Текст книги "Вы точно доктор? Истории о сложных пациентах, современной медицине и силе юмора"

– Посмотрите сами, док, – сказал он, – вот, например, та, что я приготовил заранее (ладно, последнюю фразу я придумал). И он восторженно харкнул, в моем извращенном воображении напомнив мудрого дрозда из стихотворения Роберта Браунинга:

 
…слушай
Пенье дрозда. Повторяет он дважды
Песню свою, чтобы чувствовал каждый,
Что повторить он способен мгновенье
Первого, вольного вдохновенья[83]83
  Из стихотворения английского поэта и драматурга Роберта Браунинга (1812–1889) «В Англии весной», пер. С. Маршака.


[Закрыть].
 

ТОТ САМЫЙ МОМЕНТ

BMJ, 9 августа 1997 г.

В прошлом году мы с друзьями катались на лыжах и познакомились с компанией немцев. Поначалу им с нами нравилось, их сдержанность уравновешивала нашу экстравертность. Однако их отношение постепенно менялось – по мере того, как они осознавали, что встретили вовсе не джойсовских персонажей, как они себе их представляли, а кучку в стельку пьяных шутов.

Существует тонкая грань между любовью и ненавистью, но еще более короткий шаг разделяет развлекающего вас человека и мозгоклюя. Герой может стать ничем в мгновение ока.

Эль Гран Сеньор считался чемпионом, но в тот решающий момент, когда два фарлонга были позади, Пэт Эддери потянулся за хлыстом и… ничего не нашел[84]84
  Эль Гран Сеньор (1981–2006) – скаковой жеребец, чемпион Англии и Ирландии. Фарлонг – единица измерения дистанции на скачках, примерно 200 м. Пэт Эддери (1952–2015) – ирландский жокей, трижды выигрывал дерби.


[Закрыть]. Болтливый пациент, который развлекает вас десять минут кряду, пока вы не поймете, что у него биполярное аффективное расстройство. Пациент, который приходит к вам много раз с неспецифическими общими жалобами, пока вас не бросает в холодный пот от мысли, что у него, вероятно, злокачественная опухоль.

К сожалению, этот момент просветления часто остается незамеченным.

Идея, что непрерывный уход должен осуществлять один врач, – среди самых разумных суждений академической общей практики. Когда я был интерном, команда состояла из консультирующего специалиста; старшего ординатора; ординатора, занимающегося научной работой; семейного врача-ассистента, работающего по скользящему графику; семейного врача-ассистента, работающего не по скользящему графику (эти особенно жалкие); двух других интернов и около шестидесяти дофигаллионов студентов-медиков. И при этом никто ничего не знал о пациентах.

Но есть и темная сторона: порой в близких отношениях любая постепенная трансформация ускользает от внимания, из-за чего можно упустить критический момент. Наше представление о времени слишком грубо. Глядя в зеркало каждый день, мы не замечаем, как стареем. И точно так же, когда мы видим пациента часто, для нас остается незримым все, кроме самых очевидных изменений.

Затем наступает тот неизбежный, выводящий из себя день, когда благословенный напарник, или временный заместитель, или врач-консультант окидывает пациента свежим непредвзятым взглядом и говорит: «Эй, у этого парня классический случай. Как это вы пропустили, что у него гипотиреоз/акромегалия/две головы?»

Ну, такое легко пропустить, самодовольные вы ублюдки, придет и ваше время. Вторая голова начинается с крошечной шишки, классически – на правом плече, где обычно сидит попугай. Через две недели она уже немного больше и медленно, годами, растет, пока вы, как Роберт Браунинг (который позавидовал бы вам, ребята), не проснетесь, чтобы «увидеть, встав с постели, влажные ветки на вязах и кленах в маленьких, клейких листочках зеленых»[85]85
  Из стихотворения «В Англии весной», пер. С. Маршака.


[Закрыть], и не осознаете: вторая голова вполне себе созрела и нахально с вами треплется.

И на такой случай простых безболезненных средств нет. Топор должен быть острым как скальпель, иначе придется рубить, рубить, рубить, рубить, как будто вы разделываете свинью. А вторая голова все это время будет уворачиваться и юлить, то крича, то ругаясь, то уламывая или забалтывая вас, то пытаясь убедить, что вы отрубаете не ту голову.

