Текст книги "Планета исчезающих слов"

Подключившись к своему виртуальному двойнику, пилот корабля вёл его не через реальное, а через виртуальное космическое пространство. Поэтому, любой точки можно было достичь на удивление быстро.

Полёт через искусственную модель таил немало опасностей со стороны реального космоса. Из самых явных – метеориты и вражеские корабли. Их появление нельзя предугадать. В виртуальной модели их просто не было. И это было настолько опасно, что полёты с людьми на борту долго откладывались. Множество спутников было потеряно в период разработки системы, однако любой спутник, даже улетевший в открытый космос, продолжал приносить бесценные данные о расстояниях до космических объектов и их характеристиках.

Лёгкое и изящное решение «проблемы непредвиденных объектов» предложил студент из Северной Кореи. То есть, Корея была уже одна, но северяне при любых достижениях любили подчеркнуть, что они из северной части.

Надо сказать, что много лет государственные границы считались атавизмом. Все были уверены, что скоро они отомрут. Но как только перспектива слиться с общечеловеческой массой стала совсем близкой, поднялась такая волна борьбы за свою уникальность, что сочли за лучшее оставить всё как есть. И в любых международных и межпланетных программах вопрос сохранения уникальности был одним из обязательных.

Внешне границы были прозрачны. И перейти любую можно было где угодно, но, когда ты к ней приближался, ощущал силовое поле препятствия, а перед глазами возникала светящаяся надпись «Вы приблизились к границе такого-то государства». Затем голос задавал несколько вопросов, путь открывался, а информация улетала в банк пограничной полиции.

С тех пор, как роботов научили различать ложь, никакие документальные подтверждения слов не требовались. Правда, криминальные элементы упражнялись в иезуитских формулировках, формально правдивых, но ловко скрывающих истинные занятия и намерения. Программы обновлялись, а борьба человеческого интеллекта с искусственным как была увлекательной, так и остаётся до сих пор

Но я отвлёкся. Студент Йонг Чо придумал снабжать корабли особо-сильными радарами, которые засекали любые непредвиденные объекты на очень большом расстоянии. Стоило появиться чему-то, не нарисованному в виртуальной модели, управление кораблём перестраивалось на режим реального пространства и реального времени. Тоже самое происходило и при выходе на орбиту нужной планеты. Посадка и все дальнейшие действия осуществлялись в реальном режиме. Это упрощало и задачи моделирования – не было необходимости подробно прорисовывать планету.

Как только путь в бескрайние космические просторы был открыт, человечество как с цепи сорвалось. Начался период, известный как Лихие времена.

Если внутри нашей галактики уже существовали законы и правила, то за её пределами начинались космические прерии, по которым носились все, кому не лень – от азартных учёных, наконец получивших возможность проверить свои теории, и бизнесменов, осваивающих новые рынки, до просто искателей приключений, мошенников всех цветов спектра и сексуально озабоченных любителей инопланетной экзотики. Я вдруг понял, что аферистов-работорговцев надо искать именно здесь. Если они вообще существовали.

– Лихие времена, – скомандовал я машине. Работорговля.

Часть данных оказалась закрыта, потому что касалась других планет. В этом случае не помогал ВИП-статус, ключ надо было получать у представителей планет. Это дело сложное и долгое, так что пока придётся отставить. Вставляю чип на запись, набираю код. Машина неохотно даёт разрешение. Экран полусферический, создающий ощущение погружения даже в простое, плоское видео.

Жара. Пыль. Огромный палаточный лагерь, наполненный японцами, исхудавшими и измученными. Приземлившийся вертолёт. Я сразу понял, где это! Мы проходили это в школе, и нам показывали художественный фильм. Хотя сейчас шла подлинная хроника. Одна из самых страшных природных катастроф – исчезновение Японии в морской пучине, всех островов разом. Это эпическое зрелище обожали киношники и создатели видеоигр. Невозможно было удержаться и не скомандовать машине откатить немного назад.

