Текст книги "Музыка ночи"

– Мы поразительно разные, – медленно сказала Сара. – Хотя в сущности хотим одного и того же – быть самими собой. Меня не устраивает общество, которое ничего не даст женщине вроде меня, потому что я хочу выразить себя как личность. Вас не устраивает общество, которое дало вам все и заранее определило, кем вы должны быть, чем заниматься и где лежать после смерти, потому что хотите остаться самим собой.

– Да, – ответил Себастьян, понимая, насколько она права. – Я знаю, что не должен жаловаться. Я богат. Я знатен. Имею власть. Я не хочу от всего этого отказываться. И не буду. Но я хочу большего, как бы эгоистично, мелко и непрактично это ни выглядело.

– При желании я могла бы провести остаток жизни как гость в доме моей лучшей подруги, – тихо сказала Сара. – Могла бы иметь удобства и роскошь, о каких раньше даже не подозревала. Но я тоже хочу большего. Если вы мелочны и непрактичны, значит, и я такая же.

Себастьян невесело засмеялся.

– Вы по крайней мере имели мужество отказаться от предложения вашей подруги.

– Но я не рождена для этого, и ничего, что имеет она, не принадлежит мне. А все, что есть у вас, это ваша собственность, и вы можете поступить с ней по своему выбору. Такова разница между вами и мной.

Себастьян почувствовал холодок, пробежавший по спине, как будто за ним стоял не одобряющий его призрак отца. Насколько же он позволил этому воспоминанию управлять его жизнью! Он больше десяти лет упорно игнорировал предписания умершего человека, и не потому, что собственные желания вели его в этом направлении, а потому, что был по-детски слеп и непослушен.

– Если вы несчастливы, – прибавила Сара, словно прочтя его мысли, – тогда вам, может быть, следует просто сделать другой выбор. Который вы хотите сделать. Честь и прилежание не так плохи, если даже их портит воспоминание о вашем отце. Вы можете выбрать главные достоинства и отказаться от остальных. Вы не предаете себя, принимая лучшие качества своего отца, пока не принимаете его пороки.

Себастьян импульсивно обхватил руками ее лицо.

– Вы правы. Благодарю вас.

Он попытался стереть размазанную косметику, но только еще больше испачкал ей лицо своей грязной перчаткой. Внезапно Себастьян понял, до чего милой и смешной она выглядит с серьезным выражением на испачканном лице, с растрепанной ветром прической, несмотря на все попытки сохранить ее.

В этот важный момент жизни Себастьяну следовало быть мрачным и серьезным, но, облегчив бремя воспоминаний о прошлом, он почувствовал вдруг непреодолимое желание рассмеяться.

Смешок, который он не сумел подавить, мгновенно перешел в смех, громкий, звучный, а потом в искренний хохот, перекрывший шум дождя.

– Почему вы смеетесь? – удивилась Сара.

– Я… испачкал… вам лицо, – выговорил он и протянул вперед перчатки, которые успел снять. – Грязь. Мне очень жаль!

– Вы размазали грязь по моему лицу? Себастьян кивнул:

– Извините меня. – Он сумел подавить смех, еще рвущийся наружу. – Вы были правы. Ваши слова привели меня к прозрению. И в такой серьезный момент, когда я хотел вас поблагодарить, я вместо этого размазал по вашему лицу грязь. – Он беспомощно взглянул на нее. – Это было смешно.

Ее лицо выражало бурю эмоций, но Себастьян был не готов к пригоршне мокрых листьев, которую Сара с девическим хихиканьем швырнула в него. Когда она наклонилась за второй, он бросился к ней и после короткой борьбы, сопровождавшейся обоюдным смехом, ловко уложил ее на скамью.

– Вы, сэр, не джентльмен, – с улыбкой сказала она. – У вас листья в волосах.

– А вы, мадам, единственная леди, которую я хочу.

