два крупнейших социальных психолога взялись рассказать о главных открытиях социальной психологии, об основных идеях, которые формируют современный взгляд на внутреннюю жизнь и поведение людей. Уже этого было бы достаточно для интереснейшего текста, но авторы еще решили показать, как изложенные ими идеи применяются в решении практических задач. Этот прагматический поворот многократно повышает ценность книги, а читателя побуждает с еще бо́льшим вниманием отнестись к описанным в ней научным достижениям.

«Наука мудрости» – книга, адресованная всем, кому хочется лучше понимать людей (включая себя) и сделать более успешным взаимодействие с ними в семье, на работе, в общественной жизни. Эта книга рассчитана на образованного читателя и стимулирует к размышлениям, но специального психологического образования не требует. Во всяком случае, переводчик Максим Колопотин и редакторы старались сделать все возможное, чтобы книга была как можно более понятна. Изложение новейших достижений социальной психологии, полученное «из первых рук», наверняка также будет интересно специалистам и тем, кто осваивает эту науку в университетах. Книга пригодится и практическим работникам в сфере образования, социальной работы, разрешения конфликтов, защиты окружающей среды – они смогут почерпнуть полезные знания и готовые рекомендации в четырех прикладных главах книги.

В первой части книги Томас Гилович и Ли Росс представляют читателю пять фундаментальных идей социальной психологии, которые они рекомендуют взять на вооружение и учитывать в практической деятельности:

1. Люди считают свою картину мира правильной, не осознают своих заблуждений и переоценивают согласие окружающих с их взглядами («принцип наивного реализма»).

2. Влияние ситуации многократно превосходит влияние различий между людьми в чертах характера («власть ситуации»). Ситуации задают человеку ограничения и наиболее доступные способы действия.

3. Люди по-разному интерпретирует одну и ту же объективную ситуацию в зависимости от того, какими словами она описана и «преподнесена» («субъективная интерпретация реальности»).

4. Действия и поступки людей обладают большой властью над их чувствами, ценностями и взглядами и если не согласуются с ними, то могут их значительно изменить («первичность действия»).

5. Люди не располагают доступом к полной и точной информации о событиях, они видят их как бы через замочные скважины, фильтры и линзы – и не осознают этого («ограничения информационной доступности»).

В первой части книги – это видно из краткого перечня содержащихся в ней идей – речь идет о человеческих несовершенствах: систематических ошибках в восприятии и понимании реальности, податливости информационным манипуляциям, в том числе со стороны средств массовой информации, слепой вере в собственную правоту, готовности подчиняться преступным приказам, оправдывать свои плохие поступки… Да, люди не идеальны, и мудрость состоит в том, чтобы принять эту неутешительную мысль и наилучшим способом наладить жизнь вот таких реальных людей со всеми их интеллектуальными и моральными несовершенствами.

Вопрос в том, как обеспечить «наибольшее счастье наибольшего числа людей». Об этом – вторая часть книги. В ней говорится о том, как изменить мир и жизнь каждого из нас с учетом открытий социальной психологии относительно человеческой природы. В шестой главе речь идет о том, как улучшить эмоциональное состояние людей и сделать их более счастливыми. В седьмой – как разрешить или смягчить конфликты между враждующими социальными группами, в восьмой – о повышении успеваемости школьников и студентов, а также о том, как сократить число тех, кто выпадает из учебного процесса («отсеивается»), сходит с перспективных жизненных траекторий и теряет шансы на социальную мобильность. И, наконец, в последней главе авторы заинтересованно обсуждают, что можно предпринять для мобилизации человечества на борьбу с глобальной проблемой изменения климата.

