Текст книги "Наука мудрости"

Предисловие

В конце весны 1944 года войска союзников были заняты последними приготовлениями ко «Дню Д» – эпохальной высадке на пяти участках нормандского побережья под кодовыми названиями «Юта», «Омаха», «Голд», «Джуно» и «Меч». Вторжение должно было происходить в два этапа: выброска после полуночи двадцати четырех тысяч британских, американских и канадских парашютистов и массированный пехотный и бронетанковый десант с моря в 6:30 утра. Британский главнокомандующий генерал Бернард Монтгомери провел с офицерами, возглавлявшими высадку, последний инструктаж – это была глубоко содержательная и безупречная речь.

Верховный главнокомандующий союзными силами, генерал Дуайт Эйзенхауэр, которого все называли просто Айк, поручив эту задачу Монти, воздержался от напутствий накануне вторжения. Он не стал останавливаться на деталях операции или обременять присутствующих своим видением завтрашней высадки и предстоящей долгой борьбы, которая должна была увенчаться разгромом Третьего рейха. Он просто обошел комнату, обмениваясь рукопожатиями с теми, кто поведет солдат в атаку, ясно отдавая себе отчет, что многим не суждено остаться в живых. Он понимал, что мысли офицеров сосредоточены на задаче, которую каждому предстоит выполнить в ближайшие сутки, на судьбе товарищей по оружию и на будущем своих семей. Безмолвное рукопожатие сообщало каждому, что главнокомандующий понимает их мысли и их чувства, что он преклоняется перед грядущим испытанием и самопожертвованием воинов. В этой комнате он оказался самым мудрым[1].

* * *

За мудрыми изречениями не надо далеко ходить, примеры повсюду – в сборниках цитат, настольных календарях, ежедневниках, на автомобильных наклейках. Ценными советами, зачастую непрошенными, нас оделяют друзья, родственники, коллеги. Мы можем обращаться к мудрым людям за советом в вопросах финансовых («Не занимай и не давай взаймы» – Бен Франклин) и карьерных («Будь обходителен с теми, кто встречается по пути наверх; это их ты встретишь на пути вниз» – Уолтер Уинчелл). Тот, кто жаждет власти, может руководствоваться словами Никколо Макиавелли, политика эпохи Возрождения («Мудро льстить важным людям»), а тот, кто скромнее и всего лишь хочет «завоевать друзей и влиять на людей», найдет совет Дейла Карнеги, популярного автора XX века («Не скупись на похвалу»), или Майи Энджелоу, лауреата медали Свободы («Люди забудут, что ты сказал, люди забудут, что ты сделал, но люди никогда не забудут, что ты их заставил ощутить»).

Нам дают наставления, как добиться цели («Лучший способ получить желаемое – заслужить его» – Чарльз Мангер), суфийские поэты прошлого учат нас переживать тяжелые времена («И это пройдет»). В нашем распоряжении есть универсальные рецепты обретения смысла жизни и личного самосовершенствования («Смысл жизни в том, чтобы найти свой дар; назначение жизни в том, чтобы одарить им других») – пусть мы никогда и не узнаем их авторов.

Проницательность и умение разрешать человеческие конфликты всегда считались важными элементами мудрости. Это доказывает библейская притча о царе Соломоне, который рассудил двух матерей, а спустя почти три тысячелетия – история Нельсона Манделы, который добился бескровной победы над режимом апартеида.

Мудрость многолика. Есть мудрость Будды, есть бабушкина мудрость, есть мудрость «по Баффетту». Словарь Вебстера выделяет три типа мудрости: (1) знание – накопленное философское или научное знание; (2) проницательность, или способность распознавать в предмете внутренние свойства и отношения; (3) рассудительность, или здравый смысл.

