Текст книги "Аптека сердечных дел семьи Ботеро"

Любовный эликсир

Хан Суэ подошла к кровати Хёсон. Медсестра в это время проверяла капельницу.

– Как она себя чувствует?

– Мы зашили рану на лице. Как только состояние пациентки стабилизируется, отпустим ее домой.

Хёсон лежала с закрытыми глазами и делала вид, что не замечает присутствия мадам Хан.

Когда позвонил директор клиники, Суэ находилась в зале аптеки. Там до сих пор царил хаос, хотя с момента открытия прошло уже довольно много времени. Ее муж, Чхве Ёнгван, снова закрылся в своей лаборатории и, судя по всему, не хотел заниматься раскруткой их эксклюзивного товара. Будь аптека обычной, Суэ не беспокоилась бы о привлечении клиентов. Да, препарат, который они продавали, был запатентован и одобрен Корейской ассоциацией фармацевтов, однако новый продукт был еще неизвестен в медицинской среде, поэтому нужно было его продвигать.

Суэ забралась на стул, чтобы повесить на видное место сертификат от ассоциации фармацевтов, как вдруг зазвонил телефон. Она обернулась и окинула взглядом торговый зал, пытаясь понять, где именно посреди царящего хаоса мог находиться ее мобильник.

^{Она отвлеклась на звук, рука выгнулась, ноги разъехались, и рамка с сертификатом упала на пол, раздался звон стекла. Телефон продолжал разрываться, и Суэ почувствовала раздражение. Наконец она поняла, откуда идет звук, спустилась со стула, схватила телефон, но экран был черным. Только тогда до нее дошло, что звонил не мобильный. Проклятье! Она перевела взгляд на стационарный телефон, который разрывался звонкой трелью.}

^{– Алло? — В голосе Суэ чувствовалось раздражение. Она решила, что, если звонок окажется не по делу, она выскажет собеседнику все, что о нем думает.}

^{– Это дом Чхве Хёсон?}

^{А какое отношение это имеет к аптеке? Если у кого-то какое-то дело к Хёсон, он мог позвонить ей на мобильный. Суэ обвела взглядом беспорядок вокруг, посмотрела на разбитую рамку и ощутила, как ее покидают силы. Зачем вообще она решила открыть свое дело? Еще и подбила на это бестолкового мужа. Она вспомнила, каким бодрым он был, когда преподавал биологию в старших классах, а потом на этот образ наложился другой — его дрожащие руки, когда ему позвонили из полицейского участка во время тех клинических испытаний. Его вызвали на допрос в качестве свидетеля. Вспомнив, что во время учебы в старших классах она сама оказалась в похожей ситуации, Суэ опасалась, что случившееся могут признать преступлением. Однако стороны пришли к консенсусу, и дело не возбудили.}

^{Впрочем, на этом проблемы не закончились. Суэ много думала о том, что пережила в юности, поэтому, когда} муж вышел из полицейского участка после допроса, она начала расспрашивать его об «эро», которое не давало ей покоя все эти годы, а он прервал ее, ответив, что больше не будет проводить исследования. С того дня он стал похож на марионетку, у которой перерезали все ниточки. Он, как маятник, шатался туда-сюда – из дома на работу в образовательный центр и обратно. Перестал обращать на нее внимание, хотя раньше следил за каждым ее шагом, как безумный ревнивец.

Суэ поняла, что такое взрослая жизнь, очень рано, как только начала работать фармацевтом. Когда муж потерял к ней интерес, она снова смогла дышать. Она вдруг заметила, что притягивает к себе взгляды, даже когда одета в джинсы и простую футболку. Если бы наличие дочери не связывало ее по рукам и ногам, кто знает, чего бы она могла достичь.

Так и шла жизнь, пока однажды Суэ в голову не пришла идея открыть аптеку. Она сразу же отправилась к мужу – поделиться этой блестящей мыслью. Правда, сперва привела в порядок подвал: с помощью веника и швабры избавилась от пыли и паутины. Муж уже был в возрасте, его вот-вот могли попросить из образовательного центра.