Каждого читателя прикладных разделов книги привлечет что-то свое. Лично меня больше всего восхищает рассказ о том, как очень простые психологические воздействия повышают веру человека в собственные силы и ведут его к успеху. Например, если в ходе эксперимента убедить ребенка, что способности к выполнению задания не зафиксированы раз и навсегда и их можно развивать, это мобилизует его энергию и ведет к росту достижений. Если же, наоборот, внушить ребенку, что успех в задании зависит от неизменных способностей, которые «даны» или «не даны» человеку, это его деморализует (эксперименты К. Дуэк и ее коллег). Радует, что найден такой точный и эффективный способ повысить веру ребенка в свои силы, но я вижу в этих результатах и более широкий смысл. Не только дети, но и многие взрослые в России убеждены, что живут в мире устойчивых и не поддающихся нашему влиянию сущностей. Самые частые фразы в устах россиянина – «ничего-нельзя-изменить» и «это-от-меня-не-зависит»…

На память приходят распространенные утверждения об «устойчивых российских традициях», «скрепах», «культурном генотипе», «культурном коде», «архетипе». Весь этот букет представлений о якобы не поддающихся изменениям сущностях, как и в экспериментах с детьми, деморализует людей, отбивает желание что-то менять в стране, дает индульгенцию на ничегонеделание. Пафос книги в том, что многое из того, что кажется неразрешимым, решению поддается, и не так уж трудно мобилизовать людей для достижения этих целей. Главное – убедить их, что мир препятствий, равно как и мир способностей к их преодолению, отнюдь не стабилен и неизменен, способности можно развивать, а препятствия можно разрушить. Когда вы слышите разговоры о неизменности препятствий или способностей к их преодолению, это сигнал насторожиться и попытаться проверить альтернативную гипотезу о податливости изменениям.

Описанные в книге прикладные исследования и практические рекомендации базируются на фундаментальных теоретических идеях, конкретные прикладные проблемы решаются не ad hoc (то есть не применительно к каждому отдельному случаю), как это чаще всего делается, а исходя из общих принципов и закономерностей. Получается, что и в социальной психологии, как и в других – более продвинутых – науках, «нет ничего практичнее хорошей теории».

Представляя читателю книгу, я понимаю, конечно, что основные ее герои – американцы. В США живет и работает большинство социальных психологов. Америка, безусловно, лидирует в этой области науки, и именно испытуемые-американцы являются участниками большинства проведенных в мире социально-психологических экспериментов[1]1
  Достижения европейской социальной психологии – очень интересные и значительные, но заслуживают отдельного рассказа.


[Закрыть]. Но это не значит, что речь идет о какой-то особой, американской психологии: основные социально-психологические механизмы и закономерности у россиян и американцев имеют много общего, мы гораздо более похожи, чем это может показаться на первый взгляд.

Некоторые эмпирические подтверждения подобной общности были получены еще в советское время. В последние годы становятся популярными специальные международные проекты, цель которых – проверить на выборках из разных стран устойчивость результатов классических социально-психологических экспериментов. Российские ученые тоже активно включились в данную работу, и скоро на страницах психологических журналов можно будет познакомиться с итогами межстрановых сопоставлений. Но уже и сейчас есть свидетельства того, что на российской выборке воспроизводятся знаменитые социально-психологические эффекты. Студенты департамента психологии НИУ ВШЭ провели небольшие эксперименты, стараясь в точности повторить процедуры американских исследователей, и в итоге обнаружили, что россияне так же, как и американские испытуемые, демонстрируют конформность, когнитивный диссонанс, фундаментальную ошибку атрибуции и некоторые другие феномены, описанные в данной книге (придумала этот проект и руководила им моя коллега, преподаватель НИУ ВШЭ Елена Агадуллина).

На мой взгляд, присутствующий в книге американский колорит придает ей дополнительный интерес. Мы узнаем много нового о Соединенных Штатах Америки, о настроениях и поведении американцев, о тех социальных и социально-психологических проблемах, которые там существуют, и, главное, о том, как отвечают на эти вызовы ответственные и образованные граждане этой страны. Американские интеллигенты, замечательными представителями которых являются Гилович и Росс, не только фиксируют и научно документируют проблемы (что тоже, конечно, немало), но и делают все, чтобы мобилизовать имеющиеся интеллектуальные ресурсы для их решения.