Отдельное упоминание проницательности и здравого смысла подчеркивает истину: быть мудрым не то же самое, что быть умным. Более мудрым мы называем не того, у кого высокий коэффициент интеллекта или кто лучше владеет фактами и цифрами. Умный человек может не разбираться в человеческой природе и быть плохим судьей в житейских делах или в понимании цели и смысла жизни. Тут можно вспомнить, что книга под названием «Самые умные»[7]7
  McLean, Bethany, and Elkind, Peter. (2003). The Smartest Guys in the Room: The Amazing Rise and Scandalous Fall of Enron. New York: Penguin.


[Закрыть] повествует о руководителях обанкротившейся энергетической корпорации «Энрон», которые, по мнению многих, были сообразительными людьми и проводили весьма изощренные финансовые махинации. Однако в какой-то момент самонадеянность, алчность и близорукость подвели их (и вместе с ними остальных сотрудников и акционеров компании), продемонстрировав, что чего-чего, а мудрости они были лишены абсолютно. И дело было не только в отсутствии у них моральных принципов – им недоставало понимания, к каким целям и задачам действительно стоит стремиться и какими средствами эти цели достижимы наилучшим образом.

Принципиальная разница между мудростью и умом заключается в том, что мудрость предполагает определенное умение разбираться в людях и влиять на них. Чтобы быть умным – это не обязательно. Человек вполне может «хорошо соображать», ничего не понимая в людях, но абсурдно было бы называть кого-то мудрым, если окажется, что он не чувствует людей, не понимает их надежд, страхов, привязанностей, мотивов. Вы можете быть прозорливым инвестором или точно предсказывать погоду, при этом не особенно умея «читать» человеческие отношения, но нельзя быть мудрым человеком, если ваша мудрость не распространяется на людей. Может быть, напутственная речь Монтгомери была составлена с бо́льшим умом и исполнена с бо́льшим мастерством, чем любая из речей Айка. О мудрости последнего свидетельствует другое: понимание, что́ нужно в данный момент его подчиненным, и умение позаботиться о том, чтобы эти потребности не остались без внимания.

В любом исследовании мудрости должен быть отражен факт, что самые важные вещи в жизни человека связаны с другими людьми. Это касается всех: руководителя, стоящего у руля глобальной корпорации, кандидата на выборную государственную должность, художника, старающегося создать произведение, которое останется в веках, мать-одиночку, которая хочет помочь своему ребенку пережить бурные подростковые годы. Это важно и для компьютерщика, который обычно желает, чтобы никто не мешал ему заниматься разработкой программ, или для игрока в покер, которому не нужно ничего, кроме возбуждения от напряжения умственных способностей в момент, когда деньги на кону. Поэтому наше исследование качеств, которые делают кого-то мудрее других, сосредоточено на человеческой психологии – и в особенности на социальной психологии. Мудрость предполагает понимание самых распространенных и самых мощных мотивов человеческого поведения. Она также предполагает понимание того, когда и почему люди сбиваются с пути и в результате неверно рассуждают, неверно предсказывают и принимают неверные решения. Быть мудрым – значит быть мудрым психологом.

Мудрость также требует умения смотреть шире – умения, общего для всех трех компонентов словарного определения: знания, проницательности и рассудительности. Мудрый человек способен помещать отдельные события в широкий контекст, не ограничивать поле зрения рамками конкретной проблемы. Эйзенхауэр смог отвлечься от мыслей об успехе грандиозной операции и установить связь с подчиненными на уровне их эмоций: как пройдут первые часы высадки, удастся ли им выжить, что будет с родными.

И в этом отношении тоже стоит отметить разницу между мудростью и умом. Умный человек эффективно обрабатывает доступную информацию, мыслит логически и делает правильные выводы. Мудрый же человек делает нечто иное – он способен выходить за рамки того, что сейчас известно. Тот, кто мудр, чувствует, когда доступная информация недостаточна для решения проблемы. Мудрость подразумевает осознание того, что нынешнее положение дел может представиться иначе спустя время.