– Дорогой, почему бы тебе снова не заняться тем, что ты любишь? Твое увлечение принесло мне много боли, но я больше не могу смотреть на то, как ты увядаешь без любимого дела.

Муж рассеянно смотрел на чисто убранную лабораторию.

– Давай используем твои разработки и начнем свое дело!

Его некрасивое лицо исказилось в недовольной гримасе.

– Откроем аптеку, разрекламируем твой препарат и будем его продавать. У меня есть диплом фармацевта. Сертификат от ассоциации ты уже получил. Тебе нужно наконец обрести себя.

Муж смотрел на нее угрюмо. Другой реакции она и не ожидала. Его до сих пор терзали и допрос в полицейском участке, и их личная история с Суэ. И как этот неприспособленный к жизни человек мог когда-то ее привлечь? Если такова была сила любви, то «эро», безусловно, превращалось в игру с возможностью выигрыша.

– В любом случае неприятности уже в прошлом, а результаты исследований остались. Давай заработаем! В образовательном центре ты долго не сможешь преподавать. А я больше не хочу работать на чужого дядю. Да и Хёсон тяжело. Она никак не может найти свое место в жизни. Музыкальный психотерапевт? В чем перспективность этой профессии? Она несколько месяцев поработала на одном месте, потом на другом, а в штат ее брать не хотят. Если у нас получится собрать небольшой капитал, потом он в любом случае отойдет ей. Ты все еще переживаешь из-за того случая, когда тебя вызывали в полицию? Забудь, выкинь из головы! Тебя обвинял чокнутый сталкер. Тем более полиция твою причастность полностью исключила. Прежде чем годы возьмут свое, давай попробуем скопить небольшое состояние. Психологическая виагра – это же передовая разработка!

Суэ так старалась убедить мужа, что даже дышала через раз. После нескольких дней раздумий он попросил ее дать ему два-три года. Он слишком долго не занимался исследованиями, и требовалось время, чтобы воссоздать полученные результаты. Вскоре его попросили уйти из образовательного центра по собственному желанию – ученики и родители посчитали, что он слишком стар для этой работы. Ожидаемый финал.

Муж заперся в лаборатории и с головой ушел в исследования. Через два года он позвал Суэ к себе и сказал:

– Это вазопрессин.

Не поцелуефевтин? Суэ недоумевала. Исследования мужа всегда оставались для нее большой загадкой. Все, что он изобретал, она называла словом «эро».

– Другими словами, гормон верности.

Муж объяснил, что вазопрессин – вещество, которое после первого же применения способствует рождению в человеке чистой любви. Иными словами, оно действовало как психологическая виагра, поскольку влияло на появление романтических чувств. Суэ задавалась вопросом: неужели мужу понадобилось всего два года, чтобы изобрести этот препарат? Так мало времени? Конечно, найти сам гормон довольно просто, но вот выделить и преобразовать его в жидкое и твердое вещество крайне сложно. Будучи фармацевтом, Суэ прекрасно это понимала, поэтому начала подробно расспрашивать мужа. Его лицо раскраснелось, а взгляд стал рассеянным. Неужели «эро» – это не поцелуефевтин, а вазопрессин? Она вдруг подумала, что кто-то из них двоих мог быть подопытной мышью, на которой уже испытали это вещество.

Она решила не думать об этом. Все равно ничего уже не изменить. Копание в прошлом – пустая трата времени. Суэ и ее муж давно не молоды, у них осталось не так много шансов на хорошую жизнь. Теперь требовалось сделать лишь три шага, чтобы превратить гормон в бизнес-продукт.

В первую очередь необходимо получить сертификат от ассоциации фармацевтов. Поцелуефевтин уже одобрили, поэтому с новым продуктом, скорее всего, не должно возникнуть особых проблем. Ее супруг был абсолютно не приспособлен к жизни, но Суэ лучше других знала, что, когда дело касалось его экспериментов, он превращался в гения, который не отступал от задуманного.