Для меня большая честь представить авторов этой книги.

Томас Гилович – профессор психологии Корнеллского университета, действительный член Американской академии наук и искусств. Он родился в 1954 году в Калифорнии, закончил бакалавриат в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре и поехал в Стэнфорд учиться на юриста. Прослушав там лекции Амоса Тверски и Даниэля Канемана (будущего лауреата Нобелевской премии 2002 года), он решил поменять специальность и в 1981 году защитил диссертацию по психологии. Гилович – автор множества знаменитых статей и нескольких книг, особым успехом пользовались его книга «Как мы приходим к неверным знаниям»[2]2
  Gilovich, Thomas (1993). How We Know What Isn’t So: The Fallibility of Human Reason in Everyday Life. Free Press.


[Закрыть]. Популярная книга «Психологические ловушки денег. Почему умные люди не умеют управлять своими деньгами – и как это исправить» (в соавторстве с Гэри Бельски) переведена на русский язык[3]3
  Бельски Г., Гилович Т. Почему умные люди не умеют управлять своими деньгами – и как это исправить / Пер. с англ. NOFUN Паблишинг. – М.: Альпина Паблишер, 2010.


[Закрыть]. Т. Гилович является также членом Комитета скептического анализа (Committee for Skeptical Inquiry), задача которого – «критически анализировать претензии на спорные и необычные открытия» и противостоять распространению в обществе и медиа разного рода ложных теорий и верований.

В исследованиях систематических ошибок человеческого познания, в работах по психологии счастья и поведенческой экономике Томас Гилович обнаружил целый букет новых явлений, которые прочно ассоциируются с его именем. Это эффект горячей руки (вера в то, что за успешным результатом в какой-либо деятельности, чаще всего в спорте, последуют новые успехи), эффект прожектора (эгоцентрическое представление человека, что он более заметен окружающим, чем это есть на самом деле), более сильное сожаление о несовершённых, нежели предпринятых действиях, предпочтение приобретенных впечатлений приобретенным вещам и др. С подробным обсуждением многих из этих явлений мы встретимся на страницах книги.

Ли Росс – профессор психологии Стэнфордского университета (США), один из основателей Стэнфордского центра по изучению конфликтов и переговоров, действительный член Американской академии наук и искусств и Национальной академии наук. Он родился в 1942 году в Канаде, его предки по материнской линии – выходцы из Российской империи. Росс учился в университете Торонто, а затем поступил в аспирантуру Колумбийского университета в Нью-Йорке, где его наставником стал известный американский психолог, ученик Л. Фестингера (который в свою очередь был учеником Курта Левина) Стэнли Шехтер. В 1969 году Росс окончил аспирантуру и с тех пор преподает и ведет исследования в Стэнфордском университете в Калифорнии. Перу Росса принадлежат десятки высоко цитируемых статей и несколько книг. Его книга «Человек и ситуация» (в соавторстве с Ричардом Нисбеттом) переведена на русский язык[4]4
  Росс Л., Нисбетт Р. Человек и ситуация. Уроки социальной психологии / Пер. с англ. В. В. Румынского под ред. Е. Н. Емельянова и В. С. Магуна. М.: Аспект-Пресс, 1999.


[Закрыть].

Исследования социального познания выдвинули Росса в число лидеров происходившей в 1970–1980-х годах. когнитивной революции в социальной психологии. Статья «Интуитивный психолог и его несовершенства: искажения в процессе атрибуции»[5]5
  Ross, L. (1977). The intuitive psychologist and his shortcomings: Distortions in the attribution process. In L. Berkowitz (Ed.), Advances in experimental social psychology, (Vol. 10). New York: Academic Press; см. также: Ross, L. (2018) From the fundamental attribution error to the truly fundamental attribution error and beyond: My research journey // Perspectives in Psychology. (DOI: 10.1177/1745691618769855).


