Текст книги "Новая Марджори"

– Мисс! – вывел ее из задумчивости голос Мэри. – Я для вас все накрыла. Кушайте на здоровье!

– Спасибо, Мэри! – улыбнулась ей Маргарита.

– Давайте ваши джинсы, мисс! – попросила миссис Смит и приняли их, как величайшую ценность, двумя руками. – Я их немедленно постираю, и к утру они будут готовы.

– Можете не торопиться, миссис Смит, – успокоила ее Маргарита. – Мне пока есть в чем ходить! – и, повернувшись к Мэри, сказала: – Принесите мне после ужина в номер побольше чая и, только если вы не очень устали за этот безумный день, расскажите мне, чем же так знаменит ваш город. А завтра, если будет хорошая погода, вы мне его покажете. Не возражаете?

– Ну, что вы, мисс! – удивилась Мэри, восхищенно глядя на нее. – Конечно, и поднимусь, и все расскажу. Вы для нас столько сделали! Папа правильно сказал, что вы настоящая героиня!

– Да! – с деланной серьезностью согласилась с ней Маргарита. – Я героиня! – и, рассмеявшись, пошла в столовую.

После ужина, причем очень вкусного – миссис Смит действительно умела хорошо готовить – Маргарита взяла копию признания Кроссби и, поднявшись к себе, положила бумаги в свою сумку, а потом выставила на стол все, что купила специально для того, чтобы торжественно отметить этот судьбоносный день в своей жизни, решив, что попросит Мэри разделить с ней этот праздник – бедная девочка явно нуждалась в утешении. Появившаяся вскоре с чаем Мэри была явно обескуражена таким приемом и сначала наотрез отказалась даже попробовать что-нибудь, но, поддавшись настойчивым уговорам Маргариты, все-таки сдалась и, таская потихоньку конфеты из коробки, начала рассказывать тоном опытного экскурсовода.

– Когда-то на месте нашего города была деревня, принадлежащая роду лордов Блэкхартов. Но в начале семнадцатого века их род оборвался: сам лорд погиб в результате несчастного случая, после чего его вдова уехала жить к своим родственникам в Бангор, а через некоторое время его неженатый сын был убит в Лондоне. Леди Блэкхарт вернулась в замок, который находится недалеко отсюда на холме – его из вашей комнаты не видно – только один раз – для того, чтобы похоронить сына, тело которого было сюда привезено. Потом она рассчитала слуг, взяла некоторые вещи, а остальное предложила разобрать жителям деревни, и вернулась к родственникам, даже не закрыв ворот замка.

– И благодарные жители его радостно разграбили, – заметила Маргарита.

– Но ведь с разрешения хозяйки, – возразила ей Мэри и продолжила: – Больше леди Блэкхарт здесь никогда не появлялась – как свидетельствуют источники, ее брак был очень неудачным. В связи с тем, что у Блэкхарта не было других законных наследников кроме сына, замок некоторое время оставался необитаемым, а через год был самовольно занят семьей человека по фамилии Морван. Несмотря на то, что жители деревни не признали его власть над собой, эта семья прожила в замке почти пять лет, а потом они уехали – замок все больше разрушался, а средств на то, чтобы привести его в порядок, у Морванов, видимо, не было. Потом в этом бесхозном замке еще не раз пытались поселиться другие люди, но никто надолго не задерживался. В настоящее время он находится в собственности государства, но денег на то, чтобы привести его в порядок, нам никогда не выделяли. Название же нашего города произошло от слияния двух слов: «black» – первая часть фамилии бывших владельцев и «hill» – холм. Вот и получился Блэкхилл, иначе говоря, «черный холм».

– Вы знаете, Мэри, я сегодня в лесу видела какой-то сарай, на котором написано, что там когда-то жила Странная Мэри, а ваша гостиница называется «Хижина Странной Мэри» и вас зовут Мэри. Это что-то значит? – спросила Маргарита.

