Текст книги "Тринадцатая"

Глава IX. О том, что произошло дальше

– Что это?

– Разве уже звонят?

– Как рано!.. Кажется, вот-вот недавно только легли…

– Почему нет солнца сегодня?

– Может быть, солнце проспало?

– Да неужели уже девятый час?

– Ах, я совсем не выспалась!

– И я! И я тоже!

– У меня голова болит!

– А я точно не засыпала!

– Вставайте, вставайте, девочки! Пора! Слышите, как там, внизу, трезвонит Лиза!

Бледные, заспанные, не отдохнувшие за ночь, девочки нехотя поднимаются со своих постелей.

День выдался, как нарочно, пасмурный, и солнце взошло в облаках. Поэтому никто из обитателей Лесного убежища и не заметил ничего необычного в раннем пробуждении.

Утомленные, невыспавшиеся девочки спустились вниз на утреннюю молитву, выпили молока и затем прошли в классную. Марья Андреевна, усталая не меньше их, приказала развернуть тетрадки, взять перья, и начался обычный урок.

Воспитательница на большой черной доске, подвешенной на одной из стен классной комнаты, писала слова и целые фразы. Все девочки, кроме Ляли-малютки, еще не умевшей писать, переписывали их начисто в свои тетрадки.

«Роза – красивый нежный цветок, который хорошо пахнет», – выводила крупными буквами мелом на доске Марья Андреевна.

Саша-растеряша, окончательно потерявшая голову в это необычное утро, не менее тщательно выписывала детским почерком в своей тетрадке:

«Коза плаксивый влажный петух, который от холода чахнет…»

Потом, вместо того чтобы обмакнуть в стоявшую перед ней чернильницу перо, она без малейших колебаний отправила туда собственный палец и была несказанно удивлена, что вместо точки у нее получилась огромная, величиной с медный пятак, клякса.

Не клеилась работа и у других девочек.

Софочка, совсем еще сонная, выводила на своей страничке в рифму: роза – заноза, коза – слеза… колбаса… Дальше этого дело не подвигалось.

Потом началась всеобщая зевота.

Малютка Ляля, чертившая палочки карандашом на отдельном листке бумаги, зевнула первой.

За ней – белокурая Наташа. Еще через минутку – Катя, потом Вера, Наля-сказочница, Маня, Сара, Большая Липа – словом, все по очереди, одна за другой.

За ними следом зевнула и сама Марья Андреевна.

Чтобы развеять себя и детей от невозможной дремоты, Марья Андреевна объявила преувеличенно громким голосом:

– Я буду рассказывать вам сказку, дети, а затем заставлю каждую из вас повторить.

Сделав небольшую паузу, она начала певучим голосом, растягивая слова:

– В некотором царстве, в некотором государстве, – тут молодая воспитательница зевнула еще раз, стараясь скрыть зевок от своих слушательниц, – жил был царь с царицей и с маленьким царевичем. У царевича была забавная игрушка, – опять зевок, еще более продолжительный, – очень забавная игрушка, а именно – небольшое гладкое зеркальце, в котором отражалось все, что он делал доброго или дурного, и…

Снова зевок, который Марья Андреевна всеми силами старается подавить, и опять плавно течет ее сказка:

– Царевич видит в зеркале все свои дурные и хорошие поступки, и… и… и…

Глаза у Марьи Андреевны слипаются, как только могут с непривычки слипаться глаза у впервые поднявшегося с зарей человека. Она делает еще одно усилие побороть сон, широко раскрывает глаза и неожиданно замечает странную картину.

Ее маленькие девочки, начиная с Большой Липы и кончая маленькой Лялей, громко и дружно всхрапывают, упав головками на свои тетради. Девочки спят. Двенадцать головок, забыв обо всем, видят свои сонные грезы. Только двенадцать… А где же тринадцатая девочка? Марья Андреевна прекрасно видит, что место вихрастой девочки за учебным столом пустует. Куда могла скрыться эта Кодя? Воспитательница волнуется. Да где же она? Марья Андреевна делает движение, намереваясь встать со стула, но, обессиленная, падает на прежнее место. В тот же миг проказник-сон подкрадывается и к ней, и учительница засыпает так же сладко, как и ее двенадцать воспитанниц, сидящих за столами…

Глава X. Кодя становится вождем

Так где же, однако, Кодя?