[Закрыть], в которой впервые было сформулировано понятие фундаментальной ошибки атрибуции, стала одной из самых цитируемых в социальной психологии. Среди наиболее знаменитых открытий Росса – феномены ложного консенсуса, враждебных медиа, реактивной девальвации, наивного реализма. Продолжая свои исследования психологических несовершенств человека, он обратился к сфере, где эти несовершенства выражены, пожалуй, наиболее ярко и имеют наиболее пагубные последствия, – к социальным конфликтам[6]6
  Росс Л., Уорд Э. Наивный реализм в повседневной жизни и его роль в изучении социальных конфликтов и непонимания // Вопросы психологии. 1999. № 5. С. 61–71; Росс Л., Уорд Э. Принципы наивного реализма и их роль в возникновении непонимания между людьми // Психологический журнал. 2000. Т. 21. № 6.


[Закрыть]. При этом он стремился не только описать и понять психологию социальных конфликтов, но и внести посильный вклад в их разрешение. Он участвовал в организации и проведении переговоров по разрешению или смягчению острых противостояний на Ближнем Востоке (между представителями Израиля и Фронта освобождения Палестины), на Кавказе (между участниками армяно-азербайджанского конфликта) и в Северной Ирландии (между противостоящими общинами католиков и протестантов). В 1981 году Росс посетил Санкт-Петербург и стал первым американским ученым, прочитавшим курс лекций по социальной психологии в Советском Союзе.

Хочу поблагодарить издательство Individuum, взявшееся за публикацию русского перевода, а также своих друзей Ирину Умнову, Ксению Киселеву и Евгения Когана, которые помогли этой книге проложить дорогу в Россию. По разным темам книги меня щедро консультировали коллеги, и я искренне признателен за ценные советы и комментарии Елене Агадуллиной, Леониду Ганкину, Владимиру Гимпельсону, Ольге Гулевич, Марине Егоровой, Маргарите Жамкочьян, Марии Курбак, Асе Магун, Наталье Пискуновой, Максиму Рудневу, Виктории Сакевич и Маргарите Фабрикант.

В заключение напомню, что российский мудрец Михаил Михайлович Жванецкий призывает нас «переживать неприятности по мере их поступления». Думаю, эта книга понадобится читателям надолго, и они будут всякий раз обращаться к ней по мере поступления и осознания наших проблем.

Владимир Магун,

кандидат психологических наук, заведующий лабораторией сравнительных исследований массового сознания Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», руководитель сектора исследований личности Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН.

Предисловие авторов к русскому изданию

Мы испытываем огромную радость от того, что социально-психологические идеи, изложенные в нашей книге, доступны теперь и российскому читателю. Исследования, которые мы описываем, были проведены в основном в США – стране с очень сильной индивидуалистической традицией и с особой историей, в которой есть как прекрасные страницы, так и не очень. Тем не менее мы убеждены, что основные идеи о детерминантах человеческого поведения и об источниках тенденциозности и ошибок в суждениях людей друг о друге и окружающем мире, изложенные в первых пяти главах книги, применимы к людям, живущим в разных странах. Независимо от того, где они живут, чтобы понять поведение людей, необходимо принимать в расчет силу ситуативного давления и ситуативных ограничений, а также субъективную интерпретацию этих факторов. Мудрый россиянин – так же, как и мудрый американец, – отличается от своих соотечественников умением в полной мере учитывать способность людей к самооправданию и подверженность их суждений и решений многочисленным искажающим влияниям.