Она замерла под ним, а Себастьян, услышав собственные слова, вздрогнул. Неужели он их сказал? Неужели он действительно так думал? К своему удивлению, он понял, что так оно и есть.

Сара опомнилась первой.

– Очень мило, – заверила она. – Правда. Я знаю, что вы так не думаете. Я только пытаюсь сказать, что в пылу…

– Молчите, – оборвал Себастьян, и она закусила нижнюю губу. – Я не даю вам никаких обещаний. Не могу этого сделать, как бы ни хотел. Но мое, пусть и непреднамеренное, признание не становится от этого менее искренним.

– Б-благодарю вас.

– Нет, это я благодарю вас, – с легкой насмешкой сказал он.

Сара высвободила руку, чтобы притянуть его к себе. Ее губы, мягкие, жаждущие, раскрылись в ожидании поцелуя. Тело у него сразу напряглось, в паху разлился жар, целуя ее, он начал поднимать юбки.

– Себастьян, мы не можем! Не здесь!

– А кто увидит? Кто придет сюда? Под дождем, в самый заброшенный угол на острове?

Сара с тревогой посмотрела на щель.

– Вы уверены, что нас не застанут? – В голосе сомнение, но глаза молили о подтверждении.

– Совершенно уверен.

– Надеюсь, вы не ошибаетесь. Уткнувшись лицом ей в шею, Себастьян находил самые чувствительные места и дразнил их ртом, пока она приглашающе не подняла бедра к его паху. Он посмотрел на нее: лицо напряглось от желания, широко открытые глаза были темны и манящи, как грех.

– Такой вы мне очень нравитесь. Я люблю смотреть на вас.

Он довольно усмехнулся и, скользнув рукой по ее гладкому бедру до влажного холмика, надавил большим пальцем на самую чувствительную точку, помедлил, чтобы определить ее реакцию, и пальцы ритмично заскользили внутри, убыстряя темп, который заставил ее вскрикнуть от удовольствия.

– Подождите, – вдруг простонала она. – Это слишком быстро…

Выгнув спину, она судорожно вцепилась в его одежду и закусила губы, чтобы сдержать рвущиеся стоны. Он сделал долгожданный толчок… и встретил сопротивление.

– Не спешите, – хрипло сказала она.

Уже зная об этом, Себастьян обуздал себя и осторожными толчками продвигался все глубже, пока ее мышцы, пытавшиеся не впустить его, наконец охотно сжали его плоть.

– Господи, Сара, – пробормотал он. – Я долго не выдержу.

Она не заставила его ждать, опередив на пару секунд, и их обоих омыло восхитительным пламенем, оставив затем оглушенными и бездыханными.

– Господи, Сара, – повторил он.

Медленно встав, он перешел к другой скамье и тяжело опустился на нее. Сара тоже села. Ее волосы спутались, лицо было красным и даже более грязным, но сейчас она казалась Себастьяну еще привлекательнее.

– Почему такое иногда происходит? Я слишком груб? Слишком нетерпелив?

Она тихо вздохнула.

– Нет. У меня всегда так. Иногда легко, иногда… нет. Думаю, я так создана, – извиняющимся тоном сказала она.

Себастьян поспешил успокоить ее:

– Раз я не делаю вам больно, вы не должны считать, что это плохо. – Легкая дрожь пробежала по его телу, когда он вспомнил ее чудесную напряженность. – В сущности, это даже к лучшему.

– Я бы так не сказала. – Она ненадолго умолкла. – Это следствие моего позорного детства. С двенадцати до шестнадцати лет…

Себастьян скрыл удивление. Он знал, что она женщина с прошлым, возможно, с обширным, как многие женщины из низших классов. Но с двенадцати…

– Простите мою дерзость, но вы не производите впечатления, что сами выбрали эту жизнь.