Мы поняли, что потребность в книге, подобной этой, назрела, глядя, какой потрясающий прогресс проделали две научные области, связанные с двумя принципиально важными компонентами мудрости, – область социальной психологии и область исследования суждений и принятия решений. Нам необычайно повезло работать в этих областях – восемьдесят лет на двоих – и внести какой-то вклад в их развитие. Именно социальная психология уделяет наибольшее внимание пониманию мыслей, чувств, предпочтений и поступков обычного человека. За последние сорок лет социальными психологами было получено множество важных результатов – тех истин о человеческом поведении, знание которых нужно любому человеку, если он стремится стать мудрее.

Исследование же суждений и принятия решений прояснило, почему люди спешат делать выводы, в то время как им следовало бы сделать шаг назад и посмотреть на ситуацию более широко. За последние сорок лет социальная психология пережила революцию, сделавшую ясным, что суждения и принятие решений имеют много общего с непосредственным восприятием. Подобно восприятию, они подвержены влиянию иллюзий. Любой, кто хотел бы достичь большей мудрости, должен знать, когда нужно остерегаться таких иллюзий и как их избегать.

Цель этой книги – помочь стать мудрее и, следовательно, более продуктивно взаимодействовать с подчиненными и коллегами, сделать легче труд родителей, стремящихся обеспечить детям возможность самореализации; научить сопротивляться искушениям, создаваемым ловкими рекламщиками и хитроумными маркетологами.

Но есть у нас и более высокая цель. Аристотель считал, что мудрость предполагает понимание причин: почему вещи таковы, каковы они есть. С его точки зрения, знающий человек знает что и как, а мудрый понимает почему. Конечно, мы верим, что, прочитав эту книгу, вы почерпнете немало практической мудрости. Но мы надеемся подвести и к более глубокому пониманию общих принципов, составляющих основание такого рода практического знания. Тем самым, мы надеемся, вы научитесь лучше понимать, почему люди поступают так, как поступают, и почему нам всем непросто выйти за рамки ограниченного видения событий. В итоге вы обретете способность лучше различать, каким афоризмам стоит уделить внимание, какими пренебречь и как более глубоко понимать смысл слов, сказанных мудрыми выдающимися людьми, которых мы высоко чтим.

* * *

«Наука мудрости» – не учебник. Для тех, кто желает во всей полноте постичь психологическую науку, существуют превосходные учебники. Если вы прочитали такой учебник или прослушали курс лекций по психологии, вы поймете, что многое мы здесь опускаем или упоминаем лишь вскользь. Наша цель была иной: сосредоточиться на некоторых истинах, что кажутся нам важными составляющими мудрости. Именно эти истины должны дать наиболее глубокое понимание того, почему происходящее вокруг вас происходит так, а не иначе. Они также должны оказаться полезным подспорьем в понимании людей и воздействии на них, в урегулировании конфликтов, которые неизбежны, если живешь и работаешь с другими людьми, в оптимизации решений, касающихся времени, финансов, здоровья, отношений.

Обещая прояснить важные истины о том, почему люди ведут себя именно так, а не иначе, мы провоцируем естественный вопрос. Разве эволюция человеческого рода на протяжении тысячелетий не научила нас продуктивно взаимодействовать между собой? И разве люди уже не знают все, что можно знать о мотивах и склонностях других людей, о том, что делать для направления нашего поведения в продуктивное русло? Разве мудрецы, созерцавшие людские дела, не раскрыли нам главные истины о человеческом несовершенстве?

Разумеется, людям известно многое о человеческом поведении – собственном и других людей. Поведение целенаправленно, и человек, как и другие животные, обычно стремится к умножению удовольствия и уменьшению боли. Многое известно о действии конкретных потребностей и эмоций, таких как голод, жажда, секс, страх, и более сложных, как, например, потребность в высокой самооценке или желание нравиться и вызывать уважение.

На обыденном уровне наши познания в социальной психологии довольно существенны. Нам известно, что люди испытывают дискомфорт, когда их мнения и вкусы отклоняются от групповой нормы. Мы знаем, как важны родительская забота, правильные примеры для подражания и хорошее образование. Мы знаем, что на суждения и решения (особенно отличающиеся от наших) могут иметь пагубное влияние личная выгода, предшествующий опыт и ожидания, религиозные и идеологические догмы. В отсутствие такого знания социальная жизнь стала бы неуправляемым хаосом.

