Текст книги "Бредень"

41

Соленый пот щипал ему щеку.

Саймон перестал разговаривать с ним и теперь тихо бормотал что-то про себя.

Джонатан лежал неподвижно.

Саймон взглянул на него так, будто совсем забыл о его существовании.

Он прошел в угол и раскрыл сумку, лежавшую там. Когда Джонатан увидел кожаные ремни, с его губ сорвался возглас ужаса.

– Вот для чего ты здесь. Тебе ведь это нравится, не так ли, Джонатан?

Саймон приближался, вновь и вновь повторяя его имя.

Услышав протяжный вскрик Джонатана, Рона бросилась вниз, хотя и не представляла себе, что станет делать там внизу. Крик резко оборвался, и наступила мертвая тишина. Рона обмерла. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем снизу снова послышались звуки. Чувство облегчения захлестнуло ее. Если Джонатан плачет, значит, он жив.

Она слышала, как он жалобно скулит и стонет. Рона не могла этого выносить. Она должна была отвлечь Гейвина от Джонатана любой ценой, даже направив его внимание на себя. Ее глаза заметались по холлу. Входная дверь все еще была открыта. Был шанс на то, что если она спрячется за дверью, он ее не заметит.

Она захлопнула дверь и снова распахнула, затем притаилась позади. Послышались шаги. Если Гейвин пойдет наверх, ей конец.

Она перестала дышать, когда он выскочил мимо нее на улицу. Рона немедленно всем телом бросилась на дверь и захлопнула ее. Потом задвинула засов.

Джонатан глядел на нее безумными глазами:

– Вы кто?

– Я твой друг.

Рона потянула за веревку, которой его ноги были привязаны к железной кровати. Ее израненные руки распухли, отекшие пальцы не слушались. Вдруг ее взгляд упал на кухонный нож, валявшийся на полу возле кровати. Широкое лезвие нельзя было просунуть между веревкой и лодыжкой мальчика, и пришлось резать снаружи.

– Замри и не шевелись.

Она приступила к делу. Веревка подавалась с большим трудом, но наконец Джонатан смог свободно двигать ногами. С кожаным ремнем, державшим его руки, справиться оказалось легче. Он сел и сорвал с шеи шнур с кистями, открывая багровый шрам.

– Он забрал твой мобильник? – торопливо спросила Рона.

– Мобильник в кармане.

Джонатан указал на куртку, висевшую за дверью. Рона стала лихорадочно рыться в карманах. Когда она запустила руку в последний, раздался грохот и звон – это высадили окно. Джонатан бросил на нее взгляд, полный панического ужаса.

Она швырнула ему мобильный телефон.

– Если есть связь, набирай 999. Они нас засекут.

Он кивнул.

– Вы куда?

– Не дать ему вернуться.

Рона схватила нож и сунула его за пояс. Прихватив еще кочергу из камина, она открыла дверь.

В холле курился дымок. По-видимому, дым шел из-за двери в глубине дома. Мерзавец хочет нас выкурить, догадалась Рона. Не задумываясь, она побежала туда и распахнула дверь. В нос ударил запах бензина. Огонь уже прокладывал себе путь по полу от разбитого окна. Нужно попытаться затушить его шторами. Она ринулась было вперед, но поняла, что поздно, и метнулась назад в холл. Комната у нее за спиной взорвалась языками пламени.

Они отъехали на милю от Аррокара, когда в машине запищала рация. Ответил водитель. Рыболов, с пользой проводивший этот долгий день в Шотландии, заметил дым, поднимавшийся над летним коттеджем на другой стороне озера, и позвонил по мобильному телефону, чтобы вызвать пожарных.

– Пожарная бригада уже в пути, сэр.

Инспектор Уилсон приказал водителю включить сирену и жать на газ.

Руки, возникшие ниоткуда, сомкнулись на шее Роны.

– Ты ведь никогда не сдаешься, правда? – дьявольским шепотом спросил Гейвин.

Выронив кочергу, Рона вцепилась в его пальцы, пытаясь их разомкнуть. Он подался назад, приподнимая ее с пола. Ее шея затрещала и чуть не сломалась.