Я увидел японского президента, поднятого посреди ночи, с лицом белым, как мел. Перед ним стоял министр экологии с самым кратким из возможных докладов.

– Господин президент, Япония завтра исчезнет. У нас один день.

Потом президент обращался к нации, изо всех сил стараясь сохранять железное спокойствие. Речь его была деловой и тоже краткой:

– Месяц назад мы проводили учения, отрабатывали действия при землетрясении. То, что нас сейчас ждёт, не сравнимо по уровню опасности. Завтра все наши острова пойдут ко дну. Я очень прошу сохранять спокойствие и организованность. Каждый из вас знает, где находится ближайший аэродром и космопорт. Отправляйтесь туда немедленно. С собой можно взять только документы, наличные деньги и лекарства. Для детей запас еды на пол дня. Мы получили гарантии от Великого Совета земли в том, что будем обеспечены всем необходимым. Японские банки сейчас переводят сбережения в заграничные филиалы. Наличность будет отправлена отдельным самолётом, не волнуйтесь за свои сбережения. В больницах эвакуацию организовывают военные. Не беспокойтесь о своих больных, немедленно выезжайте. Транспорт продолжает работать. Члены правительства, чиновники и социальные работники отправятся последним рейсом. Не теряйте ни минуты и больше не ждите сообщений. Первые рейсы уже отправляются.

Потом я увидел берег с пришвартованными яхтами и лодками. И группу парней, которые бежали к причалу. А за ними, спотыкаясь и чуть не падая от усталости, бежала девушка с криком и плачем:

– Вы психи! Вы не успеете! Не надо! Пожалуйста! Поехали в аэропорт!

Но парни звали её с собой, уверенно запрыгивая на борт яхты.

Они отчалили, а девушка схватила топор с пожарного щита и, как безумная, стала рубить канаты всех подряд стоявших там лодок. Из подъехавшей машины выскочили двое мужчин с криками:

– Ты что делаешь?!! Сумасшедшая.

Побежали к берегу, но их яхту уже относило волной. Один даже бросился было в воду, но понял бесполезность попытки и выбрался на берег, ужасно злой. Он было даже замахнулся на девушку, но в этот самый момент из машины вышел старик и остановил его властным жестом. Мужики нехотя забрались обратно в машину, а через пару секунд дверь открылась, и старик крикнул девушке:

– Садись, у нас есть место.

Потом я увидел страшное. Парни, отплывшие на яхте, благополучно доплыли до берега, когда услышали сзади дикий рёв. Обернувшись, увидели стену воды, величиной с гору. Их репортаж шёл онлайн из летающей микрокамеры. В следующее мгновение накрыло и их, и камеру.

– Минус шесть, – открыл я счёт потерь.

Материала было так много, что я немного прокрутил вперёд. Не знаю, были ли ещё попытки спасаться по воде. Знаю, что остальные погрузились на всё, что может летать, включая космические корабли. Корабли сразу легли на орбиту, совершили один оборот и приземлились на центральном космодроме Дальнего востока. Собственно, он единственный дал разрешение. Самолёты сделали по несколько рейсов. Последние пассажиры садились уже на фоне огненного марева и горящих потоков лавы, щедро разлившихся по горам. Самым последним поднялся на борт президент.

Немедленно, в онлайн режиме, собрался Великий совет земли, но все решающие переговоры велись за кулисами между ведущими игроками. Я видел их возбуждённые лица и плохо скрываемое воодушевление. В срочном порядке был развёрнут необозримый палаточный лагерь и налажено снабжение. Японский президент, едва ступив на твёрдую землю, собрал членов правительства, и они составили обращение к Великому совету с просьбой выделить японскому народу территорию для компактного заселения. Они желали сохранить уникальность своего народа и его жизненного устройства. Совет с ответом медлил. Народ ждал.

