Текст книги "Италия в Средние века и раннее Новое время: V–XVII вв."

Южная Италия и Сицилия в XI–XII вв

Если в Северной и Центральной Италии к концу XII в. сформировались самостоятельные города-республики, то в Южной Италии и на Сицилии политические процессы развивались иначе, хотя изначально в них было немало общих черт. Крупные города – Неаполь, Амальфи, Салерно, Бари, Палермо – по размаху торговой активности не уступали ведущим городам Центральной и Северной Италии. Амальфи (он объединял три города, расположенных в удобной бухте на побережье Тирренского моря) достиг расцвета уже в Х в. Статус подданных Византийской империи позволял амальфитанским купцам создавать торговые фактории в Константинополе и других средиземноморских портах (Антиохии, Дураццо, Каире, Александрии). Посредническая торговля между странами Ближнего Востока, Северной Африки и Европы оказывалась для них чрезвычайно выгодной: ковры, шелковые ткани и ювелирные изделия имели спрос в Италии и заальпийских странах, куда их везли из Генуи и Павии, а купцы из Сицилии и стран Леванта покупали в Амальфи товары, которые привозили сюда торговцы из разных регионов Италии. Серьезным ударом для торгового лидерства Амальфи стало его поражение в морской войне 1135–1137 гг. с главным соперником – Пизой, уничтожившей весь амальфитанский флот.

В Адриатике на посреднической торговле богател город Бари – главный центр византийских владений в Южной Италии, население которого в XII в. превышало 50 тыс. человек. Венеция везла сюда разнообразную ремесленную продукцию (различные ткани из Вероны, Падуи, Лукки, сукна из Фландрии), а вывозила преимущественно зерно, которое выращивали крестьяне Апулии, и товары, прибывавшие в Бари из стран Ближнего Востока. Богатства и мощь этого города, где концентрировалась греческая администрация, управлявшая византийскими владениями в Южной Италии, и находился самый крупный имперский военный гарнизон, позволили ему приобрести широкие права самоуправления, к чему, как и на севере Апеннинского полуострова, в эту эпоху стремились многие города, включая небольшие поселения городского типа. Впрочем, другой крупнейший город на юге – Неаполь, который насчитывал около 40 тыс. жителей, но оказался менее успешным во внешнеторговых связях, в чем его уже в XI в. опережали Амальфи, Салерно и Гаэта, не сумел получить значительных привилегий от лангобардских герцогов, управлявших Неаполитанским дукатом.

К середине XI в. немало городов южных областей Апеннинского полуострова добились от своих сеньоров вольностей, в том числе участия представителей горожан в органах судебно-административной власти. Начался, как и на севере, процесс формирования городских коммун: от имени «всего народа» совершались земельные сделки, заключались торговые договоры, подтверждались издавна сложившиеся правовые обычаи и т. д. И все же полную самостоятельность южные города обрести не смогли. В условиях возобладавшей здесь феодальной раздробленности и постоянных междоусобиц власть сеньоров оказалась достаточно сильной, чтобы не лишить себя такой важной материальной опоры, как города.

На судьбе городов Южной Италии и Сицилии сказались особенности экономического развития региона, но в еще большей степени длительная борьба иноземцев – сначала арабов (сарацин), а затем норманнов (скандинавских викингов, уже в IX в. поселившихся во французской Нормандии) – за овладение этими территориями. Византийские гарнизоны, стоявшие в Апулии и Калабрии, не имели достаточных сил, чтобы оказывать эффективное сопротивление грабительским набегам арабов, опустошавшим не только города, но и сельскую местность. Подчинив себе в течение IX в. всю Сицилию, арабские правители не препятствовали нападениям морских пиратов из сарацин на области Южной Италии. Ситуация постоянного страха и незащищенности вынуждала горожан возводить мощные укрепления, а разорявшихся крестьян искать лучшей доли в горных районах, где создавались укрепленные поселения. Сельским жителям нередко с оружием в руках приходилось отстаивать свою независимость или подаваться в прибрежные города, охотно принимавшие пришлый люд.