Она махала руками в воздухе, ища, за что уцепиться. И тут ее правая рука коснулась металла. Нож! Она выхватила нож из-за пояса, замахнулась и резко ударила куда-то, за своим левым плечом.

Дальше все происходило как в замедленной съемке.

Острие попало Гейвину в глаз. На миг она почувствовала сопротивление роговицы, потом нож вошел вглубь. Он отшатнулся. Послышался вскрик, но ее собственный или его – она не поняла.

Освободившись от его тисков, Рона согнулась у стены, хватая ртом дым. Джонатан кричал, подгоняя ее к открытой двери.

– Я иду.

Она, спотыкаясь, побрела туда, где виднелись озеро и небо и было много-много свежего воздуха.

Билл еще на ходу выскочил из машины. Коттедж был охвачен пламенем. Он побежал к пожарной машине, высматривая в толпе ее светлые волосы. Наконец он ее увидел.

– Рона! Слава богу.

Она держала за руку мальчика.

– Это Джонатан, – сказала она. – Ему нужно домой.

Кто бы ни слушал там наверху, Билл вознес ему безмолвную хвалу.

– Живо в больницу, оба. Рона была бледна как смерть.

– Гейвин до сих пор там.

Билл глядел на бушующее адское пламя. На душе у него было легко.

– Он одурачил меня. – Гнев исказил ее лицо.

– Он всех нас одурачил, – ласково произнес Билл.

42

– Вы хотели меня видеть, сэр.

Шеф, даже не взглянув на него, продолжал читать доклад в обложке цвета буйволовой кожи. Билл ждал.

Когда шеф поднял голову, стало заметно, что он взбешен.

– Я, кажется, приказывал вам прекратить преследования сэра Джеймса Далримпла.

– В этом деле присутствуют некоторые аспекты…

Выражение лица шефа заставило его умолкнуть на полуслове.

– Насколько я понимаю, убийца Фентона сделал признание доктору Маклеод и он уже мертв.

– Нет, сэр.

– Что?

Билл не без удовольствия наблюдал эффект, который эта новость произвела на начальника.

– Мы не можем быть уверены, что Гейвин Маклин погиб на том пожаре.

– Доктор Маклеод знает об этом?

Билл покачал головой:

– Сообщение только что поступило, сэр.

– Но вы арестовали пятерых человек, подозреваемых в причастности к этой сети педофилов?

– Вот именно – подозреваемых.

– Сэр Джеймс не имеет к этому отношения.

– У меня есть основания полагать…

– У вас нет оснований, инспектор.

– Но…

– У вас нет ничего другого, кроме вашей навязчивой идеи впутать его сюда.

– Но он сдавал свой охотничий домик педофилам.

– В пользу этого мы имеем только показания мальчика по вызову.

– Нейл Макгрегор спас жизнь доктору Маклеод, – с негодованием возразил Билл.

– И за это мы ему благодарны. – Шеф перешел на примирительный тон. – Мальчик по вызову…

– У него есть имя, сэр.

– Мальчик по вызову признал, что ему всегда завязывали глаза по дороге в это место, не так ли?

Было ясно, куда он клонит.

– Коттедж тщательно обыскали. Криминалисты не обнаружили никаких доказательств его рассказа. Разве это не так, Уилсон?

Билл хранил молчание.

– Когда все это случилось, сэр Джеймс находился за границей. Повторяю, инспектор: он не имеет отношения к этому делу. Я предлагаю вам сосредоточить усилия на поисках Гейвина Маклина.

Коротким кивком головы он показал, что аудиенция окончена.

43

– Сядь на место! Тебе сказано было сидеть и отдыхать.

– Я не калека.

Крисси смерила ее одним из своих типичных взглядов.

– Ладно, ладно, – сдалась Рона. – Но тебе придется включить для меня телевизор.

Крисси кинула пульт ей на колени.

– Я иду в больницу.

– Надеюсь, ты не так изводишь Нейла, как меня. Иначе он никогда оттуда не выйдет.

