Текст книги "Новая Марджори"

Он собрался было подойти к ней, но она мысленно приказала ему остановиться и Джон действительно замер, не в силах двинуться с места, но его замешательство быстро сменилось приступом такого бешенства, что его глаза, как и глаза Пита, налились кровью. Но тут вдруг на их лицах появилось какое-то недоуменное выражение, бешенство само собой исчезло из их глаз, сменившись растерянностью. Близнецы невольно переглянулись, обменявшись удивленными взглядами, а Маргарита, прекрасно зная, что сейчас произойдет – ведь именно для этого она и прочитала одно из показавшихся когда-то Тетушке смешными заклинаний, спокойно наблюдала за ними, прикидывая, сколько они выдержат. А вид близнецов, тем временем, претерпел разительные изменения: они побледнели, на лбах появился пот и их руки невольно потянулись к животам. Они стояли скованные, напряженные, сдерживаясь изо всех сил и боясь пошевелиться, но надолго их не хватило и на улице вдруг повеяло такой удушающей вонью, что Маргарита, отдуваясь, помахала ладонью перед своим лицом.

– Ну вот! – сказала она, брезгливо морщась. – А говорили, что не засранцы! Теперь всем понятно, кем вы в тюрьме были – девочек изображали! Обычное дело там для насильников. Зато теперь вы, наверное, знаете, что чувствовала Кэрол Строут, когда вы над ней измывались. А, может, вам понравилось? – с издевательским интересом спросила она. – Так теперь вам в гей-клубах цены не будет! Нарасхват пойдете! Только вы уж памперсы носите! Не отпугивайте клиентов!

Пит затравленно оглянулся, но четверо пришедших вместе с ними парней, видимо, те самые, что раньше лжесвидетельствовал в их пользу, отпугнутые жуткой вонью, уже отошли от них на приличной расстояние, а, выслушав то, что нарочито громко говорила Маргарита, даже начали потихоньку пересмеиваться.

– Сука! – заорал Джон, выхватывая из-за брючного ремня пистолет и направляя его на Маргариту, а она, увидев это, весело расхохоталась:

– Ой, какой же ты страшный засранец! Ой, как я тебя боюсь!

Доведенный ею до белого каления Джон действительно хотел и готов был выстрелить – она это видела, но продолжала смеяться ему в лицо, твердо зная, что он этого сделать не сможет – заклинание не позволит. Сведенная судорогой рука парня побелела от напряжения, палец застыл на курке, но он все никак не мог на него нажать. Его лицо искажала гримаса страшной, испепеляющей ненависти, но он ничего не мог с собой поделать. И тогда Пит схватил брата за руку и стал вырывать у него пистолет:

– Не можешь сам, так дай мне! – кричал он. – Или стреляй, или отдай! – надрывался он и резко дернул того за руку – раздался выстрел и он, удивленно глядя на Джона, выпустил его руку и начал тихо оседать на землю, а четверо парней, видя это, неподвижно застыли, боясь пошевелиться.

– Пит! Пит! – кричал Джон. – Что с тобой? Да скажи же ты мне что-нибудь! Пит! – но, увидев тонкую струйку крови, вытекающую из уголка рта его брата, все понял и, снова заорав: – Сука! – направил пистолет на Маргариту, совершенно бестрепетно наблюдавшую всю эту картину.

«Давай, подонок! Давай! – мысленно подгоняла она его, пристально глядя ему в глаза. – А то я есть хочу, а ты меня задерживаешь! Заканчивай эту комедию, мерзавец! Ты сейчас получишь то, что уже давно заслужил». И Джон, как завороженный, стал медленно поднимать пистолет к своему виску. Она видела, что он изо всех сил пытался опустить руку, но у него ничего не получалось и дуло неотвратимо приближалось к его голове. Его глаза побелели от ужаса, а рот раззявился в немом крике. «Ну!» – мысленно цыкнула на него Маргарита и Джон, словно сдавшись, выстрелил себе в висок – его дружков, которые, стоя у него за спиной, не могли видеть всю эту предсмертную мимику, как ветром сдуло.