Традиционный хозяйственный уклад крупных феодальных вотчин постепенно разрушался, и для землевладельцев все более острой становилась проблема рабочих рук. Кроме сервов, жестко прикрепленных к земле юридическим статусом, в вотчинах было немало полусвободных держателей и лично свободных арендаторов. Утвердилась тенденция к превращению этих категорий крестьянства в лично зависимых держателей и как следствие лишенных права покидать свой надел. Для крупных землевладельцев, включая монастыри (огромные владения принадлежали, в частности, монастырю Монтекассино, имевшему даже свой флот), которые продавали зерно, вино, оливковое масло и другую сельскохозяйственную продукцию на внешних рынках через портовые города, сокращение числа рабочих рук в вотчине вело к уменьшению доходов. Поэтому шла борьба за сохранение держателей в тех вотчинах, к которым они были приписаны, что находило отражение и в законах, строго запрещавших побеги и санкционировавших поимку беглых крестьян. В ходе купли-продажи земельных участков в среде свободного крестьянства складывалась прослойка лишенных наделов держателей, искавших новых хозяев, а это усугубляло ситуацию нехватки рабочих рук в вотчинах крупных феодалов и еще больше накаляло их междоусобную борьбу.

Характерная для юга Италии ориентация городов на внешнюю торговлю, преимущественно транзитную, в немалой мере обусловленная общей обстановкой нестабильности, не способствовала развитию внутренних рынков и городских ремесел. Ткачество не приобрело здесь такого масштаба, как на севере страны. Состоятельные слои населения предпочитали покупать привозившиеся из стран Ближнего Востока шелковые ткани высокого качества и другие предметы роскоши. Некоторое исключение представлял Неаполь, где ткали льняное полотно, пользовавшееся большим спросом у приезжих купцов. В целом экономика юга в XI и первой половине XII в. по темпам и масштабам развития отставала от северных областей Италии. Заметные сдвиги начали происходить позже, в пору существования централизованного государства, созданного норманнами.

Завоевание Южной Италии и Сицилии норманнами

Впервые норманны высадились в Южной Италии в 1016 г. с целью предложить свои военные услуги постоянно враждовавшим князьям, герцогам и графам, в чьем управлении находились отдельные территории на юге Апеннинского полуострова. Активная фаза подчинения областей Южной Италии, а также Сицилии связана с именами двух братьев – Роберта Гвискара (Хитрого) и Рожера, принадлежавших к знатной норманнской фамилии Отвилей (в итальянской транскрипции – Altavilla). Роберт Гвискар с середины XI в. вел успешное завоевание Апулии и Калабрии, вытесняя византийские гарнизоны, которые отступали в город Бари. В 1071 г. он получил титул графа Калабрии, что укрепило его власть и позволило овладеть в том же году Бари после долгой осады и разграбления города. В 1062 г. Роберт заключил с Рожером договор о кондоминиуме: братья получали по половине каждого замка и каждого города в Калабрии. Еще в 1061 г. они захватили Мессину; Рожер во главе крупного отряда продолжил завоевание Сицилии, которой владели арабы, зависевшие от султана Туниса.

Лозунгом Рожера стала борьба с неверными, им он прикрывал вполне прагматичные цели. По словам сицилийского хрониста, «охваченный честолюбием Рожер полагал, что принесет двоякую пользу как душе, так и телу, если вернет к почитанию бога страну, поклонявшуюся идолам, и овладеет во славу господню плодами и дарами этой земли…»[9]9
  Цит. по: История Италии. Т. 1. М., 1970. С. 157.


[Закрыть]. В 1072 г. Рожеру удалось овладеть столицей Сицилии Палермо, остров полностью оказался под властью норманнов. Роберт Гвискар сделал брата графом Сицилии, а Палермо и половину Мессины оставил под своим управлением. Власть Рожера I не была прочной, пока в 1085 г. он не начал систематическую борьбу против мусульманских властителей Сицилии. Резиденцией Рожера I был город Троина, где он своей властью создал первое латинское епископство. Православных центров на Сицилии было немало, поскольку греческое население здесь было весьма значительным. В 1086 г. Рожеру I, позиции которого укреплялись, удалось подчинить Сиракузы, а к 1091 г. взятием города Ното окончательно завершить покорение острова.