На большой лесной поляне дремлет прозрачное синее озерцо. Ветви ракит, свесившись у берега в воду, купаются в его чистой воде. На его гладкой поверхности отражаются мохнатые сосны, ясное голубое небо и пролетающие стаи диких уток и гусей… А в самом озере ходят стайки жирных серебристых карасей.

Озорник Слава и его младшая сестричка прекрасно знают о богатствах лесного озера. Еще с вечера брат с сестрой раздобыли большую корзину, обтянули ее парусиной, привязали к ее днищу якорь в виде большого кирпича, вырезали отверстие в парусине и опустили в это отверстие на дно корзины размоченные в воде хлебные корки – это отличная приманка для карасей.

Накануне вечером дети Симановские сбегали на лесное озеро, – благо Валерия Сергеевна разрешила им ходить туда, так как озеро было неглубоким и вполне безопасным, – столкнули корзинку в воду, а с утра пораньше поспешили пойти посмотреть на свой улов.

Каково же было удивление обоих, когда они увидели на берегу озера веселую вихрастую девочку, вчерашнюю новенькую, Кодю Танееву, с ее забавной внешностью развеселого мальчугана!

Она стояла у самой воды и бросала в озеро камешки, целясь, как настоящий мальчишка.

– Почему ты так рано встала? Почему не вовремя звонят в колокол? – осведомился Слава, подходя к новенькой и окидывая ее любопытным взором.

– Ха-ха-ха! – весело расхохоталась Кодя. – Это по моей милости! – и, не оставляя своего занятия, она рассказала детям про свою забавную проделку с часами.

– Ха-ха-ха! – залились в свою очередь Слава и Люся, выслушав ее рассказ.

– Гав! Гав! Гав! – выразил свое сочувствие общему веселью и Жучок, прибежавший помогать своим юным хозяевам в рыбной ловле.

– Ха-ха-ха! Гав! Гав! Гав! – не менее сочувственно отозвалось лесное эхо.

– Ты, однако, молодец, девчонка! – весело крикнул Слава, хлопнув Кодю по плечу. – Ты мне ужасно нравишься, откровенно говоря. Словно ты и не девочка вовсе, а свой брат-мальчуган… Девочки Убежища, все, кроме, пожалуй, одной Софы, такие недотроги! Насморка боятся, кашля боятся, собаки боятся, грозы боятся, не говоря уже о темной комнате, которой они трусят больше всего. Ни по бегать с ними, ни порезвиться! Толкнешь их нечаянно, – ревут; ноги промокнут у них – сейчас же это «кхи-кхи-кхи» да «кха-кха-кха» – кашель. Мы с Люськой терпеть таких не можем! Правда, Люська? – с живостью обратился он к сестре. – Ни ты, ни я, мы ведь таких не выносим!

– Понятно, не выносим, – без малейших колебаний подтвердила Люся. – А ты, новенькая, совсем другая, особенная!

– Конечно, другая, – согласилась Кодя.

– Да ты будешь почище Софы, пожалуй. Той до Коди Танеевой далеко!

– Далеко, – поддержала Люся.

– Знаешь что, Кодя! – с большим воодушевлением сказал Слава. – Ты такая умная, такая смелая, что я хочу тебя принять в наш кружок. Что скажешь?

– Какой кружок? – переспросила удивленная девочка.

– Наш Лесной кружок… Видишь ли, мы все – Люся, Софа, я и Жучок – лесные друзья, то есть особая семья, состоящая из самых смелых, ловких и бесстрашных обитателей этих лесов. И мы образовали свой кружок. Мы совершаем подвиги, стараемся доказать, что мы неустрашимы, как и те краснокожие индейцы, про которых мы читаем в книгах. И мы все изображаем индейцев. Каждый в нашем кружке имеет свое индейское имя или прозвище. Я – Следопыт-Разведчик, Люся – Смелая Рука, Софа – Мудрый Змей, а Жучок – Быстрая Лапа. Четыре индейца только, как видишь, но дело не в количестве, а в нашей смелости и готовности на всякие подвиги… Иногда четверо равняются четырем тысячам! Понимаешь?