– О! – воскликнула девушка. – Это для нашей семьи очень много значит! Эта совершенно необыкновенная женщина, когда-то спасла жизнь моему пра-пра – я даже не знаю, сколько этих «пра» должно быть – дедушке. С тех пор у нас в роду всех старших девочке этим именем называют, поэтому и папа так гостиницу назвал. И, вообще, в нашем городе очень бережно относятся к его прошлому и организовали «Клуб любителей старины». Его председатель – наш приходской священник отец Тройд, а еще в него входят: судья, директор школы, помощник мэра, ветеринар, хозяин книжного магазина и учитель истории Генри Тройд, который создал в нашей школе музей истории Блэкхилла, где проходят заседания «Клуба». А на том месте, где когда-то была хижина Странной Мэри, мы выстроили новую и я вожу туда школьников. Летом мы воссоздаем там обстановку этой хижины… Ну, там котелки, плошки, траву сухую вешаем, а на зиму все это убираем, а ее запираем, чтобы мальчишки не лазили.

Произнося имя Генри Тройда, девушка невольно опустила глаза и вздохнула. «Ого! Здесь что-то есть!» – подумала Маргарита и осторожно спросила:

– Мэри! Простите за бестактный вопрос, но я еще вчера заметила, что вас что-то очень сильно угнетает. Что у вас случилось? Может быть, я смогу вам как-то помочь? Вы знаете, случайные попутчики в поезде бывают друг с другом куда откровеннее, чем со своими близкими, потому что уверены, что никогда больше не встретятся, и, выговариваясь, ничем не рискуют. Вот и представьте себе, что мы с вами никогда больше встретимся, и расскажите мне, что вас печалит. Вдруг мне в голову придет хорошая идея, которая поможет вам.

Мэри слушала ее молча, опустив голову, а потом горько расплакалась.

– Никто мне не поможет! – всхлипнула она, но постепенно успокоилась и, тяжело вздохнув, стала рассказывать.

История оказалась стара, как мир. Старший брат Мэри, Николас, учился в одном классе с Генри, единственным и горячо любимым сыном приходского священника, тихим и погруженным в книги мальчиком, над которым одноклассники частенько подшучивали, порой, довольно зло. Николас же, не выносивший, когда обижают слабых, всегда его защищал – так они и подружились. Генри стал часто бывать в доме Смитов, помогал Николасу делать уроки – тот особой страстью к наукам не пылал, и рассказывал много интересных, вычитанных в книгах историй, приохотив этим к чтению и Мэри, которая постоянно крутилась возле них. И постепенно она влюбилась в Генри, который был совершенно не похож на всех остальных мальчишек: он был куда серьезнее, воспитаннее и умнее их всех. Когда они подросли, то стали уже вместе обсуждать прочитанные книги, потом вместе же заинтересовались историей своего города, а потом Генри пришел к выводу, что тихая, кроткая, «домашняя» Мэри выгодно отличается от всех остальных девчонок, которые не обращали на него никакого внимания, а то и дразнили. Затем Генри уехал учиться, и они писали друг другу добрые, хорошие письма, а, когда он вернулся домой, решили, что со временем обязательно поженятся – ведь они так схожи характерами и у них столько общего. Сами Тройды не были против этого брака, относясь к Мэри уже почти по-родственному. Но все эти планы в одночасье рухнули, когда, после того, как посадили близнецов Гиббсов, в отчий дом вернулась их младшая сестра Энн. И самым обидным было то, что о помолвке Генри и этой мерзавки, Смиты узнали от совсем посторонних людей. Тройды же, хотя и чувствовали себя донельзя смущенными и виноватыми, но все же никаких внятных объяснений им не дали и всячески избегали любого общения. Но, хотя помолвку отметили уже давно, со свадьбой почему-то не спешили. А Мэри, которая, как и ее родители, считала себя почти невестой Генри, начала лить слезы, оплакивая, как свою несчастную любовь, так и несмываемый, по ее мнению, позор – ведь ее бросили, а это, по меркам маленького городка, означало крушение всей ее жизни.