В итоге власть Рожера I в Сицилии оказалась более прочной, чем господство Роберта Гвискара в Южной Италии. Этому в числе прочего помогли создание еще нескольких епископств латинской церкви, в частности в Сиракузах и Агридженто, а также предоставление полной свободы греческой церкви. При этом папа не возражал против назначения епископов графом Сицилийским, предпочтя его мусульманским правителям, и даже сделал его апостолическим легатом на острове. Положительно сказалась на укреплении власти Рожера I политика терпимости к различным этническим группам населения Сицилии – арабам, грекам, евреям, им было разрешено развиваться в рамках собственных традиций. Так, мусульмане получили в городах право иметь мечети, своих судей (кади), сохранялись их торговые привилегии. Из мусульман Рожер I рекрутировал пехоту для своего войска. При его правлении на Сицилию переселились многие итальянцы (ломбардцы и др.) из материковой части Италии.

Преемником Рожера I после его смерти в 1101 г. стал его сын Рожер II, который в 1127 г. унаследовал и Апулию после смерти дяди – Роберта Гвискара – и в 1130 г. был коронован антипапой Анаклетом II (противником законно избранного папы Иннокентия II во время схизмы) как король Сицилии. Так возникло Сицилийское королевство. Военное столкновение с папой привело к пленению Иннокентия II, и это вынудило его признать в 1131 г. королевское достоинство Рожера II. Однако новому королю пришлось продолжить борьбу за утверждение власти норманнов в Калабрии, Апулии и других областях Южной Италии, когда после смерти Роберта Гвискара там подняли голову местные феодалы. Хотя население, особенно жители городов, оказывало упорное сопротивление (в некоторых городах вспыхивали восстания), отказываясь признать власть норманнских правителей, военный перевес сил оказался на стороне Рожера II. В итоге после захвата Бриндизи и других крупных городов Апулии ему удалось переломить ситуацию, хотя ради укрепления своих позиций он вынужден был подтвердить прежние привилегии городов. В состав Сицилийского королевства были включены практически все области Южной Италии (в 1140 г. в него вошло и Неаполитанское герцогство) вплоть до границ с Папской областью. Вовлеченный в движение крестоносцев, Рожер II приобрел владения в Северной Африке; с завоеванием Туниса он стал фактическим властителем Центрального Средиземноморья.

Вильгельм I (1154–1166), сын Рожера II, который в 1151 г. сделал его своим соправителем, унаследовал в 1154 г. трон Сицилийского королевства. Он сумел добиться заключения мира с папой Адрианом IV в Беневенто в 1156 г., по которому папа полностью признавал права сицилийского короля по отношению к церкви и главное – право назначать епископов. Важную роль в укреплении международного престижа норманнского государства сыграли заключенные Вильгельмом I договоры о торговле и защите прав купцов с Венецией (в 1155 г.) и Генуей (в 1156 г.). В то же время ситуация в Южной Италии продолжала оставаться напряженной из-за оппозиции местных магнатов и политики Византии, стремившейся с их помощью вернуть утраченные владения. В 1156 г. в Апулии вспыхнуло восстание, в котором активное участие приняли не только знать, но и города. Вильгельм I жестоко расправился с восставшими, в первую очередь с центром оппозиции Бари: город был полностью разрушен (за исключением базилики св. Николая), жители изгнаны, а предводители восстания казнены. Заговоры возникали и позже; в 1160 г. крупный мятеж вспыхнул в Палермо, но норманнским правителям удалось его подавить.

Политика сицилийских королей

Сицилийское королевство усилиями его властителей строилось на централизаторской основе, что сказалось, в частности, на их политике по отношению к городам: со временем во главе городской администрации был поставлен королевский чиновник, а зафиксированные в хартиях судебные и финансовые права городов были серьезно ограничены. Высокие государственные налоги, которые должны были платить города, отрицательно сказывались на развитии их экономики. К тому же в результате норманнского завоевания купцы Амальфи, Салерно, Бари и других крупных городов, традиционно торговавшие на рынках Византии, лишились своих преимуществ из-за враждебных отношений норманнских королей с «империей ромеев».