В то же время наше собственное погружение как в теоретическую, так и в прикладную психологию, многие годы не прекращающиеся раздумия над собственными ошибочными суждениями и немудрыми решениями убеждают, что некоторые наиважнейшие истины о человеческом поведении вовсе не очевидны. Наша убежденность опирается на кое-какие любопытные исследовательские результаты, идущие вразрез с повседневными допущениями. Эти результаты заставляют скорректировать сложившиеся представления о том, что влияет, а что, наоборот, совсем не влияет на человеческое поведение, о продуктивных и непродуктивных способах решения тех или иных конкретных проблем.

Другие истины, о которых пойдет речь в книге, строго говоря, не столь новы. Они связаны с вещами, которые даже самые мудрые из нас осознают применительно к конкретным ситуациям, недооценивая, насколько широко они применимы. Еще одни истины связаны с закономерностями, которые мы распознаем в других, но не в самих себе и не в тех, чье мнение мы разделяем. Насколько полезны описанные в книге исследования и открытия – в конечном счете придется судить вам самим. Но чтобы дать некоторое представление о том, что вас ожидает, мы предварим дальнейшее несколькими примерами явлений и исследовательских открытий, которые способны сделать любого знающего о них – и знающего психологические принципы, лежащие в их основании, – заметно мудрее.

Как вы думаете, способны ли мы, авторы этой книги, выяснить ваши политические взгляды, не будучи с вами знакомы?

В начале первой главы мы демонстрируем эту свою способность – и нам кажется, делаем это вполне убедительно. Когда вы поймете ее психологическую подоплеку, вы научитесь лучше разбираться в природе межличностных и межгрупповых конфликтов – предмете, на котором мы еще раз остановимся в седьмой главе.

В Дании (как и в США) водители транспортных средств могут разрешить трансплантацию своих органов в случае преждевременной смерти, поставив подпись на обратной стороне водительских прав. Среди датчан таких людей всего лишь 4 %. В Швеции же водителям сообщают, что их органы «автоматически» станут доступными для пожертвования, если только они не укажут на обратной стороне водительских прав, что отказываются от такой возможности. Какой процент шведов, по вашей оценке, предоставляет свои органы для медицинских нужд, не ставя свою подпись в соответствующем месте?

Если ваша оценка около 4 % или даже 40 %, вы не угадали. Неожиданный ответ вы найдете во второй главе, где мы обсуждаем последствия выбора по умолчанию. В третьей главе вы узнаете еще больше о том, почему на первый взгляд небольшие отличия в формулировке предлагаемого людям выбора могут иметь огромный эффект.

Все знают, что награды и наказания действенны. Но работают ли большие награды и наказания лучше, чем маленькие? Если вы стремитесь изменить не только поведение человека в данный момент, но и его устойчивую мотивацию и лежащее в ее основе отношение человека к своим действиям, то ответ отрицательный. Когда дело касается наград и наказаний, то меньше часто бывает лучше.

В четвертой главе вы прочтете о классических исследованиях, подробно развивающих эту важную истину, и дополнительно узнаете о первичности поведения: почему смена установок часто происходит вследствие смены поведения, а не наоборот.

Участникам исследования была представлена информация о том, сколько раз теннисисты усиленно упражнялись в день, предшествующий матчу, и сколько после этого выигрывали, сколько раз они упражнялись и проигрывали, сколько раз они не упражнялись и тем не менее выигрывали и сколько раз они не упражнялись и проигрывали. Одну группу испытуемых попросили определить на основе полученной информации, увеличивали ли интенсивные упражнения вероятность выигрыша; другую группу, которой предоставили точно ту же информацию, спросили, увеличивали ли интенсивные упражнения вероятность проигрыша. Как ни странно, обе группы ответили утвердительно.

