Текст книги "Выбор сердца"

Уверенность в измене мужа стала таять, и Жанна немного успокоилась. Но на Алису зло затаила. Ей, видите ли, что-то показалось, и она сразу звонит ей, настроение портит! А если бы она не позвонила Андрею и устроила бы мужу скандал? Это после Лондона, где он важную сделку заключает и деньги на их семью зарабатывает! Нет, ни к чему ей такие подруги. Алиска, конечно же, обозналась. У Димки фигура самая заурядная, и куртка обыкновенная, и машина, как у многих. Он вообще не любит выделяться. Но она же ей поверила! Поверила и испугалась, побежала лечиться. Это же надо! Но теперь деваться было некуда. И начатый процесс приходилось доводить до конца. Три дня она сдавала анализы, а потом стала проходить амбулаторное лечение. Сначала все это очень удручало ее. На процедуры надо было приезжать ни свет ни заря, а она не привыкла вставать раньше десяти. А еще она с детства боялась уколов, а тут не один, а целый комплекс.

В первые дни она чуть не плакала от жалости к себе. Но мамина поддержка, уговоры врача и общение с другими пациентками заставили ее смириться. В клинике лечение от бесплодия проходило много женщин. Жанна была удивлена, увидев, сколько даже совсем молодых девушек имели ту же проблему. Но они не стенали и не жаловались, а оживленно щебетали в очереди, делились друг с другом рецептами блюд и добросовестно выполняли указания врачей. Они воспринимали свою проблему серьезно, но говорили о ней с юмором, развлекая друг друга интересными случаями из жизни. Сознание того, что она не одинока в своей беде, поддерживало ее, как и слова мамы. Елена Владимировна часто сопровождала дочку.

– Конечно, Алиска твоя обозналась. Увидела мужчину, похожего на Диму. Да и сколько черных «мазд» на наш город? Ну дай-то бог. Но в любом случае это тебе – перст божий! Вам нужен ребенок. Протянешь до тридцати – хуже будет, – наставляла она дочь. – А если Алиска не наврала, то стоит поторопиться. Ничто так не привяжет мужа к тебе, как дети. Он уже столько времени их ждет!

– Ты так говоришь… Значит, ты думаешь, что это все же может быть правдой? А как же Лондон?

– Ну сейчас он, может, и в Лондоне, но тогда мог и в городе задержаться. Сколько мужиков живут на две семьи! И по двадцать лет их жены знать не знают.

– Ты полагаешь, что у него может быть на стороне ребенок?

– Надеюсь, что это ложная тревога. Но лучше перестраховаться.

– А если там ребенок уже есть, а у меня только будет?

– Главное, чтобы ты забеременела.

– Мам, а вдруг это был Димка, но ребенок не его? Вдруг он просто привязался к чужому?

– Вот потому я и говорю – постарайся вылечиться.

И она старалась. В клинике проводила полдня, а после лечения и дороги домой чувствовала себя совершенно уставшей и уже даже прогуляться не выходила. О шопинге и речи быть не могло, после больницы ей совершенно не хотелось бродить по магазинам. Алиска ей больше не звонила, она ей – тоже, да и с другими подругами не хотела общаться. Ей казалось, что все они ополчились против нее. Алиска наверняка всем рассказала. И теперь они часами сплетничают и смеются над ней. Ей остается вылечиться, родить ребеночка и утереть всем нос.

От скуки она стала приводить в порядок свой гардероб. Сунулась в шкаф и поразилась – сколько там оказалось всяких нарядов! Даже новых, ни разу не надеванных! Выезжая за границу, она неизменно совершала набеги на магазины, особенно в недели сезонных распродаж. У нее были коллекции одежды не только из каждой страны, но даже из каждого крупного города: из Парижа, Рима, Венеции, Милана. Перебирая их, она отмечала, что еще не все вещи вышли из моды, какие-то из нарядов она не находила с чем сочетать, а о каких-то просто забыла. Но эта одежда была добротной, фирменной, купленной в европейских магазинах с хорошими скидками. Вероятно, из-за скидок она и забыла о ней. Людям свойственно по-настоящему бережно относиться только к тому, что стоит действительно дорого.

