Текст книги "Аптека сердечных дел семьи Ботеро"

– И кто он?

Голос мамы мощностью в сотню децибел долетел до комнаты Ханы. «Он», не «она» – до боли знакомый репертуар.

Толстушка Пак допрашивала молодого мужа не потому, что стремилась его контролировать. Разумеется, Хана прекрасно знала, что мать любит отца в десять раз больше, чем он ее, и понимала, что он хочет вырваться из ее тисков навстречу новым знакомствам и разгульной жизни. А та в свою очередь до дрожи в коленках боялась отпустить мужа на свободу и страстно желала его любви. Но между ними никогда не стояли другие женщины.

– Мам, ты знаешь… – как-то в очередной раз Хана попробовала дать ей искренний совет по поводу неразделенной любви.

– Твоя мама знает все, кроме того, что не знает! – прозвучало в ответ.

Она гордилась тем, что была спецом «по отношениям», но в десяти случаях из десяти не понимала, что` Хана пытается ей сказать. Или, может, делала вид, что не понимает, уходила от неприятного разговора, чтобы в запале не нагрубить любимой дочке.

– Ты знаешь, что слишком сильно пилишь папу?

– Возможно, ты права. Но твой отец упрямо смотрит налево.

Кажется, в тот момент мама пребывала в хорошем настроении, а значит, у Ханы был шанс до нее достучаться, но переубедить эту женщину все равно оказалось сложно. Чем больше мама наседала на отца, тем сильнее было его сопротивление. Как она этого не понимала! Папе приходилось тяжко вдвойне, ведь она ревновала его не только к женщинам, но и к мужчинам. Ссоры на этой почве уже давно стали привычным делом.

Однако в тот раз их перепалка вышла на новый уровень.

– Что ты сказал? Что ты сделал со своим членом? Ты совсем двинулся? Снова напился и повел себя как ребенок! Как можно в одиночку принимать такое решение?

Если мама начинала использовать грязные словечки, это означало, что их ссора перешла из разряда «предупреждение» в разряд «тревога».

– Да, я сам все решил и пошел на это совершенно добровольно! Я сделал это потому, что знал: ты тоже останешься довольна, ведь теперь я не смогу черт-те где черт-те чем заниматься, как ты говоришь. Тебе не нужно будет за мной следить, и я наконец-то избавлюсь от твоего контроля.

Папа старался сохранять спокойствие, но в его голосе сквозила враждебность. Они говорили про мужской половой орган? Отец что-то с ним сделал? Хана уже перешла в старшую школу, так что прекрасно понимала, что означают такие разговоры. Но такая ли это большая проблема? Может, конечно, они планировали родить еще одного ребенка, а теперь не получится? С другой стороны, хоть и нехорошо так думать, но это сводит к нулю вероятность появления у нее брата или сестры где-то на стороне. Сморщив лоб от напряжения, Хана прислушивалась к каждому слову, доносящемуся из родительской спальни.

До ее ушей долетело незнакомое выражение – «химическая кастрация». Получается, папа сделал не стерилизацию? В голове зазвенело, как будто кто-то ударил по ней резиновым молоточком. Хана прекрасно знала, что обозначают эти два слова по отдельности, но вместе они звучали крайне непривычно. Она вроде слышала, что такое делают с некоторыми насильниками. Неужели папа решил сам себя наказать как преступника? Нет, он не способен ни на какие жестокие поступки, он тихий и мягкий. И с виду такой хрупкий, что пробуждает в некоторых женщинах типа Сэри материнский инстинкт, им нестерпимо хочется отдать ему всю свою ласку и внимание.

«Он», «член», «напился», «как ребенок», «добровольно» – все эти слова и вдобавок к ним ключевое «химическая кастрация» были шифром, который помогал Хане осознать происходящее.

Наутро родители снова поссорились, поэтому в школу Хана пришла в растрепанных чувствах. Однако там ее ожидала еще более ужасающая новость. Тот юноша погиб. Совершил самоубийство.