При норманнах в Южной Италии и на Сицилии завершился процесс формирования феодальных отношений. Это произошло почти на два столетия позже, чем в Центральной и Северной Италии, и имело ряд особенностей. Значительная часть земель была отобрана у местных владельцев, причем не только у магнатов, но и у мелких посессоров, и роздана норманнской знати на правах феодов, что позволило ей занять ведущее положение в Сицилийском королевстве, оттеснив прежнюю феодальную верхушку. Оформилась и иерархическая структура всего слоя феодалов: в нем четко вычленялись три уровня – графы, бароны и рыцари, связанные между собой и с королевской властью иерархией ленных отношений. Однако норманнские короли Рожер II и Вильгельм I сохраняли за собой верховное право распоряжения ленами, равно как и право высшей юрисдикции. Бароны не были свободны в распоряжении своими феодами, на все земельные сделки требовалось разрешение короля. Не имели крупные феодалы и полных прав по отношению к своим вассалам-рыцарям, поскольку рыцари всегда являлись одновременно и вассалами короля – они получали от него наделы на условиях несения военной службы.

Рожер I и его преемники, стремясь не допустить усиления на местах власти графов и баронов, пресекали любые проявления феодальной вольницы со стороны вассалов. Главную опору своей централизаторской политики норманнские правители видели в рыцарстве и католической церкви, которых они широко одаривали земельными пожалованиями. Короли обладали огромным доменом, который являлся главным фондом земельных пожалований и составлял основу их весьма значительного для Европы той поры богатства, которое приумножалось шедшими в казну налогами и торговыми пошлинами. Столица Сицилийского королевства – Палермо – была отстроена с особой пышностью, а главным символом мощи и величия норманнских правителей стал поражающий роскошью королевский дворец.

К концу XII в. Сицилийское королевство достигло высокой степени централизации – власть опиралась на разветвленный аппарат чиновничества, непосредственно подчиненного королю: судами по уголовным делам высшей юрисдикции ведали юстициарии, финансами – камерарии. Ограничивая самоуправление городов, короли в то же время активно содействовали строительству торгового флота, расширению связей с арабскими странами. Прочности центральной власти способствовало и то обстоятельство, что, являясь прямыми вассалами римских пап, сицилийские короли сохраняли при этом право самостоятельно назначать епископов и аббатов в своих землях. Наконец, усиление позиций центральной власти закреплялось законодательно – по образцу Кодекса Юстиниана были созданы Арианские ассизы, заложившие правовую основу королевской власти норманнов, в том числе они утвердили ее наследственный характер. В ассизах есть и статья о принципе равноправия и терпимости в норманнском государстве по отношению к подданным, что во многом предопределило успех сицилийских королей в борьбе с оппозицией.

С приходом норманнов усилилась полиэтничность Южной Италии и Сицилии: здесь жили италийцы, составлявшие основную часть населения, греки, лангобарды, арабы, евреи, норманны. Соседствовали сторонники различных вероисповеданий – католичества, православия, иудаизма и мусульманства, но отправление любого культа норманнские правители не ограничивали. Они отличались не только веротерпимостью, но охотно принимали на государственную службу представителей самых разных этнических групп: арабов привлекали в армию, греков и евреев – в канцелярию королевской администрации. В Сицилийском королевстве сохранялись и правовые различия: здесь действовали лангобардские, византийские, арабские и норманнские юридические нормы.