Поэтому, если пациент приходит к вам слишком часто, разумно обратиться за вторым мнением как можно раньше.

В медицине две головы определенно лучше, чем одна.

Я ВИДЕЛ САТАНУ, ПАДШЕГО С НЕБА, КАК МОЛНИЯ

BMJ, 8 апреля 2000 г.

Недавно меня вызвали к женщине, которая упала в обморок в церкви.

Церковь – хорошее место для чего-то такого, поскольку подразумевает, что человек вел праведную и честную жизнь, да и свидетели лишними не будут. Сомлей вы ночью возле бара, вряд ли любезный наркобарыга подкинет вас до дома. В церковь ходят люди поприличнее, хотя они могут быть более разборчивы в технике дыхания рот в рот, что, пожалуй, не так уж и плохо. Опять же врач в таком случае чувствует себя особенно обязанным приехать, да и в том, чтобы припарковаться на церковной автостоянке, есть что-то достойное. Этот обморок, что логично, никак не связан с греховным поведением.

Я сразу же выехал, но какой-то благодетель уже отвез пациентку в больницу. Правда, вернувшись в приемную, я с мрачным удовлетворением отметил, что вся компания, прихватив пострадавшую, отбыла обратно в церковь.

В конце концов, после гонки по кругу, я вернул-таки пациентку в наш мир. Воодушевленная таким вниманием, она поначалу не хотела воспринимать сердечно-легочную реанимацию, но собралась толпа, и, как сказал Пьер в «Войне и мире», единственное верное счастье – это всеобщее благо. Первостепенное дело – угождать толпе, и сказать, что все в порядке, было бы сродни детумесценции[86]86
  Прекращение или спад эрекции после эякуляции или оргазма, а также прекращение процесса набухания, роста опухоли.


[Закрыть]. Ничего не делать – слишком трудная задача, власть опьяняла. Как говорится, посади нищего на коня, он и к самому дьяволу отправится.

Но вместо этого – симфония. Взволнованные охи и ахи, сопровождающие момент, когда я вытаскиваю антишоковое покрывало, как фокусник кролика. Чей-то крик: «Не передвигайте ее!» (и вариантов не остается). Торжествующий лязг дефибриллятора, когда я возношу его нарочито высоко и театрально. Тщетные протесты пациентки: «Я в порядке – нет, правда, я в порядке». Толпа стонет, улюлюкает и раскачивается от удовольствия, и вот подъезжает скорая помощь, и все стоят как кролики, загипнотизированные танцем лисицы.

Я скромно принял аплодисменты, и когда вел пострадавшую вверх по ступенькам в карету скорой помощи, от нее исходил внутренний свет, словно она вознеслась на небеса. И призрачный римский раб вырос у моего локтя, прошептав: «Memento mei tu es»[87]87
  Помни меня, ты есть (лат.).


[Закрыть].

ОТНОШЕНИЯ ВРАЧА И ПАЦИЕНТА: НОВЫЙ АНТИРЕКОРД

GP, 11 апреля 2014 г.

Прогресс часто сопровождается болью, но жертвы во имя науки необходимы. Я глубоко вдохнул, собрался с мыслями и начал утренний прием. Изучить правильную технику я успел, и когда Джо вошел, повернулся спиной, выпятил задом, присел на корточки и начал покачивать бедрами из стороны в сторону, плоско высунув язык как можно дальше.

Раньше пациентов приветствовали по-простому. «Привет» или «здравствуйте», угрюмое ворчание, кивок или даже, если вы чувствовали потребность прослыть хорошим врачом, вопрос «Как дела?».

Затем подобные небрежные приветствия стали считаться высокомерными, и обязательным стало формальное рукопожатие, скучное и затянутое. Хотя его всегда можно было оживить, предварительно смазав ладонь вазелином.

Но ученые в надежде на очередной грант пошли дальше и поставили во главу угла гигиену. Предлагалось задать себе вопрос, где побывала рука пациента, ответ на который мог оказаться затруднительным.

Возникла целая индустрия мытья рук: международные конференции, кампании, защитники, инспекторы, профессора, лекторы и т. д. Рукопожатия, как известно нам из истории, стали нежелательными из-за риска распространения инфекции.

Но давайте уберем из уравнения руки, подумал я. Просмотр видео Майли Сайрус вдохновил меня использовать революционную и безупречно гигиеничную форму приветствия – тверк[88]88
  Майли Сайрус (род. 1992 г.) – американская певица и актриса. Тверк – от англ. twerking – танец, в основе которого движение ягодицами.