– Хана, ты же хорошо его знала. Вы вместе учились в средней школе. Говорят, что уже тогда над ним издевались и продолжили травить в старшей.

Когда самая главная сплетница Душевной улицы рассказала новость Хане, та почувствовала, будто земля уходит у нее из-под ног. Получается, она толкнула его на самоубийство. Тайна, которую Хана поведала юноше под действием алкоголя, стала спусковым крючком, приведшим к такому печальному итогу. Она взвалила на него слишком непосильную ношу.

С того дня создание Ханы оказалось запертым внутри темного тоннеля. Несчастливая семейная жизнь родителей, ее рождение вопреки желанию отца – раньше обо всем этом она старалась не думать. Старалась игнорировать стрессовую обстановку дома. Но теперь Хана перестала стараться. Ей нестерпимо хотелось избавиться от всей крови в своем теле, чтобы очиститься от грязи. Словно цунами, ее затопило чувство вины: из-за нее погиб человек, ее первая любовь. Однажды во время очередного сильного приступа ненависти к себе она взяла канцелярский нож и резанула им по руке.

Из глаз психотерапевта текла точно такая же ярко-красная кровь, как и тогда из ее запястья. Как только Хана увидела алые струйки на щеках молодой женщины, она в страхе отскочила назад.

Психотерапевт потеряла сознание, и ее отвезли в палату неотложной помощи, а Хану связали крепкие руки медсестер. Вскоре приехал папа. Он сильно нервничал, в его глазах читалась тревога. Но Хана была рада, что приехал именно он, а не мама. Та бы тут же выплеснула на дочь поток ругательств и причитаний. «Ах ты, паршивка! Ты же чуть без глаз не оставила своего врача! Что она сделала, если ты решилась на такое? Расскажи все маме! Я же никогда не пойму, что происходит, если ты будешь молчать. А еще говорят, что иметь дочь – это огромное счастье». Да, мама сказала бы что-нибудь в таком духе. Рядом стоял бы папа, потел и пытался ее успокоить. На самом деле, даже когда родители ссорились, с первого взгляда было понятно: между ними особая связь.

Кажется, папа еще не ходил к психотерапевту.

– Хана, – сказал он, – сейчас лучше не беспокоить твоего врача. Но потом я все же ее навещу. Либо в палате, либо у нее дома. Конечно, хотелось бы пойти с тобой вместе, но ты сейчас не в том состоянии. Мы с мамой принесем свои извинения.

Папа был прав. Что Хана может ей сказать? Психотерапевт наверняка попросит компенсацию за физический ущерб. Хотя, наверное, еще и за моральный. Хана поддалась секундному импульсу и теперь сильно переживала. Папа тоже заметно нервничал.

– Хана, ты, главное, поправляйся. Мы с мамой и подумать не могли, что ты так серьезно заболеешь. – Он погладил дочь по спине и тяжело вздохнул.

А ведь на оставшихся четырех консультациях доктор обещала включить для Ханы то ли французские песни, то ли шансон, но теперь этому уже не бывать. Хотя был ли вообще смысл во французских песнях? Хане больше подходила ретромузыка.

Теперь, после этого инцидента, ей еще больше не хотелось вылезать из темного тоннеля.

Профессиональная сваха Толстушка Пак

На двери брачной конторы Пак Эчхун никогда не было ни вывески, ни объявлений. Обычно ей звонили те, кто про нее знал, или те, кому ее порекомендовали знакомые. Она придерживалась этой оригинальной стратегии ведения бизнеса вот уже несколько десятилетий.

Позвонивший мужчина неожиданно запнулся посередине фразы:

– Прошу прощения, это ведь брачное агентство Толстушки… Пак, верно?