Перебирая свой гардероб, она придирчиво оценивала каждую вещь. К чему на этой блузе оборка? Без нее будет куда элегантнее. Синюю юбку следует укоротить, черное платье – ушить в талии, а летний костюм – оживить кантом контрастного цвета. Она пересматривала гардероб, откладывая одежду, нуждающуюся в доработке. Некоторые вещи стали бы просто изумительными, стоило их совсем немножко подправить. Как хорошо, что Димка купил ей отличную швейную машинку. Она и петли обметывает, и вышивки делает, и двойную строчку.

Жанна так увлеклась, что к концу недели совсем забыла о неприятностях, связанных с лечением. Теперь из больницы она торопилась домой. Там ее ждала интересная работа. За этим занятием ее и застал муж, внезапно вернувшийся домой. Позже, в разговоре с матерью, она никак не могла припомнить, был ли в тот момент его вид смущенным или нет. Может, и был, но тогда она только отметила, что он выглядел уставшим. Поэтому быстренько отправила его в ванную, покормила ужином и снова занялась шитьем. А когда, наконец, решила поговорить, то обнаружила мужа крепко спящим. Утром они оба спешили, каждый по своим делам. За завтраком Жанна сообщила ему о лечении, которое необходимо пройти перед будущим материнством, а он ей кратко – о «командировке».

После вынужденной отлучки у Дмитрия в офисе скопилось много дел, и он не сразу заметил перемену в жизни жены. Но когда спустя неделю отметил, что теперь видит большей частью только ее спину, то понял, что Жанна, наконец, нашла себе дело по душе. Теперь по вечерам он смотрел телевизор под жужжание швейной машинки. Жена все время мурлыкала себе под нос, из чего было понятно, что новое занятие ей очень нравится. Дима наблюдал за ней и не мог не признать, что увлеченная Жанна ему нравится куда больше прежней. Он не мешал ей, тем более что и ему было о чем подумать.

Глава 5

Даша сдержала слово. Выйдя из больницы, она сразу же установила между ними дистанцию. На все вопросы по телефону ответ был один: спасибо, все хорошо, ничего не нужно. Это задевало Диму. За неделю, проведенную с сыном, он успел привязаться к нему и теперь скучал. По ночам ему не хватало Митькиного тихого посапывания, крошечных ладошек, нежно хлопающих его по лицу, его полусловечек, гортанного смеха. Не хватало ежедневных разговоров с Дашей. Няню он нашел. Она понравилась Даше и, что самое важное, поладила с Митей. Но приступить к своим обязанностям могла только с начала следующего месяца.

А пока Даше помогала… его семья. Да. Именно так! Не он сам, а его родители и брат. Вот с ними Даша поддерживала самые сердечные отношения. На два дня в неделю Митю забирали его родители. Один выходной среди недели был у мамы, второй устраивал себе отец. У него скопилось много отгулов. Раз в неделю с племянником возился Колька, приезжая к Даше домой.

Теперь о жизни сына Дима знал только от мамы. Она часто звонила ему и рассказывала о смешных проделках маленького Мити. Дима слушал ее и понимал: родители снова выручают его, они делают то, что должен делать он. Они создают настоящую семью для его маленького сына. И неотвратимость перемен в жизни стала казаться делом времени уже не только его родственникам, но и ему самому.

Жанна ни о чем не догадывалась. Она была спокойна и ласкова с ним. Не тянула больше в гости и по магазинам, проходила лечение, нашла себе занятие по душе. Он любил ее и совсем не хотел огорчать, а тем более бросать. Но и Митьку он любил, и сказать, что Даша была ему совершенно безразлична, он тоже не мог. Было о чем подумать.