Финально хлюпнув носом, девушка замолчала и с надеждой уставилась на Маргариту, явно ожидая немедленной помощи – кажется, вера в ее всесилие прочно укоренилась в этой семье. Маргарита же, выслушав эту историю, тут же поняла, что истинной подоплекой этой помолвки со стороны Гиббсов было желание, уведя у Мэри жениха, хоть так отомстить Тому Смиту. Но, не зная пока, чем руководствовались в этой ситуации Тройды, решила не торопиться с откровениями и, чтобы утешить девушку, зашла с другой стороны.

– Знаете, Мэри! Хотите – обижайтесь, хотите – нет, но то, что вы принимали за свою великую любовь к Генри, было обыкновенной детской влюбленностью в друга своего старшего брата, что совершенно нормально для девочки. В паре же Николас – Генри, первый был ведущим, а второй – ведомым. Вот Генри, подражая своему другу, и относился к вам, как к своей младшей сестренке, которую нужно учить, опекать и воспитывать – ведь вы же сами сказали, что он единственный ребенок в семье, и ему, естественно, хотелось о ком-то заботиться. Но девочкам обычно нравятся бойкие мальчишки, которые выделяются на общем фоне, пусть даже не в лучшую сторону, а вот тихие скромные отличники привлекают их внимание в последнюю очередь. Так какая же девочка согласилась бы на то, чтобы о ней заботился такой мальчик, как Генри, который не дрался, не дергал за косички, не пугал ужами и мышами? А только такая же тихая и скромная, как он сам. Вот вам и все объяснение вашей с ним любви. Вы часто виделись с Генри, привыкли к нему, вам было с ним интересно, вы действительно были с ним родственными душами и друзьями. Но только друзьями! А вот любовь мужчины к женщине – это совсем другое. Поверьте мне! – с легкой улыбкой уверенно сказала она. – И счастье великое, что вы с ним не поженились, потому что и у вас, и у него настоящая любовь еще впереди, и вы могли бы пройти мимо нее. Я пока не знаю, почему он решил обручиться с Энн, но точно могу сказать, что не по любви.

– Неправда! – гневно выпалила Мэри. – Я люблю его по-настоящему! И, вообще, он лучше всех на свете!

– Мэри! – рассмеялась Маргарита. – Ну, как вы можете утверждать, что он лучше всех на свете, если вы за свою коротенькую жизнь не встречали никого, кроме жителей этого маленького городка? Вот, скажите, что вы больше любите: рождественского гуся или утку по-пекински?

– Конечно, гуся, – уверенно сказала Мэри.

– Да-а-а? – удивленно сказала Маргарита. – А вы, что, пробовали утку по-пекински?

– Нет! – растерянно сказала девушка. – Откуда?

– Почему же вы тогда утверждаете, что гусь лучше, если вам не с чем сравнить его вкус? – улыбнулась Маргарита и, глядя на растерявшуюся Мэри, сказала: – Ничего! У вас вся жизнь впереди и вы обязательно встретите и настоящего мужчину, и настоящую любовь. Вот увидите!

– Где? – грустно усмехнулась Мэри. – В Блэкхилле?

– А хотя бы и здесь! – пожала плечами Маргарита. – Главное для вас сейчас – смотреть на мир веселее и тогда он сам повернется к вам своей светлой стороной, – и спросила: – Я вас убедила? Больше грустить не будете?

– Ну, в общем-то, да, – покивала головой девушка. – Спасибо вам, мисс. Только трудно вот так… Сразу…

– Ничего! Я вам помогу! А сегодня, Мэри, вы посидите и подумайте о ваших с Генри отношениях, и, я уверена, вы обязательно поймете, что я права. Представляете, как будет здорово проснуться завтра и посмотреть на мир другими глазами? Не заплаканными и грустными, а ясными и сияющими? И мир вам в ответ улыбнется! Вот увидите!

– Хорошо бы! – вздохнув, сказала девушка, а Маргарита предложила:

– Значит, завтра сутра мы с вами будем смотреть город, а после обеда пойдем в музей. Кстати, а в замок вы тоже экскурсии водите?