«Поздно вы спохватились! – подумала Маргарита. – Раньше надо было думать, а теперь я нажелала вам такого, что вы, став калеками, уже никогда не сможете терроризировать этот город. Кончилась ваша вольница, подонки!». И тут на улицу влетели три автомобиля, которые, пронзительно взвизгнув тормозами, замерли перед гостиницей.

Из старенького грузовичка стремительно выскочил огромный парень, очень похожий на Тома Смита – Николас, поняла Маргарита. Из остановившейся прямо за ним полицейской машины вылез сначала настоящий разожравшийся хряк в форме лейтенанта полиции – без сомнения Кроссби, а следом за ним, с места водителя – довольно молодой человек в форме сержанта. Из подлетевшего же с другой стороны джипа вывалился краснолицый, толстый мужик, который сходу бросился к лежавшим на земле телам с криком:

– Мальчики мои! Что с вами случилось, маленькие мои? Почему здесь так воняет? Почему вы так странно лежите? Вставайте! Ну, вставайте же! Пойдемте домой! – Он опустился перед ними на колени, ощупывал их, перевернув на спину, и все приговаривал: – Вставайте, мои маленькие! Пойдемте домой!

– Они умерли, Пол, – тихо сказал, подойдя к нему, лейтенант. – Они уже никогда не встанут, – и попытался поднять Гиббса на ноги. – Они мертвые, Пол.

– Мертвые… Ты говоришь, они мертвые? – подняв голову, Гиббс безумными глазами глядел на полицейского, а потом перевел взгляд на все еще стоявшую на крыльце Маргариту и, яростно тыча в нее пальцем, заорал: – Это она их убила! Она! Убей ее, Фрэнк! Ну, убей же!!! – истошно вопил он, вперившись в нее взглядом, в котором, однако, безумие постепенно сменялось ужасом, а крик становился все тише и тише, пока не смолк совсем. Явно не веря своим глазам, Гиббс растерянно смотрел на Маргариту, а потом стал, все еще на коленях, в страхе пятиться от нее, постоянно повторяя: – Нет! Нет! Этого не может быть!

А Маргарита в ответ на это сдернула с головы бейсболку, которую так и не сняла, вернувшись из леса, и ее волосы цвета осенних кленовых листьев рассыпались по плечам. И увидевший это Пол мгновенно замер на месте, кровь отхлынула от его лица, он страшно побледнел и, сотрясая около лица своими короткими, толстыми, растопыренными пальцами, изо всех сил заорал: «Не-е-ет!» и замертво рухнул на землю. Маргарита же, бросив последний взгляд на три распростертые на земле тела, удовлетворенно усмехнулась, потом повернулась и, как ни в чем не бывало, хотела войти в гостиницу, дверь в которую была уже открыта, а в проеме стоял бледный, как смерть, Смит, но, услышав за спиной голос лейтенанта: «Проверь-ка у нее документы, сынок!», чуть повернув голову, посмотрела на второго полицейского, который, услышав приказ начальника, невольно поморщился.

«Жизнь становится все страньше и страньше! – вспомнила она слова известной литературной героини и вошла в холл, где стояли, обнявшись, оцепеневшие от ужаса невысокая полная женщина с заплаканными глазами и Мэри. Они испуганно таращились на Маргариту, неверное, еще не веря в то, что все страшное позади. «Надо выводить их из этого ступора», – подумала она и громко сказала:

– Миссис Смит, вы не могли бы сделать мне чашечку крепкого, очень крепкого кофе? А потом покормите меня, пожалуйста – я ужасно проголодалась. И еще… Если это вам, конечно, не трудно, не могли бы вы выстирать мои джинсы – я заплачу. Понимаете, я в лесу упала и испачкалась.

Эти обычные человеческие желания заставили женщин вздрогнуть и очнуться. Их объятия распались, и они словно впервые с начала этого кошмара вздохнули полной грудью.

– Да-да, конечно, мисс! – засуетилась хозяйка. – Одну минуточку, мисс! И покормлю, и постираю, и кофе сделаю!

– Да и стаканчик виски нам не помешает, а то и два… – подключился Смит, но его прервал вошедший вслед за ними сержант:

– Я бы хотел посмотреть ваши документы, мисс.