– Понимаю, – весело ответила Кодя, потому что ее уже начинала забавлять эта увлекательная игра.

– Когда я увидел тебя сегодня, я сказал самому себе: вот первая девочка в мире, которой я бы мог подчиняться, как своему краснокожему брату; я даже охотно выбрал бы ее в предводители нашего племени, если она совершит три необходимых для этого подвига. Совершишь?

– Посмотрим, каковы будут твои задания, – усмехнулась Кодя.

– Увидишь! Пока же надо принять тебя в наш кружок. Для этого необходимо произнести обеты и поклясться выполнить их все до конца.

– Поклянусь и выполню, – отозвалась Кодя.

– Хорошо, отлично! В таком случае, повторяй за мной…

– Изволь. Скажи только, что мне надо повторять, – согласилась и с этим покладистая девочка.

Тут Слава и Люся с невозмутимо серьезными лицами подхватили Кодю под руки и поставили ее на колени посреди зеленого холмика, покрытого мхом, еще влажного от утренней росы.

Слава поднял с земли какую-то палку и, держа ее высоко, как знамя, над головой, начал говорить торжественным тоном, останавливаясь на каждой фразе, чтобы дать возможность Коде повторять за ним:

– Я, Кодя Танеева, тринадцатая девочка Лесного убежища, вступаю в кружок «краснокожих» и торжественно обещаю в точности исполнять все обязанности, возлагаемые на меня кружком, а именно: первое – говорить всегда и всем одну истинную правду.

– Говорить истинную правду, – повторила Кодя и тут же заметила как бы про себя: – Но этого и обещать нечего, я и так постоянно ее говорю и не умею лгать.

– Второе – быть бесстрашной, мужественной и не останавливаться ни перед какими препятствиями, – продолжал Слава.

– Третье – терпеливо переносить всякие неприятности и боль.

– Четвертое – защищать всех, нуждающихся в защите.

– Пятое – помогать бедным.

– Шестое – никогда не хвастать своими подвигами.

– Седьмое – всячески выручать и членов кружка, и посторонних людей из опасности.

– Восьмое – дружески относиться к прочим членам кружка.

– Девятое – никогда не плакать и не быть тряпкой.

– И, наконец, – десятое, – торжественно заключил Слава, – совершить три подвига храбрости. Во всем этом приношу мое обещание перед небом, озером, лесом и моими новыми товарищами. Отныне да будет так! Клянусь! Клянусь! Клянусь! Клянусь исполнить данные мной обеты!

– Клянусь! Клянусь! Клянусь! – повторила Кодя, подняв по примеру Славы правую руку.

– Теперь… Одна маленькая неприятность…

Тут Слава взмахнул своей палкой и ударил ею Кодю по спине.

Новому члену кружка «краснокожих» сделалось очень больно, спина заныла… Но Кодя смолчала и даже не поморщилась, вовремя вспомнив один из обетов – о терпении и выносливости, необходимых каждому члену кружка.

– Итак, храбрый товарищ по кружку, обнимемся, я исполнил свой долг, – протягивая руку Коде, все так же торжественно произнес Слава и сжал пальцы девочки.

Они обнялись.

Люся тоже протянула руку. Обнялись и с ней. С важным видом поднял лапу Жучок. Пришлось пожать и его благородную лапу и обнять черную кудлатую голову собаки.

– Ну-с, отныне ты у нас в кружке будешь называться Соколиный Глаз, – продолжал Слава. – Запомни это. Это будет твое имя. Так принято у настоящих индейцев… И как только ты совершишь три необходимых для этого подвига, мы тебя выберем «вождем краснокожих»!..

– Все это здорово! – воскликнула Кодя. – Но какие же три подвига я должна совершить? И когда?