Эчхун раздраженно выдохнула, когда услышала, как ее назвали. Видимо, мужчина звонил по рекомендации кого-то из знакомых, кто решил представить ее этим дурацким прозвищем. Непонятно, почему оно продолжало к ней липнуть, ведь клиенты начали называть ее Толстушкой Пак, когда ее карьера была в самом расцвете, но те времена давно в прошлом. Конечно же, прозвище она получила за огромный живот, и Сэри тоже с удовольствием стала его повторять.

– Да, все верно. Что вас интересует?

Видимо, собеседник почувствовал в голосе Эчхун раздражение, потому что после небольшой заминки сказал, что перезвонит позднее, и тут же положил трубку. Судя по неуверенности, сквозившей в его голосе, и постоянному заиканию, ей звонил крайне робкий молодой человек. Эчхун предположила, что звонивший – мужчина в самом расцвете сил, которого донимают родители по поводу женитьбы, а сам он пока к семейной жизни не готов, поэтому сильно мучается. За столько лет работы с людьми Толстушка Пак научилась по голосу или выражению лица клиента определять в общих чертах его душевное состояние. Все, что Эчхун знала о звонившем молодом человеке, – его номер телефона. Она на секунду задумалась, сохранить ли контакт? Этот незадачливый клиент не сказал о том, какую женщину ищет и сколько ему лет, – видимо, позвонил просто из любопытства и вряд ли объявится вновь.

Даже если человек звонил ей всего раз, Эчхун все равно добавляла его номер в список контактов потенциальных клиентов. Так что в ее телефонной книге бывало и несколько сотен номеров, если не тысяча. Список клиентов был основным «капиталом» для ее бизнеса, который в последнее время потихоньку увядал. Эчхун тяжело вздохнула.

В многоэтажках, которые выросли по другую сторону от старой части района, за последние несколько лет появилось немало брачных агентств: «Фортуна», «Один плюс один», «Союз на небесах», «Дуэт» и прочие. Их рекламные объявления наносили огромный урон бизнесу Эчхун. Даже Сэри, которая обучалась у нее мастерству свахи, быстро упорхнула в одну из таких контор, расположенных по ту сторону автострады, когда ей предложили должность менеджера по межличностным отношениям. Она долго извинялась перед Эчхун и очень обрадовалась, что та не стала препятствовать ее уходу. Сэри посулили золотые горы, но в штат не взяли, а лишь заключили контракт на определенный срок, поэтому она то и дело приходила плакаться к бывшей начальнице.

Но сейчас Эчхун было не до конкуренции, она не пыталась угнаться за брачными агентствами, которые привлекали внимание посетителей яркими вывесками и вульгарным интерьером. Она растеряла все силы, потому что с ее дочерью Кан Ханой случилось несчастье. Девушка страдала от психического расстройства и уже неделю лежала в психоневрологическом отделении. На острый невроз накладывалась потеря речи, что только усугубляло ситуацию. Когда психиатр сказал ей, что Хане полегчает, только если она расскажет о том, что ее гнетет, из груди Эчхун вырвался тяжелый вздох, она почувствовала, будто у нее оборвалось сердце, упало куда-то в пустоту.

Номер робкого мужчины она все же удалила, и в этот момент мобильный снова зазвонил. Высветилось имя Лим Сэри. С одной стороны, Эчхун была рада ее звонку, с другой – сейчас не было никакого желания ни с кем разговаривать. Сэри, конечно, можно было рассказать о своих проблемах, но стоило Эчхун подумать о том, сколько нелепых домыслов возникнет в голове у бывшей коллеги, как она тут же чувствовала к ней сильную неприязнь. Однако не стоило осложнять отношения, поэтому приходилось скрывать раздражение.

– Да?

– Эчхун, ты звонила?

«Чтобы я тебе звонила? Глупая девица!»

Эчхун закатила глаза:

– С чего это вдруг? Нет, конечно.

– Хм, странно. Я дала твой номер, должны были позвонить.

В этот момент Эчхун озарило. Она вспомнила недавний разговор с робким молодым мужчиной. Идиотка Сэри. Как можно было вместо «тебе звонили?» спросить «ты звонила?»! Видимо, уроки развития речи в школе прошли мимо нее.