Наконец над палаточным лагерем засветился огромный экран, так что все могли видеть и слышать обращение Председателя Великого совета. Люди высыпали из палаток и собрались на открытых площадках. Хотелось стоять рядом, чувствовать друг друга. Я вдруг узнал в толпе ту девушку, что рубила топором канаты яхт, и, поискав глазами, совсем близко нашёл старика с двумя мужиками. Видимо, его сыновьями. Они стояли как вкопанные и смотрели на экран.

Председатель, седовласый и величественный, оглядел присутствующих с таким видом, будто вся тяжесть мировых проблем лежит на его плечах, и он очень устал, но держится. За одно это его требовалось ценить и уважать. Выждав паузу, предназначенную для того, чтоб на лицах членов Совета укрепилось почтительное выражение, он произнёс:

– Уважаемые члены Великого совета; главы всех стран и наций земли, в совет не входящих; все земляне и гости планеты. Все вы с тревогой и сопереживанием следили за драматическими событиями, происшедшими с одной из самых развитых стран Земли. Я, конечно, говорю о Японии.

В начальных словах речи Председателя к японцам даже не обращались. Кто-то иной теперь брался решать их судьбу. Народ почувствовал неладное. Старик что-то шепнул на ухо сыну. А Председатель продолжал длинными и витиеватыми фразами, смысл которых был обёрнут в несколько слоёв уверений в любви и заботе, как горькие пилюли для детей в сладкую вату с застывшей корочкой густого сиропа.

– Жители Японии, в одночасье трагически исчезнувшей с лица земли, – на этих словах люди инстинктивно взялись за руки, чтобы физически ощутить, что Япония здесь, что они и есть Япония, – обратились к Великому Совету и всем странам земли с просьбой выделить им территорию для компактного совместного проживания. Но главы государств-членов Великого Совета, хотят предложить японцам лучшую альтернативу.

– Зачем вам, братья, – патетически воскликнул он, – начинать новую жизнь с нуля на пустой земле? А только такую и могут предложить главы всех имеющихся стран. И это понятно. Они были избраны своими народами, чтобы отстаивать их интересы. Зачем вам принимать на себя невероятные трудности и лишения, которые могут отбросить ваше развитие на много лет назад? Мы предлагаем вам лучшее будущее. 5 ведущих стран земли готовы распахнуть свои объятия и принять пострадавших, сразу обеспечив вам привычный уровень жизни и компенсации за перенесённую моральную травму.

Он ещё долго распинался про самые престижные рабочие места, высокие зарплаты и комфортное жильё, но его уже никто не слушал. Одни закричали гневно и отчаянно, а другие стояли неподвижно, только сейчас осознав, что их списали со счета, что их история кончилась. Что страны больше нет и не будет, а уникальных специалистов сожрут и переварят главные хайтековские монстры, для которых катастрофическое извержение Фудзи было подарком. Одним махом с карты земли как резинкой стиралась страна-конкурент, а знаменитые японские мозги теперь можно было заставить работать на себя. Упустить такой шанс они не могли. И противопоставить им народу было нечего. Что могут люди, ютящиеся в палатках и принимающие пищу из рук интересантов?

Правда, имелись космические корабли. Но, к своему удивлению, решившие их проведать хозяева натолкнулись на хорошо вооружённую охрану. На космодром никого не пускали. Потом быстренько объявили карантин, и охрана появилась и вокруг лагеря. Выехать можно было только организованно в одну из принимающих стран. Доставленную из страны наличность передали банку, но отделений банка в палаточном городке не было. Люди были поставлены в полную зависимость от «благодетелей».

Пищевой паёк, весьма приличный поначалу, резко сократили, и многие семьи с детьми уехали. За ними уехала ещё примерно половина лагеря, соблазнённая роскошными условиями, которые предлагали агенты 5-ти стран. Президент хотел остаться в лагере, но сами люди уговорили его выехать для личных встреч с главами государств и фондов. Оставаясь в лагере, он ничем не мог помочь своему народу.

