Текст книги "Первые товарищи"

Глава 7
Уроки. – Мудрец и огородники

Следующие два урока прошли незаметно. Закону Божиему мальчиков учил дьякон из соседней церкви. Он говорил, сильно упирая на «о», и был очень добр. Сереже понравилось его милое улыбающееся лицо. Отец дьякон рассказывал мальчикам о Всемирном потопе, и новичок внимательно слушал каждое слово.

После Закона Божия был французский урок. За столиком снова появилась Антонина Васильевна. Она учила мальчиков французскому языку и относилась к этому предмету еще строже, нежели к арифметике.

Пушка любила Принца, потому что тот отлично говорил по-французски.

– А ты, Горин, знаешь что-нибудь? – обратилась она к Сереже.

Но Сережа знал только два слова: «мерси»[3]3
  Merci – «спасибо» (франц.).


[Закрыть] да «иси»[4]4
  Ici – «здесь, сюда» (франц.).


[Закрыть]. Последнее он потому только и знал, что мама часто кричала Арапке: «Иси, Арапка». Об этом он чистосердечно и заявил Пушке. Она рассмеялась, а за ней следом и все мальчики. А Сережа не мог понять, почему они смеются.

– Ты не беспокойся, пожалуйста, я тебя выучу по-французски, – успокоил его Принц после урока, когда они чинно под предводительством Василия Ивановича пошли в столовую обедать.

Сережа был очень признателен Принцу. Ему казалось, что он давно знает и любит этого голубоглазого и белокурого мальчика.

Обед прошел очень весело. Мальчики загадывали друг другу загадки, а угадывали большей частью невпопад – к общему удовольствию и смеху.

– Я всегда все загадки могу угадать, – неожиданно громко заявил на весь стол Рыжий.

– Ну, ты всегда хвастаешься, Грушин, – засмеялся худенький Мартик Миллер.

– Да, да, Рыжий известный хвастунишка, – подхватил Петух и незаметно для Рыжего сделал ему над головой рожки.

– Ну, не спорьте, дети! – вмешался Василий Иванович, занятый разрезанием жарко́го на своей тарелке.

– Не спорьте, – поддержал его Принц, и веселые глаза мальчика насмешливо взглянули на Грушина. – Ну-ка, отгадай мою загадку, раз ты такой отгадчик.

– Говори! – важно произнес Грушин.

– Антипка низок – на нем сто ризок[5]5
  Ри́зка, ри́за – здесь: одежда.


[Закрыть]! Что это такое?

– Желудь! – не моргнув, выпалил Рыжий.

– Сам ты желудь! – звонко рассмеялся Принц. – Где же у желудя ризки? Да и на дереве он растет, а не низко на земле. Это капуста, глупый! Понимаешь ли, – простая капуста! А ты вдруг – желудь! Ха-ха-ха! – Капуста! – протянул Рыжий и препотешно открыл свой и без того большой рот. – А я думал, желудь.

– Ну, ладно, первая ошибка не в счет, – добродушно вмешался Жучок, добрый и покладистый мальчик, не любивший насмешек и споров. – Задай ему лучше вторую загадку, Принц.

– Идет, – согласился развеселившийся мальчик. – А ну-ка, мудрец, что такое: без окон, без дверей – полна горница людей?

Грушин на этот раз ответил не сразу: он почесал свою рыжую голову и, густо краснея, медленно пробасил:

– Комната.

И мальчики, и Василий Иванович, и подававшая детям обед горничная Паша – все так и покатились со смеху. Даже старшие пансионеры, сидевшие за другими столами, пришли спросить, почему так весело у «малышей» и не именинник ли кто-нибудь в младшем классе. Но больше всех смеялся Принц. На его щеках появились ямочки, он стал красный, как мак, и так тряс головой, что длинные кудрявые волосы били его по лицу, закрывая глаза и нос своими пушистыми прядями.

– Ха-ха-ха! Вот так мудрец! – заливался он. – Ай да Грушин, ха-ха-ха!

Грушин окончательно рассердился.