Если бы можно было всех увязать в один круг: Митю, Жанну, Дашу. Но у Мити была мама, а у него – жена, и с этим ничего нельзя было поделать. Жанну он любит с тех пор, как себя помнит. В ней было все, что ему нравилось в женщинах: мягкость, немногословность, хозяйственность и временами трогательная наивность. И, надо отдать ей должное, она остается ему хорошей женой. Но все же, наверное, не другом. Разговаривать с ней о серьезных делах невозможно, она совершенно не разбирается в бизнесе. Беседовать на отвлеченные темы тоже не особо интересно, так как она всегда выступает слушателем. У нее узкий круг интересов, и он никаким боком не соприкасается с его интересами. Теперь, терзаясь от вины и перед ней тоже, он старался затрагивать темы, близкие жене. Но даже про моду, кино и лечение в больнице она говорила с неохотой. То ли ей нечего было сказать, то ли некогда. Все свое свободное время она проводила за швейной машинкой.

Жанна всегда была не особо разговорчивой, разве что на отдыхе, где она болтала о всяких пустяках, но это был такой детский лепет, что даже она понимала всю глупость сказанного ею. Поэтому большей частью она отмалчивалась. Раньше Диме это нравилось. Не все люди общительны, а молчаливость жены скорее достоинство, чем недостаток. Однако в свете последних событий он стал приписывать ей отсутствие интереса к его жизни.

Получалось так, что у него были две близкие ему женщины, но ни одна из них не хотела становиться по-настоящему ему близкой. Жанна молчала. И Даша молчала! После его «командировки» она вообще никак не проявляла желания поддерживать с ним отношения, хотя на словах была ему благодарна. Но так благодарят чужих.

А вот его родные за короткое время словно помешались на новой родственнице. Мама болтала с Дашей, как говорил ему папа, по часу почти каждый вечер, обсуждая с ней всевозможные темы: от квантовой механики до Митиного стула в этот день. Да и сам папа неизменно положительно отзывался о Даше. На него мама внука тоже произвела очень приятное впечатление. Даже Колька готов был отказаться от встреч с друзьями, ради того чтобы повозиться с племянником.

У Димы в это время было очень много работы, поэтому днем, когда Митя бывал у бабушки с дедушкой, он никак не мог вырваться к ним, а по вечерам сын был уже с Дашей. А она к себе его по-прежнему не приглашала. Навязываться же после ее холодных ответов ему не хотелось. Неприятно было и то, что мама теперь секретничала с ней. Не прошло и месяца, как они стали чуть ли не лучшими подругами. Теперь в разговоре мамы все чаще проскальзывало: Даша сказала так, Митя сделал то, мы решили это. Причем к их с Жанной семье родители по-прежнему не проявляли никакого интереса.

Впрочем, так оно было и раньше. Между женой и его родителями с самого начала установились прохладные отношения. Жанна не стремилась им понравиться, да и его мама тоже не делала никаких попыток познакомиться с невесткой поближе. Она терпеть не могла Елену Владимировну и в душе не одобряла выбор сына. Если бы Людмила Викторовна была не так хорошо воспитана, то ее отношение к браку Димы могло бы звучать так: они окрутили моего сына.

И в принципе, она была бы права, хотя и не знала о коварной стратегии Елены Владимировны. Но мать – всегда мать, она свое дитя сердцем чует. И Дашу она тоже чувствовала. В ней она видела ту верность и безусловную любовь, которые так нужны были ее наивному сыну. Дима, такой рассудительный в вопросах бизнеса, в сердечных делах был настоящим простофилей. Он уцепился за свою первую любовь мертвой хваткой и собирается прожить так всю жизнь, не в силах рассмотреть, что за человек его жена. А той все равно – что он, что другой. Лишь бы жить, как ей хочется.

Раньше равнодушие родителей к его избраннице почти не беспокоило Диму. Свекровь и невестка – вечный конфликт. Но теперь это вдруг стало его задевать. Даша ведь тоже могла бы стать их невесткой. И ее в его семье все обожают. За что же они с Жанной так? Что плохого она им сделала? Она ведет их дом, заботится о нем, хочет родить ему ребенка! А им на нее плевать. Почему? Потому что Даша уже родила, а Жанна еще нет?