– Ну, конечно! – удивилась Мэри. – И я вам его обязательно покажу! Нужно только будет в музее ключ взять. Там, как и в хижине, совсем ничего нет, и запираем мы его просто для порядка. Летом, когда я туда экскурсии вожу, ключ постоянно у меня, а, как каникулы закончатся, я его снова в музей возвращаю, – и она поднялась, чтобы уйти, но Маргарита остановила ее и предложила:

– Знаете, Мэри, а зовите меня просто Марджори – мы же с вами почти ровесницы.

– Хорошо, мисс, – улыбнулась ей Мэри, но под укоризненным взглядом Маргариты спохватилась и тут же поправилась: – То есть Марджори, – и, уже смелее добавив: – Спокойной ночи, Марджори! – вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

А Маргарита устроилась поудобнее в кресле и, закурив, стала думать о так называемом Джеке Тоббе и его задании: поисках в Блэкхилле пособника ирландских боевиков и места, где они прячут оружие.

«Так! – рассуждала она. – Смит сказал, что Тобб появился здесь два месяца назад, но за это время он ни на шаг не продвинулся в своих поисках – иначе бы и с Гиббсами его начальство не стало связываться, да и его самого здесь уже просто не было бы. Не сомневаюсь, что за эти два месяца они прошерстили всю округу самым тщательным образом, но ничего не нашли. Два месяца… Два месяца… – крутилось у нее в голове. – А почему он появился именно два месяца назад? Что такого особенного могло случиться в это время? Это был конец августа… Минутку-минутку… – она даже зажмурилась, пытаясь сосредоточиться. – А школьные каникулы заканчивались – вот что случилось! Все! Я все поняла! Оружие нужно искать в замке – ведь это идеальное место, которое девять месяцев в году стоит совершенно пустое и туда никто не ходит. Летом ключ от него находится у Мэри, которая туда школьников водит, а вот все остальное время он лежит себе тихонько в музее, где любой из членов этого самого «Клуба» мог давным-давно его взять и сделать себе дубликат. Значит, человека этого нужно искать среди любителей старины. Все сходится! – она удовлетворенно вздохнула. – Два месяца назад заканчивались каникулы, замок опустел, и его снова стало возможно использовать, как перевалочную базу. Видимо, спецслужба перехватили информацию или человека, который направлялся сюда на связь с кем-то из жителей города, а вот, к кому именно, они выяснить не смогли и теперь Тобб сотоварищи ждут следующего и подозревают каждого нового в этих местах человека. А я на роль связного подхожу идеально: приехала непонятно почему именно сюда, родителей нет, имя опекуна назвать отказалась, а, главное, мгновенно разобралась в ситуации. Вы хотели приглядывать за мной, сержант Тобб? Да, пожалуйста! Хоть сто порций, как мы говорили в детстве! Тем интереснее мне будет здесь пожить!».

И Маргарита, радостная, счастливая и беспредельно довольная таким необыкновенно насыщенным и полным самых разнообразных событий днем, весело рассмеявшись, отправилась спать. До шампанского в этот вечер дело так и не дошло.

Проснувшись на следующий день, Маргарита сладко-сладко и длинно-длинно потянулась, в восторге от того, что может это сделать, не боясь, что ногу сведет судорогой или внезапная боль ударит в левое плечо. Взглянув на окно, она порадовалась ясному небу и в превосходном настроении побежала под душ. «Как же это здорово! – думала она, нежась под его теплыми и ласковыми струями. – Как же это необыкновенно здорово, что можно жить такой бурной и невероятно интересной жизнью! Именно жить, а не переживать чужую, описанную, пусть и в самой захватывающей книге, но чужую жизнь! Сколько же всего меня ждет впереди! Тетушка была права: впереди меня ждет весь мир – ведь моя жизнь только начинается! Какая же я счастливая!». Когда она сушила волосы, пришла Мэри, которая принесла ее выстиранные и даже выглаженные джинсы, и радостно сказала:

– Доброе утро, Марджори! А у нас, пока мы с вами вчера вечером разговаривали, еще один гость поселился. Даже странно! В это время у нас обычно совсем пусто, а тут вдруг сразу двое.

– И кто же это? – спросила через полуоткрытую дверь Маргарита, ушедшая одеваться в спальню.