– Ну, звонили.

– А чего сразу не сказала? Ну ты даешь!

Сэри всегда пыталась выставить Эчхун виноватой. Но попробуй докажи, что именно она не права. Нет, лучше промолчать. В Сэри столько ехидства, в любой момент она может показать свои коготки. Наверное, было бы ошибочно думать, что она ведет себя так из ревности.

– Ну хватит! Мне сейчас не до твоих обид.

– Ой, прости! С Ханой все по-прежнему?

Вот, сейчас она покажет свою истинную сущность. С этой темы она не слезет, вцепится клещами.

– Даже говорить не хочу, душа разрывается. Лучше не будем об этом. А насчет того парня, что звонил… Мягкотелый он какой-то.

– Я знала! Знала, что ты сразу все поймешь!

– Разбирайся с ним сама. Мне не хочется тратить время еще и на этого нюню.

– Ну что ты, в самом деле! Я ведь о тебе забочусь, подкинула клиента. Знаю ведь, как дорого обходится лечение Ханы. Мы могли бы заняться этим женихом и в нашем агентстве, но я подумала о тебе, решила, что дополнительный клиент никогда не помешает. Найди девушку под его запросы, а гонорар разделим пополам!

Предложение было заманчивым. Раньше, когда у Сэри не получалось найти подходящую кандидатуру для клиента, она тоже всегда обращалась за помощью к Эчхун. Она, конечно, потом делилась какой-то частью гонорара, но никогда не предлагала разделить его поровну.

Как Сэри и сказала, клиника обходилась недешево, а с деньгами у них с Усиком было туго. И по-прежнему было непонятно, сколько еще времени дочь проведет на больничной койке.

Когда-то у Эчхун дела шли хорошо. Именно тогда ее прозвали Толстушкой Пак. Ей достаточно было взглянуть на человека и провести по списку пальцем, чтобы подобрать ему пару. К ней приходили даже жены богатых олигархов, осыпали деньгами, просили найти партию для сына или дочки. Все они мечтали, чтобы имя их ребенка оказалось в списке Эчхун. Именно в эту золотую пору она встретила Кан Усика. Он тоже был одним из ее клиентов. Сейчас, когда Эчхун вспоминала, ей казалось, что он пришел попросить совета, как строить нормальные отношения в любовном союзе. После серии неудачных романов Усик намеревался найти партнера на всю жизнь.

Когда Эчхун впервые его увидела, по телу пробежал электрический разряд, ей будто выстрелили прямо в сердце. С первой их встречи она не могла оторвать от него глаз – от парня, который годился ей в племянники. И понятно почему: он был копией ее погибшего брата. Тот тоже был хрупким на вид – вот-вот сдует ветром. Вскоре после знакомства она забеременела Ханой, и они поженились, но их брак не был счастливым.

Ко всему прочему на Усика положила глаз Сэри, что жутко нервировало Эчхун, хоть она и знала, что муж никогда не ответит взаимностью.

– Этот нюня, видно, из богатой семьи.

– Я только взглянула на него и сразу подсчитала, сколько денежек у него на счете. Парень с ног до головы одет в брендовые шмотки.

– А ты не промах, Сэри! С первого взгляда можешь определить, какого размера у человека кошелек?

– Ну разумеется! Я же не просто кто-то там, а самый настоящий менеджер по межличностным отношениям!

«Н-да, если буду постоянно потакать ее самолюбию, она мне на шею сядет и ножки свесит, так что сегодня промолчу».

Эчхун решила держать с Сэри нейтральный тон.

– И насколько они богаты? Прямо купаются в деньгах?

– Ну, не настолько…

– Так в чем там у них проблема?

– Родители пилят единственного сыночка, чтобы он поскорее женился. Они, конечно, не олигархи, но средства на то, чтобы сосватать его, имеют. Если найдешь подходящую невесту, они щедро отблагодарят. Разумеется, сынок тоже не против поскорее решить этот вопрос.