Маргарита бросила на него безразличный взгляд и, не удостоив даже словом, не тронулась с места – ее документы были в комнате наверху. Зато Смит, отыгрываясь за весь пережитый им страх, рявкнул так, что стекла зазвенели:

– Имейте совесть, сержант! Вы когда-нибудь стояли под дулом пистолета так, как стояла она? Вы? Мужчина? – а потом убежденно заявил. – Нет! Никогда! Потому что, испытай вы это хоть раз, вам бы и в голову не пришло лезть к этой девочке, заслонившей собой совершенно чужих ей людей, с вашими дурацкими… Повторяю еще раз! Дурацкими! – крикнул он. – Вопросами в такую минуту. Имейте терпение, черт бы вас побрал!

Выпалив эту гневную тираду, Смит отправился за виски, а в холл ворвался Николас и, увидев, что все живы и здоровы, шумно, с огромным облегчением вздохнул, с трудом проглотив тот комок, который, видимо, уже давно колом стоял у него в горле, рухнул на диванчик в углу. Да! Пережить ему за сегодняшний день пришлось немало! Тем временем Смит принес бутылку виски, стаканы и немного льда и, протягивая Маргарита налитый бокал, прочувственно и убежденно сказал:

– Вы героиня, мисс! То, что вы сделали, настолько невероятно, что пока не укладывается у меня в голове! Сказать, что мы все в неоплатном долгу перед вами, значит, ничего не сказать. Вы простите меня, мисс, я простой человек и не умею красиво говорить, но… – он так обречено махнул рукой, что даже расплескал свое виски. – Да и нет у меня таких слов, чтобы сказать вам, что я чувствую! За вас, мисс! – и он протянул бокал навстречу ее бокалу, а потом, отпив немного, осторожно спросил: – Но неужели вам совсем не было страшно?

– Совсем, – честно ответила Маргарита. – Я неплохо знаю человеческую психологию вот и решила на этом сыграть. Как видите, получилось!

Она задумчиво курила и вертела в руке бокал, наблюдая за кружащимися по дну кубиками льда, когда в холл ввалился лейтенант и с ходу спросил:

– Ну, что у нее с документами, сынок?

– Я еще не успел посмотреть, сэр, – отозвался сержант, на что тот укоризненно сказал:

– Зря, сынок! У таких подозрительных людей, как она…

– Мистер Смит, – Маргарита самым бесцеремонным образом прервала нравоучения толстяка. – У вас найдется несколько листов чистой бумаги?

– Конечно, мисс, – недоуменно отозвался тот и достал из своей конторки пачку бумаги, зло поглядев в сторону лейтенанта.

– А факс?

– Конечно! Как же нам без него? – удивленно ответил он.

– Прекрасно! – спокойно сказала Маргарита и, повернувшись к толстяку, сказала таким тоном, которому невозможно не подчиниться: – Сядьте, лейтенант, и пишите!

– Чего?! – обалдело спросил тот, но за стол сел. – Я ничего писать не буду!

– Будете-будете! – убежденно покивала головой Маргарита. – Вы сейчас рапорт об отставке писать будете. Если не знаете, как начать, то могу подсказать, – и она начала, как бы диктуя: – Я, Фрэнк Кроссби, являясь родственником Пола Гиббса, сознательно потворствовал ему в его противозаконных действиях, как-то: контрабанда спиртных напитков, распространение наркотиков, продажа спиртного несовершеннолетним, организация проституции и так далее – ну, вы свои грехи лучше меня знаете, только не упустите ничего. А также, – продолжила она, – я, Фрэнк Кроссби, выполняя просьбу упомянутого Пола Гиббса, преднамеренно задержал машину Николаса Смита, направлявшегося в гостиницу «Хижина Странной Мэри», чтобы вывезти оттуда свою семью. Таким образом, я, зная, что освободившиеся сегодня из заключения Джон и Пит Гиббсы собираются отправиться туда, чтобы отомстить Тому Смиту за то, что он в свое время выступил в суде свидетелем обвинения по делу об изнасиловании ими Кэрол Строут, оказывал им сознательное пособничество в совершении нового преступления. Под каким предлогом вас задержал лейтенант, Николас?