– Какой-то Альберт Лейзон из Бангора. Он приехал на такой машине, которая, как Ник сказал, стоит почти столько же, сколько весь бюджет нашего города за год, – все так же весело продолжала девушка.

«Очень интересно! – подумала Маргарита. – И как прикажете это понимать? Что могут делать Лейзоны в этом богом забытом углу? Не иначе, как Саймон постарался. Ну, я им сейчас устрою!».

– А что представляет собой этот Лейзон? – спросила она, выходя к Мэри.

– Не знаю! – беспечно пожала плечами та. – Я же его еще не видела. Вот когда буду завтрак подавать, тогда и посмотрю, кто на таких машинах ездит.

«Да-да! – мысленно поддержала ее Маргарита. – Я тоже посмотрю, кто это по мою душу приехал!».

Спустившись вниз, Маргарита увидела в холле Тобба, рассказывавшего радостно улыбавшимся Смитам последние новости, и подошла к ним. Оказалось, что вчерашние события постановили считать несчастным случаем в результате неосторожного обращения с оружием и самоубийством вследствие угрызений совести, а уж смерть Пола Гиббса была, вообще, естественной. Общегородских торжеств по случаю избавления города от тирании Гиббсов было решено не устраивать, но каждая семья втихомолку праздновала это событие, как могла, что, как подтвердила уже сходившая за покупками миссис Смит, резко увеличило выручку магазина от продажи спиртного.

– Так что к вам, Марджори, у полиции никаких претензий нет, – громко заявил Тобб, обращаясь к ней, а когда Смиты, понятливо переглянувшись, отошли от них, негромко спросил: – А какие глобальные потрясения вы запланировали для этого города на сегодняшний день?

– Не преувеличивайте мои скромные возможности, Джек! – улыбнулась ему Маргарита и, вспомнив его вчерашние мысли, спросила: – Вы, вероятно, просто хотите узнать мои планы? Пожалуйста! До обеда мы с Мэри будем смотреть город, а после – пойдем в музей. Так что я в любую минуту буду в поле вашего зрения и в пределах досягаемости. А теперь, извините, я пошла завтракать.

В столовой она первым дело увидела развернутую газету, которую читал, судя по видневшимся под столом длинным ногам, какой-то высокий мужчина. Она села за свой столик, достала сотовый и набрала номер Саймона.

– Доброе утро, мистер Берлимблоу! – сказала она, услышав его голос. – Это Марджори. – При этих словах газета мгновенно опустилась, и за ней оказался молодой, красивый шатен лет тридцати, очень дорого и со вкусом одетый, в котором от тех, давних Лейзонов остались только темно-карие глаза. Он смотрел на нее веселым, хитрым взглядом и беззвучно смеялся. – Та самая маленькая, глупенькая и беззащитная Марджори, которая отправилась одна-одинешенька погулять в страшный, темный лес, а ее заботливый дядюшка Грегори…

– Леон, – поправил ее хохочущий Саймон. – Мне звонил Леон из Москвы.

– Но по просьбе Грегори, – уточнила она, рукой показывая парню, чтобы он пересел за ее столик, что тот и сделал, а она отбросила свой ернический тон и уже серьезно спросила: – Объясните мне, Саймон, как вы-то могли поддаться этой панике и прислать сюда Альберта Лейзона, который сейчас сидит напротив меня? Что он здесь делает? Охраняет меня или караулит?

– Ой, Марджори! Леон сказал, что вы собираетесь ввязаться в какую-то совершенно безумную авантюру!

– А у меня, что, когда-нибудь были другие? – с интересом спросила она.

– Вы правы! По части авантюр вы – чемпионка. Особенно впечатляет последняя! С переездом в Советский Союз! Но, как сказал Леон со слов Грегори, эта уже какая-то совершенно из ряда вон выходящая!

– Саймон, вы страдаете самым страшным для банкира недугом! Учтите, что ваша доверчивость вас когда-нибудь погубит! – рассмеялась Маргарита, зная, что о недоверчивости того можно слагать легенды.