[Закрыть].

Несмотря на отсутствие кожного контакта, это идеальное начало, создающее атмосферу для того, что, несомненно, будет глубоко интимными отношениями врача и пациента. Как бывает с любым научным новшеством, пациентам потребуется некоторое время, чтобы освоить этот прием.

– Должен сказать, док, – заметил Джо, – это довольно странно.

– Самое худшее еще впереди, Джо, – ответил я. – Теперь ты должен проделать то же самое.

5. Тогда я приму антибиотики

Однажды вы, и я, и все те, кого мы знаем, умрем и постепенно будем забыты. «Ибо прах ты и в прах возвратишься», поскольку цивилизации зарождаются и приходят в упадок, океаны высыхают, а горы рассыпаются.

Но некоторые вещи никогда не меняются, и вечная борьба никогда не заканчивается. Я говорю о нескончаемом желании пациентов принимать антибиотики, несмотря на отважные, но тщетные попытки врачей избежать назначения этих препаратов.

ИСТОРИЯ О ДВУХ ИРЛАНДСКИХ МАМОЧКАХ

GP, 18 июля 2016 г.

В прошлом году на референдуме в Ирландии под всеобщее ликование были одобрены однополые браки. Так Ирландия сделала еще один шаг в сторону от своей постколониальной викторианской чопорности. Раньше-то мы были теми еще охальниками, что уж.

Но, как обычно, возникли непредвиденные последствия, особенно для врачей. Даже одна ирландская мамочка представляет собой довольно мощную угрозу, но у некоторых счастливых детей теперь было целых две ирландские мамочки.

Ирландская мамочка № 1 многие годы вела безжалостную и глубоко личную войну против лихорадки у детей. Она знала все описанные в книгах приемы, все стратегии и способы атаки (оральный, подмышечный и ректальный) и, как обычно, начала с почасового отчета о вчерашнем яростном сражении.

– В восемь часов у малыша Джонни поднялась температура, – сказала ирландская мамочка № 1.

– Мы сбили жар, дав ему калпол, затем температура снова поднялась, поэтому ровно в двадцать два часа мы окунули его в ванну с колотым льдом и дохлыми выдрами, – сказала ирландская мамочка № 2.

– И все же она не желала падать, поэтому мы насильно накормили мальчика холодным пюре из гиены, – сказала ирландская мамочка № 1.

Малыш Джонни, похоже, не унывал и умудрился засунуть голову в медицинский контейнер с острыми предметами, который, кажется, специально сделали настолько ярким, чтобы заманивать и уничтожать маленьких детей, – вроде разноцветной Венериной мухоловки. Мальчик кричал, но, по моим представлениям, этот крик был наиболее подходящей реакцией на ситуацию и являл собой признак общего благополучия.

– Я располагаю, – сказал я, – самыми последними исследованиями Национального института здоровья и клинического совершенства. Они умные ребята, и в их рекомендациях ясно сказано, что жар – это не всегда плохо. Более того, эксперты говорят, что повышенная температура даже помогает бороться с инфекциями.

– Британцы устали… – начала ирландская мамочка № 1.

– Знаю, знаю, – подхватил я, – слушать экспертов.

Две ирландские мамочки обменялись взглядами, и моя ересь заставила их нахмурить брови. От меня не укрылся нехороший фанатичный блеск в их глазах, где уже мельтешили тени толпы линчевателей и отблески пылающего столба. К тому же я заметил, что на ирландской мамочке № 2 надета толстовка с изящной свастикой.

Мы, врачи, должны уметь ловко ходить по извилистым тропам, но я принял решение твердо стоять на своем. Галилей и Ватикан, Салман Рушди и аятолла[89]89
  Аятолла – почетное звание шиитских богословов, имеющих право самостоятельно выносить решения по вопросам исламского права.


[Закрыть] – я был всего лишь еще одним маленьким солдатом в вечной борьбе с нетерпимостью, фанатизмом и неразумием. Безызвестный и, может, не увенчанный никакой славой, но не менее доблестный и достойный чести.

– Кроме того, они утверждают, – твердо продолжал я, – что жаропонижающие препараты, такие как парацетамол и ибупрофен, не рекомендуются.