Своеобразием отличались сложившиеся на юге Италии феодальные поземельные отношения. Так, широкое распространение получили виды крестьянского держания с полным или частичным прикреплением работника к земле. Это были лишенные личной свободы и права покинуть надел сервы, а также полусвободные вилланы; в то же время заметную прослойку составляли свободные наследственные арендаторы (либеллярии) и мелкие посессоры, собственники-аллодисты. Свободное крестьянство упорно отстаивало свою независимость, нередко с оружием в руках. Важную роль во взаимоотношениях крестьян с феодальными вотчинниками в XI–XII вв. играла община. Она добивалась получения от сеньора хартии, где определялись судебно-административные права сельских жителей: участие «добрых людей» в сеньориальном суде, выборы синдика, отвечавшего за выполнение условий соглашения, и ряд других прав. Что касается королевской политики по отношению к крестьянам, то она была в первую очередь направлена на закрепление рабочих рук в феодальных вотчинах. Этой цели служили кадастры – описи границ владений феодалов, включая рыцарей, с перечислением всех держателей – от сервов до свободных арендаторов. Кадастры помогали не только в решении тяжб между магнатами, но в еще большей мере в прикреплении держателей к земле и постепенном превращении их в крепостных. За ситуацией в деревне следили королевские чиновники, добивавшиеся своевременной уплаты налогов в пользу казны.

Заложенная в XII в. традиция опоры государственной власти на право и судебную систему (высшая юрисдикция оставалась за королевским судом) немало способствовала успешной борьбе сицилийских королей с мятежными графами и баронами и закрепила политическую централизацию. Это позитивно сказалось на развитии экономики, привело Сицилийское королевство к богатству и процветанию: во второй половине XII в. оно переживало самый яркий период своей средневековой истории. Политика централизации государства была продолжена после периода борьбы за трон, которая развернулась в связи со смертью сына Вильгельма I – Вильгельма II, наследницей которого стала дочь Рожера II от третьего брака Констанца. В 1186 г. Констанца вышла замуж за германского короля Генриха VI Гогенштауфена (претенденты на трон от норманнской знати были устранены). Когда Генрих VI умер (ему было всего 32 года), Констанца стала регентшей своего малолетнего сына Фридриха. Еще в двухлетнем возрасте он был избран на германский престол, однако после смерти отца его в этой роли не признавали. В 1212 г. по требованию папы Иннокентия III Фридрих все же был признан германским королем, и вскоре папа короновал его императорской короной. В Германии он стал Фридрихом II, а в Сицилийском королевстве – Фридрихом I, где во многом продолжил политику своих норманнских предков.

Культура Италии в XI–XII вв

Европейскую культуру XI–XII вв. принято характеризовать как своего рода «возрождение», которое ознаменовалось переломом в отношении к знанию, особенно заметным в сфере теологии и философии. Лидерство принадлежало Франции, с которой было связано творчество крупнейших мыслителей той поры – Бернарда Клервоского, Абеляра, Алана Лилльского, Ансельма Кентерберийского. В Италии перелом сказался в большей мере в развитии рационального знания, к чему побуждала практика городской жизни. Именно здесь сложились главные европейские центры медицины и правоведения. Важную роль в подъеме итальянской культуры сыграли изменения в структуре образования: наряду с традиционными монастырскими школами, которые готовили церковных деятелей и основное внимание уделяли изучению латинской грамматики, все больший вес приобретали соборные школы, где шире был круг дисциплин из числа свободных искусств. Из этих школ выходили не только образованные клирики, но и миряне, поступавшие на службу в канцелярии правителей и коммунальные магистратуры. Во второй половине XII в. в обретавших независимость коммунах стали возникать и собственно городские общеобразовательные школы. Грамотность становилась достоянием не только монахов и клириков, но также мирян – нобилей, рыцарей, купцов, ремесленных мастеров. Складывалась прослойка интеллектуалов: это были довольно многочисленные юристы, поскольку все деловые договоры, операции с имуществом, завещания оформлялись нотариусами, а также писари разного рода канцелярий (городских коммун, папской курии, королевского двора и т. д.), преподаватели школ, число которых начало заметно возрастать.

Официальным языком делопроизводства оставалась латынь, а в Риме и византийских владениях также и греческий язык. Литература вплоть до начала XIII в. была латинской, хотя активно формировался разговорный романский язык – вольгаре. На нем читались церковные проповеди, но религиозная поэзия и прозаические сочинения морализаторского плана, рождавшиеся в монастырях, создавались, как правило, на латинском языке. Вольгаре, судя по немногочисленным сохранившимся образцам, использовался в ту пору лишь в неофициальных документах делового характера. В среде образованных людей имела хождение и литература на старофранцузском языке – романы о рыцарских подвигах, провансальская поэзия трубадуров.