– Ну, что ж! – весело сказал Берлимблоу. – Если Аль, который, кстати говоря, не только в будущем банкир и преемник своего отца, но и очень неплохой юрист, вам там не нужен, то можете отправить его обратно в Бангор. Не пойму только, почему вы именно в Блэкхилл поехали. Мы все думали, что вы сразу же прилетите сюда.

– Просто захотелось, – неопределенно ответила она.

– Я понял – воспоминания! – немного помолчав, сказал Саймон. – А когда вы собираетесь в Лондон?

– Думаю, что через неделю или около того. Да я предварительно позвоню. А почему вы спрашиваете? Что-то случилось?

– Просто Энтони и Вики со всеми списались, созвонились и разработали целый план, чуть ли не по часам, когда, где и что вы должны делать и с кем познакомиться, – объяснил Берлимблоу. – Вы их помните?

– Видела мельком, но особенно не присматривалась – не до них было, – ответила Маргарита, что полностью соответствовало действительности – Тетушка в мае встречалась с ними. – Передайте им, что я ни в чьей помощи не нуждаюсь, так что пусть занимаются своими делами. Уж вы-то должны знать, как я не люблю, когда кто-то пытается мной руководить, и чем для него это обычно заканчивается, – довольно резко произнесла она.

– Вообще-то, они хотели, как лучше, – пробормотал Саймон, прекрасно знавший о ее способностях, и уже другим тоном закончил: – Значит, мы вас ждем с большим нетерпением.

Распрощавшись с ним, Маргарита посмотрела на Лейзона, который, усмехнувшись, сказал:

– Что, тревогу протрубили, а отбой дать забыли?

– Уже дали, – успокоила его Маргарита. – Так что сразу же после завтрака можете со спокойной совестью возвращаться в Бангор. Надеюсь, мое общество вас не очень стеснит? Я просто не хочу заставлять Мэри таскать подносы на два стола.

Но парень ничего не успел ей ответить, потому что в дверях, ведущих из кухни в столовую, появилась с тяжело нагруженным подносом Мэри, которая удивленно застыла, увидев их за одним столиком.

– Идите сюда, Мэри, – позвала ее Маргарита. – Мы решили, что так вам будет удобнее нас кормить. – Девушка улыбнулась, направилась к ним и стала расставлять на столе их завтрак, а Маргарита тем временем сказала, показывая на своего визави: – А это и есть мистер Альберт Лейзон. Как оказалось, мы с ним заочно знакомы, потому что он дальний родственник моего опекуна.

– Доброе утро, мистер Лейзон! Приятного аппетита! И вам тоже, Марджори! – закончив возиться, Мэри подняла на них свои ясные, чистые глаза и, встретив совершенно обалделый взгляд Альберта, ужасно покраснела, смутилась и, быстро повернувшись, почти убежала в кухню.

– Кто это? – продолжая смотреть на закрывшуюся за девушкой дверь, хрипло спросил Лейзон.

– Дочь хозяина гостиницы, Мэри Смит. Летом, во время каникул, она проводит для школьников экскурсии по местным достопримечательностям, а сейчас, когда не сезон, помогает родителям здесь. После завтрака она собирается показать мне город, а после обеда мы идем в музей.

Маргарита специально выдавала ему всю эту информацию и говорила, не торопясь, чтобы он успел прийти в себя, потому что она очень хорошо знала, что значит вот такой обалделый мужской взгляд.

– О, боже! – тихонько простонал Лейзон. – Я даже не думал, что такие девушки, вообще, еще сохранились в Англии. Марджори! Я вас прошу! Я вас умоляю! Придумайте, зачем я вам здесь нужен, но только не отправляйте меня обратно!

– Аль! Оно вам это надо? – внимательно глядя ему в глаза, спросила Маргарита, желая перевести все в шутку, но он ответил ей предельно серьезно и без тени улыбки:

– Оно мне это очень надо!

– Зачем? – жестко сказала она. – Зачем юристу и сыну банкира дочь хозяина захудалой гостиницы в этом медвежьем углу?

– Для долгой и счастливой семейной жизни, Марджори! – просто ответил он.