Во-вторых, вещество необходимо производить в удобной для употребления форме. За эту часть отвечала Суэ. Она поддерживала связь с человеком из фармацевтической компании, который мог помочь ей получить препарат в виде таблеток или мягких капсул. Опираясь на название и характеристики товара, можно добавить фруктовый ароматизатор, чтобы клиента привлекал запах и внешний вид лекарства.

В-третьих, товару нужна реклама, а аптеке – специалист, который мог бы консультировать клиентов. Препарат, который они планируют продавать в «Аптеке сердечных дел», не простое лекарство. Это гормональное средство, стимулирующее взаимное влечение, – иными словами, любовный эликсир. Поэтому необходимо понимать намерения клиентов, которые захотят приобрести психологическую виагру, а также разъяснять им, как действует препарат. Эту задачу они планировали поручить Хёсон.

Суэ с мужем наконец достигли согласия. Ёнгван громко щелкнул пальцами и произнес: «Идеальный план!» – чем очень порадовал жену. На волне эмоций супруги разделили постель, исполняя все желания друг друга, копившиеся в них на протяжении последних десяти лет. Ёнгван все продолжал повторять: «Идеальный план!»

Открытие собственной аптеки оказалось делом нелегким. Муж был погружен в разработку лекарства, остальные организационные заботы лежали на Суэ. Все, в общем-то, шло гладко, пока на третьем шаге она не споткнулась: Хёсон упрямо отказывалась принимать участие в семейном бизнесе.

– У вашей дочери перелом глазницы. Возможно, ей понадобится операция. В этом случае необходимо согласие близких на хирургическое вмешательство. Именно поэтому я в первую очередь позвонил вам. Сам только собираюсь ехать в больницу.

Глава медицинского центра, где работала Хёсон, также объяснил, что инцидент произошел во время консультации. Она должна была разговорить пациентку с депрессией и подобрать для нее подходящую музыкальную терапию – в качестве дополнения к основному лечению.

Почему вдруг операция? Суэ ни капли не удивилась этой новости, скорее пыталась осознать абсурдность ситуации.

Она раздумывала, рассказать ли о случившемся мужу, но потом решила, что не стоит. Зачем волновать его лишний раз? Она направилась в дом, чтобы привести себя в порядок. Макияж для нее был так же естественен, как и одежда. И потом, вдруг она встретится с обидчиком Хёсон? Суэ была из тех людей, кто считал, что статус человека в обществе и его индивидуальность определяются не внутренними, а внешними достоинствами. Если она будет плохо выглядеть, то злоумышленник посмотрит на нее сверху вниз.

Хёсон не догадывалась о материных мотивах, поэтому, когда увидела ее при всем параде в палате, сильно нахмурилась. Суэ тоже была не в восторге от ситуации. Она мчалась в больницу, чуть ли не задыхаясь, бросив аптеку в полном беспорядке. Понятно, что у дочери к ней много претензий, но и ей тоже было на что пожаловаться. Хёсон с самого рождения стала для нее обузой, которая тянула к земле, не давала взлететь высоко в небо. Тем не менее Суэ как могла старалась быть нормальной женой и матерью.

Она тоже хотела, чтобы Хёсон поступила на химико-фармацевтический факультет. Как и муж, она втайне надеялась, что дочь пойдет по ее стопам и выучится на фармацевта. А Хёсон зачем-то выбрала это непонятное музыкальное направление. Суэ порой до слез было жаль отдавать деньги за обучение. Окончив университет, Хёсон не смогла устроиться на работу, поэтому решила, что пройдет курс повышения квалификации и получит диплом консультирующего музыкального психотерапевта. Суэ оставалось только смириться с решением дочери. Она всегда предоставляла Хёсон право выбора, позволяла делать все, что та хотела. И в результате вот к чему это привело.

Травму нанесла семнадцатилетняя пациентка нейропсихиатрического отделения. Суэ объяснили, что, поскольку ее дочь не входит в штат клиники, получить страховые выплаты будет достаточно сложно. И что на это возразишь?

Суэ чувствовала, как закипает от гнева:

– На тебя напала пациентка, и ты все равно хочешь продолжать здесь работать?

– Ты пришла, чтобы снова начать этот разговор? Твое присутствие здесь необязательно, мне не будут делать операцию! – раздраженно ответила Хёсон.