Дима всегда остро реагировал на любую несправедливость. А тут еще его подхлестывала обида на Дашу, которая его игнорировала, но странным образом пленила сердца его близких. Раз она так быстро привязалась к его родственникам, то могла бы и к нему быть добрее! А то отлучила от него сына, словно не понимает, как он страдает от разлуки с ним.

На Дашу он сердился, а за Жанну ему было обидно. Появилось странное и само по себе опасное желание, чтобы мама хоть немного стала общаться с его женой. Странное потому, что раньше это не занимало его вовсе, а опасное потому, что родители вольно или невольно могли проболтаться о Митьке.

После женитьбы он не сделал никаких шагов для сближения жены со своими близкими. Возможно, это обстоятельство обидело его родителей. Жанна не проявляла инициативы. А он не настаивал. И, наверное, зря. Теперь они сами выбрали себе невестку с готовым внуком. И когда у них с Жанной появятся свои дети, они уже не займут в сердцах бабушки и дедушки того места, которое могли бы.

* * *

Жанна так и не рассказала мужу о видениях Алисы. Во-первых, ее мама строго-настрого наказала не делать этого ни под каким предлогом, а советовала поскорее забеременеть. А во-вторых, с некоторых пор муж для нее отошел на второй план. Страдая от неприятных процедур и уколов и не заметив никакой радости мужа, когда она сообщила ему о лечении, Жанна погрузилась в занятие, которое все больше увлекало ее. Она пошла учиться, как когда-то советовал ей муж. Но не на банальные курсы кройки и шитья, потому что шить, как оказалось, она умела и прежде, а в дорогостоящую школу дизайнеров одежды. Это частное заведение ей порекомендовала знакомая. По счастливой случайности оно располагалось в их районе, и ходить на учебу ей было довольно близко.

Успехи Жанны на этом поприще удивили ее саму. У нее оказался просто дар к моделированию одежды, и преподаватели наперебой хвалили ее, выделяя из всей группы. Это было так приятно! Никто и никогда не восхищался ее способностями. В школе она была прилежной ученицей, но училась средне. В институте едва тянула на тройки. А здесь ей искренне говорили, что она очень способная, даже талантливая, а это редкость, так как современные известные дизайнеры – в основном мужчины.

Наконец лечение в клинике подошло к концу. У Жанны было ощущение, что все неприятное в ее жизни закончилось. У мужа была любимая работа, а у нее теперь – свое занятие. Вечером они вместе ужинали, общаясь на бытовые темы, и мирно засыпали в объятиях друг друга. Муж видел во сне сына, а жена – новые модели своих будущих коллекций.

Желание Димы повести ее на воскресный ужин к своим родителям было неожиданным для Жанны и немного удивило ее, но она согласилась. У нее не было общих тем для разговоров с его мамой, которая ей казалась слишком умной. Но ведь Дима никогда не отвергал приглашений ее родителей, и она решила не обижать мужа отказом.

Ее свекровь, Людмила Викторовна, тоже не пришла в восторг от этой идеи, но возражать не стала. Ужин так ужин. Действительно, почему бы сыну и невестке не прийти к ним в воскресенье? Жанну она недолюбливала и не понимала, что ее сын мог найти в ней. Красоту? Молодость? Женственность? Что ж, возможно. Жанна с детства была хорошенькой и всегда прекрасно одевалась. Но сама Людмила Викторовна никогда не стремилась к внешнему блеску, и скромная Даша ей нравилась больше. По ее мнению, она была не менее красива и так же молода и женственна. А еще в придачу умна, трудолюбива и, главное, она по-настоящему любила ее сына, а не просто приняла его любовь, как Жанна. В этом Людмила Викторовна не ошибалась.