Среди оставшихся была группа военных, разработавшая дерзкий план прорыва на космодром и захвата кораблей. Когда план был продуман до малейшей детали, они предложили его людям. Так больше трети оставшихся, потеряв пять человек в перестрелке с охраной, улетела в неизвестном направлении. Больше о них никто не слышал. Предположительно, они постарались покинуть пределы галактики.

А теперь я наблюдал, как, поднимая клубы жёлтой пыли и сдувая с верёвок, натянутых между палатками, только что постиранное бельё, на небольшую площадку посреди лагеря опускается вертолёт. Сделано это был с шиком. Да и сама машина была из самых последних на то время моделей и блестела на солнце новеньким покрытием без единой царапины. Распахнулась массивная дверь и на выдвинувшийся трап ступил крупный мужчина в военной форме. Широкий армейских ремень плотно охватывал его живот, высокие сапоги были отлично начищены, скульптурной лепки лицо украшала волна тёмных густых волос с благородной проседью. Он как будто совсем не замечал жары.

– Это не настоящий военный, – подумал я. – Слишком шикарная у него причёска.

Толстый, как я его мысленно назвал, величественно спустился на землю, и тут за ним появилась его полная противоположность. Тощий вертлявый человечек в грязноватом хитоне, постоянно вытирающий пот скомканной в руке тряпкой, часто крутил головой, жадно, даже алчно всматриваясь в окружающее. Казалось, он боится, что, если сейчас не повернёт голову, он что-то упустит, от него спрячут что-то важное. Продолжая вертеться, он спустился по трапу, по-женски приподнимая край своего хитона. Потом подошёл к Толстому, что-то ему сказал, и тот послушно направился к вертолёту принимать большой свёрток.

– А тощий главнее! – удивился я.

Свёрток оказался очень симпатичным шатром-трансформером. Толстый быстро и ловко его распаковал и с таким видом глядел на то, как он разворачивается в комфортабельное походное жилище, будто был его создателем. А потом перенёс туда три сумки.

Пилот оставался в кабине и показался только на секунду, сразу убравшись в тёмную внутренность вертолёта. Он сидел там до вечера и вышел только когда стемнело, сразу скрывшись в шатре. Но мне хватило той секунды! Я уже знал, что он с Орна. Чистокровный, самый что ни на есть. С изумрудно-зелёной кожей без посторонних оттенков.

Всю троицу я окрестил Толстый, Жадный и Зелёный, даже не подозревая, насколько был прав насчёт Жадного.

Глава 14. Вербовщики

Толстый подошёл к первому появившемуся из палаток человеку и спросил, кто у них старший. А затем вежливо, со всеми полагающимися условностями, попросил пригласить его на встречу с прибывшей делегацией. Толстый свободно говорил по-японски и, помимо обязанностей носильщика, легко справлялся с функциями переводчика и даже дипломата. А сейчас быстро расставлял возле шатра походный столик и складные сиденья. Затем на столе появились стаканы и по местным меркам роскошь – кувшин с холодной водой. В её хрустальной прозрачности посланцами далёкой цивилизации плавали не успевшие растаять кубики льда.

Жадный, тем временем, то забегал в шатёр, то подбегал к Толстому. Внутрь городка не входил. Наконец появился пожилой японец и остановился, вопросительно переводя взгляд с одного на другого. Толстый пригласил его сесть и налил воды. Жадный уселся напротив. Вид его сделался хищным и угодливым одновременно. Теперь Толстый склонялся между ними и переводил слова Жадного.

Японец к воде не притронулся. Лицо его оставалось непроницаемым, но я заметил, как он на миг скосил взгляд на воду. В тот момент, когда исчезал последний кубик льда.