Суэ хотела ответить так же хлестко, но передумала.

– Я должна поговорить с твоим лечащим врачом. Вот встречусь с ним и тут же уйду, даже если ты будешь уговаривать меня остаться.

Хёсон пригласили в кабинет врача, и Суэ зашла следом. Доктор повернул к ним монитор и вывел на экран рентгеновский снимок. Кости оплетала сеть темных, словно провода, сосудов. Снимок походил на сильно уменьшенную географическую карту с линиями рек.

– Мы полагали, что понадобится операция, но позже пришли к выводу, что консервативное лечение подойдет лучше.

– Под консервативным лечением вы имеете в виду…

– Простыми словами, кости должны срастись естественным путем. Внешние повреждения мы устранили, наложили швы, но перелом не трогали. Кости глазницы хрупкие, соединить отломки во время операции достаточно сложно. Мы можем лишь надеяться, что они срастутся сами. Но для этого потребуется время.

Суэ прекрасно знала, что перелом глазницы – распространенная травма среди спортсменов, которые тренируются, не щадя своего тела. Кажется, один из ее бывших ухажеров когда-то получил подобное повреждение.

Хёсон не полагаются страховые выплаты, а вот информацию о произошедшем занесут в личное дело, и это может повлиять на дальнейшее трудоустройство.

Доктор закончил говорить, и в этот момент Суэ почувствовала на себе его заинтересованный взгляд. Все мужчины одинаковы. Сынгю смотрел на нее точно таким же прожигающим взглядом. Болван. Но больше, чем на него, Суэ злилась на Хёсон. Он совершенно не подходил дочери, а она продолжала по нему вздыхать – мол, нравится, и все тут. Ну почему она до сих пор не поняла, что` ему на самом деле нужно?

Мужчины всегда были одержимы Суэ. В молодости муж сильно ее ревновал. Суэ задевало такое недоверие, поэтому назло ему она встречалась с мужчинами и даже закрутила роман с одним неудачником. Когда дочь была уже подростком, она то и дело ссорилась с матерью, упрекая ту в постоянном флирте.

– На что еще нам стоит обратить внимание?

Суэ и так знала ответ на этот вопрос, но все же решила проконсультироваться с врачом.

– Никаких потрясений. В нынешней ситуации время – лучшее лекарство. В период восстановления пациенту противопоказано кашлять и чихать, поэтому необходимо избегать всего, что может вызвать подобную реакцию. Извините за вопрос, но кем вы приходитесь пациентке? Наверное, вы ее старшая сестра? Девушке понадобится помощь – ей лучше самой не мыть голову и не умываться без помощи близких.

Врач снова посмотрел на Суэ, и она ответила ему легкой полуулыбкой, которая давно вошла у нее в привычку, еще с тех пор, как она начала работать фармацевтом в крупной аптечной сети. Если хочешь продать товар, необходимо всегда быть открытой и доброжелательной, стремиться расположить к себе клиентов.

«Когда девушка дарит мужчине улыбку, это знак того, что она в нем заинтересована. Ты, как самка животного, на инстинктивном уровне понимаешь это», – муж постоянно отчитывал ее, буравя холодным взглядом. В глазах окружающих он выглядел достойным человеком, но с ней всегда разговаривал резко, каждое его слово было пропитано таким презрением, что становилось дурно. Суэ всегда хотелось ответить: «А что насчет тебя? Ты ведь тоже потерял голову от моей улыбки», но она молчала.

– Никакая она мне не сестра! – громко возразила Хёсон.

– Понятно. В принципе, вы и правда не похожи…

– Это моя мать. Родная.

Хёсон ответила резко, сказав то, о чем обычно старалась умалчивать. Говоря современным подростковым сленгом, она, видимо, испытала настоящий кринж. В другой ситуации Хёсон даже под страхом смерти не признавалась бы, что Суэ ее мать. Но дочь взбесил заинтересованный взгляд врача и его реплика о том, что они с ней не похожи. Суэ хмыкнула.