– Я за городом у тетки на ферме был – за продуктами ездил… А, когда отец позвонил, тут же сюда сорвался… Только эта дорога, мисс, такая, что по ней и пешком-то быстро не пройдешь – яма на яме. А лейтенант прицепился ко мне, что я скорость превысил! – с ненавистью глядя на полицейского, сказал парень.

– Ну, это еще можно как-то объяснить! А то ведь мог и задержать, чтобы документы у вас проверить! Как у подозрительного лица! – продолжала издеваться Маргарита и, со стуком поставив свой бокал на стол, повернулась к лейтенанту: – Вы, что же, не понимали, зачем сюда шли эти подонки и почему они предварительно позвонили и предупредили о своем приходе? А для того, чтобы Смиты перепугались до смерти! Чтобы они умирали от страха в ожидании их! Чтобы они с замиранием сердца ждали, когда приедет Николас и увезет их! А Гиббсы, зная, что он не сможет этого сделать, ржали от восторга! Вы, что же, думали, им нужен был сам мистер Смит? – она сверлила вжавшего голову в плечи лейтенанта яростным взглядом. – Да! Потом они могли бы и убить его! Но! Сначала они хотели добраться до Мэри! Они шли за ней! Им нужна была именно она! Потому что, надругавшись над ней на глазах ее отца, они в полной мере отомстили бы ему – ведь только он отважился выступить тогда на суде и именно потому, что не хотел, чтобы с его дочерью когда-нибудь случилось то же, что с Кэрол! Поэтому вам и велели задержать Николаса! Ну, отвечайте! Кто вам звонил и просил задержать Николаса? – Но лейтенант сидел, вжав голову в плечи, и молчал. – Приказываю отвечать! – резко сказала она.

– Джон, – с трудом выдавил он из себя, боясь поднять глаза на окружающих.

– А у вас самого есть дочь? – спросила она севшим от ненависти голосом.

– Есть, – тихо ответил лейтенант.

– Ну, тогда вы… – бушевавшая в ней ярость требовала выхода, и тут ей пригодилось буйное прошлое Тетушки, поэтому она, быстро обойдя стол, встала за стулом Кроссби и, склонившись к его уху, начала тихо, но очень отчетливо говорить туда все, что она о нем думала.

Не решаясь перебить ее или отстраниться, лейтенант сидел с дрожащими руками и, обливаясь потом, то краснея, то бледнея, покорно выслушивал ту «песню», которую в любом уголке мира посетители самого злачного притона встретили бы овациями, попросили бы исполнить на «бис», а потом самым аккуратным образом записывали бы под диктовку ее слова. И только почувствовав, что немного успокоилась, хотя еще далеко не исчерпала весь свой богатый словарный запас, Маргарита разогнулась и повелительно бросила лейтенанту:

– А вот теперь пишите ваш рапорт! И не вздумайте взбрыкивать, а то я устрою вам такую жизнь, что отставка покажется раем! А я это могу! Можете не сомневаться! Вы поняли меня? – грозно спросила она и, увидев испуганный кивок лейтенанта, повернулась к девушке, которая смотрела на нее восхищенными глазами: – Мэри, не сочтите за труд проследить за тем, чтобы этот господин не наделал ошибок – я не очень-то доверяю его грамотности! – потом она повернулась ко второму полицейскому, который все это время, молча, простоял в стороне, и сказала: – Кажется, вы хотели посмотреть мои документы? Они в моей комнате. Можете проводить меня, – и, забрав свой пакет с продуктами, спокойно направилась к лестнице, нимало не заботясь о том, идет за ней сержант или нет.

В своем номере она прошла в спальню, где стояла ее сумка, достала оттуда свой швейцарский паспорт и, выйдя в гостиную, протянула его сержанту. Пока он его внимательно изучал, она убрала продукты и шампанское в холодильник. Потом она вернулась в спальню, чтобы переодеться, и одновременно наложила на свою сумку охранное заклятие, чтобы никто кроме нее не мог ее ни открыть, ни унести – на номер наложить такое заклятие было невозможно, потому что в нем же должны были убираться Мэри или миссис Смит.

– У вас очень необычная фамилия, мисс Королева! – удивленно заметил полицейский, когда она вернулась, держа в руках свернутые грязные джинсы, и спросил: – Скажите, как вам удалось узнать столько пикантных подробностей из жизни Блэкхилла, если вы провели здесь меньше суток?