– Первые два – обязательно сегодня же, до восхода солнца, – не допускающим возражений тоном произнес Слава.

– Или до обеда, – вставила Люся, – так как солнце уже взошло.

– Говорите же, какие, – поторопила их Кодя, сгорая от любопытства.

Слава немного подумал. Люся тоже подумала. Повертел хвостом и Жучок – очевидно, в знак того, что и он думает.

Наконец Слава поднял руку и произнес, отчеканивая каждое слово:

– Соколиный Глаз, во-первых, ты должен разогнать стадо диких буйволов, которое пасется за теми деревьями. Это первый подвиг. Второй: здесь имеется пес Полкан – злейшее животное в мире. Ты должен, Соколиный Глаз, войти в его вигвам, то есть в будку, и унести оттуда кость, из-под самого носа сердитого пса. И, наконец, третий и последний подвиг, который требуется от тебя: ты должен придумать и сделать что-нибудь такое, за что о тебе заговорили бы все на земном шаре – и белые, и краснокожие, причем не далее как через неделю, но чтобы это никому не принесло вреда… Вот тебе три подвига. Два первых исполни сейчас же, как тебе приказывает твой «краснокожий» брат Следопыт, – торжественно заключил свою речь мальчик.

Глава XI. Первый подвиг Соколиного Глаза

За группой вечнозеленых сосен, неподалеку от озера, лежит другая поляна, окруженная лиственными деревьями, – большая зеленая поляна, поросшая высокой сочной травой. Пастушок из соседней деревни, с разрешения Валерии Сергеевны, ежедневно выгоняет туда коров на пастбище.

Мирно пасутся черные, белые, пестрые и желтые буренки, пощипывая траву. Около них телята с глупыми недоумевающими глазами.

Дремлет мальчишка-пастушок в тени под белоствольной березой… Сладкие сны снятся пастушку. Он глубоко погружен в свои чудесные грезы… А между тем опасность не за горами. По зеленой траве, с привязанным ко лбу при помощи бечевки пучком травы, стоящим торчком над стриженой вихрастой головкой, осторожно ползет Соколиный Глаз. В руках у Соколиного Глаза палка, та самая, которая участвовала в обряде его посвящения в члены кружка. А глаза так и впиваются в стадо диких буйволов, вернее, буренок и их глупых телят.

Посреди стада пасется молодой, но неистовый в своем диком нраве рыжий бычок по кличке Красный.

– Хорошо бы подбежать к быку и схватить его прямехонько за рога. Это был бы высший подвиг храбрости, – соображает Соколиный Глаз, то есть проказница Кодя.

Издали доносится пронзительный крик, настоящий крик обитателей прерий Южной Америки, крик истинного «краснокожего».

Соколиный Глаз догадался, что это кричит Следопыт, его «краснокожий» брат. Ему вторят Быстрая Лапа и Смелая Рука.

Кодя отлично понимает, что это сигнал. Она быстро вскакивает с травы и, испустив точно такой же воинственный крик, размахивая своей палкой и потряхивая своей зеленой гривой, придающей ей несомненное сходство с индейцем, устремляется прямо вперед, в самую середину стада.

На подмогу смелому «краснокожему» откуда-то стремительно выскакивает Быстрая Лапа и с оглушительным лаем, впрочем мало похожим на боевой клич индейцев, едва касаясь земли, стрелой влетает в стадо.

Удивленные буренки, испуганные телята, проснувшийся Петька и дикий Красный видят невероятную картину: краснощекая девочка с зеленой гривой на голове с неистовым криком несется прямо на них.

Черный пудель за ней.

– Гуа! Гуа! Гуа! – кричит девочка.

– Гав! Гав! Гав! – вторит пудель.

– Гуа! Гуа! Гуа! Да здравствует Соколиный Глаз! – доносится из кустов.

– Му-му-му-у! – отчаянно ревут испуганные коровы.

– Мя-мя-мя! – вторят им растерянные телята. Бычок сразу принимает воинственный вид. Он, несомненно, готов смело встретить врага и дать ему достойный отпор.