Объяснение этого парадокса предполагает понимание того, что один психолог назвал «корнем всякой тенденциозности». Пятая глава даст вам некоторое представление о том, как этот и другие типы тенденциозности способны ограничить взгляд на вещи, исказить суждение и увести в сторону от правильного решения.

Если бы вам дали возможность, дополнили бы вы очень неприятное переживание коротким и слегка неприятным? Если бы ваш приятный отпуск удлинили вдвое, насколько бы увеличилось ваше ощущение удовольствия?

Ответы на эти вопросы («да» – на первый, «почти нинасколько» – на второй) подскажут, как получить настоящее удовольствие от жизни.

Израильские студенты-евреи с одной стороны и израильский студент-араб с другой приняли участие в учебных переговорах, темой которых было расходование средств на проект, который должен был принести пользу обеим сторонам продолжающегося израильско-палестинского конфликта. В какой-то момент студенты-евреи получили последнее предложение от студента-араба, который на самом деле выступал на стороне организаторов эксперимента и высказывал во всех переговорах одно и то же предложение. Некое заявление, которое экспериментаторы иногда делали, а иногда не делали в самом начале переговоров, увеличивало с 35 до 85 % вероятность того, что это предложение будет принято. Что за заявление – никак не изменявшее ни предлагаемые условия, ни последствия неудачного исхода переговоров – могло иметь столь большой эффект?

Ответ на этот вопрос дается в седьмой главе, которая посвящена проблеме неразрешимых конфликтов. Какие психологические процессы создают барьеры для достижения взаимовыгодных соглашений и что можно сделать, чтобы эти барьеры преодолеть?

Несколько недавних исследований демонстрируют, что успеваемость афро– и латиноамериканских учащихся (а также учащихся женского пола, когда речь идет о естественных и технических науках) можно повысить, воспользовавшись простыми и доступными психологически обоснованными методами, причем методами исключительно словесными. Что это за методы, какие препятствия они помогают снять и почему дают ощутимый эффект?

Вы найдете неожиданные ответы на эти вопросы в восьмой главе. В ней мы обсуждаем трудную проблему сокращения неуспеваемости. В девятой главе переходим к еще более трудной проблеме – проблеме противодействия глобальному изменению климата.

* * *

Книга разделена на две части. В пяти главах первой части разбираются общие принципы человеческого поведения, знание которых может способствовать пониманию широкого круга явлений и сделать вас мудрым психологом в столкновениях с заурядными и незаурядными жизненными проблемами. В четырех главах второй части эти принципы используются, чтобы помочь решению задач, стоящих перед личностью и обществом в целом. Это поиски счастья, преодоление трудноразрешимых конфликтов, эффективное обучение отстающих учащихся и тех, кто происходит из низших социальных слоев, и, наконец, серьезная проблема, связанная с угрозой катастрофического изменения климата. Мы убеждены, что, почерпнув сведения об исследованиях и открытиях, содержащиеся в нашей книге, вы станете мудрее в понимании людей и событий своей жизни и мудрее в подходе к проблемам, которых встретится немало на вашем пути, – кто знает, возможно, у вас получится постичь науку мудрости.

Томас Гилович и Ли Росс

Часть 1. Столпы мудрости

1. Иллюзия объективности

В первых десятилетиях XX века Альберт Эйнштейн совершил переворот в науке, поставив под сомнение наше понимание окружающего мира. Согласно его специальной и общей теории относительности, лучшее средство постижения взаимосвязи между временем и пространством – не субъективный опыт, а математические формулы и смелые мысленные эксперименты. Например, он пытался вообразить, что произойдет, если мы очутимся в транспортном средстве, движущемся со скоростью, близкой к скорости света. Его знаменитая формула E = mc² показывает количество энергии, которое может производиться при преобразовании материи; но та же формула, иначе представленная, демонстрирует, что саму материю можно рассматривать как конденсированную энергию. Более того, в одном из своих часто цитируемых изречений Эйнштейн даже утверждал, что сама «реальность – это иллюзия».