– Глупая загадка! Никто ее не знает! – вспыхнув, ответил он.

– Я знаю, – против воли вырвалось у Сережи.

Он вовсе не хотел досадить Грушину, а просто внезапно вспомнил, что мама загадывала ему как-то эту загадку и объяснила отгадку.

– Ну? – Грушин сердито повел глазами в сторону Сережи.

– Это огурец.

– Да где же тут люди?

– А зернышки огуречные?! – вмешался бледненький Мартик.

– Ну, уж вы… То про капусту… То про огурцы… А умного ничего не придумаете. Эх вы, огородники, – недовольно ворчал сконфуженный Грушин и еще злее посмотрел на Сережу.

– Огородники пользу приносят, трудятся и работают, – заметил Жучок тоном, каким взрослые говорят с маленькими детьми.

– Ну, вы и будьте огородниками! – так же сердито продолжал Рыжий. – А я не желаю им быть… Не велика честь… Я не огородник.

– Нет, нет! Ты не огородник, Грушин, ты мудрец! – подхватил Принц и снова громко рассмеялся.

– Мудрец! Мудрец! – засмеялись мальчики. – Рыжий Мудрец!

Грушин злился, но ничего поделать не мог. Между тем обед закончился, и все мальчики снова разошлись по классам.

Глава 8
Вечер в пансионе

После обеда мальчики должны были готовить уроки к следующему дню.

– Хочешь заниматься со мной? Я покажу тебе, что задано, – предложил Сереже Принц.

Сережа охотно согласился. Принц нравился ему с каждым часом всё больше и больше. К тому же он отлично учился и мог во многом помочь Сереже. Поэтому, не теряя времени, мальчики уселись в самом дальнем углу класса, где стоял большой шкаф с книгами и глобусом, и принялись за приготовление уроков.

Историю Ноя и Всемирного потопа Сережа не раз слышал от мамы и потому выучить ее к следующему дню для него не составило никакого труда.

– Ну! Один урок одолели! – весело воскликнул Принц и с шумом захлопнул учебник. – Теперь давай учить французский язык. Ты увидишь, как это легко!

Но с французским языком оказалось куда сложнее. Сережа с трудом запомнил слова, заданные на завтрашний день Пушкой, причем многие из них перепутались в его голове. Принц не оставлял Сережу в покое, пока тот не ответил ему всего урока наизусть.

В восемь часов мальчикам дали по большой кружке чая с молоком и по сладкой булке и отвели их в спальню.

В спальне было двенадцать кроватей с ночным столиком у каждой, куда пансионеры на ночь могли убирать одежду. У одной стены было несколько умывальников, у другой – шкаф с запасной одеждой. Посредине спальни висела большая лампа под зеленым абажуром. В правом углу стоял киот[6]6
  Кио́т – шкафчик или полка для икон.


[Закрыть] с образа́ми, у которого теплилась лампада и ночью освещала спальню своим слабым светом. На левой стене висел портрет Пушки в черном платье с розой в волосах.

Большая спальня с двенадцатью кроватями показалась Сереже пустой и неуютной. Он с грустью вспомнил свою маленькую комнатку с крошечной постелькой, застланной голубым шелковым одеялом, сшитым милыми руками самой мамы.

Постель Сережи была крайней. Зато его соседом оказался Мартик Миллер – кроткий болезненный мальчик, общий любимец всего класса.

– Ну, раздевайся, не зевай! – окликнул Принц замечтавшегося было Сережу.

Сам он уже успел сбросить свою щегольскую курточку, расчесал белокурые волосы и пришел помочь Сереже. Сережа тоже стал стягивать с себя одежду и вдруг вспомнил, что у него в левом кармане лежит подарок Адочки – однорукая Стеша. «Еще, пожалуй, кто-нибудь увидит, и тогда меня мальчики засмеют, задразнят», – подумал Сережа и, осторожно вытащив куклу из кармана, положил ее в постель и прикрыл одеялом.

– Что это у тебя? – спросил Принц и, сунув руку под одеяло, вытащил оттуда Стешу.