– Аль! Родители слопают вас живьем и не выплюнут даже башмаки! – предупредила его Маргарита.

– Да-да! – он покивал головой. – То же самое когда-то говорили моему отцу, когда он собирался жениться на маме.

– Ваше счастье, если они об этом еще не забыли! – сказала она и предложила: – Ну, тогда звоните им и придумывайте сами, зачем вы мне здесь так уж необходимы, и присоединяйтесь к нам.

После завтрака Лейзон подошел к конторке Смита и, быстро переговорив с ним, достал из бумажника несколько купюр и отдал ему. Смит с изумлением посмотрел на них и попробовал, было, возразить, но Лейзон уже отошел.

– Я оплатил услуги экскурсовода на неделю вперед по высшей ставке, – объяснил он, вернувшись к Маргарите. – Так что теперь Мэри не будут отвлекать на какие-нибудь хозяйственные дела – она же на работе.

Тут к ним подошла Мэри, которая старательно не смотрела в сторону Альберта, и они пошли гулять, а по дороге, якобы совершенно случайно, встретили Тобба. Оказывается, он тоже решил поинтересоваться историей города, в котором провел два месяца, но вот до достопримечательностей у него руки как-то не дошли. Маргарита совершенно не слушала, о чем говорила девушка, полностью отдавшись воспоминаниям о том, как здесь все было раньше. Они ходили, не торопясь, Лейзон и Тобб задавал Мэри множество вопросов, на которые она подробнейшим образом отвечала, когда вдруг у Альберта зазвонил его сотовый телефон. Взглянув на номер, он невольно поморщился, а потом, извинившись, отошел в сторону, чтобы поговорить. Разговор был явно непростой, но он, вернувшись, небрежно обронил, что это его друг интересовался, ждать ли его на субботний покер, и они пошли бродить дальше.

Когда после обеда они вчетвером подходили к школе, Маргарита с большим удовольствием заметила, что Мэри держится гораздо лучше, чем накануне. И дело было не только в проведенной вчера воспитательной работы, но и в том, как относился к ней Лейзон. А он обращался с ней, как с леди: открывал перед ней дверь, помогал сойти с крыльца и тротуара и оказывал еще великое множество тех мелких знаков внимания, к которым она совершенно не привыкла и поначалу очень смущалась. Да и само присутствие рядом с ней такого красивого, богатого и воспитанного мужчины, которому она – а Мэри, как и любая женщина, это безошибочно чувствовала – очень нравится, вселяло в нее уверенность в своих силах. Так что вид у девушки был самый решительный, словно она пришла брать реванш за то, что Генри ее бросил.

В небольшой, заставленной шкафами комнате на первом этаже школы они застали двух похожих друг на друга мужчин, причем тот, что постарше, был священником. Они печально сидели, уставившись в пол, в окружении многочисленных картонных коробок.

– Извините, святой отец, мы, наверное, не вовремя? – осторожно спросила Мэри, и священник поднял голову и посмотрел на нее. – Что, мэрия выделила вам помещение для музея, и вы сейчас собираетесь? – она показала на коробки. – Тогда мы в другой раз зайдем.

– Нет, Мэри, – невесело усмехнулся он. – Никуда мы не собираемся. Просто мы перевезли сюда наш семейный архив. Видишь ли, Энн решила, что у нее в нашем доме обязательно должна быть своя комната, а единственная, которую мы можем освободить, это мой кабинет. Вот мы все это и собрали, и привезли сюда. Вообще-то, Энн потребовала, чтобы мы сожгли всю эту, как она выразилась, макулатуру, но разве же у нас рука на такое поднимается?

– Странно! – удивилась Мэри. – Она же теперь осталась одна в их большом доме. Зачем же ей комната в вашем? И, вообще, святой отец, почему она так вами командует?