– Честно говоря, я боялась побоев. Когда мне исполнилось двенадцать, старуха, владевшая шайкой детей, умерла. Ее муж объявил себя нашим новым хозяином. Джонни занимался шантажом, а не детьми, поэтому от нас требовалось лишь приносить ему фунт каждую неделю. Иначе он бил нас и заставлял спать в мокром подвале. Большинство детей занимались воровством, другие попрошайничали. Я никогда ловкостью рук не обладала, но приносила достаточно денег, и старуху удовлетворяла моя сдельная работа. Но фунт в неделю шитьем не заработаешь.

– Поэтому вы делали что могли, – согласился он. Сара крепко сжала губы, взгляд помрачнел от застарелой боли.

– Я не была невинной с тех пор, как Грязный Дэвид, насчет которого предупреждали всех детей, поймал меня в темном переулке за неделю до смерти старухи. Очень трудно было уговорить одну из мадам, чтобы она меня взяла, поскольку я была не так хороша, как другие девочки. Но вскоре я уже имела список постоянных клиентов. Некоторые любили меня просто за… часто тугой низ, как они это называли, другие… они платили за несколько часов и велели мне притворяться, что я им сопротивляюсь. Этих я особенно боялась, потому что порой забывала, что я только притворяюсь…

– Вы должны были это ненавидеть, – с горечью сказал Себастьян, увидев затравленное выражение в ее глазах.

Двенадцать лет. Сара была в возрасте Аделы, когда ее изнасиловали, но там не было никого, кто покарал бы ту уличную крысу. Никого это не заботило.

Сара покачала головой:

– Нет, будь все так просто, мне бы пришлось ненавидеть себя. Моралисты уверены, что все проститутки ненавидят то, чем занимаются, но это неправда. Есть женщины, которые говорят, что они не проститутки, они вынуждены продавать себя, потому что честная работа не может прокормить даже одинокую женщину, а тем более женщину с детьми. Но как правило, они бывают самыми дешевыми. Зато профессионалки обеспечивают себе хорошую жизнь всего за несколько часов ежедневной работы. Некоторые действительно получают от этого удовольствие, а большинство просто не думает, что происходите их телом, как с ним обращаются, это рабочий инструмент. Кто они, их не волнует.

Себастьян подумал обо всех проститутках, с которыми встречался за беспутные годы своей жизни. О тех, кого нанимал для вечеринок, кого привозили его друзья, кого выбирал сам. Он никогда раньше не задумывался о том, что, кроме денег, могло заставить их выбрать свою профессию. Рядовые были вульгарными, зачастую весьма пышнотелыми, куртизанки или оперные певицы – более изысканными, сдержанными, застенчивыми, но, в сущности, по циничной обезличенности своих душ они были одинаковыми.

– Занятие проституцией оплачивается вдвое лучше, чем, скажем, работа экономки, не говоря уж о служанках, – продолжала Сара.

– Вы можете оценивать это с такой стороны? – произнес Себастьян.

– Да, – согласилась она. – Первое открытие, которое делает проститутка, весьма неприятно. Как бы ее разум ни отвергал прикосновение мужчины, ее тело реагирует на него. Пусть это не настоящее желание, но когда ты вообще не хочешь ничего чувствовать, даже мимолетное удовольствие бывает самым ужасным ощущением. Я не боялась этого, потому что страдала от угрызений совести. Я боялась другого: входя в комнату с мужчиной, я знала, что он выйдет отсюда с частью меня.

– Тогда почему вы пришли ко мне? – спросил Себастьян.

– Вы еще не понимаете? – Сара то ли засмеялась, то ли всхлипнула. – Вы не искали себе любую проститутку, которая исполнит ваши причуды или может стать воплощением тайных иллюзий. По каким-то причинам вы хотели меня.

– Я хотел возмездия, – ответил Себастьян.