– Оставь, оставь! Спрячь скорее, а то увидят! – испуганно залепетал Сережа и постарался вырвать Стешу из рук Принца.

Мальчику всё казалось, что его новый товарищ сейчас рассмеется ему в лицо, не поняв, в чем дело. И чтобы не заслужить насмешки Принца, он торопливо стал рассказывать, как Адочка подарила ему свою любимицу куклу, и какая она добрая маленькая девочка, и как они вместе с ней дружно играли и росли.

Принц выслушал Сережу и ни разу не улыбнулся. Напротив, на его лицо набежала какая-то тень, и оно вдруг стало печальным.

– Счастливый ты, Сережа! – сказал он грустно. – У тебя есть и мама, и сестрица, и няня, и Арапка. А у меня никого нет, кроме приемного отца, которого я почти никогда не вижу, и гувернера Рено, который заставляет меня постоянно говорить по-французски и ставит на колени в угол, если я провинюсь.

Сереже стало искренне жаль бедного Принца. Несмотря на бархатные костюмчики и нарядное белье с кружевами, он был беднее всех мальчиков из их класса. У каждого из них был или любящий папа, или добрая, ласковая мама, или братья и сестрицы. У Принца же никого не было. Сережа крепко обнял нового друга:

– Знаешь, Принц, я тебя очень полюбил. Ты такой хороший! Хочешь, будем братьями? Пойдем к нам в субботу – к моей маме и Адочке. Тебе у нас будет гораздо приятнее и веселее, чем с твоим строгим гувернером.

Принц ничего не ответил и бросился на шею доброго Сережи. Через минуту он уже снова громко смеялся, прыгая с постели на постель с ловкостью котенка. Маленький Принц не мог долго предаваться печальным мыслям. Он был очень веселый по природе мальчик.

– Ну, дети, спать! – строго приказал внезапно появившийся в дверях Василий Иванович, и все двенадцать мальчиков мигом разлетелись по своим кроваткам.

Сережа с непривычки долго ворочался на жесткой постели, крутился с боку на бок, перекладывал и крестил подушки и, наконец, прижав Стешу к груди и думая об Адочке, крепко уснул.

Глава 9
Стеша как героиня

Когда Сережа проснулся, его поразили царившие в комнате шум и хохот. «Уж не во сне ли всё это?» – подумал он спросонья и, сделав над собой усилие, открыл глаза.

Нет, это не во сне. Возле его постели стоял Рыжий и высоко держал над головой однорукую Стешу. Принц, красный и взволнованный, прыгал вокруг Грушина, стараясь вырвать из его рук куклу.

Мальчики разделились на два лагеря: одни держали сторону Рыжего, другие – Принца.

– Мальчик не должен играть в куклы! Горин срамит наш пансион! Лучше бы он поступил в институт, где воспитываются девочки! – кричали одни.

Другие старались перекричать их:

– Какое вам дело? Пусть играет, если хочет. Раз Принц заступился за него, значит, он прав.

– Ваш Принц – сам девчонка. Смотрите, какие у него длинные волосы, хоть косу плети! – захохотал Грушин и вдруг высоко подбросил Стешу.

Стеша упала на пол, и ее фарфоровая головка разбилась вдребезги. Это было уже слишком. Как ни сдерживался Сережа, как ни крепился, а при виде разбитой Адочкиной любимицы он разрыдался. В одной рубашонке он спрыгнул с постели и, подскочив к Грушину, залепетал, дрожа и захлебываясь:

– Злой мальчик! Эту куклу мне дала маленькая сестрица и не для игры дала… А на память… Понимаешь, на память… Чтобы взять из дома какую-нибудь вещь, которая бы напоминала о ней… Адочка дала… А ты разбил… Злой… Злой… Нехороший…

При виде неподдельного горя Сережи мальчики, заступавшиеся было за Грушина, притихли. Те же, которые были на стороне Принца, бросились поднимать осколки Стешиной головы, а сам Принц обнял Сережу и постарался его утешить.