– Угодить им наверняка сложно?

– Конечно, у них есть определенные требования.

– Кем он работает?

Эчхун взяла блокнот и ручку. Оказалось, парень – госслужащий. Не очень-то лакомый кусочек. Теперь он ей стал еще более неприятен – денег зарабатывает немного, зато куча требований к будущей супруге. Хотя какие к нему претензии? Любой, поварившийся долгое время в брачном бизнесе, знал, что для создания прочного семейного союза нужна не любовь, а избранник или избранница, соответствующие запросам. И хотя Эчхун поняла это давным-давно, сама она, как девчонка, предпочла прагматичному расчету любовь. Почти все свахи, которые начинали работать в одно время с Эчхун, уже основали крупные брачные агентства. Она тоже должна была пойти по этому пути, однако влюбилась в Усика и упустила свой шанс. А в жизни счастливых возможностей для карьеры выпадает крайне мало. Говорят, их всего три. Возможно, фортуна не приберегла для Эчхун ни одной.

Она родилась в бедной деревенской семье. Отец-инвалид, потерявший ноги из-за осложнений на фоне сахарного диабета, умер, когда Эчхун исполнилось семь. Брат, который был старше ее на десять лет, закрывал ей глаза рукой, пока сотрудник похоронного бюро омывал и одевал тело усопшего. Но она не просила об этом брата. В просветы между пальцами было плохо видно происходящее, поэтому Эчхун дорисовывала в воображении длинные воздушные шарики на месте папиных ног. А после эти шары превратились в преследующих ее чудовищ. Они лопались, и ошметки складывались в пугающую фигуру отца, которая появлялась в ее кошмарах. В очередной раз проснувшись посреди ночи в холодном поту, Эчхун решила: что бы ни случилось, она будет смотреть любой проблеме прямо в лицо.

В четырнадцать ей снова пришлось пережить смерть близкого человека. Тело брата достали из реки, и мама, опознав сына, лишилась чувств. Он поехал в путешествие вместе с одногруппниками, они напились, брат упал в реку и утонул. В этот раз Эчхун, обнимая маму, которая сжалась, словно измятый комок бумаги, не отводила взгляда от тела, ведь пугающие клочки образов и воспоминаний неизбежно превращаются в монстров, а она больше не хотела видеть по ночам кошмары. Раздутое тело брата напоминало ей кусок тофу. Если бы не потрепанная одежда, она бы никогда не поверила, что это он. Помимо трупных пятен, на коже виднелись следы укусов от хищных рыб. Труп, словно попавший в реальность прямиком из детективного фильма, кажется, навсегда отпечатался на сетчатке ее глаз.

– Гадкая девчонка! Хоть бы глаза закрыла из уважения к памяти брата! Из-за твоей глупости и черствости я потеряла сына! Твоя бессердечность свела его в могилу, дрянь! – Мать обрушила на нее поток беспощадных ругательств, которые липли к телу, словно густая кровь.

Эчхун знала, что после смерти отца брат стал для матери светом в окошке, но, как ни искала, она не могла найти оправдания тем жестоким словам. Иногда ей казалось, что было бы куда лучше, если б она действительно была бессердечной.

И однажды весенней ночью, когда печальная магнолия цвела огромными белыми цветами[1]1
   Белые цветы на Дальнем Востоке часто ассоциируются с грустью, так как именно их покупают на похороны. (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть], Эчхун собрала вещи и уехала из родной деревни. Больше смерть брата не должна была влиять на ее жизнь.

Известно, что ждет подростка, приехавшего в столицу из сельской местности, но Эчхун, крепко стиснув зубы, вкалывала с утра до вечера, чтобы только не опуститься на дно, как герои известных сериалов. Чем хуже окружающая тебя реальность, тем увереннее ты должна смотреть жизни в лицо – такой урок она усвоила, когда столкнулась со смертью отца и брата.