– Я в этом уверена. Но я не была женщиной, в которой могут воплотиться ваши иллюзии. А вы не были мужчиной, который делал это прежде, но для меня это было как прекрасная мечта. – Сара покачала головой. – Я не понимаю одного. Считая меня проституткой мистера де Лента, вы пренебрегли опасностью, которую я могла для вас представлять.

– У де Лента много свойств, и среди них особая извращенность. Я должен был знать, где он проводит несколько последних ночей. К тому же мысль о том, что я сделал, причиняла мне боль. Я хотел подарить вам нечто такое, чего у вас нельзя отнять.

– Иногда я вас не понимаю, Себастьян.

– Если б вы меня всегда понимали, – улыбнулся он, – вы стали бы единственной, кому это удалось.

Глава 18

Под шум дождя и шелест деревьев, гнущихся от порывов ветра, они молча сидели в склепе. Сара покоилась в объятиях Себастьяна, чувствуя тепло его тела, слушая дождь и не желая ничего большего.

Постепенно ветер стих, дождь только слабо моросил.

– Не пора ли нам идти? – смущенно произнесла Сара, почувствовав беспокойство в желудке. – Утром я съела всего пару булочек и теперь, кажется, проголодалась.

– Конечно, – тут же ответил Себастьян.

Они снова протиснулись в щель, Сара не без труда надела кринолин, по возможности разгладила влажные испачканные юбки. Придав себе относительно приличный вид, они направились к пристани, где несколько часов назад оставили свою лодку.

Барка и гондолы давно покинули остров, и на мутной воде лагуны одиноко подпрыгивала лодка Себастьяна. Два гондольера, праздно сидевшие рядом, вскочили при их появлении. Себастьян что-то сказал им по-итальянски и, получив ответ, перевел его Саре.

– Они переждали грозу внутри гондолы.

– Рада слышать, что люди не вымокли по нашей вине.

Пока гондола возвращалась к Большому каналу, Сара сонно смотрела на завораживающие, полупрозрачные волны, убегавшие к линии горизонта, скрытой облаками. Она глубоко вдыхала свежий запах дождя, смешанный с запахами лагуны.

– Я собираюсь устроить маскарад в палаццо Контарини. Через три дня.

– Что? – Забыв сонливость и голод, Сара недоуменно взглянула на Себастьяна. – Вы шутите!

Но тот выглядел вполне серьезным.

– Я думал снять апартаменты именно для этого случая, но вы так замечательно отремонтировали палаццо, что было бы стыдно его не использовать. Кроме того, я не хочу лишать вас благоприятной возможности сыграть роль хозяйки дома.

– Но еще далеко не все сделано, – возразила Сара. – В приемном зале работа даже не началась. И вы сами видели, в каком состоянии столовая. К тому же требуется особая подготовка, если вы намерены принимать такое количество гостей.

Себастьян улыбнулся:

– Я абсолютно в вас уверен. Можете выбрать любую тему и соответствующее оформление комнат. Я беру на себя еду и развлечения, а также подробно объясню слугам их обязанности. Наймите еще сотню рабочих, если нужно. Я уверен, что вы прекрасно справитесь.

Сара покачала головой, не представляя, как можно все это сделать за такой короткий срок. Несмотря на опасения, она решила не спорить и остаток пути думала о предстоящей работе. Она была настолько поглощена своими раздумьями, что даже не заметила, как гондольеры пришвартовали лодку к причальной лестнице и ушли в палаццо Контарини. Она поняла это, лишь когда Себастьян, откинув полог, шагнул на тротуар. Он пропустил няньку с двумя детьми, затем протянул руку Саре. Она ухватилась за нее и вышла из лодки, посторонившись, когда мимо проходил, шаркая ногами, худой сутулый мужчина. Она была уверена, что выглядит сейчас, как…

Неожиданно сутулый мужчина выпрямился и прыгнул к Себастьяну. Инстинктивно Сара так резко отскочила в сторону, что дернула Себастьяна за собой. Потом увидела тусклый блеск стали, услышала его вскрик. Объединенная сила их инерции отбросила ее вместе с Себастьяном на мраморную стену палаццо. Она еще ловила ртом воздух, а он уже повернулся к нападавшему. Тот, мгновенно измерив взглядом его рост, ширину его плеч, швырнул нож и бросился прочь.