Ирландская мамочка № 1 сдавленно охнула: ее храмы только что обратились в руины.

– Кроме того, – сказал я, сознавая, что бросаю вызов целой системе убеждений, – физические меры, такие как ледяные ванны и теплое обтирание, тоже не рекомендуются.

Ирландская мамочка № 1 была подавлена, но моя победа оказалась мимолетной. Ирландская мамочка № 2 триумфально поднялась, разметав обломки своих павших идолов.

– Тогда мы просто выпьем антибиотики, – отрезала она.

КОНСУЛЬТАЦИИ ПО ТЕЛЕФОНУ: СВЕТЛАЯ СТОРОНА…

GP, 21 ноября 2017 г.

В медицине, как и в жизни, что-то обязательно происходит, даже когда ничего не происходит.

Я давно не видел Джо. Обычно у него целая гора жалоб, причем он заранее гуглит все свои недуги и устраивает целую катастрофу. Поэтому, когда его ежедневные визиты прекратились, я счел это обстоятельство благоприятным и почувствовал что-то вроде облегчения, которое испытываешь, когда перестаешь биться головой о кирпичную стену.

Но, как сказал Хичкок, «в звуке выстрела нет страха – только его предвкушение». И я, чуя подвох, начал нервничать в ожидании, что вот-вот Джо в гневе обрушится на меня и устроит конец света рассказом о своих бесчисленных симптомах. Поэтому, проходя мимо его дома с причудливыми традиционными ирландскими решетками на окнах и спутниковой тарелкой «Скай», я решил к нему заглянуть.

Мне показалось, он что-то скрывает.

– Судя по твоей внешности, ты хочешь в чем-то признаться, – сказал я, – но твоя скромность, похоже, не позволяет тебе этого.

– Ладно, ладно, я боялся, но придется тебе открыться, – сказал Джо. – Нелегко такое говорить, и я знаю, что будет больно, но буду откровенен: у меня есть другой врач.

Не обращая внимания на то, что я вздрогнул от отчаяния, он вытащил мобильник.

– Взгляни-ка, – сказал он. – Это называется «Карманный доктор». Говорят: «Через минуту врач из журнала GP Национальной службы здравоохранения будет готов». Теперь я могу говорить с доктором когда угодно. Они доступны в любое время дня и ночи, круглые сутки. И я тоже, моя пре-е-е-е-елес-с-с-с-ть, – добавил он зловеще-самодовольно.

Джо нажал кнопку, и на экране появилась заставка. «Проверка симптомов», – произнес голос из телефона.

– Сначала нужно пройти все формальности, – объяснил Джо, – чтобы понять, действительно ли тебе нужно к врачу, но эту часть все просто пропускают. Расстройство самоограничения, но я так не думаю.

Появился новый экран. Встревоженный молодой доктор, который, как я успел заметить, носил стетоскоп чисто для антуража. Но мы все так делаем, скажете нет?

– Только не ты, – сказал он Джо, прежде чем встать и исчезнуть с экрана. Послышался звук, в котором опытный специалист сразу же узнает стук головы раздраженного коллеги о кирпичную стену.

– Вот видишь, – сказал Джо. – Они уже хорошо меня знают.

«Это и называется помощью на постоянной основе», – подумал я.

КАК ЧИНИТЬ АВТОМОБИЛИ: СОВЕТЫ ОБМАНЩИКА

GP, 18 февраля 2010 г.

Мы, врачи, страдаем от так называемой высокой некомпетентности. Из-за старательно накопленных нами знаний о человеческом теле и внутренностях, а также статуса, которым в связи с этим нас наградило общество, считается, будто мы разбираемся и в других областях: юриспруденции, финансах, геологии и т. д. И, конечно, в механике.

На прошлой неделе я обнаружил на обочине сломавшегося Джо (в смысле, это его машина сломалась).

Поскольку по телевизору не показывали ничего интересного, а мне после тяжелого утреннего приема несомненно полагалось бесплатное развлечение (я уже упоминал, что шел сильный дождь?), я остановился, чтобы рассмотреть все поближе.

Как обычно, вокруг автомобиля собралась толпа, засыпав Джо ненужными советами, но когда появился я, он засветился от счастья.

– Доктор, – сказал он, – что ты думаешь?