– Мы услышали о страданиях вашего народа, и нам известны ваши требования. Больше того – мы их понимаем. Мы приложили ряд усилий для того, чтобы они были приняты, – проговорил Жадный.

– Кто вы? – коротко спросил японец.

– Наше имя Вам ничего не скажет. О нас узнают тогда, когда попадают в беду. Мы межпланетная организация помощи беженцам и переселенцам.

Тут Толстый жестом фокусника достал из-за пазухи папку и положил на стол со словами

– Вот наши регистрационные документы.

Японец открывать папку не стал, слегка отодвинув её рукой.

– Что вы хотите? – прошелестел его голос.

– Мы хотим предложить вам компактное проживание с работой.

– Где?

– Вот здесь.

Жадный ловко открыл папочку и выудил из неё пластиковый листок. Толстый прикрепил к нему маленькую прищепку с чипом, и изображение на поверхности ожило и приобрело объём. Потом и Жадный, и старик-японец, склонились над листком и стали что-то обсуждать, сдвигая и увеличивая изображение, а потом возвращая его в исходное состояние. Было плохо слышно, только Жадный периодически отклонялся, тыкал пальцем в картинку и называл какие-то баснословные суммы. Видимо, говорил о возможностях организации и помощи, которую они оказывают.

– Какие гарантии вы можете предоставить? – спросил японец.

– Наше честное имя! – патетически воскликнул Жадный. – Ну и конечно мы составим официальный договор. Вот разрешение на наше право вывезти вас с территории лагеря. Ничего лучше вам никто не предложит. Вас просто бросили. Это не моё мнение, у нашей организации есть информаторы в правительствах всех стран.

– Если мы согласимся, что от нас потребуется?

– Ровным счётом ничего. Только согласие.

– Когда мы должны дать ответ?

– Через три дня. Мы побудем тут, любой может подойти к нам и задать любой вопрос. Мы действуем совершенно открыто.

Старик ушёл, не выразив никакой реакции.

Я отмотал немножко назад, пытаясь рассмотреть, что было на том листочке. На самом ясном кадре можно было понять, что это карта некой космической области. То есть, речь шла о переселении на другую планету. Но на какую? В принципе, работорговцы могли назвать любую. Но среди японцев было немало специалистов, которые могли разоблачить обман. Информация должна была выглядеть правдоподобно.

Я высмотрел кадр с отмеченной планетой! Но картинка была настолько мала, что понять, где это, не представлялось возможным. Тогда я решил попробовать возможности программы Хранилища. Увеличил картинку так, чтобы и стол, и люди оказались за кадром, и стал смотреть, как программа определит местоположение выделенного объекта. Думала она долго, а потом выдала два варианта ответа: космический объект или рибосома клетки гриба.

Про гриб мне понравилось))

Насколько я понял из следующих кадров, у японцев в лагере образовалась система самоуправления. Лагерь делился на сектора, каждый из которых выбирал себе представителя. Вместе они решали все вопросы и выбирали главу. Теперь главный рассказал о предложении незваных гостей представителям секторов, и они стали ходить к Жадному, чтобы самим всё услышать и увидеть, а потом совещались со своими людьми. В шатёр их не пускали, все переговоры велись снаружи за столиком.

Мне казалось очевидным, что доверять такому типу нельзя. Но доведённые до отчаяния люди в ощущении тупика были рады любому решению. Им казалось, что главное – выйти за пределы лагеря. А уж там они сориентируются по ситуации. И всё же 3 сектора в полном составе отказались уезжать. К ним же присоединились «отказники» из других секторов. А 9, за редкими исключениями, согласились отправиться с неведомыми благодетелями.

На место сбора их перевозили самолётом в течении ещё трёх дней. Он улетал и возвращался за новой партией. При этом часть согласившихся отказывалась, а отказавшиеся вдруг соглашалась. Только когда отбыл последний рейс, отчалила и троица «пришельцев».