Похожая универсальность имеет место и в отношении тенденции человека интерпретировать информацию в соответствии со своими предпочтениями, ожиданиями и эмоциями, а также его готовностью идти на неразумный риск в отчаянных попытках избежать или компенсировать потери. Конкретные ситуативные факторы, влияющие на жителей разных стран, как и конкретные исторические, культурные и политические «линзы», через которые воспринимаются события и поступки, конечно, неодинаковы. Понимание этих различий – залог более толерантного отношения к различиям во взглядах, обычаях и предпочтениях, с которыми мы сталкиваемся, путешествуя по миру. Эти путешествия – счастливая возможность воочию наблюдать культурные различия и общаться с людьми, чья жизнь отличается от нашей.

Ли хотел бы воспользоваться этим предисловием, чтобы поделиться личными воспоминаниями об одном таком путешествии. Он испытывает особую радость, что перевод нашей книги инициировал Владимир Магун, дорогой друг и коллега, с которым Ли встретился и провел в разговорах много замечательных часов весной 1981 года, когда читал курс лекций по приглашению Санкт-Петербургского (в то время еще Ленинградского) государственного университета. Ли также с благодарностью вспоминает общение с проницательной Марией Осориной, которая была его гидом и переводчиком, с работавшим в Бехтеревском институте Александром Эткиндом и с выдающимся психологом старшего поколения Львом Веккером. Пребывание в России и общение с петербургскими коллегами помогло Ли лучше понять и оценить вклад выдающихся российских ученых Ивана Павлова и Владимира Бехтерева в изучение условных рефлексов, а также вклад Александра Лурии, Алексея Леонтьева, Льва Выготского и других масштабных фигур российской психологии в изучение высших психических функций. Утренние пробежки Ли по набережным Невы, наслаждение видом архитектурных шедевров, посещение Эрмитажа и множества других культурно-исторических мест Петербурга позволили ему лучше представить любовь жителей к своему городу и оценить те огромные жертвы, которые были принесены для защиты города от нацистов в ходе 900-дневной блокады.

Эти впечатления были дополнены более обыденными: стояние в очередях в продуктовом магазине, угощения в домах новых друзей, поездки на метро, путешествие на ночном поезде в Москву и утренний чай из самовара – и все это вместе позволило Ли лучше понять многие нюансы культурных сходств и различий между Штатами и Россией. Эти впечатления оставались с ним все последующие десятилетия и влияли на его восприятие изменений в обеих странах и в отношениях между ними.

Нам представляется, что размышляющий об этих отношениях российский читатель может в нескольких главах нашей книги найти полезный материал на эту тему. Прежде всего в 7-й главе «Почему мы не можем „просто ладить друг с другом“», но также и в главах «Иллюзия объективности», «Сила обстоятельств», «Что как называется» (здесь обсуждается важная роль субъективной интерпретации), «Первичность поведения» (речь идет о том, как поступки людей и совершаемые ими выборы влияют на их убеждения).

В других главах книги тоже можно найти материал, который позволит оценить сходства и отличия в применимости в наших странах тех или иных понятий и выводов. В 6-й главе («Кто самый счастливый») речь идет об универсальной потребности людей в счастье и самореализации. Российские читатели могут признать, что совет больше ценить впечатления и человеческие отношения, нежели богатство и обладание вещами, не лишен мудрости, но у них может возникнуть и сомнение: не легче ли следовать подобным советам тем людям, кто уже смог насладиться материальным изобилием? Они могут также усомниться в универсальной справедливости вывода о том, что сожаление об отвергнутых альтернативах (что не сделано!) люди испытывают гораздо чаще, чем сожаление о реально осуществленных поступках.