Расширению научных знаний помогали переводы с греческого и арабского языков на латинский сочинений по медицине (Галена и Гиппократа), географии, математике. К началу XIII в. были переведены почти все сочинения Аристотеля. Переводы медицинских трудов способствовали бурному развитию во второй половине XII в. Салернской школы: приток в нее учащихся из разных стран Европы резко усилился после того, как в 1135 г. Латеранский собор запретил монахам и клирикам заниматься врачеванием и медицина стала уделом мирян.

Международным центром в сфере правоведения стала Болонья. Поначалу здесь изучалось преимущественно церковное право, а к концу XI в. в самостоятельную дисциплину выделилось и гражданское право. Один из преподавателей давно существовавшей здесь школы свободных искусств, где в виде дополнения к курсу риторики изучалось римское право, – Ирнерий, глубокий знаток римских правовых норм и новатор в их истолковании, основал в 1088 г. самостоятельную школу законоведения. Ирнерий стал читать курс лекций, комментируя «Дигесты», забытую к тому времени часть Кодекса Юстиниана, в которой были собраны мнения римских юристов, предназначенные для использования в судебной практике. Важным вкладом Ирнерия в развитие правовых знаний стали составленные им глоссы – комментарии к Кодексу Юстиниана, касающиеся толкования юридических положений. Он заложил основы школы глоссаторов, авторитет которой в XII–XIII вв. поддерживали его ученики. Слава Ирнерия как талантливого правоведа, возродившего в полном объеме римское право и придавшего законоведению практическую направленность, уже при жизни знаменитого в Италии юриста вышла далеко за ее пределы.

В начале XII в. юридическая школа Болоньи, в которой поначалу изучалось преимущественно каноническое право (в этой дисциплине прославился Грациан, автор «Декрета» 1151 г.), где были систематизированы церковные юридические нормы, а позже и гражданское право выделилось в самостоятельную дисциплину, стала привлекать молодых людей не только из разных итальянских городов, но и из других европейских стран, поскольку ее окончание открывало путь к государственной службе и преподавательской деятельности. Приток студентов способствовал организационному оформлению школы Ирнерия как университета (от латинского слова universitas – «община», «товарищество»). Важной особенностью Болонского университета, датой основания которого считается 1088 год, был статус независимого товарищества, или корпорации студентов, возникшей самостоятельно, а не по воле светской или церковной власти. Студенты избирали из своей среды ректора, его помощников и весь административный персонал, а также профессоров для чтения отдельных курсов. Финансовой основой деятельности университета был фонд, формировавшийся из платы студентов за обучение и частных пожертвований. В рамках Болонского университета сразу же сложилось два товарищества: одно объединяло выходцев из итальянских земель, другое – пришельцев из-за Альп. Практика землячеств укоренится во всех итальянских университетах, число которых начало быстро расти уже в первые десятилетия XIII в.

В XI–XII вв. продолжалась традиция историописания, но теперь чаще создавались местные хроники, не претендовавшие на жанр всемирной истории, а фиксировавшие события современной жизни итальянского города или монастыря. Среди таких исторических сочинений – «Деяния архиепископов миланских» Арнольфа, «Монтекассинская хроника» Льва Марсиканского, «История норманнов» Амата Монтекассинского, «О деяниях Рожера и Роберта Гвискара» Готфрида Малатерры. Возник и новый жанр – хроника-панегирик, написанная в стихах. Это и поэма «Деяния Роберта Гвискара» Вильгельма Апулийского (ее создание датируется концом XI – началом XII в.), и «Деяния Фридриха Барбароссы в Ломбардии» (около 1166 г.), а также «Книга о делах сицилийских» Петра из Эболи, где восхваляется политика Генриха VI.