– Не плачь, милый, мы ее склеим, а нет – попросим Василия Ивановича купить другую голову. Я много видел точно таких в Гостином дворе. У меня есть рубль в кошельке, возьми, пожалуйста, и купи новую головку кукле. Адочка не узнает.

Рыжий стоял пристыженный, сконфуженный, не зная куда девать глаза. Многие из его прежних товарищей перешли на сторону Сережи и Принца.

– И в самом деле, зачем было бить игрушку, принадлежащую другому? – рассуждали одни.

– Тем более, что куклу Горину дала его маленькая сестренка, – вторили другие.

И все мальчики ужасно негодовали на Грушина.

Принц подобрал осколки Стешиной головки, но – увы! – склеить ее не было никакой возможности: она разбилась вдребезги. Сережа был безутешен.

– Адочка будет очень печалиться, – твердил он на все уговоры Принца и спрятал безголовую однорукую Стешу в карман своей курточки.

Покупать новую головку для куклы он не хотел. «Адочка наверняка узнает! – думал он. – Ведь у ее Стеши были такие истрепанные, всклокоченные волосы, каких нет у других кукол. Да и от частого мытья и Адочкиных поцелуев красные щеки Стеши слиняли и вся она имела очень бледный вид».

– Не надо, Принц, – отклонил Сережа протянутую ладонь мальчика, на которой блестел круглый серебряный рубль, – спасибо тебе! Ты добрый! Но новую головку я покупать не буду, не надо.

Глава 10
Кочерыжки

На пансионской кухне рубили капусту, заготавливая ее на зиму. Об этом таинственно заявила горничная Паша Мартику Миллеру. Мартик был не только любимцем всех пансионеров и начальства, но и прислуги. Объявив мальчику столь интересную новость, краснощекая Паша порылась в кармане, где у нее, вместе с неизменным наперстком, огрызком сахара и катушкой черных ниток, лежала кочерыжка. Паша вытащила кочерыжку и сунула ее Мартику, как только воспитатель на минуту отвернулся от стола малышей. Мартик поблагодарил Пашу, но от кочерыжки отказался, передав ее товарищам. Он был настоящий маленький немец и капусты не терпел. Зато товарищи Мартика, всё младшее отделение пансиона Пушки, набросились на кочерыжку: ее разделили на двенадцать частей и каждый мальчик мог насладиться лакомством. Кусочки, однако, оказались очень маленькими.

– Не стоило и пробовать! – решительно заявил Принц и, немного подумав, прибавил: – Я сам пойду в кухню и достану целых двенадцать кочерыжек. – Он, братцы, хвастается! – засмеялся Рыжий.

– Хвастаюсь? – обидчиво воскликнул Принц и весь вспыхнул от негодования. – Сейчас увидишь, как я хвастаюсь! А за то, что ты так сказал, я не принесу кочерыжку на твою долю. Слышите, братцы? Грушин ничего не получит!

– Хорошо! Хорошо! Отлично! Пусть он будет наказан! – раздалось со всех концов стола.

– Сережа, – обратился Принц к своему новому другу, – не хочешь пойти со мной?

Сережа не хотел: он боялся Пушки и наказания. Но и отказать милому маленькому Принцу он не мог, поэтому твердо и весело сказал:

– Хорошо, пойдем.

– Вот и отлично! – обрадовался тот. – Ты не бойся, мы ни за что не попадемся, только слушай меня и исполняй всё, что я тебе прикажу. Как только Василий Иванович отойдет разговаривать с воспитателем старших, ты спустись под стол и сиди там как можно тише. Ну, братцы, не выдайте! – звонким шепотом проговорил Принц и, прежде чем кто-либо успел сказать слово, юркнул под стол.

Сережа выждал время, когда Василий Иванович отошел от стола, и последовал примеру Принца.

Под столом было пыльно и сорно. Скатерть доходила почти до пола, и потому сидящих там никто заметить не мог. К тому же мальчики притихли, как мышки. Сережа видел вокруг себя больше двух десятков ног, разных размеров, обутых в разные ботинки. Вот туфельки Мартика Миллера с блестящими пряжками, вот лакированные щегольские сапожки Жучка, а вон большие желтые сапоги Грушина. Эти-то сапоги и тянулись украдкой к Сереже, точно хотели достать его.