– Значит, мать… Ясно. В любом случае вы девушка молодая, так что стоит быть предельно аккуратной. Если что-то пойдет не так, это может серьезно отразиться на вашей внешности.

Внешности? Разве ее можно еще чем-нибудь испортить? Хёсон была дочерью Суэ, но красоту матери не унаследовала. Суэ была категорически не согласна с тем, что «и для ехидны свое дитя самое лучшее». Если ребенок уродился страшненьким, почему она должна этого не замечать? Тот, кто восхваляет свое некрасивое чадо, просто не хочет смотреть правде в глаза. Суэ окинула дочь взглядом. Если с аптекой все выгорит, она оплатит Хёсон пластическую операцию. Это обойдется в кругленькую сумму, но, возможно, став красивее, дочь наконец-то поймет, что таким неудачникам, как Сынгю, не место в ее жизни.

– Моя матушка заботится только о своей внешности, на мою ей абсолютно плевать, – съязвила Хёсон, цинично ухмыльнувшись.

Суэ взорвалась:

– Укусила так укусила. Как у тебя язык поворачивается говорить такое? Я примчалась сюда сломя голову, бросила аптеку в полном беспорядке, а ты себе такое позволяешь? Ты хоть представляешь, как мне тяжело? Мы открыли свое дело, и я занимаюсь всем одна, ни от кого помощи не дождешься.

– Серьезно? Прямо сломя голову? Но накраситься, смотрю, ты успела, хотя знала, что твою дочь увезли в неотложку с кровотечением.

Теперь понятно, почему Хёсон так рассердилась, когда увидела мать.

Суэ ужалила в ответ:

– Ты ведь так хвалилась своими успехами, и что теперь? Получила по лицу от ребенка? Не иначе, тут платят миллионы, раз ты держишься за это место.

– Опять ты говоришь о деньгах… Посмотри на себя и перестань строить глазки врачу. Это мерзко.

Суэ сдалась. Хёсон говорила в точности как ее отец. Неужели помимо набора генов по наследству передается и определенный набор слов?

– Хорошо, допустим, я думаю только о деньгах. А кто дал тебе их, чтобы ты окончила университет и курсы переподготовки? Кто вместо меня о них подумает? Ты? Вряд ли. Тебя ничего не волнует, даже теперешняя сложная ситуация. Пока не восстановишься, ты не сможешь работать в клинике, а поскольку ты временный работник, тебя спокойно могут попросить уволиться.

Суэ постаралась обрисовать все коротко и четко, чтобы дочь поняла: перспективы перед ней открываются отнюдь не радужные.

– И что ты предлагаешь? – глухо спросила Хёсон.

– Как что? Работу в нашей аптеке, чтобы наконец-то пригодился твой диплом, за который я заплатила кучу денег!

Хёсон молчала, о чем-то размышляя.

– Давай попробуем все вместе, втроем начать семейный бизнес. Доход тоже поделим на три части.

Суэ не удержалась и нервно усмехнулась. Да уж, «втроем». Можно ли их вообще назвать семьей, связанной любовными узами? Хёсон не отвечала, но по ее лицу было понятно, что она почти готова согласиться на предложение матери.

Они вместе вернулись домой. Хёсон поднялась к себе в мансарду, а Суэ направилась к стеклянным дверям аптеки.

Похоже, все это время, пока она была в больнице, муж не выходил из лаборатории. Суэ взяла веник и подмела осколки от разбившейся рамки. Если муж их увидит, начнет возмущаться. Он человек флегматичный, но стоит ему погрузиться в работу, и любая мелочь может вывести его из себя. Суэ вздохнула.

Персонажи с картины Фернандо Ботеро

Поеживаясь от прохладного ветра, Сэри прошла мимо «Аптеки сердечных дел». Через витрину на улицу лился теплый приятный свет, в торговом зале сидел пожилой мужчина в очках с роговой оправой и читал книгу. Местоположение аптеки вызывало недоумение: какой смысл открывать ее в старом, обшарпанном квартале? Да и к названию было много вопросов. Почему бы не выбрать более современное? Сэри вспомнила несколько аптек: «Медик», «Зеленый крест» звучат куда лучше.