– Все очень просто, – ответила она, опускаясь в кресло.

В эту минуту она чувствовала себя уже не Маргаритой, а Еленой. Той самой Еленой, которая с детства отличалась необыкновенной наблюдательностью, замечая всякие незначительные на первый взгляд мелочи, на которые никто не обращал внимания, а также умением сопоставлять самые разные факты и делать на основе этого правильные выводы, хотя у нее не всегда была возможность, а, точнее, решительность применить их на практике.

– Когда я, приехав, захотела поужинать, мистер Смит деликатно, но внятно, дал мне понять, что в ресторане и баре Гиббса, приди я туда одна, я могу столкнуться с недоразумениями. Иначе говоря, любая находящаяся там одинокая женщина будет принята за кого? Правильно, за проститутку, которая может работать в ресторане только с разрешения владельца. Это, во-первых. Второе. Мистер Смит заказал в этом ресторане ужин для меня, а я, заметим, попросила принести мне маленькую бутылочку виски, и мне ее принесли, но это было почему-то американское. А, если вы внимательно посмотрите на саму бутылочку, то увидите, что она попала в Англию, миновав таможню – вот вам и контрабанда. Ну, а продажа спиртного несовершеннолетним и наркотики на дискотеке, которая, судя по рекламному буклету, – Маргарита показала глазами на стол, где тот лежал, – находится в том же здании, что и ресторан, плавно вытекают из всего вышесказанного – вряд ли Гиббс упустил бы такой вид дохода, если не побрезговал первыми двумя. Вы довольны?

– Все очень логично, мисс Королева, – кивнул головой сержант. – Но, как вы, будучи столь здравомыслящей девушкой, могли так безрассудно рисковать, я понять не могу – ведь кто-то из близнецов действительно мог выстрелить.

– Вряд ли! – безмятежно ответила она, поудобнее устраиваясь в кресле и закуривая. – Вы ведь, наверняка, уже слышали о них, так скажите, они до сегодняшнего дня когда-нибудь имели дело с оружием?

– Нет, – покачал головой сержант. – Этого в их деле нет.

– Вот видите, – улыбнулась она. – А ведь это непросто – выстрелить в человека, который смотрит тебе прямо в глаза, если, конечно, не говорить о профессиональных киллерах. Мелковаты были эти подонки для такого, что сыновья, что отец. Ведь, когда Пол стоял на коленях на земле, пистолет был у него прямо под рукой, но ему и в голову не пришло схватить его и выстрелить в меня.

– Да, – согласился сержант. – Вы действительно очень хороший аналитик, мисс.

– Сожалею, но не могу вернуть этот комплимент той спецслужбе, которую вы здесь представляете, – небрежно бросила она.

– Вы ошибаетесь, мисс Королева, я сержант полиции Джек Тобб, – улыбнулся он.

– Бросьте! – равнодушно сказала она. – Никакой вы не сержант, да и не Джек Тобб тоже. Посмотрите на свои туфли, – она кивнула не его ноги, – они вам не по карману, хотя и не новы.

– Я их в магазине «Second-hand» купил, – якобы смущенно пробормотал он.

– Да-да! А носки из натурального шелка вы тоже там купили? – иронично хмыкнула Маргарита. – Да вы посмотрите на свои руки – это не руки сержанта. И вас коробит, когда лейтенант обращается к вам «сынок», хотя это вполне в духе провинциальной патриархальности, и вы должны быть этим, наоборот, польщены. И, самое главное, у вас глаза отнюдь не простого сержанта полиции. Взгляд у вас совершенно иной. Не может быть такого у рядового полицейского.

– Но, мисс, вы же первый раз в Англии и не можете знать, какой взгляд бывает у сержанта полиции Ее Величества? – улыбнулся Тобб. – Да и что может интересовать спецслужбы в этом маленьком городе?