Даша влюбилась в Диму, как говорят, с первого взгляда, как только увидела его на общем собрании фирмы. Потом она случайно налетела на него в коридоре. Глаза в глаза – и Даша уже не могла думать ни о ком другом. Дима еще не был даже знаком с ней, а она уже в своих мечтах отдала ему свое сердце. Он был именно тем, о ком она всегда мечтала: умным, красивым, воспитанным, целеустремленным. Не было такого положительного эпитета, который бы не подходил ему. К ней он всегда относился по-дружески, вежливо, но без панибратства. И когда однажды он повел себя не как друг, а по-мужски настойчиво, она не стала противиться. Он даже не догадывался, что она давно выбрала его, именно его, и не собиралась принадлежать никому другому. Но его поведение на следующее утро обнаружило, что он неверно расценил ее уступчивость. Будучи по натуре слишком гордой, она не стала использовать вскоре подвернувшуюся возможность сыграть на его благородстве. Ей нужна была его любовь, а не вынужденная женитьба.

А тут еще сплетни. Ее тайна, оказывается, не была секретом для окружающих. Когда ее стошнило в туалете при коллегах, одна из них презрительно сказала:

– Молодец, вовремя подсуетилась. Димочка как узнает – женится, он у нас порядочный.

Она поспешила уволиться, в душе отчаянно радуясь тому кусочку любви, который ей удалось урвать у судьбы. Дима собирался жениться. Об этом тогда толковали все. Говорили, что свою избранницу он любит с детства, что он долго ухаживал за ней, пытался завоевать. И завоевал. Без уловок и хитростей. Одной только любовью и преданностью. Если бы Даша не была в положении, она бы еще могла побороться… Многие женятся по такой причине. Сделал ребенка – должен жениться! Некоторые женщины считают такую постановку вопроса нормальной. Но для Даши это было неприемлемо. Она знала, что для Димы их ночь была случайностью. Возможно, она сама спровоцировала его. Но подлавливать его на этом она не станет. У нее будет ребенок. Сын. Маленький Дима. Она ни минуты не сомневалась в том, что это будет мальчик. У нее будет кого любить.

Она призналась ему только накануне увольнения. Даша сказала, что это ни к чему его не обязывает, но в глубине ее души тлела слабая надежда, что, узнав, он отменит свадьбу. Но этого не произошло.

Что ж, она вырастит сына одна. О Диме же со временем сможет забыть. И возможно, когда-нибудь снова кого-то полюбит. Не все же однолюбы. Некоторые женщины выходят замуж не раз и не два, и все – по любви. Вдруг и у нее так получится.

Но не получалось. Чтобы забыть, нужно не думать. А не думать она не могла. Родился Митя, и она еще сильнее полюбила Диму. Теперь она знала, каким он был маленьким. Она целовала сына, а ей казалось, что она целует Диму. Он смотрел на нее своими карими глазенками, словно что-то хотел сказать, а она слышала голос его отца. Когда у нее не стало сил бороться со своей тоской, она решила, что нужно попытаться возненавидеть его. Это было несложно: она растила сына одна, без всякого участия с его стороны. А он занял хорошую должность, много зарабатывал, отдыхал за границей. На какое-то время это сработало. Но стоило ей немного настроить себя против него, как они неожиданно встретились, и Дима стал высылать ей деньги. А потом приезжать и помогать с Митей. Как после этого она могла его ненавидеть? Да кроме любви и признательности никакие другие чувства не помещались в ее душе!

Когда Митя назвал его папой, мир снова перевернулся с ног на голову. И со своими чувствами тяжело бороться, но как бороться с собственным ребенком? Доктор в клинике отметил ее истощение. Но виной тому были не работа или уход за сыном. Она измучилась от своей неразделенной любви и иной раз была согласна на все: стать вечной любовницей, жить в постоянной лжи, увести его от жены. Последнее было самым заманчивым, тем более что она видела, как Дима привязался к сыну. Такого мужчину можно было брать, как говорится, голыми руками. Но снова ее честная натура возмутилась только от одного подобного предположения, и как только Дима сам завел разговор на эту тему, она решила: никакого продолжения!