Работая на заводе, Эчхун отучилась в вечерней школе и успешно сдала экзамены. Она привыкла трезво оценивать окружающую действительность, и, может быть, поэтому та не была к ней жестока. Можно даже сказать, что девушке везло. В отличие от недоброй матери, мир щадил юное создание, а порой и щедро одаривал. После окончания школы она устроилась на работу к женщине, которая держала брачное агентство и полулегальный клуб с азартными играми. В агентстве Эчхун получила возможность реализовать себя. Ей доверяли на новой работе. Зарабатывала она немного, зато успешно осваивала оригинальные методы сватовства. Вскоре хозяйка отошла от дел, и ее место заняла Эчхун. С того момента она свела несколько сотен пар, однако сама в свои тридцать с хвостиком еще не испытала настоящей любви. Вот уж действительно, сапожник без сапог.

– Какие у них требования к будущей супруге?

– Особых нет. Сказали, что их устроит учительница начальных классов.

Как-то слишком уж легко им угодить. Неужели им не важны ни внешность, ни возраст? Вряд ли они одобрили бы невесту, внешне похожую, например, на Эчхун. Она прекрасно знала, что среди всех профессий наибольшей популярностью у мужчин пользовалась именно учительница младших классов. Возможно, ей удастся подобрать кандидатуру для этого госслужащего. Однако Эчхун была не в восторге от его нерешительности.

– Он просто очень робкий. К тому же он испугался напора такой уверенной дамы, как ты! – возразила Сэри и затем спросила, есть ли у Эчхун на примете какая-нибудь хорошенькая учительница.

– Насчет оплаты. Я правильно поняла, что мне шестьдесят процентов, а тебе сорок?

– Ну нет, Эчхун, делим пополам! Пятьдесят на пятьдесят.

– Тогда я за это не берусь.

– Ладно, так и быть, уступлю.

– Пришлешь мне его фото?

– Не, я лучше забегу к тебе после работы, занесу. Заодно и увидимся.

Поток ее речи остановить было сложно. Энергичная, легкая на подъем Сэри была страшной болтушкой. Если б не флиртовала с Усиком, цены бы ей не было.

Можно сказать, что это Эчхун вырастила из Сэри профи. Молодая девушка услышала где-то про ее агентство и пришла с непреодолимым желанием всему научиться. Она была похожа на ученика, который заявляется к именитому мастеру боевых искусств и просит поделиться опытом. Сэри чуть ли не на коленях умоляла взять ее «в подмастерья».

Каждый знает, зачем он работает, и Сэри тоже знала: она хотела иметь как можно больше денег. Девушка с усердием постигала премудрости сватовства, и Эчхун ощутила, что с приходом новой сотрудницы работать стало легче. Однако в какой-то момент помощница стала заглядываться на Усика, и Эчхун тут же захотелось избавиться от флиртующей с ее мужем девицы. В свои двадцать с небольшим Сэри умела лишь красть чужое.

Эчхун порекомендовала ее своей хорошей знакомой – владелице свадебного агентства «Дуэт». Сэри даже не догадывалась, что Эчхун рассталась с ней без малейших колебаний. Это случилось, когда соседние районы подверглись реновации. Центральная улица теперь упиралась в автостраду, которая разделила район на две части и будто бы превратила его в персонажа японской анимации – барона Асюра, чье тело состояло из двух частей, женской и мужской. По одну сторону автострады реновация шла полным ходом – как на дрожжах росли небоскребы и многоэтажные дома, по другую сторону работы были прекращены по решению администрации, и там все оставалось по-прежнему: требующие перестройки двухэтажные домики грудились вокруг главной торговой улицы и рынка.