– Э-э! Стой, братец! – прошептал со смехом Принц, заметивший маневры сапог Грушина. – Он тебя хочет достать, Сережа. Ну погоди же!

И прежде чем Сережа мог остановить своего друга, Принц подполз к сапогам Рыжего и сильно ущипнул последнего за ногу. Рыжий благим матом заорал на всю столовую. Испуганный Сережа даже прилег под столом. А Принц чуть не давился от смеха. Мальчикам было слышно, как к столу подскочил Василий Иванович и с беспокойством спрашивал Грушина, что с ним случилось. Рыжий не смел при всем классе выдавать Принца и Сережу, к тому же он считал себя отчасти виноватым, и потому, весь красный и перепуганный, он ответил заикаясь:

– Это ничего… Виноват… Василий Иванович… Меня… Меня укусила блоха!..

– Чего ж ты орешь, точно не блоха, а змея тебя ужалила? – вышел из себя воспитатель, не любивший Рыжего за грубость и лень. – Будешь наказан!

Между тем мальчики встали из-за стола, выстроились парами и чинно направились в класс. Принц и Сережа остались сидеть под столом.

«Лишь бы не заметили нашего отсутствия», – думал Сережа, не высказывая, однако, своих опасений вслух. Он боялся показаться Принцу жалким трусишкой и потерять любовь такого смелого, хорошего мальчика.

– Ну, теперь пора! – воскликнул последний, когда уже не слышно было голосов удалившихся мальчиков. – Вылезай, Сережа!

Оба мальчика осторожно, на четвереньках, как две маленькие собачки, выползли из-под стола.

– А теперь живо налево кругом, рысью марш! – продолжал командовать Принц, и, крепко взявшись за руки, друзья бегом, стараясь не шуметь и потому едва ступая на пальцы, бросились в кухню, находившуюся рядом со столовой.

Глава 11
Попались!

– Господин повар, не откажите дать нам кочерыжек! – насколько мог любезно проговорил Принц и улыбнулся.

Когда Принц улыбался, отказать ему в просьбе не было никакой возможности. Так, по крайней мере, полагал Сережа. Так же, по всей вероятности, подумал и повар, потому что перестал рубить капусту, доверху наполнявшую большую кадку, и ласково посмотрел на хорошенького голубоглазого и белокурого, словно маленький ангел, мальчика. К тому же Принц назвал повара «господином». А повара, как известно, ужасно любят, когда их так величают.

– Как вас зовут, маленький барчонок? – спросил повар.

– Меня зовут Принц, – смело ответил мальчик, заглядывая в глубокую кадку с капустой, а потом прибавил, указывая на своего спутника: – А его зовут Сережа.

– Ну-с, господин Принц и господин Сережа, – улыбнулся повар, – я дам вам кочерыжек. Только, сохрани Бог, как бы Антонина Васильевна не узнали. А то всем нам плохо придется!

Подойдя к кухонному столу, повар отобрал из нескольких десятков лежащих на нем кочерыжек пять штук самых больших и протянул их мальчикам.

– Только пять! – разочарованно протянул Принц. – А нам нужно одиннадцать! Ах, господин повар, будьте так добры, дайте нам одиннадцать кочерыжек!

Лицо мальчика приняло такое умоляющее выражение, что повар громко расхохотался. Даже его белый колпак трясся от смеха, а передник плясал и вздрагивал на толстом животе.

– Одиннадцать кочерыжек! – еле мог выговорить он между взрывами смеха. – Да куда же вам столько? Солить или мариновать их на зиму будете?

Повар оказался очень веселым человеком: он смеялся всё время, пока Принц старался пояснить ему, что одиннадцать кочерыжек съедят одиннадцать мальчиков, что в младшем классе всего двенадцать пансионеров, но Рыжий не получит своей доли, так как позволил себе насмехаться над ним, Принцем, и считать его трусом.