Последние минуты их пребывания в лагере выглядели так. Поздно вечером, когда уже основательно стемнело, из шатра вышел Зелёный и поднялся на борт вертолёта. Я видел, что из-за палаток за ним наблюдают. Думаю, что оставшиеся рассмотрели цвет кожи пилота и порадовались, что не отправились с ним.

Потом Толстый упаковывал свернувшийся шатёр, а Жадный прогуливался вокруг, подавая отрывистые команды. Он вдруг переменился. Исчезла обычная суетность, движения стали точными и резкими. А когда он поднялся на верхнюю ступеньку трапа и победно поглядел на опустевший лагерь, я увидел гордо и высокомерно посаженную голову на тонкой шее и мысленно произнёс, – «Гриф». Все эти люди были для него падалью, которой он питался.

Я нашёл видео высадки вертолёта и увидел затерявшийся в степях Монголии космодром, в центре которого блестели металлом три громадных грузовых корабля. Группа встревоженных японцев подошла к спустившемуся с трапа Жадному, говоря о том, что им обещали компактное проживание на Объекте. Он уверил их в том, что все обязательства будут исполнены в точности. А потом всех быстро и организованно погрузили, корабли оторвались от земли и утонули в чаше ночного неба.

Я ещё долго сидел, не в силах осознать и вместить увиденное. И мне необходимо было с кем-то всё это обсудить.

Глава 15. Раши

Пришло время встретиться с Раши. И если вы думаете, что он без меня скучал, то это вы зря. По его навороченному особняку, больше похожему на межпланетную космическую станцию, разгуливала очередная подружка, очень условно одетая. Я помню, как в начале нашей дружбы пытался запоминать их имена, пока не понял, что это пустое и бесполезное занятие.

Меня удивляла его способность пребывать в состоянии неизменного восторга по поводу каждой. И расставался он не потому, что ему что-то не нравилось в одной, а только потому, что другая была ну просто обворожительна. Вокруг него, как вокруг речного порога, всегда летали брызги страстей и закручивались спирали эмоций. Он постоянно кого-то утешал и кому-то что-то обещал. Порой это была сложная и тонкая игра, в которой надо было не забыть кому что сказано. При этом он искренне всех жалел и относился ко всем своим прошлым и нынешним пассиям с неизменной нежностью. Они это чувствовали, и многое ему прощали. Я помню только одну умную, которая в тот момент, когда он вместе с ней уже даже всплакнул, жалеючи, назвала всё это цирком, влепила ему пощёчину и удалилась. Больше умных он старался не заводить.

Весь этот балаган прилагался к Раши как шуршащая упаковка к последней модели суперкомпьютера. Упаковку можно было отложить или выбросить. На качество работы машины это совершенно не влияло. Раши был гением. А точнее магом и факиром виртуального пространства. Казалось, что подобно творцу этого мира, он творит из ничего, создавая законы бытия своих рукотворных миров.

Он мог всё: от вполне практичных и утилитарных программ любой сложности, которые заказывали ему военные и министерства, до забавных и даже дурацких штук, вроде моей записки, которые служили для развлечения праздной публики и становились хитами молодёжной моды. Надо сказать, что военные всегда внимательно следили за этими развлекухами, идеи которых порой опережали их запросы. У них воображения не хватало такое захотеть.

Узрев очередное творение Рашика, которое уже успело разлететься по школам, включая начальную, они вдруг спохватывались и кричали, что это надо срочно запретить, чтоб не увидели враги. Но каждый раз было уже поздно. Бабочки и мухи, садящиеся на носы учителей во время урока, были сделаны так, что убить их можно было только вместе со всем интернетом, вместе взятым. Военные вынуждено отступали, а Раши поступал новый заказ. Правда для меня так и осталось загадкой, как и когда он успевал работать – перерывов между похождениями не наблюдалось.