– Единственное разумное объяснение, которое мне приходит в голову – траффик оружия для ирландских боевиков, – не задумываясь, ответила она. – Ведь цепочка-то очевидна: неизвестный поставщик – Блэкхилл – Бангор – остров Англси – Ирландия. Вы каким-то образом получили информацию, что оружие проходит через Блэкхилл и с этим как-то, но, видимо, не напрямую, связан Гиббс. Вы стали искать подходы к нему и узнали, что он родственник Кроссби. Того сержанта, что был здесь до вас, быстренько отправили учиться, а вас прислали на его место. Вы провели здесь два месяца и, скорее всего, не один. Своего агента вы внедрили в окружение Гиббса и это, вероятнее всего, женщина, работающая под прикрытием проститутки, потому что любой новый мужчина в таком маленьком городке тут же вызвал бы у местных дам столь пристальный интерес, что просто не смог бы и шагу ступить незамеченным, что уж тут о работе говорить? А вот шлюхой порядочные женщины интересоваться никогда не будут, потому как неприлично это – на всякую непотребную девку внимание обращать. Но узнать вы с ней ничего не сумели. И вот тогда у вашего руководства возникла мысль привлечь к сотрудничеству молодых Гиббсов, которые в обмен на досрочное освобождение – ведь им до конца срока было, как до неба – должны были выявить для вас местное звено этой цепочки. Вот поэтому-то эти подонки, будучи уверены в том, что заинтересованные в них покровители из спецслужбы отмажут их от любого преступления, и пошли столь явно и нагло в первый же день своего возвращения мстить Смиту, на что никогда не решились бы при других обстоятельствах. Я права? – спросила Маргарита, глядя на сидевшего с каменным лицом Тобба.

– Вы читали слишком много детективов, мисс Королева, – спокойно улыбнулся он. – Пожалуй, вам и самой стоит попробовать их писать – у вас очень богатая фантазия и слушать вас интересно!

– Интересно?! – переспросила она, чувствуя, что в ней снова поднимается волна ярости. – Ну, знаете! Я понимаю, что ирландский вопрос для вас – постоянная головная боль, что вы руководствуетесь интересами страны, но рисковать ради этого жизнью целой семьи – подло. Понимаете? – крикнула она ему в лицо. – Подло! А, если бы мне не удалось остановить этих подонков? – она была полностью уверена в своих силах и задала этот вопрос только потому, что его нельзя было не задать. – Что тогда случилось бы? Чтобы защитить свою семью, Смит безусловно стал бы стрелять и вся ваша затея закончилась бы кровавым побоищем, ни на йоту не приблизив вас к решению ваших же проблем! Какие же кретины сидят в вашей аналитической службе! Да гнать их надо оттуда поганой метлой к чертовой матери! – и она раздраженно вскочила из кресла. – Я понимаю, что это не ваш уровень принятия решений, но работаете вы под началом дураков! С чем вас и поздравляю! – она резко выдохнула, успокаиваясь, а потом сказала: – Если вы уже выяснили все, что вас интересовало, то я хотела бы спуститься вниз и посмотреть, что там написал этот идиот.

– Извините, мисс Королева, но у меня есть к вам несколько совсем коротких вопросов, если вы не возражаете, – остановил ее Тобб.

– Давайте, только быстрее. Я, простите за грубый материализм, очень хочу есть.

– Я не задержу вас надолго, – пообещал он и спросил: – Чем вы занимались в Швейцарии?

«Ну вот! Выступление Елены закончилось и на сцену снова выходит Маргарита», – подумала она.

– Воспитывалась в монастыре, – спокойно ответила она, хотя ей самой после всех событий сегодняшнего дня, захотелось расхохотаться от такого ответа – да уж! Лихие девочки там воспитывались!

Видимо, Тобб был того же мнения потому что, чуть ли не руками вернув на место взлетевшие почти до самых волос брови, откашлялся и задал следующий вопрос:

– А что вы делаете сейчас в Блэкхилле?

– Наслаждаюсь свободой! – очень экспрессивно сказала Маргарита. – Я всю свою жизнь провела в монастыре с очень строгими порядками, где каждый день был с утра до вечера четко расписан по графику, что и когда нужно делать. И эта жизнь надоела мне до чертиков! Я хочу пожить на свободе! Делать, что хочу, как хочу и когда хочу! Вы способны это понять?

– Думаю, что да, – кивнул головой Тобб. – А чем вас привлек именно Блэкхилл?