Слушайте, я знаю об автомобильных двигателях столько же, сколько и об интерпретации результатов лабораторных анализов электролитов. Но я бы не достиг того, чем располагаю на сегодняшний день, если бы не умел скрывать, что понятия не имею, о чем говорю.

Поэтому у меня была заготовлена фраза для этой самой ситуации, отчасти вдохновленная эпизодом из сериала «Отец Тед», где отца Джека учат на любой вопрос отвечать фразой: «Вопрос этот – экуменического толка».

Я попинал шины (потому что некоторые условности должны быть соблюдены), затем склонился над двигателем, выдержал театральную паузу, нахмурился, словно испытывая отвращение к тому, что видел, и спросил:

– Карбюратор смотрел?

Толпа одобрительно загудела, а Джо ответил:

– Я об этом не подумал.

Довольный такой реакцией, я позволил себе выступить на бис.

– В карбюраторе может быть вода, – мрачно предположил я. И без того проливной дождь усилился, придав веса моим словам, ни одно из которых, если вы заметили, не указывало, что делать. И вообще, я изъяснялся очень размыто – это непременное условие, освобождающее от любой ответственности за результат.

– Конечно, придется лезть под машину, – я с тоской оглянулся по сторонам, всем своим видом демонстрируя, что больше всего на свете хотел бы сейчас получить кусок непромокаемого брезента, чтобы заползти под днище. В то же время я достал телефон и сделал вид, что отвечаю.

– Крысы? Чрезвычайная ситуация? Немедленно еду, – сказал я, хлюпая по лужам. – Простите, вынужден откланяться.

ЗАПУТАННЫЙ ДИАГНОЗ – НЕ ПОВОД ОТЧАИВАТЬСЯ

GP, 14 февраля 2014 г.

«Но тише! Что за свет блеснул в окне? О, там восток! Джульетта, это солнце»[90]90
  Из пьесы Шекспира «Ромео и Джульетта», пер. Т. Щепкиной-Куперник.


[Закрыть].

Если бы героем этой сцены на балконе был привлекательный твердый диагноз, то нам, семейным врачам, не понадобились бы ни рубиновые губы, ни вздымающаяся грудь, ни соблазнительный взгляд и струящиеся по плечам золотистые волосы, чтобы немедленно воспылать ответной страстью. Как только диагноз поставлен, дальнейшее лечение становится легче дуновения ветра. Но часто бывает и так, что мелькающий на горизонте диагноз никак не удается ухватить.

Учитывая множество противоречивых, сбивающих с толку симптомов, которые сыплются на меня дождем, я, вместо того чтобы от разочарования воткнуть вилку себе в глазное яблоко, иногда пытаюсь отключиться. Например, разглядываю пятна на обоях и пробую их сосчитать, надеясь, что мое одержимое исключительно сексом подсознание отвлечется и хоть раз поможет мне (кстати, тут триста сорок два пятна или триста сорок три, если считать живописный плевок Джо).

К сожалению, «я не имею ни малейшего понятия, что с тобой не так, но, вероятно, ничего серьезного и само по себе пройдет, так что будь спокойна, детка» не считается диагнозом. Ирландская версия – «черт возьми, конечно, это будет великолепно» – более элегантна и лаконична, и пациентов, похоже, она обнадеживает. Одновременно и диагноз, и прогноз – два в одном. Эту версию можно было бы трактовать шире и возможно, даже включить в Ливерпульскую стратегию[91]91
  Ливерпульская стратегия паллиативного ухода подвергалась критике, поскольку считалось, что умирающих пациентов не поддерживают, а морят голодом.


[Закрыть].

Джо был постоянным испытанием. Все его непонятные симптомы никогда не складывались в единую картину – от такого даже милый старик мистер Харрисон со своим двухтонным изданием «Принципов внутренней медицины»[92]92
  Американский справочник по внутренним болезням, изданный в 1950 г. под редакцией Тинсли Харрисона.


[Закрыть] озадаченно скребет затылок.

Сегодняшний визит Джо ничем не отличался от прочих: общее ощущение беспокойства, будто кто-то следит за ним, онемение тут и там и «мурашки» перед глазами, которые, по-видимому, мешали ему наслаждаться порно в интернете.

Но зря я, что ли, врач общей практики? За многие годы я выработал известную изворотливость.

– У тебя когда-нибудь было что-то подобное? – спросил я.

– Да, – любезно и, как всегда, очень точно ответил он, – несколько раз, то тут, то там, время от времени.