Такое чудо, как Раши, не могло возникнуть на ровном месте. Отец его, Абдельхатиб Шу, такой же носатый и с такими же чёрными, как смоль, волосами, был самым любимым учителем экономики высшей школы Центрального района, а может и всех времён и народов вместе взятых. На его уроки старались незаметно пробраться ученики соседних школ, хотя класс и без того был полон.

– Хуже его законов была только его жена! – сообщал Абдель слушателям доверительно и страстно. – Но я бы на её месте тоже взбунтовался. Вы только послушайте, что он творил!

И дальше следовал рассказ о реформаторе, который довёл всех до ручки стремлением поучать, влезать в чужие профессиональные вопросы и контролировать всякую хозяйственную мелочь.

Его уроки были зрелищем, магией погружения и перевоплощения. Выплёскивая свои эмоции на публику, он ничуть не преувеличивал. Он от всей души переживал за ошибки коллег тысячелетней давности так, будто эти Луи и Адамы были его ближайшими родственниками. Даже больше – им самим! Всплеск надежд на успех реформ, крах и глубокий катарсис осознания ложности пути каждый слушатель пропускал через своё сердце и выходил очищенным и преображённым, как будто приобщившимся к тайному знанию.

Многие придумки Раши предназначались для любимого папочки. Сын считал, что стоит немного сбавить пафос. Но Абдель достойно держал удар. А история с мухами и бабочками вознесла его на недосягаемую высоту.

– Ты представляешь, – рассказывал Раши, хохоча, – увидев на своём носу мою красавицу, он сначала застыл, а потом расплылся в улыбке, которая не предвещала ничего хорошего. Есть у него такая фирменная, плотоядная. Класс застыл. А он и говорит:

– Я сейчас проверю качество ваших знаний. – и вызывает самого гордого и самоуверенного. – Вы сейчас подробно разъясните нам плюсы и минусы политики государственного регулирования. Говорить Вы будете, молодой человек, глядя мне в лицо. В случае успеха, получите двойной высший балл. В противном случае – заслуженный.

Класс зашуршал в предвкушении шоу. Ученика не любили. Он начал отвечать, а отец с бабочкой на носу стал строить рожи. Ты можешь себе представить его рожи?!!! Класс давился от смеха, а ученик сбивался, отвлекался и путался. В итоге ушёл с позором под общее улюлюкание. Но Абдель обвёл всех грозным взглядом и заявил, что в течение недели на месте отличника окажется каждый.

Класс охватил спортивный азарт. Все кинулись с двойным усердием учить экономику. А отец позвонил мне и заказал муху. Да ещё, чтобы она садилась на нос ученика, а потом перед им летала. Я с него ещё деньги содрал за заказ. Но потом кто-то пожаловался в министерство, и праздник жизни прекратился. Зря. То, что тогда выучили его ученики, они никогда не забудут.

Мы уже сидели на его террасе, любовались фантастическим видом на город, пили свежайшие соки (алкоголь Раши не употребляет вообще) и пытались быстренько залатать образовавшуюся за 3 года брешь в той жизненной ткани, которая всегда была у нас общей. По моему виду Раши сразу понял, что я не очень настроен на просто расслабление и дружескую болтовню, что у меня есть серьёзная тема. Его подруга, на этот раз шоколадного цвета, двигалась бесшумно, как в плавном танце, унося одни напитки и закуски и принося другие. Я даже подумал, что это удобно. И красиво.

– А как ты познакомился с Дэни? Она не похожа на твоих подружек.

– Да очень просто. Меня позвали прочитать популярную лекцию в Улей.

– В Улей? Там читают лекции?

– Там много чего происходит, тебя просто давно не было.

– Так вот. Она подошла ко мне после лекции и сказала, что хотела бы подробнее прояснить один вопрос. Я пригласил её к себе. До сих пор проясняем.

– Здорово! Похоже, что я и правда много чего пропустил. Долетали слухи о каких-то забастовках и демонстрациях.