Агентство Эчхун находилось в старом жилом доме, расположенном в наименее развитой части старого квартала. Жены олигархов в меховых манто, прижимающие к себе сумочки из крокодиловой кожи, все время приезжали сюда только с одной целью – найти подходящую партию для своего чада. Они считали, что поиск идеального зятя или невестки – одна из важнейших задач их жизни. Благодаря этому Эчхун разжилась деньгами и неподалеку от своей конторы купила большой дом. На верхнем этаже обитала она сама, нижние сдавала в аренду и была этим вполне довольна. Однако потом четыре нижних этажа пришлось продать, чтобы погасить кредиты – у Усика плохо шли дела с ночным клубом, он много задолжал банку, – и теперь им принадлежала лишь квартира под номером 105. В то время в бетонных джунглях одно за другим стали возникать брачные агентства и центральной улице дали новое название. Первой, кто начал разводить вокруг этого шум, была, конечно же, Сэри.

– Ты слыхала новое название главной улицы?

– Зачем вообще они решили его сменить? Ты уже привык к старому, а теперь новое запоминать… Ну и как теперь называется наша улица?

– Да уж, тебе будет трудновато запомнить, но зато это неплохая реклама нашему бизнесу. Когда я перестала у тебя работать и заделалась консультантом по межличностным отношениям, что, как ты думаешь, мне помогало в работе?

Эчхун бросила на Сэри полный безразличия взгляд, будто бы говорящий: «Откуда мне знать? Сама отвечай на свой вопрос».

– Мое имя!

– А при чем тут оно?

– При том, что я произношу его максимально четко. Ну-ка, как меня зовут?

«Она что, играет со мной, как с собачкой? На, держи игрушку! Ан нет, не дам! Неужели так трудно сразу говорить по делу?»

– Сэри!

– Когда люди слышат его, начинают думать, как оно пишется, через «э» или через «е».

– Вполне верю.

– А я им и говорю: «Приятно познакомиться, меня зовут Лим Сэри», потом добавляю: «Пишется через „э”, не через „е”. Можете звать меня просто Сэри».

– И что, правда помогает в работе?

– А то! Конечно, сначала клиенты сильно удивляются, но потом внимательно рассматривают мою визитку.

Эчхун раздраженно напомнила:

– Вывод какой? Ты мне вроде хотела сказать новое название улицы.

– Короче говоря, давай сама вспоминай, как ее переименовали.

Эчхун попыталась напрячь память. Разбуди ее среди ночи, и она бы с ходу сказала старое название, а новое никак не хотело запоминаться.

– Ну ты даешь, Эчхун! Улица Душевная.

– А, точно. Ну и какой смысл в этом названии?

– Что за вопрос! Кажется, ты теряешь хватку.

Эчхун несколько раз повторила слово «Душевная» вслух и поняла, что Сэри права: название действительно забавное и, может быть, даже как-то связано с брачными агентствами. Хотя имеет ли все то, чем они занимаются, отношение к сердечным делам и душевности?

Звонок в дверь. Видимо, пришла Сэри. Дорога из нового квартала в старый через автостраду занимала минут десять неспешным шагом, поэтому дети из старой части района ходили в ту же школу, что и дети из новых многоэтажек. Реновация постоянно становилась темой жарких споров и обсуждений.

– А вот и ты.

– А где Усик?

«Только пришла и сразу с порога спрашивает про чужого мужа», —

подумала Эчхун и холодно ответила:

– А тебе какое дело?

– Ты неисправима! – Сэри сжала губы.

– Мой муж там, где надо.

– Вымещаешь на мне свою злость? Ну понятно, если Усика нет, то он, скорее всего, уже на работе, в клубе.

– А вот и не угадала. Не стоит делать поспешные выводы.

– И где же он тогда? Снова ушел гулять?

– Наша дочь в больнице. Ты же не думаешь, что он будет развлекаться в такой момент? Кое-что случилось, так что он сейчас у нее.

– А что случилось?

– Нет смысла рассказывать.

– Ну расскажи!

Отношения между Ханой и Сэри были похожи на отношения между родными сестрами, только не теми, что любят друг друга до беспамятства, а теми, что постоянно грызутся между собой.