– А мне было все равно, – пожала плечами она. – Просто он первым попался на глаза.

– Если я вас правильно понял, то ваши родители не знают, что вы здесь?

– У меня нет родителей, – совершенно честно сказала она, потому что у Маргарет Хелен Элизабет Королева действительно не было родителей, да и быть не могло.

– Простите, – смутился он. – Я не хотел…

– Ничего страшного, – успокоила она его. – Своим вопросом вы не всколыхнули никаких горьких воспоминаний, потому что я их никогда не знала.

– Но есть же кто-то, кто заботится о вас?

– Мой опекун, – ответила Маргарита, потому что именно в этом качества выступал сейчас Саймон Берлимблоу. – Но его имя я вам, извините, не назову – я еще не наигралась в свободу, а он, если вы с ним свяжетесь, обязательно приедет сюда за мной и мне опять придется жить по чужим правилам.

– Должен ли я это понимать так, что вы от него сбежали? – с интересом глядя на нее, спросил Тобб.

– Ни в коем случае! Я просто не приехала вовремя! Вот и все! – и Маргарита, тяжело вздохнув, грустно закончила: – Вот надышусь свободой, тогда и вернусь, – и решительно заключила: – Ладно! Это вас уже не касается! – она резко поднялась из кресла и направилась к двери, напомнив ему: – Вы не забыли, что нас ждут внизу?

– Как скажете, мисс, – согласился он. – Вот только отставка лейтенанта сейчас будет очень не вовремя – я еще не вошел полностью в курс дела.

– Ничего страшного, – беспечно сказала она, уже запирая дверь своего номера из коридора. – Смиты распишутся на каждой странице его исповеди, как свидетели того, что он написал ее собственноручно, без всякого постороннего давления, единственно движимый угрызениями своей трепетной совести. Потом Смит пропустит ее через факс, чтобы скопировать, и один экземпляр останется у него, а второй – у меня, где он будет, можете быть в этом полностью уверены, в целости и сохранности. А этот идиот теперь будет идти по жизни, как канатоходец под куполом цирка, осторожненько-осторожненько, боясь не то что шагнуть в сторону, а даже посмотреть туда.

Тобб в изумлении посмотрел на нее округлившимися глазами и, удивленно покачивая головой, сказал:

– Вы невероятная девушка, мисс Королева! Вы не только сломали, как спичку, и Гиббсов, и лейтенанта, так вы, оказывается, и все последующие действия просчитали на несколько ходов вперед! Да-а-а…

Он внимательно посмотрел на нее и в эту минуту его проницательный взгляд выдал истинную сущность этого, безусловно, сильного, умного, образованного, интеллигентного и даже светского человека.

– Скажите, мисс, – спросил он, и в уголках его губ затаилась усмешка. – А что такое вы шептали лейтенанту на ухо?

– Я читала ему «Махабхарату» на языке оригинала, – небрежно ответила она, поворачиваясь к лестнице.

И была остановлена взрывом раздавшегося у нее спиной гомерического хохота – обессилено привалившись к стене, Тобб держался руками за живот и, сгибаясь пополам, рыдал от смеха. Он, безусловно, сознавал всю нелепость ситуации, но остановиться не мог. Наконец, отсмеявшись, он, вытирая слезы, принял подобающее человеку вертикальное положение и, одернув китель, сказал:

– Мисс Королева! Вы великолепны! Я никогда в жизни не встречал не то что такую девушку, как вы, но даже кого-то, очень отдаленно похожего на вас. И, знаете, мне бы очень хотелось, чтобы вы называли меня просто Джек.

– Хорошо! – согласилась она. – Тогда и вы зовите меня Марджори.

Внизу они застали батальную сцену во весь рост. Осмелевший в отсутствии Маргариты лейтенант брюхом напирал на Смита, который, что ростом, что комплекцией ничем не уступая своему далекому предку-кузнецу, загораживал от него державшую в руках пачку исписанных листов Мэри.

– Что здесь произошло? – спросила Маргарита еще с лестницы. – Кроссби вспомнил, что когда-то в школьные годы таскал девочек за косички, и решил внести в свою исповедь дополнения, присовокупив к своим грехам еще и эти? Или это бунт на корабле?