– Себастьян! – Она тронула его за руку. – Вы ранены?

Он поморщился.

– Ничего серьезного благодаря вам. – Оглядевшись, Себастьян увидел с десяток зевак, остолбенело взиравших на них. – Идемте в дом.

Она кивнула и хотела его поддержать, но он без посторонней помощи вошел в палаццо, где за черными дверями уже собрались испуганные слуги.

– Мистер Гарца! – позвала Сара, заметив в толпе высокого дворецкого. – Требуется горячая вода, тряпки и бинты.

– Принесите их в мой кабинет, – добавил Себастьян.

– Вы уверены, что сможете дойти? – прошептала Сара.

– Абсолютно, – заверил он, глядя поверх ее головы.

Проследив за его взглядом, она увидела Джана, спускавшегося по лестнице.

– Сейчас меня чуть не убили, – отрывисто бросил Себастьян. – Я хочу знать, кто это был.

Лицо Джана осталось бесстрастным.

– Да, сэр.

Тут же последовали команды по-итальянски, беспорядочная толпа стала более организованной, несколько крепких мужчин выбежали из палаццо, другие слуги получили менее определенные задания.

Себастьян поднялся по лестнице, Сара на всякий случай шла за ним. В конторе он упал на стул и немного передвинулся, чтобы спина не прижималась к обивке.

– Разрешите я посмотрю. Я уже перевязывала мужчин после ножевых драк.

Это была правда, но, латая Фрэнки, она не чувствовала такого беспокойства и раздражения, как сейчас. Себастьян только молча смотрел на стену перед собой, и она, чтобы скрыть беспокойство, резко прибавила:

– Вряд ли будет польза, если вы потеряете сознание от потери крови.

Он медленно встал, расстегнул и снял пальто, затем поочередно бросил на пол сюртук, жилет, рубашку, фланелевое белье. Сара поморщилась, увидев на рубашке кровавое пятно, но когда оголилась спина, она поняла, что особых причин для страха нет: тонкий разрез был длиной всего в пять дюймов, кровотечение почти остановилось.

– Я должна наложить повязку, – сказала она, когда принесли воду и остальное.

Себастьян не ответил, даже не шевельнулся, пока она промывала рану, осторожно водя мокрым лоскутом по его спине.

– Я был прав, – наконец сказал он, и Сара застыла с поднятой рукой. – За мной следили.

– Что? Когда я нечаянно услышала ваш разговор с Джаном, мне показалось, вы считали, что это случайные бандиты.

– Я действительно считал, что это бандиты. – В голосе у него появилась насмешка. – Теперь ясно, что я ошибался.

– Это не мог быть мистер де Лент? – с дрожью спросила она.

– Нет. Я уверен, он даже не подозревает, что я здесь.

– Тогда кто же преследовал вас и пытался убить? – Сара выжала тряпку, повесила на край таза и взяла бинты, решительно проглотив страх. Она не будет истеричной женщиной. – У вас много врагов?

– Шесть месяцев назад я бы сказал, что ни одного. – Себастьян запустил пальцы в волосы. – Я не хотел посвящать вас в эту историю, но вы спасли мне жизнь, так что имеете право знать.

– Я бы хотела ее услышать, – по возможности спокойно ответила Сара, устремив взгляд на бинты, которыми делала перевязку.