– О, да! Это была великая битва за мозги. Но давай об этом потом. Ты что-то хотел рассказать.

Когда я договорил о Японии, Раши добавил известное ему продолжение.

– После того, как та партия улетела, был большой скандал – документы у мошенников оказались поддельными. Их охранники передали в департамент, там и проверили. Но расследование велось вяло, а потом и совсем заглохло. А на оставшихся в лагере просто махнули рукой. Вроде президент добился, чтобы им передали часть банковских сбережений. Но что они могли купить? До ближайшего жилья сотни километров. Еду какое-то время поставляли, видимо пока не закончился контракт, а потом перестали. Немного спасали челноки, пробиравшиеся к пленникам с риском для жизни: кто из жалости, кто за наживой, бессовестно задирая цены. Но этого едва хватало. А потом сняли охрану, и люди начали искать пропитание в тайге. А в один прекрасный день все туда ушли. Их никто не преследовал и не искал. Ходят слухи, что в глубине тайги растёт прекрасный город, который нельзя увидеть с самолёта. Но может это и сказки.

– А я знаешь о чём думаю? Ведь на Молчаливой далеко не только японцы. Откуда взялись другие?

– Ты пока не можешь быть уверен, что даже эти отправились на Молчаливую. Может сначала на Орн?

– Может быть, но я уверен, что в итоге они оказались на Объекте №3056N. И надеюсь это доказать.

– Тот Зелёный – это ключ. Единственное, что мы можем знать точно, это то, что ниточка тянется к Орну. Думаю, что там и разгадка происхождения остальных.

– Погоди! Я ж совсем забыл тебя спросить! Помнишь, как ты делал робота для домашнего хозяйства?

– Ещё бы! Такое не забывается.

– Тогда признайся – у кого ты купил программу для вытирания поверхностей?

Раши на секунду помрачнел, а потом заулыбался.

– Я не имею права раскрывать этого поставщика, это условие договора. Но ты же спокойно можешь это узнать и без моих откровений.

– Дааа, без визита на Орн не обойтись. – неохотно протянул я. – Но там может случиться что угодно, а я хочу побывать на Молчаливой.

– Ты боишься? Мы же их победили.

– Орн нельзя победить. Они как плесень – высокоорганизованная и безжалостная. Пока их мало, экспансии не будет. Но как только им станет тесно…

– Но они же могут заселять другие галактики, что им до Земли? Им места в космосе мало? Это тогда ты наступил им на хвост. То есть не ты, а твой папаша сотоварищи.

Я рассмеялся, – Ничего себе оговорочка!

И тут у меня как в голове прояснилось.

– Раш, ты гений. У меня правда появилось такое чувство, что я решил прожить тот кусок жизни, который Чен, то есть отец, не успел, то есть не смог. Ему пришлось бы раздвоиться. Я теперь за него, понимаешь? Как будто кто-то посмотрел на меня сверху и решил, что ну раз с моей собственной жизнью не получилось.

– Типа – попытка неудачная? Апгрейд системы?

– Да, что-то в этом роде.

– Ну ты загнул! Тебя хоть можно твоим именем называть?

– Да ну тебя.

Я как-то совсем не был настроен на шутки.

– Ладно. Скажи, что по поводу Орна? Чем он опасен?

– Если бы я знал! Они же не просто так собрали кучу землян и куда-то увезли? Зачем?

– Да, это вопрос. Я вообще удивляюсь, что это так гладко прошло.

– Так наши чиновнички небось только обрадовались. С глаз долой – из сердца вон.

– Когда ты летишь?

– Завтра. А сейчас мне надо в лабораторию на доклад, хоть и очень неохота.

– Приезжай потом ко мне. Поедем в Космопорт вместе.

Раши вскочил и заходил туда-сюда по комнате.

– Что-то такое заваривается! Я такие вещи чую. И хочу посмотреть на того человека, о котором ты рассказал. Похоже, что он что-то знает.