Но он не успевает ничего предпринять. Что-то быстрое, всклокоченное и шумное бросается прямо на него, и две маленькие, но сильные руки хватают бычка за рога.

– Гуа! Гуа! Гуа! – влетает ему прямо в ухо.

– Гав! Гав! Гав! – слышится в другом ухе бычка.

Все стадо вздрагивает, минуту-другую топчется в нерешительности и внезапно обращается в бегство.

Бегут с мычанием коровы, бегут телята, бежит огорошенный неожиданностью бычок, бежит, наконец, и сам пастушок Петька, сверкая грязными пятками.

А палка так и гуляет, то вправо, то влево.

Дикий клич Соколиного Глаза, отчаянный лай Быстрой Лапы, ответные крики выскочивших из-за кустов Следопыта и Смелой Руки, мычание коров и вопли перепуганного Петьки – все смешалось в такой оглушительный концерт, какого, должно быть, никогда не слыхала лесная чаща.

Поле битвы опустело. «Дикие буйволы» позорно отступили. Соколиный Глаз (он же Кодя Танеева) торжествующе принимает поздравления подоспевших Смелой Руки и Следопыта.

– Молодец, Кодя!

– Соколиный Глаз одержал победу!

– Да здравствует Соколиный Глаз!

Глава XII. Второй подвиг, кончающийся плачевно

Лесное убежище спит. Спят девочки, спит Марья Андреевна; няня на крылечке дремлет с чулком; дворник, конюх и садовник, слишком рано поднятые в это утро, следуют примеру всех остальных.

Одна только Лиза-стряпуха отправилась в ближайшее село за провизией.

Дремлют и Полкан с Рябчиком, каждый у своей будки.

Полкан – злейший из двух четвероногих сторожей усадьбы, и это известно всем и каждому. Огромный Полкан никого не подпускает к своей будке и готов растерзать не только чужого, но и самих обитателей усадьбы.

Полкан любит только одного Славу. Полкан и Слава – друзья. В присутствии Славы Полкан – ягненок. Когда Слава Симановский был еще совсем маленьким мальчиком, он безнаказанно мог ездить верхом на здоровенной спине Полкана, трепать его за уши, отнимать у него миску с едой. Все это разрешалось проделывать одному только Славе. Привыкший любить и баловать Славу в детстве, Полкан продолжает делать это и теперь. Мальчик пользуется его исключительной благосклонностью.

Солнце наконец прорезало тучи и осенило лес своим золотым крылом. Заиграли, забегали его шаловливые лучи по зеленым соснам. Зачирикали обрадованные благоприятной переменой погоды лесные птицы.

А в усадьбе все еще спали.

– Ну-с, теперь ступай! – говорит Слава немного встревоженным голосом, обращаясь к Коде, и прячется за соседнее дерево. При этом он крепко держит за ошейник Жучка, рвущегося вслед за девочкой.

Люся, замирая от волнения, прячется поблизости за широкий куст бузины.

Кодя смелой походкой идет вперед. В руках у нее все та же палка, только на голове уже нет зеленой гривы.

Полкан безмятежно дремлет около своей будки, похожей на маленькую беседку, куда при желании может залезть даже человек небольшого роста, правда, конечно, согнувшись в три погибели.

– Соколиный Глаз! Начинай свое дело! – доносится до Коди шепот товарищей.

Кодя смело приближается к будке. Не доходя шагов двадцати до страшного Полкана, она ложится на землю и, скрытая травой и мелким кустарником, ползет к его будке.

Вот она уже близко… Еще ближе… Еще… Вот уже ее отделяют от спящего чудовища каких-нибудь два аршина. Еще миг – и она уже сможет протянуть руку и взять обглоданную Полканом огромную кость, лежащую у порога… Еще немного… Еще чуть-чуть… Самую малость…

– У-у-у-у! – рычит, внезапно проснувшись, страшилище. Полкан сразу вскакивает на все четыре лапы, и, гремя цепью, кидается к Коде…

– Тубо! Тубо, Полкан! Тубо, гадкий! Тебе говорят!.. – кричит Слава, выскочивший из-за дерева, и в ту же минуту подлетает к собаке. Но – увы! – он не успевает опередить ее.