Его мама уловила в Даше этот надлом сразу же – ее большие карие, точно такие же, как у Димы, глаза, казалось, видят Дашу насквозь. Людмила Викторовна поняла в ней главное: ее любовь, ее безысходность, ее иссушающую внутреннюю борьбу, ее отчаянье, и потому полюбила ее. После первого визита в больницу Людмила Викторовна стала часто навещать Дашу, а когда та вернулась домой, у них установилась привычка созваниваться. Димин отец, Артем Борисович, тоже тепло относится к матери своего внука, утверждая, что Даша похожа на его Люду как родная дочь. Колька вообще был без ума от Митьки и приезжал к нему в любое время без приглашения, заваливая малыша подарками.

Даше это неожиданное вхождение в семью пошло на пользу. Она быстро поправилась после операции, повеселела и похорошела. Отказаться от такого подарка она не могла. Теперь у Мити было все, как в нормальных семьях: бабушка, дедушка, дядя и папа. Да, и папа. Папа тоже был. Пусть он больше присутствовал на фотографиях, которые висели на стене в квартире его родителей, но был же!

– Это папа, – показывала Мите бабушка.

– Папа! – радовался малыш.

– Папа Дима.

– Папа Дима! – повторял мальчик.

Как могла она лишить своего сына этого счастья? Даша с дочерней благодарностью привязалась к родителям Димы. Одно ее настораживало: несомненная симпатия к ней со стороны его младшего брата. Коле едва исполнилось девятнадцать лет. Как все парни в его возрасте, он считал себя уже взрослым мужчиной и пытался ухаживать за Дашей. Сначала ее это забавляло, но вскоре стало беспокоить…

* * *

Вот как обстояли дела к тому моменту, когда Дима задумал привести свою жену к родителям на ужин.

Жанна одевалась и красилась больше часа, и они немного опоздали. Дима накануне говорил с мамой, она обещала ни словом не вспоминать про Дашу с Митей и предупредить об этом отца и Кольку.

Жанна закончила лечение. Врач уверил ее, что теперь надо положиться на время. У нее будут дети, но не обязательно немедленно.

– Шарлатаны! – немедленно вознегодовала ее мать. – Берут такие деньги и не дают никаких гарантий.

– Ну как же, – возражала Жанна, – раньше мне говорили: вам, возможно, не удастся забеременеть. А теперь: у вас обязательно будут дети.

– Ну и что? Изменилась формулировка, вот и все.

Жанну пока все устраивало. Муж был рядом и о детях пока не заговаривал. Известие, что теперь она может забеременеть в любой момент, воспринял без особых эмоций. Она ведь и раньше так говорила. А сама Жанна, если бы не мамины понукания, уже не стремилась бы торопиться с этим. Заниматься моделированием женской одежды было так здорово! Ее работы уже заслужили высшую оценку преподавателей. Даже один известный дизайнер обратил на нее внимание и предложил поработать в своей мастерской. Теперь вечерами она, рассматривая журналы мод, рисовала эскизы. Муж одобрял ее рвение, несмотря на то что иногда из-за этого оставался без ужина.

Но мама была недовольна. Она полагала, что Жанне нужно приложить все усилия, чтобы удержать мужа, а не заниматься делом, которое пока не приносит дохода. Хотя она не могла не признать, что дочь стала шить очень красивые вещи. Жанна перешила и ее некоторые платья, сделав из них модные и стильные. Но больше всего Елену Владимировну сейчас занимало другое. С ее мужем стало твориться что-то неладное. И как бы мало он ни занимал ее мысли, не заметить перемен в его поведении она не могла.

Внешне все было как всегда: деньги Валерий приносил исправно, как обычно, так же поздно возвращался. Но приходил подозрительно веселый и всегда сытый. Сначала ее это не беспокоило, даже устраивало: не надо разогревать ужин, мыть посуду. Потом стало настораживать. Ну один раз он поужинал с другом, в другой – был день рождения на работе, но не две же недели кряду! Разговаривать муж с ней почти перестал, спросит, как Жанна, и – к телевизору. И главное, стал больше следить за собой и просто нахально помолодел! Елена была отнюдь не глупа и сразу смекнула, в чем тут дело. Она стала внимательней присматриваться к нему. И меньше чем через месяц уже не сомневалась: у мужа кто-то есть. Ей стало некогда следить за семейной жизнью дочери, надо было спасать собственный брак.