– Так вот, – после некоторого колебания начал он, – когда-то де Лент был моим другом, вы это знаете. После того как я вступил в права наследства, мы с несколькими приятелями жили в Саламанке, где у меня была любовная связь с куртизанкой. Спустя пять лет я получил от нее письмо, в котором она сообщала, что умирает и просит меня позаботиться о нашей дочери Аделе. Я послал туда человека, и он подтвердил, что женщина действительно на пороге смерти, у нее есть дочь соответствующего возраста, с черными волосами, карими глазами, которая в самом деле может быть моей дочерью. Я обещал взять ее и, когда женщина умерла, сдержал слово.

Сара продолжала бинтовать его, не смея поднять глаза, не смея прервать его, иначе он мог и не возобновить рассказ. Каждое слово давало ответ на ее вопросы.

– Я привез девочку в Амберли-парк, одно из моих загородных поместий, нанял гувернантку, няньку и служанок. Я очень гордился, какой я добрый и благородный человек. На каждое Рождество, если не забывал, отправлял ей подарки, раз в год приезжал в Амберли, осыпал ее подарками и снова исчезал. Последний раз я был там два года назад, хотя, говоря честно, не ради Аделы, а по настоятельному требованию моего поверенного. Адела стала красивой, воспитанной, умной двенадцатилетней девочкой, я опять возгордился, что сдержал обещание и так хорошо позаботился о ней.

В это время приехал мой кузен Дэниел Коллинз, с де Лентом и друзьями, поэтому я решил устроить небольшой прием. В первый день, когда гости были еще относительно трезвы и более или менее приличны, я имел глупость пригласить вниз Аделу с нянькой, чтобы все услышали замечательную песенку, которую она приготовила к моему приезду. Конечно, все пришли в восторг от ее очарования и моего великодушия. Конечно, я рассчитывал, что все о ней забудут, как только она уйдет к себе.

На третью ночь, когда веселье стало довольно буйным, я, идя по коридору в спальню, услышал пронзительный крик и бросился туда. Вопила нянька, державшая Аделу, которая была в крови и в состоянии глубокого шока. Сара, не могу вам передать, что я тогда чувствовал. Нянька сказала, что ее выманила из детской одна проститутка, бывшая на вечеринке, по ее описанию, женщина, которую привез де Лент… очень похожая на вас, почему я и думал, что это вы. «Мои шрамы», – поняла Сара.

– После забот доктора Адела немного пришла в себя, чтобы вспомнить темноту детской и какого-то мужчину. Но ее смутное описание не оставляло никаких сомнений, что это мог быть только де Лент.

Прошло уже десять лет, но Сара опять почувствовала свой ужас и вонючее дыхание Грязного Дэвида. У нее вырвались самые отвратительные ругательства, какие она знала, и Себастьян с удивлением посмотрел на нее.

– Я знаю, что бы с ним сделала! – выплюнула она. – Десять минут наедине и с тупым ножом…

– Вместо этого я арестовал его. – В хмуром взгляде Себастьяна блеснул гнев. – Во время дознания он заявил, что она его соблазнила. До судебного процесса дело не дошло. Во-первых, это моя небрежность привела к несчастью, потом… я запятнал ее имя в суде, и все напрасно. После этого у меня была стычка с де Лентом в клубе, на обратном пути случилась авария с моей двуколкой. Я сломал три ребра, кость чуть не проткнула легкое, к тому же я сильно ударился головой, доктор опасался, что я или вообще не приду в себя, или всю жизнь буду страдать от умственного расстройства. Слава Богу, этого не произошло, но во время своего выздоровления я осознал, насколько эгоистично обращался с Аделой, использовав ее для искупления собственных грехов. Дважды не исполнив свой долг, я поклялся отомстить за нее де Ленту и вернуть ей доброе имя. Поэтому я объявил себя мертвым и последовал за де Лентом сюда.

– И что вы намерены с ним сделать? За эти месяцы вы уже сто раз могли бы его убить.

– Если бы я убил его, на Аделе осталось бы несмываемое пятно до конца ее жизни, и я хочу сделать то же самое с ним.

– Но что вы намерены с ним сделать? – повторила Сара.