– Напала на своего психотерапевта.

– Да ты что! Как же так! И что теперь с врачом? – заохала Сэри.

– Пока ничего не знаю о ее состоянии. И вообще, давай не будем об этом, на душе и так тяжело. Ты принесла снимок того госслужащего?

Сэри достала из сумки фотографию и анкету.

Закончил престижный университет, но вот внешность довольно обычная. Ничем не примечательное лицо. Увидишь такого на улице и тут же забудешь.

– Какой у него рост?

– Метр семьдесят пять. Но мне кажется, сантиметра два он себе добавил.

– Типично мужской поступок.

– А, кстати, я пока к тебе шла, увидела, что открылась новая аптека.

Значит, Сэри тоже ее заметила. Конечно, она сразу бросалась в глаза. Эчхун то и дело натыкалась на нее взглядом. Интересно, кто вообще придет покупать сюда лекарство, если за автострадой, в новой части района, куча клиник и аптек? К тому же большую часть выручки аптекам приносят пациенты больниц, которые приходят с рецептами от врачей, а здесь в округе ни одного медицинского учреждения. Эчхун не понимала, на что надеялись владельцы, открывая аптеку в отремонтированном старом домишке, бывшем когда-то складом. Ей не понравилось и название. Они всерьез рассчитывали привлечь клиентов сказками о любви?

– И надо же было придумать такое название – «Аптека сердечных дел»! Смех да и только. Они что, собираются помогать в любовных делах? Этим уже тысячу лет занимаемся мы, а теперь аптекари будут отнимать наш хлеб? Не исключено, конечно, что я себя накручиваю и название и не связано с амурными делами.

Сегодня слова Сэри как никогда точно совпадали с мыслями Эчхун.

– Слушай, а ты же местная? Может, знаешь, кто владельцы? Вдруг ты в курсе, почему они решили открыть аптеку именно там?

– Да откуда мне знать! Я, конечно, живу в этом районе давно, но знакома не с каждым. Многие жители наверняка и не догадываются, что у меня здесь брачное агентство. Раньше, конечно, местные замечали, что ко мне заезжают состоятельные дамы, но сейчас клиентов нет, так что моя лавочка больше не на виду и не на слуху. К тому же многие уезжают из района, и на их место приезжают новые жильцы.

«Мечтаете о любви? Мы поможем вам ее обрести!»

Объявление на двери аптеки звучало немного вульгарно. Чушь какая-то. Эчхун недоуменно покачала головой. Через оконное стекло было видно зал, который ничем не отличался от зала обычной аптеки, разве что там царил страшный беспорядок. Как-то раз она заметила очень красивую женщину в белом халате, которая занималась уборкой. Видимо, это была фармацевт. Эчхун подумала, что можно было бы зайти и получше все рассмотреть, купить какую-нибудь мелочь, например, болеутоляющее.

– А может, они и правда такие же, как и мы… – задумчиво сказала Сэри.

К таким же, как и они, Сэри относила свах, сводников, брачные агентства и клубы знакомств. Неужели фармацевт открыла аптеку, чтобы заниматься сводничеством? Если честно, выглядело это все как хорошая афера. Да, Эчхун ничего не могла поделать с тем, что крупные брачные агентства по ту сторону дороги выталкивали ее с рынка услуг. У нее не было возможности с ними конкурировать. Но чтобы Толстушку Пак попытались вытеснить какие-то торговцы пилюлями?

– Не говори чепухи!

Она грубо оборвала Сэри, но соврала бы самой себе, сказав, что ее вовсе не волновала ни сама фармацевт, ни реклама аптеки. Что это вообще значит – «поможем обрести любовь»? Разве не свахи этим обычно занимаются?

– Ладно, давай не будем об этом. Поищи анкету учительницы младших классов. Лучше сосредоточимся на нашем деле, – тут же спокойно сменила тему Сэри.