– Черт возьми, – сказал я. – Уверен, это что-то великолепное.

ИСТОРИЯ ОДНОГО УМНИКА

BMJ, 30 июня 2009 г.

Многие умения врачей общей практики не входят в зону ответственности одной только медицинской науки, хотя я всегда осмотрительно отношусь к немедицинским советам. Пословица гласит: «Никогда не критикуй воина, пока не пройдешь путь в его мокасинах». Я мог бы добавить: «Особенно если это путь на вершину горы в жаркий день, воин сильно потеет, у него грибковая инфекция ног и сомнительная личная гигиена, а его мокасины сделаны из переработанных резиновых покрышек».

Но иногда у нас нет выбора. Общая практика работает с широким спектром проблем: по какой-то причине пациенты считают, что наш опыт простирается в неизведанные дали, куда мы обязаны смело шагать. Поэтому никогда неизвестно, какая еще загадка появится на пороге кабинета терапевта.

Он держал в руках книгу, что само по себе было в порядке вещей, однако обычно это женские романы или триллеры или что-то вроде «Кода да Винчи» (про найденную методом радиоуглеродного анализа туринскую плащаницу, которая была изображением Святого Павла, стригущего ногти на ногах Лазаря, которые выросли слишком длинными, пока тот был мертв. А также про убийственные попытки церкви сохранить все это в тайне, чтобы мир внезапно не осознал, что вся религия в основном мифологическая чушь).

Теперь же книга была совсем иной – «Божественная комедия», такие вот дела. И ее положили мне на стол как молчаливый вызов. Я считаю себя довольно начитанным (как колумнист, всегда выглядываю, у кого бы слизать идею-другую), но это меня повергло в ступор.

Консультация на первый взгляд казалась нормальной: боль в горле, кашель и насморк – банальность жестока, подумал я. Но пляски продолжились. Какое-то время мы искусно обходили торчавшего посреди комнаты слона, однако финальная конфронтация была неизбежна.

– Вы знакомы с Данте? – спросил наконец пациент так покровительственно, как может только непрофессионал. Под предлогом необходимости рассчитать вероятность заболевания сердечно-сосудистой системы (а мы все знаем, насколько это полезно и практично) я сделал несколько экстренных запросов в «Гугле». И знаете что? «Википедия» никогда не подводит. Даже если информация в ней не всегда точна, она всегда выглядит правдоподобно.

– Ах, – сказал я, – мы достигли десятого круга ада.

– Я думаю, вы ошибаетесь, доктор, – поправил меня умник, – кругов там всего девять.

– Ошибаешься, приятель, – ответил я. – Святой Лука зарезервировал десятый круг для тех, кто ожидает антибиотики при незначительных инфекциях верхних дыхательных путей.

– Вы меня поймали, док, – признался он.

– Lasciate ogne speranza voi ch'intrate, – сказал я.

Примечание: последняя строка, конечно, принадлежит перу Данте Алигьери – «Оставь надежду, всяк сюда входящий», но, уверен, вам это известно и без меня.

ВАГОН ТАБЛЕТОК

GP, 2 августа 2007 г.

Каждый день в кабинете врача общей практики происходит настоящее сражение, поэтому я очень понимаю великих зачинщиков военных конфликтов. Я смотрю на карту Европы, и мне интересно, почему Наполеон с Гитлером, глянув на нее же, не сказали: «Черт побери, зацените размер России, да еще говорят, что погода там не очень. У нас нет ни единого шанса ее завоевать, лучше наведаемся еще разок в Бельгию».

Мудрый командующий внимателен к выбору сражений. Именно поэтому я уже не пытаюсь облегчить состояние старушек, выдавая им таблетки.

Если великая армия Наполеона прокололась, и все закончилось тем, что казаки разметали ее в пух и прах, то какие шансы у меня? Однако иногда можно использовать упрямство в своих интересах. Даже самую маленькую победу следует отметить.

Миссис Мерфи оглушительно рвало.

– Я умираю, я умираю, – причитала она.

Но я знал, что тут что-то не так: по-настоящему больной человек никоим образом не мог воспроизвести эти невероятные звуковые эффекты.

– Могу я взглянуть на ваши таблетки? – сказал я.