Крисси не слушала.

– Ах да, кто-то звонил, пока ты спала, – вспомнила она, снимая с вешалки куртку. – Он обещал перезвонить.

– Не Шон?

– Шон – следующий на очереди.

– Тогда, может быть, это Джонатан, – предположила Рона.

Крисси надела куртку.

– До скорого.

– Передай Нейлу, что я о нем спрашивала, – крикнула Рона ей вслед.

Звонок раздался пятнадцать минут спустя.

Рона смотрела новости. Передавали интервью с Эдвардом Стюартом. Новый член парламента от консервативной партии принимал поздравления в связи с тем, что полиция, при его активном содействии, задержала пятерых членов банды педофилов, орудовавших в Глазго и окрестностях. Для мистера Стюарта это было особенно тяжелое время, объяснял интервьюер, поскольку сын члена парламента был похищен прямо из больничной палаты одним из бандитов и его жизнь находилась в опасности. Рона выключила телевизор как раз в тот момент, когда Эдвард выражал особую благодарность сэру Джеймсу Далримплу за поддержку в период тяжких испытаний.

– Это доктор Рона Маклеод?

– Да.

– Простите за беспокойство. – Голос от волнения осекся. – Меня зовут Лайем. Лайем Хоуп.

– Лайем?

– И я думаю, я, возможно… ваш сын, – произнес он.

– О да, Лайем, – сказала Рона. – О да. Ты совершенно прав. Ты – мой сын.

Билл наблюдал, как Рона переваривает новости о Гейвине. Она сидела в кресле, одетая в халат, и выглядела очень бледной и беззащитной.

– Он все еще жив.

Она произнесла эти слова так, точно это знала.

– Я поразилась, – она взглянула на него, – когда он настиг меня в холле. Гейвин проник через черный ход. Через него он, вероятно, и ушел.

– Мы ведем проверку всех больниц. Если он сбежал, то ему понадобится медицинская помощь. Скоро мы его сцапаем.

Вид у Роны был затравленный.

– Команды горных спасателей прочесывают окрестные холмы, на случай, если он прячется где-то там.

Она плотнее закуталась в халат.

– Жаль, что с тобой нет Шона.

– Не беспокойся обо мне. Я решила съездить навестить Шона в Париже.

– Ты полетишь самолетом?

Рона покачала головой:

– Ты же меня знаешь. Я предпочитаю чувствовать под ногами твердую землю. Спальное место, поезд, тоннель.

44

Поезд замедлял ход.

Рона не стала высматривать его в толпе на платформе. Он будет там, она знала. Она не торопясь сняла с полки свой маленький чемоданчик.

Со вздохом открылась дверь вагона. Аромат свежего французского кофе из привокзального ресторана напомнил ей, что скоро она будет подсматривать за его движениями на кухне: мелькнет бедро, поднимется рука, мягко качнется расслабленный член. А он будет насвистывать – о, что за чудо этот его свист.

Он ждал у турникета, ища ее глазами. Он улыбнулся и помахал ей рукой. Его лицо показалось ей таким родным, что все ужасы недавнего прошлого исчезли, и с ней остался только его запах, его вкус и тепло его тела. А ведь она едва не потеряла его. Как она могла себе такое позволить?

Он подошел и взял у нее чемодан.

– Как дела? – спросил он.

– Хорошо, – ответила она. И это было правдой.

Он поставил чемодан на землю.

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

Но она прижала палец к его губам, призывая к молчанию.

– Просто обними меня.

Он обнял ее, а она спрятала лицо у него на груди.

– Какие мы оба дураки, – сказала она.

Они поцеловались.

– У тебя вкус Ирландии, – заметил он.

По дороге к метро он спросил, успела ли она повидаться с сыном, а она ответила, что нет, но уже с ним поговорила.

– Он хочет учиться в университете в Шотландии.

– Значит, в мать пошел.

Они вышли со станции рука об руку. И тут Шон начал насвистывать; и, заслышав этот волшебный мотив, люди на улице Парижа оборачивались и улыбались.