А Жанна, будучи вполне довольна своей жизнью и ничего плохого не ожидая, ступила на порог квартиры родителей мужа. Людмила Викторовна приготовила плов и большое блюдо селедки под шубой. Артем Борисович разлил по бокалам вино. Николая дома не было. Дима отметил, что родители ведут себя приветливо по отношению к Жанне. Впрочем, как обычно. Нельзя сказать, чтобы когда-либо они были с ней недружелюбны. Они были вежливы, но с дистанцией. А когда мама говорит о Даше, в ее голосе столько теплоты…

За ужином они беседовали на нейтральные темы. О погоде, работе, здоровье. В основном говорили Дима и родители. Жанна, как обычно, улыбалась, кивала и поддакивала. Отец расспрашивал Диму о делах на фирме. Мама похвалила новый костюм Жанны. Та зарделась от удовольствия.

– Жанна сама сшила, – похвастался Дима. – Она сейчас учится на дизайнера.

– Правда? – Мама обрадовалась, что наконец нашла тему для беседы с невесткой. – И давно?

Жанна ответила, причем не односложно, а, ко всеобщему удивлению, стала подробно рассказывать о своих успехах. Дима, пораженный небывалой словоохотливостью жены, прервал свой разговор с отцом, чтобы тоже послушать. Жанна воодушевилась, глаза ее сверкали, щеки разрумянились, когда она с гордостью сообщила, как известный дизайнер оценил ее работы.

– Как интересно, – удивилась ее свекровь. – И как неожиданно. Только подумать – ты училась на экономиста, а нашла себя в совершенно другой профессии. И что ты теперь планируешь делать?

– Мне бы хотелось открыть собственную мастерскую, – поделилась Жанна, покраснев от волнения. – Не сейчас, конечно, а когда наберусь опыта. У меня скопилось столько эскизов…

– Удивительно, – задумчиво отозвалась мать Димы. – Мы, конечно, далеки от мира моды, но, по-моему, любому приятно носить красивые вещи. Жаль, что понимаешь это иногда только с возрастом. В молодости мне как-то было все равно. А вот теперь иногда хочется чего-то особенного. На праздник или на другой торжественный случай. Но… не научилась я носить красивые платья. Всю жизнь в брюках пробегала. Вот скоро у меня юбилей. Артем настаивает, чтобы в ресторане отмечали. Так что придется искать новый наряд.

– А хотите, я вам сошью? – предложила вдруг Жанна.

– Правда?

– Конечно. Что вам больше нравится: костюм или платье?

– Даже не знаю, – растерялась мама. – Костюм, наверное, практичнее.

– Не думайте о практичности! Но даже если костюм, то какой – с юбкой или брючный?

Такой воодушевленной Жанну Димка еще не видел. Оживленность сделала ее лицо по-настоящему одухотворенным, щеки ее разрумянились, глаза сияли. Ему было приятно, что жена перестала сидеть перед его родителями томной красавицей, а открылась с совершенно новой стороны. Мама принесла Жанне лист бумаги, и та стала рисовать эскиз платья, советуясь со свекровью.

– Э-э, это у них теперь надолго, – подмигнул Диме отец и подлил в бокалы вина.

Не мешая женщинам, они продолжали смотреть программу новостей по телевизору, переговариваясь и закусывая.

– Привет! – Колька вошел стремительно, как он делал все. – Ух ты, шуба! Здоров, Дим, привет, Жанна! Как жизнь?

Жанна с Людмилой Викторовной на минуту прервались. Мама предостерегающе подняла палец и предложила сыну поесть плов, пока тот не остыл.

– Как дела? – спросил его отец, оторвавшись от телевизора.

– Нормально. Всем привет! – бодро ответил Колька и стал накладывать себе плов.

Дима чуть не спросил от кого, но вовремя смолчал. Колька был в приподнятом настроении, он ел, шутил и даже что-то напевал с набитым ртом.