Потому что налицо явный шантаж, могла бы ответить ей Маргарита, понявшая, что именно так Гиббс смог заставить Тройдов обручить их сына со своей дочерью, а теперь уже Энн продолжает чем-то держать их в руках. Но она промолчала и решила, что пока не будет вмешиваться в эту ситуацию – Лейзон казался ей гораздо более подходящей парой для Мэри, чем Генри Тройд, а, освободи она сейчас его из лап Энн, он вполне может снова вернуться к Мэри, которая его, конечно же, примет, потому что ей даже в голову не приходит, что она может стать женой Альберта. «Еще успеется! – подумала Маргарита. – Вот, если у Аля все сорвется, тогда и Генри сгодится. Но не раньше!».

Священник, несомненно, очень удивился такому прямому, если не сказать нескромному, вопросу от обычно робкой и тихой Мэри, но ничего на это не ответил, а только горестно вздохнул и, явно желая сменить тему, спросил, увидев, что она не одна:

– Ты, наверное, хотела показать гостям нашего города музей? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Проходите, пожалуйста. Сейчас мы с Генри вам все расскажем и покажем, – и, обращаясь уже к сыну, сказал: – Помоги мне отодвинуть эти коробки, сынок.

Генри Тройд, симпатичный, но даже по виду было ясно, что совершенно морально раздавленный молодой человек, наконец-то, отважился поднять на Мэри глаза и в его обращенном на нее взгляде было столько потерянности, боли и безысходной тоски, что даже не знавший ничего Лейзон удивился и вопросительно посмотрел на Маргариту, которая жестом дала ему понять, что все расскажет потом. Но вот, когда Генри перевел взгляд на Маргариту, у него перехватило дыхание, и глаза полезли на лоб. Он крепко зажмурился, потом посмотрел на нее, опять зажмурился, потер руками глаза, снова посмотрел и, только убедившись, что она ему не мерещится, стал теребить ухватившегося за коробку отца за рукав:

– Папа! Папа! Посмотри! – Священник оставил в покое коробку и полез за очками, а Генри, изумленно уставившись на Маргариту, требовательно вопрошал, не обращая внимания уже больше ни на кого: – Кто вы такая? Как вас зовут? Откуда вы?

– Что с вами, мистер Тройд? – тут же включился в разговор Тобб, у которого был свой и очень большой интерес к Маргарите.

– Этого не может быть! – бормотал Генри. – Такого на свете не бывает!

Тем временем, его отец, водрузивший на нос очки, тоже растерянно воззрился на Маргариту, а потом бросился к коробкам и, застыв над ними, прерывающимся голосом забормотал:

– Генри! Куда мы положили архив отца Патрика? В какой он коробке?

Пока отец с сыном копались в бумагах, гости расселись по стульям, причем Тобб очень сильно напоминал своим видом взявшую след охотничью собаку. Но вот Генри достал из коробки папку с файлами и, перебирая их дрожащими руками, нашел, наконец, тот, что был ему нужен.

– Смотрите! Смотрите! – тыча в него пальцем, твердил он. – Это она!

Маргарита взглянула и увидела… Да, это была она. Точнее, Маргарет Миллер, еще не превратившаяся в блистательную герцогиню Бэлси, потому что у девушки на рисунке не было ее уверенного в себе и спокойного взгляда, и она выглядела невеселой и немного растерянной. «Но, почему же тогда отец Патрик не показал или даже не отдал этот портрет тому человеку, которого Бэлси направил сюда, чтобы собрать сведения о Маргит?» – подумала она, но, взглянув на поставленную под рисунком дату, увидела, что он сделан гораздо позже и священник рисовал его по памяти.

– Ой! А я эти рисунки никогда не видела! – удивленно воскликнула Мэри, и отец Тройд, который уже вышел из своего подавленного состояния, тут же ей объяснил:

– Так ведь это же наш семейный архив, Мэри! Мы его почти никому не показывали.

– Посмотрите, как вы на нее похожи! – восторгался тем временем Генри. – Просто одно лицо!

– Да не похожа она на меня вовсе! – запротестовала, было, Маргарита, но Тобб, несколько раз переведя глаза с рисунка на нее, решительно заявил:

– Очень похожа! Действительно, одно лицо! Зато теперь ясно, почему вас так испугался Пол Гиббс – вы напомнили ему эту неизвестную девушку. Скажите, святой отец, а он видел этот рисунок?