– Бунт! – хмуро подтвердил Смит. – Мэри, как вы и просили, забирала у него из-под руки каждый исписанный листок, а сейчас он собирался их отобрать и сбежать.

– Фу, как глупо! – фыркнула Маргарита и вдруг предложила: – А, знаете, я передумала. Не стоит посылать все это его начальству. Лучше отправить это немедленно факсом в какую-нибудь скандальную центральную газету – ведь почерковедческая экспертиза легко подтвердит, что писал это он сам. Что вы об этом думаете, мистер Смит?

В ответ ей раздался грохот обрушившегося небоскреба – это лейтенант бухнулся на колени, молитвенно сложив руки на груди и издавая нечленораздельные, булькающие звуки.

– А с другой стороны так не хочется вовлекать в скандал этот милый, уютный городок… – задумчиво продолжала она. – Представляете, мистер Смит, какая спокойная, тихая жизнь начнется здесь без Гиббсов? Просто рай на земле! – Она резко повернулась к лейтенанту и жестко спросила: – Вы все написали? – В ответ он закивал головой, как китайский болванчик. – Тогда распишитесь внизу каждого из этих листков и не вздумайте фокусничать! – И, когда он это сделал, она попросила Смитов расписаться там же в качестве свидетелей, объяснив, зачем это надо. – Вот и все! – сказала она после этого, обращаясь к Кроссби. – Итак, лейтенант, теперь вы представляете себе, что вас ждет, если вы не будете честно исполнять свой долг, а гарантия тому – эти бумаги. А сейчас ступайте! У вас море работы, а вы торчите здесь, как будто вам нечего делать!

Лейтенант, несмотря на свою комплекцию, пулей вылетел за дверь, а Тобб, задержавшись немного, тихонько спросил:

– Марджори, а почему Пол Гиббс испугался вас в буквальном смысле этого слова до смерти?

– Представления не имею, – она пожала плечами. – И знаете еще что… – внимательно глядя ему в глаза, тихо сказала она. – Не стоит сообщать вашему руководству о моем существовании. Я вам не конкурент и не противник, Джек. Поверьте! Договорились?

Услышав это, Тобб немного поколебался, а потом негромко сказал:

– Договорились! И знаете… Вы не только невероятная, но и очень загадочная молодая леди, Марджори! – и вышел.

А Маргарита, глядя ему вслед, прочитала про себя заклинание, чтобы узнать его мысли.

«Очень интересные дела заворачиваются! – думал Тобб. – Кто же она такая, эта мисс Королева, которую я, и это самое главное, уже где-то видел? Но вот, где? Ладно, потом вспомню! Документы у нее в полном порядке и она действительно прибыла в Англию из Швейцарии только вчера. Денег, судя по виду, у нее полным-полно и, чтобы наслаждаться свободой, она могла отправиться куда угодно, но она вместо этого приезжает именно сюда, где для нее не может быть ничего интересного, и именно сейчас. Зачем она сюда приехала? Сказки о том, что Блэкхилл ей случайно на глаза попался, пусть она другим рассказывает. И почему она в первый же день пошла в лес? Может быть, именно там и следует искать? Но где? Ведь там уже все прочесали. С одной стороны, она слишком молода для серьезных дел. А, с другой… Черт! Она все расписала, как по нотам! Но откуда? Откуда она может все это знать? Неужели эта воспитанница монастыря дошла до всего своим умом? Ох, как бы мне не хотелось, чтобы она была в этом замешана! Нет, приглядеть за ней все-таки не помешает. Чем черт не шутит?».

«Ну, что ж, приглядывайте!» – мысленно разрешила ему Маргарита и рассмеялась, а потом, взглянув на часы, несказанно удивилась – шел девятый час. Как же долго он длился – этот первый день ее новой жизни! Она подняла глаза – вокруг нее стояли Смиты, смотревшие на нее с искренним обожанием. «Первые преторианцы, – невольно подумала она. – Только зачем они мне в Англии? Я же не собираюсь оставаться здесь навсегда. Хотя… Пусть будут. Может быть, когда-нибудь на что-нибудь они мне и сгодятся. Это была, если так можно сказать, проба пера. Вроде бы удачная».