Российских читателей может заинтересовать и обсуждение в 8-й главе способов решения проблем неуспеваемости учащихся из экономически и социально уязвимых групп. И наверняка они подумают о похожих проблемах в российском образовании. Мы думаем, что, как и американцы, россияне будут сильно удивлены, когда узнают, насколько небольшие, но психологически и социально точно нацеленные усилия требуются, чтобы эти учащиеся стали лучше успевать. Общая заинтересованность в решении проблем, обсуждаемых в 9-й главе, очевидна – в ней речь идет о том, как реагировать на угрозы, связанные с изменением климата на планете. На наш взгляд, эти угрозы столь значительны, что мудрые люди, сообщества и страны не могут с ними не считаться. Мы надеемся, что и русские, и американские читатели нашей книги задумаются о возможностях сотрудничества в борьбе с этими угрозами.

Научный редактор русского издания выразил надежду, что книга может быть интересна не только широкой образованной аудитории, но и российским психологам, включая студентов, магистрантов и аспирантов, которым может быть любопытно, какие темы и идеи американской социальной психологии, на наш взгляд, являются центральными и устойчивыми. Имея в виду эту профессиональную часть аудитории, он попросил нас затронуть проблемы, которые в последнее время оказались в центре внимания не только социальных психологов, но и специалистов по медицине и другим поведенческим наукам. Они касаются строгости общепринятых статистических процедур[1] и воспроизводимости (повторяемости) исследовательских результатов[2]. Принимая во внимание эти проблемы, мы в этой книге сосредоточились в основном на тех научных результатах, которые многократно подтверждены в различных исследованиях. Но мы также включили и открытия с переднего края психологической науки, которые пока не успели пройти масштабную проверку в повторных экспериментах и в профессиональных дискуссиях.

Прошло три года со времени выхода книги, и мы рады сообщить читателям, что все научные результаты, на которые мы обратили внимание в книге, выдержали испытание повторными исследованиями. Но есть одно примечательное исключение – это знаменитое исследование властных поз, которое мы обсуждали как пример телесных влияний на психологические состояния в главе «Первичность поведения». История этого случая поучительна. Авторы исследования написали в своей статье, что принятие человеком непосредственно перед значимым для него собеседованием позы, которая ассоциируется с властью и высоким статусом (руки с выставленными локтями заложены за голову, руки на бедрах, ноги, поднятые на стул), повышает его уверенность в себе, а также вызывает выброс тестостерона и снижение кортизола (гормона стресса). Попытки ряда исследователей повторить эти примечательные и широко обсуждаемые физиологические эффекты устойчиво заканчивались неудачей. Таким образом, теперь мы не вправе ссылаться на эти новейшие для того времени результаты в дискуссии о том, как тело влияет на психику.

Все же надо отметить, что невозможность экспериментально повторить эти будоражащие воображение результаты не ставит под сомнение нашу общую идею о влиянии телесных проявлений на психологические состояния. По-прежнему остается значительное число надежно подтвержденных свидетельств того, как телесные позы и движения влияют на психическое состояние человека в этот момент. Исследования показывают, что, когда человек кивает головой, он более склонен согласиться с каким-либо утверждением, нежели когда он головой качает. А люди, сделавшие инъекцию ботокса, которая затормаживает движение лицевых мышц, испытывают бо́льшие трудности при усвоении эмоциональной информации, содержащейся в тексте[3]. И вы не поверите, но люди, находящиеся в отапливаемом номере, больше верят в глобальное потепление, чем те, кто находится в номере более холодном[4].

Мы подробно остановились на этой недавней истории, чтобы сформулировать более общее соображение. Невозможность повторить тот или иной прорывной исследовательский результат – нормальный риск для тех, кто работает на переднем крае науки. В психологии подобные случаи побуждают нас более точно – и более осторожно – формулировать наши выводы, а также более осторожно предлагать практические рекомендации на основе скромных по охвату исследований. Но случаев, которые бы побудили нас к пересмотру фундаментальных идей и выводов, подобных тем, что описаны в этой книге, совсем немного. Если мы уподобим поле социальной психологии раскидистой яблоне, то ствол и крупные ветви этой яблони остаются здоровыми, дерево продолжает плодоносить, и все, что требуется, – это отреза́ть некоторые мелкие ветки и сучки.