Ученые давно спорят о том, что именно он хотел сказать этим утверждением. Большинство сходятся в том, что Эйнштейн пытался обратить внимание на то, как опыт диктуется точкой зрения и обстоятельствами воспринимающего. Однако для наших целей эта цитата служит напоминанием, что воспринимаемое в повседневной жизни не является простой фиксацией «окружающего». Напротив, воспринимаемое является производным от взаимодействия странного и сложного материала, порожденного когда-то «большим взрывом» (по последней теории, этот материал состоит из вибрирующих струн невообразимо малых частиц, которые приобретают массу в ходе взаимодействия с энергетическими полями), и того же самого материала, из которого сделаны мы сами. Именно из этого взаимодействия рождается субъективное восприятие мира как состоящего из твердых трехмерных предметов – которых мы касаемся, звуков – которые мы слышим, широкой гаммы цветов – которые мы видим, и широкой гаммы запахов – которые мы обоняем.

Еще один гений XX века, комик Джордж Карлин, как-то обратился к аудитории с вопросом: «Вы когда-нибудь обращали внимание, что на дороге все, кто едет медленней вас, идиоты, а все, кто едет быстрее, маньяки?» Примерно два десятилетия назад мы, авторы этой книги, задумались, какая связь существует между словами Эйнштейна о реальности и ехидным вопросом Карлина. Эта связь, по нашему мнению, подводит нас к самому корню человеческой психологии и почти всех человеческих заблуждений. Мы, люди, не только привычно предполагаем, что наше восприятие точно соответствует реальности, но каждый из нас делает и более смелое допущение и думает, что лично он (или она) воспринимает мир точнее и объективнее остальных.

Чтобы лучше представить природу иллюзии объективности, давайте немного займемся политической телепатией. То есть позвольте доказать вам, что мы способны описать ваши политические взгляды на основе простого факта, что вы читаете эту книгу.

Мы можем уверенно предсказать, что вы считаете себя политическим либералом, причем в той мере, в какой либералом, с вашей точки зрения, быть разумно. В большинстве вопросов вы полагаете людей левее вас слегка наивными, больше идеалистами, чем реалистами, излишне приверженными политической корректности. В то же время людей правее вас вы считаете довольно эгоистичными и безразличными, находящимися в плену предвзятости, оторванными от того, как живет большинство и с какими проблемами сталкивается современный мир.

Отражает ли это описание то, как вы себя видите? Мы в этом не сомневаемся. Трюк в том, что политический портрет, нарисованный нами, должен относиться не только к вам и другим читателям этой книги, но и практически к каждому. Потому что, если бы вы считали взгляды людей левее более созвучными реальности, чем ваши собственные, вы бы уже изменились в их сторону. То же самое касается тех, кто на правом фланге от вас.

Одним словом, вы (и все остальные) считаете свои политические убеждения и предпочтения наиболее реалистической реакцией на конкретные обстоятельства, в которых мы живем, и на проблемы, которые перед нами стоят. Вы также считаете свои взгляды более гармонирующими с реальной природой человека. Мало того, поскольку вы верите, что ваша политическая позиция наиболее тесно соприкасается с реальностью, другие, не разделяющие эту позицию, – особенно те, кто максимально далеки от вас на политическом спектре, – по определению оказываются меньшими реалистами, чем вы сами. Им не хватает вашей объективности. Они более склонны смотреть на политику сквозь призму своей идеологии, эгоистических интересов, воспитания или еще какого-нибудь искажающего влияния.

Вспомните, как Карлин описал участников дорожного движения. Скорее всего, вашей непосредственной реакцией на его вопрос будет следующее: «Вообще-то да, я и правда замечал такое за другими водителями». Но секунду спустя вы, скорее всего, оцените глубокий смысл шутки и применительно к себе. Вы меняете скорость, приспосабливаясь к своему ви́дению реальной ситуации на дороге, и поэтому любой, едущий медленнее, явно едет слишком медленно, а любой, кто едет быстрее, явно едет слишком быстро. Убежденность, что вы видите мир, каков он есть на самом деле, а другие заблуждаются на этот счет, неизбежна – по крайней мере как первоначальная непроизвольная реакция.