Раньше на месте аптеки располагался продуктовый склад-магазин. У входа постоянно стояли горы картонных коробок и валялся пенопласт. Но однажды алюминиевые жалюзи склада закрылись, а внутри перестал гореть свет. Рядом со складом располагалась дверь, ведущая в жилой дом, который хорошо просматривался из-за ограды. Он ничем не отличался от других старых зданий в округе.

Склад переделали в аптеку. Ремонт, видимо, обошелся недешево – вместо стен теперь были стеклянные витрины. Аптека заметно выделялась среди окрестных домов: она выглядела словно инородное цветное изображение в альбоме с черно-белыми фотографиями восьмидесятых годов.

Если выйти из старой части квартала с липнущими друг к другу старыми домишками и перейти через автомагистраль, то перед глазами вырастают каменные джунгли. По ту сторону автострады располагалось и брачное агентство «Дуэт», где работала Сэри. Она не входила в штат, но ничуть не уступала постоянным сотрудникам. Помимо нее, в команде было еще несколько работающих по контракту. Агентство постоянно набирало новых сотрудников на определенный срок, чтобы создать конкуренцию внутри коллектива. И Сэри играла по этим правилам – настолько втянулась в соперничество, что даже кофе не пила с коллегами. Самым главным для нее был результат.

Как только на пороге появлялся клиент, между работниками сразу начиналось соревнование. Каждый из кожи вон лез, чтобы организовать встречи с претендентами, отвечающими запросам заказчика, ведь только в этом случае можно было надеяться на щедрые бонусы от руководства. Если сразу не получалось подобрать подходящего партнера, специалисты по межличностным отношениям пытались устроить как можно больше свиданий с различными кандидатами. В такие моменты Сэри обращалась за помощью к Эчхун.

Сэри с самого начала знала, что для нее не было места в штате. Со школьным аттестатом в кармане она могла рассчитывать только на работу по контракту. С ее стороны было бы наивным полагать, что для работы менеджером по межличностным отношениям не нужно высшее образование. Она поняла, что ей далеко до штатных сотрудников, поэтому находила дополнительные способы заработка. Если ей не удавалось подобрать подходящего кандидата или если после знакомства пара расставалась, Сэри искала подработку на стороне. Этому ее научила деятельная Эчхун. Но даже с подработками денег часто не хватало. Случалось, втайне от начальства Сэри просила клиентов заплатить лично ей не только за размещение анкеты, но и за подбор подходящей кандидатуры. Раз ее не брали в штат, то и не должны были мешать зарабатывать.

Все сотрудники брачных агентств держались на плаву благодаря таким нехитрым уловкам, но Толстушка Пак работала на совершенно другом уровне. Она не только помогала людям получше узнать друг друга, но и проводила беседы о том, как избегать ссор в браке или как быстрее зачать ребенка. Эчхун была волевой и целеустремленной даже в такой незамысловатой работе, как сводничество. Однако сейчас из-за проблем дочери она совсем расклеилась.

Сэри забежала в ресторанчик, где готовили превосходную рисовую кашу, и сделала заказ навынос. После того случая с нападением на психотерапевта Хане стало хуже, у нее случился еще один приступ. Эчхун с Усиком не находили себе места от беспокойства.

Дверь в 105‑ю квартиру оказалась открытой. Видимо, в расстройстве они даже забыли ее запереть. Сэри вошла в гостиную и уперлась взглядом в репродукцию картины Фернандо Ботеро [2]2
   Фернандо Ботеро Ангуро (1932–2023) – колумбийский художник и скульптор, изображавший людей и фигуры в большом, преувеличенном объеме.


[Закрыть], на которой красовалась пухлая парочка. Ее подарок.

Эчхун, лежавшая на диване, поднялась вся растрепанная. За последние несколько недель она сильно постарела. Теперь ее можно было принять за мать Усика. Он просто чокнутый! Как можно жить с этой старухой? Сэри вытянула в трубочку губы и похлопала по ним пальцем, чтобы сдержать рвущиеся наружу едкие слова, хотя не имела привычки держать мысли и чувства при себе и обычно сразу вываливала их на собеседника. Эчхун никогда не молчала в ответ – тут же припечатывала Сэри отборными ругательствами. Высказав все, что они друг о друге думают, коллеги выпивали, и ссора сходила на нет. Но сейчас Сэри заставила себя прикусить язычок.