Российские коллеги, знакомые с западными журналами по социальной психологии, могли заметить изменения в содержании статей, которые по времени примерно совпали с периодом нашей работы над этой книгой. Последние четыре десятилетия XX века были золотым веком экспериментальной социальной психологии. В этот период наиболее престижные журналы публиковали описания изобретательно спланированных лабораторных экспериментов. Индивиды, участвовавшие в экспериментах (обычно это были небольшие выборки университетских студентов, не знающие о цели эксперимента или имеющие о ней ложное представление), в течение короткого периода времени реагировали на новую для них ситуацию и на других участников (часто это были помощники экспериментатора), выполняющих действия, предписанные исследователями. Результаты экспериментов звучали актуально с точки зрения проблем, заботящих общество и отдельных людей, и мы в нашей книге всюду старались подчеркнуть эту актуальность. Но все же перенос лабораторных моделей на реальную жизнь и правомерность формулирования на их основе прикладных рекомендаций могли вызвать сомнения у практиков и управленцев, ответственно относящихся к принимаемым решениям.

Сегодня эти экспериментальные исследования составляют меньшую долю того, что публикуют наиболее влиятельные социально-психологические журналы. К тому же не они заставляют практических работников и журналистов уделять все больше внимания социально-психологическим разработкам. Внимание ученых и публики сосредоточено на «естественных экспериментах», а также на оценке результатов активного внедрения тех или иных новых практик, базирующихся на определенных теоретических идеях социальной психологии. В естественных экспериментах используется то обстоятельство, что в разных организациях, местностях или странах по-разному организованы похожие процессы – различается, например, режим доступа к огнестрельному оружию или законодательное регулирование донорства органов. Ученые изучают, как эти различия сказываются на поведении людей, и пытаются вычленить те психологические процессы, которые объясняют поведенческие различия. Что касается психологических эффектов активного внедрения новых практик, то стиль их изучения тоже меняется. Ученые переходят от скромных по объему исследований полезности той или иной новой практики к масштабным проектам, в рамках которых они могут не просто констатировать полезность нововведения, но также оценить его экономическую эффективность и найти способы максимизации получаемого эффекта.

В последних двух главах, в которых мы обсуждаем применение социальной психологии к решению проблем в сфере образования и защиты окружающей среды, читатели как раз и найдут отражение сегодняшнего тренда в социально-психологических исследованиях. Мы надеемся, что нам удастся заинтересовать российских психологов таким подходом и увлечь подобными исследовательскими проектами. Акцент на социально значимых приложениях социальной психологии и активном внедрении нововведений возвращает нас к традициям выдающегося социального психолога Курта Левина, оказавшего огромное влияние на развитие науки, но неизвестного, к сожалению, многим молодым ученым. (Заметим, что связи Левина с русскими психологами, в особенности с кругом Льва Выготского, были глубокими и продуктивными.) Левин был убежден, что «нет ничего практичней хорошей теории», и его наиболее влиятельные работы содержат примеры того, как от хорошей теории двигаться к приносящим пользу прикладным исследованиям. Научный и жизненный путь Левина напоминает нам также о том, что наиболее важные достижения в психологии опираются не только на научный, но и на моральный фундамент. И сегодня, когда мир сталкивается с таким количеством разногласий, когда в США и других странах набирают силу антидемократические тенденции и идеология столь часто торжествует над логикой и фактами, моральный императив становится все более важным. Поэтому мы хотим завершить наше предисловие словами великого русского физика и гуманиста Андрея Сахарова: «…человеческому обществу необходима интеллектуальная свобода – свобода получения и распространения информации, свобода непредвзятого и бесстрашного обсуждения, свобода от давления авторитета и предрассудков… Спасение нашей внешней среды обитания настоятельно требует преодоления разобщенности и давления временного, местного интереса»[5].

Томас Гилович, Ли Росс

Май, 2018