Полезный метод. Он дает мне несколько минут передышки, и подобная фраза подразумевает, что я уже точно знаю, что принимает пациент (знание, которое потребовало бы наличия мозга размером с планету), а заодно хочу убедиться, правильно ли он соблюдает режим приема нескольких лекарств.

Невестка моей пациентки нехотя вкатила небольшую тачку, и я начал перебирать пузырьки – потрясающий разноцветный коктейль из снотворных, антидепрессантов, витаминов и анальгетиков. При этом я постоянно охал и причитал, а время от времени подпускал неодобрительного ворчания: «М-м-м, отвратительно. Ну, еще это и вон то – может быть. А от таких штук кони дохнут».

Звуки рвоты позади меня медленно стихли, когда миссис Мерфи просекла мои уловки.

– Теперь я чувствую себя немного лучше, – сказала она с приличествующей случаю дрожью в голосе.

Я угрожающе встряхнул тачку.

– На самом деле мне гораздо лучше, – продолжила она, встав с кушетки как утреннее солнце и принимая командование тачкой.

Да, битву я проиграл, но стоит признать, что войну все же выиграл.

ТЕСНЫЕ КОНТАКТЫ С НОГТЯМИ НА НОГАХ

GP, 9 апреля 2018 г.

Я умею расхлебать самую круто заваренную кашу, но в данном случае это был ноготь на ноге. За долгие годы я невольно заработал репутацию врача, отлично справляющегося с такими напастями.

Вросший ноготь Джо занимал почетное место на переполненной каминной полке наших долгих и болезненных (то есть для меня болезненных) отношений. Ноготь был неприятным, однако единственным объективным свидетельством заболевания, которое Джо действительно перенес. Все остальное – просто подмеченные Джо симптомы, то есть полная лажа.

Нельзя рассматривать болезни отдельно от нас, они – часть того, что мы есть, а уж ноготь Джо – это точно вишенка на торте. Я много лет с ним боролся, иногда даже подумывая о том, чтобы подрезать его под самый корень. С этим ногтем у нас уже сложились личные отношения. Возможно, мы признали друг друга высшими хищниками. В фильме «Касабланка» Угарте, обращаясь к Рику, сказал: «Но потому, что ты презираешь меня, ты единственный, кому я доверяю».

Когда Джо сорвал с себя носок, ненароком обдав меня фейерверком из острого запаха пота и хлопьев мертвой кожи, ноготь у него на ноге как бы говорил: «Здорово, приятель, услышь мой рев».

Есть причина, по которой в магазине Body Shop нет линейки продуктов под названием «Вонючие ноги Джо». Но послушайте, я ж врач, а мы к такому привыкли: дурные запахи и застоявшиеся жидкости, выделяемые организмом, нас не волнуют.

Чаще всего.

После нескольких минут рвоты и осознания наших особых отношений я положил палец на маленькую подушечку. Это было практически в духе декаданса времен Древнего Вавилона, но чуть менее противно.

– Ты только посмотри на эту крошку, – с нежностью сказал Джо. – «Титания там любит спать порой, укачанная танцем и игрой»[93]93
  Цитата из пьесы Уильяма Шекспира «Сон в летнюю ночь», пер. М. Лозинского.


[Закрыть].

Ноготь на ноге врос лишь самую малость. Если бы он был менее вросшим, он бы вообще торчал, но Джо и этого хватало: даже такая степень врастания позволяла нам включить воображение. Как писал Патрик Каванах, «если щель слишком широка, через нее не пройдет ничего удивительного».

Из уважения я легонько его помассировал и дал немного антибиотиков – и что там еще? – ах да, посоветовал отдохнуть.

Возможно, это было минимальным вмешательством, но я был доволен; мы, врачи, проделываем ужасные вещи с ногтями на ногах.

СДЕЛАЕТЕ МНЕ ОДОЛЖЕНИЕ? ОТВЕТ: НЕТ

GP, 30 мая 2012 г.

– Не мог бы ты сделать мне одолжение? – спросил Джо с заговорщическим видом, наклоняясь ко мне совсем близко. Он выглядел подозрительнее обычного, а это о многом говорит. Гарри Лайм[94]94
  Герой британского фильма «Третий человек» (1949), снятого по роману Грэма Грина.


[Закрыть] мог бы многому у него поучиться. Я, в свою очередь, откинулся назад: наше маленькое па-де-де было следствием уникального и неотразимого аромата Джо.