Эчхун нельзя было назвать просто пронырливой свахой. Нет, она обладала талантом в общении с людьми. Глядя на то, как по-разному бывшая начальница ведет себя со случайными посетителями и состоятельными клиентами, Сэри теряла дар речи. Вот и госслужащему она смогла найти подходящую девушку. Они успели уже раза четыре сходить на свидание.

– Эчхун, я купила тебе рисовой каши. Съешь, может, настроение поднимется. – Сэри сунула ей бумажный пакет из ресторана.

– Хана ужасно мучается, не могу ни о чем больше думать. Совсем нет аппетита.

Эчхун не взяла пакет. На самом деле Сэри пришла к ней за советом. У госслужащего и учительницы вроде бы все складывалось хорошо, однако девушка вдруг начала высказывать недовольство. Наверняка Толстушка Пак знала способ, как успокоить потенциальную невесту. Бывшая начальница гордилась своим умением разрешать любые разногласия между потенциальными партнерами. Для Эчхун, которая смогла увенчать браком свои отношения с Усиком, соединить любую пару было проще простого.

– В тот день, когда эта паршивка напала на психотерапевта, она что-то сказала, но что именно, знает только несчастная психотерапевт.

– Так Хана вылечилась? Она больше не молчит?

– Не знаю. Она заговорила с психотерапевтом, а потом опять перестала.

– Сходи на встречу с этим врачом. Ты ведь все равно собиралась перед ней извиниться.

– Усик узнавал, она вроде больше не работает в клинике.

– Из-за Ханы?

– Наверное, расстроилась, что тумаков ей надавал ребенок, и ушла.

– Вполне может быть. Хане бы поумерить свой пыл. Характер у нее не сахар, прямо как у тебя! Она точно не в Усика, он такой покладистый.

– С тобой невозможно общаться! Только услышишь от тебя что-то приличное, так ты обязательно ложку дегтя добавишь.

– Ну прости!

– Ладно, забыли. Слушай, а тебе Хана ничего не говорила до того, как легла в больницу? Вдруг ее что-то тревожило? Ничего не проскакивало в разговорах?

– Может, все это из-за того, что сделал Усик?

Глаза Эчхун округлились. Они с мужем старались избегать этой темы, поэтому не обсуждали случившееся ни с Сэри, ни с Ханой.

– Неужели это стало причиной срыва? Она из-за этого порезала себе?..

– А куда ушел Усик?

– Пословицу слышала? Жизнь заставит – украдешь. Он в клубе, на работе, деньги зарабатывает.

Звучало так, будто все, что он умеет, – это красть чужие деньги. А ведь болезненное состояние Ханы расстраивает и его. Усик и Эчхун были абсолютно разными людьми, ссоры для них были естественны, как воздух. Похоже, единственное, что их объединило, – это болезнь Ханы. Возможно, именно поэтому Сэри испытывала к девушке неприязнь.

– Что же ты ему не прочитала лекцию? – недовольно произнесла Сэри, прекрасно понимая, насколько Эчхун падка на деньги.

– А теперь послушай меня внимательно, Лим Сэри! Прекрати делать вид, что только ты одна заботишься об Усике. Он уже давно меня не слушается. Думаешь, мне нужны его деньги? Я зарабатываю и сама. Ты полагаешь, мне нравится, что он ходит в этот чертов клуб? Нет! Я с ума схожу от беспокойства, когда думаю о том, что он снова может приняться за старое.

И вот опять они грызлись из-за Усика. Обе не хотели, чтобы он снова сотворил с собой что-нибудь нехорошее.

– Твои постоянные придирки довели до того, что он решился на кастрацию! Это ты во всем виновата! Меня аж всю трясет…

Эчхун закричала:

– Вы только посмотрите на нее! Чего же это тебя так трясет-то, бедную? Знаешь что, я и так себе места не нахожу, переживаю за дочь, а тут еще ты пытаешься вынуть из меня душу!