– Коля, ешь нормально, – заметила мама.

– А я – нормально, – ответил Колька и продолжал болтать: – Жан, ты что там рисуешь?

– Придумываем твоей маме наряд на юбилей.

– А! А вы что, придете?

– Естественно, – ответил ему старший брат. – Странный вопрос.

– А я думал, может, раз столько праздников выпадает, вы снова куда-нибудь укатите.

– Куда мы укатим, если у мамы юбилей? – возразил Дима.

– Ну куда? На Таити, например. Вы бывали на Таити? Таити! Таити! Нас и здесь неплохо кормят, – стал дурачиться он.

Он плеснул себе вина в бокал и жадно выпил. Его странное возбуждение показалось Диме вызывающим.

– А знаете что? – неожиданно сказала Жанна. – Я вспомнила! У меня есть то, что вам может понравиться! Точно! Я даже уверена! Я купила это платье в Вероне. Вам оно подойдет идеально! И размер ваш. Я его ни разу не надевала.

– Зачем тогда купила? – развязно спросил Колька.

– Сама не знаю, – улыбнувшись, пожала плечами Жанна. – Понравилось, вот и взяла.

– Тряпичница ты, – беззлобно сказал Колька.

Жанна как будто не обиделась. Но его тон задел Диму.

– Брат, выбирай выражения, – заметил он, – ты с моей женой разговариваешь.

– А что я такого сказал? – невинно округлил глаза Колька. – Она и не обиделась. Правда, Жанна? А что тряпичница, так тряпичница и есть. Только о тряпках все разговоры.

– Николай, прекрати! – В этот раз вступилась мама, увидев, что недавнее красноречие невестки вмиг пропало. – Это для тебя – тряпки, а человек занимается этим делом, можно сказать, профессионально.

– Что? По магазинам шатается профессионально? Это как же эта профессия называется? Шопоголик? – захохотал Колька.

– А схлопотать не хочешь? – не выдержал Димка, не понимая, что нашло на его в общем-то добродушного брата.

Жанна сникла. Всего несколько минут назад ей показалось, что эти люди вдруг стали ей ближе и роднее, но неожиданное хамство Кольки свело все на нет. И она замолчала, отодвинув наброски.

– Николай, выйди из-за стола, – скомандовал отец.

Колька послушно поднялся.

– Погоди! – остановил его Артем Борисович. – Извинись и унеси на кухню свою тарелку.

Колька, недобро усмехаясь, собрал посуду и отвесил Жанне шутовской поклон:

– Прошу прощения! Это была неудачная шутка.

Неловкость ощущали все. Отец вышел за Николаем. Из кухни было слышно, как он отчитывает сына. Мама, извинившись, ушла туда же заваривать чай, а Дима обнял жену за плечи:

– Не обращай внимания. Колька дурак. Не знаю, что на него нашло. Я с ним поговорю.

– Зачем он так? – Жанна всхлипнула и опустила голову ему на плечо. – Разве я занимаюсь чем-то недостойным?

– Нет, конечно же, нет. Просто он не понял…

– Он так говорит, словно меня ненавидит.

– Ну что ты! Перестань, – утешал он жену.

Мама принесла чай к торту. По телевизору начался фильм. Дима оставил Жанну на попечение родителей, которые, пытаясь искупить бестактность младшего сына, были к ней особенно внимательны, и вышел покурить. Колька уже сидел на ступеньках лестницы возле лифта, глубоко затягиваясь и презрительно глядя перед собой.

– Ты что, Колян, белены объелся? – сказал Димка, стараясь не особенно заводиться.

Братья почти не ссорились и никогда не дрались. Колька был младше его на восемь лет. Дима всегда был для брата авторитетом и покровительствовал ему. Но сегодня младший порядком вывел его из себя.

– А ты чего объелся? – ответил тот. – Если ради нее бросил Дашку? Да она ей в подметки не годится! В голове только магазины и тряпки. Ты же сам не такой. Зачем тогда тебе такая жена?