Текст книги "Первые товарищи"

Глава 34
Выздоровление

Принц получил сильные ожоги на всем теле. Длинные локоны мальчика сгорели до корней: их пришлось сбрить. Бедный Принц очень страдал. Доктор ежедневно навещал его. Мальчик болел очень долго и серьезно. В пансионе думали, что Принц умрет, и многие из его товарищей, в том числе Сережа, горько плакали втихомолку. Другие сидели нахмуренные и скучные, игры и шалости никому не шли теперь на ум.

Только перед самым Рождеством, когда мальчиков распускали на каникулы, Принц, выписавшийся из лазарета, вернулся в класс. Похудевший, побледневший, с бритой головой и со следами ожогов на лице и руках, он очень мало походил теперь на прежнего хорошенького кудрявого мальчика, каким был до болезни.

Но все его товарищи, настрадавшиеся боязнью за его жизнь, страшно обрадовались выздоровлению Принца. Сережа так и повис у него на шее.

– Принцынька, миленький! Выздоровел! – ласково лепетал Мартик Миллер, умильно глядя в глаза их общего любимца.

Сережина мама просила начальницу отпустить Принца на рождественские каникулы к ним. Антонина Васильевна долго не соглашалась, говоря, что лишний мальчик в доме прибавит и лишние заботы, особенно такой шалун, каким был Принц. Но когда госпожа Горина сказала, что Принц достаточно наказан за свои шалости ужасным испугом и болезнью и что у него надолго пропала охота к новым проказам, начальница, подумав немного, согласилась отпустить Принца в отпуск к Гориным.

Накануне дня разъезда пансионеров на праздничное время по домам Антонина Васильевна позвала Принца в свою комнату.

– Видишь ли, Вакулин, шалости никогда не доводят до добра, – произнесла Антонина Васильевна ласково, когда бритая головка Принца предстала перед ней. – Надеюсь, ты постараешься удерживаться от твоих проказ и не оставишь в чужом доме после себя дурного впечатления. Я ведь очень люблю тебя, мой мальчик, и страшно боюсь, как бы опять не случилось с тобой чего дурного! – еще ласковее произнесла начальница и притянула Принца к себе.

У Принца не было матери… Она умерла, когда мальчику было два года, и он не знал ее, как не знал материнской ласки. А слова Антонины Васильевны звучали такой добротой, такой искренней любовью, какую можно встретить только в сердце родной матери.

У Принца было доброе маленькое сердечко, несмотря на то, что он был самый отъявленный шалун из всего пансиона… От ласковых речей начальницы это сердечко как-то разом размякло, и слезы хлынули из глаз Принца.

– Какая вы чудесная! Какая добрая! – лепетал он, заикаясь. – А я-то… Я-то… Как часто сердил и огорчал вас… Теперь я вижу, что я самый негодный маленький мальчик!

– Вовсе нет, – успокоила его добрая начальница. – Котя Вакулин прекрасный маленький человечек! Не смей его бранить, я не позволяю! А лучше скажи ему, чтобы он дал слово не проказничать так много! Скажешь?

– Скажу! – убежденно произнес Принц и, подумав, добавил тихо: – Я уже сказал ему…

– И что же он ответил? – спросила с улыбкой начальница.

– Он ответил… Что дает слово вас слушаться! И он его сдержит!

И совсем позабыв, что перед ним его прежняя строгая начальница, Принц крепко обнял за шею Антонину Васильевну и, поцеловав ее с детской горячностью в полные щеки, шепнул:

– Да, я сдержу слово, дорогая тетя Тоня!..