Усику были неинтересны не только Эчхун и Сэри, но и вообще все женщины на планете. Но почему он так с собой поступил? Неужели из-за Эчхун, которая контролировала каждый его шаг? Или проблема была куда шире и во всем виновата Сэри? Если бы она не заглядывалась на него, Эчхун не стала бы ревновать, и в конечном итоге муж не огорошил бы ее новостью о химической кастрации.

– Ой, ну прости! Слушай, Эчхун, узнала бы ты адрес психотерапевта.

– Уже узнала.

– И где она живет? – заинтересовалась Сэри.

– В нашем квартале. Помнишь, в прошлый раз мы говорили про аптеку? Про ту, которая недавно появилась?

– «Аптеку сердечных дел»? Она живет там?

– Похоже на то.

– Вот это да! Как тесен мир.

– Честное слово, эта аптека не вызывает у меня доверия, – вздохнула Эчхун.

– Почему? Что с ней не так?

– По слухам, они продают любовный эликсир или что-то в этом роде.

– Получается, название не случайное? Значит, они и правда имеют отношение к амурным делам?

Почему-то все, связанное с этой аптекой, звучало очень интригующе. Сэри задумалась. Профессиональная сваха Толстушка Пак и ее коллега по цеху, специалист по межличностным отношениям, были влюблены в одного человека. В этот момент каждая из них подумала о чем-то своем.

Жизнь Сэри была полна испытаний. За тридцать с лишним лет ее хорошенько помотало. Она росла вполне счастливой девочкой, пока ее отец, электромонтажник, в результате несчастного случая на производстве не потерял руку и не получил инвалидность второй степени. Сэри посещала художественную школу и делала успехи в рисовании, а потом вдруг на их семью одна за другой посыпались беды, точно письма со счетами. Отец не мог смириться с инвалидностью, поэтому стал пить, мать же перебивалась случайными подработками. Это отразилось на ее здоровье – она заработала гипертонию и диабет. Мать исправно колола себе инсулиновые инъекции в живот, но это не помогло – она оказалась частично парализованной. В одну из холодных зим отец, который влачил жалкое существование алкоголика, замерз и умер в окружении бродяг на Сеульском вокзале. Денег у семьи не было, поэтому его похоронили как бездомного за счет государства. К тому времени Сэри окончила школу и прошла отборочные испытания в художественный вуз. Однако о высшем образовании оставалось только мечтать.

Помыкавшись тут и там, Сэри по рекомендации знакомых устроилась секретарем и по совместительству бухгалтером в агентство к Эчхун. Ей нужна была мало-мальски стабильная работа, ведь она оплачивала сиделку для матери. Эчхун чувствовала некое родство с Сэри, понимая, насколько схожи испытания, с которыми они обе столкнулись в ранней юности. Но у Эчхун был непростой характер, и угодить ей как начальнице было крайне сложно.

Бывало, когда Толстушка Пак устраивала Сэри очередной разнос, Усик приносил ей пиво и старался ее подбодрить. С самой первой их встречи она понимала, что перед ней женатый мужчина, у которого есть ребенок. Но ведь говорят, что любовь не ведает границ. Тогда Сэри еще не знала всей истории отношений Усика и Эчхун. Да, у них была большая разница в возрасте, но они выглядели как обычная супружеская пара с ребенком. Могла ли Сэри подумать, что за тайну скрывает их семья!

Как-то ее внимание привлекли его пальцы, сжимающие банку пива. С трудом верилось, что это руки мужчины: пальцы тонкие и длинные, а кожа такая светлая, почти прозрачная, что через нее проглядывают темно-синие линии вен. В этих руках идеально бы смотрелся карандаш 4B, с помощью которого можно сделать набросок на холсте. Сэри нравился и голос Усика – низкий и спокойный. Многие грубо отзывались о его внешности, говорили, что он щуплый и невзрачный. Так оно, по правде, и было. Далеко не красавец, субтильный, необщительный…