Не стоит считать меня слишком привередливым в этом отношении, просто никто никогда не приближается к Джо слишком близко. Даже на переполненном стадионе во время матча Джо будет стоять в стороне, как одинокий маленький остров.

Я никогда не обучал студентов, и моя единственная лекция для врачей-практикантов закончилась тем, что я посоветовал им отказаться от общей практики и вступить в Иностранный легион, потому что тогда они, скорее всего, укокошат меньше людей. Больше меня не приглашали. Но если бы мне дали еще один шанс, я включил бы в программу предупреждение, касающееся слов «Не могли бы вы сделать мне одолжение?».

Мы врачи и, само собой разумеется, пытаемся помочь нашим пациентам. Поэтому просьба об одолжении всегда означает: требуется нечто дополнительное, нечто большее, чем подразумевает обычное чувство долга. Какая-то уловка, ради которой необходимо выйти за рамки морали. И чем вкрадчивее спрашивают, чем больше напускают туману, чем сомнительнее заговор – тем серьезнее будет проступок.

Вариантов множество: страховка, больничный, подтверждение нетрудоспособности, заявки на планирование, бланки паспортов для потенциальных покупателей корректирующего нижнего белья и т. д. и т. п. Но есть одна общая тема: нас просят принять участие в заговоре, чтобы извратить ценности нашей древней и благородной профессии.

Однако, помимо геморроя, возраст наградил меня мудростью.

– Одолжение, – сказал я, возвращая слово, будто отбрасывал ненужную рыбу.

– Соседская собака лает всю ночь и бесит меня, – сказал он. – И я подумал, что, может быть, мне удастся получить справочку, где сказано, что это вызывает у меня депрессию и все такое.

Сосед Джо, насколько мне было известно, обладал репутацией человека, добивающегося медленной, но неумолимой мести. Занять позицию в противоположном лагере было бы неразумно. На этот раз этика и практичность были неразрывно связаны.

– Извини, Джо, – ответил я, выговаривая слова как можно непринужденнее, – но твой нюх подводит тебя, и ты идешь по ложному следу.

СОХРАНЯТЬ КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ

GP, 25 января 2017 г.

«Трое могут хранить секрет, – сказал Бенджамин Франклин (переворачиваясь в могиле в день выборов Дональда Трампа), – если двое из них мертвы». Сложно быть благоразумным, но конфиденциальность всегда являлась краеугольным камнем медицинской практики, и, как и у любого семейного врача, у меня есть множество неписаных секретов, которые я унесу с собой в могилу.

Однако доведенная до крайности конфиденциальность – это парализующая сила, из-за которой нормальное общение становится невозможным.

Если правая рука не знает, что делает левая, как же похлопать? Во всем должна быть трещина, именно через нее проникает свет.

Джо жаловался на симптом номер двадцать три б – «ужасный кашель», жалоба, которая, как обычно, противоречила его буйной энергии и жизненной силе, что администрация Трампа назвала бы альтернативными фактами, то есть ложью.

– Я беспокоюсь за свою конфиденциальность, – сказал Джо. – Когда я в приемной, все остальные знают, что я тоже там. Это же вообще не про конфиденциальность, правда? Они, наверное, все это обсуждают.

– Джо, – сказал я. – Твое появление в приемной подобно ежеутреннему восходу солнца, мы все к нему привыкли. Во времена хаоса, страха и антиинтеллектуализма, в эпоху Бориса, Трампа и Ле Пен утешает то, что некоторые вещи остаются неизменными. Напротив, если тебя не будет в приемной, скорее всего, по всей деревне поползут слухи. Об этом будут судачить в барах, кофейнях и массажных салонах, даже крестьяне в горах не обойдут вниманием этот факт. Они, скорее всего, решат, что ты нездоров.

Но Джо, в своей эгоцентрической нарциссической манере, которая в будущем могла бы дать ему право на высокий политический пост, говорил дело.

– Предлагаю план, – сказал я. – Звони мне точно перед своим ежедневным визитом. Я оставлю заднюю дверь незапертой, и ты сможешь проскользнуть совершенно незамеченным. Так только мы с тобой будем знать, что ты здесь был, и я разузнаю все твои секреты, даже самые грязные грешки.

– Да мы с тобой одного мнения, – сказал Джо.

– За исключением того, – ответил я, – что один из нас шутит.