В повседневной жизни мы встречаем множество примеров того же явления. Когда ваша супруга или супруг говорит: «Здесь просто морозильник какой-то!» – и подкручивает термостат, хотя вы чувствуете себя вполне комфортно, вы думаете: «Почему же ей или ему холодно при нормальной температуре?» Наоборот, когда вы мерзнете и кто-то говорит, что температура нормальная, вы думаете, почему же они не чувствуют, как на самом деле холодно. Вам не сразу приходит в голову, что, возможно, это вы сами слишком чувствительны или нечувствительны и что именно другой человек адекватно реагирует на «реальную» температуру в комнате.

Точно так же, если вы жалуетесь, что музыка звучит «слишком тихо» или «слишком громко», вы полагаете, что говорите о музыке, а не о себе – или, точнее, не о сложном взаимодействии между звуковым сигналом, вашими слуховыми рецепторами и всем, что сформировало ваши вкусы и предпочтения. Когда еда «слишком острая» или «слишком пресная», вы полагаете, что говорите о качестве пищи, а не о своих вкусовых рецепторах или кухне своего детства или своей культуры. И когда другие не соглашаются – когда они говорят, что музыка, которая вам нравится, это грохот и крик, не то, что в пору их молодости, или когда удивляются, как кому-то может нравиться такое блюдо (или такая живопись, или такая одежда), вы думаете: «Почему у них такой дурной вкус?»

Разумеется, вам, скорее всего, придут в голову противоположные примеры – ситуации, когда вы (как правило, после некоторого размышления) приходили к выводу, что именно вы выделяетесь на фоне остальных. Вы понимаете, что особенно чувствительны к низким температурам, потому что выросли в Коста-Рике. Или вы предполагаете, что обязаны своей нелюбовью к мясному рулету безвкусной его версии, которой вас угощали у бабушки. Все это правда. Эти исключения реальны и важны, но при этом они лишь исключения. Они рождаются из нашей склонности, особенно в юности, сильно переживать от того, что мы отличаемся от других в вопросах музыкального или художественного вкуса или в том, как проводить досуг. Подростками мы могли задаваться вопросом: «Почему я не могу быть как все?» По мере взросления вопрос «Что не так со мной, что во мне такого особенного?» становится другим: «Что не так с ними?»

Однако если отвлечься от размышлений и обратиться к непосредственному опыту, то он говорит нам, что вещи именно таковы, какими мы их воспринимаем: в комнате на самом деле холодно, бабушкино кулинарное мастерство сомнительно. Далее мы покажем, что склонность полагаться на свое восприятие окружающего мира как плод объективного отражения реальности, а не ее субъективной интерпретации лежит в основании многочисленных человеческих заблуждений.

Психологи, вслед за Ли Россом и его коллегами, называют это приятное и убаюкивающее ощущение («я вижу мир, каков он есть, а не его субъективную версию») «наивным реализмом». Признание, что вы, как и всякий другой человек, являетесь наивным реалистом, – принципиально важный шаг к бо́льшей мудрости. Оно сделает вас мудрее в отношении множества повседневных жизненных ситуаций. Оно сделает вас мудрее и в отношении важнейших социальных и политических проблем в пору, когда страну и весь беспокойный мир разделяют разногласия и конфликты. Оно поможет вам лучше справляться с ситуацией, когда приходится иметь дело с конфликтами между членами семьи, друзьями, коллегами. Но чтобы как следует оценить, что осознание наивного реализма может способствовать приближению к мудрости, о которой мы говорим, нам нужно сделать шаг назад – к более фундаментальному вопросу: откуда возникает убежденность в том, что воспринимаемое нами и есть то, что «на самом деле»?