Со страшным рычанием Полкан набрасывается на Кодю, валит ее на землю и, не обращая внимания на хватающего его за ноги Жучка, рвет на ней платье.

Рев Полкана, лай Рябчика и Жучка, отчаянные крики детей и вопль Коди будят спящую усадьбу. С крыльца бежит проснувшаяся няня; из дворницкой – сторож и дворник, из кучерской – кучер Михайла. Просыпаются и двенадцать девочек во главе с их наставницей Марьей Андреевной, и все выскакивают на крыльцо.

– Полкан! Кодя! Боже мой, Кодя! – кричат они на разные голоса, испуганные до смерти.

– Тубо, Полкан! Тубо, негодный! – надрывается Слава, стараясь во что бы то ни стало оттащить Полкана от распростертой на земле девочки.

Неожиданно на глаза Славе попадается ведро с водой, стоящее возле будки, и в его голове мелькает спасительная мысль.

В то время как зубы Полкана, разорвав в клочья верхнюю одежду Коди, готовы уже впиться в обнажившееся плечо девочки, маленькие руки Славы со страшным усилием приподнимают тяжелое ведро над головой и с размаха опрокидывают его на спину разъяренной собаки.

Отчаянный визг, огромная лужа, мокрая собака и девочка в разорванном платье – вот чем закончился второй подвиг Соколиного Глаза…

Подбегает няня, Марья Андреевна, дети, Валерия Сергеевна.

Кодю поднимают и несут в дом, благо Полкан под действием холодного душа образумился и предпочел подобру-поздорову убраться в свою будку.

– Тебе не больно? Ты не укушена? Он тебя не укусил? – со всех сторон сыплются на Кодю тревожные вопросы.

Но девочка спокойна, для постигшего ее ужаса даже слишком спокойна – точно ничего особенного и не случилось.

– Жаль платья, конечно, но мне самой, право же, ничего, – несколько смущенно отвечает она.

– Как это случилось? Как ты попала к Полкану? – спрашивает Марья Андреевна.

«Как это случилось? Гм! Гм! Не думают ли, в самом деле, эти учительницы, что Соколиный Глаз может нарушить данные им обеты? Выдать Славу? Как бы не так!»

И Кодя тут же делает плутоватую рожицу и продолжает с лукавой усмешкой:

– Мне ничего… Право же, ничего… Я только спать хочу, очень хочу, потому что…

Тут она уже не может удержаться от смеха и, приподнявшись в постели, на которую ее только что уложили, захлебываясь, сознается в том, какую шутку она сыграла нынче с обитателями усадьбы, подняв их ни свет ни заря.

Признание оказалось очень своевременным, так как вернувшаяся из лавки Лиза глубоко возмущена и обижена: ей пришлось прождать в селе около двух часов, пока открыли мясную лавку и лабаз.

– Это не иначе, как новенькая наша перевела часы и подняла всех с петухами, – сердито заключила Лиза, бросая на Кодю негодующий взгляд.

Валерия Сергеевна и Марья Андреевна переглянулись.

Анна Васильевна с укором покачала головой. Девочки поглядывали на старших, старшие – на детей.

Няня заворчала что-то о непристойной выходке «башибузука».

Только Слава, Люся и Софочка остались вполне довольны этим событием, особенно Слава.

Когда все вышли из спальни, поручив Кодю заботам Анны Васильевны, Слава задержался немного около постели девочки, насильно уложенной докторшей, и шепнул ей, захлебываясь от восторга:

– Соколиный Глаз, ты новый член нашего кружка! Ты храбрейший из «краснокожих». Ты герой! А поэтому третьего подвига тебе совершать не надо. С сегодняшнего дня ты – вождь, Соколиный Глаз! Дай мне твою руку.

Но Соколиный Глаз, к сожалению, не смог исполнить желания Следопыта.

Приняв хорошую дозу успокоительных капель из рук заботливой докторши, вновь избранный член кружка и новый «вождь краснокожих» крепко спал, богатырски похрапывая на весь дом.