– Это вам знать ни к чему. – Себастьян осторожно выпрямил спину, затем потянулся, выражение лица не изменилось. – Пока я намерен выяснить, кто пытался меня убить. Вряд ли де Лент узнал, кто я. Он не так проницателен. Но кое-кому известно, что я жив. Несколько слуг и надежных работников и… кузен Дэниел, он мой предполагаемый наследник и почти месяц играет роль графа. Но только одному из них выгодно, чтобы я умер.

– Вашему кузену?

– Да. Единственному человеку, который был рядом те шесть месяцев и не задавал никаких вопросов. – Себастьян медленно покачал головой. – Не верю. Не могу поверить. Возможно, это все-таки де Лент, и я недооценивал его. Но почему он пытается идти окольным путем, следить за мной?

Сара молчала, поскольку не могла ответить. Себастьян вдруг фыркнул.

– Почему кто-то должен убить лорда Уортема? Почему не сеньора Гуэрру? Это разумнее, если некоего венецианского сводника начала раздражать конкуренция. Если б Дэниел хотел убить меня, он мог это сделать в Лондоне, причем без свидетелей. Все из тех, кто пытался на меня напасть, были местными. Если б я невольно посягнул на территорию какого-нибудь влиятельного местного преступника, он бы, конечно, прислал собственных головорезов.

– Что именно вы собираетесь делать? Себастьян отмахнулся от ее вопроса.

– Ничего такого, чем заслужил бы смерть. Теперь важно побыстрее закончить дело, чтобы сеньор Раймундо Гуэрра мог аккуратно исчезнуть и скрыться от преследования безумных венецианских убийц. Если мы будем долго ждать, одному из них может повезти.

– А когда ваше дело закончится?

– Через три дня, естественно. На маскараде. Три дня? Так скоро? Все закончится… а дальше?

Сердце у нее сжалось.

– Кроме этого, ничего больше не надо делать?

– Очень немного, – доверительно сказал он. – Мелочь, но которая может стать значительным препятствием.

– И что же это? – допытывалась Сара, не зная, хочет ли она убедиться, что это именно мелочь.

Себастьян смотрел на нее, как бы решая, посвящать ее в это или нет.

– Мне требуется одеколон де Лента, – наконец сказал он.

– Его одеколон?

– Да. Попытки получить его от кого-либо из домочадцев пока не удались.

Теперь все стало ясно. В Англии мистер де Лент избежал судебного преследования, потому что имел много влиятельных друзей, к тому же доказательства были не совсем бесспорными. Но в Италии подстроенного «изнасилования» проститутки, которая выглядит как ребенок, и мужчины, который, по мнению десятка людей, выглядит похожим на мистера де Лента, вполне достаточно, чтобы признать его виновным. Поэтому каждая мелочь, которая делает подставного мистера де Лента более похожим на настоящего, чрезвычайно важна, и одеколон был бы его главной характерной чертой.

– Леди Анна, – выдохнула Сара. – От нее вы можете получить одеколон мистера де Лента, его одежду и все, что вам может потребоваться. Подкупленные слуги передадут цветы и подарки в них, но красть для вас они не станут. Леди Анне мысль о краже и в голову не придет, она воспримет это все как игру.

– Очень может быть, – прищурился Себастьян. – В данный момент она не склонна к взаимодействию, но Джан ее уговорит.

– Не сомневаюсь, – заверила она, вспомнив головокружение, которое вызвал у леди Анны итальянец.

Сара облегченно вздохнула. Как она могла подозревать Себастьяна в дурных намерениях относительно леди Меррил и леди Анны? Он же не зверь. Ее он преследовал только потому, что был уверен, что она та женщина, которую описала нянька. Сара положила руку ему на плечо.

– Все закончится хорошо, Себастьян. Просто ждите и верьте.

– Мне бы ваш оптимизм, Сара. Но я надеюсь, что вы правы.