Теология, не получившая в Италии столь значительного развития, как во Франции, была представлена тремя наиболее заметными фигурами – Петром Дамиани, Альфаном Салернским и мистиком Иоахимом Флорским. Петр Дамиани (ок. 1007–1072) в трактате «О божественном всемогуществе» предстает противником светского знания, отвергающим и античную поэзию, и языческую философию древних. Диалектике, интерес к которой в XI в. значительно возрос, он отвел роль «служанки богословия», снижая тем самым значение рационального философского знания. Правда, в молодости Петр Дамиани проявлял большой интерес к античной поэзии, что наложило отпечаток на стилистику его религиозных гимнов и молитв, в частности гимна, который он посвятил святому Аполлинарию:

 
Славна святая Троица,
Кем все столь славно строится,
Что нам и вины древности
К духовной служат радости![10]10
  Памятники средневековой латинской литературы X–XII веков. М., 1972. С. 157.


[Закрыть]
 

Перевод С.С. Аверинцева

Альфан Салернский, родственник лангобардских правителей Салерно, в молодости изучал медицину, мечтал о политической карьере, но в силу ряда обстоятельств несколько лет провел в монастыре Монтекассино, который в XI в. был одним из крупных культурных центров Южной Италии. В 1058 г. он покинул монастырь, получив сан архиепископа Салерно. Наряду с церковными делами Альфан прославился как автор гимнов святым мученикам (св. Христине, св. Матфею), но писал и хвалебные оды папам, панегирики лангобардским герцогам, норманнским правителям. Когда развернулась борьба между папой Григорием VII и императором Генрихом IV, Альфан был на стороне папы и в 1085 г. дал ему приют после захвата Рима императором. Литературное творчество салернского епископа, особенно стихотворная метрика, развивалось в русле античных традиций (яркий пример – «Исповедь стихотворная»). В сфере теологии его привлекала этика, аскетическая мораль христианства, проповедником которой он был и в своей поэзии. В сочинении «К монаху Вильгельму, грамматику» есть такие строки:

 
Грешный мир, как лев, погубляет присных;
Все его дары для людей опасны;
Кто вчера блистал в багрянице царской —
Ныне он нищий.
Я же налегке, не страшась разбоя,
С песней на устах прохожу по чащам;
Черный поворот колеса судьбины
Мне не опасен[11]11
  Там же. С. 206.


[Закрыть].
 

Перевод М.Л. Гаспарова

Основателем мистического направления в теологии – хилиазма – стал Иоахим Флорский (Джоаккино да Фьоре), родившийся в семье нотариуса в местечке Челико в Калабрии (1132–1202). После нескольких лет странствий, паломничества в Святую землю, отшельнической жизни Иоахим Флорский стал монахом цистерцианцем, проповедовал среди мирян, а около 1169 г. основал в горах Калабрии монастырь флоренсов, который отличался особой строгостью устава. Идейную основу нового ордена составило учение Иоахима, изложенное в его трудах – «Согласование Ветхого и Нового заветов», «Комментарии к откровениям Иоанна Богослова» и ряде других сочинений. Основной смысл его историософского учения состоял в новой интерпретации истории человечества. Он разделил ее на три эры – эпоху Ветхого Завета (от Адама до Христа), когда люди предавались плотской жизни, забывая о душе; эру Нового Завета (от воплощения Сына Божия до 1260 г.), считая ее промежуточной, временем борьбы в человеке плоти и духа; эпоху вечного Евангелия (с 1260 г. до конца мира), которую связывал с обретением человеком полной свободы духа. В третью эпоху наступит тысячелетнее царство Божье на Земле, церковь обновится, а господствующие позиции приобретет монашество. Переход от одной стадии в развитии человеческого духа к другой Иоахим рассматривал как результат раскрытия воли Бога, а прогресс человеческого сознания отождествлял с прогрессом форм божественного откровения. Церковь на нескольких соборах осудила учение Иоахима Флорского, особенно негативно оценив его трактовку третьей эры. Однако у него оказалось немало последователей среди монашества (францисканские спиритуалы) и в еретических движениях XIII в.