Повар выслушал мальчика и вручил ему ровно одиннадцать кочерыжек.

– Ну, с Богом! Смотрите, барыне не попадитесь! – напутствовал он ликующих шалунов.

– Благодарю вас! Большое спасибо, господин повар! – торжествующе воскликнул Принц и вдруг замолк на полуслове.

Из-за смежной со столовой двери кухни послышался резкий и крикливый голос Пушки:

– Почему неплотно закрывают кухню? По всему пансиону пахнет капустой!

В ту же минуту дверь с шумом распахнулась и влетевшая в кухню, как пуля, горничная Паша прошептала отчаянным шепотом:

– Спасайтесь! Начальница идет!

Мальчики замерли на месте. «Господин» повар растерялся не меньше. Одна только краснощекая Паша не потеряла присутствия духа и, быстро схватив Принца за плечи, подняла его над кадкой и тотчас опустила туда – прямо в нарубленную капусту. В следующую секунду она то же самое проделала и с Сережей.

Мальчики очутились по пояс в капусте, которая своим запахом ужасно била по носу.

– Господи! Только бы не чихнуть! – шепотом взмолился Сережа и обеими руками зажал нос.

Тем временем Пушка вошла в кухню. Повар настолько оправился, что мог приветствовать начальницу. Но Пушка, раздраженная с утра запахом капусты, наполнявшим пансион, не обратила внимания на приветствие повара и сердито спросила:

– Почему на полу валяются кочерыжки? Надо их выбросить в помойную яму. И не вздумайте угощать ими пансионеров!

– Боже сохрани! – совершенно искренне вырвалось из уст Паши; она как будто забыла о данной ею Мартику Миллеру кочерыжке.

Сережа и Принц, несмотря на страх, не могли не переглянуться в своем убежище.

– Скоро ли она уплывет? – шепнул Принц.

– Ах, скорее бы! – также шепотом проговорил Сережа. – Мне ужасно хочется чихнуть!

– Ты что! – искренне заволновался Принц. – Потерпи как-нибудь, пожалуйста, потерпи как-нибудь, голуб…

Но было поздно… Несмотря на искреннее желание терпеть, Сережа, однако, не выдержал и… чихнул, – да так громко, что услышать его можно было не только в кухне, но, пожалуй, и в классах, и в спальне, и гимнастической зале.

Мальчики помертвели. Через мгновение прямо над ними показалось красное и взбешенное лицо Пушки.

– Вот оно что! – зашипела она. – Вот вы как! И ты, Сидор, их покрываешь! – бросила она в сторону оторопевшего повара, не удостоив его, однако, взглядом. – Очень хорошо, прекрасно, отлично! Вы оба будете примерно наказаны! Вылезайте из бочки.

Вылезайте! Хорошо ей было приказывать, а каково выполнить! И Сережа, и Принц поняли, как трудно им будет вылезти из их убежища: бочка была гораздо выше их роста. Если бы они позвали на помощь повара или Пашу, то начальница узнала бы о сообщничестве прислуги. А этого добрые шалуны не хотели.

– Я тебя подсажу, – сказал Принц, – а ты ухватись за край бочки и вылезай. А потом и я попробую выбраться.

Он подсадил Сережу, и тот даже взобрался на верх бочки. Но тут от тяжести обоих мальчиков, налегших на один ее край, бочка опрокинулась – вместе с шалунами и капустой. Мальчики поднялись с пола смешные и жалкие: их волосы, одежда, ботинки – всё было облеплено сырой и скользкой капустой, а карманы топорщились от наложенных в них доверху кочерыжек.

В таком виде предстали они перед грозными очами Антонины Васильевны.

– Очень хороши! Куда как хороши! Полюбуйтесь-ка на них! – обратилась начальница к оробевшей прислуге.

Но никто не любовался. Даже смешливому повару было не до смеха. Он ужасно боялся потерять свое место в пансионе.

Между тем Пушка взяла за одну руку Принца, за другую Сережу и повела их в класс.